Сны на две жизни (гет)

С момента побега магистра Архивариуса и последовавшего в след за этим приведение Татуина к покорности и полной лояльности текущему режиму прошло несколько лет, и время это оказалось буквально перенасыщено событиями. Энакин продолжал свою подрывную деятельность, направленную строго против тех, кто не подлежал перевоспитанию, и так как депортировать всех тех, кто в своей невъебенной крутости считал, что государство это и гигантская свалка и одновременно их личная песочница, было попросту некуда, то оставалось только одно решение, а именно подвести под вполне заслуженную по законам воссозданной императором Палпатином империи казнь.

Палпатину уже не первый год везде мерещились буквально сводящие его с ума заговоры, и это вкупе с некомпетентностью некоторых, в общем, было весело и ни разу не скучно. Так на третий год этих игр, взбешённый очередным провалом очередного лизоблюда, Палпатин издал указ, поднимавший его, Энакина, авторитет так, чтобы даже не помышляли, да, только в армии, но большего-то и не требовалось. Ведь это только глупцы верят в то, что они тут главные. На деле же главными всегда и везде были военные, а именно военные и были теми, кто буквально боготворил своего главкома.

Строгий, требовательный ситх. Всегда в чёрном, всегда суров и вот ни разу не снисходителен, но не было того офицера, который не знал бы, что в случае надобности главком лично придёт и решит. Надобность была редкой, но если случалось… В итоге дошло до того, что боевой дух бойцов буквально зависел от того, командует ли операцией лорд Вейдер и его генштаб, или же за дело взялся очередной мофф. Именно тогда, когда эта информации дошла до императора, он и издал указ.

Исард дураком не был и то, что каждый второй, дававший присягу, говоря империя подразумевал Вейдер, а каждый первый говорил Вейдер, а думал об империи, для него отнюдь не было тайной. Флот и сухопутные силы буквально молятся на своего главкома, и ты либо с ними, либо… Перспектива либо была прямо скажем не торт, и именно поэтому Арманд составил доклад и подобрал идеальный момент.

Главком оценил, и в знак ответного внимания помог сразу с шестью заговорами и тремя казнокрадами на закуску. Просто однажды зашёл в кабинет, включил терминал и среди отчётов обнаружил до безобразия интересное письмецо. Именно так и началась эта игра не игра, дружба не дружба. Охарактеризовать этот вид отношений у главы СИБ попросту не получалось. За рамками деловых, но не в рамках дружеских. Итог же был вполне закономерен: всё более и более боящийся заговоров Палпатин был в полном восторге и с непередаваемым энтузиазмом принялся за искоренение скверны. Вейдер был на подхвате и стоило Исарду только заикнуться, как у него уже был полностью готовый план поддержки со стороны флота.

Несколько блокад, пара актов устрашения и вуаля: император счастлив и доволен, СИБ разве что не купается в его благости. Флот получил дополнительное финансирование — это уже Вейдер очень кстати подсунул его величеству проект новёхонького крейсера. Громкое название, успешная промокампания и вот он росчерк царственной ручкой. «Всё, теперь никуда не денетесь, голубчики», — с лёгким злорадством подумал Энакин, а спустя неделю на верфях Куата были заложены два первых крейсера класса «Тёмный владыка»

Новый проект предусматривал гораздо более низкую башню управления, а также возможность её полного сокрытия в основном монолите практически двухкилометрового корабля. Его бы воля, так уменьшил бы хотя бы до километра, но, увы, императору нравятся большие игрушки, и если выбирать между быть или не быть, то уж лучше два километра и таки о да, с опускающейся башней, чем очередное творение утюгостроения столь угодного его ни разу не искушённому в технике величеству. Новый проект имел весьма хищные обводы во многом сходные с крейсерами древних ситхов, но главным было то, что обшивка корабля была спроектирована по технологии стелс. Последнюю где-то у себя на Земле откопал падаван, а, откопав, естественно, поделился, и если в атмосфере оно практически не летало, то вот в космосе...

Совершенно непередаваемое сочетание разно угольных полигоналей, которое, вдохновившись добытой падаваном книжицей, разработал Энакин, было попросту уникальным. Все испытания неминуемо показывали, что навестись на это, не будучи способным к силе, было практически нереально. Компьютеры попросту зависали при попытке обработать подобный запрос. А даже если и случалось чудо, вероятность того, что попадание будет хоть сколько-нибудь эффективным, опять-таки стремилась к нулю. Причиной тому было то, что обшивка не только состояла из полигоналей совершенно неподходящих на первый взгляд форм, но ещё и изгибалась. В итоге создавалось нечто вроде естественного геологического ландшафта. А так как углы отражения никто не отменял, то единственным шансом было бы исхитриться попасть в стык плоскостей, но и тут удачливого стрелка ждал неподдельно неприятный сюрприз. Оная броня была многослойной и под непосредственной обшивкой из весьма и весьма мощных бронеплит скрывалось ещё каких-то четыре слоя защиты. Всё это вкупе с никем не отменёнными энергетическими щитами, а также весьма и весьма высокой для такой-то туши манёвренностью приводило к тому, что крейсера класса «Тёмный владыка» стоит им только сойти со стапелей Куата, превратятся в самый настоящий галактический кошмар.

Два из них уже практически завершены, ещё шестнадцать заложены и находятся в разной степени готовности. Пренеприятное такое известие для кучки откинутых от кормушки, что стала столпами не так чтобы давно зародившегося и начавшего крепнуть альянса за восстановление республиканской формы правления. Оный альянс представлял из себя весьма и весьма жалкое, можно даже сказать посредственное, зрелище. И единственное, почему он вообще не издох в зародыше, так это необходимость увлечь Палпатина, а то не дай боги заметит, что подданные молятся вовсе не на него и о помощи просят тоже отнюдь не его.

Так пролетели ещё два года, урывками к жене, по пальцам пересчитать, сколько раз брал на руки детей и практически не покидающее последнее время ощущения совершенно непонятно откуда взявшейся грусти. Когда впервые осознал, что тихо читает литанию покоя предков, не на шутку струхнул. Так перепугался, что, совершенно не задумываясь о последствиях, сиганул через пол галактики. Насилу откачали идиота. Благо личный врач как бдил, так и бдит, а после того, как выяснилось, что дар матери у молодого Эла более чем активен, заставил носить астральный маяк. Именно он-то и спас, сработал и в итоге принёсшийся в его кабинет врач таки откачал и заставил вернуться. Чуть погодя, через падавана узнал всё, что о нём, идиоте, думает жена.

Падме мало того, что не на шутку перепугалась, увидев внезапно появившегося посреди гостиной полупрозрачного мужа, так ещё и поняв, чем это грозило, устроила ему такой разнос… Как итог, кругом виноватый Энакин явился на этот раз уже лично и, лично же получив ещё один нагоняй, таки успокоил свои, а заодно и нервы жены, после чего, окончательно убедившись в том, что причин для безпокойства нет, уже собирался домой, и именно тогда-то пятилетний Эри подёргал за плащ, и стоило присесть на одно колено, посмотрел в глаза и сказал, что его братик грустит. И всё бы ничего, но вот беда: маленький Эндемион и не думал грустить, Энакин даже у жены и учеников уточнил, но нет, весел и бодр. В итоге взял обещание следить в оба, и если что, то сразу сообщать, после чего пообещал Эри, что со всем разберётся и наконец-таки отбыл на свой флагман.

Следующие несколько недель выдались весьма и весьма загруженными. Повстанцы из этого недоальянса исхитрились разбомбить какой-то новомодный медицинский центр. И всё бы ничего, вот только по их сводкам оный проходил как некая жутко засекреченная биохимическая лаборатория. А когда чуть погодя Исард прислал данные о том, что в оном центре проходил плановое обследование один из главных акционеров «Строительных верфей Куата», а также о том, что на него был размещён тайный заказ…

В общем, одно на другое, плюс взбешённый произошедшим император, как итог, одним рейдом вынес сразу четыре базы этих недопоборников демократии. Не самых важных, но и далеко не самых последних, так, серединка на половинку, но, тем не менее, борцы за всё хорошее против всего плохого, весьма сильно офигев, таки присмирели. Да и как не присмиреть, если на личные ящики всех лидеров альянса одновременно пришло письмо со списком всего их задекларированного и не очень имущества, а также предупреждение о том, что если выходка с медцентром повторится, то пенять борцы за демократию будут только и исключительно на себя.

Подпись под посланием была совсем недвусмысленной, и шокированная мать альянса вся в белом в неподдельном ужасе бегала по своим покоям и истерично вопила о том, что «он знает!». Энакин же на этом посчитал свою миссию касаемо альянса исполненной, если не дураки, то присмиреют, а если нет, то придётся по базе раз в пару-тройку месяцев выносить. И флот вроде при деле, и Палпатин доволен. Последний демонстрировал всё большую и большую невменяемость. Пока ещё скрытую от окружающих, но уже более чем очевидную для приближенных.

Одновременно с выносом баз зашевелились джедаи, ну как, зашевелились, честнее будет сказать, что попросту спалились. А именно спалился Кеноби. Бородатого магистра застали за весьма и весьма прелюбопытным занятием. А именно за кроссом с препятствиями, имеющим целью поймать нёсшегося от него со всех ног мальчишку. Последнего камера так и не засняла, а вот Кеноби попался.

Информацию тут же передали в ставку главкома, ведь для знающих отнюдь не было секретом то, что ношением брони главком обязан именно и исключительно этой неистребимой и, как казалось, совершенно неуловимой бестии. Едва прочитав сводку, Энакин без малейшего колебания отдал приказ на срочный прыжок и полную блокаду планеты.

* * *

Сельхоз-аграрное захолустье с одним единственным космопортом. Казалось бы, сиди себе тихо, фермерствуй потихоньку, но именно это-то и было не по душе бывшему магистру ныне распущенного и запрещённого ордена. Первые после объявления империи месяцы были, наверное, самыми тяжкими. Удар следовал за ударом. Сначала гибель ордена. Затем совершенно непонятное исчезновение малыша Люка. Их маленького солнышка силы, их надежды. Вот секунда как держал на руках и бац, нету, только пустые пелёнки свисают на локте. Тогда не помня себя от ужаса понёсся на Дагобу, а затем на Алдераан, а оттуда вновь на Дагобу. И будто этого мало, падший, не иначе как попустительством великой, оказался-таки жив. «Да что ж ты такой живучий-то», — в сердцах выл на луну и звёзды Оби-Ван. Затем было несколько недель медитаций и обсуждений и, наконец, вот оно, свет в конце непроглядного тоннеля тьмы. Как оказалось, Йода оказался более чем запасливым старцем. Именно так и родился план-идея, что если нельзя взрастить настоящего сына избранного, значит надо вырастить подделку. Но ведь и ежу понятно, что одарённого не обманешь и сколько не ищи, а просто похожий мальчик — это не вариант. Нужна связь и не простая, а кровная.

Именно тут-то и пригодилась запасливость Йоды, а вместе с ней и его связи. Это ведь для обывателя раз распущено, значит, всё. Для власть имущих это зачастую совсем даже не так. А для некоторых вообще нет разницы, кто заказчик, главное, что оплачено. Именно к последним и относились клоноделы с Камино. Магистр не магистр, в розыске не в розыске, есть заказ и есть оплата. Что-либо ещё отсутствует за ненадобностью. Именно так и появился на свет Люк Скайуокер, версия один точка ноль. Увы, это был провал. Как оказалось, генов Энакина оказалось не так чтобы достаточно. Ребёнок так и не проявил признаков хоть какой-то психической активности. Затем были вторая и третья попытки. Также безрезультатно. К четвертой готовились уже более тщательно, Йода лично ушёл в медитацию и всё-таки сдвинулось с места, но не тут-то было, на выходе получился совершенно безполезный и очень быстро утилизированный образец, но путь таки нащупали.

Именно тогда-то гранд-магистр и объявил, что ради ордена и света готов на всё. Сказано сделано, Люк Скайуокер версия пять точка ноль был выращен и полностью готов, а затем гранд магистр провёл какой-то очень сложный и, судя по отголоскам в силе, отнюдь не светлый ритуал. По сути, он разменял свою жизнь на жизнь их маленькой надежды. Видеть, как всё сильнее истончается его присутствие видеть и понимать, что только так, что это единственный шанс, для Оби-Вана это было как ножом по сердцу, и именно поэтому он укреплял щиты, а затем в тот самый миг, когда роба девятисотлетнего гранд-магистра опала наземь, Люк открыл глаза. Немного мутные, но от этого не менее осознанные. Уже позже в хижине нашёл весьма подробные инструкции как по воспитанию, так и по тому, что и как делать дальше.

Так и начались его, Оби-Вана, мытарства. Маленький ребёнок, требующий заботы и всяческого внимания, тех самых о которых он, Оби-Ван, и малейшего понятия не имел. Ну не обучали в ордене тому, как растить и воспитывать настолько маленьких детей. Раньше Оби-Ван как-то не утруждался подумать о том, почему детей в орден забирали никак не ранее полутора, а то и двух лет. Как не задумывался он и о том, а хотели ли родители расстаться со своим маленьким солнышком. Теперь, меняя пелёнки и костеря своего неугомонного подопечного на все лады, хорошо, что хотя бы не вслух, Оби-Ван всецело и полностью осознал и одобрил вышеописанную политику ордена. Ну не дело это магистру пелёнки менять.

Планеты-захолустья сменяли одна другую, нигде не задерживались более полугода. Порой Оби-Ван очень и очень сожалел о том, что нельзя попросту запереться на Дагобе. Но увы, у маленького ребёнка, даже будь он триста тридцать три раза джедай, есть совершенно определенные потребности и удовлетворить оные на Дагобе нет никакой возможности. Именно так они и оказались именно на этой планете.

Аграрное захолустье с одним единственным космопортом, прекрасное место для того, чтобы скрыться. И, собственно, этим сейчас и пытался заниматься магистр Кеноби, и всё бы было более чем хорошо, если бы не одно маленькое «но». Это самое «но» с явной неохотой, но таки отзывалось на Люк, и конкретно в данный момент времени магистр, проклиная избранного, его гены и весь мир скопом, гнался за этим самым, петляющим совершенно невообразимыми зигзагами, «но». А «но» было весьма и весьма прытким и довольно-таки сильным. Хотя если бы Оби-Ван имел хотя бы ясельный долг, то очень и очень быстро бы понял, что маленький Люк совершенно от слова совсем не похож на маленького отпрыска рода людского.

Он был весьма и весьма сильный, ну примерно настолько, чтобы в свои неполные четыре таки вырваться из-под опеки неустанно бдящего и муштрующего его магистра, и не просто вырваться, но и вот уже практически час вполне успешно избегать своей поимки. Любой здравомыслящий человек давно бы заподозрил что-то неладное, но где джедай и где здравомыслие? Правильно, эти понятия несовместимы, и именно поэтому Оби-Ван вот уже более трёх лет был совершенно не в курсе, кого именно он пытается взрастить на погибель проклятым ситхам.

Начать можно было с того, что ребёнок с огромным трудом отзывался на собственное имя, а закончить тем, что оный же ребёнок имел совершенно несвойственные его текущему возрасту силу и выносливость, но главное, он имел СИЛУ, о да, его уровень не уступал таковому у Энакина, но это было далеко не всё. Ведь, как оказалось, закрывать его щитами буквально с каждой неделей становилось всё сложнее и сложнее. Мальчик их буквально сжигал и невдомёк было Оби-Вану что это вовсе не спонтанная реакция растущего малыша, что действие сие, можно сказать, вполне и вполне осознанное. Что где-то там маячит что-то родное, родное и понятное, и что тут только враги.

Именно таковой была логика маленького, лишённого связи с родными, Эла. Ещё в первые месяцы ребёнок понял, что родных рядом нет, а также то, что они были, БЫЛИ. Мальчик отчётливо помнил то тепло и окутывающую его заботу, защищённость, а также чудовищную разрывающую на части боль. Боль, что оборвала те едва зародившиеся узы и принесла в этот холодный и совершенно непонятный, не родной мир. Чуть повзрослевший, так и не согласившийся с тем, что его называют этим совершенно не подходящим ему именем, малыш ощутил, что где-то там, за преградой, есть кто-то или что-то. Оно родное, оно своё, и именно туда и стремилось его маленькое детское сердечко. И именно поэтому он и убежал. Просто вдруг понял: сейчас. И внезапно сорвался с места, заставляя обалдевшего Кеноби отстать на добрых пятьдесят метров, и именно эти самые пятьдесят метров он, магистр, лучший переговорщик и отнюдь не последний фехтовальщик канувшего ныне в небытие ордена, не мог сократить уже что-то около сорока минут.

Внезапно по нервам ударило ощущением неизбежной опасности, а в следующие несколько секунд из облаков вырвалась на ходу открывающая трап «лямбда». Не нужно было быть гением, чтобы понять, что если потратить пару драгоценных секунд и присмотреться, то станет ясным, что на самом краю, держась за стойку, стоит падший. А малыш тем временем изменил курс и теперь, прекратив петлять, нёсся строго по прямой, туда и только туда, где, по всем расчётам, должна была приземлиться «лямбда». Допустить подобное было бы самой настоящей катастрофой, и поэтому резко остановившийся Оби-Ван принялся лихорадочно что-то набирать на комлинке. Едва коснулся прибора, как падший, буквально наплевав на высоту, спрыгнул с трапа, так и не успевшей приземлиться «лямбды» и, развернувшись в сторону бегущего теперь уже точно именно к нему Люка, сделал недвусмысленный приглашающий жест.

Радость узнавания и единственное желание, гнавшее вперёд и только вперёд, туда, где воссияло такое родное и такое желанное присутствие, вот то единственное, что владело сознанием маленького, несущегося с совершенно нечеловеческой скоростью малыша. И именно это неукротимое стремление и стало тем, что побудило Энакина спуститься вниз. Планета блокирована, и с неё и мышь не ускользнёт, но ему надо туда, вниз.

Короткий приказ, и вот в шаттл уже несутся его верные пилоты-клоны, ещё минута и заскочил в буквально готовый сорваться кораблик. Единственная команда, вниз и чуть погодя номер квадрата. Клоны не спрашивают, ведь если их лорду надо, то что может быть, проще чем сказать «есть». Едва преодолели слой облаков, как подгоняемый чувством всё нарастающей смутной тревоги Энакин, наплевав на все техники и нормы безопасности, открыл трап и, вцепившись в одну из опор, пристально всмотрелся в окружающий его мир.

Каких-либо сомнений в том, что он прибыл по адресу, не имелось, внизу отчётливо наблюдался несущийся в указанном им направлении малыш, а также преследующий его разумный, отпечаток в силе которого был ему, Энакину, до крайности хорошо знаком. Уже отсюда ощущалось, что от малыша исходит нечто, странное словно немного неправильное и невозможное, но до боли, до хруста костей родное и нуждающееся в защите. Нервы обожгло неминуемой приближающейся, словно неотвратимое цунами, опасностью. Именно поэтому спрыгнул, не дожидаясь посадки. Дорога каждая без исключения секунда, каждый миг. Спружинил о землю и, резко развернувшись, раскинул руки, тем давая малышу понять, что он его ждёт.

Смотреть на эту душераздирающую встречу сил не было никаких. Видеть, как с каждой секундой всё приближается и приближается практически неотвратимая гибель всего того, за что они борются. Именно поэтому с тихим «прости» до хруста утопил кнопку вызова. В следующий миг в силе полыхнуло дикой всепоглощающей болью, а следом за ней пришло странное чувство оцепенения. И лишь спустя добрых секунд пять Оби-Ван понял, что не может пошевелиться, что вокруг, насколько хватает глаз, всё буквально искрится сияющим первозданным светом силы хрусталём, и сквозь всё это великолепие несётся полный боли и отчаяния крик падшего:

— НЕТ!!! НЕ УМИРАЙ!!! — и вторящее ему полное грусти эхо.

— Слишком далеко, не достать, — а следом такой знакомый и полный безпокойства крик.

— УЧИТЕЛЬ, Я СЕЙЧАС, — всё это слилось в один миг, как и внезапно полыхнувшее зелёными отсветами сияние, отразившееся в миллионах сверкающих граней и тут же сменившееся непонятно откуда взявшимся сиреневым туманом. Вот то последнее, что запомнил уже осознавший, что ему не вырваться, Оби-Ван. Вслед за этим пришла вовсе немилосердная, наполненная страхом неведения темнота.

В тот миг, когда встроенные в броню визоры приблизили и увеличили изображение несущегося к нему малыша, шокированный Энакин понял, что смотрит на себя самого. Не узнать себя маленького? Спросите, что проще, но в тоже время это был не совсем он. Вот только времени на подумать почти не осталось. Клубящаяся за спиной мальчика тьма сгущалась всё сильнее и разбираться, что и откуда, времени не было. Именно поэтому просто раскинул руки и приготовился отловить несущийся и явно пребывающий в боевом трансе снаряд.

Малыш не добежал каких-то пары метров, странно дёрнулся и, закатив глаза, начал заваливаться куда-то вбок. Не успел, и сильные, закованные в броню руки не дали встретиться с землёй, в следующий миг понявший причину заминки Энакин, взвыв не своим голосом, выдал просто-таки чудовищный всплеск силы. Метров на сто вокруг всё закрыло безконтрольно растущими во всех направлениях щитами хедрон. Где-то в отдалении и совершенно несущественным прошло понимание того, что кого-то поймал. Вот только это было уже неважно, ведь малыш, что так стремился к нему, умирал. Умирал у него на руках, а всё, что он мог, так это понимать, что кто-то активировал вшиваемый всем рабам чип.

Разрываемое болью «НЕТ!!!» прокатилось по силе как ужасающей мощи таран и словно в ответ вспыхнули огоньки-отклики, его стражи как один ощутили всю отчаяние и боль своего лорда. Откуда-то с центрального кольца потянуло грустью и печалью, и тихо словно шелест листвы пришло «не дотянусь, далеко», а затем всё заполонило присутствием ученика. Его сила и мощь в один миг окутали их обоих, а спустя ещё невообразимо малое мгновение всё вокруг закрыло неимоверно ласковым фиолетовым светом. Он был одновременно знакомым и нет. И именно в тот момент, когда Энакин уже было попытался понять, кто это, воцарившуюся во всех смыслах тишину разбил тихий, полный непоколебимой уверенности голос.

— Он будет жить, ваша светлость. Помоги мне, Лернея, даруй свою силу здесь и сейчас, не дозволь оборваться сей жизни, — и словно в ответ пространство пронизали миллиарды тончайших, наполненных теплом и жизнью нитей. Ещё миг и они оплели малыша в неведомый его, Энакина, пониманию кокон. И вот угасшее было солнышко чистой незамутнённой силы вспыхнуло вспышкой сверхновой и, тихо пульсируя, вновь заняло своё место в ткани мироздания.

— Он будет жить, но…

— Кто ты?

— Курсант его величества имперской военной академии, Авель Нидар, ваша светлость, — тут же отрапортовал затянутый в чёрную с белыми, означавшими принадлежность к медицинской службе, вставками, форму юноша. — Я тот, что хранит жизнь.

— Ясно, я рад, что ты успел, что мы успели. Не безпокойся, всё остальное я возьму на себя.

— Прошу простить мою дерзость, но меня куда больше моего исчезновения из казармы безпокоит малыш. Он, как бы это объяснить, он словно бы застрял между двух миров.

— Что ты имеешь в виду? — несколько устало произнёс потирающий переносицу Энакин.

— Как бы это объяснить... Его тут не должно быть. Он не принадлежит этому миру. Но также он не сможет вернуться, его не должно было быть. Он неправильный, я... Я не понимаю.

— Судя по всему, это мой клон, никогда не думал, что джедаи опустятся до подобного. Не смогли получить ни меня, ни моего сына, так видимо решили, что вырастят своего собственного избранного.

— Клон? Это многое объясняет, но, ваша светлость, я... это же…

— Что?!

— Вы ведь не человек.

— И? Лично мне это никак не мешает.

— Так в том то и дело, что вы это вы. У вас есть отец и мать, то, что вы не с ними, как и само то, что ваше рождение больше всего походит на целую спецоперацию, нежели на акт обычного родительства... Но для него-то ничего подобного не делалось. Ваш род покинул эту вселенную так давно… о, сила, что же они натворили.

— Да о чём ты вообще?!

— Они призвали его! Они нарушили ход событий. В этом мире нет иной линии Элов, кроме вас и ваших детей. Дети — это дар. Те, что зовутся золотым родом, вовсе не так плодовиты, как те же люди. Дитя — это великий дар. К его рождению готовятся, его ждут. Именно поэтому так тяжело клонировать одарённого. Сущность каждого уникальна. И если простых людей более чем в достатке, воплощай, как говорится, не хочу, то одарённых… Эти уроды! Они… они украли его. Я ощущаю едва теплящуюся связь. Где-то там есть его родители и их дитя, что ни с того, ни с сего не проснулось в своей колыбели, — изумлению Энакина не было никакого предела, и словно по заказу в памяти всплыли выученные ещё на Элизиуме постулаты. Теперь, когда вспомнил, стало совершенно понятным, почему всем без исключения воинам его, Энакина, расы буквально на подкорку записывают неспособность убить ребёнка, принадлежащего к их расе. Дети — это неимоверно редкий, практически безценный дар. И то, что у него их трое, так это лишь потому, что он неимоверно везуч, и сама Сила благоволит ему. Остальным же порой и по пятьдесят лет ждать, чтобы все звезды, все излучения и личные циклы сошлись. А иначе пшик.

И вот где-то совершенно в другом мире на свет появился маленький, долгожданный малыш. Появился и практически тут же угас. Всего на миг представив себе безутешных далёких где-то там родичей, Энакин передёрнулся и, понурив голову, прошептал:

— Ты можешь его вернуть?

— Нет, — с печалью откликнулся вставший на колено парень. Он аккуратно придерживал светловолосого малыша под голову и тихо покачал головой. — Нет, ваша светлость, его уже вырвали из родного ему тела, заставили быть здесь, и я…

— Тогда просто подари ему жизнь, я возьму это решение на себя. Это мой род, он моя кровь, мой сын почувствовал его и попросил помочь, да будет так, я сказал, — слова эхом отдались в силе, и где-то в её глубине неизвестный обладатель таких же ярко голубых глаз кивнул, подтверждая решение сына. Ещё миг, и призрак материализовался рядом с понуро сидящим мужчиной.

— А ты всё топишь своё горе, Даен?

— Предок?! — вскакивая на ноги, пробормотал обалдевший от столь неожиданного визита мужчина. Его жизнь вот уже практически четыре года, как пошла под откос. В тот самый день, что должен был стать его счастьем, день обернулся катастрофой. Его малыш, его долгожданное солнышко, пробыл с ними всего несколько часов, он помнил как только-только уложенный в колыбельку ребёнок дёрнулся, неестественно выгнулся и затих. Сомнений в том, что произошла беда, у него не было, и, как оказалось, он был абсолютно прав. Целители лишь разводили руками, они не могли объяснить, что же именно случилось, с их точки зрения ребёнок был полностью здоров, но по какой-то совершенно неведомой им причине его сущность ни с того ни с сего отделилась от тела. Но так как связь не оборвалась полностью, решили, что надо продолжать попытки. Уже позже, видя состояние жены, попросил оставить кристаллы поддержки. Целители с пониманием согласились, и так как причину происшедшего установить так и не удалось, то было принято решение о поддержании жизни искусственно. Ведь связь-то не оборвалась, а раз она есть, то есть и тот крохотный, практически нереальный, но тем не менее-таки шанс.

— Не переживай и сделай уже то, что должно, дай своему сыну спокойную жизнь.

— Значит, он уже не очнётся, — понуро пробормотал невесело повесивший голову Даен Эл.

— И да, и нет. Отпусти его, и сам всё увидишь.

— Я не пони…маю, — запинаясь, пробормотал встрепенувшийся было мужчина. Вот только призрака уже и след простыл. Крайние его слова больно били по сердцу. «Как, скажите, как отпустить? Легко сказать, гораздо проще, чем сделать...», — металось в голове уже поднявшегося на ноги мужчины. А затем пришло понимание, и он опрометью бросился в детскую, туда, где всё также мирно вот уже почти четыре года не просыпается его сын. Его маленькое солнышко, его Кай, Кай Эл. Всего одна единственная улыбка, всего один день вместе.

— Ани…

— Он всё ещё спит, Даен, когда же он проснётся... — тихо откликнулась практически угасшая в своей несбыточной надежде вновь увидеть своего сына живым любимая. — Я всё жду и жду, а он… Что ты делаешь, нет, не смей…

— Я делаю то, что должно. Наш сын всё равно уже не с нами, Ани, предки даруют нам ещё много детей, я верю, а сейчас его надо отпустить. КАЙ, солнышко моё, где бы ты ни был, знай, я люблю тебя, мы оба тебя любим, я верю, что ты найдёшь своё счастье, ты только помни, твоё имя Кай, КАЙ ЭЛ, — на самое ухо прошептал Даен, и в тот же миг единым порывам погасил все поддерживающие его сына кристаллы. — Идём, Ани, я уверен, что предок не просто так приходил, идём, и если я прав, то он всё ещё будет там.

Залы предков как всегда прекрасные и величественные, и именно в них здесь и сейчас сразу десяток хранителей собрались у одного конкретного кристалла. Монолит сиял неудержимой внутренней энергией, и это было по самой меньшей мере странно. Обычно кристалл вспыхивал и угасал, тем самым знаменуя рождение ещё одного дитя рода. Иногда издавал грустный мелодичный звон, тем оповещая, что мир покинул один из близких. Но в этот раз совершенно не планировавшаяся вспышка не угасла, и это-то и было странно. Обсуждение уже велось полным ходом, когда кристалл рода Эл, наконец, погас, и вместе с его сиянием исчезла одна из крайних записей. Имя Кай Эл истончилось и внезапно пропало. Ни характерного скорбного звона, ничего. Всё выглядело так, будто ребёнок никогда и вовсе не появлялся на свет. И в этот же самый момент, как затих монолит, в залы предков буквально влетел Даен Эл.

— Значит, ты всё же отпустил его, — утвердительно констатируя весьма очевидный факт, произнёс обернувшийся к вновь вошедшему старейший из хранителей. — Хотя странно, почему малыш исчез, будто бы и не рождался.

— Смотрите! — воскликнул один из младших хранителей, первым увидевший, как вновь вспыхнул кристалл рода и, издавая мелодичный звон, изменил свою вязь. Все присутствующие одновременно уставились на начавшее проявляться чудо. Внезапно от основной линии рода, той, что шла от князя Эйдж Эла и его супруги, отросла новая, ранее никем не видимая ветвь. Ещё миг и проявилось имя Эйн Эл, дата рождения, а следом вспыхнула связующая нить, указывая на наличие супруги из одного из древнейших родов дипломатов и переговорщиков. Этот род считался угасшим, но именно в этот миг давно потухший кристалл полыхнул всплеском силы, и словно бы пробуждаясь от векового сна, начал выводить кем-то заботливо составленную родословную.

Ветви соединились, а затем от них отделились ещё три, проявляя новые имена юных ныне живущих Элов. Изумлённые хранители во все глаза смотрели на небывалое чудо, а старейший из них, глухо простонав, совершенно неподобающе сделал жест «рука лицо».

— Ну конечно же, как я мог забыть, малыш Эйн, проект «Наследие», значит, его время пришло.

— А это что? Смотрите, это же, но откуда? — внимание всех вновь приковало к кристаллу рода Эл, а именно к странными круговыми линиями, проявившимся и связавшим словно бы из ниоткуда возникшую ещё одну ветвь а затем под ней вспыхнуло имя, Кай Эл и дата рождения, отставленная на почти четыре года назад. Причиной такой странности было то, что кристаллические структуры кристалла рода попросту не могли отобразить степень данного родства. То ли далёкий правнук, то ли племянник, то ли и вовсе родной брат. В итоге связь отобразилась как регент-хранитель.

— Хранитель, — пробормотал ошарашенный старейший, — это же узы хранителя рода, но как, почему?

— Его светлость Эйдж Эл сказал, что я должен отпустить сына, что тогда он будет жить, — тихо произнёс Даен. — Видишь, Ани, наш мальчик будет жить.

— Тебе явился кто-то из предков? — изумлённо вопросил кто-то из младших хранителей.

— Да, его светлость Эйдж Эл сказал, чтобы я отпустил сына.