Танцуй-танцуй заварушка (джен)

Эта история относится к фанфикам. Будучи таковым, она в неоплатном долгу перед создателями используемых ниже персонажей: Румико Такахаси, Мэтт Бозон, Эрин Белл Бозон, творческие команды Kitty Films и WayForward.

Дисклеймер: Франшиза "Пол Ранмы" на три десятилетия старше текущих событий, смена пола главгероем в ней — а) против его воли, б) обратимая, хоть по дюжине раз на дню (в реальной жизни магии нет) и служит, в первую очередь, испытанием для главгероя — типичного мачо, заставляя его прочувствовать мужской шовинизм с обратной стороны и стать через это более достойной личностью. Главный герой относится к смене своего пола отрицательно, хватается за каждый шанс избавиться от проклятия. Откуда, данная франшиза — и фики по ней, строго следующие канону — не являются пропагандой смены пола.

* * *

Глава 22,

Гастроли на Острове Сирен

* * *

Заходящее солнце заставляло лесистую гору, возвышавшуюся над краем арены словно огромный скальный клык, светиться оранжевым, превратив зелень разросшихся на ней джунглей в тёмно-оранжевый. Сама арена — настоящий овальный колизей со ступенчатыми рядами сидений, сейчас едва-ли на четверть заполненных туристами — находилась в тени, пара магитехнических прожекторов высвечивала лицедейство в её центре.

— Куда? — гнался красный клоун за синим, убрёдшим прочь от места действия. — Вот, держи карту! — он всучил собрату здоровенный лист с корявым контуром и большим красным крестиком — утрированную карту сокровищ.

— Ага! — торжествующе воскликнул синий клоун, хватая карту. Покрутил её , переворачивая то вправо, то влево — и делая это с такой увереностью, что зрителей проняло на смех, хоть видели вариацию этого номера уже разу по пятому. — Туда! — кивнув с мудрым видом, он зашагал ещё дальше от центра.

Бдышь, бдыщь — Коломбина припечатала колотушкой обоих.

Вот кто бы мог подумать, что самый эффективный способ избавиться от родового проклятия Хибики — высмеивать его? Рёга теперь терялся только, если по настоящему крепко задумывался на ходу. Если просто задумывался — он лишь... Отклонялся от курса, иногда делая крюк через самые невероятные места прежде, чем выйти к цели.

Клоуны с непередаваемо-серьёзными минами на скорбных лицах обсуждали, как им добраться до пещеры сокровищ — чистым лицедейством и жестами, без слов. Рассматривали карту, тягали карту друг у друга, указывали в разные стороны...

Коломбина стояла у них за спиной, со скучающим видом сдуваля пылинки со своей колотушки.

Красный клоун поднял палец в жесте «я знаю, как надо!», достал из-за пазухи мешочек, посыпал из него на землю щепотью — якобы, волшебный порошок.

Хлоп! — на земле между клоунами объявилась голубая мышь.

Клоуны разложили перед ней карту, кланялись ей в ноги, комично отклячивая задницы, размахивали руками, словно ветряные мельницы — и в конце замерли в молитвенной надежде.

Мышь энергично закивала, обежала вокруг карты три раза... И прогрызла крестик насквозь.

Клоуны устроили переполох, воздевали руки, демонстрировали карту с дыркой...

Бдышь, бдыщь — Коломбина припечатала колотушкой обоих.

Призывв волшебной мыши повторился ещё раз с ещё большим кривлянием.

Мышь энергично закивала.... И выгрызла крестик из карты напрочь.

Клоуны жестикулировали «ой, беда!», демонстрировали карту с крестообразной дыркой...

Коломбина осматиривала свою колотушку с выражением вселенской скорби, проверяя, как держится ручка. Ручка болталась.

После этого, уже разогретой публике объявили номер с дрессированным слоном. Коломбина лежала на спине, со скучающим видом читая газету — а слон делал стойку на одной ноге, прямо у неё на животе, ловко жонглируя хоботом пудовыми гирями, раскрашенными в весёленькие цвета.

Вот никогда не стоит недооценивать пресс каратистки!

Номер с дрессированными обезъянками — рыжей и фиолетовой — делавшими невероятные кульбиты на брусьях, временами жонглируя друг дружкой за хвост — и цирк закруглился на вечер, уступая дорогу вышедшим на сцену певицам

* * *

Жить на этом курорте оказалось столь ненапряжно, что большинство пока не задумывалось о будущем или прочей подобной фигне. Выступали с огоньком по вечерам, ловили расслабон по утрам и репетировали новые варианты реприз днём.

Остров сирен... Оказался на удивление мирный, невзирая на окружающие его зловещие легенды. Тропический рай, затерянный посреди безбрежного океана, куда можно добраться только воздушным кораблём — магическим аналогом дирижабля. Арена-град — курортный городок, облепивший домами давшую ему имя арену — прилепился к склону центральной горы. Два огромных арочных моста-променада уходили от него под прямым углом друг к другу, на безопасной высоте над кишащей монстрами поверхностью соединяя эту курортную зону с двумя другими поселениями на острове: деревней туземцев и Бронеградом.

Затонувший же город... Был везде. Играл роль подземелий под Арена-градом, куда предприимчивая бабуля организовала туры. Дыбился ржавыми останцами титанических стен по всему острову, проступал из под наносов песка, словно коренная порода.

Циркачам, впрочем, поначалу оказалось не до того: притирались, обживались, все силы бросили на обкатку и улучшение репертуара: часть реквизита пришлось бросить на материке, зато здесь нашлось всякого ненужного хлама... Который ещё нужно было придумать, как припрячь — а ещё и публика оказалась... Поизысканней привычной деревенщины, многие шутки не заходили... Ну, а у нэримокрушителей на это нашёлся свой ответ. Те же шутки, завёрнутые в снобизм — у Аканэ особо ядовито выходило — и Рёга не сразу въезжающий — а потом приноровился, и адаптировал эти запоздалые реакции как ещё одну свою фишку.

Но ни один аврал не длится вечно. Привыкли, накатали себе колею — и начали сами отдыхать, пользуясь тем, что курорт. Выступления шли только вечером, после заката. После них — не цирком ведь единым, владелица ещё пару певичек наняла, с потрясающе глубокими и проникновенными голосами...

* * *

Тепла тропическая ночь. Звёзды заполонили бездонно — чёрное небо, лишь по горизонту стелется тусклый зодиакальный свет, последние отсветы прошедшего заката. Ярко горят во тьме отсветы огней курортной зоны, откуда доносятся отзвуки пения, перебивая шорох ночного ветра в кронах пальм и далёкий рокот прибоя внизу.

Набики развалилась в шезлонге у пустого сейчас бассейна, отдыхая от трудов праведных. Для неё этот тур вышел реально, как каникулы: с продажей билетов возиться не надо, выбивать снабжение не надо — знай себе, выступай, как одна из труппы, объявляя номера, да подбивай отчёты для нанимательницы.

Так и форму можно утратить!

Проскользнули Аканэ с Сянь Пу, устроились в шезлонгах по соседству. Вот кто бы мог представить полгода назад, что эти двое способны пикироваться так цивильно?..

Спор у них шёл, что интересно, про определение «томбойка». И, как по Сянь Пу — выходило, что Шантэй под оное подпадает, а вот Аканэ — нет.

Чего?...

Средняя Тендо прекратила нежиться, слушая впол-уха, и навострила оба.

— Ключевое тут — девчонка росла без женского пригляда — раз, водясь, в основном, с мальчишками — два, — развивала свою точку зрения амазонка. — Инстинкты, конечно, своё берут, и флиртовать она научается — возьми, хотя бы, Ранму — но в фундаменте — остаётся девочкой, выросшей, как мальчик. Это как попугай какаду, выросший в компании чихуахуа — знала я такого. Летать умеет, но по привычке бегает вдоль забора и лает на соседских собак. Вот и томбойка — из того же огорода. И ты — не она. Росла без женского пригляда — уже не сто процентов, у тебя старшая сестра, роль домохозяйки взявшая. Водилась — с кем?..

— С девчонками из класса, конечно! — фыркнула младшая.

— И два, мимо, — подытожила Сянь Пу. — Ты — не девушка с повадками мальчика, ты — девушка с повадками свирепого варвара.

— Да ну? — с вызовом ощетинилась Аканэ.

— Да то, — отмахнулась амазонка. — Походка у тебя — нормальная, женственная, даже задумавшись. Топаешь, как горилла — только когда разъярённая... А теперь на этих двух посмотри! — она указала на девушку-Ранму и Шантэй, проходивших мимо, что-то оживлённо обсуждая.

— И что? — нахмурилась Аканэ. Рыжая была по прежнему в костюме девы-в-беде из номера с метателем ножей: волнистые волосы распущены, платье на манер европейской крестьянки — нарочито-потрёпанное, белая блуза устроена так, чтобы сползать с одного плеча, рукав картинно надорван. Шантэй переоделась в туземный наряд для танцев, шуршала травяной юбкой, топ — из кокосовой скорлупы, в волосах — корона из листьев и цветов.

Казалось бы — запредельная женственность... Но обе шагали размашистой, чисто мужской походкой, столь поглощённые разговором, что забыли следить за языком тела.

Для Набики, как и для Аканэ это открытие стало откровением: ладно, Ранма — но Шантэй просто идущей куда-то, так-то подумать, никто никогда не видел. Она либо прогуливалась, либо носилась, словно тыгыдымский хомяк на стероидах — всё бегом и бегом.

— Вот они — пацанки, — подытожила Сянь Пу. — И ничуть их это не беспокоит. Вопрос — кем ты хочешь быть?

— Ой, опять дружеские советы, — Аканэ подозрительно прищурилась, повернув к ней голову но даже не пошевелившись привстать с шезлонга. — Колись, в чём теперь твоя выгода.

— Всё о том же, всё о том же. Пока ты разрываешься между двумя ипостасями- идеальной японской домохозяйки и актрисы — Ранма к тебе фактически приклеен. Первое — не твоё, это роль, которую ты натягиваешь на себя из чувства долга. Как резиновую перчатку на голову. Рано или поздно она тебя удушит — и ты взорвёшься. И Ранму от себя оттолкнёшь со страшной силой — но когда?... Второе — у тебя природный талант, но! Ранма тебе даром не нужен, тебе не пара, будет только мешать твоей карьере. И вы рано или поздно разбежитесь. Но когда?.. Вот я и даю дружеские советы, чисто от широты моей китайской души. Чтобы ты, значит, не телилась, а выбрала уже наконец.

— А если я выберу третий путь? — Аканэ хмыкнула, задрав нос.

— Значит — я облажалась, хреново тебя просчитала, — отмахнулась амазонка. — Сама-то веришь?.. Идеи про этот «третий» есть?..

Младшая Тендо ответом её не удостоила... Ибо крыть ей было нечем. Фыркнула — и уставилась в звёздную бездну над головой

«А кем я хочу быть я?» задумалась Набики. Все её детские игры в злодейку — как-то исподволь сошли на нет, словно чепуха, маяться которой не было времени и сил. Даже подражая Барнуму, который был ни разу не добрый — всё равно работала в команде, как одна из, просто со своей специализацией. Значит, путь злодейства — не её?.. Но готовность разводить лохов и облапошивать простофиль никуда не делась. Это было... По велению души. Потому что не облапошенный простофиля — это неправильно. Неестественно.

Она бы никому и никогда не призналась вслух, но Риски Бутс вдохновила её. Показала, что необязательно быть упёрто-злой. Или мелочно-злой. Набики хотелось... Да, в глубине души ей хотелось быть артистично-злой.

И найти свой, уникальный путь злодейства.

А Ранма и компания... Ну, просто они свои. А гнобить своих — это для идиотично-злых. Не умнее, чем пилить сук, на котором сидишь.

Набики оглядывалась назад, и чувствовала дискомфорт. Не стыд, конечно же нет — к ней это понятие неприменимо. Но жгучее разочарование в себе прошлой. Что за дура, право слово!

* * *

Затонувший город давно утратил своё очарование: сколько можно восхищаться стальными пещерами, где всё ещё гудели древние механизмы, а сумрак подводного мира простирался за гигантскими круглыми окнами, часто подтекающими по краю. Для кого-то — может быть, но от Шантэй морские глубины всегда были в одном танце русалки. Нанырялась, наисследовалась, красиво — да и только.

Тем более, что с недавних пор в этом железном лабиринте завелись тинкербаты, намекая на скорое знакомство с известно-кем. И начали развинчивать его со страшной силой, воздействуя, словно термиты на трухлявый пень. Гонять их Шантэй пыталась — а толку то? Чёрные карлики на конфликт не шли, улепётывали от неё — и терялись в необъятных лабиринтах. А разграбление, тем временем, продолжалось в дюжине других мест.

А вот с живущей в деревне туземцев второй полуджинни Шантэй сдружилась с первых дней — так, что Аканэ иногда начинала ревновать. Дочь вождя племени и сгинувшей в борьбе со злом матери — проклятие на них на всех, что-ли? — доброй души девушка с шоколадной кожей и ярко-карими глазами, всегда с двумя большими листьями в сизых волосах, уложенных в сложную причёску рульками — Вера сама оказалась безумно рада встретить ещё одну полуджинни. Хотя, по её словам, знакома она была с ещё одной из их рода-племени: провидицей Плинк.

Попервоначалу, обмен опытом так обеих увлёк, что Шантэй пару раз чуть не сорвала выступления. Джиннская магия Веры оказалась совсем не такой, как у Шантэй. Никаких превращений, зато исцеление и освежение — в этом ей не было равных. Танец полного восстановления, хоть и тягался по всеохватной мощности — просаживал ману только в путь. А вот Вера на своё целение ману почти не тратила. Пробовали так, пробовали этак, пришли к мудрому заключению, что неродное — даётся труднее. Вера отлично умела танцевать — хоть и с местным колоритом — поэтому танцы превращения не могла не попробовать... Получилась только обезьянка, на что ушла почти вся мана — а через пять минут исследовавшая новые возможности Вера сверзилась с пальмы в родном обличьи: оказалось, на поддержание трансформацми мана тоже расходовалась.

Но когда незнакомая магия давно стала знакомой, все мыслимые идеи уже испробованы, все темы исчерпаны и все косточки друзьям и родным перемыты, узагоралась до того, что перецвела из тёмно-оливковой в настоящую шоколадку — от местных не отличишь. Чем ещё можно заняться?..

Конечно же, танцами!

Местные племена имели культуру. совершенно не похожую на культуру Страны Блёсток — которую Шантэй с воодушевлением перенимала, носясь повсюду в травяной юбке и топе из кокосовой скорлупы. А также собственными уникальными танцами, которые конечно-же надо было все разучить! С таким рвением, что танцевать их начала лучше большинства местных!

А потом танцевальное состязание — главным призом в котором оказался кальмар-сердечко, тут же отпущенный ею на волю — просто танцы вечером при свете костра... Местные парни были в восторге, местные красавицы принимали вызов с задором — что выливалось в такие хороводы... Ух. И не подумаешь, что в человеке столько энергии!

Вера же просто радовалась, что не одна такая на свете. И тоже танцевала. А танцевала она талантливо.

* * *

Вот в туземной деревне, пальмовые крыши которой прятались от солнца под вросшей в скалы стеной ржавого железа, Шантэй и проводила то памятное утро в ожидании дневной тренировки. Практикуя хулу просто от избытка энергии, громко шурша травяной юбкой.

Ротти нагрянула, как гром среди ясного неба — не прибежав даже, а вывалившись вослед своей голове из потустороннего измерения, обдав могильным холодом.

Торопилась предупредить: Аканэ похитили!

Ранма уже искал — и если найдёт... Ох, если найдёт!.. Если найдёт... Но Гнилушка бросилась предупреждать всех. Потому что похитили, похоже, сирены: кто-то заметил высунувшуюся из моря женщину, которая ниже пояса была стаей жутко-мордых червей. Место засады оказалось выбрано идеально — уединённая бухточка между скал, где младшая Тендо тренировалась на монстрах-моллюсках — и никто вообще ничего бы не заподозрил, если бы не громкий, раздражающий смех высокомерной сирены.

Беда!

Шантэй ломанулась бежать к единственному ходу в глубины острова, который знала — туристическому спуску в затонувший город. Неслась без оглядки, веря, что Гнилушка оповестит остальных без неё. За подругу было страшно: хоть «ужас из глубин» и утратил мистический налёт, превратившись из неизвестности в толпы банальных русалок, только сизых, и сизых же женщин-раков с клешнями вместо рук... Но в глубинах, как всегда было понятно, а теперь стало кристально ясно, был и кое-кто похуже. Настоящие сирены — не эти приспешницы, а полноценные боссы. Да и... Количество. Неприятно было признавать, но эти сирено-русалки и сирено-клешне-женщины были весьма крепкими. Полуджинни уже не раз приходилось спасаться бегством от толп ей не по силам, когда пыталась зачистить затонувший город от развинчивающих его тинкербатов. Собственно, сиренье воинство охотилось не за ней — они пытались помешать Рискиным прихвостням разорять их логовище. Гиблое дело: судя по всему, выходило, что они у Риски — что-то вроде призываемых созданий, или вообще разновидность шикигами — а значит, не кончатся никогда. Но сизые воительницы, не склонные к переговорам, лишь становились день ото дня все многочисленней.

Страшно было представить Аканэ, оказавшуюся в самом рассаднике, да ещё и в компании босса какого-нибудь. Нет, она верила, что подруга — сильная, но... Это так себя чувствовал дядя, когда она отправлялась в самое пекло, да?.. Прости, дядя Мимик...

Девушки-гида на месте не было. Волшебной платформы для спуска в широченный колодец ведущей в подземный город трубы — тоже. Жерло трубы было окружено передвижными заборчиками, обтянутыми жёлтой лентой с чёрной рунической вязью на неизвестном ей языке древних «police line do not cross». Искренне надеясь, что не нарушает тем самым охранные чары, полуджинни подлезла под ленту и спрыгнула вниз.

Чудом не переломав ноги при приземлении — она с любой высоты была способна спрыгивать, но не на кучу металлолома же! — по быстрому обшарила знакомые ближние корридоры. Всё, что только можно, было свинчено, стены — испещрены пустыми проёмами из которых торчали концы кабелей и трубок. Неслабо тинкербаты в этой секции порезвились, у затонувшего города против них шансов было, как у деревянного дома против особо упёртых термитов. Даже стены в некоторых местах разобрали!

Обнаружив новый проход там, где дальше был тупик — поспешила проверить.

Когда-то это, наверно, была комната-загадка с водой и вентилем, но заразные тинкербаты вентиль свинтили, вода хлестала бесконтрольно, и всё оказалось затоплено так, что не разобрать. Шантэй занырнула русалкой... И обнаружила на дне гигантский завал. Похоже, дважды заразные Рискины прихвостни сваливали сюда всё ненужное, чтобы не таскать далеко. Ненужное включало в себя двутавровые балки, куски стен с двухэтажный дом, куски конструкций из двутавровых балок... Тут и кракен бы не разгрёб!

Всплыла, потыкалась в другие проходы. Но нигде больше не нашлось нового хода дальше, всё или завалено, или затоплено, а на глубине — тоже завалено. И никого кроме мелких монстров, даже тинкербаты не попадались. В затонувшем городе царила мертвенная тишина, лишь подчёркиваемая вездесущим журчанием просачивающейся воды. Не гудели, не светились больше неведомые механизмы — остались от них лишь раскуроченные дырки в стенах да свисающие оборванные провода. Тьму рассеивал лишь зеленоватый свет, проникающий сквозь редкие иллюминаторы. В кромешном мраке, едва разгоняемом огоньком на кончике её пальца, таились засадные монстры и неожиданные провалы, ощерившиеся острыми железяками.

Шантэй не сдавалась, пробилась до того места, где раньше уже утыкалась в занесённый песком проход. Ничего не изменилось, только моллюсков в шипастых раковинах стало больше. Ну почему ей никогда не попадался танец превращения во что-нибудь копающее, чтобы сквозь этот песок пробуриться?..

На обратном пути горизонтальная труба-корридор с прозрачными стенами оказалась наполовину затопленной. Это тут с такой скоростью прибывало? Поленилась превращаться в русалку, пошла вброд по пояс в воде — холоднючей до ломоты — и, конечно же, поплатилась, когда её деранули за ногу. Еле отпиналась от невидимого под водой противника — это оказался просто моллюск. Выбралась в сухую комнату, оценить последствия. Темнотища, не разглядеть, но икра просто горела от солёной воды, а на пятку стекала тёплая кровь. Она и вспомнить не могла, когда её так доставали. И кто?.. Улитка какая-то!

Танец полного освежения проблему решил — а заодно ману просадил ниже плинтуса — но становилось понятно, что в этой части затонувшего города делать нечего. Тинкербаты всё выпотрошили и ушли. Сирены тоже ушли, делать им тут было нечего. Как они попадали-то сюда? Варпом бесплатформенным, как её былые варп-танцы?.. Другого объяснения не виделось.

Остро сожалея, что вообще сунулась через знакомый вход — пока она тут тыркалась, Аканэ съесть могли! — Шантэй вернулась к широченному центральному колодцу, станцевала гарпию — и начала долгий, утомительный подъём на поверхность. Надо было сразу догадаться, что сирены где-то в неизведанной части, и идти искать другой вход. А хотя бы и русалкой, со дна морского!

Выбежала под жаркое солнце на променад, где была встречена Верой, обругавшей её за поспешное бегство в одиночку поперёд собственной головы.

— Есть такое, — призналась Шантэй. — Безрассудно вперёд — это за мной водится. Но ведь лучшая подруга в беде!

— Надо подумать, хоть минуту, прежде, чем бросаться на помощь! — всплеснула руками Вера. — Вместе что-нибудь обязательно придумаем!

— А что тут думать? Тут бегать надо. Всё бесполезно, пока не найдём другие входы в уцелевшую часть затонувшего города! Тот, что для туристов был — бесполезный, ведёт в разорённую часть, где все ходы дальше завалены.

— Возможно, под нашей деревней подводные есть, — неуверенно предположила Вера. — Учитывая, сколько страшилок ходит про «не ходи к воде ночью» — хотя, казалось бы, деревня стоит на настоящей лагуне с железными берегами, с морем не сообщающейся. Хотя, с другой стороны, это может быть из-за русалок. Обыкновенных,я имею в виду, не сирен-русалок... Ты в Бронеграде не спрашивала?

— А вон те колпаки, что внизу торчат, — Шантэй указала на один из цилиндрических колпаков, метров десяти в поперечнике, что торчали из песка пляжа внизу под мостом променада. — Это не входы, что всё это время на самом виду были?.. Очень похоже, что это крышки огромные.

— Входы-то входы, — ответила Вера. — Но запечатаны они с незапамятных времён. У отца, подозреваю, есть ключ... Но так он нам его и отдал. Особенно если почует, что я собралась с тобой.

— Погоди, — прервала её Шантэй, перегибаясь через парапет, чтобы разглядеть получше. — Там что-то...

В броневом колпаке зиял тёмный провал дыры. Не очень большой, но пролезть хватило бы.

Девушки ссыпались вниз на уровень земли по платформам бывшей служебной лестницы и строительным лесам, их продолжающим. Шантэй походя отмахалась от живности, водившейся здесь, под сенью циклопических арок променада. Один качок с рыбой вместо головы и пара злобно скалящихся деревьев со стволами, пузатыми, словно корнеплоды, сеявших взрывающиеся плоды — все были отлупцованы до мирного состояния. Первый схлопнулся, истаяв до скелета из рыбьих костей, вторые скукожились и притворились, что завяли. И вообще они мирные кустики, тут так просто растут. Шантэй притворилась, что поверила — ибо хватит уже с них.

— Рёга пробаксаил, не иначе, — со знающим видом покивала головой фиолетовласка, осматривая метровую дыру в метровой толщины металле — который был расколот, словно треснувшее стекло: трещины змеились во все стороны от пролома. — Повезло, без него бы тут ста пудов динамита могло не хватить.

Две полуджинни храбро спрыгнули в бездонный колодец шахтного ствола. Ну, как бесстрашно — Вера болталась снизу, что есть мочи вцепилась в чешуйчатые лодыжки гарпии, и повизгивая от страха, а гарпия что есть мочи молотила крыльями, исполняя роль парашюта.

От ствола во все стороны расходились штольни, вырубленные в коренной породе — не скале, но коралле. Неведомо, сколько тысячелетий росли эти рифы, чтобы стать основной породой, похороненные под новыми и новыми слоями — но сирены (кто же ещё) пробурили в них разветвлённый лабиринт тоннелей, чей свод поддерживала металлическая крепь. Неведомо, что они тут добывали — но штольни Коралловой Шахты ветвились, временами упираясь в завалы песка или в металлическую стену затонувшего города. Город, если честно... Городом совсем не выглядел. Был больше похож на циклопическую технарскую машину, которую какая-то невероятная сила затащила под землю, заставив затонуть не в море даже — в морском дне.

И город этот не был древними руинами — он был обитаем. По крайней мере, нижние его горизонты. Не просто логово босса, обжившего удобное подземелье, задолго до него построенное — тут само подземелье было родным домом для полчищ сирен.

А штольни всё ветвились, извивались, запутывая тупиками, заставляя по сто раз возвращаться к той же развилке, или задерживая технарскими залами, где бегали клешнеженщины, или с наинеудобнейших углов стреляли лучницы, или с потолка капал расплавленный металл — а иногда всё вместе. Приходилось рисковать, пробегая в полумраке проходами, где пол представлял собой нажимные платформы для сброса породы: задержишься на такой на секунду дольше — и провалишься в тартарары, когда створки люка под ногами распахнутся в пропасть. А с потолка периодически бьют давилки для породы — и надо ещё попасть в ритм.

А потом снова — штольни, переходы, вертикальные колодцы...

— Такого я раньше не встречала! — нервно прокомментировала фиолетовласая полуджинни при виде несущегося на них крабо-рыцаря.

Гибрид человека и краба был похож на рыцаря в доспехах. До комичности длинные и тонкие ноги венчал непропорционально широкий торс, вкупе с плечевыми пластинами — практически шарообразный, откуда ощерившаяся крабьими жвалами голова торчала вперёд, ниже округлого горба хитиновой холки. И был этот шарик на ножках за полторы сажени ростом, и бежал быстро, как конь.

Шантэй попыталась было остановить, чтобы Вере не пришлось уворачиваться — но была сметена походя, еле блокировав удар хитиновой руки, напоминавшей латную перчатку. Вера увернулась с лёгкостью, показав, что она — не какая-то там дева в беде. Однако, бить его пришлось Шантэй, и пришлось ей для этого попотеть. Краборыцарь оказался оченно крепкий, ни разу под её ударами не дрогнул. А ману она берегла на случай босса.

Наконец, монстр лопнул, оказавшись клоном-шикигами. Если ещё один такой попадётся...

Попалось два. С поддержкой пол-дюжины клешнеженщин, не меньше. Гнались за четвёркой тинкербатов, улепётывавших под весом какой-то техно-штуковины. Что за напасть — и тут эти!

Пришлось улепётывать вместе с тинкербатами, позабыв про разногласия.

Попрятались, свернув за угол и нырнув в боковые ответвления. Тинкербаты — налево, полуджинни — направо. Преследователи протопотали мимо. Полуджинни дерзко начали красться в обратном направлении, покинув укрытие и ступая на цыпочках... От чего не было никакого толку, потому что травяная юбка Шантэй громко шуршала при каждом движении. Монстры, заразы, услышали.

После отчаянной, суматошной битвы, когда Вера металась, словно вспугнутый заяц, а Шантэй прыгала кульбитами, хлестала направо и налево и огребая клешнями от целой толпы монстров... Стоять остались только две тяжело дышащих полуджинни, на одной из которых живого места не было.

—Может, бросишь эту штуку? — предложила Вера, исцеляя кровавую отбивную обратно в Шантэй. — У тебя же под ней всё равно трусы от бикини.

— С чисто практической стороны, — возразила Шантэй, разминая плечо и морщась от фантомной боли — оно, вроде бы, рационально. Но есть у меня подозрение, что ни одно попущение женской скромности безнаказанным не остаётся. Стоит тебе хоть вот настолечку уступить, — она показала разведёнными пальцами, — как с тобой непременно приключается что-нибудь вусмерть неловкое.

— Но ты же ведь не раз дралась просто в бикини? — опешила Вера. — Как это от того отличается?

— Намерением! Смотри, если бы я с пляжа сорвалась, в чём была — ничего бы не было, потому как форс-мажор. Но если я сейчас эту юбку сниму — какая-нибудь вражина непременно зацепит заваязочку трусов, совершив попадание с шансом, казалось бы, один на тьму тем. И биться станет ужасно стыдно. А потом, не успею я найти, чем прикрыться — навалятся свои, всей толпой, с каким-нибудь жутко важным вопросом, и придётся вести военный совет, отчаянно прикрывая срам руками. — Её передёрнуло. — Нет. Просто нет.

Заслышав приближающийся топот, столь слитный, что было ясно: их просто стопчут, без шансов — поспешили укрыться в каком-то отнорке за ящиками.

Мимо их укрытия пронеслось целое стадо крабо-рыцарей, брутально — молчаливых, и огромная толпа клешне-женщин, вопивших «клоуны-убийцы идут!», «их не остановить!», «остановим их любой ценой!» и всё такое.

— Клоуны... убийцы? — озадаченно повторила Вера, выглядывая из-за угла им вслед, когда воинство пронеслось мимо.

* * *

Сиреньему воинству приходилось туго. Металлический пол тускло освещённого прохода был завален стонущими, подёргивающимися телами и трепещущими рыбками от лопнувших шикигами.

Свежий отряд прибежал, гибриды человека и морской фауны заозирались вокруг.

— Вот они! — заорала одна клешнеженщина, указывая во тьму огромной прозрачной трубы-корридора, за стенами которой светились, медленно смещаясь, созвездия глубоководных рыб и прочей флуоресцирующей живности.

Клоуны обернулись. Вопреки дурашливым нарядам и кудлатым парикам, от их фигур веяло жутью. Глаз было не разобрать на затенённых лицах, только красные шарики их носов зловеще поблескивали во мраке.

«Тигриное превосходство!» рыкнул красный клоун.

«Львиного рыка разряд!» эхом рыкнул синий.

Дуплет сияющих ки-разрядов, солнечно-жёлтого и болотно-зелёного, вымел сиренье воинство из трубы, словно гигантским поршнем, приложив о переборку напротив. Полопались в брызгах воды и трепыханьи рыбок клоны-шикигами. Прибыло стонущих тел в куче на полу.

* * *

Шантэй с Верой, тем временем, покинули шахты, найдя проход обратно в залы затонувшего города. Было сыро, босые ноги скользили по осклизлому от тины металлу, в тусклом свете потолочных ламп вдоль стен густо росли мох и огромные листья.

Аканэ они, впрочем, пока не нашли — но зато нашли монументальный дверной проём в форме змеиной пасти.

— Похоже, босс, — заключила Шантэй. — Проверим?

— Надеюсь на тебя, — честно предупредила Вера.

Сторожко, две полуджинни вошли в зал. Громкое шуршание травяной юбки сводило на нет все потуги в скрытность. Полумрак разгоняли редкие технарские светильники. Тускло блестел металл стен, покрытых вековыми наслоениями окислов. Тускло светились оранжевым какие-то механизмы сквозь вентиляционные решётки в стенах. Валялись вдоль стен кучи истлевших костей и праха. Громоздились в дальнем конце штабеля больших цилинндрических клеток с вертикальными прутьями — как раз с кабину подъёмника, как в некоторых полземельях, но Шантэй почему-то очень не хотелось оказаться в такой. Истлевшие кости в некоторых клетках эту её уверенность только укрепляли.

— Босс! — предупредила Вера, нервно хватаясь за кончики своих листьев-ушей.

Откуда-то сверху спускалась... спускалось... В общем, это был призрак гибрида креветки и старухи в балахоне. Сморщенное, искажённое алчностью, лицо, узловатые руки, раковый хвост сзади и куча торчащих из спины тонких хитиновых конечностей с мелкими клешнями. И всё — полупрозрачно-колышащееся.

— Призрак? — Шантэй попятилась. — Значит, боссы сирен — призраки?..

— Полуджинни! — с алчным азартом рассмеялась призрачная старуха-креветка, возбуждённо описывая круги в воздухе. — Даже две полуджинни! Одна — чтобы наконец-то вернуть настоящее тело, вторая — чтобы вернуть молодость!

Шантэй совершенно не хотелось узнавать, что от них с Верой останется после такой процедуры, поэтому засадила от души молнией.

Тварь от молнии даже не почесалась.

— Твоё тело подойдёт! — и с глумливым хохотом устремилась к Шантэй.

Фиолетовласка попятилась, устрашённая. Магия неэффективна?.. Или вражина настолько крепкая?..

— Освежением её! — отчаянно крикнула Вера, вскидывая руки, готовясь выпустить свою силу.

Шантэй, наверно, никогда не танцевала с такой отчаянной поспешностью.

Но — успели. В последнюю долю секунды успели, слитно ударили исцеляющей силой, когда костлявые призрачные пальцы уже смыкались на горле Шантэй.

В какой-то иной реальности, главсирена, наверно, могла бы стать устрашающей мощи боссом. Но сейчас, не имея тела, пребывая в форме призрака, кои славятся критической уязвимостью к светлой магии... Тварь лишь придушенно квакнула — и развеялась без следа.

Волна концентрированного исцеления прокатилась по залу, отражаясь от стен, обдавая свежестью. Зелёные побеги проклюнулись из щелей между панелями стен, зазмеились, разрастаясь. Прах по углам — собрался в целёхоньких зомби.

— Уффф! — со счастливым облегчением выдохнула Шантэй. — Чуть не ухайдакали нас тут с с концами, а?

— Ууу, эээ, пошли отсюда! — потянула её за руку Вера.

— Почему... Гых! — Шантэй отшатнулась, резко прикрыв глаза рукой, когда до неё дошло, что в помещении полно голых мужиков. — Ну хоть остатки-то невинности мне оставьте, а? Словно весь мир сговорился, чесслово! — Она отступила к выходу так поспешно, что почти волочила за собой Веру.

Многочисленные зомби совсем не мужественно айкнули, прикрываясь, когда до них дошло, что воскресли, в чём мать родила.

* * *

Аканэ, тем временем, спасла себя сама, пересилив высасывающую жизненные силы клетку на чистом упрямстве, отогнув прутья, отпинав подвернувшуюся сирену-босса... И едва не утопнув после этого в водном пятачке размером с ванную, куда навернулась, думая, что там по щиколотку.

Из этой дьявольской ловушки она и была выловлена подоспевшим Ранмой.

Двое голубков направились в обратный путь к поверхности, собачась по привычке и совершенно не обращая внимания на Коралловую сирену, чей шарообразный батискаф-скафандр беспомощно дрыгал ногами в воздухе, застрявший в яме с металлоломом, замотанный кабелями.

* * *

В тёмных глубинах исполинского механизма, во мраке, едва разгоняемом умирающими светильниками, в сени гигантских поршней, замерших навсегда — ибо тинкербаты как раз докурочивают коленвал, выколупывая подшипники размером с трёхэтажный дом — друг напротив друга стоят двое.

Призрачная собака, светящаяся мягким голубым светом, с вислыми ушами и забавным хохолком на макушке — и королева пиратов, в спецовке вместо типичного для неё наряда, но при сапогах, шляпе и скимитаре за поясом.

— Значит, ты заманила тех героев специально, чтобы побили для тебя мешавших тебе сирен? — Собака фыркает. — Как типично для вашего злодейского племени.

— Это — не «типично», — слегка оскорбляется Риски. — Это — «изящно». Я проделываю подобное с мастерством и артистизмом, происходящими из долгой практики! Не путай меня с этими начинающими «му-ха-ха» идиотами.

— Но, — собака принюхивается. — От тебя пахнет и тьмой, и светлой магией джиннов...

— У меня с ними... Сложные отношения, — с неожиданной честностью признаётся Риски. — Я использую их, а они используют меня, а я ограбила их, но может статься, что это был их хитрый план, а я в нём — всего лишь пешка. Но это отлично укладывается уже в мой хитрый план... Чем дольше живёшь и могущественней становишься — тем интереснее.

— Но ты не пытаешься воспользоваться силой этого места, — констатирует собака, оглядываясь на тинкербатов, наносящих финальный непоправимый урон циклопическим механизмам. — Мало кто из злодеев смог бы устоять перед искушением.

— «Силой!» — Риски презрительно фыркает. — Гибрид ежа и ужа, гениальной технологии сбора энергии, с чудовищно неэффективным её транжирством!.. Да мне этот лом годится лишь на детали — из которых я собираюсь построить нечто, куда большее!

— Эх... — Собака огорчённо скулит. — Значит ты — новая великая угроза для героев нового времени... Но всё равно спасибо, что сломала хребет могуществу сирен. Без вот этого всего они станут просто сильными монстрами, каких и без них не счесть.

— Да всегда пожалуйста, — ухмыляется Риски. — Тупо сидеть и похищать людей, высасывая из них жизнь просто, чтобы прокормиться... Фе. Это даже не злодейство, это пошлость и пищевая цепочка. Я даже рада, что сирены перешли мне дорогу!..

— Что теперь станет с деревней? — Собака склоняет голову набок. — Что ты планируешь делать с ними?

— Не волнуйся за целительницу наверху, — снисходительно успокаивает её Риски. — Моя цель — не она. Этот весь остров — прикрытие, идеальная ширма для моего текущего злодейского плана. Я кровно заинтересована, чтобы с ним ничего не случилось. Мои планы куда грандиозней и простираются гораздо дальше отсюда — и центральной фигурой в них станет та, вторая. Козявка с фиолетовыми волосами!

— Значит... Моя вахта и правда закончена. — Собака грустно вздыхает. — Удачи тебе, Вера! Да хранит тебя Создатель!

И рассеивается невесомым туманом

* * *

После заварушки с сиренами, привычная цирковая суета казалась обыденной.

Набики встряхнулась, перестала ленствовать на шезлонге — ибо тоже приедается — и начала донимать «Шантэй-сенсей» на предмет уроков танцев.

Аканэ совершенствовала лицедейское мастерство стремительно — и начинала уже задумываться о дальнейшей карьере — но определиться не желала. Ранме привычно прилетало от её внутренних конфликтов, он привычно реагировал «пустяки, дело житейское». Ну, приложили кадкой с пальмой. Ну, двухтонной. Какая морока — теперь землю убирать и пострадавшее растение пересаживать.

Тинкербаты продолжали кишеть в подземельях, подтачивая затонувший город — то одна то другая часть острова слегка проседала. Риски упорно не показывалась. Старушка — владелица отмахивалась от проблемы безалаберно: пригодную для туров часть уже загубили — так теперь-то чего жалеть?

Пытались гонять технарских вредителей всем миром — те пооткрывали кингстоны, все подземелья позатопив. Теперь в вертикальных шахтах входов плескалась морская вода — что ни разу не здорово сказалось на всяких огородах. Кокосовым пальмам-то пофиг, они и на солёной растут.

Шантэй пыталась русалкой. Выяснилось — русалка не катит против сонма тинкербатов в водолазных шлемах и с гарпунными ружьями. А ведь ещё недобитки сиреньего воинства, и сами сирены, числом не меньше пяти... В воде оказавшиеся, что характерно, подавляюще сильными. Еле хвост унесла!

Ранма загорелся помочь, стала учить танец русалки с упорством, достойным лучшего применения. И ведь освоила же!

В две русалки они навели шороха! И н-на, и тебе, и хвостом по сусалам!

Расчистили подводный теперь лабиринт на неделю, наверное.

..А потом триумф сменился худшим кошмаром Ранмы, которая не смогла превратиться назад! Рыжая стрессовала, рыжая хандрила, рыжая сидела на парапете, нахохлившись, уставившись в морскую даль пустым взглядом. Безучастная к неуклюжим попыткам Аканэ её растормошить.

По счастью, Шантэй накрепко запомнила свои давние эксперименты с Верой:

— Я уверена, всё вернётся! — заявила она. — Мы совсем позабыли, что неродная джиннская магия расхдует ману. Твоя женская форма — может, и магическое существо, но собственного источника маны у тебя нет. За чей счёт, спрашивается, банкет?.. Вот из проклятия она, должно быть, высосалась. Не унывай! Я уверена — оно самоподзаржающееся, иначе не было бы неснимаемым!

И, на следующий день, оказалась права. Выступление второй раз отменять не пришлось — но номер с метателем ножей сошёл со сцены надолго.

Ранма всерьёз задумался — а стоило оно того? Со всеми этими танцами и превращениями его решимость избавиться от проклятья как-то зачахла. Как-то привык уже.

Печальный опыт напомнил, что проклятия, вообще-то не зря так называют. Что можно доиграться — и потерять... Неотъемлемую часть себя. Кем для него на самом деле была рыжеволосая девица?.. Альтер-эго? Карнавальной маской, в которой можно временно не быть собой?..

Шантэй в конце концов уговорила его на эксперименты. Риск-риском, но свои пределы надо знать. Она, вот, тоже может выложиться до магического истощения, если будет неосторожна — что же, от заклинаний в бою отказаться?

Ранма согласился, бурча, что вот после — он эту опасную технику точно запретной объявит.

Оказалось — в форме обезьянки лимита почти не было. Довели до трёх часов — больше времени уделить не смогли — и получили четыре минуты запирания. А вот русалка — жрала ману, как не в себя. Пятнадцать минут — полёт нормальный. Еще пятнадцать минут... Так скажем, рыжий клоун был в тот день более рыжий, чем обычно. Никто, впрочем, не догадался — благодаря быстрому уроку кросс-дрессинга от Укё. Да и что, мало ли случалось у них бредовых переодеваний — как в тот раз, когда Ранма, Рёга и Шинноске косплеили актрис порнофильма, а Аканэ изображала мальчика?.. Только чтобы выяснить, в самый непоходящий момент, что сволочной Орочи определяет пол по запаху.

— Четверть часа, потом терпеть неудобства по четыре часа за каждую следующую четверть, — подытожила Шантэй. — Для мощной техники — вполне приемлемый лимит. Вот моё заклинание неуязвимости — то ману просаживает вообще в момент.

— Я этот гадский лимит вообще не чувствую, — проворчал Ранма для виду — в целом, довольный. Боевые искусства — они такие, можно покалечиться. — Ладно, будет опасная запретная техника. Надо тренировку придумать, учиться за временем следить. А то есть у меня чуйка: два часа русалкой — и я таки избавлюсь от проклятия. Только совсем не тем способом, какой бы мне понравился.

— Или вообще русалкой застрянешь, — добавила падкая на ужастики Аканэ.

* * *

Огромный круглый зал погружён во тьму. Незавершённые стены и потолок щетинятся частоколом ажурных балок, повсюду свисают провода и кабели, извиваются колена временных трубопроводов. Со всех сторон доносится приглушённый рокот и лязг стройки. Протянувшиеся от пола до потолка пустые рамки будущих обзорных экранов выстроились полукругом, ещё один полукруг рамок поменьше — под потолком, там, где он опускается выступом над центральным возвышением. Вместо запланированного трона на возвышении стоит потрёпанное кожаное кресло.

В кресле восседает Риски Бутс, внимательно склонившаяся над хрустальным шаром на выдвижном кронштейне. Рядом в воздухе колышется какой-то тёмный призрак. Прибитые к подлокотникам столики завалены исписанными и исчирканными бумагами. По сторонам толкутся рвущиеся услужить тинкербаты с гусиными перьями и прочими архаичными письменными принадлежностями.

— Далее, — диктует Риски, вглядываясь в хрустальный шар. — «Чёрная Лагуна» Рей Хиро. Ммм... Скучновато. Высокоразвитая механика без следа истинной техномантии, ци-усиление — твёрдый ноль...

Тинкербаты поспешно записывают.

Тёмный призрак издаёт приглушённое гудение, обращаясь к ней.

— Важней всего, — отвечает ему Риски, — всё их «пиратство» — возня в заштатном болоте, до которого не дошли руки у властвующих над миром халифатов и империй. Опять получаюсь я, такая из себя уникальная, одна против организованного мира, где места герою-одиночке совершенно нет. Вычёркиваем к морскому дьяволу!

Делает несколько пассов над шаром:

— «Пираты двадцатого века» Станислафа Говоруккина. Те же яйца, только в профиль. Как оно вообще выплыло? — Она делает несколько ещё более энергичных пассов. — Дальше... «Робур-завоеватель» Жюля Верна... Ну, это даже не смешно. Мир без намёка на техномантию или культивацию ци, где самоучка с одним жалким воздушным корабликом навёл шороха?.. — Она раздражённо стучит по хрустальному шару костяшкой указательного пальца. — Ты бы мне ещё детский сад ограбить предложил, ар-р-ртефакт. Кончай выкобениваться! — Делает пассы, вглядывается, двигает рукой, словно пролистывает что-то. — «Красная борода» Жан-Мишеля Шарли, «Остров сокровищ» Роберта Луи Стивенсона, «Пираты Карибского моря» Грегора Вербинского... Нет. Просто нет. Это всё — отражения пиратской эры одного и того же мира, фактически — болото на стыке интересов сильномогучих империй. Техномантии — ноль, владения ци — ноль... Лягушатник. Может, так?.. — Риски делает энергичные пассы сверху вниз. — «Сага Винланда» Макото... Фу, гниль придонная!

Тёмный призрак гудит что-то, колыхаясь.

— Хорошая идея, — соглашается Риски. — Так... Сдвигаемся по фазе. «Космический пират Капитан Харокк» Рейдзи Мацумото. Ммм... Космос?.. А, вот оно что!.. Вычёркиваем, это не пираты, а борцы с угнетением в пиратской шкуре. Тьфу. Так, дальше... «Метроид»... Вычёркиваем эту био-мерзость!.. «Вольная звезда» Такехико Ито... Ммм, теплее, но эту — вычёркиваем. Запредельный для меня уровень механики, странная техномантия и странные силы, диктующие судьбы мира. Далее... «Ласт Экзиль» Кочи Чигиры...

Тёмный призрак гудит что-то, колыхаясь.

— Вы-чёр-ки-ва-ем. Проклятие. А выглядело таким привлекательным поначалу!.. — Риски дуется, мимодумно листая в хрустальном шаре. — Хмм, «Небесный замок Лапюта» Хаяо Миязаки?.. Неплохо, неплохо! Но мне потом в этом мире жить. Ииии... Сильных противников — нет, ничего супер интересного — нет. Выч... Хотя, нет. Записываем, как запасной вариант. Хммм... Как бы нащупать диапазон таких сказок, где пирату было бы развернуться во всю ширь, во всю удаль... — Долго, кропотливо делает пассы туда-сюда. — Ага!.. «Чудеса на виражах» Джима Мейгона и Марка Заслова. Вот это... Да, почти идеально. И место для героя есть, и конкуренты для меня... Дона Карнажа гонять...

Тёмный призрак гудит, комментируя.

— Эра бурного развития авиации, говоришь?.. — тянет Риски. — Да... Не даст расслабиться, потребует гнаться и изобретать. Вот этот мир — мне люб! Если б только не состоял из одних антропоморфных животных... Да и с ци-усилением — почти никак... Записываем: лучший пока что найденный вариант. Ищем дальше.

Тёмный призрак гудит, что-то советуя.

— Хм?.. Космооперы? — Риски водит руками туда-сюда. — Ага. «Звёздные войны» Джорджа Лукаса. Хмм... Оооо... Вот это масштаб!.. И ци-мастера, способные раздавить телекинезом гору. И тёмная империя, сильномогучая, но неповоротливая... И для героя место есть! Всё, беру!

Тёмный призрак что-то гудит, предостерегая.

— Что?! — неверяще восклицает Риски. — Мидихлорианы мутировали, обретя коллективный разум?..

Тёмный призрак долго гудит, объясняя.

— Нет, богов мне не надо, — рычит Риски — Особенно таких загадочно-синтетических. Воля Силы, как же. Может, и тинкербатов у меня уведёт?.. А мир был таким обещающим! Но нет, как же без тухлого яйца в праздничном салате!.. — Сделав вдох-выдох, командует: — Вычёркиваем!

Сидит какое-то время, зло постукивая по подлокотникам, отчего тинкербаты нервно трясутся. Потом продолжает делать пассы над шаром:

— «Вселенная Чести»... «Лорд с планеты Земля»... «Сага о Форкосиганах»... Не то, не то, не то!.. — Стучит костяшкой пальца по шару. — Покажи мне хороший, пиратский мир — а не то придумаю, как из тебя сделать ёршик для унитаза!

Артефакт мерцает, устрашённый. Тинкербаты ёжатся — видимо, представив, как оный ёршик делают из них.

Риски вглядывается в глубины, видимые только работающему с артефактом — и лицо её расплывается в довольной ухмылке:

— Вооот. С этого и надо было начинать. Техномантия — вполне знакомая, Стихийные титаны ци даже меня нынешнюю прихлопнут, как таракана, если сунусь не туда. Механика — не сложнее той, что здесь. Соперники... Кучами, табунами, ордами. Место для героя... Хм, не идеально — но сработает. Беру!!!

Тёмный призрак гудит, предупреждая.

— Забуду все мета-знания в момент порождения связи-кроссовера?.. Хм, интересный побочный эффект. А записать?..

Тёмный призрак гудит отрицательно.

— Хм, тоже нет?.. Ну и ладно, так даже лучше. Интереснее! Запишите: я выбрала из бесчисленного множества вариантов, — её лицо на мгновение пикселизуется, а голос искажается до полной неразборчивости, — сказку «ᛓჵლ᛭შჵꙗ ᚴւշ» сказочника えճირო ᛉდჲ, так как сочла её наилучшей!.. — Потом поворачивается к призраку и произносит чопорно: — Благодарю за экспертную помощь, Кальмар-барон. Мои парни с оплатой прибудут завтра, как только дотащат. Да, эта твоя чернильная голограмма — весьма полезная техника. Хотя над чёткостью ещё работать и работать.

Тёмный призрак гудит, соглашаясь. Потом опадает на пол кляксой тёмной жидкости.

* * *

08 марта 2024