Пирит (джен)

Как только Лавина предложила этот план, Который встрепенулся, словно ужаленный. Началась такая ссора, что было невозможно слышать бесконечные ругань и брань. Лишь мой окрик остановил их.

Теперь же я поправляю на удивление удобные кожаные черные перчатки, которые Который зачем-то всучил мне. Жду команды. Я должен разобраться с близнецами, Кобальтом и Кадмием, привычным еще со времен служения Королеве способом. Как бы Который не был против, это оказался самый надежный способ. Пускай и совершенно не соответствующий всяким международным конвенциям.

На душе не скребется ни одна кошка. Удивительно насколько же спокойно и уверенно работается, когда знаешь, зачем все это делаешь. Во время службы у Королевы, настолько воздушной и неприкасаемой, не хватало именно этого чувства определенности.

Лавина на другой стороне от главных позиций. Ее особая способность заключается в видении многого из того, что скрыто от посторонних глаз. По небольшой рации время от времени с треском пролетают ее комментарии. Она время от времени высматривает то там, то сям. Но ее зрение не настолько быстро, как та желтая иномарка, на которой разъезжали близнецы.

Пару раз я ловлю ее взгляд, даже когда точно знаю, что ее нет даже в радиусе пяти километров. Но зато с той позиции на меня смотрит плакат с фотографией Мандаринки. Сейчас эта зеленая шумовая пленка кажется более живой, чем никогда раньше.

И вот наконец-то с треском в рации раздается:

— Северо-восток, Часовое море, — голос Лавины звучит куда более сдержанно, чем обычно.

Я срываюсь с места. Часовое море не так далеко от моей позиции. Снова бегу по сверкающим улицам Мегаполиса. Но уже совершенно с другой целью. Краем глаза замечаю на себе внимательный взгляд. Королева и Кавалерия сидят в небольшой кофейне, отделенной от внешнего шума и гула машин полупрозрачным стеклом.

Королева кидает своей телохранительнице пару слов, на что та кивает. Я не слышу из-за толстого полупрозрачного стекла. Но это и не нужно чтобы понять: они не будут вмешиваться в наши разборки — они лишь наблюдают.

Девушки отводят глаза, не выдержав встречи со мной. Почему-то сейчас тот период моей жизни кажется каким-то несущественным, словно вода, утекшим сквозь пальцы. Прошлые обиды, отчаяние и слепое следование ни то за приказами Королевы, ни то за ее неясным образом, упреки и постоянные подколы Кавалерии — все стало таким несущественным. Абсолютно смешным и глупым.

Королева смотрит на меня. Ее глаза впалые, грязно-серые и тусклые. Ее запястья костлявые и слишком худые, а черты лица слегка заплывшие, словно после хорошо принятого алкоголя. Волосы же Кавалерии кажутся какими-то тускло рыжими, смешанными с каштаном. Возможно, все с самого начала было не так, как мне казалось? Но теперь каждый идет своей дорогой. По рации раздается скрежет:

— Сколько тебя ждать? — Лавина забавно бурчит, даже не понимая, что половина ее слов запросто съедается в бесконечных переулках огромного Мегаполиса.

Я снова срываюсь на бег.