Кто, если не я? (гет)

— Он уехал, мисс Грейнджер, — с какой-то настороженностью отвечает МакГонаггал и легким движением палочки убирает документы со стола в небольшой портфельчик, краем глаза замечая огорчение бывшей студентки. — И я тоже уезжаю. Скоро к вам нагрянет комиссия, а мне нужно предоставить полный и подробный отчет о произошедшем. Я попросила не тревожить вас, дежурство значилось за мистером Малфоем.

— Неужели его уволят?! — в ужасе произносит Гермиона и закрывает ладошкой рот. — В случившемся нет его вины… Это все я, я ушла с дежурства…

— Вы отпросились, Гермиона, не мелите чепуху, — отмахивается бывший директор. — Не знаю, что будет с мистером Малфоем, я сделаю все возможное, — обещает профессор и направляется к двери. — Думаю, после аттестации школа заиграет новыми красками. У Миранды Гуссокл большой потенциал, — добавляет она, а затем серьезно смотрит на Гермиону: — Не знаю, что связывает вас и Снейпа, но он попросил отдать вам это… — Минерва МакГонагалл с секунду думает, опустив руку в карман мантии, но после небольшого колебания все-таки достает небольшой клочок желтого запечатанного пергамента. — Только обещайте мне, что не ввяжетесь больше ни в какую авантюру.

— Конечно! — обрадованно произносит Гермиона, все ее внимание приковано к пергаменту. Она готова пообещать что угодно сейчас, даже не вдаваясь в подробности, лишь бы заполучить послание.

МакГонагалл отдает импровизированный конвертик в руки Гермионы и наставнически оглядывает ее.

— Мисс Грейнджер, — профессор переходит на официально-деловой тон и протягивает руку. — Буду рада видеть вас в стенах Хогвартса. Успехов вам на вашем нелегком поприще!

— Спасибо, профессор, — Гермиона тоже протягивает ладонь для пожатия, а в другой сжимает записку от Снейпа.

МакГонагалл удаляется из кабинета, напоследок кивнув коллеге.

Гермиона торопливо присаживается напротив стола директора, но прежде, чем распечатать конверт, проводит рукой по отполированной поверхности стола, вспоминая, сколько раз она сидела вот так вот, как провинившаяся студентка, напротив Снейпа и сколько раз выслушивала от него упреки, подколки, насмешки и странные намеки.

Но вот пергамент распечатан, и Гермиона склоняется над ровным почерком с сильным наклоном вправо.

«Мисс Грейнджер,

выражаю надежду, что вы чувствуете себя лучше, чем в нашу последнюю встречу. Признаться, если интерес ваш все еще не угас к моей персоне, я готов уделить вам время любым будним вечером. Пришлите мне ответ с совой, потому как я не намерен больше выслушивать от любого встречного информацию о том, что меня назойливо разыскивала неугомонная мисс Грейнджер.

Весь в ожидании, С.С.»

Гермиона давит усмешку. Снейп, как всегда, в своем репертуаре. Кажется, он больше не сердится, если в его письме проскальзывают привычные для его обычного состояния нотки сарказма. Гермиона одалживает со стола директора перо и внизу пергамента письменно изъявляет желание встретиться с профессором зелий, после чего идет во двор и искренне радуется, видя единственную школьную сову на своем привычном месте. Она подзывает птицу и вручает ей конверт, назвав адресат.

Пернатая почтальонка упархивает, а Гермиона спешит навестить коллег и друзей, которых еще не видела после того, как поднялась на ноги. Первым делом она стучится в дверь Драко Малфоя.

— Войдите, — глухо доносится из комнаты, и Гермиона тотчас заходит внутрь, но резко останавливается, удивляясь увиденной картине: Драко сидит на диване вместе с Черрити и Эббигейл и играет с ними в волшебные шахматы. Он поднимает на нее взгляд и хмурится, а девочки, наоборот, громко выкрикивают ее имя и бросаются обнимать свою учительницу.

— Мисс Грейнджер, мисс Грейнджер! — наперебой кричат они.

— Как вы? — виновато глядя на нее, спрашивает Эббигейл.

— Нам не разрешали вас навещать, — жалуется Черрити.

— Все в порядке, — смущается на секунду Гермиона и зачем-то глядит на реакцию Драко, когда обнимает девочек. Тот молча смотрит на нее. Она, обращаясь к нему, говорит: — Я хотела спросить…

— Все в порядке, — вторит ей Малфой и даже дарит ей быструю скомканную улыбку. — Обо всем остальном тебе лучше расскажут мисс Чейз и мисс Уилкинсон.

Гермиона вопросительно смотрит на девочек. А те стоят в нерешительности, будто не зная, что делать дальше. Наконец, Черрити тоненьким голосом произносит:

— Мисс Грейнджер, а можно с вами поговорить наедине?

Гермиона кивает и осведомляется у Эббигейл, не обидится ли она, если они ее ненадолго оставят. Девочка отрицательно мотает головой, и кудряшки разлетаются во все стороны, после чего она прыжками направляется к Малфою.

Гермиона и Черрити выходят в коридор и некоторое время идут молча. Их шаги гулко отдаются эхом от стен. Гермиона решает подбодрить маленькую ученицу.

— А знаешь, что? — будто сообщая ей тайну, тихо шепчет Грейнджер. — У меня в комнате есть вкусное клубничное варенье.

Она видит, как загораются глаза девочки, и прикладывает палец к своим губам. Они направляются в комнату к Гермионе.

— Мисс Грейнджер, — отпив из чашечки крепкого чая, решается начать Черри, — это моя вина, — но тут же замолкает и виновато опускает голову.

— Твоя вина? — просит подробностей Гермиона. — В чем же?

— Этот огонь вызвала я…

— Ты?! — искренне удивляется Гермиона. — Ты вызвала адский огонь?

— Да, — кивает та. — Я способная… Во мне проснулась магия, я многому уже научилась.

Гермиона действительно заметила у Черрити хороший результат, но ни за что бы не подумала, что маленькая девочка способна вызвать адское пламя, ведь это заклинание сильной темной магии. Как такое возможно?

— Я была очень зла на мистера Малфоя, — будто исповедуется Черрити, не глядя на Гермиону, и на ее глазах появляются слезы — она тут же кулачком утирает их. — Из-за мамы. Я хотела их рассорить, чтобы… чтобы папа вернулся. Я заметила, что мистер Малфой очень часто ходит к той башне, а потом выкрала книгу из его кабинета, и…

Гермиона все и так поняла. Она пересела к девочке и обняла ее, утешая.

— Все хорошо, все уже позади, — говорит она.

— Из-за меня чуть не погибли вы и Эбби… И мистер Малфой, — продолжает искренне реветь Черрити. — Он оказался не таким злым, а мой папа… Мама сказала мне, сказала мне…

Черрити то и дело всхлипывает, и Гермиона баюкает ее и шикает, чтобы девочка перестала разговаривать. Слезы раскаяния крупными каплями вытекают из глаз девочки.

— Вы т-такая д-добрая, — говорит она и тянется крепче обнять мисс Грейнджер.

* * *

Страницы дневника разделены пополам, и Гермиона решительным движением перечеркивает все, что писала ранее. Нет черного и белого, нет плюсов и минусов. Жизнь слишком многогранна, жизнь пестрит множеством оттенков серого.

Гермиона Грейнджер. Как раз сейчас она задумалась, что вот так ее и зовут. Она гриффиндорка, и это не плохо и не хорошо. Она упрямая, и это тоже не плохо и не хорошо. Это так, как есть.

Она вырывает страницы и комкает их. Никогда не поздно начать с чистого листа. Самое главное — это то, что чувствуешь в данную секунду, в данное мгновение, какой ты себя ощущаешь. Самое главное — это осознание, что еще ничего не потеряно, что ты сама выбираешь слова для этой тетради, сама выбираешь поступки, которые охарактеризуют твою жизнь, насытят ее смыслом.

* * *

В коридоре Гермиону останавливает Джил, мать Черрити, и благодарит за спасение дочери.

— Черрити что-то хотела сказать про отца… — начинает Гермиона. Она не стала выпытывать эту информацию у девочки. А сейчас подвернулся удобный случай.

Джил вздыхает и некоторое время молчит.

— Мы ведь с вами никогда толком и не разговаривали, — усмехается работница столовой. — Что ж. Скажу вам, так и быть. Она думала, что я рассталась с ним из-за Драко, но… Это он нас бросил, — коротко отвечает миссис Чейз. — Я просто не хотела разочаровывать ее, но только потом поняла, что лучше было сказать правду. Ну что ж, — разводит руками Джил.

Гермиона в задумчивости ей кивает.

Джил давно уже скрылась на лестнице, а Грейнджер все еще размышляет о жизни и о судьбах людей, о том, как сложно в возрасте Черрити пережить разрыв между родителями, и мысли перемежевываются с тревожно бьющимся сердцебиением.

Она медленно спускается по лестнице и выходит в сад, сразу чувствуя, что он насыщен чьим-то скрытым присутствием, наэлектризован чьим-то дыханием, словно в кустах и деревьях кто-то притаился. Так и есть. Неподалеку из открытой теплицы ей руками машут Невилл и Луна. Подруга направляется к ней, но Гермиона стучит по наручным часикам, этим показывая, что опаздывает, ей и правда давно уже надо быть в другом месте.

Тропинка, бегущая в зарослях трепетливых кустиков, сворачивает от замка к холмам. Гермиона видит на ветках пробивающиеся почки и вдыхает полную грудь весеннего воздуха. Раз в столетие на этих кустарниках расцветают цветы и дурманят прохожих ароматом, который для каждого имеет свой запах, как Амортенция. Если бы сейчас ветки были в цвету, что бы она почувствовала? Изменились ли ее пристрастия? Но если даже изменились, мелькает в голове призрачная мысль, так тому и быть, так и надо, ведь жизнь — это движение, жизнь не должна стоять на месте и вертеться вокруг привычного.

Чем ближе она к антиаппарационному барьеру, который поставила МакГонагалл, тем сильнее ее охватывает волнение. Что она будет говорить Снейпу и будет ли просить у него прощения? А если он снова начнет над ней насмехаться, как ей защититься? Но ведь он спас ей жизнь, и она, как минимум, должна его поблагодарить за это.

Через несколько дней она будет вспоминать этот момент не один раз. Свое волнение, полностью охватившее ее, свои мысли и чувства, будто переживая все это заново. Но они покажутся ей лишь отголосками того прошлого. И все же в ее памяти вновь и вновь будут роиться образы, благодаря которым тот день, этот день, станет для нее чем-то необычным, выделится из ряда будних серых дней, окрасится новыми красками впечатлений.

Взгляд ее падает на полуразрушенную башню — та уже давно не дымится, но от ее вида до сих пор бросает в дрожь; на песчаный берег, и в ее голове вспышкой возникает воспоминание о вечере с танцами; на раскидистый, огромный дуб — свидетеля всех ее переживаний.

Северус Снейп выбрал необычное место для встречи — «Дырявый котел». Двум героям магического мира не следует быть вместе на всеобщем обозрении. Их узнает в лицо сейчас кто угодно, а уж репортеры снуют взад-вперед в поисках сенсаций и вкусной информации, которую, приправленную острым словцом, они скормят доверчивому читателю, уж ей ли не знать.

И все же Гермиона открывает дверь невзрачного паба и тут же натыкается взглядом на бледное лицо. Посетителей мало, лишь двое из них кидают рассеянный взгляд куда-то сквозь Гермиону и тут же отводят его. Она догадывается, что тут не обошлось без магии.

— Профессор Снейп, — приветствует бывшего директора Гермиона и несколько секунд борется со сбившимся сердцебиением. Он все так же насмешливо смотрит на нее.

— Вы очень пунктуальны, — вместо приветствия говорит он. — Опоздали на пятнадцать минут в лучших традициях первого свидания.

— Но мы с вами не на свидании, — тут же отвечает Гермиона и садится напротив Снейпа, так и не получив приглашения. Еще даже толком они не успели поговорить, а он уже берет инициативу в свои руки и заставляет чувствовать ее себя виноватой.

— Вот как? — приподнимает он одну бровь. — Что ж, скажите, тогда, зачем вы меня искали? Чтобы поблагодарить?

— Да, — тут же выпаливает Гермиона и слегка краснеет. Отчасти она рада, что ей не приходится самой начинать тему спасения.

— Что ж, я вас слушаю.

Гермиона удивленно поднимает на него взгляд и немножко сердится на подобную бестактность.

— Спасибо, профессор, что спасли мне жизнь, — отчеканивает она и быстро оглядывает темное помещение, чтобы убедиться, что кроме Снейпа ее никто не слышит.

Тот замечает ее взгляд.

— Не волнуйтесь, я навел кое-какие чары… Но если вам будет удобно, мы можем поговорить в более уединенном месте. У меня снята комната наверху.

— Комната наверху? — нервно облизывает сухие губы Гермиона. — Ну да, конечно. Ну да.

— Вы мне по-прежнему не доверяете, — ухмыляется Снейп и делает глоток из тяжелого стакана. Гермиона только сейчас замечает его. Куда же без алкоголя? Хоть раз бы ее удивил. — Не тешьте свое самолюбие, я снял комнату для себя, а не ради того, чтобы затащить вас в постель, хотя эта мысль раньше бы мне показалась заманчивой. К тому же интерьерчик здесь недостаточно романтичен для вас.

— Что вы несете? — хмурится Гермиона. Обида проявляется в ней все ярче и подступает комом к горлу. Вот и поговорили, думает она. Хоть раз он может это сделать по-человечески? И что означает это «раньше»? Почему-то ее тревожит это слово, хоть оно из его уст и прозвучало оскорбительно.

— Вернемся к нашей теме. Зачем я вам нужен? — серьезно спрашивает Снейп и скрещивает руки на груди. Обида в Гермионе тотчас сменяется виной.

— Как вы… где вы сейчас? — комкает фразу Гермиона и мысленно ругает себя за нее. Она не должна выглядеть блеющей овечкой, не должна перед этим человеком показывать слабину.

— Зачем вам это нужно?

— Я… чувствую себя виноватой, — признается Гермиона.

— А, вы пришли, чтобы очистить свою совесть и пожалеть меня?

Можете убираться, — грубо отвечает он и с мрачным видом тянется к стакану.

— Кончайте цирк! — неожиданно для себя самой поднимает голос Гермиона.

Да, она чувствует вину, и да, ей действительно жаль, что так вышло. И она чувствует себя неуютно, но еще больше ее обескураживает его извращенное понимание действительности и ее слов.

— Корчите из себя начальницу? — едко замечает Снейп. — Идемте наверх.

— Что?! — возмущенно хмурит брови Гермиона.

— Идемте, иначе завтра будете читать о себе весьма пикантный материал. Мне-то уже терять нечего, а вот вы до сих пор являетесь лицом школы, — вкрадчиво объясняет ей зельевар и резко кивает куда-то поверх плеча Гермионы.

Гермиона быстро смекает, ей не нужно оборачиваться, чтобы понять, кто за ее спиной, к тому же секунды спустя она слышит знакомый голос:

— Том, ну какие новости тут у вас? Мне как обычно.

— Чары вот-вот развеются, — напоминает ей Снейп. — Да и Риту обмануть не так-то просто.

Гермиона встает из-за стола и гордо направляется к лестнице. Как только они поднимаются наверх, она делает заминку. Ей не хочется находиться с Северусом Снейпом наедине, тем более в номере гостиницы.

— Может быть, переместимся в другое место? — спрашивает она, мало надеясь на положительный ответ.

— Здесь нельзя аппарировать, вы забыли? — ехидно замечает Снейп. — Теряете навыки. Если хотите, можете пройти вниз к своей подружке Скитер, я вас не держу.

Гермиона с секунду подумывает о том, чтобы именно так и поступить, но почему-то ей кажется, что правильнее будет остаться. Она еще не все ему сказала, не обо всем спросила, и потому, сокрушенно опустив плечи, она говорит:

— Хорошо. Идемте.

— С вами приятно иметь дело. Интересно, почему?

— Потому, что я вас не боюсь? — смело отвечает Гермиона и направляется вслед за высокой фигурой в самый конец коридора.

Снейп ухмыляется и открывает дверь, склоняясь в поклоне, будто зовя Гермиону на танец.

— Я не верю в вашу смелость. Защитников я не вижу — ни Уизли, ни этого противного вездесущего кота.

— Оставьте Живоглота в покое!

Она медлит на пороге, сердито смотря на него и чувствуя, что грубоватая веселость — напускная. Он настойчиво приглашает ее войти жестом, и Гермиона понимает, что проиграла. Она пришла к нему, чтобы пролить свет на все те странности, что были между ними, чтобы извиниться и поблагодарить, но вместо этого оказывается в ловушке. А ведь она долго убеждала себя, что им вместе не по пути, что должно произойти нечто невероятное, чтобы она изменила свое мнение. Во всем виноват, конечно же, он, Снейп. Он постоянно насмехается и ставит ее в неловкие положения. Изворачивает ситуацию так, чтобы гордость ее не позволила даже глядеть в его сторону. И все же она смотрит, одновременно стыдится этого и жаждет. Он лишает ее возможности найти путь к его сердцу тем, что постоянно высмеивает ее.

Гермиона проглатывает ком, подступивший к горлу, и делает невозмутимый вид, напуская на себя мнимое спокойствие, которое еще чуть-чуть — и обернется настоящей паникой. Но пока он стоит около порога, она чувствует себя в относительной безопасности и тут же решает отвлечь его, приказывая своему голосу не дрожать от глупого, как на экзамене, волнения:

— Ну так что, профессор Снейп? Расскажите, над чем сейчас работаете? — деловито спрашивает она, не глядя на него.

Как-то раз ей довелось ночевать в «Дырявом котле» во время ее учебы в Хогвартсе, только в другом номере. Ее цепкий взгляд, ставший еще более внимательным от волнения, улавливает каждую деталь интерьера в помещении: облупившуюся краску на стене, поцарапанный столбик кровати, вылинявшие занавески на грязных окнах, пламя в камине, окруженное густой россыпью огненной пыли. Нет, спокойно на огонь она смотреть не может и, наверное, не сможет никогда. Это еще одна травма, которая оставила на ее сердце еле заметный тонкий шрам.

Не получив ответа на свой вопрос, Гермиона решает уколоть его:

— Или вы решили отдохнуть? Простите, забыла о вашем возрасте.

Снейп коротко и неискренне смеется.

— Вы еще мой возраст оцените, — как-то зло выплевывает он. — Вы за этим пришли? — спрашивает он ее и подходит так близко, что сердце Гермионы пропускает удар. Все ее самообладание вмиг рушится, и вот она уже озабочена тем, что делать с появившейся дрожью в ногах.

— Я слишком любопытна, я знаю, — говорит Гермиона и делает шаг назад на негнущихся ногах, пытаясь одновременно унять разбушевавшееся сердце. Он стоит так близко от нее, что, кажется, она чувствует на себе его горячее дыхание. Как всегда в трудный момент она по-детски закусывает губу, что придает ее выражению лица трогательность. — Но я пришла сюда, чтобы выяснить…

— Чтобы вновь меня спровоцировать, — почти рычит Снейп и прижимает Гермиону к стенке. Слышится глухой удар, его рука тянется мимо ее лица, и Гермиона не в силах пошевелиться, потому что он прижимает ее своим разгоряченным телом. — Хватит церемоний. Мне так было хорошо без вас, — ядовито шипит он. — Я почти что ощутил свободу. Но вот вы здесь. И снова творите со мной что-то ужасное.

— Пустите! — отталкивает его Гермиона. — Если вам было без меня лучше, я сейчас же уйду!

— Стой же ты, несносная девчонка! — говорит он и грубо хватает ее за руку, но Гермиона тянет руку на себя, и Снейп вынужден отпустить ее. Он вопрошающе поднимает брови и, затаив насмешку, смотрит на нее. Его глаза потемнели еще больше, а на щеках выступил еле заметный румянец. Должно быть, она сама вся пунцовая. — Говори все до конца.

— Плохо, что вы меня остановили, — шепчет она и пытается сдержать непрошеные слезы. — Я бы ушла и вновь вернула в ваше сердце пустоту и свободу. Я лишь хотела поблагодарить вас и извиниться, и вы это прекрасно знаете. И убедиться, что у вас все в порядке.

— А вам здорово идет эта настойчивость и наивность, — как-то странно произносит он, растягивая слова.

— Настойчивость — согласна, наивность — нет.

В его переменчивом беспокойном взгляде светится какая-то мысль, какое-то желание, но Гермиона не может распознать его. Оно созревает в его темных глазах, и Гермиона не знает чего ждать: то ли новой выходки, то ли насмешки. Внутренне она готова, вся сжата, будто пружина.

Он, будто угадывая ее мысли, внезапно подскакивает к ней, и Гермиона от неожиданности теряет равновесие — они оба падают на кровать. Гермиона всеми силами пытается встать, но Снейп ей не дает. Он горячо шепчет ей на ухо:

— Знали бы вы, что я хочу сделать с вами, вы бы боялись меня, как огня, обошли бы стороной это заведение. И я вам скажу вот что: вы прекрасно знали, а если не знали, то догадывались, а если и это определение неверно, то скажу другое: допускали мысль и все же явились. И кто же из нас жертва? — Снейп трогает ее волосы, он не видит, что ее глаза расширены, он не видит ее страх и не чувствует, что она дрожит. Он спускается ниже рукой и одним рывком забирается под ее брюки, нащупывает трусики и дергает за них. У Гермионы сбивается дыхание. — Ты знала прекрасно, куда и, главное, к кому ты идешь. Ты думала, что что-то поменялось? Нет. Ты ведь за этим сюда пришла, сознавайся, — он коленом раздвигает ей ноги и внимательно смотрит в ее лицо.

У Гермионы смешанные чувства. Она не знает, чего хочет. В ее воспаленном мозгу стучат будто тысячи мыслей молоточками. Одна из них ярче и отчетливее других: «Ты знала, знала, что так будет. Неужели Снейп прав — ты действительно пришла сюда за этим?» От его грубости хочется реветь, но в ней почему-то образуется, словно опухоль, ненавистное ей в данную минуту, низменное человеческое желание. Дойти до крайности ей мешают крохи оставшейся гордости. «Я не прощу себя потом. Нет, я не за этим сюда пришла. Я не…». Бессилие разливается в ней, она чувствует, что у нее не хватит сил сопротивляться ни морально, ни физически. Все еще больше усугубляет чертова влюбленность, как сладко пульсирует все внутри от его прикосновений, уши будто заложены ватой, а, может быть, у нее уже иммунитет ко всем этим гадостям и грубостям с его стороны? Как будто стокгольмский синдром, про который она читала в книжке по психологии.

— Признайся, что тоже хочешь меня, — словно раскат грома, прокатывается его бархатный голос по комнате. — Меня не обманешь, я же вижу. Ты давно уже напрашиваешься на это, маленькая интриганка, — с какой-то мольбой в голосе и странной нежностью произносит он, а затем проводит пальцами по ее губам, и Гермиона замирает. Он сжимает ее грудь и проникает пальцами внутрь, задев мокрую ткань трусиков. Острота восприятия почти достигает пика, и она соображает, что именно с ней творится одновременно с тем, как слышит шепот: «Я снова не сделаю это, чтобы ты потом не жалела».

Снейп резко отодвигается от нее, а его фраза проносится в голове у Гермионы точно выстрел. Но ведь он не слышит этого, не может слышать.

Гермиона несколько секунд лежит в полном недоумении, а затем находит в себе силы приподняться на локтях и вопросительно посмотреть на Снейпа. Он с плохо скрываемой едкой усмешкой стоит в нескольких шагах от нее и тяжело дышит.

— Зачем? — робко спрашивает она, сама до конца не понимая, что хочет спросить этим «зачем».

— Я лишь хотел убедиться, что вы тоже желаете меня. Я убедился.

— Вы же… ты ведь меня любишь, — на одном выдохе выпаливает она и замирает, чувствуя, как заливается краской.

— Вы приписываете мне слишком сильные чувства, мисс Грейнджер, — фыркает зельевар. — Я увлечен. Любой мужчина бы на моем месте…

Гермиона вскакивает с кровати и подходит к нему вплотную. В его взгляде ловит растерянность. Она обнимает его и, зажмурившись, крепко прижимается к нему.

— Я верю, что ты не такой, — глубоко восклицает она. — Ты другой. Зачем ты притворяешься, кого ты изображаешь?

Гермиона смотрит на него и впервые за все это время видит во взгляде теплоту.

— Какая же ты неугомонная, — устало вздыхает он. — Тебе не живется спокойно, ты всех и все хочешь изменить, даже если это уже невозможно. Наверное, нет на свете таких же упрямых людей.

— Я же гриффиндорка, — прячет улыбку она и утыкается в его мантию. — И потом, кто, если не я заставит тебя посмотреть на себя иначе? Тебе не нужно притворяться. Вокруг тебя уже нет людей, которые заставляли тебя жить двойной жизнью. Вокруг нет судей и нет тех, кому ты что-то остался должен. Я все это понимаю…

— Ты слишком наивна, — горько усмехается он, но не отстраняется.

— Ты все доказываешь и доказываешь чего-то, что уже давно не понимаешь сам. Но, оглянись: теперь ты сам вправе распоряжаться своей жизнью, и так было всегда, несмотря на твои убеждения и мнимый долг, — Гермиона, сама того не желая, впадает в менторский тон.

— Ты еще молода и зелена, — глухо говорит он и мрачнеет, а затем высвобождается, чтобы потереть лицо и переносицу. — И вообще, попрошу не давать мне указаний.

— Хорошо, но я понимаю одно: что ты устал от всего этого. И если ты… готов попробовать, то я буду рядом и буду твоей поддержкой. Все же я склонна считать, что хоть каплю, но разбираюсь в людях…

— Осторожнее, мисс Грейнджер. Ваши невинные детские забавы перерастают в нечто большее, но… мне нравится, что вы смело формулируете свои мысли, — он некоторое время молчит, а затем, посерьезнев, продолжает: — Вы считаете, что я жалею, что жив? Что выжил в той войне? Нет, не жалею. Не будь я жив, я не смог бы помнить. А помнить надо. Вам хотелось знать ответ на этот вопрос — пожалуйста, — я исполняю ваше желание.

— Десять очков вашему факультету, — случайно вырывается у нее.

Снейп смеривает Гермиону хмурым и одновременно снисходительным взглядом и отходит к окну.

На Чаринг-Кросс-Роуд час пик. Очертания машин теряются в февральской метели. Люди спешно идут по тротуару, кутаясь в вязаные шарфы. Робко загораются вечерние фонари.

— Слушаю я тебя и все никак не могу разгадать, — тихо, заговорщическим тоном произносит зельевар.

Гермиона подходит к нему и склоняет голову к его руке, чувствуя еле ощутимое напряжение в его теле.

— А что именно непонятного во мне? — робко спрашивает она.

— Меня удивляют твои взгляды.

— Своей наивностью?

— Нет… Иногда перед самым сном появляется такая неуловимая мысль, проблеск, совсем мимолетный… А иногда бывает и утром. И тогда кажется, что все переменится…

— Будет лучше, — кивает Гермиона.

— И это со мной происходит все чаще после того, как ты вновь объявилась в моей жизни. Так непривычно говорить об этом, — Снейп на миг кривит рот в привычной усмешке. — О том, о чем никогда не говорил вслух, о чем запрещал думать… Черт… Ты действительно хочешь этого? — вкрадчиво, с сомнением в голосе спрашивает он. — Ты ведь не делаешь это ради сожаления и чувства вины? Немного сознательности и ясности не повредит.

— Кто еще из нас невыносим, — колко замечает Гермиона с улыбкой. — И потом, разве не ты говорил, что «немного» — это не для тебя. Все или ничего?

— Кто же из нас кого изучает? — кривит губы Снейп, а затем с силой втягивает ноздрями воздух.

— Фактически люди изучают друг друга, — отвечает Гермиона, но сразу за этим замолкает, поняв, что вопрос был риторическим.

— Я не подарок, мисс Грейнджер, — с ноткой жалобы произносит он, но в голосе его нет прежней наигранности и плечи перестают быть напряженными. Гермиона чувствует, что он будто освобожден. Он словно артист или актер, который, отыграв сложную роль, требующей всей его отдачи, поклонился зрителям и ушел за кулисы, где смог наконец-то расслабиться и выйти из образа. — Вы действительно хотите связаться со мной и с моим далеко не сахарным характером?

— Неужели так трудно догадаться об истинной причине моего прихода, — отвечает она и как будто сама для себя наконец-то делает открытие. Все так просто и легко, все встает на свои места. — Главное начать. Вы готовы, профессор Снейп? Для начала признайтесь, что я вам не безразлична.

Вместо ответа он лишь хмыкает. Но вскоре находит ее руку и крепко сжимает ее ладонь в своей, и Гермиона чувствует, как сильнее начинает биться его сердце.

— И что же будет дальше? — искренне спрашивает он.

Она с улыбкой сжимает его ладонь в ответ.

— А дальше будет весна.