Новая Кровь (джен)

Примечания:

Перевыкладываю из-за энного количества поправок — я перечитала и некоторые факты убрала или заменила. Эти изменения могут быть незаметны на первый взгляд, но они довольно серьезно влияют на общую атмосферу этой главы. Перечитывать не обязательно. Извиняюсь за причиненные неудобства. Кстати, помните, я упоминала ключевую фразу этого года? Это она в конце.

=====

С Новым Годом, мои дорогие терпеливые читатели! Пусть прода к вашим любимым фанфикам выходит часто и много, а в вашей жизни любое событие заканчивается Хэппи Эндом!

Автор молит прощения — у него совершенно нет никакого настроение писать вообще. Вдохновение просто пропало. Может, вы не откажитесь покидать чего-нибудь любопытного в комментарии?

Сквозь оконное стекло в просторный кабинет проникал свет утреннего солнца, через лучи которого пролетала вездесущая пыль. Стены помещения окрашивались в ярко-желтый, а полированный стол отбрасывал яркие и режущие глаз блики. Непрогретая комната выглядела непривычно уютно и мягко, а вся деловая строгость, столь свойственная кабинетам, неожиданно куда-то улетучилась. Тем не менее, утро встречало всех прохладным ветерком, а лето это было весьма нежарким, даже дождливым, что, впрочем, для Англии нисколько не удивительно.

Темный Лорд разбирал пришедшие не так давно письма, среди которых были и весьма важные сообщения, но имелись также и абсолютно пустые, не значащие ничего бумажки... К которым зачастую приходилось относить и письма из министерства Франции. Представители магов этой страны всегда недолюбливали англичан, а те, конечно же, отвечали им взаимностью, из-за чего были весьма часты случаи, когда обе страны попадали в некоторые неприятности из-за старой, как сама история этих государств, вражды. В этот раз неприятности вновь решили появиться на горизонте, но упрямцы-французы ни в какую не хотят идти на контакт, не желая понимать необходимость союза Англии и Франции. Ведь, как же, недавно в Британии пришел к власти злобный Темный Лорд, который несомненно возжелает захватить весь мир, а начнет именно с такой важной Франции!

Волдеморт хмыкнул. Не то, чтобы это была неправда… Но сейчас он действительно не был заинтересован в подобном.

В этот раз, уже последний, Матис Дюпон ответил отказом, с вежливой, по его меркам, просьбой не лезть во внутренние дела Франции. Ведь со всеми своими проблемами они могут разобраться и самостоятельно, особенно когда все эти проблемы — лишь блажь англичан. Обычно министр Франции предпочитал отвечать более уклончиво и менее жестко, ведь за даже непреднамеренную грубость в политике приходится платить невероятных, ненормальных размеров штраф. Однако слова, что были выведены витиеватым почерком личного секретаря министра, сообщали о требовании прекратить мутить воду непонятными для Дюпона предупреждениями.

Волдеморт сморщился, с раздражением откладывая опротивевшую ему бумажку. Что ни слово — то засахаренный яд. После прочтения создается впечатление, будто тебя старательно кормили землей.

Мужчина хмыкнул и встал из-за стола, направляясь к выходу из кабинета. Он в последний раз сделал это предложение Франции, ему остается лишь только перестать досаждать предложениями помочь. В конце концов, его не сильно волнует эта страна, да и времени у него, у них всех слишком мало.

Глупо протягивать руку помощи тому, кто старательно от этой самой помощи отмахивается.

* * *

В пабе “Поющая русалка” всегда шумно по вечерам. Разговоры множества людей на множестве волшебных наречий, разность акцентов и эмоций в разговорах — все это создает непередаваемый мягкий шумовой фон, что каким-то своим, необычайным образом лишний раз подчеркивал необъяснимую атмосферу подобных заведений. Было в них всегда нечто такое… притягивающее, темное.

А еще “Поющая русалка” была отличным местом для разговоров со старыми знакомыми, когда тебе не хотелось бы афишировать собственное имя — хозяева паба подчеркнуто игнорируют возможных находящихся под чужой личиной посетителей. Откровенно говоря, “Русалка” была местом не с самой лучшей репутацией, так как пользовалась определенной популярностью у людей скрытных и не всегда законопослушных. Ведь все “хорошие” люди полагают, что таким же “хорошим”, как и они, должно быть нечего скрывать.

— Ну и чего же от них еще следовало ожидать? — Насмешливо улыбнулось такое незнакомое лицо, говоря со столь знакомыми интонациями.

Том показательно закатил глаза и чуть ухмыльнулся.

— Действительно, Тони, — по старой договоренности они не называли друг друга полными именами, когда находились в столь неформальной обстановке. То была не столь дань дружбе, сколько вопросу безопасности. Риддлу на этот счет не нужно было особо беспокоиться — его имя уже очень и очень давно стерлось из умов людей, а вот имя Антонина Долохова оставалось на слуху, ведь приближенные к Темному Лорду, пусть и бывшие, но Пожиратели Смерти, были довольно-таки известными личностями. Конкретно этот человек был знаменит благодаря превосходной антишпионской кампании, в следствие которой было выявлено более пятидесяти предателей, что были казнены самим Долоховым — число могло бы быть и меньше, но условия “отсеивания” у Антонина были несколько жестки. Даже малейшие утечки информации для него были практически преступлением. Но после услышанных всеми криков несчастных, раздававшихся из темниц, мало кто смел мыслить о работе на две или более стороны.

Долохов раздраженно сморщился и передернул плечами, затылком чувствуя взгляды некоторых людей.

— Никогда не выбирай личину наобум, — процедил сквозь зубы он, — это ужасно — выглядеть шестнадцатилетним смазливым мальчишкой, особенно в “Русалке”.

— Ну, — Том хмыкнул, небрежным движением руки заправляя за ухо лезущую в глаза пшеничного цвета прядь волос, — я бы так никогда и не поступил. А вот почему ты так выглядишь — вопрос именно к тебе. Тем более, это было твоей идеей прийти сюда. Я предлагал перенести разговор в свое поместье, раз уж твое сейчас не может быть использовано по назначению. Кстати, ты уже отстроил правое крыло?

— Не был бы ты Темным Лордом, получил бы кулаком, — проворчал собеседник, все еще хмуря брови. Вдруг он зло рыкнул и, вскинув палочку, наложил на себя простенькую иллюзию для отвода глаз. Чтобы любопытствующие не нервировали.

Том пустил смешок.

— А вообще, что конкретно там произошло с тем лягушатником? — Откинувшись на спинку массивного стула, поинтересовался Долохов, делая большой глоток сливочного пива, заказанного лишь с целью промочить горло. Хотя бармен подозрительно закашлялся, когда шестнадцатилетний мальчишка попытался требовать огневиски.

Риддл иронично приподнял брови, услышав новоприобретенное Матисом Дюпоном прозвище, и раздраженно цокнул языком.

— Им попросту не понравилась идея сотрудничества с Британией, — скучающим тоном проговорил он. — Что ж, это их решение. Я пытался надавить на них разными способами, но их ослиное упрямство оказалось сильней голоса разума.

— Надавить? — Заинтересованно хмыкнул Долохов, внимательно вглядываясь в сейчас светло-светло голубые, почти прозрачные глаза друга.

— Да, — кивнул Том, — обычные угрозы, сам знаешь, а также подкуп некоторых аристократов. Все как всегда.

Антонин прищурил ярко-желтые, совершенно нечеловеческие глаза, что принадлежали его личине, и неприятно ухмыльнулся.

— И сколько времени ты потратил на переговоры? Что конкретно ты им сообщил? Какие факты предоставил?

Темный Лорд прикрыл глаза, на миг задумавшись.

— Ну, переговоры шли около полугода, большая часть времени была потрачена на перетаскивание глав чистокровных родов на свою сторону — впустую, как ты понимаешь. А по поводу фактов… Привел им несколько случаев пропажи чистокровных детей, предоставил копию записи допроса вызволенных из плена и остального по мелочи.

— Том, — Антонин фыркнул, — это ты?

Волдеморт нахмурился, не понимая, к чему клонит Долохов.

— Том, ты еще там? — продолжал тем временем бывший Пожиратель. — Или тебя уже не осталось?

— О чем ты, Тони? — Темному Лорду не нравилось то, к чему шел разговор.

— Вы стали слишком небрежны, милорд, — холодно проговорил Антонин, — и в результате переговоров со Францией вы виноваты сами.

— О, и что же ты хочешь этим сказать? — буквально прошипел Волдеморт, опасно щуря глаза.

— Ничего такого, милорд, — вдруг улыбнулся тот, — лишь то, что ты слишком изменился Том, вот и все.

Темный Лорд нахмурился, но надменного выражения с лица не убрал.

— Все меняются со временем, Тони, и я не исключение.

— И не всегда в лучшую сторону, тогда я должен заметить, — улыбка Антонина дрогнула.

— Играешь с огнем, мой друг, — процедил сквозь зубы Волдеморт.

Над столиком повисла тишина. Долохов смотрел на Тома устало, с долей сожаления, голову подпирая рукой, а вскоре и вовсе отвел взгляд куда-то в сторону. Темный Лорд буравил раздраженным взглядом своего слугу.

— Давай сыграем в “Разгадай человека”, хм? — неожиданно разорвал тяжелое молчание бывший Пожиратель, несколько кривовато ухмыльнувшись. — Как в старые времена.

Риддл решил ухватиться за предоставленную возможность сменить тему — он не горел желанием выслушивать от кого-то нравоучения, и уж тем более не собирался этого делать от своего слуги.

Долохов отрывисто кивнул, указывая взглядом куда-то вбок.

— Та старушка, — то была сухая старуха, почти развалина, длинные и удивительно пышные волосы которой, казалось, давным-давно побелели. Лицо было необычайно хищным, птичьим, а глаза ее были подернуты белесой пеленой — она была слепа. Движения старухи были резкими и слишком четкими, выверенными, рука ее не дрожала, когда поднимала тяжелый даже на вид кубок с вином — а с вином ли? Когда Долохов произнес это самое “старушка”, ее выглядящая слишком большой голова странно дернулась в сторону говорившего, но лица к Темному Лорду и его слуге она не повернула, хотя губы ее растянулись в сухой усмешке.

— Желчная, резкая и весьма злобная женщина, вероятно, что жизнь ее сложилась либо не самым лучшим образом или сложилась, наоборот, слишком хорошо, — аккуратно подбирая слова, говорил Волдеморт, — я бы еще мог предположить, что она вампир, но по общим признакам она не слишком похожа на кровососа, а в кубке ее действительно вино — кровь бы я учуял. По общим ощущениям я бы назвал ее перфекционисткой, возможно она имеет склонность к тирании. Волосы она собирает в тугую косу, ни одной прядки не выбивается из прически, я мог бы назвать ее аристократкой, вот только представители древних домов предпочитают не появляться в подобных заведениях. Также ее одежда — одежда путешественника, но, на удивление, чистая. Возможно, что она действительно волшебница из благородной семьи, но, к примеру, ее родственники в борьбе за власть решили услать достаточно властную женщину куда подальше.

Антонин отрицательно покачал головой, скупо улыбаясь.

— Ты во многом прав, Том, но, как я говорил, ты стал слишком небрежен, — сказал он, встретив вопросительный взгляд господина. — Про характер ты говорил весьма точно, но злобной я бы ее не назвал. А вот себе на уме — вполне. Что, впрочем, не удивительно, если знать, кто она такая. И, да, она действительно принадлежит к одной очень древней и невероятно малочисленной чистокровной семье волшебников. И меня также ставит в тупик ее нахождение здесь, но… Ее имя — Касьяна Бессмертная. Думаю, это тебе скажет о многом.

Темный Лорд шумно вдохнул воздух и чуть подался вперед. Невооруженным глазом было видно, что он заинтересован в подробностях. Почему — Долохов мог только догадываться. Хотя он нередко замечал за другом странную тягу к знаниям о смерти, что вполне могло быть связано с его любопытством по отношению к человеку, носящему весьма громкую фамилию Бессмертный. Эта семья была достаточно известна в определенных кругах своими... необычными научными изысканиями с определенной направленностью.

— Она случаем не родственница Кощею Бессмертному? — Требовательно спросил маг.

Антонин сглотнул.

— Она его прямая внучка, если быть точным.

Волдеморт резко выдохнул и прикрыл глаза.

— Думаю, не следует ее беспокоить, — осторожно заметил бывший Пожиратель, — во избежание.

— Хм, думаю, ты прав… Давай следующего, — что-то решив для себя, сказал Волдеморт.

— Допустим, вон тот мужчина, — он кивнул на сидящего за барной стойкой человека, что, сгорбившись над стаканом с алкоголем, уставился куда-то вдаль, явно находясь в мыслях далеко отсюда.

Риддл самодовольно хмыкнул.

— Слишком просто, — произнес Том, скрестив руки на груди. — Судя по общему потертому внешнему виду, не стремится следить за собой, скорее всего, ему до своего внешнего вида нет никакого дела. Поношенная мантия вся в пыли и дырах, лицо испачкано, хотя ботинки кажутся достаточно новыми, пусть они не чище той же самой мантии. Пьет уже не первую стопку за этот вечер, не мертвецки пьян, но близок к этому. Скорее всего очередной пьяница, все дела. Характер рассматривать смысла нет никакого — все, подобные ему, примерно одинаковы.

Антонин хохотнул, хлопнув в ладоши, а после резко замолчал, с каким-то довольным блеском в глазах смотря на друга.

— Нет, Том, ты ошибся, — в голосе Долохова отчетливо слышалось торжество, — ты ошибся.

— Н-да? — Риддл приподнял брови. — И кто же он?

— Это Меркурио Марчеттелли, аврор, — ответил бывший Пожиратель, — сегодня у его группы была вылазка в Теневой Квартал. Стандартная чистка. — Антонин оскалился. — Должна была бы быть. Однако… У этого парня полтора года назад была похищена восьмилетняя дочь — единственный родной человек. Жена его давно мертва, а про иных близких и говорить не стоит. — Долохов смотрел на деревянную поверхность стола как-то странно сосредоточено, а лицо его выражало слишком яркое и напускное пренебрежение с легким оттенком иронии. — Но не в этом суть. Вылазка изначально планировалась на рынок, где, сам знаешь, кого-нибудь бы да поймали — все же люди, закупающиеся там, зачастую пренебрегают защитой. Но в последний момент произошла крупная потасовка в заведении мадам Августы… И его группу направили туда. Ему пришлось хорошенько там поваляться в грязи, так как в драку, в конечном итоге, вмешалась чуть ли не половина всего Квартала. Отсюда и грязь, пыль и в принципе внешность как у бездомного. Рваная одежда — не успел увернуться от нескольких заклинаний. А причина для попытки напиться до беспамятства…

Риддл слегка улыбнулся — обычно с такой улыбкой говорят о чем-то приятном, например, о хорошей погоде или о мимолетно улыбнувшейся кому-то удаче.

— В том самом заведении он обнаружил свою пропавшую дочь? — Холодно поинтересовался он.

— Не просто нашел, — полубезумно прошептал Долохов, скалясь, а Темный Лорд вдруг вспомнил, что перед ним сидит один из самых жестоких, отчаянных и хитрых людей, что он когда-либо мог видеть. — Он ее убил. По слухам, девочку Меркурио обнаружил случайно — после разборки был проведен просмотр… сего заведения. И входит он, значит, такой весь уставший в случайную комнату, зная, что увидит там какую-нибудь шлюху и богатенького хрыча, что долбит молоденькую девчушку… А, в конечном итоге, зрит отчаянно стонущую девятилетнюю любимую дочь, что содрогается под неуклюжими толчками какого-то борова, что-то там лопоча в попытках подтянуть опухшее от неизвестно чего лицо к новой порции плохенького наркотика! — Антонин рассмеялся. — Никто не знает, что именно после этого происходило в той комнате — Меркурио запер дверь изнутри, а после были слышны лишь крики и визги того мужика. Только когда вопли стихли, Марчеттелли вышел, неся на руках уже холодеющее нагое тощее и израненное тельце своей дочери, на скорую руку прикрытое запачканными тряпками, которые он успел в спешке подобрать.

Том молчал, кинув короткий взгляд на жадно глотающего янтарную жидкость аврора.

— А что насчет характера, — продолжил Долохов, — то парень был практически классическим равенкловцем — холодный, как ледышка, и, казалось бы, абсолютно безразличный ко всему, кроме тренировок с новыми заклинаниями. А ты гляди ж — сорвался.

— Хм, — Том неопределенно передернул плечами, а потом жестко усмехнулся, — жаль, конечно. Не угадал.

Антонин резко впился взглядом в невероятно спокойные, ничего не выражающие кроме вежливого любопытства глаза, и как-то странно содрогнулся, прикрыв принявшее странно болезненное выражение лицо рукой, а после несколько отчаянно улыбнулся.

Интересно, что именно Темному Лорду “жаль”? Девочку или собственную неудачу? Антонин бы не хотел отвечать на этот вопрос, ведь знал, что ответ ему, скорее всего, не понравится.

Не важно.

— От-отпустите, п-пожалуйста! — Вдруг воскликнул плаксивый мальчишеский голос. Долохов и Темный Лорд заинтересованно обернулись на источник шума. Какой-то мелкий мальчишка, совсем еще молокосос, робко пытался отталкивать от себя толстяка, который настойчиво лез пухлыми пальцами практически ребенку в штаны.

Что-то на мгновение переменилось в обычно по-ледяному спокойных глазах Темного Лорда, но Антонин не успел понять, что именно — мужчина, пренебрежительно дернув плечом, отвернулся от зрелища, на которое уставилась добрая половина паба, восторженно подталкивая ее пока несостоявшегося насильника к более откровенным и решительным действиям.

Долохов не желал упускать возможности.

— Не нравится вид, Том? — позволив себе саркастичную усмешку, поинтересовался бывший Пожиратель.

Темный Лорд промолчал, а лицо его, казалось, окаменело — настолько безразличным оно казалось.

— Отвык от этой стороны жизни, а? — продолжил напирать маг, игнорируя голос разума, настойчиво советующий ему немедленно заткнуться и виновато опустить голову в знаке полной покорности своему господину. Но Долохов хотел говорить со своим другом, с Томом.

— Что ты хочешь услышать от меня, хм? — с фальшивым спокойствием в голосе спросил Волдеморт.

Антонин устало улыбнулся и прикрыл глаза, опустив голову.

— Ничего, милорд. От вас я ничего не хочу.

Темный Лорд как бы невзначай положил руку на палочку.

— На что же это ты намекаешь, Долохов? — еле слышно прошипел маг, смерив острым, как бритва, взглядом своего слугу.

Вот только Антонин слишком долго находился подле Риддла, чтобы бояться Волдеморта. Потому он задал свой последний вопрос:

— Давно ли ты смотрел в зеркало, Темный Лорд?

Том дернул уголком губ в попытке сдержать недовольную гримасу.

— Думаю, нам пора расходиться.

Долохов понимающе усмехнулся.

* * *

— Итак, первокурсники и первокурсницы, — говорит Розалия Ханс, преподавательница Магической Защиты, предмета, который был только у первокурсников. Сегодня урок был смежным, занимались как гриффиндорцы со слизеринцами, так и равенкловцы с хаффлпаффцами. — На этом уроке мы будем проводить некое подобие итогового экзамена… — Дети тут же недовольно зашушукались, ведь их никто об этом не предупреждал. — Тише, ребята, тише, — в примирительном жесте подняла руки волшебница. — Так вот, этот тест не теоретический и даже не практический. Как вы уже, надеюсь, знаете, со следующего года Магической Защиты у вас не будет, но будут Светлые или Темные Искусства. Да, мисс Грейнджер?

— Скажите, профессор Ханс, а можно ли изучать как Светлые, так и Темные Искусства?

— В качестве предметов в Хогвартсе — нет, но никто вам не запрещает изучать что-то самостоятельно, — пояснила учитель, улыбнувшись кудрявой девочке. Почему-то женщина очень тепло относилась к Гермионе. — Так вот, то, какой именно предмет вы будете изучать, мы сегодня и узнаем. А зависит это от вашей предрасположенности к тому или иному типу магии. Итак…

Профессор взмахнула палочкой, и перед каждым учеником возникло по гладкому прозрачному, будто стеклянному, бесцветному камушку.

— Эти кристаллы определят тип магии, более близкий вам, и, также, вашу силу, с которой ваша магия тянется к тому или иному направлению магии. — Женщина взмахнула палочкой еще раз, и на доске развернулся плакат с нарисованными на нем цветными пятнами и пометками возле них. Пятен было всего десять, по пять в каждом столбике. — Вот здесь, — профессор Ханс указала на правый столбик, — изображены цвета, свойственные Светлым магам. Это белый, желтый, салатовый, голубой и синий. От слабого к сильному соответственно. — Женщина обратила внимание детей к следующему столбику. — Эти же цвета принадлежат магам с Темной направленностью. Оранжевый, красный, бордовый, бурый и черный, опять же, от слабого к сильному.

— То есть кристаллы определят нашу направленность и потенциал магии? — Спросила Грейнджер. Профессор вновь улыбнулась.

— Не совсем. Они определяют не силу или потенциал, а то, насколько сильно ваша магия склонна к тому или иному типу магии. К примеру, если ваш камень приобретет самый “слабый” цвет, это вовсе не значит, что вы ничего не можете, как маг. Это значит, что ваша сила не имеет четкой направленности, вот и все.

Гарри хмыкнул. По сути, это и есть в некотором роде “сила”. Люди со слабой темной направленностью никогда не смогут выполнить особо сложные темные заклинания.

Учитель отошла от доски и внимательно оглядела класс.

— Все, что вам нужно сделать — это влить немного своей магии в кристалл. Надеюсь все помнят, как это делать, — ее взгляд задержался на покрасневшем Роне Уизли. Послышались легкие смешки. — Начали! Я буду называть ваше имя, а вы мне говорите свой цвет. Аббот, Ханна!

— Желтый! — Кристаллик в руках хаффлпаффки переливался теплым солнечным цветом.

— Боунс, Сьюзен!

— Голубой!

Дети один за другим выкрикивали свои цвета. К удивлению Гарри, многие его ровесники имели очень слабые цвета, к примеру, кристалл того же Рона Уизли вообще стал белым, что означало полное отсутствие направленности — он был так называемым серым магом. Тем, кто, в теории, может с одинаковым успехом пользоваться и темными, и светлыми заклинаниями — правда те все равно будут весьма слабы.

— Эванс, Гарри!

Мальчик без труда направил магию в кристалл, благо Эванс всегда хорошо контролировал магические потоки. Гарри наблюдал, как прозрачный камешек постепенно наливается насыщенным красным цветом, потом начинает с каждой секундой темнеть, превращаясь уже в бордовый, а после в бурый. Но изменения на этом не закончились, кристалл все темнел и темнел, становясь угольно черным, не отражающим и не пропускающим и капли света.

Гарри вздрогнул. Это плохо. Он не предусматривал подобной возможности, он не знает, стоит ли ему сказать правду или соврать и назвать другой, более слабый цвет.

Но здраво рассудив, что его обман в любом случае наверняка быстро раскроют, выпалил с несвойственным для себя волнением:

— Черный. — Профессор Ханс удивленно оторвала взгляд от журнала и внимательно посмотрела на Гарри.

— Мистер Эванс, это не смешно… — Строго начала учительница, но мальчик только покачал головой и жестом попросил женщину подойти. Та тяжело вздохнула и направилась к парте равенкловца. — Что же у вас… — И тут же смолкла, наблюдая абсолютно черный кристалл в руках мальчика. — Прошу, дайте камень мне… — Нервно прошептала профессор, забирая камень из рук Гарри и попутно сканируя кристалл на какие-либо заклятия и зелья. — Невероятно… — Неожиданно хриплым голосом произнесла женщина. — Мистер Эванс, я попрошу вас задержаться после уроков.

Мальчик лишь кивнул.

* * *

— Мистер Эванс, — строго начала учительница, когда закончился урок и все дети разошлись, — прошу не принимать близко к сердцу мое недоверие к вам, но я спрошу вас еще раз: Это точно не розыгрыш? Ваш камень действительно стал черным?

— Да, учитель. — Рассеянно улыбаясь, пожал плечами Гарри, пытаясь тем самым скрыть излишнюю нервозность. — Могу еще раз продемонстрировать это.

— Хм… — Профессор задумчиво оглядела первокурсника. — Я обязана буду известить директора о наличии у нас такого первокурсника, вы понимаете. — Женщина встала с учительского кресла. — Что ж, вы действительно продемонстрируете это на новом кристалле, мистер Эванс, но уже перед директором Колдуэллом. Он сам решит, когда вас позвать. Так что… Можете идти.

— До свидания, профессор Ханс.

* * *

За окном в купе стремительно проносятся поля, редкие деревья и кусты, а иногда и дома. Достаточно скоро Хогвартс-экспресс прибудет на станцию Кингс-Кросс.

Гарри с непонятным для себя увлечением наблюдал за сменяющимся пейзажем. Скоро он увидит мать.

— Что ты такой нервный, Блейз? — мрачно улыбаясь, спросил Теодор.

— Ничего, — передернув плечами, буркнул Забини.

Эти двое совершенно естественным образом просто оказались в одном купе с Гарри, ни в какую не соглашаясь покинуть его, на что Эвансу оставалось только сдаться. Напор со стороны двух слизеринцев оказался сильней запала равенкловца, желавшего, как и всегда, побыть в одиночестве.

— Я тебя пугаю, Блейзи? — ехидно мурлыкнул Нотт, что в его исполнении смотрелось довольно жутко, по правде говоря.

По спине Забини пробежали мурашки то ли страха, то ли отвращения — мальчик не мог точно сказать, но чувствовал он себя действительно странно и неуверенно.

— Ну что ты, Тедди, — процедил сквозь зубы Блейз, — как я могу? Такого милашку, как ты, бояться просто невозможно.

Нотт почему-то остался доволен.

— Эй, Гарри, — прервал возникшую неловкую паузу Забини, привлекая внимание Эванса, — мы будем переписываться на каникулах?

Теодор тоже вопросительно посмотрел на равенкловца.

Гарри улыбнулся.

— Это зависит от вас.

За окном чаще начали мелькать маленькие клоны-домики, свойственные пригороду Лондона.

— Осталось сорок минут до прибытия! Осталось сорок минут до прибытия! — раздался в коридоре вагона голос одного из старост.

— Я напишу, — неожиданно сказал Теодор. Блейз кивнул, безмолвно говоря: “я тоже”.

А Гарри продолжал улыбаться.

Держи друзей близко, а врагов — еще ближе.