На твоей стороне (гет)

Глава 22.

«Когда же закончится эта бесконечная ночь?» — почему-то подумала Рей. Отчего так трудно дышать? Отчего кто-то сжал сердце, не давая ему биться? Больно, страшно и некрасиво вокруг? Да. И темно. Такая горячая волна любящей доброты и сострадания накрывает, заставляя исчезнуть застывший холод внутри, освобождая от оков горя сердце, и наполняет воздухом грудь. Рей поднимает голову. Кайло протягивает руку, давая ей опору, она встает:

— Остался только Узник. — и ее взгляд, полный решимости.

У зияющего мраком входа в Башню Рей оборачивается назад. В свете прожекторов черные плиты двора не видны вовсе. Всюду только мертвые тела. Возле Виркула и Траджена их заметно больше. Штурмовики поднимают рыцарей. Бессильно свесившаяся с носилок рука Виркула. Кто-то поправляет ее, поднимая и укладывая ему на грудь. И край полы плаща Траджена, как траурный занавес. Солдат укрывает этой полой рыцаря. Курук качнулся и стал оседать на землю, Кардо подхватывает его, призывая медиков, и Вайлес, смотрящая вслед Кайло и Рей.

Этот бой… теперь тоже — прошлое. Кровавое эхо Тронного зала Сноука, так мечтавшего стать выше Палпатина. Остался последний шаг. До будущего.

Что-то происходит внутри Рей… Она встречается взглядом с Кайло. Его глаза так близко. Алые всполохи в них, отражение зажженного клинка. Он ставит блоки, отсекая сейчас горечь потери. Нестерпимая боль притупляется, только не исчезает, отдаваясь пульсацией в душе сухими слезами. Потом, все потом. Щит Силы, созданный Кайло, мягко опускается в сознании их обоих. Надежный, плотный, насыщенный энергией.

«Дыши, Рей.»

Она вдыхает холодный ночной воздух, еще раз, еще, поднимая голову к небу. Миллиарды звезд и миллиарды миров… Где-то там, за десятки световых лет, кружит в необъятном бархате космоса Восс. Засохший мох в каменной нише и два катапультных кресла над пушистой травой… Ушруу с живыми садами, ручные рыбки в пруду Ибаара и остров в виде сердца среди синего океана на Йомарке…

Бушующий темный шторм в душе Рей стихает, и темнота растворяется, оставляя лишь наполненный Силой, вздымающий спокойные волны Силы, океан. Они погружаются в эти волны, все глубже, глубже, позволяя гудящим потокам напитать и насытить собой каждую клеточку тела.

«Ты знаешь что делать.» — говорит Кайло, сжимая ее ладонь в своей.

«И ты знаешь что делать.» — Рей пожимает его пальцы в ответ.

Алые блики клинка Кайло отражаются от гладких стен и плит пола. Он шел вперед уверенно. Поворот, еще коридор, ступени вниз. Абсолютная Тьма, рвавшаяся на свободу, разве ее возможно было не ощущать? Она уже билась в их Щит Силы, царапалась и рычала, пытаясь когтями и клыками разорвать в клочья ментальную защиту. Не теперь. Здесь. За этой дверью. Кайло, открывая створ, бросает впереди себя Барьер, отражая атаку Узника. Все, как видела Рей. И этот круглый зал, и ряды ячеек-сот, в которых застыли воссы, зафиксированные в странных устройствах. Их глаза закрыты, они мертвы? Лишь несколько ячеек мерцают слабым зеленоватым отсветом. А сущность, заключенная в этом зале, взмывает вверх в клубящихся черных волнах, сквозь которые светятся уже не блекло-серые, а оранжевые глаза. И Нить, соединяющая его с пирамидкой, как цепь, не дает ему вырваться за пределы дозволенных границ. Только теперь Рей замечает обозначенные костные выросты и отростки на его лице

Мощь его разума, направленная против их сознания. Он концентрировал мысленное напряжение, пытаясь пробить их защиту, острой невидимой пикой вгрызаясь в светящуюся стену Щита Силы, чтобы обрушить внутрь обоих направленный заряд психической боли, заставить сомневаться, опасаться, стать уязвимыми своею памятью перед ним, чтобы направленной волной ненависти насытить Тьму и ударить в уязвимую точку, уничтожив и разметав их сознание. Кайло держит Щит, вздрагивающий от ментальных атак Узника. Рен вбирает в себя потоки Силы вокруг, усиливая энергию щита.

Стена Темной энергии, брошенная к ним, как гигантский вал, ударяется в Барьер, Кайло отражает и эту атаку, отбрасывая чуждую волю назад. Колдун швырял свои атаки одну за другой, пытаясь достать обоих. Кайло укрывал Рей и себя, выдерживая давление и напор, полностью сконцентрировавшись на отражении и поглощении чужой Силы. Что было бы, не удержи он Щит? Кажется злоба Узника от своего бессилия растекается вокруг, жгучими щупальцами оплетая стену энергии, отделяющую Узника от цели. Этот энергетический щит, выставленный от снарядов Силы и молний Силы, — не препятствие для атаки разрыва Силы, сокрушительной волной ударившей в щиты, выставленные в сознании. Казалось, она способна смять, сдавить все внутри, раздробить кости, разорвать на части. Только невидимая броня, которую создал Рен, выдержала и этот натиск. Рей знала какой предельной концентрации и напряжения стоит Кайло удерживать эту броню, постоянно напитывая "доспехи" своей энергией, но она была уверена: Рен защитит ее, и у него хватит сил.

Она стояла, закрыв глаза, укрытая защитой Кайло, призывая то, что показала ей Сила — Жизнь. Со всех миров, от всех живых существ во Вселенной, неисчислимые сверкающие нити, сплетаясь между собой, как бескрайняя лучистая река, вливала свои воды в океан, стремительно наполняя Рей, она направляла потоки к Кайло, она вбирала их в себя, окружая себя столпом Света. Чем сильнее и ярче сиял этот Свет, тем плотнее становилась невидимая броня их доспехов, а Тьма бесновалась за границей выставленного Барьера.

Рей — открытая дверь. Энергия Жизни, Дыхание Жизни. Она — оружие Силы! Кайло чувствует, как Рей фокусирует ослепительную мощь и бросает Барьер в Узника, отталкивая Тьму. Узник вынужден отражать эту атаку Кайло. Секунда. Этого хватает, чтобы Рен обрушил на сущность силу своего Света, отделяя Узника от Силы, а Рей, вскинув обе руки, пропускает через себя то, что собирала. Светящийся яркий поток вырывается на свободу, направляемый Рей, сливаясь с потоком Кайло, как лавина несется к Узнику, поглощая клубы черноты, растворяя их в своем сиянии, разметав на атомы то, что так жаждало вырваться на свободу. Энергия Смерти и энергия Жизни, схлестнувшись, заставили вздрогнуть все здание башни. Давление вокруг становится непереносимым, Рей чувствовала, как слабеет сама, как иссякают силы Кайло, а Узник все еще метался в капкане Света. У нее нет сомнений! Рей сбрасывает все блоки со своей памяти и сознания.

«Что ты делаешь?» — кричит Кайло.

«Я знаю что надо сделать, Бен!» И Рей бросает в кипящую схватку Света и Тьмы все свои чувства. Свою боль и радость, свои слезы и счастье, свои обиды и печаль, свое ожидание и надежду, свое желание жить и решимость отвоевать свое право на эту жизнь. Никто, никто и ничто не посмеет отнять у нее будущее!

Взрыв энергии оглушает, ослепляет, отбрасывает Кайло и Рей в стену. Они ударяются и падают на гладкий черный пол, оставшись лежать неподвижно.

Лея, казалось, не уставала. Она спала урывками, как правило, во время перелета. Она передвигалась по Галактике так молниеносно, что Эме было трудно успеть подготовить все, о чем просила Первый Советник. Она, внезапно появляясь на мирах, заставляла правительства и влиятельных лиц кривиться от досады. Откуда ей известно такое количество неблаговидных фактов? Все знали сенатора Лею Органа, но никто еще не знал Первого Советника Лею Органа. Больше не будет ни вопросов, ни увещеваний, ни намеков, на то, что хорошо бы вам, господа… Лея ставила сроки. И все. Если то, чего она требовала не будет выполнено… Ну, вы знаете. Верховный Лидер уже продемонстрировал свою твердость в наведении порядка.

Встреча Леи с бывшими сенаторами-популистами на Салласте была нелегкой. Тот шквал упреков, откровенного обвинения в предательстве и даже намеков на наказание Первый Советник выдержала, парируя таким количеством фактов, что товарищи по идеологии примолкли. И бурные споры, где Лея отбивалась, а потом атаковала. Эма поражалась — еще совсем недавно Первый Советник была осторожна и осмотрительна. Теперь же, точно бурлящий поток несется с гор, сметая на своем пути то, что плохо закреплено. Республиканцы были закреплены плохо. Лея сносила их аргументами, задавая только один вопрос: «Будем продолжать дальше? Или попытаемся начать строить новое?»

Когда принцесса увидела Эму, появившуюся в департаменте на Нью-Ков, она встретила помощницу улыбкой. Там, на Воссе, когда та отчаянно сопротивляясь, была затащена Кардо в «Блох» и увезена в неизвестном направлении, Лея волновалась. Все же, Эма это не Рей. А агрессивные действия сексуального характера представителей ордена Рен как-то вызывали возмущение. Что это за принцип таким вот образом решать личные вопросы? Лея хотела спросить Бена, но, увидев, как они переглянулись с Рей, не стала. Судя по Эме, светившейся мягким внутренним светом, коварные Рен таким образом умудряются-таки убеждать в своих чувствах. Видимо, других способов обозначить эти свои чувства для них не существует. Все, что нормально и принято в цивилизованном обществе, не нормально для Рен. Или Бен подал неправильный пример?

Лея касалась его Нити в Силе. Он спокоен и уверен. Он целеустремлен и собран. Она не решалась усилить эту открывшуюся снова связь. Он знает, чувствует. И откликается каким-то теплом. Там, в сердце Леи, больше нет сомнений, терзаний, страха, ожесточения и боли. Он вернулся. Разве? Он вернулся. Только другим. И она заново узнавала своего сына.

То, что события развиваются, Лея чувствовала по тем возмущениям, которые волновали и тревожили течение Силы. Они нарастали и отзывались в душе гудящей тревогой. Эма видела, как Лея отвлеченно смотрит в стену. Она не здесь сейчас. Волнение самой девушки нарастало с каждой минутой. Лея и это чувствовала. Она повернулась к Эме, подбодрив ее робкой улыбкой:

— Знаешь, что самое трудное в жизни?

Эма пожала плечами. Трудного хватает. Много.

— Самое трудное — ждать, — ответила сама себе Лея. — поэтому, чтобы не сойти с ума, нужно что-то делать. А у нас с тобой еще столько работы…

Первый Советник хотела сказать еще что-то, но замолчала. Эма, смотря на то, как побледнело ее лицо, сделала шаг, но Лея подняла руку, останавливая ее:

— Нет! Я должна… я должна… — и принцесса скрылась за дверью своей комнаты.

Эма села в кресло, прикладывая руку к груди. Почему так бьется сердце, так отчаянно желает выпрыгнуть из груди? Как тогда, когда она увидела репульсорные носилки… Кардо…

Он так и не решился ей сказать. Зачем? Она узнает. Если он не вернется. Зачем заранее? Просто сказал, что они уходят в Неизведанные регионы.

Эма все знала, разговоры о том, что там, куда уходит флот, будет большая война, передавались по всей базе. Она не стала говорить Кардо, что все знает. Зачем? Он уже стоял возле двери, уже приоткрыл ее, тогда Эма не выдержала:

— Когда ты вернешься, — сказала она, и Кардо обернулся. — попроси у страшного Кайло…выходной. Нет, выходные! — она прямо посмотрела в глаза Кардо. — Мои родители… Мои родители хотят знать, кого я выбрала!

Как ей сказать, что шансы вернуться невелики? Его мысли отражались в его взгляде.

— Ты вернешься. — Эма подошла, не отрывая глаз. — Я знаю.

Кардо… Эма не чувствительна к Силе. Но она чувствует его! За десятки световых лет! Что сейчас ему тяжело, что ему грозит опасность, что там, где он сейчас, властвует Смерть. Ей сказало сердце. Эта смерть… она рядом…

— Не-е-е-т! — закричала Эма куда-то в пространство. — Он уже умирал! Теперь он будет жить!

Лея опустилась на кушетку из желтого дерева чирога, яркое пятно в строгом дизайне. Закрыв глаза, старалась унять бушующую внутри тревогу. Она — дочь Энакина Скайуокера! Она — дочь Избранного! И Сила, данная ей, — продолжение его Силы. Она погружала себя в эти волнующиеся потоки, звенящие от напряжения. Там, в самой Силе, возмущение и тревога, ярость и волнение, гнев и негодование, всплески горя, потрясение и взрыв… Отголосок этого взрыва впился осколком в сердце… Бен! Она слышит, как бьется его сердце. Лея тронула эту связывающую их Нить. Он больше не отгораживался от нее глухими стенами, она чувствует его, она видит его!

— Бен… — тихо зовет Лея, протягивая руку и отводя с его закрытых глаз мокрые от пота пряди. — возвращайся… Теперь я всегда буду на твоей стороне, сын…

Траджен склоняется над Рей:

— Ну все не так! — восклицает он. — ей же надо отмыться после боя!

— Женщины, — вздыхает, смотря на девушку, Виркул. — им сначала надо поплакать. Уж я-то знаю!

— Вы живы! — вскрикивает в радости Рей.

— А с чего нам умирать? — удивляется Траджен. — Вот еще. Я не забрал свою броню с «Канюка».

— А я свой плащ, а как я без него? — добавляет Виркул.

— Отойдите. — говорит знакомый ворчливый голос. Люк?

— Не слушай их! — Люк тоже склоняется над Рей. — Все чушь! Все, что было раньше, это чушь! К черту прошлое, Рей!

Мерцающая пелена опускается между Рей и ими.

— Подождите! — кричит Рей. Она падает? Она падает! Куда-то падает. Протягивает руку, но вокруг только это мерцание. И чья-то ладонь крепко обхватывает ее запястье. Рывок. Ей же больно! Боль. Она чувствует, как та растекается по телу.

«Рей!» — эти волны…горячие и теплые губы, и его руки держат ее… Она открывает глаза…

Он чувствует, как ласково и тепло вокруг него вздыхает Сила.

«Бен…»

Это мама? Это мама!

«Возвращайся…»

Как же болит все… Надо встать… Все плывет куда-то. Он приказывает себе, заставляя боль отрезвить разум. В пустом зале нет никого. Только мертвые воссы, все так же прикованные к этим странным Х-образным ложам. Там, в самом дальнем конце… Как тонкая дымка, поднимается вверх и исчезает мрак. Жезл? На гладком полу лежит жезл, от него рваными клочьями черного тумана сочится Тьма, исчезая в воздухе. Она возвращается туда, откуда была взята Сноуком, в места Силы. Артефакт пуст. Видимо, Узник, подчинив себе кого-то из гвардейцев, заставил его принести этот жезл. Вот почему Узнику удалось, почти удалось открыть все замки. Вот почему та мощь Тьмы, с которой пришлось им столкнуться, это не только Узник, нет. Он вобрал в себя то, что Сноук хотел использовать, собранную по Галактике Тьму.

Рей тут, он чувствует ее. Безрассудная. Она бросила во Тьму часть своего сознания, открывая его, ослабляя себя. И выиграла. Сконцентрировав свои эмоции для удара. Как тогда, на Йомарке. Научилась. Выходит, не только ситхский колдун противостоял им. Поэтому такой взрыв?

Кайло поднимает Рей, укладывая себе на колени, поддерживая на руках. Она без сознания. Рен хмыкнул. Один взрыв они уже пережили, там, в Тронном зале. Теперь второй. Только теперь он очнулся первым.

Эти ее порывы, не знающие края… Ослабла, конечно. Он смог ее защитить, а она смогла собрать Свет…

— Рей... — тихо зовет Кайло, посылая ей то, что рвалось из его сердца: любовь и нежность, и бесконечную благодарность ей, поверившей ему. Он наклоняется, мягко касаясь ее губ поцелуем, даря свое тепло. Она открывает глаза:

— Это нам больно, Бен?

— Это пройдет скоро. — он прижимает ее к себе, укачивая на руках, как ребенка, пока она неслышно плачет, уткнувшись ему в грудь. Смывая слезами тяжесть, придавившую ее сердце. Она больше не оружие? Можно она будет просто Рей? Можно теперь она просто будет рядом с ним? Можно, она будет просто любить его?

«Тебе все можно». — шепчет Кайло.

Они не видели, как открылись двери, впуская Кардо и Хакса. За их спинами в коридоре слышен топот ног, команды офицеров…

— Да, Рен, — недовольно произносит Хакс, разглядывая воссов в сотах-ячейках. — башня так качнулась, что мы думали — упадет. А где этот преступник, о котором рассказал мне твой рыцарь?

Кайло повернул голову. Хакс как всегда…вовремя:

— Нет его больше.

— А… леди Рен, ей нужна медицинская помощь!

— Нужна, — вздыхает Кайло. — но не медицинская.

— Я настаиваю, чтобы ее осмотрели медики! — твердо произнес генерал.

Кайло перевел взгляд на Кардо. Тот подошел, тронув Рей за плечо. Она оторвалась от груди Кайло, смотря сквозь слезы на рыцаря. Потянулась, перебираясь теперь к нему на руки. Кардо подождал, пока Кайло встанет, опираясь на его локоть.

— Я в порядке. — Верховный Лидер кивнул Кардо, погладил Рей по щеке. — Тебе надо отдохнуть, я скоро.

Она поняла. Хакс, проводив взглядом уходящего рыцаря с девушкой на руках, повернулся к Кайло:

— Что теперь?

— Оставляй Эзвига и нужное количество кораблей, пусть разберется тут со всем. Белнаву Парнади сюда. Пусть армия прочешет Хив. И законники займутся делом. Три планеты, плюс то, что я вытащу из Зайлека. Там ресурсы, тут научные центры. Новые территории.

— А здесь? На Туссе?

— Здесь… Я еще не решил. Все, что в подвалах…

— Там больше тысячи воссов.

— Сколько?!

— Больше тысячи. Жуткое зрелище. Они не собирались оставлять их в живых.

— Это я знаю. Воссов, как ты понимаешь, домой, и тех, со станции, тоже. А сокровища Сноука… все, что произведения всяких искусств — по музеям, остальное — в мой архив, на Нью-Ков. С этим предстоит еще разбираться. Наследие, как-никак.

— Чье? — поинтересовался генерал.

— Мое. Теперь мое и Рей, и…неважно.

— А Башня?

— А Башню можешь стереть с поверхности планеты в пыль.

Файрис бежала вверх по каменистой тропе. Ей было нужно! Она задыхалась от быстрого бега, от крутизны подъема, но не останавливалась. Что-то подгоняло ее, кричало внутри: «Скорее, скорее!» Сайори крикнула снизу:

— Нельзя! Опасно!

Файрис обернулась. Фигурка Сайори казалась такой маленькой с этой высоты, не ответила, помчалась дальше.

Девушка положила ладони в углубления, пытаясь подавить волнение и успокоить дыхание. Око откликнулось теплом, проникающим сквозь ладони рук Файрис. Что она должна спросить? Ее душа металась сейчас, натыкаясь на острые края ограничений, выставленных девушкой в своем сознании, мысли прыгали, не смея сосредоточиться ни на чем. Чувства сталкивались и старались подавить друг друга. Смятение, замешательство и… тревога. Око не обращало внимания на хаос в ее душе. Фарис увидела то, что оно показало. Сквозь ночную тьму… Это Рей, она держит голову Ашара и что-то кричит Кайло. Рыцарь мертв? Почему руки Рей в крови? Тысячи шипов борники, росшей в горах Ушруу, с каплями токсина на кончиках игл, все сразу впились в Файрис. Этот…бешеный, мертв? И она закричала в Силе: «Ашар!»

Сайори влетела в зал с Оком и увидела Файрис, сидящую на каменном полу, прислонившись спиной к скалистой стене. Сайори присела рядышком, вздохнув и обнимая колени, подтянутые к груди:

— Там только смерть. Я отдавала ему Свет. У меня получалось.

— Кому? — Файрис повернулась к Сайори.

— Ал'леку. Он позвал. Ему было больно и холодно. — она тоже посмотрела на Файрис. — что он сказал тебе, этот злой черный, когда заходил, все видели. И Яфир видел.

— Чтобы я не потеряла шато. — сказала Файрис, смотря куда-то за Око.

— И все? Зачем?

— Чтобы смогла убить его.

Сайори, нахмурив брови и прикрыв веки, сидела так несколько минут, потом улыбнулась, распахивая зеленые глаза:

— Он вернется!

— Зачем? — удивилась Файрис.

— Чтобы ты не убила его.

Кайло сидел на рампе «Фрейры». Рассвет над Тусс... там, за горизонтом, где появилась алая полоса. Восходящие солнца чужой планеты. Много лет назад здесь началась история, которая закончилась сегодняшней ночью. История длиной в его жизнь. Кайло казалось, что сегодня он переступил какой-то рубеж… Он не мог понять… Не мог… Прошлое… Он закрыл за собой дверь в прошлое! Нет, не так! Сегодня закрылась дверь в прошлое всей Галактики! И теперь Кайло видит рассвет нового дня для миллионов обитаемых миров. Будущего, где Великая Сила пришла в равновесие.

Кардо присел рядом, провожая взглядом воссов, которых подсаживали в транспортники, и штурмовиков, вытаскивающих из подземелий Башни тяжеленные контейнеры разной величины.

— Этот доктор, которого я тогда немного придушил, сказал, что Рей нужно много спать.

— Хорошо. — согласился Кайло.

— Доктор сказал, что оставляет ее у себя в медотсеке.

— Правильно. — снова согласился Кайло, обдумывая что-то.

Они помолчали.

— Ты хочешь спросить, можно ли тебе побыть с Эмой? Можно. Сколько нужно. У тебя есть время.

— А потом? — спросил Кардо.

— А потом… потом у нас много дел. Мы же Рен.

— Траджена и Виркула больше нет.

— Нет. Но они все равно с нами. Есть зосан-ша, есть зиккул, есть воссы. Хватит нам мотаться одним по Галактике, как думаешь? Не пора ли твою оружейную мастерскую с «Канюка» перебазировать в более подходящее место?

— Например? — Кардо внимательно смотрел в глаза Кайло.

— Например на Ушруу. Думаю, Эме там понравится.

Когда «Фрейра» опустила рампу в ангаре «Защитника», Верховный Лидер обратился к генералу Хаксу:

— Включай свой чудо-двигатель, Армитаж, нам надо домой. Очень быстро.

Командующий, выходя из лифта на средней палубе, совершенно не знал, зачем он идет в медотсек. То есть знал, но не признавался сам себе. Он же не какой-то там кадет с гормональными порывами… И что? Не кадет. Но все равно идет.

Рамот лежала в бакта-камере, укутанная целительной жидкостью. Сварливый доктор, светило медицины, минуты три препятствовал проникновению командующего на вверенную доктору территорию. Спор кто главнее окончился в пользу Хакса. Жизни Рамот ничего уже не угрожало, но генерал пригрозил расстрелять светило все равно, а у доктора еще много работы.

Рамот лежала в этой закрытой капсуле под ровное гудение всего многообразия всяких датчиков и приборов. Нет, Хакс погорячился, конечно, доктор действительно делал невозможное. Сделал. Она открыла глаза. Увидев генерала, нахмурилась и отвернулась.

— Как Вы себя чувствуете? — спросил командующий, стараясь не сильно впечатляться ее телом, слегка просвечивающим сквозь бакту и затемненные стенки капсулы.

— Как-то чувствую. — ответила Рамот.

Это «как-то» — тянущая тоска и полная неопределенность впереди. После такого ранения о Страже Тени можно будет уже не вспоминать. Придется, как мать с отцом, сидеть в границах опустошенного клочка земли и каждый день обходить поля, засеянные кушайаном?

— Через час мы будем на Ибааре. Вокруг медицинского центра роскошный парк. Мы специально оставляли зеленые насаждения, когда возводили комплекс.

Рамот не понимала, причем здесь этапы строительства Медицинского центра и сохранение флоры планеты?

— Когда врачи разрешат Вам подниматься, я хочу пригласить Вас осмотреть этот парк, прежде чем вы вернетесь на Эмберлен.

Хакс с удивлением увидел, как синева ее глаз наполнилась слезами. Она вновь отвернулась:

— Все, что и остается, это Эмберлен. Я его ненавижу! Если бы не мать с отцом, и не появлялась бы там! А теперь… — она снова посмотрела на Хакса. — я служила у Майдрека, главы «Технолик-Скайлс», такой добрый старикан… Он постоянно разъезжал по планетам, все контролировал. Столько миров... и приемы, и встречи, и сверкающий Корусант… Разве это сравнится с Эмберленом, где старейшины вбивают тебе в мозги, что прекрасней Эмберлена нет ничего в этом мире, что твой долг думать только о планете! А сами накупили себе яхты! Я видела Бридес в одном из казино на Олд- Грайве! Теперь и я буду привязана к своей планете, как все.

Хакс слушал и чувствовал взрыв ее эмоций, чуть склонив голову набок. Внутри что-то происходило… Крохотная мечта, пинком выгнанная и улетевшая куда-то, как-то стремительно из этого «куда-то» вернулась». Более того, она прямо так отважно бросилась на сердце Хакса, что это сердце вдруг радостно забилось. Ключевое понятие «радостно». Неожиданно. Хакс склонил голову на другой бок, к левому плечу, и сказал:

— У меня есть к вам предложение. На будущее.

Рамот всматривалась в его взгляд.

— Если Вы не против, то будете вместо доброго старикана сопровождать меня. Я тоже бываю на разных планетах и приемах. Побольше, чем Ваш старикан.

— Вы нанимаете меня в качестве телохранителя? — очень тихо спросила Рамот.

— Нет, зачем же, — серьезно ответил командующий. — телохранителей у меня достаточно. Вы будете сопровождать меня в качестве жены.

Что он несет? Неважно уже. Перспектива спуститься по рампе в присутствии каких-то влиятельных лиц, ведя под руку синеглазую мистрил, четко стояла в планах генерала на первом месте.

Кайло, переговорив с суровым доктором, пригрозил: если кто-то из его рыцарей умрет, он лично располовинит светило медицины своим мечом. Светило уже не удивлялось ничему. Рей спала в палате.

— Что вы ей там вкалываете? — нахмурившись, спросил Кайло.

— Только питательные растворы. Все самое полезное и необходимое. Ее ранения незначительны и не потребовали введения каких-то лекарственных средств. Лечебный сон — самое лучшее средство в ее состоянии.

— Каком? — обернулся к доктору Кайло.

— Как каком? Леди Рен потратила слишком много сил. Покой и сон.

— Сколько?

— Ну… думаю дня три-четыре. Пока не восстановится организм. Не беспокойтесь, на Ибааре у нас великолепные условия!

Рен остановился перед кубриком своих пилотов. Он стоял, не решаясь открыть эту дверь. Два дня назад они все еще были живы… Теперь… По и Юмиц встали из-за стола, за которым сидели, когда Кайло вошел.

— Ты свободен, Демерон.

— Не совсем. — ответил коммандер, подходя к Рену.

— То есть? — Кайло смотрел на лучшего пилота Сопротивления, но в его взгляде больше не было нахальной улыбки и вызова.

— Что ты будешь делать с «Омегой»?

— Ничего. Эскадрилья есть и будет.

— Что будет делать эскадрилья? — допытывался По.

— Думаешь, фиолетовые это все? Сначала вычистим Внешнее Кольцо. А это не так просто. Кому, как не тебе это знать.

— А потом?

— А потом по списку. Хатты, консорциумы пиратов, криминальные миры, гильдии работорговцев.

— А потом?

— Что ты пристал, Демерон? Галактика большая! Только патрулирование границ регионов потребует стольких сил! Пилоты нужны! Это ты хотел спросить?

Юниц встал рядом с По:

— Нас осталось двое.

— Я знаю… — Кайло не позволял осознанию потерь сжимать сердце клещами боли. Он посмотрел на Демерона. — Выбери сам, По. Самых лучших, если захочешь. Я буду ждать твой ответ до вечера.

— А потом? — не отставал коммандер.

— А потом у меня дело, не терпящее отлагательства! — рявкнул Верховный Лидер.

Вторую ночь на борту «Защитника» По не спал. Он вспоминал и думал. Думал и вспоминал. Сейчас, то, что сказал Рен… Лея… Служить Галактике? Демерон вышел в коридор, в столовую еще рано, но он не мог видеть пустые кровати остальных. И Полуночника. Ни энергобарьера, ни штурмовиков не стояло перед тем крылом, где находились мистрил. И та каюта… Дверь закрыта неплотно. И Демерон смело пошел к этой двери. Что там ему грозит, если он сунется к мистрил?

Вайлес сидела одна. По все понял. Он перевел взгляд на ее упакованную в специальное устройство руку:

— Бакта?

— Да все сразу. — Вайлес посмотрела на коммандера. — Хотели заменить кисть на кибер-протез. Я не согласилась. Не хочу. Теперь вот — как получится. — она вдруг засмеялась, сразу преобразившись. А По улыбался в ответ.

— Теперь, если я смогу поднять плеть, то располосую тебя от души.

— А за что? — спросил По

— Да за что-нибудь… — она вздохнула. — Ничего уже не будет, По. Можешь успокоиться, вряд ли я возьму плеть в руку. И вообще…

— И у меня… вообще. — глаза Демерона как- то странно блеснули. Подозрительно ярко. Но Вайлес была погружена в свои невеселые мысли.

— У меня вот дело есть! — сказал Демерон. — Того парня, кто был со мной, помнишь?

— Помню. — Вайлес тоже все поняла.

— Я обещал ему назвать свою дочь Тенери.

— А…

— А это его девушка, Полуночника. Она погибла… Это я ее убил. — тихо добавил Демерон. — Я дал слово Лэнису, что назову свою дочь этим именем. Вот я и думаю… думаю я… — Он посмотрел на Вайлес. — надо как-то решить этот вопрос. Ты как?

— Что как? — не поняла мистрил.

— Дочку, говорю, хочешь? Ты ж уже все равно отвоевалась!

Вайлес смотрела в его глаза, пытаясь понять, издевается он над ней, что ли?

— Две. — сказала Вайлес.

— Что «две»? — не понял Демерон.

— Две дочки. Мне тоже надо…назвать…Каи.

— Тогда встречное предложение.

— Давай.

— И сын!

— Зачем?

— Как это зачем? — удивился Демерон. — Ты, значит, научишь девочек своим штучкам-дрючкам, а мне кого тогда учить летать?

Вайлес думала, потом сказала:

— Согласна. Только надо хорошенько поразмыслить перед ответственной операцией, так полагается.

— Глупости, — не согласился По. — самые удачные операции, когда долго не размышляешь. Что тут размышлять-то? Надо делать!

— И все?

— И все!

— И я все время хочу спать. — говорит Рей. — Этот вредный доктор твердит мне, что сон…

Вредный доктор врывается в палату, замирает на месте. Кайло стоит у окна, рассматривая что-то за этим окном.

— Верховный Лидер!

Кайло не повернулся. Он улыбался.

— Количество нанесенного вашими рыцарями ущерба вынуждает меня…

— Отправьте список нанесенного ущерба Хаксу, Вам возместят утерянное.

— Они снова сбежали! Как я могу отвечать за состояние их здоровья, если они исчезли? А вы пообещали…

— Наказание отменяется. — спокойно говорит Кайло.

— Да, это радует, но один из Рен, с его тяжелейшим ранением, требует пристального внимания и наблюдения!

— Думаю, доктор, Вам не стоит так волноваться. Это пристальное внимание и наблюдение будет ему обеспечено!

Светило медицины, кинув взгляд на Рей, удалился. Сильнее всего он хотел, чтобы беспокойные и недисциплинированные Рен больше никогда не попадали, по крайней мере, в его Медицинский центр. Количество испорченных бакта-костюмов, реабилитационных капсул и уничтоженных меддроидов росло в геометрической прогрессии.

Кайло перевел взгляд с опустевшей стоянки «Ночного Канюка» на стоящий рядом «Блох». Прикинул время и отправился догонять доктора. Рей проводила его недоуменным взглядом.

Ашар сдерживался с трудом, когда змеюки-мистрил маячили каждый день перед глазами на «Защитнике». Кайло говорил, что так надо. Эта Китрин опасная и холодная. Еще там, на Эмберлене. Рен ее хотел придушить, а сейчас — обсуждает, как мистрил будут продвигаться по станции? Этим зеленым змеям кодаши, разве можно доверять? Там, у Башни, Вайлес метнув свои иглы-зинджу, за две секунды убрала сразу двоих псов Сноука. А потом сцепилась с тем, у кого кнут билари. Ее плеть, взметнувшись в темноте, ударила по броне гвардейца. Ашар видел краем глаза, как разряд молнии от сдетонировавшей энергокапсулы плети Вайлес пронзил тело соперника, но энергоплазменная нить распрямившегося в броске кнута второго летела к мистрил справа. И Ашар прыгнул. Почему-то. Билари опустился ему на плечо, разрезав Ашара почти до талии. Только огонь внутри. Он падал, уже зная, что это конец. «Ты доживи еще, до маленьких Кардо…» — сказал голос Виркула в его сознании. Последнее, что мелькнуло: «Клинок ее шато разрезал бы не так больно, наверное…»

Какая-то вязкая чернота. Она поглощала его, набивалась в нос, в рот, в глаза, не давая вздохнуть. Боль. И голос. «Ашар!!!» Это ее голос… Откуда она здесь, в этой черноте? Он видит светящуюся точку. Она приближается, растапливая черную грязь. Он отплевывает вонючую жижу и может вздохнуть. Или нет? Этот Свет. Ослепляет. Надо закрыть глаза. А они и так закрыты. Свет не снаружи, Свет у него внутри.

— Хакс! Где твои медики?

Это Кайло. Звон в ушах. Не звон. Жужжит кто-то.

Ашар очнулся уже на Ибааре. Понял, повернув голову и увидев обычное окно, а за ним листву деревьев. И Небо. То, что в бакте, понял сразу. Столько булькающих трубок и сладковатый запах. Противный. Он закрыл глаза. «Ашар!»

— Тут все в норме. — строгий доктор заглядывает в прозрачный купол реабилитационной капсулы, удовлетворенно кивает головой. Рядом с ним еще один врач и меддроиды. Опять жужжат.

Потом Ашар увидел Курука. Он ввалился в палату, ударом послав меддроида в нокаут. Трубки бакта-костюма тащились за ним по полу:

— Шевелиться можешь? — спросил Курук.

— Могу.

— На «Канюке» тоже кое-что есть, дотянешь?

— Дотяну.

— Мы на Ушруу. С Ал'леком. Ты же с нами?

— Я с вами. — согласился Ашар.

Одежду им отдали без боя. Какой там бой! Когда капсулы уже были разломаны, дроиды расколошмачены, а бакта из разорванных бакта-костюмов липким желе растекалась по полу. Ал'лек уложил Ашара в медотсеке «Канюка»:

— Пока долетим, очухаешься. Там на спине у тебя конечно впечатляюще. Ничего, просто ешь и спи.

— Зачем тебе на Ушруу я понял. — ответил Ашар. — Только не могу понять, зачем мне туда?

— За компанию. — ответил Ал'лек.

Сайори… «Если захочешь оставить ее себе…» Наверное, он захотел в тот миг, когда спросил: «Ты кто?» Потом испугался этой Связи. Зачем это? Потом снял щиты, отпуская то, что его напугало. Смутное, волнующее, приятное и теплое. Ал'лек все прислушивался к себе: что там в нем изменилось? Непонятно. Что-то живое расталкивало, распихивало темноту и ожесточение, заполняя собой пустоту его души. Эта Ниточка между ними. Он видел ее, блистающую в черноте. Переливалась так красиво! И голос Сайори, девушки с глазами свежей листвы. Хрустальный голос, как ручей, бегущий с гор.

Ал'лек подставился так глупо. Псы Сноука — это не фиолетовые и даже не мистрил. Ал'лек видел их Зрением Силы. Только и они его — тоже видели. И каждый из них был равен в бою. Одного Ал'лек убил. А второй достал. Курук успел выстрелить. Она вскрикнула. Ал'лек слышал. И этот Свет в его сознании. Она не давала Тьме забрать его, сжигая своим Светом холод подбирающегося небытия. Держала. Сайори. Он ведь так и не попробовал эти ягоды, а она собрала их ему. Ему! Потом капсула. И Курук. Ашару хуже всех. Ничего. Теперь все знали. Там на Ушруу было кому обнять Ашара, что само по себе невероятно.

«Ночной Канюк» приземлился там же, где и в прошлый раз, впритык к склону горы.

Курук вывел два аэроспидера. Усадив Ашара в один, пристегнул его:

— Не свалишься. — и поднялся в воздух, уносясь к аванпосту.

Ал'лек не полетел с ними. Спидер завис на берегу лесного озера. Ал'лек сидел, привалившись спиной к стволу дерева, щурился на солнце, покусывая травинку. Этот солнечный лес…

Она опустилась рядом, соткавшись из света, протянув сплетенный из широких листьев коробок, наполненный ярко-красными ягодами пур-по. В лучах солнца они, казалось, светились изнутри. Ал'лек прихватил сразу горсть. Сладкие. Такие сладкие… Он улыбался, глядя в ее зеленые глаза.

— Скажи, — спросила Сайори. — умирать, это очень больно?

— Больно, когда так хочется жить!

Она ничего не ответила, только устроилась поудобнее, положив голову ему на плечо:

— Расскажи, что там было…

В памяти Ал'лека вдруг с бешеной скоростью закрутились картинки. Он не помнил их. Совсем, а тут… Мама… Она вот так же пристраивалась рядом с отцом и говорила: «Расскажи, что там было…»

Она почувствовала. Посмотрела, сначала коснулась ладошкой его щеки, улыбнулась, обняла, обвив руками, за шею:

— Ну, потом расскажешь, у тебя же есть время?

Он ждал этого так долго… Чтобы вспомнить дом. Чтобы и ему кто-то положил голову на плечо, и обнял, потому что он, Ал'лек, кому-то нужен.

«Оставить ее себе, если она разрешит…»

Зеленые глаза вспыхнули ярким светом, так близко, пронзая его в самую глубину души. Она вдруг так смешно потерлась носом о его нос и сказала, будоража кровь своим дыханием:

— Я разрешу, если ты оставишь мне себя.

«Черт, — подумал Ал'лек. — я совсем забыл, что не один теперь!» Она его СЛЫШИТ.

А Сайори подумала, какая теплая у него улыбка, и губы… Больше она ни о чем не думала, только чувствовала.

— Кайло меня точно удушит, — сказал Курук, глядя на Ашара. — вот зачем мы тебя сдернули из этой капсулы? Тут никакой бакты нет и меддроидов с их препаратами тоже.

Ашар не ответил. Лучше он умрет здесь, но увидит ее. Он обещал… следующий раз.

Спидер, перемахнув через дюрасталевую ограду, опустился в центре аванпоста. Яфир, завидев Курука, тяжко вздохнул. Он знал, зачем тот вернулся. И теперь Яфиру придется все рассказать Куруку. Про его родителей, про его дом, про ту планету, откуда пришли зиккул о… обо всем. А этот… который так напугал Файрис… Напугал? Э-э, нет! То, что он, Яфир, застал Файрис с горящим клинком шато, это не страх, тут другое.

Курук, стоя у аэроспидера, встретился взглядом со старым зиккул. Тот понял. Второй ранен. Яфир пробежал взглядом. Монш, Ули, Бирима. Файрис не было. Она не вышла?

Она не вышла, потому что не могла. Она стояла у окна и плакала. Потому что он жив. Яфир и Курук ведут его сюда. Файрис вытерла слезы и обежала взглядом свою сокровищницу. Она не знала, какое там ранение, но знала, что нужно делать.

Когда дверь открылась, она обернулась от полок с баночками. Файрис не видела ни Яфира, ни Курука. Только глаза цвета темного меда жеклицы.

— Там, на спине. — сказал Курук.

— Зачем же ты притащил его сюда? — проворчал Яфир, снимая камизу с Ашара. — Нету у нас ни бакты, ни кольто, ничего нет!

— Уходите отсюда! — грозно оборвала старого зиккул Файрис. — Там, за дверью охайте. Пусть Монш приготовит комнату и горячее. Ему нужно мясо, слышишь, Яфир? Много мяса!

Ашар молчал. Он слушал ее голос, ворчание Яфира и чуть улыбался. Она не видела. Слабость. Проклятая слабость. Курук сказал, что крови из него вылилось столько… Если бы не Кайло и Рей… Если бы не она…

Файрис заставила себя не смотреть на него, на русые завитки на шее, на такие широкие плечи, на эти шрамы на упругих мышцах… Откуда в ней эта беспредельная нежность к ревущему зверю? Правда, сейчас этот зверь вел себя смирно. Молчал, опустив голову. Не рычал, не скалился, не злился. Она сняла бакта-пластырь. Уже не годен, конечно. И увидела. Не затянувшийся порез от плеча до талии, нет, ту раскрывшуюся рану, что была тогда, в ночи. И кровь, много крови. Ах, как резануло болью сердце… Она даже поднесла руку к груди. Он не должен быть выжить. Никак.

— Бакты и кольто у нас нет, — тихо сказала Файрис. — зато есть лес.

Он молчал. Потому что в сердце начиналась гроза, в душе почему-то непривычная тишина. Там гром и молнии, а тут — тишина, такая…неизъяснимая, особенная. И что-то мучительно-томительное. Ожидание. Да. Чего ты ждешь? Чего-то важного. Сам не зная чего. Что-то прохладное на спине, и ее руки, осторожно распределяют эту мазь. Приятно.

— Я слышал тебя. — сказал Ашар. Ее пальцы замерли.

— Тебе надо лежать, — ответила Файрис. — и спать, и много есть. Шрам подживет быстро. Будешь меня слушаться, быстро поднимешься.

— Слушаться?

— Да, слушаться, я лучше знаю.

Она наложила повязку. Все? Так мало… Ашар закрыл глаза. И тут почувствовал. Сначала вдоль раны, не горячо, очень тепло, потом эти волны окутали его всего, там в его Силе… Такие уставшие и блеклые потоки вдруг стали насыщаться Светом… Что она делает?

Она знала, что ослабнет, слишком велико было напряжение и слишком много надо было отдать, чтобы был результат. Только не могла не отдать. Мама умела концентрировать Силу, направляя ее в определенную точку. Файрис — нет, она просто отдавала ему то, что у нее есть. Она обошла Ашара:

— Если не хочешь слушаться, выкарабкивайся сам!

Строгость в голосе, строгость во взгляде. Ух! Какая серьезная. Она укладывала в свои коробочки что-то. Почему так тяжело дышит? Сейчас. Он уйдет, а она сможет немного восстановиться. Краем глаза заметила, как он потянулся за рубашкой.

— Я помогу. — сказала Файрис и тоже потянулась к камизе. Он перехватил ее руку за запястье. И взгляд. Не злой. Досада?

— Зачем? — спросил Ашар. — И так бы зажило, не в первый раз!

— Затем, — едко сказала Файрис. — я шато не потеряла, быстрее поправишься, быстрее уберетесь отсюда. Руку отпусти!

— А то что?

— А то не посмотрю, что ты раненый!

Дверь открылась, Яфир вошел, они отпрянули друг от друга.

Потом он ее не видел. Дымящиеся миски с мясом и овощами приносила Монш. Он не смотрел на нее, лежал, закрыв глаза. По шагам знал — не Файрис. И еще какое-то горячее питье. Травы. Он пил. И спал. Только через двое суток, проснувшись, понял, что этой слабости нет. Совсем. И Сила не металась бледными клочьями. Она пришла вечером.

— Не притворяйся, я знаю, что ты не спишь. — строго сказала девушка. — Пора снимать твою повязку. Вставай.

Он сел, отслеживая все ее передвижения и действия взглядом. Надо же, даже не смотрит. А чего ей смотреть?

Она не смотрела. Запретила себе. Там в ней металось что-то, билось о выстроенные запреты, рвалось наружу и просило: «Выпусти меня!» Она сняла повязку, вытерла оставшуюся мазь белым полотном, а потом… потом теплые ладони на его спине. И это тепло взметнулось в его душе невысказанными словами и неудержимой жаждой. Она отдернула ладони:

— Все. Считай, что больше моя помощь тебе не нужна.

Она собирала свои баночки на поднос, не оборачиваясь. И пошла к двери! Пантран рыкнул от недовольства и схватил ее за локоть. Она дернулась. Баночки зазвенели на подносе. Он не отпускал, она дернулась к двери, он рванул ее на себя. Секунда. Поднос летит на пол, он подхватывает ее на руки, она машинально обхватывает его шею руками. Баночки разлетаются на осколки, поднос звенит на весь аванпост.

— Я слышал тебя! — говорит Ашар.

Они не отрывали взгляда, пытаясь обжечь друг друга. Два огня, медовый и изумрудный. Не получалось. Вместо ожога — только воспламенение и огонь, полыхающий по венам.

Она пахнет лесом, и травами, и медом…

Он пахнет войной и… Цветок осмикуста, растущий в одиночестве на скалах. Днем он закрыт своими бронированными листами с острыми колючками, а раскрывается только ночью, когда его не видит никто, остро-шипучий и древесно-землистый аромат…

— Я закричу!

— Кричи!

— У тебя руки заняты, а шато при мне!

— Давай! Доставай! — он перехватывает ее поудобнее, прижимая еще ближе. Она чувствует, как напрягаются его мышцы. И он уже ничего не скрывает за своим взглядом. Она обводит жадным взором его лицо, и ее руки ныряют в русые пряди на затылке, а щека потирается о его щеку... так трогательно, что у него перехватывает дыхание. Никто и никогда не прикасался к нему с такой нежностью, никто не запускал руки в его волосы, чтобы мягкая дрожь по спине. И ничьи губы не касались с такой теплотой его шеи. Это не гроза в сердце, это ураган. Когда-то несколько лет назад, по наводке Сноука, они нашли в джунглях разбившийся транспортник. И контейнеры, полные драгоценных камней, он думал, что это сокровища. Теперь он знал, что такое сокровище. Та, которая принесла ему каф, которая звала его в Силе, которая… Теперь есть кому обнять его.

— Я видела тебя, Ашар, я знала, что ты вернешься. — шепчет она ему в шею. — Тут тонкие перегородки…

Ал'лек, Сайори, Яфар и Курук сидели во дворе. Монш и девушки хлопотали на кухне. Звон разбитых баночек и прыгавшего по полу подноса слышали все. И все повернулись, когда Ашар и Файрис появились из дверей модуля. Ашар не посмотрел на рыцарей, молча усадил Файрис и рванул спидер с места. Ал'лек, проводив их взглядом, посмотрел на Курука:

— А еще возмущался, что Кардо притащит Эму на «Канюк»… Тут еще не известно, кто будет первым… Маленькие Кардо или маленькие Ашары.

Курук, кинув короткий взгляд на Сайори, с выражением посмотрел на Ал'лека:

— Ты меня понял…

Они заявились шумно, повязав и избив штурмовиков на входе. Что-то такое Лея ожидала. После того, как Кайло забрал Вандорна и уничтожил «Кинжалы», принцесса уже предполагала, что ей предъявят претензии. Быстро вычислили, что на Пинуре, вдалеке от густозаселенных миров, — ни армии, ни сил безопасности. А колонисты не препятствие. И флот… Первый Орден где-то там, в Неизведанных регионах.

Бейсбу Тринкенс развязанной походочкой подошел к Эме, осмотрел ее с головы до ног, потом только перевел взгляд на Лею. Один глаз красный, кибернетический. Остальные доблестные пираты кучно стояли у дверей.

— До нас дошли печальные известия, — скорбно начал Бейсбу. — все общество в едином порыве решило помочь Принцессе Органе, помня о нашей славной боевой юности. И что мы видим? А мы видим, что Принцесса и не принцесса теперь, а просто одна из шавок Первого Ордена. И за это мы сражались с Империей? Горели в кораблях?

Лея стояла спокойно. Эма видела, как она выпрямилась и чуть приподняла подбородок. Это значило, что Лея готова к бою:

— Твои артистические способности, Бейс, как-то сошли на нет с возрастом. Чего тебе надо? Хватит тут театрализованных выступлений.

— Оуп, говорят, поймал жирную птичку для тебя. А ты отдала птичку Ордену.

— Поймал. И решил отдать птичку сам за очень большие кредиты. Правда, до этого он снял с птички столько, что всей его банде хватило бы на кутеж на месяц.

— Да ну? А что же Орден явился к «Кинжалам» и выпотрошил их всех?

— Потому что Оуп слишком переоценил свою наглость и не послушал меня. Если б он просто передал Вандорна, думаю, еще бы пожил.

— Орден не идет на сотрудничество. — резко сказал Бейсбу. — Это тревожит общество.

— Посоветуй обществу либо укрыться навсегда на неизвестных планетах, либо перестать грабить и убивать.

— Лея, — Бейс широко развел руки. — ну ты же знаешь, хорошие каперы нужны всегда! Хорошая оплата и нужные грузы будут отняты у кого надо и переправлены кому надо! Так всегда было!

— Боюсь, Бейс, теперь не будет.

Тринкенс переменился мгновенно:

— Значит и помощи от нас больше не будет. А за то, что общество понесло невосполнимую утрату, придется заплатить.

— Я не подчиняюсь вашим законам. — Лея посмотрела на Эму. В ее темных глазах уже прыгали огоньки, такие знакомые огоньки гнева.

— Значит, общество накажет того, кто обманул наше доверие… — Тринкенс ядовито ухмыльнулся и потянулся рукой к поясу.

И тут Лея вскинула руку, поднимая его в воздух:

— Я — дочь Вейдера! И во мне кровь Вейдера! Помнишь такого?

Тринкенс задыхался, вены на лбу вздулись, он хрипел, дергался… Эма смотрела с долей ужаса. Такой она Лею еще не видела.

— Ты посмел угрожать матери Верховного Лидера? Ты? — она отпустила Бейсбу, и он упал, ударившись плечом о край стола.

— Убирайтесь, — сказала Лея, отвернувшись. — и прячьтесь.

Группа поддержки у дверей не знала как быть. С одной стороны, надо бы разобраться с этой Леей, с другой стороны — валяющийся шеф. Шеф не был идиотом. И еще хотел пожить, и еще хотел подумать, как хорошо пожить. Если он сделает хоть шаг… хоть намек… Он не успеет подумать о безбедной и спокойной старости. То, что делал Орден с пиратами, знали все. Пленных не брали. Непрошеные гости как шумно вошли, так же шумно и исчезли. Эма подошла к Лее:

— Вы тоже так умеете, как… как Кайло Рен?

— Умею, как оказалось, — выдохнула Лея и поправила прическу. — они уже на Ибааре. Мы отправляемся туда утром.

Кардо подошел к Кайло и спросил про «Блох». Понятно.

— Нет, — ответил Верховный Лидер. — «Блох» нужен. Полетишь на «Фрейре». К родителям жены надо являться подготовленным. И сними черное, не пугай будущих родственников. Они и так будут в шоке, только увидев тебя.

— С чего это? — обиделся Кардо.

— Я сам поражаюсь, как такая маленькая Эма ловко управляется с тобой.

— Это неизвестно, кто с кем ловчее…

— Без подробностей. — сказал Кайло.

Доктор, выйдя из дверей своего отсека, кивнул.

— Все, мне пора.

— А ты куда? — поинтересовался Кардо.

— Ты будешь удивлен, но на Йомарк.

— Опять?

— Снова.

Рей проснулась, и первое, что она увидела, — потолок. Деревянный. Она уже видела этот потолок. Скосила глаза. И эту комнату она тоже видела. Знала. Она пошевелила руками, ногами, села. Кровать тоже… очень хорошо знакомая. И снова так чисто и уютно. Он все-таки украл ее! Как она и просила! И Рей рассмеялась. На ней только больничная туника. Он что, увез ее прямо из палаты? А как? Доктор точно в сговоре! То-то он так старательно объяснял, что завтра она проснется… А где Бен?

Бен стоял на берегу океана, как и тогда, глядя на закат. И солнце Йомарка уже коснулось огненным диском бесконечности водной глади, заставив вспыхнуть бирюзовую глубину алыми сполохами. Все тот же ветер попытался поиграть с прядями волос Рей, но оставил это занятие, умчавшись к холмам. Все те же волны, слизывающие мелкую гальку, у ног Кайло. Только они вдвоем — другие.

Рей остановилась чуть позади него. Сейчас… Когда в прошлом оставлено так много… И так много еще впереди. Они снова одни, на этом острове в форме сердца, посреди океана.

— Вот скажи мне, Рен, — говорит Рей, подходя к нему, прижимаясь к его спине, обнимая руками. — ну, почему, когда я оказываюсь на этом острове, мне совершенно не во что переодеться? Почему ты увозишь меня сюда в чем попало?

— Если не в чем ты попалась, а с багажом, это называется отпуск. — он разворачивается к ней. Теперь лучи заходящего солнца светят ему в спину, отражаясь золотыми бликами в его волосах. Касание его души, как яркий всплеск света, отдававшийся в ней самой, как отражение ее собственной души. Изнутри, из его сердца, как круги по воде, огненная волна разносит пламя.

— В следующий раз я привезу сюда целый гардероб. — отвечает Рен, а она устраивается в его объятиях, вдыхая родной запах. Теперь она знает, насколько надежны его руки, и как уютно и тепло с ним рядом. Спокойно.

— Только и ты мне скажи, Рен, зачем тебе тут одежда? — тихо спрашивает Бен, прижимая ее сильнее.

— Ты прав, — вздыхает Рей. — насколько ты меня украл в этот раз?

— Это, как пойдет. — улыбается Бен.

— Мы же никуда не торопимся? — она проводит кончиками пальцев по его шраму на щеке.

— Никуда. — соглашается Бен, мягко касаясь теплотой своих губ пульсирующей венки на ее шее.

Время. Каждую секунду отсчитывает настоящее, превращая его в прошлое. Каждая следующая секунда — еще будущее. Когда-то, уже в прошлом, на этом острове, Рей хлестнула Бена своими словами «ненавижу!», снова ранив, снова заставив испытать боль отвергнутости. И в этом прошлом, на этом острове, они признались друг другу в любви. Сейчас… Сейчас время замерло, потому что все прошлое и будущее — за границей их мира. Они создали его сами. Пройдя через кровь, отторжение, ненависть, вражду. Через потери и непонимание, сомнения и страх, душевную боль, ярость и гнев, войну, смерть, разочарование, через муку и разрушение, через Тьму, подчинив ее себе. Она не властна больше над ними. Они сильнее.

— Знаешь, — говорит Рей, напившись его поцелуем. — Сайори спросила меня, как это, любить? А я … не знала что ей ответить. Разве это можно объяснить?

— А сейчас? — спрашивает Бен.

— Сейчас могу. — она смотрит, посылая ему какую-то особенную нежность, горячую, переплетенную и со страстью, и с любовью. — Это когда сердце на твоей стороне, Бен. Даже, если весь мир против. Я не услышала свое сердце тогда, когда ты протянул мне руку. А оно уже было на твоей стороне.

— Мое сердце всегда на твоей стороне, Рей. — шепчет ей Бен. — И к черту прошлое!

Сейчас… В их мире нет никого и ничего. «Только ты». А там, впереди, будущее, которое они открыли друг другу. Его мужской секрет, ее женский секрет. И это будущее наступит через отмеренное Силой время.

Кайло швырял и крушил все, что попадется под руку. Несокрушенного оставалось немного. Его рука то и дело тянулась к поясу. Но сайбера там не было. Меч крепко держал в руках Кардо, вздыхая каждый раз, когда кулак Рена заставлял дрожать стены. Кайло метался по комнате, как по клетке, рычал и бился в щиты Рей. Понаставила!

«Убери!!!»

Нет ответа.

«Убери!!!»

«Рен, не мешай!»

«Что, значит, не мешай?»

«Не мешай!»

«Все?»

«Все!»

И она грохнула своими щитами. Он швырял Силу, но ее монолиты стояли твердо. Научилась! Кайло не видел и не слышал ее, только ЧУВСТВОВАЛ. И эта ее боль разрывала его на части. Рен бушевал.

— Переживешь, — сказал Кардо в тот момент, когда непереносимость этой боли на мгновение оставила Кайло. — это бодрит. Уж я-то знаю!

— Да тебе откуда… хотя, да, ты знаешь…

А за окном — солнечное утро на Ушруу. Маленький краулер тащит на своей грузовой тележке тяжелый контейнер. Там, в стороне, на посадочной площадке стоят корабли. Чернота «Ночного Канюка» контрастирует с серебристой обшивкой патрульных крейсеров с эмблемой на борту. В бесконечности круга — световой меч точно посередине между Тьмой и Светом.

Ребятня в нетерпении ожидает, когда неповоротливый краулер достигнет цели — пруда в центре парка. Взрослые наблюдают. Зиккул дают советы, старый Яфир качает головой, когда гусеница краулера задевает край клумбы с пышно цветущими цветами. Сайори будет расстроена. Зосан-ша спорят между собой. Только воссы спокойно взирают на эту суматоху.

Ашар открывает контейнер и нажимает кнопку на пульте. Краулер опрокидывает содержимое контейнера в воду. Победный визг малышни. Теперь и у них здесь, в Новом Ордене Силы, есть свои ручные рыбки! Взрослые облегченно вздыхают.

Ашар поворачивается, всматриваясь в закрытые двери медицинского модуля. Ал'лек, зайдя в дом, вопросительно смотрит на Кардо. Он кивает на Рена. Резкая боль и кулак Кайло снова впечатывается в стену.

— Нет, ну надо же что-то делать! — рычит он.

— А что тут сделаешь? — вздыхает Ал'лек. — Женщины…

Кайло пытается дышать, призывая Силу. Сила бурлит. Ее столько, что Кайло кажется он тонет в этом водовороте радужных потоков.

В его глазах — вся Вселенная, наполненная Жизнью. И эта Вселенная вдруг взрывается в его сознании вспышкой ослепительного Света, а искрящиеся волны широкими кругами расходятся в необъятности космоса, озаряя звезды и миры светом новой жизни.

Его сердце подпрыгивает и делает кувырок. Раз, другой… А она снимает щиты. Гигантская волна, наполненная счастьем, любовью, блаженством, нежностью и благодарностью. И ликующие, звенящие потоки Силы переливаются от нее к нему. Рен опускается прямо на пол, растерянно смотря на рыцарей.

— Я не понимаю… — тихо говорит Кайло.

— Да что тут непонятного-то, все понятно. — радостно отвечает Кардо.

Ашар видит, как суровое светило медицины выходит на порог медмодуля, улыбаясь и подставляя лицо солнышку, а Файрис, показавшись следом, сияет счастливой улыбкой.

Ал'лек, закрыв глаза, слушает. Он переводит взгляд на сидящего на полу Кайло:

— Иди! Она же зовет тебя! — потом смотрит на Рен. — Двое, как и обещала.

— Интересно, как они их назовут? — спрашивает Кардо, провожая взглядом Кайло.

— У тебя что, есть сомнения? — отвечает Курук.

---

Примечания:

Ох, как же тяжело поставить простую точку в последнем предложении! Почему-то именно с этими героями так не хочется расставаться! У них впереди — целая жизнь. Новое будущее в Новой Галактике. Спасибо всем, кто дочитал до конца. Спасибо всем, кто поддерживал, направлял, исправлял меня. Я счастлива, что рядом те, кто чувствуют, видят ГГ такими же, как я, мои читатели. Тем же, кто возмущен и негодует, что в моем фанфике не те персонажи и не те герои в главных ролях, отвечу словами героев самой саги:" Никто не безнадежен". Даже Вейдер, как оказалось. Между Тьмой и Светом есть третья сторона, главная. Та, что может их примирить, соединить и привести, наконец, в равновесие — Любовь. Я вас всех очень люблю.

То, что вы только что прочли — мои мысли, история, родившаяся и воплощенная здесь, а то, что прочли не ломая глаза и не спотыкаясь о всякие косяки, это вторая половина работы. Ее проделал один прекрасный человек, который просто сама предложила помощь. Спасибо БЕТЕ, от всей души!