Ошибка на 17 оборотов в минуту (гет)

Грязно-серое утро за окном кабинета Дамблдора идеально соответствовало настроению Северуса.

Хотя, могло бы показаться, что для такого настроения нет причин.

В последние годы он добился того, о чем раньше мог лишь мечтать, тайком выцарапывая формулы на полях учебников.

Его главное достижение — не просто усовершенствование стандартных рецептов защитных зелий — пересмотр самих их принципов.

Первое — «Молчаливый коктейль»: при попадании на противника зелье не просто связывало его язык, а создавало вокруг головы сферу абсолютной тишины, в которой жертва слышала лишь оглушительное биение собственного сердца. Идеально для нейтрализации заклинателей.

Второе — «Фантомная слизь»: для обработки мантии, при контакте с такой мантией Тёмных заклятий, зелье материализовывало липкую, полупрозрачную субстанцию, которая не просто блокировала заклинание, а поглощала его.

На прошлой неделе они испытывали оба зелья с Гидеоном и Фабианом. Результат был почти блестящим, только был один нюанс, Фабиан отмывался от остатков «Фантомной слизи» потом еще два дня, ворча, что она пахнет, как носки дурно пахнувшего тролля.

У Северуса была голова, набитая идеями, доступ к прекрасно оснащенной лаборатории в Хогвартсе и были средства. Работа три дня в неделю в Департаменте по устранению темной магии под началом Прюэттов и два дня — на собственные проекты и обучение юных и не очень смышленых кадров. Жизнь, как сказали бы некоторые оптимисты, била ключом.

Но не было человека, с которым можно было бы разделить свой успех. Того, кто оценил бы его труд по достоинству — или, что было бы даже лучше, начал бы его оспаривать, сыпля аргументами и поднимая старые, пыльные свитки для подтверждения своей правоты.

Прошло три года. Три года с тех пор, как он получил последнее письмо от Гермионы Грейнджер.

«Северус, твои последние наработки по стабилизации многокомпонентных зелий — это гениально! Использовать порошок лунного камня не как катализатор, а как буферную среду… У меня только вопрос, что натолкнуло тебя на эту мысль?

И ещё, я бы посоветовала добавлять его не на этапе доведения до кипения, а после первой фазы охлаждения, иначе есть риск получить не стабильность, а очень красивый, но бесполезный взрыв с перламутровым отливом. Проверь на чем-нибудь несмертельном. Например, на том самом «Зелье любви», что ты так критиковал ранее. Будет иронично, если твое улучшение заставит его работать как надо.

И, ради всего святого, перестань писать таким почерком! Я с трудом разбираю! Кажется, у тебя личный роман с чернильной кляксой.

С наилучшими пожеланиями,

Г.Г.»

Он, конечно, ответил. Что-то, вроде: «Благодарю за беспокойство о моих отношениях с канцелярскими принадлежностями. Что касается взрыва — идея заманчива, особенно если вы сможете лично убедиться, что его не последует.»

Но ответа так и не последовало. Ни строчки. Сначала он ждал. Неделю. Другую. Злился на себя за это глупое, унизительное ожидание. За эту дурацкую надежду. И в какой то момент он понял что… привязался? Как будто болезненный урок с Лили его ничему не научил.

С Лили… после того, как Грейнджер впервые исчезла на месяц, Лили сама заговорила с ним. Казалось, прошлое забыто. И он, дурак, обрадовался, поверив, что все можно вернуть. Но это было не «как раньше». Их разговоры развертывались исключительно вокруг учебы, всегда в присутствии Люпина или Элоизы. Стоило ему попытаться заговорить о чем-то другом, как между ними тут же вырастала невидимая, но прочная стена. Это снова было больно, хотя он убеждал себя, что доволен и таким, снисходительным отношением.

Лили не доучилась тот год — весной вышла замуж за Поттера. Сейчас у нее уже был сын, и, по слухам, она снова в интересном положении. Снейп мысленно передернулся от этого слащавого выражения.

А тогда он… решил двигаться дальше. Ему нравилась его работа в лаборатории, а Гермиона… таинственная мисс Грейнджер, которая явно его избегала в то время, в конце концов и вовсе объявила, что покидает страну для «исследований», и испарилась. Тогда он и принял предложение Прюэттов о постоянной, хоть и неполной, занятости.

А потом, черт возьми, он написал ей. Просто отправил сову, не зная адреса. О своих исследованиях. И она ответила — вдохновенно, остроумно. Какое-то время они даже переписывались, но потом… видимо, ей наскучило.

И именно тогда он с болезненной ясностью осознал, что впустил ее в свою жизнь гораздо глубже, чем предполагал. И снова, как последний наивный первокурсник, попался на крючок, поверив, что может быть кому-то по-настоящему интересен.

Ну, кроме Прюэттов, конечно. С ними было… приемлемо и почти дружески. Они работали плечом к плечу, иногда выпивали по пинте после тяжелой смены, а их сестра Молли, женщина с аппетитом гиппогрифа к организации чужой жизни, регулярно затаскивала его на семейные ужины. Она с материнской жестокостью тыкала его в бок, приговаривая: «Одни кости, Северус!», и подкладывала ему на тарелку дополнительные порции жаркого, одновременно подсовывая на соседний стул какую-нибудь дальнюю незамужнюю кузину.

Он ждал директора уже минут десять. Горгулья пропустила его без проблем, но сам Дамблдор отсутствовал. Записка была четкой: «Северус, зайдите ко мне в кабинет в десять утра. Буду рад вас видеть. А.Д.». Это интриговало. Их общение после окончания Хогвартса было вежливым, но ограниченным — в основном на совещаниях по научной программе.

Снейп подошел к окну. Туман за стеклом был настолько густым, что казалось, будто Хогвартс плывет в гигантской чашке с молоком. В кабинете царила тишина, нарушаемая лишь потрескиванием поленьев в камине. На стенах в золоченых рамах дремали бывшие директора. Кто-то похрапывал, прикрывшись треуголкой, кто-то ворочался, бормоча что-то во сне о забытых леденцах. Портрет Финеса Найджелуса Блэка с презрительной гримасой взирал на спящих коллег, а, заметив взгляд Снейпа, фыркнул и демонстративно отвернулся.

«Прекрасная компания», — язвительно подумал Северус. Как вдруг за его спиной раздался мягкий щелчок, и голос Дамблдора, полный привычной живости, нарушил спокойствие:

— Прошу прощения за опоздание, Северус. Мерлин обещал вечность, но даже она, как выяснилось, имеет свойство затягиваться. Не желаете ли лимонную карамель? Или, быть может, мы сразу перейдем к делу, которое, боюсь, несколько выбьется из привычного для вас распорядка дня?

Снейп медленно повернулся, встречая ясный, изучающий взгляд из-под полумесяцев очков.

Дамблдор жестом пригласил его к креслу у стола. — Присаживайтесь, пожалуйста. Давайте все же начнём с чая, холодное утро отлично им лечится. Не откажетесь? Бергамотовый, с капелькой меда? Или вы, как человек науки, предпочитаете что-то более… терпкое и без сентиментальных сладостей?

— Чай — приемлемо, — осторожно кивнул Северус, опускаясь в кресло. Он сидел прямо, как будто его спина была воткнута на невидимый прут. — Мед излишен.

— Как знаете, — Дамблдор щелкнул пальцами, и на столе между ними появился сервиз с дымящимся чайником. Он разлил чай с сосредоточенным видом алхимика, смешивающего эликсиры. — Иногда чистота вкуса — лучшая приправа.

Они потягивали горячий напиток в тишине, которую нарушало лишь потрескивание огня. Снейп чувствовал на себе весомый, изучающий взгляд директора поверх очков. Он не спешил. Опыт наблюдения за Дамблдором научил его, что тот всегда движется к цели по самой витиеватой траектории.

Наконец, Дамблдор отставил чашку с легким звоном.

— Вы знаете, Северус, за последние три года я с немалым интересом — и, признаю, гордостью — наблюдал за вашими успехами. То, что вы сделали с программой защитных зелий… это не просто усовершенствование. Это маленькая революция. Ваши познания всегда были бесспорны, но теперь они обрели… направление.

Снейп медленно поставил свою чашку. Комплименты от Дамблдора были похожи на конфеты с сюрпризом внутри — можно было нарваться на острую перчинку.

— Вы слишком любезны, директор. Я просто нашел область, где мои знания нашли конструктивное применение.

— Скромность — недооцененная добродетель, — улыбнулся Дамблдор, и в его глазах мелькнула искорка. — Но я отвлекся. Дело, по которому я вас пригласил…. Видите ли, я уже довольно длительное время работаю с одним… очень интересным артефактом. И, после долгих лет размышлений, я, кажется, разгадал способ его обезвредить. Окончательно.

Он помолчал, давая словам проникнуть в сознание.

— Однако для этого мне потребуется создать одно невероятно сложное зелье. Рецепт, почерпнутый из источников, чей возраст соперничает с этим замком. Проблема в том, что процесс его приготовления частично утрачен, — Дамблдор посмотрел на Снейпа прямо. — Я думаю, что мы с вами в дуэте, сможем попробовать его восстановить. Ваше мастерство и моя… настойчивость.

С этими словами Дамблдор отодвинул свою чашку и на полированную поверхность стола поставил небольшой предмет. Это был железный диск, покрытый сложной вязью рун, заключенный внутри прозрачной сферы, похожей на хрустальный шар. Сфера тихо светилась изнутри тусклым, холодным светом, а сам диск, казалось, был сделан из самого обычного железа, но отбрасывал тяжелую, почти осязаемую тень, которая не желала подчиняться законам физики и света…