В руинах (джен)

Следующее утро принесло как минимум две важных новости: во-первых, в болезни Тайренна наступил окончательный перелом. Во-вторых, над городом снова появилось солнце. После долгих дождей все вокруг выглядело донельзя чистым и умытым. Потоки воды, пронесшиеся по улицам после того, как переполнились городские коллекторы, унесли в море мусор и гниль. Отмытые дождем стекла блестели на утреннем солнце. Городской воздух очистился от пыли, а стены домов — от скопившейся за зиму копоти и нагара. Небо как будто постирали в синьке, а плывущие по нему маленькие облачка — накрахмалили.

Я снова была на чердаке — поджаривала тосты над огнем только что зажженного камина. Заметно повеселевший Тайренн уже мог сидеть в кровати и теперь жевал яблоко. Флайвил, как обычно, молился в дальнем углу. Сон определенно пошел на пользу истощенному организму, и Кузнец-в-Изгнании выглядел чуть посвежее. Однако, он по-прежнему в точности соответствовал описанию «краше в гроб кладут»: несколько дней непрерывной молитвы, почти без еды, отдыха и питья, имели свою цену. Такое не восполнишь несколькими часами сна на жестком полу.

Я все еще не знала, как мне к нему относиться с учетом последних событий. Поэтому просто молчала и старалась лишний раз не глядеть в его сторону, пребывая в полном душевном раздрае. Проворочавшись всю ночь и пережевав одни и те же мысли и аргументы по сто раз, я тоже чувствовала себя абсолютно разбитой и ни на что не годной. Ну и кто сказал, что утро вечера мудренее?

Покончив с утренними ритуалами, Флайвил снова сел за стол, глядя на скопившуюся за время его отсутствия стопку корреспонденции. Вот уж в чем Хаммериты не уступали Хранителям, так это в любви к бюрократии и письменным докладам. Когда я поставила рядом большую чашку чая с медом, он поймал мою руку и осторожно накрыл ее своей.

— Спасибо, — прошептал он.

Я осторожно освободила кисть из огромной шершавой лапищи, которая, при желании, могла бы переломать в ней все кости, просто сжав. Но в этот раз прикосновение было таким аккуратным, что, казалось, не потревожило бы даже чешуйки на крыльях бабочки. Не надо нам этого. Вот сейчас — совсем не надо. И потом — тоже. Но сердце от этого неожиданного жеста забилось как-то слишком сильно, а кожа покрылась мурашками. Хорошо, что я всегда ношу одежду с длинным рукавом.

Я отошла в сторону, делая несколько глубоких вдохов в попытке выровнять сбившееся дыхание и не выдать своего смятения ни словом, ни жестом. «Ничего не произошло. Ничего не было. Забудь. Просто он решил, что уродине вроде тебя даже такое внимание будет за великую радость. Не смей, просто, мать твою, не смей показывать, что для тебя это хоть что-то значит!»

— Не за что, — ответила я как можно суше и холоднее.

— Ты ухаживала за мной вчера. Помогла мне.

— На моем месте мог бы быть Оливер или Шон.

— Нет.

— Почему же?

Флайвил жестом показал мне наклониться поближе и прошептал на ухо, так, чтобы Тайренн не услышал.

— Я должен всегда быть сильным. Не имею права на слабость. Даже при тех, кого считаю своими самыми близкими друзьями.

— А при мне, значит, можно?

— Ты — не мой подчиненный. А они — да. Как они пойдут за мной, если я покажу себя слабым и уязвимым? Бремя лидерства…

— Хрень на постном масле это твое бремя лидерства. Что за друзья такие, если в их присутствии нельзя хоть немножко побыть слабым?

— Ты не понимаешь…

Флайвил снова завел свою любимую песню. Я выпрямилась и сделала шаг назад. Как же, не понимаю! Я-то как раз очень даже прекрасно все понимаю. «Ах, ты такая особенная, я так тебе благодарен, твоя помощь просто неоценима, никто не помог бы мне, кроме тебя». Я знавала таких. Я и сама когда-то была такой. Просто прояви самую невинную симпатию к неудачнику: от тебя не убудет, а он будет бегать за тобой и заглядывать в глаза, пока не пошлешь. Таким требуется только периодически скармливать крохи внимания и не забывать время от времени дергать за поводок, чтобы не отбегал слишком далеко. Когда-то я именно так и поступала — а теперь испытала и на своей шкуре. Даже и не знаю, кого я теперь ненавижу больше: себя прежнюю или себя нынешнюю.

Меня в очередной раз замутило, и, убедившись, что в мою сторону никто не смотрит, я опустила покрывающий нижнюю часть лица шейный платок и положила в рот ломтик кислого яблока, тут же натягивая материю обратно на нос. «Всегда помни! Всегда, мать твою, помни, кто ты теперь! Если ты будешь всегда держать это в уме, то никто не сможет одурачить тебя или воспользоваться твоей слабостью. Помни, кто ты есть. Ты — Хранитель, ты не можешь позволить себе быть пристрастной. А еще ты — уродина, которая не может позволить себе даже открыть лицо при посторонних. Перестань уже, наконец, считать себя очаровательной красавицей, которой восторгаются мужчины. Это навсегда в прошлом! Теперь на тебя будут смотреть в лучшем случае с жалостью».

Когда-то я смирилась с тем, что мое лицо никогда больше не станет прежним. Элана все равно не вернешь, а человек, которому я была готова довериться после его смерти, подарил мне эти шрамы. После первоначального шока и отрицания последовало смирение, при котором я решила полностью посвятить свою жизнь Ордену. Но пришло время, и, казалось бы, уже затянувшиеся раны снова начали кровоточить.

В комнате повисла напряженная тишина, прерываемая лишь обычными звуками со двора. Пожалуй, лучше бы мне отсюда свалить. Я уже подходила к двери, когда в комнату ворвался Шон.

— Ниалл, у нас проблема!

Тоже мне новость! Да у вас каждый день новые проблемы!

Поворачиваясь к вошедшему, Флайвил изменился как будто за секунду. Сейчас он снова казался сильным, жестким и собранным. Собой обычным. Волевой взгляд. Уверенные, размашистые движения. Только волосы уложены чуть менее аккуратно, да лицо бледнее, чем обычно.

— Касадра, по-моему, тебе пора. Не буду тебя задерживать. Спасибо за доклад.

«Ах ты, говнюк! Думаешь, погладил немножко, и я буду теперь перед тобой на задних лапках прыгать?»

— Ничего страшного, я никуда не спешу, — уверенно произнесла я. — Всегда буду рада помочь… партнеру.

Стоит отдать Флайвилу должное — он и бровью не повел. А что он мог бы сделать? Вышвырнуть меня из комнаты за шкирку? Ну так я, при желании, и магией могу залепить промеж глаз! Просить меня уйти? Шон не поймет такого проявления слабости. Поэтому Кузнецу-в-Изгнании не оставалось ничего другого, кроме как сделать хорошую мину при плохой игре.

— Хорошо, можешь остаться, — произнес он высокомерно, как будто даровал мне пастырское благословение. — Шон?

— У нас двое дезертиров.

— Кто?!

— Брат Конрад исчез позавчера вечером, патрулируя стену. Послушник Арчи вышел из общей спальни ночью — предположительно, по нужде, и не вернулся до сих пор. Наши отряды на запретной территории предупреждены. Братьев в Городе тоже поставили в известность. Никаких следов. Их никто не видел.

— Я знал Брата Конрада еще с семинарии. Он не ушел бы просто так. Да и Арчи просто горел идеей, — задумчиво произнес Флайвил. — Не думаю, что они дезертиры. Тут что-то другое.

— И все же братья между собой обсуждают самовольное оставление поста.

— Зачем бы им понадобилось сбегать, да еще и в такую непогоду?

— Ну, тут как раз все логично. Вода смывает следы, а патрули куда менее бдительны. Если хочешь исчезнуть без следа, дождь — самое лучшее время.

— Что говорят остальные?

— Да ничего, люди просто отошли ненадолго и растворились. Я сказал всем, кто на запретной территории, смотреть в оба.

— То есть, ты тоже думаешь, что они там?

Шон только развел руками.

— Это все?

— Есть еще кое-что. Мне кажется, Витриол тоже потерял бойца. Он не признается, но есть такие слухи.

— Очень странное дело. Касадра, ты умеешь искать следы с помощью магии?

— Не уверена, — ответила я после недолгих раздумий. — Но я могу поискать следы магии. Если, конечно, вам нужна моя помощь.

— Думаю, она будет нелишней. Нужно проверить все, — Флайвил повернулся к столу, давая понять, что разговор окончен.

Что же, мое любопытство в этот раз сыграло против меня. Однако, с другой стороны, мне представился отличный шанс держать руку на пульсе. В том, что мы имеем дело не с банальным дезертирством, я была уверена практически полностью. Речь все-таки идет не об обычных солдатах, а о религиозных фанатиках, а у них должна найтись очень веская причина, чтобы перечеркнуть всю историю своего церковного служения и подставить под удар не только жизнь, но вдобавок еще и бессмертную душу.

Правда, с другой стороны, исчезновение этих двоих так странно совпало по времени с экзекуцией Тайренна. Может быть, они тоже разочаровались в своей вере и своем духовном лидере после всего того, что произошло? Но как, в таком случае, объяснить исчезновение инквизитора? Вот ему-то точно не привыкать к проявлениям неоправданной жестокости, да и до Тайренна, думаю, особого дела нет.

Я спускалась по лестнице, и взгляд Шона жег мне затылок. Ну и плевать! Пусть думают, что хотят. Невелика проблема! Если мне удастся найти дезертиров, то, возможно, отношение ко мне переменится к лучшему. А если нет — то мне терять нечего.

Будучи рядовыми членами Ордена, брат Конрад и послушник Арчи не имели ничего, кроме коек в общей спальне и личных сундуков. С самого начала мне было очевидно, что искать там совершенно нечего. Всех, кто мог хоть что-то сообщить об обстоятельствах исчезновения, опросили уже до меня и ничего полезного не узнали. Личные вещи перетряхнули, но я все же порылась в сундуках для видимости. Как мне сообщили, ничего не пропало: ни реликвии, ни одежда, ни даже тощие кошельки с личными сбережениями. Кто в здравом уме решится бежать без гроша в кармане? Для очистки совести, я использовала магическое зрение, но не нашла никаких следов магии: во всей спальне только наблюдавший за процессом из дальнего угла Витриол светился красными и голубыми всполохами.

— Что скажете, госпожа Хранитель? — поинтересовался Шон.

— Ничего, — я пожала плечами.

— Может, вам хрустальный шар принести или гадальные карты? — влез в разговор Оливер.

— А зачем ты такое хранишь? — невинно поинтересовалась я.

Телохранитель Флайвила тут же прикусил язык.

— Пойдем, — я сделала знак Шону и Оливеру, и мы втроем вышли во двор.

— Что вы двое думаете по этому поводу? — без обиняков спросила я.

— Что это какое-то темное дело, — подумав, ответил Шон. — Я не верю, что они сбежали.

— А ты? — повернулась я к Оливеру.

Тот пожал плечами. В отличие от инициативного Шона, который очень ловко взял расследование в свои руки, прежде чем пойти на доклад к Кузнецу-в-Изгнании, Оливер не очень-то любил думать и чувствовал себя куда комфортнее, подчиняясь чьим-то приказам.

— Как насчет того, чтобы прогуляться по запретной территории?

В этот раз мы не стали пользоваться шлюзом, а поднялись на стену, осмотрели то место, где нес свою последнюю вахту пропавший Конрад, и спустились с другой стороны по приставной лестнице.

Несмотря на то, что последнюю неделю проект буксовал из-за дождей, изменения уже можно было видеть невооруженным взглядом. Запретная территория преображалась день ото дня. Густые заросли сокращались, растительность вырубалась: оставляли только старые большие деревья и островки зелени на месте будущих палисадов и скверов. Некоторые разрушенные дома превратились в горы строительного мусора, который использовали для того, чтобы засыпать и цементировать старые ходы бурриков. Вокруг зданий, которые пощадили, выросли строительные леса. Новые — вернее, старые — владельцы теперь охотно работали над их восстановлением целыми семьями, и явно не боялись запретной территории так сильно, как в первые дни. Я даже заметила несколько грузоподъемных кранов — от старых, с ручным приводом, до новейших паровых. Аромат свежей зелени, который ошарашил меня в первые часы пребывания тут, теперь сменился запахами дегтя, древесной стружки и каменной пыли. Атмосферу запустения, таинственности и заброшенности теперь окончательно сменил деловитый гул большой стройки. Кругом отдохнувшие во время вынужденной паузы люди снова поднимали, пилили, тащили, сверлили и забивали. С новыми силами они замешивали цемент, дробили камни, клали кирпич и тесали бревна для будущих перекрытий. И лишь отголоски магического звона все еще слышались в воздухе. Хотя, может быть, мне просто показалось.

Я старалась держать магию поближе, как верного пса, но обращаться к ней мне пока что не хотелось. Эфирное зрение превращало мир в серые тени, а передвигаться по запретной территории таким образом было попросту опасно. Поэтому я просто шла вокруг, не думая ни о чем, полностью доверяясь собственной интуиции. Наверное, в другой ситуации я бы не тащилась незнамо куда и незнамо зачем, но сейчас у меня не было абсолютно никакой информации, на которую можно было бы опереться в рассуждениях или которую можно было бы осмыслить. Поэтому я просто шла, куда несли ноги, и чувствовала себя при этом самозванцем-очковтирателем. Двое людей, сопровождавших меня, тратили на это свое время, а я абсолютно ничем не могла им помочь.

— Так дело не пойдет, — обернулась я. — Дальше я пойду одна.

— Но… — начал было Шон, но я взмахнула рукой.

— Не хочу занимать чье-то время без надобности. Скажу честно: не уверена, что могу решить проблему, и не думаю, что ваше присутствие тут необходимо. Наверное, вам будет лучше заняться своими делами. А я попробую разобраться.

— Но зацепок нет?

— Зацепок нет, — эхом повторила я.

Шон вздохнул, и его плечи поникли. Не думала, что разочарую его: скорее, я ожидала плохо скрытую радость или злорадство с его стороны. Кто бы мог подумать, на меня рассчитывали, ну надо же!

Я продолжила идти по заброшенному кварталу куда глаза глядят, но очень скоро поняла, что ноги сами собой вели меня к совершенно определенному месту: к тому самому перегороженному рухнувшим строением переулку в самом сердце запретной территории, где нас с Флайвилом и Тайренном когда-то посетили видения. Мне, правда, пришлось немного поплутать, чтобы найти нужный дом с библиотекой, пройдя который насквозь можно было попасть в переулок. Не знаю, что я рассчитывала тут найти, но через проем черного хода я проходила с волнением и ожиданием того, что неприятные видения снова обрушатся на меня лавиной.

Ничего подобного. Тихо, как на кладбище. Даже звуки ведущихся совсем неподалеку работ казались какими-то отдаленными и нереальными. И зачем, все-таки, я пришла сюда? Какая сила снова привела меня в этот забытый всеми богами переулок? Подспудные воспоминания о видениях, которые я ни за что не хотела бы повторить? Неразгаданная загадка? Да, если призадуматься, то какая-то логика в этом есть: столкнувшись с необъяснимым исчезновением двух или даже трех людей, я интуитивно связала их с другим местом, в котором тоже произошло что-то необычное. Наверное, все дело в этом.

Легкий ветерок по-прежнему гулял в остовах разрушенных пожаром лачуг и колыхал пестрые треугольные листики плюща, который оплел рухнувшую прямо поперек дороги башню. Покрытая молодыми побегами как маскировочной сеткой, она все так же преграждала путь в какой-то еще не исследованный закуток запретной территории. Переулок был полностью погружен в тень, но блики солнца подсвечивали верхние этажи зданий и искрились на глянцевой, трепещущей поверхности молодых листьев. Почему-то этот контраст между плещущимися в развалинах черными озерцами теней и нахальными пятнами света нагонял странную иррациональную тревогу.

Я сделала шаг ближе, потом еще и еще. И тут мне внезапно стало жутко. Окружавший меня пейзаж, конечно, был тоскливым и безрадостным, но в нем не было ничего кардинально отличного от множества других заброшенных закоулков. Но чем ближе я подходила, тем сильнее становился охвативший меня страх, пока, наконец, меня не накрыло с головой волной паники. Тогда я бросилась прочь, не разбирая дороги. Когти ужаса отпустили только на параллельной улице.

Я опустилась на обломок камня, чтобы перевести дух, и уставилась на двух работающих неподалеку мужчин в гражданской одежде. Они посмотрели на меня, запыхавшуюся и наверняка раскрасневшуюся, осторожно поинтересовались, все ли в порядке, и, получив в ответ вежливый кивок, вернулись к своим делам. Щеки горели, в горле пересохло, и я в который раз пожалела, что не взяла с собой воды.

Прочертив в пыли линию носком ботинка, я задумалась. Итак, что мы имеем. Я, что вполне ожидаемо, облажалась и не нашла никаких следов пропавших хаммеритов. Но одну вещь я знаю наверняка: их вряд ли стоит искать там, откуда я только что сбежала. То, что обитает в переулке, отпугивает людей, а не призывает их, и я даже представить себе не могу, чего ради Арчи или брат Конрад вдруг пошли бы в самое сердце запретной территории, да еще и в дождь, да еще и по темноте. Наверное, нужно было искать где-то возле стены… А, это бесполезно. Пусть этим занимаются Хаммериты. Пусть ищут следы и обшаривают запретную территорию. Это не мое дело. Я только поискала магию. Магии нет.

Только зря потратила время. Ну, мне, в конце концов, не привыкать.