Ветер крепчает (джен)

Примечания:

И мы официально перевалили за 200 страниц!

Мне как будто прилетает разрывная пуля прямиком в сердце, нахрен прожигая лёгкие и оставляя без малейшего шанса выжить. Всё тело немеет.

— «Слишком ценна»? — повторяю помертвевшим голосом, внезапно понимая, как сильно Пиксис ошибался насчёт человечности этих… военных. — То есть маленькая девочка, увлекающаяся ветеринарией, природой и пением для вас… Стоит меньше, чем больная на голову почти уже пожилая тётка? Я правильно поняла? И чем вы тут людей измеряете, если не секрет? Золотом или каким-нибудь редким продуктовым эквивалентом? Мясом, может быть?

— Мне жаль, — вот и всё, что я получаю в ответ на свою провокацию. Ему жаль. Просто жаль. И пошла ты на хуй, Алиса. Сиди и не питюкай. Вся злость, весь запал разом исчезают, оставляя выжженную пустыню. Зато вот решимости у меня теперь — хоть залейся.

— Я думала, что ваша организация выше капиталистических мыслей о прибыли и убытках, что вы не измеряете человека деньгами, как люди в Подземном Городе или толстосумы в правительстве, — встаю со стула, собирая разложенные по столу документы в аккуратную стопку. — Что ж… Будет мне уроком. В конце концов, это нормально, что люди, прожив так долго взаперти, начинают думать исключительно о собственной выгоде, отбрасывая всё ненужное — человечное — куда подальше. Наверное, так и надо действовать, просто я как-то не в курсе была?.. Могу ли я, по крайней мере, рассчитывать на то, что мои дети попадут в один отряд? Или вы оставите мою дочь совсем одну среди незнакомых взрослых мужиков?

— Об этом не беспокойтесь. Все трое распределены в отряд к Флагону Туррету. Он хороший лидер и опытный разведчик, и…

— Замечательно, — задумчиво киваю, прерывая разглагольствования. Значит, история повторяется вообще почти без изменений. — Кстати, чисто для справки, — нахожу нужный лист и придвигаю его ближе к Шадису. Что показательно, Смит отходит на несколько шагов, чтобы тоже разглядеть изображённое устройство. — Вот пример работы моего младшего сотрудника — шумовая ракета, обеспечивающая сообщение между отрядами даже в ливень. Внешняя оболочка разработана Фарланом Чёрчем. В одиночку.

Ногтём указательного пальца показательно провожу по одному-единственному имени составлявшего документ человека, оставляя небольшую бороздку в местной рыхловатой бумаге. Солдаты молчат, начав, наконец, понимать, куда я веду.

— Да-да, тем самым Чёрчем, который подешевле меня будет. Оставьте этот чертёж себе. На память, так сказать. — щелкаю пальцем по бумаге, толкая её вплотную к Шадису. — А идею отцепляемых от основного корпуса тросов, которая уже внедрена в ваши УПМ и сократила смертность на прошлых вылазках на семь процентов, подала и проверяла потом в действии Изабель Магнолия.

Отступаю на шаг от стола, грубо запихивая остальную стопку листов обратно в портфель, и бросаю бесполезный теперь предмет на стул, скрещивая руки на груди. Из комнаты хочется, откровенно говоря, сбежать куда подальше, вернуться обратно в мир, где в людях ещё осталось что-то хорошее, но такого удовольствия я им не доставлю. И себе тоже. Смотри внимательно, Алиса. Вот как эти люди ведут себя на самом деле. И не смей их жалеть.

— Я — просто руководитель, причём довольно хреновый, как мне кажется. В большинстве случаев я лишь помогаю идеями, а не изобретаю что-то сама. Поэтому хорошенько запомните, с кем вы выходите за стены, когда перед вами откроются врата Марии. И да… Завтра вам поступит оборудование для вылазок, сертифицированное моим отделом исключительно под использование нашими сотрудниками. Это опытные образцы, в которых применяются взрывчатые вещества, так что даже не пытайтесь передать что-то из этого в пользование своим людям, — довольно противно усмехаюсь. — Убьются. Вы ведь не знаете, как там что работает, в отличие от моей семьи, которая активно участвовала в создании этого оружия. Удачи вам на вылазке… Командор.

— Что? А… Подождите, — Шадис смотрит, как я забираю портфель со стула, явно навострив лыжи на выход. — Мы ведь ещё не обсудили с вами поставку изобретений, о которых вы говорили с Ханджи! Когда вы пришлёте их?

— Изобретения? — приподнимаю брови и привычно отгибаю рукав рубашки, под которым у меня часы. Нежно глажу ремешок большим пальцем, задумчиво глядя на немного подрастрепавшийся узор. Только подожди ещё немного, фасолина, и я всё исправлю. Даже если для этого мне придётся делать по-настоящему страшные вещи. — Ах, вы про минную сеть и прочее? М-м, тут вот какое дело. Понимаете… Мне жаль, но буквально пару минут назад начался мой отпуск. Так что, увы, ничем не могу вам помочь. Придётся нам с вами ещё раз встретиться уже после вашей вылазки. Если будет с кем вообще встречаться, разумеется.

И я сейчас, к сожалению, совсем не на своего оппонента намекаю.

— Вы издеваетесь?! — хмурится Шадис, подскакивая и внимательно сверху вниз глядя мне прямо в глаза. Пытается давить авторитетом. Ну, мужик, видали мы взгляды и пострашнее. Такой фигнёй меня уж точно не пронять.

— Нет, — спокойно отвечаю, делая шаг вперёд и тоже нависая над столом. — Я просто довольно быстро учусь. Письменных контрактов на поставку мы с вами не заключали, так что... Хотите отправить никогда не видевшую смерти девочку в мясорубку вместо того, чтобы принять моё предложение и спасти пару десятков ваших солдат? Ладно, флаг вам в руки и барабан на шею. Но не ждите, что я не запомню ваше решение на будущее. — наклоняюсь ближе к этому… командору, припечатывая. — Запомню. И внимательно подсчитаю прибыль и убытки от возможного сотрудничества с вами, раз уж мы тут, оказывается, такими понятиями оперируем.

Отступаю на шаг, беря профессиональную дистанцию от этих акул. Заставляю себя до боли расправить плечи и высоко поднять голову. Хотели доведённую до белого каления Алису? Получайте, не обляпайтесь.

— У Ханджи Зое останется доступ к моей территории, потому что её исследования — главный ключ к нашему выживанию, а значит выгодны лично мне. Она уже показала свой ум и бесконечную преданность делу, поэтому с ней я готова работать. Но вот наше дальнейшее сотрудничество конкретно с вами и с вашей конторой в принципе будет целиком и полностью зависеть от исхода этой экспедиции. — улыбаюсь на уровне Кенни Аккермана, презрительно прищурившись. — Вы уж постарайтесь показать достойные результаты. Потому как с неприбыльными партнёрами я с этого момента никаких дел иметь не намерена. Всего вам хорошего, господа офицеры.

Может, я и пообещала Леви не делать необдуманных поступков, но вот о глупостях не сказала ни слова. Видимо, пришло-таки время творить отборнейшую хуйню и в этом мире.

* * *

В главный штаб Гарнизона я вхожу быстро, чеканя шаг и взглядом распугивая бедных солдат по дороге. Ну ещё бы, раньше-то я тут только улыбалась да шутки шутила, веселя сослуживцев начальства. А теперь чуть ли на людей не кидаюсь.

— Алиса? Заходи, — впускает меня друг, плотно закрывая за нами дверь кабинета. — В чём дело? На тебе лица нет.

— Мы с тобой берём недельный отпуск. С сегодняшнего дня, — ставлю на его стол свой портфель, доставая все документы, которые уже сегодня могли бы изменить мир к лучшему. А вместо этого грёбаные разведчики пустили всё по пизде.

— И почему от тебя эта обыденная фраза звучит так угрожающе? — качает головой Пиксис. — Что ещё успело произойти за эту неделю? Опять Смит?

Я молчу, немного потерянно оглядываясь вокруг, то и дело цепляясь взглядом за предметы до мелочей знакомого интерьера. Здесь так спокойно, надёжно, что ли. А я так устала нести весь груз в одиночку:

— Нет, не совсем. Хотя я и подозреваю, что Шадис действует по его указке. Мои дети едут за стены. Все трое. Ты недооценил своих приятелей, — ёжусь и обнимаю себя за плечи. — И я тоже недооценила. Теперь-то вижу, что всё идёт ровно так, как я боялась. И мне это не нравится, совсем не нравится. Поэтому я хочу… нет, мне нужно тебе кое-что рассказать. Но не здесь, — поднимаю взгляд на человека, с которым знакома уже без малого девять лет. Потрясающий стратег и новатор, способный жертвовать людьми, но всегда думающий, как сократить число жертв, и, что важно, находящий нестандартные выходы из порой совершенно патовых ситуаций. Я так и не смогла придумать внятный план, как справиться с тем, что ждёт нас впереди. Но хочу верить, что это сможет сделать мой друг, за которым я готова пройти огонь, воду и медные трубы. — Пожалуйста, Дот. Поехали к нам на базу. Это правда важно.

— Вижу, всё и в самом деле серьёзно… Что ж, немного развеяться нам обоим не помешает. Мне потребуется около двадцати минут, чтобы передать свои обязанности, — хмурится офицер, видимо, продумывая своё расписание на эту неделю, и собственноручно усаживает меня в своё «начальственное» кресло. Ему определённо не нравится то, что со мной происходит. Мне тоже, друг, мне тоже всё это не по нутру. — Мы со всем разберёмся, Алиса. Что бы ни случилось, выход всегда найдётся. Отвлекись пока и убери документы для Разведки подальше на полку. И сделай нам крепкого чаю в дорогу.

— Так точно, командор… Спасибо тебе, — тихо говорю, никак не способная разжать пальцы, мёртвой хваткой вцепившиеся в его китель. — Только боюсь, как бы ты меня не возненавидел после того, что я собираюсь тебе сказать…

Господи, пожалуйста, пусть это моё решение будет верным. Пожалуйста. Я готова даже снова умереть, если потребуется, только молю, пусть такое ничтожество, как я, хоть раз не испортит всё ещё больше. Хоть один чёртов раз.

* * *

Домой попадаю только ближе к вечеру. Встревоженные коллеги встречают меня на пороге, и их недоумением можно резать охватившую весь мир вокруг тишину: сегодня я должна была вернуться с детьми, или, по крайней мере с Изабель, но вместо этого вслед за мной из кэба вылезает Пиксис.

— У меня ничего не вышло, — подтверждаю худшие мысли собравшихся. — Их отправят за стены.

— Что? Но как же Иззи? — Петер бледнеет, хватаясь за косяк. — Неужели и её тоже?

Хмурюсь в ответ и потираю место над сердцем, пытаясь хоть так унять боль. Мне страшно думать о том, что дети могут ко мне не вернуться, страшно ничуть не меньше, чем спецам. Поэтому и Пиксис сейчас здесь.

— Нужно будет собрать всё необходимое для детей… — говорю наконец, более-менее справившись с эмоциями. — Вообще всё, что только может им помочь, независимо от того, доложили ли мы официально об этих разработках или нет. Пойдёмте в дом, незачем такое на улице обсуждать.

Рабочие, уже начавшие потихоньку понимать, куда ветер дует, тщательно закрывают все окна шторами от греха подальше и по моей просьбе достают проектор, а я веду своего начальника мимо кабинета, мимо детской, в которой Жуть играется с тряпичным мячиком на кровати Леви, прямиком в свою комнату. Специальный механизм долго не поддаётся, но наконец у меня получается сдвинуть защёлку в нужное положение, и комод медленно отъезжает от стены, демонстрируя небольшой тайник. Это было чуть ли не первое, что я попросила соорудить в доме, а Гёсслер потом доработал механизм.

— Что это? — подозрительно спрашивает друг, когда я достаю свой рюкзак ярко-красного цвета, в котором до сих пор лежит моя старая одежда и всякие нужные для альпинизма приблуды.

— Вещи с моей родины, — просто говорю, передавая ему рюкзак и отводя взгляд.

Вот сейчас всё и встанет на свои места. Мне бы очень хотелось, чтобы Пиксис поверил в мою историю, но… Надеюсь, он не поволочёт меня сразу же в местную пыточную. Нет, всё-таки он не такой человек. Мой друг сначала выслушает всё и лишь потом сделает выводы. Да, так и будет.

— Ты не родилась в Подземном Городе, — констатирует начальник, осторожно трогая лямку с сетчатой подкладкой. Но сильно удивлённым не выглядит. Видимо, я всё же оказалась слишком уж странной для этих мест.

— Нет, не родилась, — спокойно соглашаюсь с ним, ожидая, к каким выводам он придёт дальше.

— И ты знаешь, что там, за стенами, — продолжает то ли допрос, то ли простое оглашение догадок офицер.

— Лишь в общих чертах. Кроме того раза, в тридцать шестом, я никогда не была снаружи.

И вот это удивляет Пиксиса по-настоящему. Он хмурится, сильнее сжимая лямку рюкзака, и некоторое время смотрит в пол. Видимо, мой друг никак не может решить для себя такую головоломку.

— Тогда откуда ты? — наконец осторожно спрашивает мужчина, присаживаясь на кровать.

О, блин, и как это сказать так, чтобы не звучало как бред сивой кобылы? Одно дело — сказать детям или даже молодым учёным, но тут умудрённый опытом человек. Достаточно ли у него гибкий ум, чтобы принять такую информацию?

— Наверняка для тебя это прозвучит как бред сумасшедшего… Я и сама долгое время думала, что просто очень хорошо приложилась головой при падении, — присаживаюсь рядом, осторожно забирая рюкзак и доставая свои документы. — Я из другого мира, Дот. Вообще из другого. Смотри, тут совсем другой язык. И таких технологий и материалов у вас ещё лет двести не придумают.

Пиксис отшатывается, широко раскрыв глаза. Складки на лбу становятся лишь глубже, лишний раз показывая наш с ним возраст. Да, совсем не это он ожидал услышать от меня.

— Помнишь, как титаны обходили меня стороной? — упорно продолжаю, держа документы навесу. — Моё предположение, как и других спецов, состоит в том, что я настолько не принадлежу этому миру, что они просто меня не видят, не считают за человека и потому обходят стороной.

— Но ты ведь… — Пиксис чуть отодвигается, напрягаясь. Но в целом довольно неплохо держится.

— Человек? Да. Я человек, Дот, хотя временами и сама немного сомневаюсь в этом, — грустно усмехаюсь. — Попала к вам из другого мира девять лет назад. Упала с высоты второго этажа на кучу мусора в Подземном Городе, если быть точной. Как думаешь, стал бы человек из-за стен забираться под землю, чудом пройдя две внутренние стены без каких-либо документов?

— Вряд ли, — кивает друг, наконец хоть немного расслабляясь и принимая из моих пальцев синий паспорт. Я выдыхаю. Значит, он хотя бы допускает мысль, что я говорю правду. Офицер заглядывает на первую страницу и замирает, куда внимательнее разглядывая моё старое фото. Даже скребёт пластик ногтём. — Как это так тонко нарисовано?

— Это фотография, не рисунок, — поправляю его. — Её делает специальное устройство. Оно записывает изображение предметов перед собой с помощью какого-то светочувствительного фотоматериала, вроде как. Большего об этой технологии, увы, не знаю. Но могу показать, как делаются эти самые фотографии — у меня с собой есть один аппарат, который их делает.

Достаю свой уже порядком износившийся, но всё ещё каким-то чудом живой телефон. Вот что значит качество, мать его. Он долго грузится, но наконец знакомый экран блокировки встречает меня радостным изображением совсем мелкого ещё фасолины. Я открываю камеру и делаю несколько снимков, показывая Пиксису принцип работы.

— Это… Магия? — как-то совсем уж по-детски интересуется мужчина, недоверчиво глядя на меня. М-да, средневековье же…

— Нет, Дот, никакой магии, честное слово, сплошная наука. Просто этих технологий у вас ещё нет.

— Восхитительно! Так вот почему ты точно знала, что будет работать! — офицер вскакивает и нервно начинает шагать из угла в угол. — И ты набирала людей из разных областей в команду, потому что наверняка, как и с фотографией, не знаешь самого процесса, но знаешь, как выглядят устройства и что они должны делать!

— Ага, — слабо улыбаюсь. — Я же говорила, что вообще ни разу не гениальна. Просто воспроизвожу то, что есть в моём мире, здесь.

— Потрясающе! Что же ещё ты тогда можешь нам подарить? Быть может, быстрый обмен информацией на расстоянии?

— Я думала об этом, — улыбаюсь его энтузиазму. — Но для этого нам надо получить разрешение у ваших верхов, которые стопорят прогресс. Готова голову дать на отсечение, что нас убьют раньше, чем мы закончим объяснять свою идею.

Хмурюсь, понимая, что до этого была самая простая часть разговора. Основная мякотка будет дальше:

— Об этой… проблеме нам и нужно поговорить. Сейчас у тебя должны быть вопросы поважнее моего происхождения.

— Это какие же? — Пиксис замирает передо мной на середине движения, цепко оглядывая с головы до ног.

— Как я узнала твоё имя, а, Дот? — смотрю прямо в расплавленное золото, сейчас снова полное недоверия. — Откуда в самом начале знала примерный адрес и звание? Почему угадала, что именно тебя заинтересуют мои изобретения, а не кого-то ещё? Думаешь, в Подземном Городе в центре Сины кто-то знает про главу Южного региона?

— Хочешь сказать… Ты знала меня ещё из своего мира? — догадывается мужчина. — Но как?!

— Да… Знала, если можно так, конечно, сказать. А «как»?.. Пойдём к остальным. Всё равно проектор — это, м-м, такая увеличивающая картинки в этом устройстве штука — в гостиной, да и спецам тоже будет полезно услышать то, что я скажу. — берусь за дверную ручку и усмехаюсь. И до чего я дошла… — Знаешь, если вы все возненавидите меня после этого — я пойму, честное слово.

— Это вряд ли, Алиса. Согласен, информация неожиданная, но от тебя я давно уже ждал чего-то такого.

— Серьёзно? — торможу в коридоре, не менее удивлённая.

— Вполне. Ты слишком странно себя вела для местной. Да и лёгкий акцент у тебя присутствует. Слишком рубленная речь и словечки иногда странные проскакивают… В общем, неважный из тебя вышел бы шпион, — Дот хитро улыбается, подхватывая меня под локоть и так доводя до гостиной.

Мы выходим как раз вовремя. Спецы уже привычно настроили аппаратуру и только и ждут, когда я достану телефон, чтобы обсудить сохранённые на нём чертежи. Но я торможу весь процесс, замирая около стены, на которую будет светить проектор, собираясь с мыслями.

— Прежде чем мы перейдём к работе, есть кое-что, что я должна вам всем рассказать. Для начала я хочу перед всеми вами извиниться, — обвожу взглядом весь коллектив. — В нашем разговоре четыре года назад о том, что я из другого мира, мне пришлось быть с вами не до конца откровенной. И я заранее прошу простить меня за это.

— А я знал, знал, что ты что-то не договариваешь, босс! — торжествующе поднимает вверх указательный палец Шит, прерывая меня, но Гёсслер довольно быстро его затыкает, метко сделав подсечку протезом.

— Спасибо, Дин, — киваю инженеру, возвращаясь к основной теме. — Я уже показывала вам фильм — движущиеся картинки со звуком, Дот — про прошлое моего мира. Фильмы, или кино, как их ещё называют, можно сравнить с книгами. Они точно так же рассказывают истории, только другим путём, визуальным. И, как и у вас в литературе, фильмы далеко не всегда рассказывают только про настоящий мир. Ведь человечество в принципе любит придумывать истории, — со значением показываю на четыре тома «Сказаний» на полке, в которых на страницах рядом с реальными историческими событиями соседствуют сказки про оборотней, вампиров, и прочих интересных тварей. — И эти выдумки не имеют ничего общего с реальностью вокруг. Это может быть история про мир с магией, колдунами и ведьмами, может быть мир, в котором вместо людей живут всякие былинные существа…

— К чему ты ведёшь? — прямо спрашивает Шит, обиженно потирая ногу.

Я торможу, подбирая слова, и оглядываю собравшихся. Мы так много вместе прошли, так долго работали и жили бок о бок, практически стали семьей… Как они воспримут тот факт, что всё это время я знала о будущем этого мира и не говорила им? Сглатываю вязкую слюну, мысленно надавав себе пощёчин, и наконец отвечаю:

— Я веду к тому, что один человек в моём мире придумал историю про мир, где небольшая часть человечества заперта внутри трёх стен, за которыми бродят гигантские людоеды. И написал про это книжку. А потом по этой книжке сняли фильм, — говорю наконец скороговоркой, замирая напряжённой струной перед самыми дорогими мне людьми. — В той истории не было конкретно вас, но был и Разведотряд, и Гарнизон, и даже Закклай с Пиксисом.

— Чт… хочешь сказать, что кто-то из твоего мира придумал наш? — дружно охреневают спецы. — Ты это сейчас серьезно?!

Даже Дин смотрит как-то разочарованно, словно я только что ему солгала.

— Может тебе это… Прилечь, а, босс? — подключаются остальные спецы.

— Эй, док, осмотри-ка нашего руководителя, она, кажись, немного свихнулась!

— Во имя стен, Алиса, ты выбрала самое неудачное время для розыгрышей!

Среди всей этой какофонии особенно сильно выделяется Пиксис, который молчит и не двигается, напряжённо глядя на меня и на то, как я копаюсь в телефоне. Потому что у него-то нужные вопросы в голове уже крутятся. В отличие от остальных. Мне ведь и в самом деле неоткуда было бы взять информацию про него в Подземном Городе. И то, что он считал случайностью, счастливым совпадением, вдруг оказалось продуманным планом. Боже, мне так жаль, друг. Мне очень жаль, что я не рассказала тебе всё сразу же. Но как бы я могла, не заручившись твоим доверием, так поступить? У меня ведь тогда уже был Леви, и я не могла подставить нас обоих под удар. Ты ведь это понимаешь, правда?

— Тихо, — затыкаю коллег и себя заодно одним словом. Наученные горьким опытом, все послушно умолкают, ожидая доказательств. — У меня, к сожалению, далеко не всё сохранено… Но кое-что я всё-таки, слава богу, нашла. В той версии вашей реальности, которую знала я, мои дети стали преступниками в Подземном Городе и использовали приводы для воровства. В восемьсот сорок четвёртом году Эрвин Смит заметил их поразительные способности и силой и шантажом заставил стать частью Разведкорпуса. И в экспедицию они отправились, чтобы отобрать у Смита документы. Звучит знакомо, да? — грустно улыбнулась, проматывая сразу на начало сюжета и показывая споры по поводу вступления трёх преступников в разведку. Постепенно мы доходим и до момента, когда началась двадцать третья экспедиция. — А вот отсюда начинаются события, которые ещё не произошли. Пока что не произошли. И нам с вами нужно постараться, чтобы их и вовсе не случилось.

Несколько раз я останавливаю пятнадцатиминутный отрезок, комментируя происходящее. Если поначалу мои ребята ещё скептично смотрят на нарисованного Эрвина, то спустя несколько минут активно подключаются к обсуждению, делая записи об увиденном. Я же вслух отмечаю не слишком хорошую подготовку солдат, неотработанность строя и то, что Смит знал о том, что вскоре после начала вылазки пойдёт дождь, а, значит, видимость будет ограничена. А ещё, уже про себя, замечаю, насколько мой сын отличается от того мужчины на экране. Моё солнце гораздо спокойнее, и не реагирует так резко на провокации. Но он и не закалён Подземным Городом. Всё ли с ним будет в порядке? А вдруг… Что, если из-за моей заботы никто из них не вернётся домой? Что, если в итоге всё, что я делала, было в корне неверным?

Я выхожу из комнаты, не в силах смотреть сцену с начавшимся ливнем, и дрожащими руками отмеряю себе хорошую дозу успокоительного, пока остальные досматривают. Из гостиной раздаются редкие шепотки, а в особенно напряжённый момент я слышу всхлип слишком ранимого для всего этого дерьма Гёсслера. О боже. Не могу. Не могу видеть смерть, пусть даже нарисованную, реальных людей. Моих, чёрт побери, детей. Не могу. Ничтожество, грёбаное ничтожество. Успокоительное ни черта не помогает. Я стараюсь заново научиться дышать, правда стараюсь, сползая вниз, на пол. Пытаюсь снова обрести точку опоры. Слышу, как кричит обезумевший от гнева Леви с экрана, лязг мечей по коже, и зажимаю себе уши, зажмурившись и свернувшись в позу эмбриона. Ведь в этот раз именно я послужила причиной того, что это случится, воплотится в реальность.

«Я сдаюсь, — вторит моим мыслям детский голос, но вслед за этими словами тёплые маленькие ручки крепко обхватывают меня за талию, а я… безвозвратно тону в стремительно светлеющих серых океанах напротив. — Не вздумай бросить меня теперь… Мама», — тогда меня впервые в жизни назвали мамой. Не дочерью, не сестрой, не любимой… Мамой. Тёмные волосы, чистая рубашечка. Запах мандаринов и только что задутых свечей, перебивающий смрад, царящий снаружи. Я ведь дала тебе тогда обещание. Так же всё было, да, фасолина?

Дрожащие пальцы цепляются за край стола, и я подтягиваюсь на руках, заставляя тело принять вертикальное положение. У меня нет права и тем более времени валяться тут на полу и сожалеть. Просто нет. Нужно вытащить их оттуда до экспедиции. Окунаю голову под ледяную струю воды, прочищая мысли, и тщательно вытираюсь кухонным полотенцем. Соберись, тряпка. Ещё не всё потеряно. Они ещё не ушли за стены.

Возвращаюсь обратно к притихшему коллективу, выключая мультфильм и зажигая лампы. Да уж, выглядят ребята ничуть не лучше меня — бледные и потерянные, прячущие от меня глаза. Даю им несколько минут переварить информацию, пока достаю бутылку бренди. На каждого в комнате выйдет немного, но нам тут ещё работать, в конце концов. Разливаю крепкий алкоголь по стаканам и первой опрокидываю свою порцию. Наверное, не стоило мешать этанол с седативным, но сделанного уже не воротишь. Выпрямляюсь, насильно заставляя себя расправить плечи, и громко хлопаю в ладоши, привлекая внимание.

— А теперь давайте подумаем, как именно мы можем помочь детям вернуться обратно, — опираюсь о стол, внимательно оглядывая более-менее пришедших в себя спецов. — Понимаю, вы сейчас совсем о другом думаете, но вы нужны мне здесь, в том конкретном дерьме, которое сейчас происходит. Потом обсудим, какая я сволочь, раз знала будущее своих детей и не смогла его предотвратить или хотя бы предупредить их заранее. Сначала нужно отправить им всё необходимое, если мы не успеем их вытащить. Я уже сказала детям не разделяться, и Леви точно не примет то грёбаное решение из оригинала. Но что из того, что у нас есть, поможет им справиться с аномальными титанами в зоне плохой видимости? Что поможет нашим детям не потерять друг друга из виду? Давайте, ребята, включайтесь! Представьте, что это просто очередной проект, черт побери. Ну же! Что может им помочь? Гранаты? Небольшие пушки с кумулятивными снарядами? Что?!

Парни оживают, перебрасываясь идеями, решив пока опустить вопросы о том, что ещё может быть мне известно и что я могу от них скрывать. Мы составляем список, и большая часть команды уходит, чтобы подготовить оборудование к отправке. На меня они стараются не смотреть. Ну да, их можно понять — я и сама себе сейчас противна. В гостиной остаются только Гёсслер и Пиксис, предложивший отправить детям поляризационные очки, которые мы только готовили к выпуску. И мой, надеюсь, ещё друг, продолжает молчать, не задавая вопросов. А вот это уже совсем плохо.

— Мэм, мне неловко спрашивать вас, и я точно не думаю того, что вы там про себя наговорили, но… — Гёсслер мнётся некоторое время, прежде чем спросить. — Вы всегда знали, что ваши дети в конце концов окажутся в армии. Вы поэтому готовили их, особенно Леви, устраивая все эти тренировки и полёты на УПМ?

— Нет, — тихо смеюсь, закрыв лицо руками, хоть и смешного в ситуации мало. Руки чуть трясутся, сказывается нервное напряжение. Ну и намешанное в организме тоже, наверное. — Нет. Напротив, я старалась сделать всё, чтобы у моих детей был выбор и возможность не пойти по этому пути. Но, как видишь, я — не лучшая кандидатура, чтобы менять хронологию событий целого мира.

— Выбор? — проигнорировал мой нудёж инженер, зацепившись за главную фразу.

— То, что я сейчас показала, должно было случиться в сорок четвёртом году, не сейчас. И по моему плану тогда они все бы уже работали, и вряд ли бы Смит решился переманить их на свою сторону шантажом. Поэтому мои дети тренировались не для армии. А я работала над изобретениями не только ради человечества, — я молчу некоторое время, пытаясь сформулировать всё правильно. — Леви очень силён, и в будущем он будет стоить целой сотни солдат. Да ты и сам видел на экране и в жизни. Но даже если мой сын не пошёл бы в армию, даже если бы выбрал какую-нибудь мирную профессию… С нашей помощью даже без его вклада у человечества всё равно был бы шанс на победу, — вижу, как Пиксис оттаивает, вздрагивая и шокированно глядя на меня. — В этом и состоял мой план с самого начала, ещё в Подземном Городе. Даже если я в итоге окажусь вашим худшим кошмаром и поломаю то, что и так едва работало бы без моего вмешательства, человечество внутри стен не было бы обречено даже без Леви. И мои дети, благодаря всем урокам, поездкам и изобретениям, смогли бы выжить. Несмотря ни на что.

— Вы… Всё это время жили с этими мыслями? — неверяще спрашивает Дин. — И все наши походы, обучение детей охотиться и разводить костры…

— Были в том числе и для того, чтобы подготовить их к жизни, — подтверждаю его предположение, тут же поправляясь: — но не только. Обучить их всему можно было бы и так. Но… я хотела, чтобы они были счастливы, чтобы посмотрели как можно больше из того, что было доступно всем остальным, кто жил на поверхности. Ведь те ребята в кино не знали ничего кроме Подземного Города, не видели, насколько замечательными могут быть люди, не знали, как разнообразна и величественна природа… Я хотела хоть так подарить им кусочек того счастья свободного человека, которое знаю сама из своего мира.

— Так значит ты, босс, всё-таки та ещё мямля, — раздаётся из-за спины, и Петер опускает мне на плечи тёплый плед. Оказывается, моя команда уже вернулась и успела услышать часть откровений. — А я-то уж испугался, что ты тут как настоящий безжалостный манипулятор детей к войне готовила, тщательно продумывая каждое своё действие и слово.

— По-твоему, у меня хватило бы на это мозгов? — качаю головой на его смех, плотнее запахивая полы пледа. — Спасибо… за комплимент, дерьмо-доктор.

— Не стоит. Знаешь, а ведь до вступления в твой отдел я ни разу не сплавлялся ни на байдарке, ни на плоту, — хмыкнул блондинчик, пристраиваясь рядом и аки фокусник доставая ещё одну бутылку алкоголя. — Да и на севере никогда не был…

— Да, а я не знал, что умею петь, — подхватил химик, ухмыляясь и двигая ближе свой стакан. — Или что могу ездить на двух тонких полосках металла по льду.

Ребята наперебой начинают травить байки и делиться впечатлениями от прожитых вместе лет, придвигаясь ближе в тесный круг за столом, и пусть лишь ненадолго и не до конца, но стальные тиски тревоги на время отпускают моё сердце.

— Так что, босс, больше никаких секретов, а? — хлопает меня по спине уже порядком поднабравшийся Петер, и я едва не утыкаюсь носом в стол. Значит, быть абсолютно честной, да?

— Да, больше никаких, — подтверждаю, в упор глядя на Пиксиса и кивая ему на кухонный проём. — На сегодня нам хватит впечатлений. Идите проспитесь, завтра нас ждёт работа, бойцы. Будем думать, как нам исправить будущее.

Друг отлично понимает мой намёк и поднимается из-за стола, но замирает в проходе и бесконечно осторожно, кончиками пальцев, проходится по отметкам на косяке, сильно отличающемуся по качеству и цвету от всего остального дома. Светлое дерево пестрит датами и именами, показывающими, как росли и взрослели мои малыши. Мужчина хмыкает, доведя палец до последней отметки роста Леви, — мой сын всего на полголовы ниже него самого — и уходит на кухню, задумчиво потирая шею.

Поднимаюсь следом, ещё раз попросив ребят расходиться — завтра нам придётся много, очень много всего разобрать. Ведь теперь, когда им известно об аниме, лишь вопрос времени, когда они начнут соображать, что мы тут как бы собираемся менять будущее.

* * *

Мы с Пиксисом молчим, разглядывая до мелочей знакомую обстановку. Вот на стене рисунок совсем ещё маленькой Иззи, на котором нет Шита — он присоединился к нам уже после моего второго дня рождения в этом мире. А вон специальный кухонный набор моего сына. Он очень гордился, когда мы всем отделом скинулись и купили ему профессиональное поварское оборудование. На окне лежит забытый Фарланом блокнот с зарисовками, куда он записывает все свои новые идеи. Как будто они и не уходили отсюда. Дом живёт, помнит и ждёт своих юных обитателей, и лишь детская комната теперь занята совсем другими жильцами. По глазам друга вижу, что у него полно вопросов. Сама первой завожу разговор, помогая ему.

— Готова поспорить, что теперь тебе уже не так просто считать меня своим другом, да?

И он тут же откликается:

— Нет, дело совсем не в этом. Просто я пытаюсь понять, как такое вообще возможно? Мой мир — простая выдумка? Всё вокруг — ненастоящее? И всё, ради чего мы жили… фальшивка?

— Нет! Нет, не думаю, что это так, — качаю головой. — За эти годы я много думала об этом, и наконец пришла к выводу, что этот мир — параллельный моему. И просто от соприкосновения двух реальностей возник вот такой вот парадокс. Тот автор ведь не писал, как зовут твою жену, сколько тебе лет, да что там, в его работах даже не было никого из моей команды! Но я-то знаю эту информацию, она существует, и люди, которых никогда не было на страницах той истории, тоже существуют. Вы не просто картонные фигуры в вакууме.

Я мерю кухоньку шагами, прохаживаясь от стены до стены, продолжая бубнить достаточно громко, чтобы друг слышал меня:

— В моём мире один умнейший человек, некий Стивен Хокинг, придумал теорию о мультивселенной. И, согласно ей, существует бесконечное число множественных параллельных миров, похожих на наш, с бесконечными вариациями законов физики… И это очень уж хорошо вписывается в нашу ситуацию: у вас здесь работают приводы, и пневматические пушки расходуют газ не в пример экономнее. У нас же полёты на ваших УПМ были бы невозможны с точки зрения банальнейших законов физики, которые проходят ещё в школе, — поднимаю наконец глаза на своего друга, заключая: — поэтому я не верю, что ваш мир — лишь выдумка. Это не может быть правдой. Просто один человек из моего мира смог увидеть одну из версий, которые могут тут с вами случиться. И, судя по скомканному и откровенно не туда свернувшему финалу, в конце он писал уже сам, не зная, чем всё на самом деле закончится, — мысли путаются, и я опять начинаю движение, чтобы не заснуть прямо на месте. Да, моя печень явно не скажет мне «спасибо» завтра. — Прости ещё раз, что не говорила тебе всего раньше. Мне правда жаль, что пришлось такое от тебя утаивать.

— Я думаю, у тебя были причины не говорить мне всего этого, — отвечает наконец Дот, впервые за вечер прикасаясь ко мне, останавливая очередной мой заход вокруг стола. — И всё это действительно немного… Слишком. Так что дай мне ночь на размышления. И… Теперь я ещё больше убедился в том, что ты действуешь в интересах человечества. Даже когда ты готовила своих детишек, ты не забыла подготовить всё, что только могла, чтобы мы смогли избежать того, что готовит нам будущее. Не кори себя слишком сильно. Хотя рассказать всё ты могла бы и пораньше.

— И тогда ты либо запер бы меня в психушку, либо отправил бы в допросную, — усмехаюсь в ответ. — Да и как ты себе это представляешь? Мне что, надо было во время одного из отчётов походя сказать «а кстати, знаешь, я тут как бы из другого мира, более технологически продвинутого, да ещё и ваше будущее знаю… давай-ка щас тебе всё на пальцах объясню»?

— Да… Так, наверное, действительно поступать не стоило, — смеётся начальство, и я понимаю, что меня может и не окончательно, но простили.

— Пойдём, я приготовлю тебе кровать в моей комнате. А завтра обсудим, что мне известно и что мы можем сделать.

* * *

— Я всё пытаюсь понять, — следующим утром, когда я просыпаюсь на раскладушке в гостиной, Пиксис уже сидит за столом и крутит в пальцах мой телефон. Бросаю взгляд в открытое окно — на подоконнике заряжается от солнца павербанк. Понятно, значит, кто-то из команды уже тут побывал и объяснил начальству, как пользоваться устройством на базовом уровне, — у тебя ведь есть ещё эти… «фильмы» про наш мир? Там ведь наше будущее, так?

— Да, всё так. — я поднимаюсь, чётко понимая, что загрузят меня по макушку с самого утра. Что ж, тем лучше. Ведь экспедиция за стены совсем скоро… Отбрасываю эти мысли из головы, присаживаясь рядом, и снимаю с телефона блокировку. — Только фильмов больше нет, к сожалению. Но есть книжки.

— Насколько то будущее реально? — мужчина придвигается ближе, внимательно глядя мне в глаза. — События, которые ты показала вчера всё же сильно отличаются от того, что происходит в реальности сейчас. Скорее всего, твоё вмешательство в наш быт ускорило происходящее. Поэтому я спрашиваю: какова вероятность того, что то будущее, которое тебе известно, случится именно тогда и именно так, как ты думаешь?

— А… Ты об этом. Ну, тут нам относительно повезло, — задумчиво смотрю на начальство. — Ворота Шиганшины, а следом за ними и Марии, падут, потому что их разрушат люди в обличии титанов, пришедшие извне. Снаружи стен. Так что уж тут-то как раз можешь быть спокоен — на тех людей я повлиять не могла бы при всём желании. А вот как мы будем определять, когда именно это случится… Вопрос вопросов. Лично я могу лишь сказать, что те события случились летом восемьсот сорок пятого года.

— Показывай. У тебя ведь есть и это тоже?

— Да… Сама не понимаю, как эти книжки вообще у меня надолго задержались, но, посмотри-ка, даже самые последние главы есть. Вот, — передаю другу телефон, показывая, как с главного экрана попасть в нужную папку и как открыть сами главы. И достаю отдельную тетрадь, начиная записывать основные данные. — К нам придут трое детей, которых с малых лет готовили в солдаты. У одного будет шестидесятиметровый гигант, которого вы назовёте Колоссальным, у второго — Бронированный, которого не берут обычные пушечные залпы, а третьей будет Женская особь, — не могу удержаться от наитупейшей, но такой приятной сейчас шутки: — так что твоя мечта всё же сбудется — красивая титанша таки появится, не скажу, что специально для тебя или что она с удовольствием тебя сожрёт, но…

— Хах! — усмехнулся Дот, под моим руководством обучаясь обращаться с гаджетом. Команда наконец в полном составе заваливается в дом, и после небольших объяснений того же, о чём я вчера говорила Пиксису, мы наконец приступаем к работе. Вывожу изображение на стену, и весь отдел вместе читает главу за главой, каждый записывая свои мысли и интересные детали. После каждой пятой главы мы делаем остановку, сверяясь друг с другом и объединяя все наработки в один единый документ. В общем, привычно работаем, как будто обсуждаем создание очередного изобретения, а не будущее всей местной цивилизации.

— У меня есть немного безумный план, — спустя два дня такого чтения глав признаюсь собравшимся. — Я думала, что, может, у нас получится остановить ту троицу ещё до того, как они прорвут Марию. Тогда удастся избежать всех жертв как среди Разведотряда, так и среди гражданских. И голода из-за потери целой стены в том числе.

— То есть ты хочешь дать им отпор в Шиганшине? — правильно понял офицер. — А что с мирными жителями? Пожертвуешь ими ради остального человечества?

— Нет. Ты же меня знаешь, я — не ты, не из военных, а потому не умею и не могу жертвовать десятками ради выживания сотен. Что, если мы с этого года введём ежегодную эвакуацию? — осторожно спросила. — Предупредим заранее, будем постепенно обучать и приучать население? У меня на родине раз в год, например, в любой фирме или учебном заведении проводят «учебную тревогу», эвакуируя всё здание, как при пожаре.

— Думаешь научить жителей Шиганшины эвакуироваться заранее и в нужный момент провести «учебную эвакуацию», оставив в городе только солдат под прикрытием?

— Ну… Да? Мы знаем, что всё случится после того, как Гриша Йегер покинет Шиганшину. И можем начать эвакуацию незамедлительно после его отъезда.

— Звучит неплохо, но хватит ли нам времени… Да и куда мы денем жителей, потерявших свои дома? И вот ещё что меня волнует: ты говорила, что не можешь дать ход некоторым своим изобретениям из-за Военной Полиции. Это будет как-то показано в дальнейших главах?

— Будет. И ты прав, просто так, без оглядки на местную подпольную власть, я ничего серьёзного выпустить не могу. Истинный король здесь очень хорошо замедляет прогресс, тщательно сохраняя нужный уровень развития, не дающий людям вырваться за пределы стен. Мы вот-вот до этого дойдём в самой книге.

— Вот чёрт, — пораженно выдыхает инженер, до этого вообще старавшийся не отсвечивать в разговоре. — И что же нам делать? Без всего разработанного нами вряд ли человечество сумеет так просто остановить тех троих. Они же настоящие монстры!

— Я не знаю, что делать, — пожимаю плечами. — Может, когда мы прочитаем всё, то вы сможете придумать план. Одно могу сказать наверняка: просто пойти и поговорить — точно не вариант.

— Почему? — тут же отвлекается мой друг.

— Потому что что я скажу? «Здрасьте, позвольте мне тут немного порезвиться, я потом всё обратно верну, честно-честно»? И как быстро меня после этого расчленят и скормят свиньям, как думаешь? — развожу руками, показывая, насколько это тупая идея.

Несколько секунд Пиксис задумчиво сверлит меня тяжёлым взглядом, видимо, и в самом деле раздумывая над ответом. Ну или представляя королевский загон свиней, как я сейчас.

— Движемся пока что дальше, — говорит он наконец. — Без полной картины мы не сможем продумать план.

Эти три долгих дня мы работаем на износ, составляя, подстраивая, крутя имеющиеся у нас факты и так и этак. Получается, что всё целиком и полностью упирается в то, что если мы не разберёмся с Рейссом, то о победе нам можно забыть навсегда. Отправить Гришу по его душу раньше — не вариант. Тогда поломается весь сюжет, и будет слишком много неизвестных. Готовить всё в тайне и просто выпустить в итоге все проекты единым махом? У нас не хватит на это ни ресурсов, ни сил. Тем более, такие масштабные приготовления не останутся без внимания властей. Нет, с королём придётся именно договариваться. И, похоже, заниматься этим буду я. Потому что мне не сотрут память, потому что я не важна для основного сюжета, меня вообще тут не должно было быть, и потому что, в отличие от остальных, я читала всю историю до конца и лучше всего смогу распорядиться этой информацией.

Ещё ночь уходит у нас после этого на составление плана. Что, где и как я буду говорить, как действовать. А ведь мой сын просил не делать глупостей… Но ведь если это приказ Дота Пиксиса, то уже не такая уж и глупость, да?

— Ладно, — говорю в конце концов, когда все детали плана меня окончательно устраивают, а коллеги давно уже расползлись по кроватям, и только мы с Дотом ещё, прихлёбывая чай, оставались в строю. Часы показывают четыре утра, совсем скоро уже будет рассвет. — Тогда я поеду прямо сегодня, чтобы не тянуть кота за хвост. Надо всё успеть пока Разведкорпус не уехал. Распусти на всякий случай моих спецов по разным отделам, спрячь, как хочешь, но сделай так, чтобы их не нашли, если нас начнут зачищать. А я постараюсь… Как следует отдохнуть сначала в столице, а потом, возможно, в районе Утопии. Если не вернусь, вам придётся справляться самим. Сейчас покажу тебе ещё раз, как пользоваться телефоном и как его заряжать. Обязательно просмотри всё, совершенно всё, прежде чем предпринимать хоть какие-то действия, ладно, Дот? Используй слабости Марлии себе во благо — сдружись с противостоящими ей государствами. Используй технологический прогресс как точку давления на врагов, не позволяй разумным титанам стать вашим главным оружием. И прошу: пожалуйста, пообещай, что если с Шиганшиной не выгорит, ты не расскажешь о том, что получил от меня, Эрвину Смиту. По крайней мере до пятидесятого года. Иначе у него не будет столь сильной мотивации победить, как сейчас.

— Хорошо. За план не волнуйся, с этого момента я всё беру на себя. Постарайся там. Только не делай глупостей, Алиса. Будь предельно осторожна, — Пиксис кладёт руку мне на плечо, успокаивая и заставляя поднять на него взгляд от тетради с планом. — Я уверен, что даже если мы не успеем, твои сорванцы вернутся в полном составе. Они не такие бестолковые, как те бандиты в неслучившейся версии нашей реальности. Поэтому обязательно вернись и будь им хорошей семьёй.

— Да вы и в самом деле с ним спелись, — грустно улыбаюсь, сгорбившись. — Позаботься о них, если вдруг что, ладно? И… не дай ему стать таким же несчастным, как тот парень на экране. Пожалуйста.

Поднимаюсь с кресла и обнимаю друга, самого близкого в этом мире друга, который первым поверил в то, что я чего-то стою и протянул руку помощи:

— Ты замечательный человек, Пиксис. Оставайся таким же язвительным стратегом и не теряй запала как можно дольше, — говорю я наконец и отпускаю его, легонько стукнув старшего товарища кулаком по плечу. — И не пей клятое Марлийское вино, ради всего святого, а!

Мы не прощаемся, потому что я не хочу врать другу, что мы с ним ещё обязательно увидимся. Насчёт этого я совсем не уверена. Мне предстоит почти невозможное: убедить местного короля, что все разработки, придуманные нами, послужат его цели — добиться мира внутри стен. А прежде всего мне нужно найти самого Кенни Потрошителя и не сдохнуть при встрече.

Примечания:

С этой главы я ступаю на очень зыбкую дорожку, потому что мне предстоит раскопать логику там, где её не было в оригинале. Пожалуйста, не ругайте слишком сильно, я честно пытаюсь сделать так, чтобы история работала.