Мародёры: Три Тишины (гет)

16 октября 1976 года

После полнолуния прошла неделя. Вопросов стало только больше, но говорить о них никто не спешил. Римус больше наблюдал, чем участвовал, Сириус уходил в шутки и тренировки, Джеймс тоже предпочитал не копаться в том, что грызло изнутри. Болело всё — плечи, бёдра, ладони, даже мышцы на шее, про существование которых он раньше не подозревал. Ломота в теле срасталась с утренним холодом, и он уже перестал разбираться, от чего муторно в животе: от усталости или от злости.

Боунс не жалел их.

— Полторы петли — в минуту! — орал он с земли, пока Марлин и Сириус не врезались в собственные тени.

— Кто не дышит через нос — дышит через сопли! — доставалось вратарю после тридцатого штрафного.

— Джеймс, ты можешь не импровизировать каждый третий пас?

— Я ищу слабые места!

— Я у тебя сейчас слабое место в бедре найду, Поттер! Отрабатывай треугольник!

Полёт втягивал сразу. Рывок по диагонали — пас Марлин. Разворот через спину — Фабиан уходит на фланг, увлекая за собой защиту. Сириус с хрустом отбивает бладжер в центр, и Боунс тут же подхватывает квоффл, проверяя их построение.

— Линию держим! — крик капитана резал воздух. — Фабиан, не лезь в середину без сигнала! Поттер, следи за Кристалом — он любит открываться под бросок!

Слизерин у Боунса был в голове как карта: кто из охотников уходит в обводку, кто тянет время. Каждая тренировка проходила как симуляция матча. Амикус Кэрроу, новый капитан-загонщик, славился тем, что сбивал с метлы ради принципа. Его связка с Кассианом Эйвери могла стать смертельной. Лестрейндж пробивал защиту как таран, Эван Розье держал ворота, а его сестра Беллатрикс — ловец — редко промахивалась. Даже Регулус постепенно обретал уверенность, идеально вписываясь в эту машину.

— Они будут давить до последнего, — сказал Боунс на одном из разборов. — Если дадим им вести игру — конец. Поэтому мы задаём темп. Мы решаем, когда атаковать и когда отступать.

На седьмой день Джеймс был готов падать лицом в землю, но продолжал. Первым приходил на поле, последним улетал, брал лишний круг, чертил схемы на полях тетради. Боунс видел это. Не хвалил. Просто кивал и давал ещё один раунд.

Снег ещё не лёг, но трава на поле по утрам уже хрустела под ногами. Сириус бурчал, что они не в армии, Марлин материлась на латыни, Фрэнк теребил вратарскую перчатку, как талисман. А Джеймс просто летал — без слов и лишних мыслей, только тактика и цель. В этом был порядок. Это было легче, чем думать.

Боунс свистнул, и они выстроились в треугольник: Джеймс справа, капитан в центре, Фабиан слева. Марлин рванула вперёд, сбив мнимого соперника, Джеймс в последний момент отправил квоффл влево, а Фабиан с ходу метнул в кольца.

— Вот так, — Боунс позволил себе короткое удовлетворённое кивком. — Если сыграем в этом темпе — вырвем матч. Если нет — Кэрроу нас сожрёт.

Сириус догнал Джеймса уже у лавок и хлопнул по плечу битой так, что тот едва не потерял равновесие.

— Слишком серьёзный, Поттер, — ухмыльнулся он. — Ты ещё начни улыбаться во сне, как Боунс, и станешь капитаном раньше времени.

— Я не против, — фыркнул Джеймс, отряхивая перчатки. — Только сначала Слизерин надо размазать по полю.

— Вот это настрой, — Сириус потянулся, скривившись от боли. — Но я всё равно сделаю это красивее тебя.

Джеймс усмехнулся и впервые за тренировку позволил себе чуть расслабиться. Было приятно знать, что рядом есть тот, кто разделяет не только цель, но и азарт.

Но в голове всё равно крутились совсем другие мысли — о Клариссе. О вечере. О том, что они договорились встретиться.

— После тренировки, у «Котлов». Если хочешь, — сказала она спокойно, почти мимоходом. Может, там и было что-то похожее на интерес. А может, он это себе придумал.

С того самого вечера у теплиц между ними почти не было слов. Кларисса появлялась на тренировках с блокнотом, делала пометки, улетала последней. Иногда бросала сухой взгляд. Ни игры, ни попыток сблизиться. Как холодная вода в жару: бодрит, но не зовёт.

Иногда Джеймс хотел просто поговорить — понять, кто она вне поля и формальных реплик. Иногда — чего-то большего.

Он пытался списать это на любопытство, на желание быть «как все». Не думать о том, как Лили тогда посмотрела на него в гостиной — будто он кого-то предал, хотя, по сути, ничего не сделал.

А теперь шёл на что-то вроде свидания. Или не свидания. Он сам не знал, как это назвать. Интерес был. Желание — тоже.

И даже если в голове царил бардак, тело знало: он хочет пойти. Хочет видеть, слышать, касаться.

Нельзя сказать, что это было правильно.

Но желания редко бывают разумными.

У «Котлов» она ждала его уже минут пять — Джеймс в этом не сомневался. Стояла чуть в стороне от дверей, спиной к потоку учеников, будто чужая в этой толпе. Тёмная мантия, светлая шапка, волосы заправлены под ворот — ничего особенного. И всё же на неё оборачивались.

— Привет, — сказал он, стараясь улыбнуться.

— Привет, — она ответила спокойно. Но глаза задержались на его лице чуть дольше, чем нужно, и почему-то это показалось Джеймсу важным.

Они пошли по главной улице. Хогсмид жил субботним оживлением: гул голосов, окна, залитые золотым светом, запах масла и сладостей от «Сладкого королевства». Джеймс украдкой посмотрел на Клариссу. Она шла спокойно, будто на своей волне, и в этой сдержанной уверенности было что-то… красивое.

— Ты часто выбираешься в Хогсмид? — спросил он, чтобы завязать разговор.

— Не очень, — она чуть пожала плечами. — Обычно тренировки или учеба. А ты… кажется, везде бываешь.

— Ну, я же Поттер, — ухмыльнулся он. — Это в крови.

Она только покосилась краем глаза, но уголок губ дрогнул. Маленькая победа.

В «Трёх мётлах» они взяли чай и сливочное пиво.

Сначала разговор был неровный, как плохо смазанный механизм. Джеймс в какой-то момент бросил шутку про то, что она «слишком серьёзная даже для чаепития», и тут же пожалел: Кларисса посмотрела на него так, будто он только что предложил ей прыгнуть с метлы без палочки.

— Это у тебя стиль общения такой? — сухо спросила она.

— Ну… да, — смутился Джеймс, почесав затылок. — Прости, если прозвучало глупо.

Кларисса чуть вздохнула, но уголок губ дрогнул.

— Ладно. Я просто не люблю, когда меня анализируют.

Но постепенно разговор пошёл легче. Кларисса рассказывала о семье в Бирмингеме, о брате, который ждал письма из Хогвартса. О том, как отец называет её «сдержанной» и как это её раздражает.

В этот момент в зал влетели Марлин и Мэри — шумные, с раскрасневшимися щеками и пакетами из «Сладкого королевства». Марлин первой заметила Джеймса и, конечно, не удержалась:

— Ого! Поттер, свидания теперь назначаешь в общественных местах? Это прогресс!

Джеймс закатил глаза:

— Привет, Марлин. Не могла бы ты хотя бы пять минут вести себя тише?

— Не могла бы, — Мэри прыснула со своего места и, заметив Клариссу, смягчилась:

— Привет.

Кларисса кивнула, явно сохраняя самообладание, и Джеймс ощутил, как по спине пробежал холодок — слишком разные миры сталкивались в одной точке. Но девчонки вскоре умчались, оставив за собой запах сладкой ваты и лёгкий шлейф неловкости.

— Ты иногда бываешь совсем другим, — сказала Кларисса внезапно, не поднимая взгляда. — На поле и за его пределами. Это… странно.

— Да? — он поднял бровь. — И какой из них настоящий?

Она пожала плечами, теперь уже посмотрев прямо в глаза:

— Вот это и пытаюсь понять.

Джеймс усмехнулся, не найдя, что ответить.

Они вышли из «Трёх мётел», и Хогсмид уже дышал вечерней прохладой. Сумерки сползали с крыш, фонари зажигались один за другим, оставляя тёплые золотые пятна на мостовой. Кларисса шла рядом, и в свете фонаря её профиль казался почти нереальным — чётким, как на фотографии.

Позже они зашли в «Сладкое королевство» — Кларисса выбирала брату карамельных лягушек, а Джеймс таскал корзинку и в какой-то момент поймал себя на том, что просто любуется ею. Она была спокойной, собранной, как будто всё вокруг на своём месте.

— Ты правда не любишь ириски? — спросила она с лёгкой усмешкой.

— Это не ириски, а липкий способ остаться без зубов, — фыркнул он.

— Ну-ка, проверим, — Кларисса неожиданно взяла одну из полки, развернула и почти поднесла ему к губам. Джеймс отшатнулся, изображая ужас.

— Даже не думай! — сказал он, но она рассмеялась и положила ириску в корзинку.

— Это для тебя, Поттер. Вдруг передумаешь.

Кларисса чуть толкнула его плечом. Джеймс ухмыльнулся в ответ — момент был неожиданно тёплым.

Они задержались у витрины «Дервиша и Бэнгза», рассматривая новые метлы. Кларисса рассказывала, как отец не понимает её увлечения спортом и мечтает видеть её в Министерстве. Джеймс слушал с интересом, радуясь, что она открывается, пусть и понемногу.

Тем временем улицы пустели, фонари один за другим загорались золотыми пятнами. Кларисса шла рядом, волосы выбились из-под шапки, щёки розовели от ветра. Она и правда была очень красивая — сильная и уверенная. С ней было легко идти рядом.

Они обходили группу младшекурсников, и Джеймс неожиданно почувствовал, как плечо Клариссы скользнуло по его плечу — тепло под толстой мантией. Она не отстранилась, и на секунду ему показалось, что между ними что-то мелькнуло — тонкое, как статическое электричество.

Перед воротами замка она остановилась и посмотрела на него чуть дольше, чем обычно.

— Спасибо за вечер, — тихо сказала она.

— Это тебе спасибо, — привычно ответил Джеймс.

Он задержал её руку, почувствовал тёплые пальцы и наклонился к её губам. Поцелуй был мягким, тёплым, как и должно быть. Всё правильно.

Как по сценарию.

И только в этот момент Джеймс понял: внутри — пусто.

Ни искры.

В замке было тихо. Тишина тянулась коридорами, как холодный туман. Джеймс снял куртку ещё у входа в башню и швырнул её на кресло, будто сбрасывал с себя лишний вес.

В гостиной горел только камин. У него сидел Римус — с книгой в руках, полусонный, в старой растянутой рубашке. Он поднял взгляд, когда Джеймс плюхнулся рядом.

— Ну? — коротко спросил он.

— Ну что? — Джеймс уткнулся в спинку дивана.

— Ты ходил в Хогсмид с Клариссой.

Джеймс помолчал. Потом выдохнул:

— Всё идеально. И-де-аль-но. Она красивая, умная, смешная даже… но не цепляет. Вообще. Как будто всё это… не про меня.

Римус закрыл книгу и отложил её в сторону. Смотрел прямо, без лишних слов.

— Знаю, — тихо сказал он. — Потому что ты не с ней. Ты рядом с ней. Это разные вещи.

Джеймс нахмурился и провёл рукой по волосам:

— Мерлин. Она же… нормальная. Даже больше, чем нормальная. Просто…

— Просто не твоё, — закончил за него Римус. Его голос был спокоен, но в нём чувствовалась жёсткость. — Ты и сам всё понимаешь. Только Кларисса, похоже, не понимает, зачем ты с ней.

Джеймс уставился в огонь. В груди всё та же пустота — теперь с привкусом вины.

— Может, оно придёт со временем? — почти шёпотом сказал он.

— Не придёт, — ответил Римус, не отводя взгляда. — И ты это знаешь.

Джеймс опустил голову. Слова друга резали точно, но не ранили — попадали в самую суть.

— Ты как всегда прав, — буркнул он. — Придётся говорить дурацкое «дело не в тебе».

Римус чуть кивнул и какое-то время молча смотрел в огонь. Затем достал из-за пазухи лист пергамента и перо. Джеймс краем глаза заметил, как тот что-то пишет, останавливаясь на каждом втором слове и морщась, будто фразы давались слишком трудно.

Он уже хотел спросить, но передумал — мало ли кому он пишет и зачем. Просто отвернулся к огню.

Гостиную наполнило потрескивание дров. Джеймс сидел и думал о том, что Кларисса — действительно замечательная.

Но если нет искры… её и не зажечь.

И это уже не про неё.

Это — про него.