Белый, красный, черный (гет)

The Night Inn — Your Name (беспрерывно)

https://youtu.be/Zu21_QmjOw4

«Вчера вечером Мастер Фу был акуманизирован. Покажи мне, что привело его к падению».

«Маринетт…»

— Маринетт!

Порыв ветра. Я вздрагиваю и моргаю, ослепленная.

Я стою. Поле битвы исчезло. Вокруг меня больше нет обломков, нет ничего. Только белая сияющая поверхность, которая тянется, насколько хватает глаз. Я опускаю голову, чтобы посмотреть на руки: они снова стали нормальными, человеческими. Я в гражданском. У меня больше ничего не болит…

Что произошло? Где Лувр, его разрушенная Пирамида? Изгнанник?

— Отличная работа, моя Ледибаг.

Я подпрыгиваю. Женский голос. Незнакомый, но интонация, несмотря ни на что… привычна?

Я оборачиваюсь, сердце колотится с бешеной скоростью. В нескольких шагах от меня мне кивает взрослая женщина. На ней черная кофта и пурпурные шаровары. Длинные красные полупрозрачные вуали с переливчатыми отблесками каскадом спускаются от деревянной тиары до земли. Черная шевелюра разделена на косы, заплетенные алыми лентами. Она совершенно непринужденно приветствует меня, и на смуглой коже с нарисованными красной хной татуировками позвякивают украшения из дерева и кости.

У нее доброжелательная улыбка, но меня убеждает нежный и даже лукавый свет в ее синих глазах.

— Тикки?

Ее лицо смягчается еще больше, и она грациозно раскрывает мне объятия. Не думая, я бросаюсь к ней. Она такая большая, такая красивая! Но это действительно она. Я узнаю ее ауру, ее запах — цветов, сахара и пряностей, которые так соответствуют ее вкусам и личности. Ее руки обнимают мои дрожащие плечи, материнские и успокаивающие, и у меня выступают слезы на глазах. Я боюсь понять. Это место, этот вид…

Я хотела узнать, что мучило Мастера Фу до такой степени, что спровоцировало его акуманизацию. Я просила простой информации, чего-то, что позволило бы мне образумить его, так или иначе. Мое желание всё еще было слишком амбициозным?

— Я… Мы умерли?

Она сильнее сжала объятие:

— О, нет! Всё хорошо. Я просто подумала, что тебя ободрит, если я появлюсь в человеческом облике. Это тело похоже на одну Носительницу, которую я знала прежде. Красивая девушка. И великолепная старшая сестра…

Она шепчет мне на ухо, и по дрожи в ее голосе я догадываюсь, что ее тоже переполняют эмоции.

— Я так горжусь тобой! Призвать высшую форму было, возможно, единственным способом вернуть Фу. Но чтобы это сработало, ты должна была найти решение самостоятельно. Оно должно было прийти из глубин твоей души… И ты справилась!

— Да. Неплохо. Мой пацан, вероятно, не справился бы лучше.

Я пораженно вздрагиваю. Тикки отстраняется, и я неохотно открываю глаза. Неподалеку нас со скептичным видом рассматривает молодой человек, засунув руки в карманы серых брюк. Льняная рубашка, которая ему почти велика, струится по плечам, когда он беззаботно потирает подбородок. На смуглой коже рук, немного темнее, чем у Тикки, те же абстрактные татуировки, блестящего черного цвета.

— Плагг?

— Отличная работа, Носительница.

Его глаза — зеленые, с вертикальными зрачками — на короткое мгновение теплеют. В черных как смоль волосах подрагивают кошачьи уши, словно подстерегая малейший звук в округе. Когда он приближается забавно развязанной походкой, одновременно медлительной и кошачьей, у меня возникает впечатление, что я вижу Черного Кота на пять-семь лет старше.

Он подмигивает Тикки и улыбается ей уголком губ:

— Ты выиграла, Хатна. Догадалась твоя.

— Да, Кранкру. Насчет твоего фанта посмотрим позже, мм?

— Жду не дождусь, — ворчит Плагг со скучающим зевком.

Поднимается теплый ветерок. Я снова смотрю вокруг нас, уверенная, что слышу будто бы шелест листвы. Белый ландшафт словно чуть-чуть темнеет, и теперь можно разглядеть окрестности: земля, вымощенная камнями, и неподалеку отсюда — серая крепостная стена, над которой виднеется красная черепица.

— Где мы?

— Там, где всё началось, Носительница.

Раздается металлический звук, далекий, глубокий. Гонг? Ища источник шума, я замечаю здание, едва различимое в слепящем свете. Башня высотой в несколько этажей с крышей, как у пагоды.

— Это священное место, которое сегодня уже не существует… — шепчет Тикки.

Плагг скрещивает руки и бормочет, прижав уши к голове:

— Это «здесь» — лишь иллюзия, Носительница. Мир продолжает вертеться там, наверху, хотя и замедленно. Мы не сможем удерживать его вечно, так что лучше не тянуть. Делай, что должна сделать.

— Удерживать его? Вы говорите об Изгнаннике?

По земле пробегает легкая вибрация, как если бы что-то тяжелое только что разбилось рядом с нами. Я вздрагиваю, настораживаясь. У Плагга дергается левое ухо, Тикки едва заметно съеживается.

— Мы держим ситуацию под контролем, — шепчет она с доброжелательной улыбкой.

— Мы уронили ему на голову два-три пилона, — иронизирует Плагг. — Чтобы он не смог отреагировать сразу же, как ты вернешься.

Я нервно улыбаюсь, потом у меня вдруг перехватывает дыхание, сердце замирает, его словно сжимают ледяные тиски. От головокружения подкашиваются ноги. Меня качнуло вперед, я инстинктивно хватаюсь за руку Плагга — когтистую, но готовую помочь. Спустя несколько бесконечных секунд сердце снова начинает биться. Не отрывая взгляда от серой мостовой, я с трудом начинаю снова дышать, в ушах гудит. Я слышу, как Плагг поверх моей головы бормочет Тикки:

— Она долго не продержится.

— И мы тоже, — выдыхает Тикки, коротко сжимая мое плечо. — Пошли.

Я прочищаю горло, встревоженная их озабоченными голосами. Когда головокружение проходит, я выпрямляюсь.

— Но куда идти? Что я должна…

Я тут же замолкаю, захваченная врасплох: я совсем одна. Белый ландшафт исчез, теперь темная ночь. Атмосфера меняется, становится более влажной и свежей. Где-то в темноте поют сверчки. Небо усеяно бесчисленными звездами, ярко светит месяц.

Музыкальное сопровождение: Hidden Citizens — "Out Of Time" (feat. Erin McCarley) (беспрерывно)

https://youtu.be/3hZ_m16hhyg

На краю огромного двора, выложенного серым камнем, по-прежнему стоит башня, увенчанная пагодой. Ее стены в свете луны отливают призрачной белизной, и она всей своей высотой доминирует над несколькими зданиями с крышами из красной черепицы. Единственное дерево возвышается прямо посреди двора, гигантское и величественное. У его подножия, кажется, кто-то бодрствует, бездумно глядя на пламя маленькой жаровни.

Я лихорадочно осматриваю окрестности, но Плагга и Тикки не видно. Крепостные стены окружают всю территорию — такие высокие, что не дают мне увидеть что бы то ни было, кроме белой вершины и облаков. Гора?

Я делаю несколько отважных шагов, но ничто не шевелится. Растерянная, я, в конце концов, окликаю человека, сосредоточенного на костре. Маленького мальчика.

— Э… Здравствуй?

Мальчик не реагирует на мой оклик. Веткой в хрупкой руке он шевелит угли. Я разглядываю его немного внимательнее: у него бритая голова, на нем проста серая туника с короткими рукавами, веревочные сандалии и кожаные браслеты на запястьях. Потревоженные угли шипят и искрят, и он кладет ветку и заворачивается в старое покрывало. Садится по-турецки, протянув руки к потрескивающему пламени.

Я приближаюсь и снова приветствую его, безрезультатно.

— Кто это? — бормочу я себе под нос.

— Другой пацан.

Я с облегчением констатирую, что Тикки и Плагг — в человеческом облике — снова появились рядом со мной. Тикки больше не улыбается, задумчиво изучая ребенка рядом с жаровней. Плагг мрачно добавляет:

— Юный… Слишком юный для этого.

Вдали звучит леденящий крик. Отбросив покрывало, мальчик подбирает лежащее рядом копье и вскакивает на ноги. Он отходит к крепостным стенам, и на его спине я различаю в свете жаровни круг рун, вышитый на тунике. Слишком знакомых рун.

Можно подумать руны, которые покрывали Шкатулку. И кожу Изгнанника. И мою кожу в высшей форме.

— Это… Это Мастер Фу, да?

Тикки и Плагг ничего не отвечают, сосредоточенные на мальчике, но их печальных лиц мне достаточно. Я новым взглядом осматриваю башню и окружающие здания. «Священное место, которое больше не существует». Этот тот Храм, про который мне рассказывал Мастер Фу, в котором он вырос?

…Разрушенный по его вине?

Пройдя полпути до двери в крепостной стене, мальчик застывает, колеблясь, сжав копье в ладонях. Тогда раздаются другие крики, более близкие, и в дверь торопливо стучат. Кто-то — женщина — умоляет на незнакомом языке. Мальчик отвечает громко и с виду без эмоций, но у него обеспокоенный вид. Женщина снова говорит — быстро и прерывисто, будто на последнем издыхании. Мальчик что-то кричит ей и, похоже, собирается бежать к башне, наверняка за помощью. Женщина останавливает его паникующим криком и умоляет его, снова и снова. Тогда к ее голосу присоединяются другие: плач ребенка, писк младенца.

Мальчик колеблется. Стук в дверь возобновляется, лихорадочный и тревожный, отчаянный. Младенец плачет всё громче, а женщина рыдает. Тогда мальчик опускает копье и хватает что-то у себя на шее.

— О, маленький хранитель… Нет. Нет, — шепчет Тикки сквозь стиснутые зубы.

— Не открывай, пацан, — выдыхает Плагг, мягко покачав головой. — Твоя доброта погубит тебя. Не открывай…

Мальчик вытаскивает веревку, висящую на шее, доставая тяжелый бронзовый ключ. После некоторого колебания он приближается к двери. Мольбы удваиваются, ребенок кричит в панике, и мальчик бросает копье, чтобы броситься к засову.

Плагг испускает душераздирающий вздох, когда мальчик решительно поворачивает ключ в замке. Потом он хватает огромную балку, которая держит закрытыми створки двери, поднимает ее изо всех сил своих тонких рук.

Тикки опустила веки и сложила руки в татуировках, словно в молитве.

— Слишком хороший. Слишком нежный для этого мира.

Дверь с грохотом открывается, отбросив мальчика на землю. Ночной воздух вдруг разрывают десятки свирепых воплей, и я вздрагиваю, понимая, что за стенами находились не несколько беженцев, а целая армия.

Яркая вспышка. Реальность вдруг искривляется. Вместо человеческих существ во двор втекает огромный поток дыма. Он разливается, заполняя всё пространство, он формирует человеческие тени, едва различимые, без лиц. Одна из них бросается на мальчика, который пытается подобрать брошенное в нескольких метрах копье. Повернувшись спиной, он не видит силуэт, который прыгает на него, его поднятую шпагу.

— Осторожно! — кричу я.

Шпага обрушивается, и ребенок с пронзительным криком падает. Что-то насквозь раздирает мою собственную спину, и я падаю на колени, дыхание перехватывает.

«Маринетт… Маринетт, всё хорошо, это не реально! Это не может быть реальным!»

Однако боль взрывается в моем теле, в моей голове, чудовищная. Потрясенная, я замечаю нависающую надо мной тень, ее оружие поднимается, чтобы добить меня. Другая тень перехватывает ее, отталкивает, они катятся по мостовой, вопя от ярости, забыв всё остальное.

«Это воспоминание, простой кошмар! Вставай!»

Плагг рычит, кипя от бессилия. Адреналин придает мне крылья. Я вскакиваю на ноги и моргаю, ослепленная. Небо, мостовые, башня и дома Храма — всё загорелось красным. Температура резко стала удушающей. Шепот ветерка вытесняется воплями ярости и ужаса, звоном металла, треском дерева. Жаровня опрокинута, столетнее дерево в огне.

Стрелы летят со всех сторон. Взрывы сметают целые куски зданий. Тени бегут и кричат, тени сражаются друг с другом. Тени падают, катятся по земле и больше не двигаются. Через отверстие в крепостных стенах десятками врываются тени, окружают здания Храма, разбивают окна и вышибают двери.

Башня в огне. Более мощный, чем все остальные, взрыв потрясает ее основания, и оттуда вырываются светящиеся вспышки всевозможных цветов и форм. Они устремляются к небу, потерянные, словно паникующие, и исчезают в небесах. У меня сжимается сердце, когда я узнаю их.

Другие квами?

«Носительница, встряхнись!»

Резкий приказ Плагга вырывает меня из созерцания. В ужасе я понимаю, что они с Тикки исчезли. Однако их голоса звучат, словно бы далекие и приглушенные.

«Поторопись, моя Ледибаг!»

«Ты получила свой ответ, правильно? Теперь возвращайся!»

Э? Как это?

— Какой ответ? Я не…

У меня за спиной вопят от ярости. В панике я бросаюсь вперед, лавируя между теней. Несколько сражающихся, кажется, замечают меня, но им не удается добраться до меня — их полностью захватили враги. Жара изнурительна, боль между плечами так сильна, что меня тошнит.

Другие взрывы потрясают Храм. Новые цветные молнии вырываются из-под обломков, пересекают стены и крыши так же легко, как бумагу. Башня шатается, готовая рухнуть.

«Маринетт, быстрее!»

Я чувствую, как Плагг и Тикки тяжело дышат от усилия, и понимаю, что с их стороны ситуация тоже тревожная. Я растерянно оглядываю окрестности. Но как выйти из этого кошмара?!

Один силуэт привлекает мой взгляд. Среди теней, которые сражаются насмерть и разоряют всё вокруг, мальчик по-прежнему здесь, и он вполне осязаем. Прижавшись спиной к крепостным стенам, он съежился в нише недалеко от двери.

— Мастер Фу!

Пошатываясь, я устремляюсь к нему. Боль пульсирует в спине, и некоторые толчки так сильны, что я спотыкаюсь. Теплая жидкость течет вдоль позвоночника. Со слезами на глазах я подавляю тошноту.

— ФУ!

Я, наконец, добираюсь до крепостной стены и бросаюсь к ребенку. Я хватаю его за плечи, но он не реагирует. Ладони прижаты к ушам, глаза зажмурены, словно в надежде отгородиться от царящего вокруг апокалипсиса, он рыдает. Его туника промокла от крови. Я лихорадочно оглядываю окрестности. Что я могу сделать? Куда пойти?

Дверь в крепостных стенах по-прежнему изрыгает тени. Дерево во дворе стонет, объятое пламенем. Несколько веток сгибаются и ломаются, падают на толпу, вызвав целый хор воплей. В неразберихе вдруг раздается звон, привлекающий мой взгляд. Я сжимаюсь всем существом: в нескольких метрах отсюда, на мостовой лежит бронзовый ключ.

Да! То, что нужно!

В порыве внезапной интуиции я подбираюсь к нему и хватаю его за веревку. Когда металл прикасается к коже, меня накрывает знакомое ощущение.

И снова раздается равнодушный голос:

«Твое желание исполнено, Носительница».

Я нервно усмехаюсь. Присутствие. Оно вернулось. Оно здесь, в этом ключе. Словно знак.

«Чего ты хочешь теперь, Носительница?»

Тяжело дыша, я поворачиваюсь к широко раскрытой двери. Стоит попробовать!

Точно в тисках, мое сердце внезапно пропускает удар. Потом еще один. И третий. Когда — наконец — оно снова начинает биться, у меня в глазах помутнело, в ушах шумит. Я на коленях, ноги как ватные. И жгучая боль в спине эхом отдается болезненному давлению в груди, которое не сразу исчезает.

Тикки кричит во мне…

«Маринетт, больше нет времени! Останови всё!»

Дрожа, я вынуждена сделать усилие, чтобы встать. Я двигаюсь среди теней, молясь, чтобы меня никто не заметил. Краем глаза я вижу мальчика, который по-прежнему плачет, съежившись возле стены.

Я добираюсь, наконец, до бреши — жара становится невыносимой, тени входят так резко и быстро, что мне кажется, будто я борюсь с ураганом. Отказываясь смотреть, что находится по ту сторону стены — слишком боюсь? — я вставляю ключ в замок и упираюсь в дверь.

Давай… Давай, двигайся!

Я морщусь от усилия. Чувствую, как рана на спине расширяется, липкая теплая жидкость течет сильнее. И наконец, когда я уже не верила, створка вздрагивает, скрипит и уступает. Шаг за шагом, наваливаясь на дерево, я слышу крики сражения, которые еще усиливаются, становясь более пронзительными и оглушающими. Дважды ураган усиливается настолько, что меня, к моему ужасу, относит обратно.

Наконец, створка ударяется об ограничитель. Я тут же хватаю ключ и поворачиваю его в замке. Раздается щелчок.

И воцаряется тишина.

Прислонившись к двери, я восстанавливаю дыхание, изможденная, всё тело горит. После грохота битвы и теней, в моих ушах беспрерывно звенит — я не слышу ничего, кроме глухих сумасшедших ударов сердца и гула дыхания в болящем горле. Рана в спине по-прежнему сочится, причиняя острую боль.

Но когда я осмеливаюсь открыть глаза и отодвинуться от створки, двор вновь стал тихим и пустынным. Безликая армия исчезла. Ночь вернулась. Башня невредима, призрачно белея под луной, как и остальной Храм. Дерево по-прежнему возвышается в центре площади.

Мое внимание привлекает чудная вибрация в ладони, и я опускаю взгляд. Бронзовый ключ мягко вспыхивает с регулярными интервалами. После короткого колебания я снова сжимаю его в ладони. Если бы я только могла…

Словно подслушав мои мысли, присутствие снова завладевает мной, сверхмощное, заполняющее.

«Часы тикают. Каково твое желание, Носительница?»

От изумления у меня пропадает голос. Присутствие молча ждет, не выказывая ни малейшего признака раздражения.

— Я… думала, у меня есть право только на одно желание.

«С чего бы это, Носительница?»

Я озадаченно хмурюсь. Присутствие остается тихим, невозмутимым.

— Ну, потому… Потому что таковы правила?

«Какие правила, Носительница? Есть только одно, и ты его уже знаешь.

Если ты в состоянии заплатить цену, твое желание будет исполнено.

Если ты не в состоянии заплатить сама, другие заплатят вместо тебя».

Я не знаю, что ответить, впрочем, я не уверена, что присутствие ждет ответа. Снова кружится голова, я даю своему сердцу время, чтобы начать биться — три пропущенных удара, словно вечность. Потом, прерывисто дыша и особенно остро чувствуя боль в спине, я вытаскиваю ключ из замка. Он ледяной, невероятно тяжелый для такого маленького размера.

Мое внимание привлекает рыдание. В нише крепостной стены по-прежнему плачет ребенок. С разбитым сердцем я не могу не опустить на него взгляд.

— Тикки… Плагг?

Один взмах ресниц, и их человеческие фигуры появляются неподалеку. Тикки мгновение шатается, истощенная, а глаза Плагга окружены тенями. Для них тоже ситуация невыносима.

— Этот ключ… это исходная точка. Он представляет его ошибку, не так ли?

Тикки долго колеблется, потом неуверенно кивает:

— Думаю, да. Но я не подозревала, что его сожаление всё еще было столь… живым. Это произошло так давно!

Плагг отворачивается, избегая взгляда.

— Вайзз должен был знать. Из нас всех он был ближе всего к Мастеру. Уже около двух веков, с тех пор, как Фу получил Шкатулку, они никогда не расставались.

Я приближаюсь к ним, держа в руках вибрирующий ледяной ключ, и оба инстинктивно отступают. Зрачки Плагга сжимаются сильнее, становясь едва видимыми щелками. Уши слегка топорщатся.

— Я займусь этим.

Он сжимает правый кулак, и вырисовывается знакомый ореол катаклизма. Я колеблюсь, но интуиция возвращается, всё более четкая. Ударить Изгнанника, атаковать его, попытаться забрать у него Армилляры, уничтожить его рюкзак… всё это лишь сильнее провоцировало его.

Я в свою очередь отступаю.

— Нет, подожди. Не думаю, что это правильное решение!

«Каково твое желание, Носительница?»

Не обращая внимания на присутствие и дрожь, которую оно мне внушает — не сейчас, не сразу! — я поворачиваюсь к Тикки. Протягиваю к ней руку, держа ключ на ладони.

— На этот раз следует исправить. Заменить. Создать. Как думаешь, ты сможешь?..

Я обмениваюсь с ней долгим взглядом, и как часто бывало, нам этого достаточно. Она молча кивает, и мягкая улыбка озаряет ее расстроенное лицо. Она приближается к ключу, но Плагг хватает ее за плечо и резко останавливает. Он ворчит на незнакомом языке, с той лишь разницей, что теперь я их понимаю. Эффект двойной трансформации?

— Хатна. О чем она говорит?

— О единственном способе, который, возможно, еще способен достучаться до Мастера Фу. Даже если в итоге он окажется лишь ложью…

Она хватает его когтистую ладонь и переплетает их пальцы. Этот жест, спокойная улыбка, которую она ему дарит, кажется, стоят всех обсуждений.

— Всё будет хорошо, Кранкру… Пока ты остаешься рядом со мной.

В ее голосе слышно рыдание, крошечное, но оно не ускользает от нас. После долгого молчания Плагг, наконец, молча кивает.

— Мне наверняка будет не хватать концентрации, — немного увереннее добавляет Тикки. — Защити ее там ради меня.

Он снова кивает. Новый толчок встряхивает землю, и они одинаково вздрагивают. Я тоже передергиваюсь: со всей очевидностью в реальном мире сражение против Изгнанника свирепствует.

Тикки кладет свою ладонь на мою и прикрывает глаза. Нас обволакивает поток энергии, похожий на тот, который она высвободила, когда исцелила меня в последний момент — энергия, напоминающая о Чудесном Исцелении, но более зрелая и гораздо более могущественная, будто дикая и безудержная. Ключ вдруг нагревается.

Тикки тихо шепчет, и я улавливаю будто странное эхо их с Плаггом недавних слов:

— Слишком нежный для этого мира, слишком хороший. Не открывай… Твоя доброта погубит тебя. Не открывай, пацан. Нет, не открывай, маленький хранитель.

Созидательная магия Тикки взрывается и накрывает наши соединенные руки. Ключ, кажется, понемногу становится легче. Из ледяного и тусклого он становится теплым и сияющим. Я удовлетворенно улыбаюсь. После этого мне останется лишь…

Тиски снова сжимают мое остановившееся сердце.

Дыхание прерывается. Я падаю. В глазах темнеет, я ничего не слышу. Боль разливается в груди, в животе, по всему телу. Меня поглощает инстинктивный ужас. И я жду.

И я жду.

Долго.

Сердце снова начинает биться — так сильно, что первый удар отдается в висках. Болезненный, но спасительный. Я лихорадочно вдыхаю, легкие горят. Спину еще сильнее дергает болью. Но это прошло. Это прошло!

Голоса Плагга и Тикки снова доносятся до меня, странно далекие:

«Носительница, держись!»

«Маринетт! Я почти закончила, мужайся!»

Меня охватывает непреодолимое оцепенение. Голова тяжелая, мне приходится заставлять себя держать глаза открытыми. Я вернулась в то белое пустое пространство, почти ослепляющее и безграничное. Снова одна.

На чем я там остановилась?

Где-то «наверху» я чувствую, как энергия Тикки достигает кульминационной точки и исчезает.

«О, моя Ледибаг. У меня получилось! Ты должна вернуться немедленно… Быстрее!»

Умоляющий далекий голос Тикки вырывает меня из дремоты. Ключ по-прежнему в моей руке. Теплый, теперь он испускает ауру, похожу на ауру моей квами: мягкую, успокаивающую. Почти материнскую.

Теперь получится. Я знаю, что мне остается… попросить.

Присутствие возникает из глубин моего сознания.

«Часы тикают. Каково твое желание, Носительница?»

Не отрывая взгляда от ключа, я пытаюсь привести в порядок мысли. Сработало один раз, сработает и сейчас, не так ли?

Попросить информации. Больше ничего.

Больше. Ничего…

— Покажи мне, как сделать, чтобы Мастер Фу поверил тому… что обитает в этом ключе.

Лишь молчание мне ответом.

Задыхаясь, морщась от боли, я пытаюсь встать, безрезультатно. Тело, голова, мысли — всё становится бесконечно тяжелым. Шум в ушах превращается в шипение. Если бы я могла лечь здесь и отдохнуть… лишь… лишь несколько секунд?

Из летаргии меня выдергивает чье-то шмыганье. Я приоткрываю веки, как раз вовремя чтобы увидеть, как маленькая рука тянется к моему ключу, осторожно берет его за веревку. Я слишком слаба, у меня не выходит удержать предмет.

Шипение разрастается. Стоя передо мной на коленях, мальчик с копьем разворачивает веревку, надевает на шею. Он держит ключ в ладонях, а несколько мгновений спустя его лицо преображается. Мокрые от слез щеки розовеют, потрескавшиеся губы растягиваются в великолепной улыбке. Напряженные плечи расслабляются, словно рана никогда не существовала.

Шипение становится оглушающим. Когда он заправляет ключ под тунику, его ореховые глаза сверкают благодарностью.

Он растворяется в свете.

Я в свою очередь исчезаю.

2WEI — In the End (Official Linkin Park Epic Cover) (беспрерывно)

https://youtu.be/XtkCkMwmqVU

Шипение прекратилось.

Взмах ресниц, вздох. У моих ног булыжник, обломки, куски стекла и металла.

I tried so hard and got so far

But in the end, it doesn't even matter

Порывы ветра бьют мне в лицо, наполненные дымом и гипсовой пылью. Пахнет горелым деревом, плавленым металлом, раскаленным камнем. Я дрожу в лихорадке. В моей ладони что-то лежит. Я с трудом поднимаю руку, всё тело ломит, веки тяжелые. Узнав предмет в моей серой, покрытой пеплом ладони, я устало усмехаюсь.

Ключ.

Он здесь. Он теперь существует, совершенно реальный со своим шнурком. Тикки удалось.

I had to fall, to lose it all

But in the end…

«Маринетт? Маринетт, поговори с нами!»

«Носительница, быстрее! Он обездвижен!»

Тикки и Плагг тяжело дышат. Их вибриссы дрожат, вытянутые прямо передо мной — полагаю, они удерживают Изгнанника. Я с трудом поднимаю голову, и мой взгляд теряется вдали. За темной агрессивной фигурой, которая отбивается от вуалей, за обломками, за краями пропасти, далеко, очень далеко надо мной небо уже не черное, а серое. Голубовато-серое, розово-серое. Начинает светать.

«Маринетт!»

Заря близка. Ключ здесь, я знаю, что делать, чтобы всё уладить. Но…

…it doesn't even matter

…но у меня не получится.

Я не могу.

— Маринетт?

Потерявшись взглядом в бледнеющем небе, я без сил снова отключаюсь.

— Маринетт!

Голос забавно близок. Внешний — не как Тикки и Плагга. Но знакомый. О, такой знакомый…

— Очнись, прошу тебя!

Я приоткрываю веки, в горле стоит ком. Зеленые глаза — человеческие — с тревогой смотрят в мои.

Адриан?

— Что надо сделать, чтобы помочь тебе? Скажи мне!

Я хмурюсь. Он хватает мою левую руку и подавленно показывает ее мне. Моя кожа под его дрожащими пальцами понемногу шелушится, осыпается струйкой серо-белого пепла. Я недоумеваю, в голове пустота. Я ничего не знаю. Абсолютно ничего.

— Скажи мне, что я должен сделать! Маринетт!

К реальности меня возвращает его паника — его ужас. Я вдыхаю — медленно, старательно. Язык заплетается, во рту пересохло, словно он тоже наполнен пеплом.

— С… Снять трансформацию?

Тикки и Плагг внутри меня испускают крик облегчения. Что-то отступает, вырывается свет, и я, ослепленная, закрываю глаза. Поток энергии пронизывает меня насквозь, мое тело вдруг будто вытаскивает себя из водно-ледяной оболочки, из тюрьмы, которую я до сих пор не замечала. Освободившись, я чувствую себя одновременно более легкой и абсолютно обессиленной.

Чувства притуплены. Окоченевшая, всё еще заледеневшая изнутри.

— Маринетт!

Я снова сонно открываю глаза. Моя рука в дрожащих ладонях Адриана снова стала нормальной. Он нерешительно улыбается, зеленые глаза блестят от слез. Я заворожена, у меня нет ни сил, ни времени, чтобы отреагировать, когда масса дыма позади него разворачивается, готовя ударить.

На периферии моего поля зрения проносится черно-зеленая молния. Высокий голос вопит:

— О нет, не в этот раз! И НЕ МОЕГО НОСИТЕЛЯ!

Раздается будто раскат грома, оглушительный. Облако дыма исчезает, его внезапно сдувает.

— Спрячь ее!

Адриан сжимает меня в объятиях. Его сердце колотится эхом моему, которое на короткое мгновение ускоряется, когда я чувствую его так близко. Но у меня больше нет сил сопротивляться. Его голос звучит рядом со мной, паникующий и, однако, для моих ушей успокаивающий. Я не пытаюсь понять, что он говорит. Я закрываю глаза в полном истощении.

— Но, но Плагг…

— Не спорь! Возвращайся с Кольцом, как только сможешь!

Тогда раскатистый голос удаляется. Он еще вопит вдалеке, быстро перекрытый другими взрывами.

— А ну, кто кого, Роаар! У моего терпения есть границы!

Меня кое-как поднимают. Меня несут, кладут в стороне, спиной к холодной и шероховатой поверхности. Несмотря на анорак, я дрожу.

— Всё будет хорошо, Плагг отвлекает внимание. Ну, я так думаю!

После некоторого колебания его ладонь сжимает мою. Адриан. Я дергаюсь, захваченная врасплох этим прикосновением.

— Я приму эстафету. Мое Кольцо? Оно у тебя?

У меня не получается сосредоточиться. Смысл его слов ускользает от меня. Я заставляю себя поднять голову и не закрывать глаза. Адриан. Адриан с беспокойством смотрит на меня. Я с трудом дышу.

— Черный Кот?

Он недоуменно застывает:

— Моя Леди?

Наконец, оцепенение уходит, и без предупреждения появляются слезы. Он помнит. Я использовала Кольцо, но он помнит! Какое облегчение!

— Котенок!

Я кидаюсь ему на шею и обнимаю со всей оставшейся энергией, не в состоянии объяснить ему. Я просто «позаимствовала» у него Кольцо, я не занимала его место Носителя. Но сомнение всё равно терзало меня…

На короткое мгновение он замирает. А потом, наконец, обнимает в ответ, произнеся дрожащим голосом:

— О, моя Леди! Эта сила, это было… Ты меня до смерти напугала! Больше никогда так не делай, слышишь? Не предупредив меня! А я поклянусь тебе: я больше не буду геройствовать в одиночку. Обещаю. Я понял, каково это. Я понял.

В моем сознании возникают беспорядочные нечеткие картинки. Осажденный, бомбардируемый город. Две Носительницы на вершине гигантского здания. Двое других, преследующие кого-то по крышам Парижа. Дикая спокойная саванна. Обдуваемый всеми ветрами пляж, по которому проносятся галопом. Костер…

Наши предшественники. Все умершие. Все живущие в Камнях Чудес — навечно. После того, как я всех их близко узнала, у меня возникает ощущение, будто я безвозвратно теряю их одного за другим. Их лица, их голоса, их жизнь, всё уже исчезает. Это причиняет боль, такую боль, что мне хочется закричать. Я рыдаю, сильнее вцепляюсь в Адриана — настоящего. Такого успокаивающего.

Следующего раза не будет. Нет. Я этого не вынесу!

Вокруг нас, несмотря на слабый розовый свет, испускаемый Тикки, гораздо темнее: я узнаю один из подземных вестибюлей Лувра. Вероятно, мы под двором Наполеона и в нескольких десятках метрах от пропасти на месте Пирамиды. По зеленым вспышкам, которые освещают брешь вдалеке, я догадываюсь, что сражение по-прежнему свирепствует.

— Плагг не сможет один долго удерживать Изгнанника, — выдыхает Адриан. — Пожалуйста, мне нужно Кольцо!

Я киваю со слезами на глазах. Я, наконец, осознаю, что за предметы сжимаю в ладонях.

— Да… Да! Но сначала… возьми это.

I've put my trust in you

Я отстраняюсь и, наконец, раскрываю правую руку.

— Пока он еще не потерян навсегда… Этот ключ. Просто верни ему… этот ключ.

Он пораженно рассматривает бронзовый ключ, потом берет его, не задавая вопросов. После этого я раскрываю левую руку с нашими Камнями Чудес, вновь появившимися после снятия трансформации. Я перехватываю его растерянный — нерешительный — взгляд на мои Серьги. Вновь охваченная оцепенением, я со стоном произношу:

— Котенок… Нет. Пожалуйста. Не надо. Не ты.

Pushed as far as I can go

Дрожа, я беру Кольцо и настойчиво протягиваю ему. Не говоря ни слова, он надевает его на безымянный палец, а я кое-как надеваю Серьги. Когда он помогает мне застегнуть вторую, я шепчу, задыхаясь. Мысли еще путаются. Даже если бы у меня было время, я бы не смогла дать ему больше подробностей.

— Когда он повесит ключ на шею… Не раздумывай. Уходи. Далеко. Не оборачиваясь. Пожалуйста!

Вторая Сережка щелкает, наконец, на месте. Он на мгновение кладет руки мне на плечи и мягко их сжимает.

— Я займусь этим. Отдыхай теперь. Жди меня здесь, ладно?

Я нервно смеюсь. Усталость затуманивает разум.

For all this

— Куда я денусь? Они оба здесь! Мой друг и…

…и парень, которого я люблю…

Я замолкаю, испуганная собственной храбростью. Адриан молча смотрит на меня, ждет.

— …и …мой лучший друг?.. — невнятно бормочу я.

Растерянный, он, в конце концов, слабо улыбается:

— Ла…дно? Ты продолжаешь меня пугать, Багинетт!

Вдали проносится вспышка. Раздается взрыв. Я слышу, как орет Плагг. Адриан наклоняется и целует меня в лоб.

— Сиди тихо, пожалуйста. Я быстро вернусь!

There's only one thing you should know…

Он вскакивает, держа ключ в руке, и убегает. Почти сразу же для моих уставших глаз он становится лишь темным силуэтом. Я слышу звук его удаляющихся шагов, его голос, зовущий Плагга. Потом всё смешивается в неясном шуме. Пугающем.

Мне страшно. Он сражается совсем один!

Эта простая мысль вызывает у меня новый прилив адреналина. Я пытаюсь встать, но головокружение укладывает меня обратно, и что-то вдруг вкручивается за правым плечом. Я морщусь, одновременно засовывая руку под одежду в поисках того, что мне мешает.

Боль ухудшается. Когда я вытаскиваю руку обратно, она испачкана красным. Дыхание перехватывает. Я бросаю взгляд на бетонную стену позади меня. Там, где я прислонилась — кровь. В пыли вокруг меня, подо мной — кровь.

Кровь повсюду.

Зрение еще больше затуманивается. Я нервно всхлипываю.

— Тикки?

Розовый свет усиливается: она совсем рядом.

— Я здесь, моя Ледибаг.

— Цена, которую я должна заплатить… Я умру, да?

Я чувствую себя так, словно меня качает, но меня охватывает странное спокойствие. Мне уже даже не больно.

— Твои желания были разумны, моя Ледибаг, — шепчет Тикки, — но ты слишком много времени потратила на то, чтобы понять, что терзало Мастера Фу. Что касается знания, как использовать ключ в реальном мире… Твое желание имело такую цену. Теперь уже ничего нельзя сделать. Не бойся.

Мое дыхание учащается.

— Я не боюсь за себя… Только… за него. Он совсем один…

Слезы наворачиваются на глаза. У меня нет сил вытереть их.

— Пожалуйста… Всего… Один последний раз?

Красный свет приближается. Тикки нежно касается моей щеки.

— Дело за тобой, моя Ледибаг.

Я сдерживаю очередной всхлип. Она здесь. Значит, всё будет хорошо.

— Тикки, трансформируй меня.

Свист. Мое тело покрывает мягкая теплая оболочка костюма. Я почти ослепла, но мне и не надо видеть.

Я беру йо-йо с пояса. Еще одно усилие. Как только Мастер Фу будет побежден, надо будет запустить Чудесное Исцеление. Чтобы исправить, что еще можно, чтобы исцелить Черного Кота, если он ранен…

Я бросаю йо-йо в воздух:

— Талисман… Удачи.

Серебристо-красная вспышка, после чего йо-йо падает и безжизненно катится по земле. Другой предмет с металлическим перезвоном ударяется в мрамор рядом со мной. Я прищуриваюсь. А потом улыбаюсь, узнав его…

Я тону.

День 0…

Музыкальное сопровождение: абсолютная тишина.

…День + 365.

«Маринетт…»

«Маринетт?»

— Маринетт. Ты опять заболеешь. Возвращаемся.

Я дергаюсь. Вдыхаю. Растерянно открываю глаза.

Глубокая и, однако, словно оглушающая тишина. Когда я закрыла глаза, квартал еще заливал серый ровный свет. Теперь темная ночь. Моя скамейка освещена резким светом фонаря, словно островок жизни посреди пустынного, погруженного в темноту парка.

Приглушенный голос из-под моего пальто продолжает:

— Вернемся, Маринетт.

— Нет.

Мой голос охрип от холода и слез, которые я сдерживала до того, как задремала. У меня все шансы сильно простудиться к завтрашнему дню, но неважно.

Снежинки бесшумно кружатся, и от этого слишком знакомого зрелища у меня колет сердце. Я выпрямляюсь и отряхиваю капюшон, вытираю влажное ледяное лицо.

Мобильник в кармане вибрирует: сообщение от мамы. Она спрашивает, собираюсь ли я сначала зайти домой или же прямо пойти к Алье на ее вечеринку «после празднования». Я колеблюсь с ответом. Не знаю, что ей сказать. Хотя я и устроилась в нескольких шагах от дома, у меня нет желания возвращаться в помещение.

И я всё еще не выполнила поставленную перед собой цель. Последнюю — худшую? — за этот бесконечный день.

Почти против воли я приоткрываю пальто и встревоженно смотрю на закрытую сумочку. Я несколько дней не решаюсь облегчить совесть. Но давно пора.

Будь, что будет.

— Сейчас вернусь. Но сначала я хотела сказать тебе, что… что мне жаль.

Сумочка остается безнадежно немой. Я сглатываю и заставляю себя продолжить:

— Не только из-за сегодняшней ночи… Я сожалею обо всем, что произошло за последние недели. С их планами по празднованию, я потеряла почву под ногами. Я… Я вела себя как эгоистка. Я не единственная, кто страдает, но я постоянно об этом забываю. Просто… это так больно.

Я с большим трудом сдерживаю всхлип, злясь на саму себя.

— Я знаю, что не должна была так думать, но… но мне не удается выбросить эту мысль из головы. Почему я выжила, тогда как…

Нет. Настоящий вопрос, настоящая мерзость того, что я чувствую…

— Почему я? Почему ты, а не…

Мне не хватает слов. Даже год спустя мне не удается произнести это имя.

— Почему ты еще здесь?

Вот. Я, наконец, сказала вслух! И бывают мгновения, когда мне мучительно стыдно. Смертельно больно. Эта грусть, эта обида, они уже год пожирают меня. Если бы я могла начать всё сначала, если бы я могла изменить то, что произошло в Лувре…

Я чудовище, вот правда.

Потому что мне тебя не хватает. Мне так тебя не хватает!

До такой степени, что временами я хотела бы тоже умереть, только бы не чувствовать всего этого. До такой степени, что некоторыми ночами я даже мечтала…

…что кто-то другой умирает вместо тебя. А ты остаешься здесь, со мной!

Сумочка со щелчком открывается. Из полумрака меня молча пронзает сверкающий взгляд. Я вдруг начинаю жалеть о каждом своем слове. Я всё испортила.

Снова.

— Я тоже, Маринетт. Я тоже злюсь на тебя.

Высокий голос становится тверже, наполненный сдерживаемыми рыданиями:

— Для меня тоже не проходит и дня без вопроса: почему я всё еще живу. Или почему выжила ты. Если бы можно было вернуться назад и обменяться ролями. Если бы только можно было… уйти вместо!

Глаза сверкают горечью, а потом закрываются.

— Пережить — это хуже всего. И еще хуже, когда приходится оставаться с тобой. С тобой, которой повезло быть здесь. Повезло выжить.

Голос затихает. Тяжело дыша, я чувствую, как горячие слезы текут по моим щекам. Я медленно осознаю, что всё это означает.

Мне без конца повторяют, что я должна быть благодарна за то, что еще жива. Что нормально оплакивать умерших, но пора уже двигаться дальше и переключиться на другое. Что именно этого умершие, вероятно, желали бы для нас, спасшихся, выживших. Что это значит почтить их память, уважать их волю.

Мне говорили, что нормально винить себя за то, что выжила. Но никогда, никогда мне не говорили, что нормально злиться на других за то, что они еще живы. И никогда я не осмеливалась в этом признаться. Мне было слишком стыдно…

До сегодняшнего дня. До этого мгновения.

— Со мной то же самое, Маринетт. Обида на тебя жила в моей душе…

Я съеживаюсь на скамейке, сотрясаемая немым рыданием. Голос едко продолжает:

— И всё еще живет. И думаю, я еще больше ненавижу себя за это, поскольку на самом деле никто не виноват. Ни ты, ни я. И всё же я злюсь на тебя. А значит, и ты имеешь право злиться на меня. Ты же злишься на меня?

За горечью и глухой яростью я различаю грусть и даже мольбу. Значит, не одна я до такой степени сожалею о происшедшем. Не одна я испытываю такую обиду, такую ненависть, глупую и иррациональную, к себе самой и к тому, что я выжила. К тому, что мы выжили.

Я не одна!

Икая, я запускаю руку в сумочку. На моей ладони, затянутой в перчатку, квами дрожит, как я. На грани нервного срыва, но с облегчением я прижимаю маленькое существо к щеке. С забавным, бесконечным облегчением.

Прошлогодняя резня… Всё произошло в основном по моей вине. И хуже того, я выжила. Я выжила, мы выжили. И не только я нахожу это несправедливым. Эгоистичным. Непростительным.

— О, Плагг, прости меня! Прости за всё!

Вместо ответа он молча прижимается к моему лбу. Я чувствую, как давит на шею черный шнурок и Кольцо, которое висит на нем уже год, навсегда деформированное.

Они тоже были тесно связаны, по-своему неразлучны. Поэтому только Плагг может понять, что я сегодня чувствую.

— Прости, Плагг. Прости!

Он принимается мурлыкать, и это мне напоминает то самое жужжание, которое прежде так успокаивало меня.

Твое жужжание!

Плагг. Тот, кто выжил. Тот, кто по этой причине должен ненавидеть меня так же сильно, как ненавидит себя.

Тот, кто, однако, отчаянно держится за меня уже год, как и я ловлю себя на том, что не могу отдалиться от него, несмотря на всю мою глупую обиду и перепады настроения.

Плагг, дрожа, прячется в изгибе моей шеи. Удивленная таким порывом с его стороны, я позволяю ему, съежившись на скамейке, равнодушная к снегу, который становится всё более густым. Когда он издает глухой писк, который слишком напоминает мне собственные приглушенные рыдания прошлой ночью, я в свою очередь разражаюсь слезами.

Мы всегда справлялись с горем каждый по-своему, каждый в своем углу, более-менее молча. Но впервые за год мы плачем вместе.

День + 365…

...День 0. Час 0.

2WEI — In the end (official Linkin Park Epic Cover) (беспрерывно)

https://youtu.be/XtkCkMwmqVU?t=135

С ней всё хорошо. Сосредоточься.

Я во весь дух бегу к пропасти. Почва вздрагивает через равные промежутки времени.

Могло быть и хуже. Но с ней всё хорошо. Беги, она рассчитывает на тебя.

Я едва успел оставить ее, а страх уже терзает меня. Я снова и снова вижу черную фигуру с красными татуировками, которую с трудом можно назвать человеческой, которая вдруг без предупреждения рухнула. Прожилки, до той поры сияющие, почти все вдруг потускнели. Эбеновая кожа, ставшая серой и пыльной, пористой, как дерево, превратившееся в пепел после того, как несколько раз прошло через огонь. Две пары глаз, пустых и погасших, которым понадобилось столько времени, чтобы отреагировать на мой зов…

Я в самом деле поверил. Что она…

В полумраке коридора я спотыкаюсь и лечу кувырком среди обломков. В ужасе вскакиваю на ноги.

Сосредоточься, проклятье!

Она отменила трансформацию. Она освободила Плагга и Тикки, она истощена, но она в надежном месте и оправится! И Тикки заботится о ней. Теперь моя очередь, и я знаю, что мне остается сделать!

Я бросаю взгляд на ключ, который сжимаю в руке. Занимается заря, и в бледном сером свете мое сердце пропускает удар: ладонь и рука у меня испачканы кровью. Но я знаю, что это не моя кровь. Это кровь Маринетт. Оставшаяся на моих руках, когда я нес ее. Где она была ранена? В полумраке подземного помещения я ничего не заметил!

«Мой друг и… мой лучший друг».

Ее образ преследует меня. Я слышу ее бесплотный голос, ее сбивчивые слова. Я отдал бы что угодно за возможность вернуться обратно!

Я увеличиваю скорость и прокладываю себе путь среди обломков, которые загромождают выход из подземелья. Дождись меня, моя Леди! Как только смогу, я вернусь за тобой. Я отнесу тебя в больницу, и они вылечат тебя, и всё закончится!

Я добираюсь до пропасти в тот самый момент, когда новый взрыв сотрясает окрестности, более мощный, чем предыдущие. Раздается глухой вопль — Изгнанник.

Из предосторожности я с колотящимся сердцем приседаю на корточки, прислушиваюсь. Разносится еще один взрыв и ударяет в северный край пропасти, который обрушивается в потоке камней и цемента. Я с тревогой изучаю подземный коридор, которым только что пришел. Там ничего не двигается, Маринетт в безопасности — пока?

Я снова устремляюсь вперед. Вижу Изгнанника.

— Плагг! Всё в порядке!

В мгновение ока Плагг уже оказывается рядом со мной. Его глаза вызывающе пылают.

— Давно пора, пацан! Пошли! — ворчит он, обнажив клыки.

Я пораженно застываю, обнаружив результат его атак: пропасть выглядит более широкой и глубокой, чем когда я уносил потерявшую сознание Маринетт. Не хватает нескольких бетонных пилонов, новые кратеры еще дымятся, а металлическая пирамида, уже бывшая в жалком состоянии после падения, теперь разбросана по всем углам поля сражения. Изгнанник в виде тигра лежит среди обломков, выглядя измотанным. Плагг нервно летает надо мной, словно готовый при малейшей угрозе броситься в атаку. Его обычно беспечная аура сейчас почти искрит.

Я уже видел, на что способен Изгнанник, когда Маринетт сражалась с ним. Так с каких пор квами столь могущественны?! Есть ли вообще смысл мне трансформироваться?

— Плагг… Ты правда думаешь, что я нужен тебе?

— Не говори глупостей, я едва контролирую себя! Если я не буду осторожен, исчезнет половина квартала — вместе с тобой!

— Что?!

Изгнанник корчится от боли. Он издает странное рычание, почти бульканье, гигантское полупрозрачное тело сотрясается судорогами. Я сжимаю правый кулак, с облегчением чувствуя на пальце Кольцо.

— Плагг, трансформируй м…

— ПОГОДИ!

Крик Плагга резко останавливает меня. Я вопрошаю его взглядом: он кажется… испуганным?

Изгнанника снова сотрясает, потом из его раскрытой глотки вытекает огненно-красная светящаяся жидкость. Совсем не такая, как огненная стрела, она течет по земле, раскаленная словно лава.

Тигр сворачивается в комок, а потом его темный туман растекается по пропасти. В сердце черного вихря на мгновение появляется распластавшийся человеческий силуэт. Сейчас или никогда!

— Я ЗАЙМУСЬ ЭТИМ! ЛОЖИСЬ!

Плагг со скоростью молнии открыто несется к Изгнаннику. Но вместо того, чтобы атаковать его, он погружается в обломки, отрывает целый кусок бетона и уносит светящуюся лужу в небо.

— Плагг?!

Бетонная плита проходит мимо последних болтающихся остатков пирамиды и исчезает среди облаков. В пропасти вдруг воцаряется пугающая тишина.

— Плагг!

Потом небеса раскалывает красная молния. Раздается грохочущий взрыв, и сверхмощная горячая взрывная волна резко бросает меня на землю. Потрясенный, я едва успеваю восстановить дыхание, когда маленький черный шар падает рядом со мной. Не в силах противостоять вихрям, Плагг долетает до меня и проскальзывает в укрытие моих скрещенных рук. Он еще горячий, словно был очень — слишком — близко к взрыву.

— Что… Что это было? — ошеломленно шепчу я.

— Роаар. Один из моих братьев. Я не думал, что ударил так сильно. Уже два уничтоженных Армилляра!..

Я слышу в его голосе словно рыдание, и это разбивает мне сердце. От силы взрыва целый кусок выступающего края позади Изгнанника с грохотом отрывается. Плагг вздрагивает и с тихим сопением берет себя в руки. Когда буря успокаивается, он снова зависает рядом со мной, внимательно следя за малейшим жестом Изгнанника.

— Я видел двор с неба — он в паршивом состоянии. Если освободится еще один Армилляр, всё рискует рухнуть. Так что отныне — никакого катаклизма на нем. Понял?

Я молча киваю. Его кожа еще дымится, одно ухо порвано и висит, мой квами выглядит не ахти, но продолжает властным тоном:

— Каков план? Что тебе сказала Маринетт?

Я просто показываю ему ключ на шнурке. Он застывает, а потом его глаза вспыхивают, словно он уже всё понял.

— Ха! Поистине идея Носителя Света! Давай, пацан, за дело, пока он уязвим. Сейчас!

Он хватает меня за воротник куртки и помогает встать.

— Твоя дульсинея рассчитывает на тебя! Живее, котенок!

Я бросаю на него раздраженный взгляд — это прозвище в его устах никогда не было лестным, и он знает, что я это знаю. Взбодренный насмешкой моего квами, я сжимаю кулак.

— Плагг, трансформируй меня!

Костюм покрывает меня целиком. Я с облегчением обретаю ощущение защиты, силы и свободы. Я вернулся!

Я достаю шест и занимаю оборонительную позицию, анализируя различные доступные мне маневры. Изгнанник выпрямился среди обломков, рыча от ярости, снова защищенный плотным черным дымом. Понемногу он принимает другую форму — гигантскую, но тонкую, почти бесконечную, снабженную длинными рогами. Золотые прожилки сверкают на его черной коже, ставшей чешуйчатой. Его глаза яростно пылают новой энергией. Он потихоньку начинает подниматься в воздух, и его петушиные лапы разрезают воздух острыми когтями. Я ошеломленно сглатываю. Все Армилляры Шкатулки связаны со знаками китайского зодиака, и, похоже, удача снова отвернулась от меня.

Среди всех созданий, воплощенных в Армиллярах, надо было, чтобы мне попался Дракон. Проклятый азиатский дракон!

Я бросаю взгляд на ключ, который мне доверила Маринетт. Она раздобыла его, когда была в высшей форме. Если не считать того, что он еще теплый и вибрирует знакомой энергией — возможно, энергией Тикки — он выглядит самым обыкновенным.

«Просто дай ему… этот ключ. Когда он повесит его на шею…»

В ожидании, когда смогу прикоснуться к Изгнаннику, я опускаю ключ в один из карманов. Я никогда не сомневался в порой замысловатых планах моей Леди, и не собираюсь начинать сегодня! Но где же Изгнанник среди всей этой массы дыма? И как повесить ключ ему на шею?

Дракон с глухим рыком устремляется ко мне. Хотя он умеет летать, безумные размеры делают его медлительным и не слишком ловким, и я без большого труда уворачиваюсь от него. Он бросается за мной, но плохо рассчитав вираж, длинное тело тяжело царапает край пропасти. Мне надо удалить его от двора, иначе Маринетт рискует оказаться погребенной в подземелье!

Для начала я уведу его из пропасти. А потом — на крыши! Там у меня будет больше обзора и свободы движения, чем в этой дыре.

Я хватаю шест и быстро просчитываю путь. Следя за тем, чтобы дракон следовал за мной, я устремляюсь вверх и в несколько прыжков преодолеваю разнообразные стены из обвалов, приземлившись на эспланаде двора Наполеона. Мое внимание привлекает мигалка: вдалеке, рядом с Аркой на площади Каррузель за нами наблюдает скопление полицейских и военных. Целый флот вертолетов летает над площадью, оставаясь на благоразумном расстоянии. Неважно, пока они не атакуют!

Я машинально смотрю в небо, которое окрашивается первыми отблесками зари. Надо заканчивать. Позволить Изгнаннику подойти ближе — очень близко. Достаточно, чтобы он разглядел ключ, и тот взывал бы у него реакцию.

Я доверяю тебе, моя Леди!

— Изгнанник!

Он отвечает мне ревом. Черная, мечущая громы и молнии голова дракона появляется из пропасти. Он вертится в воздухе, и его почти нереальные колебания с трудом можно предугадать. Сверкающие яростью белые глаза впиваются в меня, и он тут же ускоряется. Я вскидываю шест, готовый удирать.

Давай, подходи!

Серебристая вспышка из пропасти резко останавливает нас обоих. Я с ужасом вижу, как подземная часть, где я оставил Маринетт, освещается знакомым сиянием — Талисман Удачи. Что она собирается делать? Запустить Чудесное Исцеление? Слишком рано! А что, если…

Дракон весь вздрагивает, выглядя загипнотизированным аурой Талисмана Удачи. Пучок света исчез, но ущерб уже нанесен. С потусторонним ревом дракон разворачивается, бросается прямо в ее направлении и с силой ударяет нагромождение обломков, вырывая громадные куски бетона и земли. Я бледнею.

— Изгнанник! НЕТ!

Когтями и клыками он пытается расширить доступ в подземный вестибюль. Не думая, я прыгаю на его бесконечный двигающийся хребет, пользуюсь его изгибами, чтобы в несколько прыжков добраться до шеи. Раздвигаю шест и напрягаю мышцы, устремляюсь к его голове.

— Сражайся!

I tried so hard and got so far

But in the end, it doesn't even matter

Еще в воздухе я ударяю изо всех сил. Шест с оглушающим треском врезается в его лоб — вибрация отдает мне до плеч. Он вопит от боли и теряет интерес к подземелью, чтобы, обнажив клыки, подняться ко мне. Я знаю, что сказал Плагг, но у меня нет выбора. Или это, или он сожрет меня, а потом настанет очередь Маринетт!

Я вооружаю правую руку.

— Катаклизм!

Моя ладонь, сверкающая энергией, соприкасается с его мордой — катаклизм разливается, пронзает его насквозь. Дракон вопит от боли, сотрясаемый такими судорогами, что отталкивает меня. Отброшенный назад ударом, я опираюсь о бетонную колонну и снова прыгаю к Изгнаннику, держа шест на изготовке, засунув руку в карман. Через мгновение он должен потерять свою форму. Снова появится человек, и тогда я смогу повесить ему ключ на шею!

Сейчас или никогда!

Как вдруг от предупреждающей дрожи у меня встают дыбом волосы на затылке. Дыхание. Надо мной. Нет времени увернуться.

Хвост дракона сбивает меня на лету, прихлопывает к земле, которая трескается от удара. На короткое мгновение мои чувства спутываются, шест выпадает из руки. Дыхание перехватывает от боли, я едва успеваю перекатиться на спину, когда вижу, как на меня опускается темный острый коготь. Я вытаскиваю ключ из кармана.

I had to fall…

Пан или пропал!

Коготь обрушивается на меня всем своим весом, раздавливает меня целиком. Я хотел бы закричать, но мне не хватает воздуха. Во вспышке сознания я вижу, как раскаленные глаза Изгнанника приближаются, как сверкают его клыки, больше меня размером. В состоянии прострации я протягиваю к нему дрожащий кулак — ключ прекрасно видно.

…to lose it all

Он ревет. Горячее дыхание омывает мое лицо. Коготь нажимает сильнее, земля подо мной оседает. Кажется, на короткое мгновение я теряю сознание.

Когда я прихожу в себя, у меня всё болит, но коготь исчез. Я снова могу дышать, хотя каждый вздох отдается дикой болью в ребрах. Дрожа, я переворачиваюсь набок. Я не слышу ничего, кроме приглушенного шипения, которое ввинчивается в череп. Тряхнув головой в надежде побыстрее избавиться от него, я, пошатываясь, поднимаюсь…

…когда раздается хруст — не снаружи, а во мне. Резкая боль пронзает левую ногу — сильнее, чем всё остальное. Я вскрикиваю и едва не падаю во второй раз.

Проклятье… Вставай!

Я переношу вес на другую, почти невредимую ногу, выпрямляюсь и встречаюсь взглядом с расширившимися глазами Изгнанника. По-прежнему дракон, он расположился на земле и застыл в собранной позе, словно готовясь защищаться. После некоторого ступора я делаю к нему несколько хромающих шагов, и он испуганно вздрагивает, его большие глаза не отрываются от ключа, ноздри трепещут. Я слабо ухмыляюсь.

Победа, моя Леди.

— Ты знаешь, что это, не так ли?

Еще наполовину оглохший после его последнего вопля, я с трудом слышу собственный голос — хриплый и невнятный. Вдруг закашлявшись, я выплевываю струю крови.

— Это она, — с трудом хриплю я. — Это Ледибаг создала его. Для тебя.

But in the end…

Изгнанник не реагирует. Хромая, я приближаюсь, и на каждом шагу ногу и позвоночник пронзают раскаленные кинжалы. Я храбро вытягиваю перед собой руку, ключ покачивается на шнурке.

— Всё конечно.

Дракон на расстоянии вытянутой руки. Он не шевелится, словно загипнотизированный. После короткого колебания я кладу ключ на его невредимую морду, которую я, однако, немного раньше ударил катаклизмом.

Раскат грома. И всего за секунду дым исчезает. Полностью.

Остается черная фигура с красными прожилками на коже, одетая в простую тунику, обожженную и разорванную. Человек — крошечный, сгорбленный, тщедушный. Редкие волосы, иссеченное морщинами лицо.

— Мастер Фу.

Он поднимает на меня лишенные выражения белые глаза. Когда я преодолеваю последние разделяющие нас метры, он не реагирует, его руки бессильно болтаются. Я беру шнурок двумя руками и осторожно вешаю ему на шею. Ключ падает ему на грудь, и он молча опускает на него взгляд.

— Мастер?

Молчание назидательно. Потом он, наконец, шепчет словно молитву, словно лейтмотив:

— Не открывай дверь… Не открывай дверь.

Он аккуратно берет ключ узловатыми пальцами и убирает его под тунику. Его глаза закрываются. После долгого мгновения апатии его губы изгибаются, а потом растягиваются в легкой улыбке. Две слезы скатываются из уголков глаз.

— Мастер?

— Спасибо. Спасибо, Черный Кот.

Он открывает глаза: на меня смотрят ореховые глаза — изможденные, но благодарные. Я облегченно вздыхаю. Он вернулся, наконец!

— И… И что теперь? — хрипло произношу я.

Его доброжелательная улыбка становится увереннее:

— Теперь я сделаю всё возможное, чтобы удержать квами. Вам с Ледибаг пора удалиться.

— Чт.. Что?

…it doesn't even matter

Он дергается. Его черная кожа украшается другими прожилками, бесчисленными и разноцветными, как было, когда Изгнанник поглотил все Армилляры. В воздухе разносится странное напряжение, более горячее, более агрессивное, чем раньше. Удушающее. Которое усиливается с каждой секундой.

— Всё закончилось. Моя трансформация сейчас спадет. В то мгновение, когда я верну себе человеческую форму, больше ничто не будет удерживать энергию квами. Теперь, когда у них больше нет ни сознания, ни Камней Чудес, их силы вырвутся, вернутся в Природу. Тебе нельзя оставаться. Иначе ты тоже погибнешь.

Я вздрагиваю, ошеломленный. Я снова вижу уничтоженную Шкатулку и освобожденных квами — потерянных, разрушительных.

— Уходи.

Нет. Ледибаг!

Я разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов. Не обращая внимания на боль, которая пронзает ногу и бока, я поспешно направляюсь к подземному вестибюлю. У меня за спиной аура квами не перестает развертываться, настолько четкая, что я нервно вздрагиваю. Быстрее!

— Ледибаг?

А что, если она активирует Чудесное Исцеление? Кто знает?

— Моя Леди! Сейчас!

С помощью ночного зрения я кое-как пробираюсь среди обломков, усеивающих коридор. Но никто не выходит мне навстречу. Я, наконец, вижу ее — точно там, где оставил. В боевом костюме, но лежащую, неподвижную. Сердце пропускает удар.

— Ледибаг!

Мой голос разносится по подземелью, пронзительный и задыхающийся. Ледибаг не реагирует. Я добираюсь до нее, бросив лишь взгляд на ее йо-йо — размотанное, брошенное — и на Талисман Удачи рядом с ней — громадный щит, помеченный крестом, как у рыцарей в древности. Я беру ее за плечи, аккуратно приподнимаю. Костюм полностью покрывает ее, но кровь сочится из-за воротника, пропитывая землю. Она бледнее мертвой. Ее сердце…

Я кладу дрожащую ладонь на испачканную кровью шею. Ее сердце бьется. Едва-едва, но бьется.

— Ледибаг, держись!

Из последних сил я беру щит и обнаруживаю, что его внутренняя сторона снабжена ремнями. Я надеваю его на спину на манер рюкзака — по крайней мере, так у меня будут свободны руки, — после чего торопливо сворачиваю нить йо-йо и засовываю его за пояс. Поспешно, но с тысячью предосторожностей, я беру мою Леди на руки. Она вдруг стонет от боли.

— Всё будет хорошо. Держись, скоро всё закончится.

Она снова стонет, слабее. Ответ? Неважно, этот звук разбивает мне сердце настолько же, насколько успокаивает.

Я делаю несколько шагов к концу вестибюля, потом подавленно останавливаюсь. Обвалы полностью изменили помещения. Я уже не уверен, что найду узкий коридор, которым пришел во время их сражения титанов. Я даже не знаю, проходим ли еще путь до Лувра… Добраться до двора через пропасть — рискованно, но это и лучшее решение для бегства!

Я иду в противоположном направлении, прижав к себе драгоценную ношу, сжав челюсти от боли при каждом шаге, со слезами на глазах.

Шевелись! Плакать будешь потом…

Я вываливаюсь на поле битвы, опустошенное огненной бурей, и сильные постоянно меняющиеся ветра едва не сносят меня. Плавающие вокруг разнообразные энергии чувствуются почти физически, ощущаются угрожающими для моих обостренных Плаггом чувств. Взгляд на Изгнанника вызывает у меня дрожь ужаса: распростертая в центре пропасти, его фигура уже не черная, а раскрашенная тысячью цветов, вибрирующих, сверкающих. Его шепот раздается одновременно отовсюду, как голос Маринетт, когда она была в высшей форме:

«Уходите. Быстро».

Я устремляюсь к уступам, окружающим пропасть, но моментально теряю иллюзии: это высоко, слишком высоко, чтобы я мог достигнуть поверхности с Ледибаг на руках даже в несколько прыжков! Мой шест неизвестно где, а раненая нога серьезно стесняет движения…

Я лихорадочно оглядываю окрестности в поисках альтернативы. Я замечаю последние остатки Пирамиды, несколько металлических станин, нависающих над пропастью, еще прочно укрепленных в земле. Положив Ледибаг, я беру ее йо-йо. Если бы еще я смог им воспользоваться, это было бы детскими игрушками…

Так и знал, что следовало тренироваться, обмениваясь артефактами!

Распустив леску, я верчу йо-йо над головой, кидаю его в металлическую станину, а потом в утес. Безрезультатно, йо-йо падает обратно, не зацепившись. Моя тревога увеличивается. Тем хуже, надо попытаться!

Пока я швыряю йо-йо, снова и снова, буря энергии у меня за спиной не перестает усиливаться. Мастер Фу исчез в центре урагана, настолько яркого, что он ослепляет. Я поднимаю глаза на вертолеты, которые кружатся над площадью, но разбушевавшиеся ветры не дают им приблизиться. В приступе оптимизма я беру Ледибаг и йо-йо, поворачиваюсь к наименее крутому обрыву, разбегаюсь и преодолеваю несколько первых метров, прыгая от обвала к обвалу. Но щит наполняется ветром при малейшем порыве и несколько раз лишает меня равновесия. Рана вызывает острую боль, и я спотыкаюсь, скольжу вдоль стены, снова падаю на дно пропасти. Я встаю на колено, задыхаясь от боли.

В ярости я прижимаю к себе Ледибаг. Она едва дышит, и это пугает меня. Проклятье, проклятье!

Не может всё так закончиться!

Среди завываний ветра я, кажется, улавливаю крик, потом еще:

— Черный Кот!

Я живо выпрямляюсь, прислушиваясь. Это не Изгнанник, но я знаю этот голос. Это…

— Черный Кот, сюда!

Я поднимаю глаза. С края пропасти несколько человек — полицейские, спецназ, военные — делают мне знаки. Среди них я узнаю Отиса Сезера, отца Альи. Значит, он не покинул Лувр?

— Хватайтесь!

Один из военных вешает ружье на спину, с помощью коллеги подтаскивает к пропасти черную веревочную лестницу и пинком разворачивает ее. С колотящимся сердцем я устремляюсь к ним. Машинально снимаю один из ремней щита и забрасываю Ледибаг на плечо, после чего крепко хватаюсь за веревочную лестницу.

— Держитесь крепко, поднимаем!

Едва военный это сказал, как лестницу резко потащили наверх. Охваченный головокружением, я сильнее сжимаю руку на перекладине лестницы, и крепче прижимаю к себе Ледибаг. Щит давит на спину, и, несмотря на бурю, я слышу, как пищит ее Камень Чудес — сможем ли мы привести ее в чувство прежде, чем закончатся пять минут? С моей ногой и ее раной нам очень пригодится Чудесное Исцеление!

«Черный Кот. Ледибаг. Простите…»

Я дергаюсь и осмеливаюсь бросить взгляд в центр бури. Воздух, кажется, вибрирует энергией, я чувствую, как она пульсирует на моей коже, в моей плоти и костях.

«Я уже не был достоин этой задачи. Но вы… Вы были идеальными Звездами, такими многообещающими. Пусть ваша преданность послужит уроком другим…»

Посреди пропасти сверкает сфера света, столь же опасная и великолепная, как маленькое солнце. Временами цветные вспышки достигают ее поверхности, словно готовые вырваться в любое мгновение.

«Простите. И спасибо».

Я достигаю края пропасти. Протягиваются руки в перчатках, я берусь за одну наугад, другие хватают мои плечи, Щит и неподвижное тело Ледибаг. Я охотно позволяю им вытянуть меня на землю, но ни за что на свете я не выпустил бы напарницу.

— Быстрее, надо эвакуировать весь район! С минуты на минуту будет взрыв, отошлите вертолеты!

Подпрыгивает рация, тут же передаются приказы об эвакуации. Морщась из-за раны, я с ужасом осознаю, что множество военных и служащих запаса, пожарников и даже гражданских окружили место, желая помочь. Когда при виде меня многие вскидывают руки в знак победы и бегут ко мне, я кричу, что есть сил:

— БЕГИТЕ! ПРЯЧТЕСЬ!

Некоторые недоуменно замедляются, но буря и шум вертолетов перекрывают мой голос. Я устремляюсь к ним, забыв про ногу, но жгучая боль почти тут же подкашивают меня. Я падаю и едва не выпускаю Ледибаг. Двое моих спасителей поднимают меня и хотят увести в укрытие, но я высвобождаюсь.

— Я справлюсь! Отгоните гражданских к южному крылу, быстро!

После короткого колебания полицейские и военные подчиняются и бегут к толпе. Двор понемногу пустеет. Я кое-как следую за ними. Давление квами за моей спиной становится почти невыносимым. Я больше не осмеливаюсь смотреть назад и сосредотачиваюсь на мертвенно-бледном лице напарницы. Ковыляя, я шепчу ей, тяжело дыша:

— Моя Леди, нам еще понадобится немного твоей удачи. Готова запустить Чудесное Исцеление?

Против всякого ожидания, ее глаза приоткрываются, но взгляд словно пустой, отсутствующий. Нездешний. Почти… чужой.

— Нет. Недостаточно. Щит… или ничего, — выдыхает она.

Я вздрагиваю. Это голос не Маринетт. Нет, это голос…

…Тикки?

Вспышка. Холодный пот течет по позвоночнику.

Волна — невидимая, но сверхмощная — проходит по площади. На ее пути появляются трещины, разлетаются осколки мрамора, мостовые расходятся по швам. Несколько еще целых окон Лувра разбиваются, черепицу срывает и уносит. Люди спотыкаются, подкошенные толчком, и потрясенные остаются лежать прямо на земле, которая вдруг становится неустойчивой и изменчивой.

Потом двор опустошает вторая волна. И третья. И еще другие, каждый раз более сильные, оглушительные. Одуряющие.

Я в свою очередь падаю. Земля дрожит слишком сильно, чтобы держаться на ногах. Некоторые куски двора уже оседают, исчезают в подземных глубинах. Я осмеливаюсь посмотреть на пропасть. Маленькое солнце не перестает расти. По его поверхности двигаются бурлящие цветные молнии.

Армилляры! Армилляры скоро вырвутся…

Лувр еще далеко, слишком далеко. Я устанавливаю щит в одну из трещин, вдалбливаю его, пока он не перестает шевелиться. Я сворачиваюсь в его тени и с энергией отчаяния вцепляюсь в ремни, прижимая к себе мою Леди, по-прежнему без сознания.

Солнце вспыхивает и сдается. Взрыв грохочет и разносится по Парижу, как ни один другой до этого. За ним следует взрывная волна, бушует на площади, мощно врезается в щит.

It starts…

Ураган накрывает нас — дикий, горячий. Приоткрыв глаза, я вижу небо, испещренное крошечными метеоритами, разноцветными, сверкающими. Несущимися прямо к горизонту.

…with…

А потом Лувр рушится. Весь двор исчезает, оседает.

Мы соскальзываем в пропасть.

…one.

День 0.

Час 0.