21,55,01 (джен)

— Кажется, это было здесь, — сказал я, заходя в улочку между домами.

Моя задумка провалилась. Ведущей не понадобились ни мара, ни черт, ни даже знания о членах Совета. Она стояла на своем.

В патовых ситуациях побеждает тот, кто сдается последним. Освобождение ангела по таймеру и смерть Нади — таков итог моего упрямства, поэтому я отказался от своей упертости и согласился пойти Ведущей навстречу. Она послала за мной двух чертей: парня в черной толстовке и девушку в белой ветровке. Смотрители не отличались от обычных студентов, но в их глазах не танцевал огонек молодости. В чернеющих зрачках разверзлась бездна, в которой умирала даже ярчайшая искра. У девушки были каштановые длинные волосы. Они завивались на кончиках, из-за чего отдаленно напоминали крючки. На ее лице застыло выражение крайнего раздражения. Она смотрела на меня, как на того, кто задолжал ей пять тысяч рублей и отказался возвращать. У парня были светлые волосы и бледная кожа. Толстовка висела на нем, будто на вешалке, настолько худым он был. Уголки губ приподнимались на вдохе и опускались на выдохе, а глаза смеялись то ли надо мной, то ли над миром. Веселый вид нарушало гробовое молчание. За всю дорогу парень не проронил ни слова.

Я полчаса заглядывал в улочки, искал ту самую. «Сокращение», как назвал ее Мечтатель. И вроде нашел. Одна беда: я знал, как войти на другой стороне, но не на этой.

На земле растекалось пятно розовой жидкости, вокруг были окурки, осколки бутылки, мятые банки из-под газировки, которые хотелось умять сильнее и закинуть в кулек, чтобы потом сдать за копеечку. Обычная улочка в центре города.

— Идите за мной, — повернулся я к своим смотрителям, но они не ответили. Девушка посмотрела на меня с укором, а парень опустил руки в карманы джинсов и метнул взгляд на трещину на стене здания.

Весь план Ведущей состоял в том, чтобы заставить ангела принять облик собаки или кошки и нацепить на него ошейник с геометрическими узорами. На деле ошейник выглядел как железное кольцо. Нечто вроде кандалов, только в одном экземпляре.

Но есть проблема. Я не заключал с ангелом никаких договоров. Он — пленник. Бабайка для членов Совета и для меня. Как его уговорить и возможно ли это, я не знаю. Если Ведущая поймет это, моя ценность в ее глазах упадет до нуля. Из ведьмака-должника-теурга исчезнет последнее, и меня схватят и запрут в павильоне, как один из экспонатов. Ведь мистик-должник — отличный компонент для «мертвой руки». Привяжи к моей шее бомбу и угрожай недругам сколько вздумается.

— Нужно идти в стену, — сказал я первое, что пришло в голову.

Улочка заканчивалась тупиком, забором из металлических листов. Будь здесь Надя, она бы точно нашла в этом отсылку, но не я. Ни на улице, ни в больнице, ни в приюте для обездоленных не было времени на фильмы и сериалы.

Парень и девушка кивнули, и я закрыл глаза, глубоко вздохнул и пошел вперед. Воздух сделался вязким и плотным, словно вода. В ушах раздался писк, голова закружилась.

Шелест листвы ободрил меня. Распахнув веки, увидел, что бетонные стены и узкая улочка сменились стволами деревьев и лесом. На меня накатили облегчение и страх одновременно. Время на обдумывание плана сократилось вдвое — отсюда до поместья рукой подать, а значит и до раскрытия обмана тоже.

— Вперед, — скомандовал из-за спины женский голос.

Я прикусил губу, но повиновался. Вышел к проселочной дороге, что вела прямо к СНТ, и медленно зашагал дальше. Намеренно ступал осторожно, как по минному полю: затягивал каждый шаг, а, наступив, приостанавливался на полсекунды.

Меня толкнули в спину. Я дернулся и удержал равновесие. Толчок был слабым, чтобы не оставить синяк, чтобы не сделаться моим должником.

— Быстрее, — поторопила девушка.

Черт. Все хуже некуда. Рука сама потянулась к отражению ножа в кармане джинсов. Одернул себя. Не время. Двоих мне не убить. Даже один из них — та еще задачка.

Ведущая распределила ценность своей жизни между всеми в Пляске. Разумный ход, чтобы ее не убили. Ведь перспектива стать должником чертей не радовала. Но что насчет остальных членов Пляски?

Они не дураки. Убив хотя бы одного черта, я сделаюсь должников всей Пляски. У меня заберут свободу, жизнь, все имущество. Я стану меньше, чем «оккультным бомжом». Рабом. Вещью на обратной стороне. Но только если черти узнают о долге.

Мы встали перед коваными воротами с узорами виноградных лоз. Они оказались открытыми настежь. Надю похитили на пороге.

Я шагнул за ограду и пошел дальше.

— Стой, — окликнула меня девушка. — Не забывай о нас.

Они застыли перед воротами. По земле у их ног проходила едва заметная граница, которая отделяла участок от остального мира. Земля со стороны территории этой женщины казалась темнее. Мертвее. Как я не замечал раньше?

— Я не знаю, что делать, — честно признался я. Участок не принадлежал мне, поэтому без понятия, как работали правила. По идее мое нахождение на нем отражалось на карме. Но она не убавлялась.

— Место принадлежит твоей фамилии, — впервые подал голос парень. Он звучал расслабленно. Растягивал звуки и делал слишком длинные паузы между словами. Мне он сразу не понравился. — Разреши нам войти.

Вот как. Как мистики помнят столько правил? Можно с ума сойти, прежде чем разобраться как это работает.

— Разрешаю вам двоим дважды пересечь границу, — сформулировал я разрешение без лазеек.

И они зашли внутрь.

Чем ближе мы подходили к поместью, тем быстрее билось сердце, и тем больше дрожало дыхание. На лбу выступил пот. Пальцы сжимались в кулаки и расслаблялись. Взгляд прыгал по дому: взбирался на порожек, скакал меж занавешенных окон, пробегал по деревянной крыше. Выискивал кого-нибудь или что-нибудь. Скрытых, которые обитали внутри.

Если не убью обоих чертей сразу, мне конец. Позволю им зайти на задний двор, мне конец.

«Беги, — подсказывало чутье. — Отведи их к ангелу и беги прочь. Закрой ворота, запри их внутри и беги».

Я отмахнулся от него, как от назойливой мухи. Побег усугубит положение. Надя умрет из-за меня. А следом за ней и я.

Как выкрутиться? Как выбраться сухим из воды? Только убив обоих разом. Отвлечь и ударить в спину одного, затем второго. Перерезать глотки, чтобы их губы не покинуло ни слова. Как провернуть двойное убийство за секунды?

— Двигай, — толкнула меня в спину девушка.

Я понял, что стою перед входной дверью. Мы быстро добрались до поместья. Все время съели бесполезные мысли.

Дверь не оказалась закрытой — потяни и войди внутрь. Но в эту секунду она потяжелела в разы. Хрупкая деревяшка обратилась толстым листом металла, который сдвинет только силач.

Почему мы вообще пришли к поместью?

Ответ возник одновременно с вопросом:

«Потому что я их привел. Они не знали, где он».

Я бессознательно отдалял неизбежное, натыкался на незначительные препятствия и выбирал самый длинный маршрут из возможных. Дом легко обходился вдоль стены. Мы здесь, потому что я так решил. Не специально. Мною двигала тревога. Под ее властью я всегда ищу других людей. Свидетелей, которые своим присутствием предотвратят самое ужасное преступление. Но в поместье не обитали люди. Только Скрытые. Забавно, что мой мозг посчитал их «людьми». Кем-то родственным.

Мои сопровождающие не оценили игр разума. Девушка вновь толкнула меня, и мы вошли внутрь. Миновав прихожую, я повел чертей в гостиную. Затем к проходу к лестнице на второй этаж.

Ноги замерли на пороге. Дальше дороги не было. По крайней мере, для меня. Сопровождающие стояли за спиной в двух шагах от меня.

Глубокий вдох. Сознание отошло на второй план, управление перехватило чутье. Палец стукнул по правому карману джинсов. Отражение ножа на месте. Открыл рот и произнес дрожащим голосом:

— Амбрагаруда!

Половицы заскрипели за мной. В затылок уткнулся острый взгляд. По спине пробежал холодок. Она здесь. Смотрит, наслаждается плачевностью моего положения. Для нее я веселая игрушка, которая сражается за собственное существование. Она смеется. Она шепчет. Она упивается моей ничтожностью. И прямо сейчас только она способна спасти меня.

— Я здесь, — протянула Амбрагаруда позади. И спасла меня. Обычно она появлялась на пороге гостиной и комнаты с лестницей. Но не сегодня.

Я обернулся. Мои сопровождающие обернулись и подставили спины. Вот он, шанс.

Амбрагаруда стояла посреди гостиной, в двух метрах от парня и девушки. Она носила черный топик, черные шорты и черные туфли. То же, что и в день нашего знакомства. Амбрагаруда широко улыбалась, ведь знала, что я задумал.

Правая рука пролезла в карман джинсов, выхватила отражение ножа. Я обхватил его двумя руками, выставил перед собой и прыгнул на парня. Ударился ему в спину и вонзил лезвие, окропленное кровью черта, между лопаток. Он болезненно застонал, но больше ни звука не покинуло его горло. Черт обмяк, его плечи опустились.

Я выдернул из него нож и бросился на девушку. Она резко повернулась ко мне. На лице не дрогнул ни один мускул. Смерть напарника даже не пошатнула ее маску раздражения.

— В обмен на часть жизни, — громогласно начала девушка. От ее слов по моему телу прокатилась дрожь. «Я» сжалось в глубине души, приготовилось к потере, к смерти.

Но Амбрагаруда неожиданно скакнул девушке за спину, ее рука, словно змея обвила тонкую шею, пальцы скользнули в раскрытый рот. Второй рукой она схватилась за правую руку девушки и заломала.

— Не так быстро, дорогая. Ручной мистик мне еще должен, — усмехнулась Амбрагаруда.

Девушка выставила перед собой свободную руку. Я сжал ее запястье и отвел в сторону, раскрывая грудь для удара. Лезвие стремительно исчезло в складках белой ветровки. Через секунду на ней распустился алый цветок. Морщинки на лице девушки разгладились, и раздражение слетело с ее лица, уступило место смертельной расслабленности. Девушка грохнулась на пол, вслед за парнем.

Я попятился. Они лежали на половицах, как куклы. Их лица ничего не выражали, а кожа была бледна. Я убил их. Убил ради выживания себя и Нади.

В правой руке растекалась теплота. Кровь покрывала отражение ножа целиком, на кулаке блестели алые капли. Оно поразило трех чертей, у двух забрало жизни. Надя бы назвала этот нож — Бичем чертей.

Мой взгляд поднялся на Амбрагаруду. Она внимательно осматривала убитых.

— Тебе не нужна еще одна жертва, — предупредила Амбрагаруда.

— Я и не думал, — честно ответил я.

У меня кружилась голова. Адреналин в крови постепенно выветривался, напряжение спускалось со сцены, и по ступенькам поднимались усталость и сонливость. В таком состоянии не то что убить нельзя, держаться на ногах трудно. Но у меня еще полно дел.

— Спасибо, — сказал я.

— Я помогла не просто так, — покачала она головой.

Я опустил к телам и нашел в кармане парня металлический ошейник с геометрическими узорами — оковы для ангела. Стянул левой рукой лямку рюкзака, расстегнул змейку и забросил ошейник внутрь. В голове вырисовывался примерный порядок действий.

— Мне нужна твоя помощь, — обратился я к Амбрагаруде. — Превратись в собаку и пройдись со мной до выставки.

— Нет уж, — улыбнулась она. — Во-первых, тебе бы подыскать актеров на роли этих двоих. И, во-вторых, я не покину поместье до истечения срока в два года. Я сторож порогов. А сторож обязан оставаться на посту все время.

— Понятно, — вздохнул я и направился к выходу.

Заведу таймер у ангела на всякий случай и буду думать над следующим шагом. Я уже знал, каков он, но оттягивал как мог. Лучше придумаю что-то получше, понадежнее.

— Ты должен мне один правдивый ответ, ручной мистик, — крикнула Амбрагаруда мне в спину.

— Хорошо, — выплюнул я. С радостью распрощаюсь хотя бы с этим долгом. — Спрашивай.

— Уже. Ты найдешь вопрос в своем рюкзаке, — усмехнулась она. — Только не смотри до следующего возвращения в поместье с Надеждой Рязановой. Девчонка поможет тебе понять его.

Я не ответил и вышел на задний двор. Я бы наплевал на ее предупреждении и нашел бы вопрос прямо сейчас, но что-то внутри подсказывало: он собьет меня с толку. Захватит все внимание и отвлечет от решения текущих проблем. Нет уж. Лучше спасу Надю и, когда вздохну с облегчением, пороюсь в рюкзаке.

Ангел нашелся посреди круга выжженной земли — на привычном месте. Он сиял, как солнце. Рядом с ним все звуки заглушал белый шум. Я откопал в земле таймер, завел его и снова закопал.

С этим закончил. Осталось самое трудное. Самое неприятное.

Амбрагаруда не поможет мне. У меня не было предметов для обмена, даже мои услуги не заботили ее. Для нее Пляска все равно, что приезд дальних родственников. Раздражающих, шумных, но терпимых. Помощь нужно искать у того, для кого Пляска — маленькая катастрофа. Того, кто известен своей нетерпимостью ко всем угрозам для города.

Я вышел за пределы участка этой женщины. Набрал полные легкие воздуха и прокричал в небо:

— Зверь! Выходи! Нужно поговорить!

Мои слова отскочили эхом от стволов деревьев, затрещали в листьях и унеслись с порывом ветра. И вдалеке их повторили:

— Зверь! Выходи! Нужно поговорить!

Голос не принадлежал человеку. Между слов проскакивало чириканье. Лесные духи подхватили послание и передали дальше.

Минуты тянулись целую вечность. Я стоял на тропе и смотрел в пустоту. Тело покачивалось от легкого дуновения. В голове тишина. Теплый металл грел правую руку — только сейчас я понял, что до сих пор сжимаю окровавленный нож. Если меня кто-нибудь увидит…

Я не успел закончить мысль. Меж деревьев пронеслась огромная тень — примерно с медведя. Она скакала от ствола к стволу, прыгала по кустарникам и быстро приближалась ко мне. Чем ближе тень подступала, тем меньше становилась. Когда нас разделяли двадцать метров, она ужалась до волка. Пять — и теперь она размером с кошку. Прыгнула в куст. И вышел белый заяц. Из его крохотной головы торчали два рога-веточки, а на лбу моргал человеческий глаз. Заяц шагал величественно, с достоинством. Под его лапами из-под земли пробивались зеленые ростки.

Он остановился в трех метрах от меня.

— Говори, — приказал Зверь. — Я знаю, что ты скажешь. Знаю, как ты скажешь. Но говори, дитя ее трагедии.

Я прикусил губу.

— Мне нужна помощь. Тебе же не нравится эта Пляска. Давай работать вместе, чтобы прогнать ее. У меня есть оружие, но нет возможности им воспользоваться. Создай ее для меня. Помоги мне спасти дорогого человека.

Зверь посмотрел на отражение ножа в моей правой руке.

— Ты знаешь цену. Я помогу, если заплатишь ее.

Очевидно, что он хотел. Я не в том положении, чтобы отказываться. Поэтому я прошептал два заветных слова:

— Я согласен.

♀♀♀

Я пряталась за каменной статуей дракона с тремя головами. Змея Горыныча размером вдвое больше меня. В павильоне царил мрак, дневной свет пробивался сквозь мутные окна, которые висели на слишком большом расстоянии друг от друга. Высокий потолок и вовсе не виднелся в густой тьме. От стенок отскакивали стоны девушки с длинными светлыми волосами.

Она лежала посреди тел своих товарищей и кашляла, выплевывала слюну. Снова и снова. Остальные черти убили себя, пытаясь избавится от вездесущей шерсти. Ее наслал на них старик в красном пиджаке и красных брюках. Он сам стоял каменной статуей перед мертвыми врагами.

Мечтатель развязал меня, но, куда дальше бежать, я не знала. Выход лежал за дверью, из которой вышли черти и Мечтатель. В памяти сохранилось ее месторасположение, но к ней я отнюдь не спешила. Там меня точно не ждало ничего хорошего. Не нужно обладать большим умом, чтобы предположить, что когда они обнаружат пропажу около дюжины своих, направят сюда подмогу. И войдут они точно через ту дверь. Поэтому я держалась от нее подальше. Поэтому пряталась.

Темнота скрывала меня, но трудно слиться с тенями в розовой пижаме. Меня заметит даже самый невнимательный черт. Сбросить ее я тоже не могла. Не побегу же в одних трусах? Можно было стянуть одежду Мечтателя, но старик, как назло, носил одежду столь же яркую и заметную.

Я взглядом выискивала другие пути побега и зацепилась за разбитое окно. Его сломал шерстистый кот. Отчаянных криков я не слышала, поэтому, думаю, за осколками меня ждет улица.

На цыпочках скользнула за ближайшую статую. Ей оказался мужик с мечом. Лезвие вонзалось в стойку, а руки «богатыря» лежали на рукоятке. Во взгляде отпечатался ужас и агония. Казалось, он прочувствовал каждую секунду окаменения. Или понимал, что с ним станет.

Скрип двери вырвал меня из раздумий. Дверь на противоположной стороне распахнулась, и в павильон полился яркий свет. Внутрь зашли три темные фигуры. Одна из них вздохнула:

— Их убил продавец грез, — в голосе проскочило разочарование. Будто разбилась дорогая ваза, а не погибли товарищи. Ни намека на сочувствие или злость. Лишь холодный расчет. — Найдите девчонку. И не раньте ее. У нее должен быть товарный вид.

Две другие темные фигуры еле заметно кивнули и разошлись в разные стороны. Главная — я решила ее звать так — встала на проходе, на страже выхода.

Я двинулась дальше. Ступала быстро и осторожно. Всматривалась в темноту, высматривала на полу что-то хрустящее, чтобы не выдать себя случайным звуком. На ногах были мягкие розовые тапочки, что упрощало дело. Разбитое окно приближалось. Вскоре я расслышала разговоры прохожих и рев моторов проезжающих машин. Улица! Там точно улица!

На полу под окном лежали осколки стекла, а на раме торчали мутные зубья, как в пасти неведомого хищника. Я натянула на ладонь рукав, сжала кулак и выбила остатки стекла. Увеличила дыру.

— Окно! — воскликнула Главная. И я ускорилась.

Секунда. На окне остались мелкие осколки, но от них не избавиться. Спешно натянула рукав на вторую ладонь, уперла руки в раму окна. В кожу через мягкую ткань впились зубья. Я, стиснув зубы, подтянула себя, закинула на осколки правую ногу.

За левую кто-то схватился и с силой потянул назад. Ну уж нет! Напряглась и прыгнула в наружу, выскальзывая из лап черта. Ткань затрещала, кожа загорелась, словно по ней провели раскаленными иглами. В глаза ударили лучи дневного или утреннего солнца. Под пижаму заползла октябрьская прохлада.

Я грохнулась на тротуар. Тело ныло, как после целого дня физкультуру, но я справилась. Я выбралась.

Девчонка неподалеку от меня вскрикнула. Люди зашептались. Ко мне подбежала женщина в черной куртке и белой шапке с дурацким помпоном, из которой вырывались каштановые волосы.

— Господь всемогущий, — воскликнула она. На вид ей было около тридцати-тридцати пяти, но выражалась женщина как старуха из далекой деревни. — Тебе нужна помощь.

— Не откажусь, — простонала я. — Можете отвести меня подальше от этого здания? Каменные чудеса оказались чересчур… чудесными.

— Не беспокойся, — заявила женщина.

Она взяла меня под локоть и повела вдоль здания Дворца культуры. Прохожие оборачивались на нас, открыто глазели пару секунд и отводили взгляды, возвращаясь к своим делам. Пока мы шли я осмотрела себя: любая розовая пижама в лоскуты, один тапочек остался в павильоне — его стащил с меня черт, когда потянул за ногу. На трех обрывках ткани виднелись алые капли. В порезах проглядывала бледная кожа. Я дрожала скорее от шока, чем от холода. Сердце бешено стучало, по телу разливалось тепло. Если правильно помню уроки ОБЖ, через десять минут ко мне вернется чувство боли, и холод вонзит свои клыки в открытую кожу. Но я буду в безопасности. Это главное.

Мы поднялись по ступенькам и зашли в какое-то здание. Внутри нас ждал коридор, в который выходили двери. К одной из них строилась очередь, а паренек в белой рубашке и темно-синей жилетке принимал билеты.

Я знала это место. Знала этот коридор. Знала эти двери. В детстве мама часто водила меня на выставки растений и цветов. Она оценивала работы других садоводов, спрашивала и давала советы женщинами и мужчинам, которые разделяли ее увлечение. Для мамы выставки были поводом выйти в свет, найти знакомства и узнать что-то новое. А для меня — ужасно скучным занятием. Но я хорошо запомнила здание, где проводили выставки.

Дворец культуры. Женщина привела меня прямо в логово чертей.

Я повернулась к ней и прошептала, чтобы парень, что проверял билеты, не услышал:

— Нам нужно уйти отсюда. Сейчас.

— Не получится, моя дорогая, — улыбнулась женщина. — Ты изрядно подпортила себя. Ничего. Мы быстро вернем тебе товарный вид.

О нет!

— Спасите! — завопила тут же я. Крик отдался головной болью, но я продолжила: — Она порезала меня! Убивают! Люди!

Ни один человек из очереди не повернул голову. Мы словно существовали в разных мирах.

Нет! Нет! Нет!

— Говорю же, — сказала женщина. — Не получится, моя дорогая. Я изрядно на тебя потратилась, поэтому, надеюсь, ты окупишься.

— Зачем я вам нужна? — дернулась я, попыталась вырваться. Бесполезно. Она крепко держала меня.

— Мистики-отшельники хорошо платят за людей-должников. Ведь вы — отличная приманка для Ничтожных. Я бы с удовольствием отлавливала примитивных Скрытых и превращала бы их в должников, но риски слишком велики. Отчаявшиеся духи могут нарушить одно из своих правил и обратиться в Первобытного, лишь бы не встречаться с Ничтожным. Люди же нарушить свои законы не способны.

— Что будет дальше?

— Мы посадим тебя под замок. — Женщина остановилась перед дверью с табличкой «Только для персонала». — И будем ждать, пока твой брат приведет сюда еще один экспонат. Уверена, он уже связал ангела и спешит сюда.