Загадка тауматургии (джен)

Сэмюэль прожигал взглядом кровавое пятно. Оно высохло и, казалось, выросло. Рядом виднелись кляксы поменьше, а на стенах краснели еле заметные брызги.

Парень не верил, отрицал всей душой. В нем боролись два чувства. Облегчение и тревога. Охотник за мистикой не увидел труп — это успокаивало. Но тело куда-то исчезло. Воображение рисовало причины: от невероятных до ужасающих.

Ходячих мертвецов не существовало. Даже тауматургия не возвращала душу почившего в тело. Сэмюэль помотал головой.

«Амелия, — пришла другая мысль. Кто-то подселил в труп отголоска или фею — так тело и ушло отсюда. — О чем ты вообще думаешь? Дими бы не пропустила сюда никого. Или что-то случилось?»

Рогокошка напала на него без разбора. Набросилась в порыве ярости. Насколько знал Сэмюэль, Дими так не поступала. Она сначала угрожала и только затем кидалась.

«Что-то случилось, — понял он. — Что-то очень плохое».

— Кому-то сильно не повезло, — послышался искаженный голос Германа за спиной. — И не один раз.

Парень увидел, как прыгал круг света со стенки на стенку. Останавливался на пару секунд на каждом пятне крови.

Сэмюэль нервно кивнул.

— Забавно, — усмехнулся офицер.

— Что?

— Здесь явно разделали тело. Очевидно.

Парень медленно повернулся на охотника за мистикой. В левой руке он держал фонарик, а правая сжимала пистолет. Ствол смотрел на живот Сэмюэля. Указательный палец поглаживал курок.

«Обречен, — осознал парень. — Я был обречен с самого начала».

Мысли об убийстве оказались дурацкой шуткой. Забавой ценою в жизнь. Нападение закончилось бы выстрелом. И встретил бы он конец там же, где Андреа Синков. Действительно, шутка. Только Сэмюэль не засмеялся.

— Эту ночь вы проведете за решеткой, мистер Берислави.

— Но работа, — протянул парень.

— Какая работа? — спросил Герман. — Вы не понимаете, что происходит. Андреа Синков пропал. И вы — один из подозреваемых. А с этой секунды — главный.

— П-почему? — выдавил Сэмюэль.

— Вот, — обвел кругом света офицер. — Слишком много крови для животных. Или тут полегла дюжина, или один человек.

— Но при чем здесь я? — не отступал он.

— Последними входили в улей вы и Дерек Нейви. Не исключаю: вам просто не повезло. Завтра допросим и вас и мистера Нейви.

— Бред! При чем здесь вообще Андреа Синков? Я-я ничего не сделал!

— Мы выясним завтра, — зашагал спиной охотник за мистикой. Он медленно вышел из ванной, освободил проход для Сэмюэля и забрел в гостиную. Герман не отрывал взгляда от парня. — А пока переночуете у нас.

— Меня уволят! — не унимался он. Сэмюэль случайно убил Андреа и призвал фею. Все ради работы. Парень не видел своей жизни без завода. Откуда возьмутся деньги на квартиру и продукты? Одежда сама не прилетит. А лекарства? Что если Сэмюэль заболеет?

Он услышал треск. Отдаленный и глухой.

Работа яичной скорлупой защищала рассудок, дарила уверенность и оберегала разум. После укуса защита пошатнулась. Увольнение зажало скорлупу в тиски, но убийство Андреа ослабило их. Призыв Амелии не сыграл роли. Сладкие речи обнадежили и не оправдались. Сэмюэль вышел в ноль.

Подозрение в убийстве ударило тяжелым молотом. Полностью раздробило защиту, и содержимое — хрупкий рассудок — расплескалось вокруг.

Парень сжал челюсти. Зубы болезненно заскрипели.

— Без глупостей, — предупредил Герман. — Обещаю, когда подозрения снимут, вы вернетесь на работу.

— Чушь! — выкрикнул Сэмюэль. — Это клеймо! Со мной никто не захочет иметь дело!

— Все зависит от вас, — помотал головой офицер. — Гнев не ваш друг, мистер Берислави. Сейчас у вас все равно нет выбора.

Нет выбора. Слова эхом разнеслись в мыслях. Нет выбора. Выбор. Сэмюэль потерял его давным-давно. После призыва Амелии? Нет. Тогда он искал исцеление. После убийства Андреа? Мимо. Парень только защищался. Нет. Выбор Сэмюэль потерял после укуса Немо. Даже раньше. После дневника. Проклятая книга определила весь путь.

«Ненавижу, — отозвалось в мыслях. — Ненавижу».

Он бросил взгляд на офицера. Герман выглядывал из прохода в гостиную, светил парню под ноги. В правой руке блестел пистолет.

«Нападать глупо, — решил. — Что делать?»

— Вы идете? — поторопил охотник за мистикой.

— Да, — бросил Сэмюэль и захромал вперед.

«Не сбежать из-за хромоты. Не отбиться из-за слабости. У меня действительно нет выхода», — мысленно усмехнулся он.

Замер и обернулся. Тьма уже поглотила ванную — Герман двигал круг света за парнем. Мрак укрыл кровавое месиво внутри, но оно отпечаталось в памяти.

«Мистер Нейви был здесь. Расчленил тело и убрал куда-то, — понял Сэмюэль. — А книги?»

Герман ничего не сказал про книги. Значит, Дерек забрал их. Унес вместе с останками.

Парень прикусил губу. Он разочаровался в себе. Не столько само убийство, сколько отношение родного человека волновало Сэмюэля. Только сейчас пришло осознание: он боялся потерять Дерека. Единственного человека, на которого полагался.

Взгляд устремился вперед, вдоль коридора.

«Подождите еще чуть-чуть, мистер Нейви, — подумал он. — Нас ждет долгий разговор. Я выберусь. Вы только дождитесь».

И Сэмюэль зашагал вперед.

— Что будет дальше? — спросил парень, когда они вышли из квартиры.

— Утром мы обыщем это место. Снимем отпечатки, — холодно объяснил Герман, словно зачитывал новичку инструкцию. Охотник шагнул к лестнице. — Если ничего не найдем, вас отпустят. И вы пойдете на работу.

— Ясно.

— Вы несли сюда тело рогокошки, — вспомнил офицер. — Стойте на месте. Сейчас подниму портфель.

Сэмюэль замер. А Герман спустился на первый этаж. Охотник за мистикой ни разу не обернулся на парня. Настолько он верил, что тот не сбежит. Напрасно.

Когда голова офицера нырнула во тьму, Сэмюэль окинул взглядом лестничную клетку. Темнота плотной шторой укрывала все. Парень видел бьющие из дыр в полу лучи света. Посмотрел на стены. В черных полотнах зияли темно-желтые кляксы. Он с трудом заметил их.

«Глупо, — подумал Сэмюэль. — Разобьюсь или чего похуже».

Через минуту Герман поднялся на второй этаж. В правой руке вместо пистолета он держал портфель.

— Держите, — протянул охотник за мистикой.

Парень принял портфель, поставил на пол и вытащил за хвост тело Амелии. Запаха не было, как и сказал офицер. Лапы маятником болтались из стороны в сторону, голова подрагивала. Тело больше походило на чучело, нежели на труп.

— Посветите в тот угол, — ткнул пальцем Сэмюэль. И Герман направил луч на дальний угол. Тьма расступилась, являя двух мертвых рогокошек.

— Кладбище? — спросил охотник за мистикой. В голосе не проскочило удивления. Только легкая усталость.

— Да, — ответил парень. — Животные умнее, чем кажутся.

Он осторожно положил Амелию рядом с остальными.

«Вернусь позже», — подумал Сэмюэль и захромал к офицеру.

Где-то в темноте, на полу, лежала Дими. Но парню не хватило сил перенести ее. Вина перед Дереком крепко связала руку. Поэтому оставил как есть.

Они спустились на первый этаж и побрели по улице Никелова прочь от Свалки неудач. Герман подстраивался под медленную скорость Сэмюэля, а парень энергично хромал вперед. Он торопился до полуночи. Чем быстрее они придут в участок, тем больше времени у него останется на задуманное.

Вскоре из мрака показался перекресток, и офицер обыденно свернул на улицу Гнисенова.

Если завод считался сердцем Пейлтауна, то Гнисенова по праву называли мозгом.

Первой встретила посетителей графская поликлиника. Полные трещин белые стены, моргающие в безумном ритме лампочки на углах, скрипящие от гуляющего ветра двери. В обычное время здание пустовало и внешне мало чем отличалось от заброшки. Но стоило вспыхнуть новой болезни, из ниоткуда появлялись медсестры и санитарки, а пыльные палаты заполнялись больными. Комнат не хватало на всех. Но местный граф спокойно закрывал на это глаза, и людей размещали в коридорах на скамейках.

Сэмюэль и Герман прошли мимо школы. Двухэтажное широкое здание ничем не цепляло взгляд. Облупленная синяя краска, кривые деревянные буквы на входе и плотно закрытые окна. Сэмюэль ненавидел это место. Школа производила новых работников и забирала надежду на другую жизнь.

Когда парень увидел ратушу, усмехнулся. Она росла из земли, подобно вековому дубу, величественно нависала над остальными зданиями. Свет уличных фонарей высекал из тьмы лишь малую часть. Серые колонны тонули в смоге и мраке, ступени уходили к высоким резным дверям. Символ графства был сколь величественным снаружи, столь же гнилым внутри.

Ни разу. Ратуша ни разу не использовалась по назначению. Огромное здание служило украшением. Граф проводил приемы в личной усадьбе в одной из бароний, указы подписывал там же. Местный владыка боялся желтого тумана и болезней.

Вместо участка, их встретила черная пустота. Сэмюэль видел такое впервые. Из-за выключенных ламп казалось, что между двух зданий зияла огромная дыра.

— Опять сломались, — проворчал Герман и направил фонарик вперед.

Круг света мазком кисти высек на мрачном холсте тяжелые металлические двери и чуть задел окна. Поверх стекла, подобно веткам, росли железные прутья.

Герман подошел ближе, приставил велосипед к стене и двумя руками потянул одну из дверей на себя. Уши пронзил жалобный скрип. Спустя секунду перерос в вой раненого зверя.

Когда дверь приоткрылась, наружу полился свет, озарил порог и края второй двери. Офицер отшатнулся и оперся на колени. Он тяжело дышал.

— Ненавижу старость, — протянул охотник за мистикой.

— Дверь закрой! — послышался вскрик изнутри. — Туман же заползет!

— Да, да, — отмахнулся Герман. — Проходите, мистер Берислави.

Сэмюэль шагнул внутрь.

На входе за столом сидела тучная дама в сером платье. Седые волосы сплетались в пучок на затылке, а щеки висели на лице, как мешки.

Герман вошел следом, и взгляд женщины хищным зверем прыгнул на охотника за мистикой. Она посмотрела на него из под круглых очков.

— Ваша смена давно закончилась, — заметила женщина.

— Для меня лучший отдых — работа, — парировал офицер.

Она фыркнула и перевела взгляд на Сэмюэля.

— Опять кто-то грабил старушек?

— Никак нет, — помотал головой Герман и подошел к ней. Опустил на стол портфель парня. — Сегодня бедных старушек никто не беспокоил, миссис Фирова.

— Чудесно, — щелкнула она замком и вывалила на стол содержимое. Сэмюэль нахмурился. Отношение раздражало. Они словно не видели в парне живого человека. А Миссис Фирова не сказала ни слова в его адрес. — Только одно «но», милок.

— Да? — спросил офицер.

— Противогаз. Ты не на улице. Поэтому будь добр, сними, пока не задохнулся.

— Я ехал в нем на велосипеде, — отшутился Герман.

— Верю. Но в нашем возрасте пора подумать о здоровье, — миссис Фирова вытащила из одного из лотков лист бумаги, положила перед собой, макнула ручку в чернильницу. — Один фонарик, трость, портфель и все? За что ты сцапал пацана? Он читал заклинание или проводил ритуал?

— О боги, конечно нет. Он — подозреваемый и...

Сэмюэль громко откашлялся. Парень не выдержал, поравнялся с офицером. И миссис Фирова метнула раздраженный взгляд. Она смотрела на него, как на недоразумение. Сэмюэль сразу вспомнил школу. Учителя обращались с детьми точно так же.

Миссис Фирова перевела взгляд на Германа.

— Усмирите зверька, милок. А то, глядишь, загадит камеру, придется убирать.

Парень не нашел ответа. Из груди поднимался гнев. Сэмюэль сжал кулак, чуть отвел локоть назад.

— Довольно, — остановил охотник за мистикой. — Вы закончили?

— Да, — кивнула она. Миссис Фирова сделала вид, что не заметила действий Сэмюэля. — Отчет заполнен. Я отнесу вещи на склад. Отведите «подозреваемого» в камеру, а после убирайтесь. Вам нужен отдых. Настоящий.

— Как скажете, — махнул Герман рукой на прощание и повернулся к парню. — Идем.

Вдоль коридора строились двери. Из одних по полу стелился свет, а за другими властвовала тьма. В самом конце виднелась решетка.

Охотник за мистикой повел Сэмюэля к ней. Достал из кармана брюк связку ключей и на ощупь выбрал нужный. Два проворота, и решетка приглашающе отворилась.

Герман щелкнул переключателем, и комнату залил тусклый свет. На потолке длинные лампы потрескивали и мигали. Сэмюэль приобнял себя одной рукой. Огромная комната ощущалась холодной. Мерзлота словно проникала в душу.

Нос обжег запах едких химикатов. Глаза заслезились. Парень дышал с трудом, с каждым вдохом по горлу словно проходило пламя.

Он разглядел напротив входа две просторные камеры. Железная решетка росла с пола до потолка, двери выглядели как листы металла с замком и ручкой. По ту сторону стояли кровати. Они больше напоминали скамейки, на которые положили подушки и простыни.

Сэмюэль никогда не был здесь, но знал, для чего служили эти камеры. В обезьянниках размещали преступников до решения суда и буйных бродяг. Отец один раз забирал отсюда Дерека.

В повестях Дэнни описывал подобные места, но маленькая деталь тревожила парня. Чистота. Помещение блестело от неестественной чистоты. По углам не пряталась пыль, а железные прутья сияли под светом мигающих ламп. Сэмюэль подозревал: что водись в Пейлтауне животные, бедные крысы сразу бы умерли здесь.

— Что случилось? — заметил взгляд парня Герман.

— Они пустые. Почему?

— А это, — улыбнулся охотник за мистикой. — Недавно здесь был особо опасный преступник. Он знал практика тауматургии.

— Поэтому обе камеры пустуют?

Он не видел связи.

— У нас есть порядок действий для содержания практиков. На время заключения обе камеры освобождаются, а все мелкие преступники переправляются в тюремные вагоны, — объяснил Герман. — После казни или отправки камеры тщательно вычищаются и ставятся на карантин на пару недель.

Сэмюэль нахмурился.

— Только из-за одного практика? — недоумевал парень. На его взгляд, слишком много усилий.

— Тауматургия — болезнь. История помнит случаи, когда заключенные передавали знания или проводили ритуала прямо в камерах. Нередко отчаянные практики создавали смертельные болезни перед казнью.

— Ужас, — поморщился Сэмюэль.

— Тауматургия — это болезнь, — повторил офицер. Он подошел к первой камере и отпер дверь. Лист металла открылся без звука, словно его смазали совсем недавно. — Прошу.

Парень зашел без пререканий и повернулся на Германа.

— Я проведу здесь всю ночь?

— Да. Утром мы обыщем вашу квартиру и заберем Дерека Нейви. Затем я допрошу вас, пока мой напарник проверяет ту заброшку.

Дверь захлопнулась с грохотом. Охотник за мистикой щелкнул ключом в замке и вернулся к переключателю.

— Небольшой совет, — сказал он на прощание. — Постарайтесь сразу заснуть. Если вы невиновны, то и волноваться вам не о чем.

На последних словах Герман широко улыбнулся. И Сэмюэль понял: ему конец. Дневник Рентина лежал на кухонном столе. Завтра офицеры найдут отпечатки пальцев Андреа, приведут сюда Дерека, а после отправят обоих на костер. Они обречены.

Герман вдавил переключатель, и опустилась тьма. Парень услышал стук туфель охотника за мистикой. Шаги медленно удалялись.

Сэмюэль нащупал кровать и рухнул. Мебель слегка прогнулась под весом. Голова упала на подушку. Холодно и твердо. Набивка расползлась по бокам, голову и скамейку разделял тонкий слой ткани.

Он лег на спину и закрыл глаза. Прямо сейчас Сэмюэль желал лишь одного: как можно скорее уснуть. На помощь пришла усталость. Дневной ритуал истощил тело, а вечерняя прогулка — разум. Парень провалился в грезы почти сразу.

Обычной жизни пришел конец. Работа на заводе уже казалась далеким воспоминанием. Таким теплым и приятным. Беззаботные деньки, повторяющиеся будни. Он потерял их. Разрушил собственными руками. Каждый раз Сэмюэль повторял одно предложение, жалкую отговорку:

«У меня нет выбора».

Довольно. Если выбора нет, он выгрызет его собственными зубами и возьмет собственными руками.

Ему приснилась квартира.