О людях и драконах (джен)

В маленьком королевстве жила-была смелая и красивая принцесса,

решившая спасти свою родину.

Она переоделась танцовщицей, и, добившись известности

благодаря своему таланту, предстала перед вражеским императором.

На перроне всё было так же, как и раньше — вечерние сумерки, разгоняемые волшебными огнями, еле слышное шипение механизмов поезда да звучный голос Хагрида, призывающего к себе первокурсников. Но человек привыкает ко всему. А если вначале человека как следует напугать, то он не заметит и доли волшебной атмосферы.

Многие ученики нет-нет, да вглядывались в окружающую их тьму, вполне справедливо опасаясь нового появления дементоров. Поезд уже не казался достойным укрытием, считать его безопасным после произошедшего никто не мог.

Вот Хагрид — иное дело. Первокурсники, обычно такие настороженные и растерянные, сейчас так и липли к нему. Грозный вид и внушительные размеры лесника казались им вполне серьёзной защитой. Сомнительно, что гигант смог бы нанести дементорам хоть какой-то вред — кулаки против магических тварей не помогут — но обязательно бы попытался.

Впрочем, не только новичкам требовалась уверенность в собственной безопасности — никто не хотел ехать в полупустой карете или, что ещё страшнее, в одиночестве. Так что кареты в сторону Хогвартса уезжали забитыми под завязку.

Компания Гарри Поттера не была исключением.

Гермионе такое положение дел, в целом, было безразлично — «в тесноте, да не в обиде», если бы не последовавшие вслед за ними в карету Невилл и Джинни. И если против Невилла у Гермионы возражений не было, то вот Джинни…

За весь день с Джинни они не перебросились и парой слов, ограничившись приветственными кивками.

Оно и понятно.

Каждая вежливая улыбка — вызов. Каждый взгляд — обещание биться до конца. Гермиона с лёгкостью могла представить, что думала о ней сестра Рона, учитывая её крайнюю зацикленность на личности Гарри. «Недостойная его внимания», «конкурентка» и «разлучница» — самое мягкое, как ей казалось, Джинни называла её в мыслях.

Гермиона отвечала ей тем же. Не из обиды, злости или зависти — было бы чему завидовать, — а из обоснованного недоверия к той, по чьей вине она пропустила почти полгода жизни.

Да, первокурсница не имела и шанса справиться с одержимостью проклятой книгой, но… Где заканчивалось влияние заточенного в дневнике духа Волдеморта и начинались желания и стремления самой Джинни? Этого Гермиона не знала и, случись что, не рискнула бы повернуться к ней спиной.

Очевидно, что ни о какой дружбе или приятельстве между ними и речи быть не могло.

Тем временем Джинни, не подозревая об одолевающих Гермиону сомнениях, заметила кого-то знакомого и, извинившись, умчалась в сторону державшихся вместе «воронов». Вернулась она, впрочем, довольно быстро и не в одиночестве, ведя за руку уже знакомую Гермионе девочку.

— Знакомьтесь, это Луна, — представила её Джинни. — Второкурсница Когтеврана и наша с Роном соседка. Вы не против, если она поедет с нами?

Возражения, как ни странно, нашлись только у самой Луны.

— А разве все мы поместимся в одной карете? — спросила она.

— Я могу поехать с Джастином и Симусом, — произнёс Невилл, стеснявшийся, очевидно, своей полноты.

— Зачем? — удивилась Джинни. — Посмотри на себя, Луна! Занять много места ты просто не способна.

Действительно, если за прошедший год, что Гермиона её не видела, девочка и подросла, то совсем чуть-чуть. И выглядела почти так же, как раньше — худенькая, с бледной, нетронутой солнцем кожей, задумчивым видом и множеством прикреплённых к мантии «украшений», описать которые можно только одним словом — «хлам».

— Как скажешь, — кивнула Луна и послушно села в карету.

Внутри все они разместились и впрямь вполне комфортно. Гермиона с друзьями на одной стороне, остальные — на другой. Невилл тут же прижался к окну — то ли в попытке занять как можно меньше места, то ли от очередного приступа стеснения (Гермиона не стала рассматривать вариант, что его крайне заинтересовал проносящийся за окном пейзаж). Джинни поглядывала на всё ещё витающего в облаках Гарри и, по видимому, придумывала тему для разговора, Луна же… Наверное, именно с таким видом сама Гермиона взирала на учителей, когда тянула руку вверх, страстно желая ответить на вопрос. Только на этот раз в роли учителя выступала она сама.

— Ты хочешь что-то спросить? — не выдержав, спросила наконец Гермиона.

Луна радостно кивнула.

— Спрашивай.

— Ты должна рассказать, как защитилась от взгляда василиска!

— То есть — защитилась? — удивилась Гермиона.

— Ну, это же василиск… Его взгляд убивает, — произнесла Луна рассудительно. — Все уже знают, что кошка Филча окаменела, так как взгляд василиска отразился в луже воды, Колина Криви спас его фотоаппарат, Финч-Флетчли — призрак. А что помогло тебе?

Гермиона хотела было отшутиться от надоедливой собеседницы, но осеклась. Луна была права. В книгах способности василиска описывались весьма подробно, но до сей поры к своей встрече с «Ужасом Слизерина» она эти знания не примеряла.

— Не знаю, — вынуждена была признать девочка. — Всё произошло так быстро… Может, дело в том, что самого василиска я только краем глаза и заметила?

— Нет-нет-нет, это слишком просто! — Луна задумалась на секунду. Сказала: — Слишком просто и бесполезно... Может, его взгляд попал на тебя, отразившись от зеркала?

Гермиона покачала головой.

— Не было никаких зеркал. Ни у меня в руках, ни в коридоре.

— Странно… — Кажется, Луна была искренне расстроена. — Тогда выходит, что дело в василиске. Или в тебе.

— В василиске, — ответила Гермиона спокойно. — Со мной уж точно всё в порядке.

— Зато с василиском — нет, — хохотнул Рон. — И что тебе с тех зеркал? Радоваться надо, что всё закончилось хорошо.

— Конечно. Просто я так и не проверила . — Луна, покопавшись в карманах мантии, достала и водрузила на нос… солнцезащитные очки — обычные, маггловские. Только стёкла в них были разными: одно — красное, другое — синее. — Мне их папа летом помог сделать.

Хихикнула, не удержавшись, Джинни, и тут же поплатилась за это — внимание Луны переключилось на неё.

— Василиск с тобой об этом не говорил? — спросила Луна.

— Я мало что помню из того, когда он… дневник брал надо мной контроль, — буркнула Джинни.

— Совсем-совсем ничего? — вновь расстроилась Луна.

— Очень смутно, — призналась Джинни нехотя. — Словно всё происходило во сне.

— И что, что ты помнишь?

— Да ничего конкретного! Но с василиском он не разговаривал, а только приказывал. Как слуге.

Луна кивнула важно, сказала:

— Спасибо, Джинни, я поняла. Это потому, что он был злым. Хороший человек, если бы мог общаться с василиском, обязательно попытался с ним подружиться. Вот я бы на его месте обязательно попыталась…

Продлись поездка чуть дольше, кто знает, что ещё Луна успела бы им поведать. Хорошо, что путь до Хогвартса невелик и нужен, по сути, только для создания для учеников особой, волшебной атмосферы.

Небольшая заминка возникла только перед их расставанием с Луной.

— Иногда я жалею, что не все могут их видеть, — глядя прямо на фестралов, произнесла она. — Они красивые.

— Скорее уж своеобразные, — фыркнула, не удержавшись, Гермиона. Заметила удивлённый взгляд Луны, сказала: — А что такого? В книгах бывают не только описания, но и их иллюстрации. Некоторые авторы видели фестралов вживую и сами рисовали их облик.

Особого риска в её словах не было. О том, что Гермиона и без всяких иллюстраций знала, как выглядят фестралы, знал только Невилл, не отличавшийся особой разговорчивостью и болтливостью. К тому же он находился рядом и никак не отреагировал на её слова — то ли не придал значения, то ли просто не расслышал.

— Спасибо, Гермиона, — сказала Луна. — Обязательно посмотрю, как их изобразили. А если мне не понравится — нарисую сама. Думаю, у меня получится.

Хорошо хоть, что никто, даже простодушный и прямой в речах Рон, не поинтересовался, по какой причине странная второкурсница видит то, что не видят они. О главной особенности волшебных коней знали все. А уж красивы они или нет… В общем, слова девочки сочли очередным её чудачеством — странным, но объяснимым.

Попрощавшись, Луна отправилась к своим сокурсникам.

— Она не всегда такая, — вздохнул Рон, глядя ей вслед. — Так-то она хорошая девчонка, но… к ней надо привыкнуть.

Гермиона задумчиво кивнула. Назвать фестралов «красивыми» — действительно странно, вот только… Кони эти, при всей их инфернальной внешности, не были лишены изящества и некоей гармонии между обликом и внутренней сутью. По крайней мере она считала именно так, и потому не могла не задаться вопросом — а всё ли нормально с ней самой?

Погрузившись в свои мысли и просто следую за друзьями, она не заметила, как оказалась в ярко освещённом Большом Зале. В себя её привёл раздавшийся где-то неподалёку многоголосый испуганный вскрик, сменившийся, впрочем, столь же разноголосым смехом. Гермиона невольно улыбнулась: традиция знакомства первокурсников с привидениями была столь же прочна, как и первое их прибытие в школу на маленьких, утлых лодочках.

— Ну ничего себе! — эмоционально воскликнул Гарри, указывая на стол преподавателей.

— Любопытно, — согласилась с другом Гермиона.

Профессора были в полном составе, и даже сверх того. Кроме Люпина, неведомым образом оказавшимся в замке раньше учеников, за столом обнаружился и никто иной, как Хагрид. Причём великана, словно в насмешку, посадили рядом с Флитвиком. Или это сам декан Когтеврана решил подшутить над «Хранителем Ключей» Хогвартса?.. Уж слишком активно он выспрашивал что-то у Хагрида. Лицо полугоблина лучилось весельем.

Снейп, в противовес своему коллеге, был мрачен больше обычного. Источник его настроения понятен не был — в разговорах зельевар не участвовал, на ненавистного Гарри Поттера или обожаемый Слизерин не смотрел. Что бы ни испортило его настрой, произошло оно задолго до ужина.

Церемония распределения учеников не заняла много времени. Директор дождался момента, когда все студенты займут свои места, поднялся со своего места и, усилив голос магией, начал приветственную речь. После пустых слов, повторяемых год за годом, директор представил ученикам новых профессоров.

Студенты встретили их искренними, но сдержанными аплодисментами. Хагрида знали все, и иллюзий по поводу его профессорства никто не питал. Люпин же был величиной неизвестной, но, заняв должность преподавателя ЗОТИ он, по мнению многих, сам подписал себе приговор.

Ученики ждали иного.

Дамблдор обвёл притихший зал взглядом. Сказал, откашлявшись:

— И последняя организационная новость на сегодня. Не так давно, как многие из вас знают, из Азкабана совершил побег Сириус Блэк — крайне опасный и виновный во многих преступлениях заключённый. Министерство Магии имеет все основания подозревать, что рано или поздно он может попытаться проникнуть в Хогвартс, и поэтому… Поэтому, по моей просьбе, в охране и защите школы нам будут помогать дементоры. И продолжаться это будет до тех пор, пока преступник не будет пойман.

Неизвестно, какого эффекта хотел добиться Дамблдор своими словами, но явно не следующего: студенты, осмыслив услышанное, возмущённо загалдели. Волнение шло даже за столами Гриффиндора — факультета неспокойного, но неизменно лояльного директору школы. Идея находиться рядом с этими созданиями никого не прельщала. Стражами Азкабана, вечными тюремщиками, дементоров назначили вовсе не за человечность и дружелюбие.

— Успокойтесь! — повысил голос Дамблдор. Продолжил, когда шум немного притих: — Мне известно про произошедший в поезде инцидент, и, уверяю вас, подобного больше не повторится. Министерство предоставило школе артефакты, предназначенный для полного контроля над дементорами, так что ситуация находится под полным нашим контролем. — Директор бросил красноречивый взгляд на показательно смирных близнецов Уизли. — И если никто из вас не будет выходить за пределы школьной территории без разрешения, вы не заметите ни малейшей разницы с обычным учебным годом.

— Осталось только понять, какой год стоит считать обычным — с троллем, или василиском?.. — произнесла Гермиона тихо.

Из-за стола Слизерина поднялся один из старшекурсников, судя по всему — староста факультета. Сделал несколько шагов, выходя на свободное пространство между столами, и замер, глядя прямо на своего декана. Дождался едва заметного кивка и сказал, обращаясь к Дамблдору:

— Господин директор! Мы с большим уважением относимся как к воле Министерства Магии, так и к вашим решениям. Но принятие столь серьёзных мер без предварительного уведомления учеников и их родителей… Мы считаем такое положение дел недопустимым и будем вынуждены сообщить о нём в Совет попечителей.

— Вы недооцениваете опасность ситуации и угрозу со стороны преступника, мистер Хиггс. Но вы вольны обратиться в Совет, это ваше право, — сказал Дамблдор. — Можете садиться. И если больше никто не хочет высказаться… — Он обвёл взглядом Большой зал, но желающих что-то сказать не нашлось. — Тогда… Да начнётся пир!

В то же мгновение столы заполнились самыми разнообразными блюдами. И тут же выяснилось, что и связанные с дементорами тревоги, и затянувшаяся речь директора, пробудили в учениках просто зверский аппетит. Такой, что после окончания ужина сил на разговоры ни у кого не осталось — хватило бы до своих комнат дойти, и то хорошо.

В этом от остальных Гермиона не отличалась. Достать вещи первой необходимости из уже покоящегося на её кровати багажа — единственное, на что хватило её силы воли.

Проснулась она раньше своих соседок по комнате.

Маленький механический будильник и простенькие заглушающие чары — идеальное решение, если утром умыться и привести себя в порядок требуется в одиночестве.

Незапланированное «украшение» в виде татуировки на пол головы — не то, чем хочется хвастаться перед болтуньями-соседками. Если уж и в обычном мире подобное — нонсенс, то уж в консервативном мире волшебников... Остаётся лишь благодарить наследственность за пышную шевелюру, надёжно скрывающую это безобразие в быту.

О «символе Пакта», как называла эту отметину дракон, родители Гермионы так же не знали, но стоило это девочке немалых усилий и, что она прекрасно понимала, не могло продолжаться вечно. Рано или поздно все её недомолвки, приукрашивание одних и сокрытие иных школьных событий, станут им известны. Не в этом году, так в следующем. Да и десяток лет — не спасение от родительского гнева. Гнева заслуженного, но от того не менее разрушительного. Уж что-что, а характеры собственных родителей Гермиона знала хорошо. Только знание это вновь лежало мёртвым грузом, не давая ответа на вопрос «что делать». Возможно потому, что правильного ответа и не существовало.

Через полчаса Гермиона, полностью готовая к первому учебному дню, расположилась в гостиной факультета в ожидании друзей. Ожидание её скрашивал новый учебник по ЗОТИ — куда более скучный, чем предыдущий, за авторством Локхарта, но зато полезный и информативный.

Первым спустился Гарри, и с первого взгляда на него Гермиона насторожилась: слишком опечален был его вид. Впрочем, спустя пару секунд в гостиную вышел Рон, и девочка поняла, что была поспешна в своём суждении. Если Гарри просто грустил, то Рон был воплощением горя.

— Что произошло? — спросила она растерянно.

Рон отрицательно помотал головой и, не говоря ни слова и старательно отводя взгляд, прошёл мимо. Гарри сочувственно посмотрел вслед другу, сказал ей тихо:

— Короста умерла.