Гарри Поттер и Лабиринт минотавра (джен)

— Есть идея, — с порога выпалила Сьюзен, входя в конференц-зал. Глаза ее горели, как два огромных сапфира. — Как выманить Меллера.

На нее сразу устремились взгляды всех собравшихся.

— В министерстве до сих пор все уверены, что Гарри безнадежен, так? — проговорила она, садясь рядом с Полумной. — Мы можем пустить слух о том, что сразу трое или четверо его друзей в знак протеста против несправедливости, проявленной к нему, собираются подавать в отставку. В отделе мракоборцев снова возникнет острая нехватка кадров. Поэтому требования к кандидатам будут немного смягчены, юниоры последнего потока будут заканчивать обучение досрочно. А в декабре будет объявлен внеочередной набор, на который будут приглашены, в том числе, и те, кто ранее был отсеян по каким-то причинам.

— И приглашение будет послано только одному человеку, — подскочила Гермиона. — Грегу Меллеру.

— Именно! — подхватила Сьюзен. — Ну, или двум-трем проверенным людям, которых мы подготовим отдельно. Например, тебе, Драко. И если мы сделаем все правильно, Меллер клюнет. Он так долго рвался работать в аврорате, что не устоит перед таким предложением. Надо грамотно распространить эту информацию. Так, чтобы это дошло до «Ежедневного пророка». Если Меллер следит за происходящим, то явно внимательно читает каждый выпуск. Подтверждение в газете, слухи, которые будут обсуждать в Косом переулке, а потом и официальная сова из Министерства магии — и он точно попадется на это.

— Дельная мысль, — похвалил ее Шумов. — Что ж, в том, что ты говоришь, будет лишь малая доля лукавства. Людей действительно очень не хватает. Из той десятки, которую мы набрали полтора года назад, трое уже отсеялись. Не выдержали нагрузок… Остальные вроде отличные ребята, я в каждом из них вижу потенциал. К слову, из семи оставшихся — четверо членов «Отряда Поттера». Очень уважают Гарри и сильно за него переживают…

— Ничего, — откликнулся Рон. — Недолго осталось переживать. Сэвидж говорит, что ловушка готова. На днях мы ее возьмем. И вот тогда…

Он умолк и переглянулся с Невиллом. Лицо у него потемнело и будто затвердело. Темный, густой гнев снова поднимался внутри неодолимой волной. Рон, который с начала мая изнывал от негодования из-за преследований Гарри, не находил себе места во время его четырехмесячных скитаний, а после этого много недель непрерывно наблюдал за его муками и борьбой, сейчас пылал неукротимой яростью. Из всех присутствующих только Рон знал все — все, что сам угадывал в изумрудных глазах друга, все, что Гарри говорил ему срывающимся шепотом в те долгие часы, когда, балансируя на краю пропасти, с героическим усилием выдирал из себя тяжелые и страшные признания, словно ядовитые иглы…

— Я говорил с Макгонагалл, — вдруг произнес Невилл, глядя на Рона с печалью и тревогой. — И она сказала мне кое-что. Теперь это не дает мне покоя.

— Что именно? — переспросил Симус.

— Что мера возмездия должна быть точно равна мере преступления, — ответил Невилл. — Не больше и не меньше. И что самое сложное — найти эту меру. И еще одно. Что когда стремишься к отмщению, очень легко запачкаться в этом же дерьме.

— Чушь какая! Лично я не чистоплюй! — немедленно вспыхнул Рон. — И ради такого дела…

Он вдруг встретился взглядом с Малфоем, еще больше покраснел и, фыркнув, отвернулся.

— Нет, дело не в этом, — терпеливо продолжил Невилл. — Запачкать руки об это… вещество, это полбеды. Беда в том, что есть огромный риск изуродовать собственную душу. Впустить этого минотавра к себе внутрь. Самому пропитаться этой мерзостью.

— О, да, — выдохнул Малфой с таким выражением, что все уставились на него и одновременно смолкли.

Теперь была его очередь взволнованно прятать глаза.

— Как бы я ни был взбешен, — тихо продолжил Драко, глядя в сторону. — Вынужден признать, что директор Макгонагалл права. Из всех вас, наверное, только я по-настоящему знаю, ЧТО это...

— Да уж, — мрачно пророкотал Рон. — Ты тогда остановился, прямо скажем, у самого края, Малфой.

— Вот именно. Поэтому…

Он, наконец, поднял голову.

— Я не хочу, чтобы вы делали это, — тихо сказал Драко. — Пусть это буду я. Рука у меня не дрогнет, обещаю. И… Я просто знаю, каково это. И думаю, что справлюсь с последствиями. Раз уж мне не впервой…

— Интересно, что по этому поводу думает сам Гарри, — вдруг безмятежно вставила Полумна. — Как он сам хотел бы поступить с ними?

— Ему пока никто не задавал этот вопрос, — ответил Рон. — Нет смысла делить шкуру дракона, которого еще не изловили и не прикончили. Как только возьмем минотавра, я поговорю с Гарри сам.

— Знаете, — вдруг произнесла Сьюзен, обведя всех выразительным взглядом. — У меня есть одна идея. Я два месяца думаю над этим. В общем, сами решайте…

* * *

Каждая клеточка тела, каждый нерв были напряжены до предела. Рон, слившись с пейзажем неподалеку от низенькой белой калитки, ведущей к небольшому симпатичному коттеджу, увитому плющом, почти не шевелился и не дышал. Ему казалось, что последние минуты перед концом этой мучительной истории тянутся бесконечно. Он изнывал от беспокойного нетерпения, от гнева, от желания покончить со всем немедленно, сию же секунду… Однако сейчас от их способности действовать будто единое целое зависело буквально все. И Рон отнюдь не напрасно считался лучшим среди мракоборцев своего выпуска. Он не утратил свои навыки даже спустя много лет после отставки. Поэтому сейчас он просто замер и будто весь целиком превратился в чуткую антенну, улавливающую любое колебание воздуха, любой звук, любое изменение в окружающем ландшафте. Было уже довольно холодно — все-таки шла вторая неделя ноября. Но он не позволял себе даже лишний раз пошевелить пальцами, чтобы хоть как-то размять зябнущие руки. Он не торопился, прекрасно понимая, что никаких шансов сбежать у минотавра нет, дом окружен и взят в плотное кольцо. Он ждал. Ждал, как хищник, караулящий свою жертву. Напряженный, собранный, выбирающий удобный момент для рокового прыжка…

Тем временем к симпатичному коттеджу проследовал не кто иной, как Бертрам Сэвидж, почти не похожий на самого себя — его буйные темные кудри были причесаны, от нарядной темной мантии с атласным воротником исходил еле уловимый аромат дорогого мужского парфюма. Белая калитка едва слышно скрипнула петлями, Сэвидж аккуратно прикрыл ее за собой и, прижимая к груди небольшой букет цветов, устремился к ярко освещенному крыльцу, на котором до сих пор лежала резная оранжевая тыква, забытая здесь с самого Хэллоуина. Громкий стук дверного молоточка, короткое приветствие — и темная дверь снова закрылась.

Через мгновение мелькнули едва заметные голубые искры, и со всех сторон над домом поднялся антитрансгрессионный купол. Мракоборцы вступили в игру. Мышеловка, наконец, захлопнулась.

Рон, Симус, Сьюзен и Терри, скрытые дезиллюминационными чарами, бесшумно прокрались к крыльцу и только здесь снова стали видимы друг другу. На несколько мгновений они молча сцепили руки, словно перед прыжком в пропасть, и…

— Что вы здесь делаете, позвольте узнать?! — вскочив с цветастого диванчика, гневно взвизгнула худощавая светловолосая колдунья в нарядном закрытом платье карамельного цвета.

Сьюзен еле уловимым движением обезоружила ее, поймав палочку, и замерла, не сводя с нее горящих глаз. Сэвидж, который до этого мгновения сидел на том же диванчике, поднялся и встал рядом с Роном. Посмотрел с тревогой на пылающее лицо бывшего коллеги и, не говоря ни слова, положил руку ему на плечо, словно пытаясь удержать…

— ВЫ??! Это… ВЫ?!

Сьюзен едва хватило сил выдохнуть эти три слова. Четверо мракоборцев, окружив колдунью, замерли на месте. Потрясенные, изумленные, оглушенные гневом.

Все они прекрасно знали, кто она. Много лет они сталкивались с ней в коридорах министерства. И сейчас они явно застали ее врасплох. Колдунья, переводя взгляд с одного лица на другое, никак не могла понять, что происходит. Только через несколько бесконечных мгновений до ее сознания, видимо, начал доходить тот факт, что это конец. Она попалась. Вполне миловидное лицо, изрядно приукрашенное косметикой, исказилось до неузнаваемости. Она издала жуткий, душераздирающий визг и кинулась на Сэвиджа, намереваясь то ли придушить его, то ли загрызть. Несколько щелчков заклятий, полетевших со всех сторон — и она снова рухнула на диванчик, не в состоянии пошевелить ни рукой, ни ногой. Из ее горла рвался тот же кошмарный визг и вой.

— Ты! Предатель! Падаль! Ты сдал меня этим молокососам! Как ты мог! — вопила колдунья. — Я всегда… Только ради тебя… Я верила тебе, Берти! Я… Заклятие доверия — только ты был хранителем, я доверила тебе, а ты…

Она билась, словно в припадке, выкрикивая страшные проклятия и ругательства, вращая и тряся головой. Сэвидж, бледный и раздавленный, смотрел на нее, почти не мигая и не дыша. Его едва можно было узнать в эти минуты. Остальные тоже застыли на месте, наблюдая за ее безумной истерикой.

Наконец, буря начала стихать. Колдунья перестала дергаться и вопить. Сэвидж тряхнул головой, будто сбрасывая с себя этот поток проклятий, словно освобождаясь от цепенящего заклятия.

— Я до последнего не верил, что ты причастна ко всему этому, Шейла, — пророкотал Сэвидж, испепеляя ее взглядом. — Догадывался, корил себя за подобные подозрения, но понимал, что не буду знать покоя, пока не проверю. Пока не удостоверюсь, что все это ложь. Решил помочь бывшим коллегам, только чтобы установить истину. Хотел увидеть их поражение, когда выяснится, что они ошиблись, что подозревали не того… Мерлин великий…

Шейла, тяжело дыша, смотрела на него. По ее лицу все еще текли слезы ярости.

— Ты пожалеешь об этом, Сэвидж, — прошипела она. — Я прикончу тебя, слышишь? Никто, никто не может поступать так со мной! Я делала все это только ради тебя, я любила тебя многие годы, я ждала, надеялась, что ты наконец увидишь, поймешь, что мы будем вместе… И это твоя благодарность за мою любовь и заботу?! Предатель! Ты умрешь, Сэвидж. Я клянусь тебе — я доберусь до тебя!

Он смотрел на нее с брезгливостью и ужасом. Было такое ощущение, что его вот-вот стошнит или хватит удар.

— Любила? — наконец, выговорил он с гневом. — Да ты едва не сожрала меня, Шейла! Когда я порвал с тобой, уволился и уехал жить в деревню, когда закрыл от тебя свой дом… Ты едва не довела меня до смерти! Задери меня горгулья, Шейла! Ты же просто не давала мне дышать! Это был настоящий кошмар, а не любовь! Я чувствовал себя хуже висельника! Это был капкан, от которого я избавился при первой же возможности!

— Ты врешь! — взвизгнула Шейла. — Ты бросил меня потому, что Поттер выжил тебя из министерства, потому что твоей карьере пришел конец из-за какого-то молокососа! Тебя вышвырнули с работы, ты был вне себя от ярости и горя. Вспомни, ты сам говорил, что во всем виноват этот сопляк!

— Я говорил??! — взревел Сэвидж. — Мало ли что я мог сказал в порыве эмоций! Я не понимал всех этих нововведений, меня бесило то, что в министерстве больше прислушиваются к этим самоуверенным юнцам, а не к опытным взрослым профессионалам. Что важнейшую реформу поручили мальчишке, вчерашнему школьнику, который нес какую-то наивную прекраснодушную околесицу о гуманизме, совершенно не разбираясь ни в жизни, ни в людях. Да, мы с ним сразу не поладили. И я много чего мог сказать в сердцах! Но Поттер не имеет к моему увольнению никакого отношения! Он искренне сожалел о том, что я был так резко настроен против. Я сам решил, Шейла! Я сам ушел, потому что понял, что после принятия новых законов работать все равно не смогу. Да и какой смысл ежедневно биться головой о стену? Я устал. Устал, прежде всего, от тебя, Шейла. От твоего удушающего присутствия. Ты не давала мне буквально шагу ступить! И когда я понял, что моя жизнь летит под откос, я просто уехал подальше от Лондона, от министерства и от тебя!

— Не ври, Берти! — взвизгнула Шейла, выкатив глаза. — Я любила тебя! Никто на свете тебя не любил так, как я! Я заботилась о тебе, я всегда была на твоей стороне, и тебя все устраивало, пока Поттер не сломал твою карьеру и не вышвырнул тебя с работы. Сын не лучше своего мерзкого папаши… Все вокруг считают героем этого выскочку. Никому нет дела, сколько жизней они оба разрушили. Что отец, что сын. Два сапога пара.

Рон побагровел и уже сделал вдох, чтобы крикнуть ей что-то, когда Сьюзен закрыла ему рот ладонью.

— Не сейчас, — одними губами произнесла она. — Рон, умоляю…

Он коротко кивнул, закрыл глаза и героическим усилием сглотнул тот крик, который, подобно кипящей лаве, рвался у него из груди. Сейчас нельзя было сорваться. Нужно вытерпеть все до конца, чего бы это ни стоило…

— Что Поттер вам сделал? — глухо спросил Терри, сверля взглядом пойманную колдунью.

Шейла снова задрожала, как осиновый лист. Из покрасневших глаз, будто раскаленный свинец, снова брызнули яростные слезы.

— Джеймс Поттер был невыносимым кретином еще в школе, — заговорила она. — Он был младше на два года, учился на Гриффиндоре, вечно выпендривался… Великий игрок в квиддич, красавчик из чистокровной богатой семьи… Даже наши девчонки, со Слизерина, вешались ему на шею, а он только смеялся. Ему явно нравилось это всеобщее обожание. Моя лучшая подруга едва не лишилась магии из-за него — влюбилась в этого придурка до такой степени, что… Валери едва пришла в себя. А он никого не замечал, кроме своей гордячки Эванс. В конце концов, она сдалась… Я всегда хотела играть в квиддич — последний кубок школы мы с треском проиграли Гриффиндору. Этот чертов Поттер сломал и эту мою мечту…

Я закончила школу с одним желанием: больше никогда не видеть его самоуверенную физиономию. Никогда не сталкиваться с ним. Но спустя буквально три с половиной года этот гад сломал мою жизнь.

Шейла всхлипнула, снова дернула головой.

— Поттер убил моего мужа, Эдварда Грегсона, — с ненавистью в голосе прошептала она. — Мы были вместе только два года. Во время первой войны… Эдди не был пожирателем, у него не было метки. Но… В общем, его послали с поручением, он всего лишь выполнял приказ. А там... Орден феникса… Была жестокая драка, и Поттер убил моего Эдди. Я тогда чуть с ума не сошла от горя. Я бы наложила на себя руки, если бы не дочка. Когда Поттеров прикончили, я была просто счастлива! Моей Клариссе исполнилось шесть, когда я отправила ее за границу, она воспитывалась у моей двоюродной тетки и училась в Шармбатоне. Все знали, что у Джеймса остался сын. Они с Клариссой почти ровесники и… Я была сыта по горло и Хогвартсом, и Поттерами. Я хотела оградить ее. Защитить от всего того, что пережила сама.

Я много лет носила траур по своему Эдди. Пока не встретила тебя, Берти. Пока не поняла, что ты можешь быть для меня вторым началом, новым дыханием… Мы едва начали встречаться, когда вернулся Темный лорд. И ты сказал, что не хочешь никаких серьезных отношений, что в такие тяжелые времена нет места для любви, что ты мракоборец, что твой долг сражаться против пожирателей смерти, что ты будешь помогать Дамблдору и Гарри Поттеру… Снова этот проклятый Поттер! Как только жизнь дает мне шанс на счастье, появляется какой-нибудь из Поттеров, чтобы все разрушить!

А потом война закончилась. Я думала, что у меня снова появится шанс… Я была готова на все, только чтобы снова ощутить простое человеческое счастье. Разве я многого хотела? Но нет. Ты оплакивал отца и сестру, замкнулся в своем горе и не хотел разделить его со мной. Начал возиться со своей сироткой-племянницей. Жаловался на глупость и самоуверенность сопляка, который уничтожает все, что старая гвардия сохраняла многие годы… Опять этот чертов Поттер! Сколько людей пострадали из-за него! Твоя сестра и ее муж тоже погибли из-за того, что поддерживали его! Если бы не он, Бекка не была бы сиротой...

Шейла судорожно перевела дух. Вытерла слезы плечом (руки по-прежнему были обездвижены). И неожиданно ухмыльнулась, злорадно и самодовольно.

— Кто-то должен был остановить его, — сказала она. — Он должен был ответить за все, что разрушил. Я несколько лет искала способ… Просто убить — это слишком маленькое наказание за мою сломанную жизнь. За все, что он сделал тебе, Берти… И я придумала план. Сначала пыталась внушить Сильверстоуну — мне почти удалось тогда. Я пятнадцать лет сижу у него в приемной и знаю его, как облупленного. Это было легко… Но все снова сорвалось. И тогда я решила, что с меня хватит.

Она с вызовом оглядела присутствующих и заявила:

— И у меня получилось! Никто не смог справиться с этим сопляком! И только мне удалось! И что бы вы сейчас ни сделали, уже ничего нельзя изменить. Я, наконец, уничтожила его. Уничтожила!

— Я так не думаю, — неожиданно раздался знакомый голос.

Из полутемной прихожей, сжимая в руке волшебную палочку, в гостиную бесшумно шагнул Гарри Поттер.