21 закат нашей любви (гет)

Новый день в лагере удивил всех. Когда подростки вышли из комнат, то с изумлением обнаружили, что Аято был одет в легкий сарафан в цветочек, а Аяка — наоборот, в мешковатую мужскую футболку, шорты и грубые ботинки

— Сегодня у нас день наоборот! — объявил Аято. — Сейчас идем на завтрак, а потом парни оденутся в женскую одежду, а девушки — в мужскую.

Подростки переглянулись, некоторые хихикали, другие недоумевали. Однако все были заинтригованы и готовы принять участие в этой неожиданной забаве. Завтрак прошел в приподнятом настроении, обсуждения и смех не умолкали. Постепенно все начали привыкать к мысли о смене одежды и даже придумывали самые забавные комбинации.

— Дотторе, как насчет того, чтобы обменяться со мной одеждой? — игриво спросила Розария, наклонившись чуть вперёд.

Дотторе поднял бровь, одновременно заинтригованный и немного скептически настроенный. Идея обменяться одеждой была далека от того, что он ожидал сделать сегодня, но в предложении Розарии было что-то интригующее. К тому же, это была всего лишь часть странной игры в лагере.

— Посмотрим, во что ты умудришься нарядить меня, — хмыкнул он.

— О-о, — протянула Люмин. — Я уже представила тебя в её сетчатых колготках!

Дотторе закатил глаза, изображая насмешку над шуткой Люмин. Но в глубине души он был немного взволнован этой мыслью. Он был уверен, что, несмотря на разницу в росте с Розарией, все равно сможет выглядеть привлекательно. И он был готов это доказать!

— О, очень смешно, — саркастически сказал он, а затем добавил с преувеличенным самолюбованием. — У меня такие красивые ноги. Может быть, в колготках я буду смотреться даже лучше, чем вы, девчонки! Я сделаю так, что колготки на мне будут выглядеть так хорошо, что вы все потеряете дар речи!

— Эй, а с кем бы мне обменяться? — спохватилась Люмин.

Несколько парней быстро оживились, услышав вопрос Люмин, в их глазах вспыхнул вновь обретенный интерес. Казалось, всем не терпелось сменить моду на один день.

— О, я вызываюсь добровольцем в качестве дани уважения к тебе, спичка! — крикнул Тарталья, пытаясь привлечь внимание Люмин.

Она перевела на него взгляд, и Тарталья сверкнул широкой, слегка дерзкой улыбкой, от него исходила его фирменная уверенность.

— Кстати, вопрос… — сказал Скарамучча задумчиво-игривым тоном. — А нам, парням, придется носить лифчики сегодня? А девушкам, наоборот, придется обойтись без них? Посмотрел бы я на то, как соски наших девчонок проглядывают сквозь ткань…

Парни засмеялись и заулюлюкали в ответ на этот комментарий, а некоторые девушки смущенно переглянулись и проигнорировали его.

— Скарамучча, да ты озабоченный! — шутливо бросила Мона. — Хотя, на то он и день наоборот, чтобы все пошло вверх дном. Но я думаю, ты единственный, кто осмелится надеть лифчик, серьёзно…

— Конечно, я на всё готов ради лагерной чести, — с фальшивой торжественностью провозгласил он.

Парни смеялись и переговаривались, обсуждая перспективу носить женские лифчики. Кто-то уже возмущался, кто-то предвкушал шутки и забавные моменты, а кто-то с недовольством качал головой, считая подобные идеи до абсурда нелепыми.

Тем временем девушки начали обсуждать, как будут выглядеть без привычной поддержки бюстгальтеров. Некоторые подшутили над тем, что теперь парням действительно предстоит понять их неудобства, когда ткань натирает нежную кожу или лямки врезаются в плечи.

— Я не собираюсь ходить без бюстгальтера! — выпалила Люмин, решительно не согласная с этой идеей.

— О, перестань, Люмин, — хихикнул Скарамучча. — Тебе-то чего стесняться? У тебя-то и груди почти нет.

Лицо Люмин покраснело, а она инстинктивно скрестила руки на груди, будто бы прикрывая обзор и пытаясь защититься.

— От тебя я такого не ожидала, — разочарованно сказала Люмин и, встав из-за стола, направилась к выходу из столовой.

— Молодец, Скарамучча, — съязвил Итэр, наблюдая, как его сестра уходит, чувствуя каплю вины. — Отличная работа — расстроить Люмин…

— Это было очень некрасиво, Скарамучча. У Люмин хорошая фигура и маленькая грудь — это неплохо, — вдруг вступился за нее Тарталья.

Он встал, чтобы последовать за ней, но вдруг снова заговорил Скарамучча, и в его тоне послышался намек на любопытство.

— О, теперь собираешься поиграть в рыцаря в сияющих доспехах, Тарталья? Надеюсь, она будет в лучшем настроении, когда ты найдешь ее.

— Хоть раз в жизни, Скарамучча, заткнись! — осадил его Тарталья, опасно сверкнув глазами.

Скарамучча поднял руки в притворной капитуляции, его обычная ухмылка все еще играла на губах.

— Эй, успокойся. Просто пытаюсь немного повеселиться. Ты такой нервный…

Тарталья проигнорировал его и направился к выходу из столовой. Он прошелся по территории лагеря, высматривая какие-либо признаки присутствия Люмин. Он не мог не почувствовать укол вины за то, что позволил комментарию Скарамуччи зайти слишком далеко. Он привык к его прямоте, и большую часть времени все просто не обращали на него внимания, но Люмин, кажется, была более чувствительной, чем он ожидал.

Люмин сидела на скамейке около их корпуса и, увидев его, слабо улыбнулась. Тарталья подошел и сел рядом с ней, оставив немного места между ними.

— Я, если что, в порядке, не переживай, — сразу же пресекла все попытки успокоить её Люмин. — Просто не захотела слушать бредни этого Скарамуччи и ввязываться в конфликт, поэтому ушла.

— Да, я понимаю. Скарамучча иногда может быть придурком. И он не всегда знает, когда нужно держать рот на замке. Но я уверен, что у него нет злых умыслов.

— Я знаю. Ладно, я больше не хочу говорить об этом придурке. Может, лучше расскажешь мне, как прошла вчерашняя дискотека? В итоге, ты потанцевал с той девушкой Нин Гуан? — Люмин старалась звучать как можно безразличнее, но ее пальцы, которые не могли найти себе места, говорили о том, что она боялась услышать ответ.

Он взглянул на руки Люмин, отметив нервное подергивание. Внезапно он понял, что в ее вопросе было немного больше глубины, чем он ожидал.

— Так тебя внезапно заинтересовала моя личная жизнь? — слегка удивлённо, но с ноткой веселья, спросил Тарталья. — Если бы ты пошла на дискотеку, я обязательно бы приберег танец для тебя.

— Хватит уклоняться от ответа, — слегка раздраженно воскликнула Люмин и отвела взгляд в сторону, поджав губы.

— Хорошо, хорошо, я отвечу на твой вопрос. Да, я танцевал с Нин Гуан. Но на этом всё. Это был всего один танец, ничего особенного, — Тарталья закатил глаза с легкой улыбкой на губах.

— Мне кажется, она положила на тебя глаз.

Тарталья пожал плечами, изображая безразличие. Ему было по большей мере все равно. Была только одна девушка, которая ему действительно нравилась…

— Нин Гуан, конечно, милая девушка и все такое, но не совсем в моем вкусе. Я предпочитаю кого-то упрямого, любопытного и с приятным характером… — Тарталья, говоря это, подмигнул Люмин, как бы намекая, кого он предпочел, но она словно пропустила этот намёк мимо ушей.

— Понятно, — Люмин заметно полегчало от этого ответа, и она улыбнулась. — Итак, мы пойдем меняться одеждой?

Они вошли в комнату, и Люмин открыла шкаф, показывая Тарталье свою одежду и давая сделать ему выбор, что надеть. Там были сарафаны, юбки, топы, шорты и довольно много самых разных вещей.

— Люмин, ты такая миниатюрная, я не уверен, что влезу хоть во что-то из твоих вещей, — хмыкнул Тарталья, с легкой усмешкой глядя на аккуратные ряды одежды.

Люмин прервала его раздумья, вытянув из шкафа один из своих сарафанов нежного голубого цвета с мелким цветочным узором и подолом с двумя подкладками для большей пышности. Она осторожно положила его на кровать и, немного улыбаясь, предположила:

— А вдруг подойдет? Этот сарафан мне велик, ошиблась с размером, я его ношу с корсетным поясом, чтобы скрыть, что он висит на мне, как мешок. Примерь!

— Да ладно, Люм, — покачал головой Тарталья, но любопытство всё-таки возобладало. Он оглянул сарафан, прикинув, сможет ли это чудо текстиля действительно налезть на его телосложение.

С минуту повздыхав, он всё же решил попробовать. Шкаф, как ни странно, казался всё более заманчивым, будто открывая перед ним возможности нового, неизведанного мира.

— Ну ладно, будем считать это экспериментом, — окончательно сдался Тарталья и, после небольшой борьбы с тканью, всё-таки сумел надеть сарафан. Стоя перед зеркалом, он не смог сдержать хохота: отражение вызывало у него самые неожиданные эмоции.

Люмин, наблюдавшая за всей этой сценой, тоже смеялась, но в её глазах сквозило нечто большее, чем просто радость. Возможно, это была искорка какого-то сокровенного, почти волшебного плана, который она лелеяла внутри.

— Смотри, какой ты милый, Тарталья! — с легкой насмешкой сказала она, подходя ближе и разглаживая складки на подоле.

Он смущенно потёр затылок, но не мог не разделить этой неожиданный забавы. Сарафан ему был немного тесноват, но главное ведь влезть? И длина юбки, которая Люмин доходила до колена, ему была до середины бедра.

— Ну что ж, я полностью в твоём распоряжении, мадам, — с игривой галантностью поклонился Тарталья, подхватил подол и закружился по комнате, изображая танец.

И Люмин, поддерживая его инициативу, тоже начала кружиться, крепко схватив его за руки. Их смех эхом разносился по всей комнате.

— Кстати, насчет предложения Скарамуччи. Ты не будешь надевать бюстгальтер? — хитро спросила Люмин. — А то могу предоставить.

— Нет, пожалуй, обойдусь. У этого сарафана есть встроенные чашечки, так что и так сойдет. Ладно, идем в мою комнату, будем тебя преображать.

Они прошли в комнату парней, и Тарталья тоже открыл шкаф, демонстрируя разнообразие вещей. Но и тут возникла проблема. Для его вещей Люмин была слишком худенькой и маленькой, и что бы он ей не дал, она будет выглядеть в его вещах, как в мешке из-под картошки.

Тарталья порылся в своем шкафу и достал пару черных спортивных шорт и простую белую футболку. Шорты пришлось бы подвернуть, но это лучше, чем брюки, которые точно бы спадали с неё. Люмин внимательно рассматривала предложенные вещи и, наконец, решив, что это приемлемо, направилась переодеваться.

Когда она вернулась, его взгляд скользнул по телу Люмин пару раз. Шорты были закатаны, что придавало им больше сходства с её короткими обычными шортами. Футболка свободно болталась, обнажая ее плечо и ниспадая до середины бедер.

— Я теперь Тарталья, йоу! — воскликнула Люмин, гордо выпятив грудь вперед.

— А я, так понимаю, теперь Люмин, так что я должен вести себя как девчушка и мило, да? Ну ладно, я попробую. Но не вини меня, если я не смогу разыграть этот милый и невинный номер так же хорошо, как это делаешь ты.

— Эй, принцесса, — Люмин вальяжно, пытаясь изобразить походку Тартальи, подошла к нему и дернула за подол сарафана. — Не слишком ли коротка тебе юбочка?

— Т-тарталья, что ты делаешь? — Тарталья наигранно приложил сложенные пальцы к губами и отвел взгляд, и отступил назад, изображая Люмин.

— Просто проверяю, вдруг тут замерзнет кто-то, — усмехнулась Люмин, подражая манере речи Тартальи, и поправила волосы на голове. — Ты еще и краснеешь, — она с усмешкой обвела его взглядом. — Что же ты так волнуешься, маленькая Люмин?

Тарталья нахмурился, вложив всю наигранную нежность в свои глаза.

— О, ты совсем не понимаешь женских чувств! — сказал он, пытаясь утонченно наклонить голову, как это всегда делала Люмин.

Они минуту смотрели друг на друга, а затем прыснули со смеху, гадая, действительно ли они выглядят со стороны так глупо или это было приукрашено.

— Пойдем проверим, как там дела у Розарии и Дотторе, — предложил Тарталья.

— Давай, двигай своими булочками, спичка, иначе мы никогда не дойдем до наших друзей, — шутливо-вызывающим тоном сказала Люмин.

— А ты не смотри на мои булочки, извращенец! — пискнул он в ответ.

Они, посмеиваясь, вернулись в комнату девочек. Открыв дверь, они увидели следующую картину: Розария лежала на кровати, а Дотторе стягивал с нее сетчатые колготки.

Люмин и Тарталья переглянулись, стараясь подавить смех. Такая сцена в лагере была редкостью, но День Наоборот все менял. Сегодня все было позволено, и каждый мог стать кем угодно.

— Могу объяснить, — начал Дотторе, быстро съеживаясь под смеющимися взглядами друзей.

— Не надо, — смеясь сказала Люмин, махнув рукой. — Мы уже уходим.

— Это не то, что вы подумали! — воскликнула Розария, вскакивая с кровати. — Мы просто хотим обменяться одеждой, а Дотторе мне помогал снять колготки, вот и все.

— Ага, верим. Мы подождем за дверью, — улыбаясь, сказал Тарталья, и потянул Люмин за рукав.

Через несколько минут дверь раскрылась, и появились Дотторе и Розария в новых образах. Дотторе был в короткой юбочке, обтягивающей кофточке с вырезом и сетчатых колготках, а Розария в майке-алкоголичке, сверху черный спортивный костюм, на ногах потрепанные кроссовки, из-за чего она была похожа на какого-то гопника. Люмин и Тарталья переглянулись и расхохотались над их нелепыми образами.

— Ну что, как я выгляжу? — провокационно спросил Дотторе, сделав грациозный поворот на месте.

— Превосходно, просто превзошел сам себя, — со смехом ответила Люмин, не способная сдержать улыбку

— Что, Дотторе, давно мечтал побывать в женской одежде? — сквозь смех выдавил Тарталья, ухватившись за живот.

Дотторе, пытаясь сохранять достоинство, выпрямил спину и высоко поднял голову, хотя красные пятна на щеках выдавали его смущение.

— Ну ты не отстал от меня, прямо-таки девочка-припевочка, Тарталья, — хмыкнул Дотторе.

— А ты, Розария, собралась на район качать права? — со смехом спросила Люмин, опускаясь на лавку и утопая в своей собственной улыбке.

Розария пожала плечами и лениво сунула руки в карманы спортивных штанов, ей, казалось, было абсолютно все равно.

— Думаю, что так на меня никто не посмеет наезжать, — лениво ответила она, поправляя капюшон. — А ты, Тарталья, должен быть готов ко всему, не забывай.

Тарталья хмыкнул и протянул руку, чтобы похлопать Дотторе по плечу.

— Ты знаешь, тебе это даже идет, — добавил он, подмигнув.

— Смотрите, а то привыкну и не захочу возвращаться к прежнему образу, — сказал Дотторе с игривым огоньком в глазах, на что все дружно засмеялись.

Под смешки и эти язвительные взгляды Розария, пожав плечами, направилась к скамейке. Дотторе, покачивая бедрами и постукивая каблучками, скользнул за ней, продолжая небрежно дергать своими волнистыми волосами. Он искусно поправил сетчатые колготки, что неожиданно добавляло его образу экстравагантности и нелепости одновременно.

Чжун Ли надел яркий костюм Ёимии и украсил свои волосы пестрящими заколками. Он вел себя несвойственно для его обычного поведения — весело, с улыбкой на лице, подпевая ритмичной мелодии. Балансируя между игривостью и грацией, он словно растворился в праздничном настроении, оставляя друзей в недоумении от своего преображения.

Ёимия, в свою очередь, облачилась в строгую одежду Чжун Ли. Она заложила руки за спину и приняла спокойный, уравновешенный облик. В её глазах больше не плескалось озорство и радость, её губы не произносили постоянно шуточные реплики. Ёимия внимательно и серьезно наблюдала за своими товарищами, проникнутая чувством ответственности и мудрости, которые обычно излучал Чжун Ли.

После обеда старший вожатый объявил, что вечером состоится представление в актовом зале в честь Дня наоборот, и каждому отряду необходимо было подготовить какой-либо номер.

— Я предлагаю поставить сценку, — с серьёзностью, присущей Чжун Ли, предложила Ёимия.

— Да, Чжун Ли, как обычно отличные идеи, — похвалил Чжун Ли в образе Ёимии.

Ребята переглянулись и обменялись смешками. Так странно видеть, как Чжун Ли фактически хвалит сам себя.

— Можно придумать что-то юмористическое о семейных отношениях, — весело сказал Чжун Ли, все время передвигаясь с места на место, ни минуты покоя. Это было довольно забавное зрелище.

— Давайте тогда Тарталья будет в роли жены, а Люмин в роли мужа! — предложила Розария, хищно ухмыльнувшись.

* * *

Вечером все отряды собрались в актовом зале с чувством предвкушения. Каждый хотел выступить и проявить себя на сцене, а также посмотреть выступление других.

Первым выступал первый отряд. В зале раздались аплодисменты, и кулисы раздвинулись в сторону. На сцене стоял небольшой диванчик, а на нём сидел Тарталья в домашнем халате с бигудями в волосах, играющий роль жены. Он выглядел довольно нелепо в этой роли, и зрители не могли удержаться от смешка при виде этого.

Когда аплодисменты прекратились, из колонок послышался звук открывающейся двери, и на сцену вышла Люмин в строгом смокинге в роли мужа.

— Дорогая! — воскликнула Люмин. — Ты еще не собрана?

— Я решила, что не пойду, — надув губки, ответил Тарталья.

— Как это? — обомлел «муж». — Нас с тобой пригласили на вечеринку, и еще сегодня утром ты хотела пойти. Ну что случилось?

Тарталья скрестил руки на груди и закатил глаза.

— Что со мной случилось? О, ничего особенного. Мне нечего недеть! Я перемерила так много платьев, и ни одно из них мне не подходит. Как будто мне больше ничего не подходит!

— Эй, как это нечего надеть? — Люмин скептически подошла к шкафу и открыла его — оттуда вывалилось куча одежды. Зрители разразились смехом при виде этого зрелища, а Тарталья притворился раздраженным.

— Я не хочу надевать что-то старое, скучное и привычное! — капризничала «жена».

— Итак, давай посмотрим, — Люмин подняла с пола одно из платьев. — Как тебе это?

— Оно меня полнит! В нем я выгляжу как кит! — категорично замахал руками Тарталья. — Ты ожидаешь, что я надену это на сегодняшнюю вечеринку?! Не смеши, дорогой!

— Ладно, дальше, — Люмин берет следующее платье и показывает его.

Тарталья раздраженно фыркнул и критически рассмотрел наряд прежде, чем ответить:

— В нем я похожа на палку! Никаких изгибов, никакой формы, просто плоская доска. Я не могу пойти на вечеринку в таком виде!

— Смотри, а это платье с пуговицами, которое ты когда-то так любила? Ты говорила, что его зелёный цвет делает твои глаза более выразительными.

— Это было тогда, — ответила «жена», поджав губы. — А теперь оно мне кажется слишком будничным. Тем более я его уже надевала! Люди подумают, что у меня нет другой одежды!

— А как насчёт этого? — Люмин вытянула платье с блёстками и значительным разрезом по ноге.

— Слишком ярко. В нём я буду похожа на клоуна! Все будут надо мной смеяться!

— Это?

— Слишком скучно. Я буду сливаться с толпой!

— Это?

— Слишком коротко. Ты хочешь, чтобы на твою жену пялились другие мужчины?!

Люмин продолжила показывать наряды, но каждый раз Тарталья-жена находила новые причины для отказа. Спектакль уже напоминал комедию, где зрители не могли удержаться от смеха.

— О, смотри! — «муж» вытащил из шкафа аккуратно висевшее платье. — Это платье мы купили вчера. Может, наденешь его?

Тарталья посмотрел на платье и приподнял бровь, явно не впечатленный.

— Но я в нем выгляжу не очень! Оно не подчеркивает мои формы так, как должно. И цвет, о, это совсем не мой цвет!

— Тогда зачем ты его купила? — удивилась Люмин

— В магазине оно мне нравилось, а дома я поняла, что оно смотрится на мне отвратительно! — воскликнул Тарталья с обидой в голосе. — И ты даже мне не сказал, что в этом платье видны все изъяны моей фигуры!

— Слушай, дорогая, — Люмин села рядом с Тартальей на диванчик и приобняла его. — Ты прекрасна в любом наряде.

— О, ты говоришь это только потому, что ты мой муж, — отмахнулся Тарталья. — Знаешь, что? Иди на вечеринку без меня, а потом все мне расскажешь!

— Ты уверена, ты потом на меня не обидишься?

— Нет, я же сама предложила.

— Точно?

— Да.

— Прям точно-точно?

— Точно!

Люмин направилась к «двери», чтобы наконец-то уйти, как послышался голос «жены».

— А поцеловать?

Люмин-«муж» вернулась к дивану и чмокнула Тарталью в щеку, а затем снова предприняла попытку уйти.

— А сказать, что любишь меня?

— Я очень тебя люблю! — как можно искреннее ответила Люмин.

— И почему я каждый раз должна выпытывать из тебя эти слова?! — обиделся Тарталья. — Как будто ты просто говоришь обыденные вещи, а на самом деле совсем этого не имеешь в виду!

— Дорогая, мне не нравится твоя интонация.

— Сегодня тебе не нравится моя интонация, завтра перестану нравиться я! — разгневался Тарталья. — Может, мне вообще уйти?!

— Теперь я еще и виноват! Я из-за тебя опаздываю на целых полчаса! — нахмурилась Люмин, поправляя галстук и поглядывая на наручные часы.

— Вот и иди на свою вечеринку! Ты, наверное, все равно идешь туда только для того, чтобы пофлиртовать с другими женщинами!

Как только «муж» скрылся, громко хлопнув дверью от обиды, лицо «жены» с рассерженного сменилось на веселое, и она скинула домашний халат, под которым было красивое платье, и сняла с волос бигуди. Она схватила телефон и набрала чей-то номер.

— Алло, Ларис? Да, я наконец-то выпроводила своего, теперь можете приходить ко мне всей компанией! И выпить не забудьте! Чмоки-чмоки.

По залу прошлись смешки, и когда кулисы начали задвигаться, в зале начали нарастать аплодисменты. А когда кулисы снова раздвинулись, на сцене стояли Люмин и Тарталья и, взявшись за руки, поклонились.

Раздались громкие овации. Люмин, слегка склонив голову, улыбнулась зрителям, ее глаза светились радостью и благодарностью. Тарталья, уверенно стоя рядом, также низко поклонился, его лицо выражало гордость и удовлетворение.

Тарталья с ухмылкой внезапно взял микрофон, застав Люмин врасплох. Она смотрела на него, недоумевая, что он делает, ведь это не входило в их план.

— Извините, что занимаю больше положенного времени. Но я хочу сказать, что мне действительно понравилось наше выступление, потому что я играл его с Люмин, не только моим хорошим другом, но и человеком, к которому у меня есть чувства…

Аудитория замолчала, а глаза Люмин расширились от шока, чувствуя противоречие из-за поворота событий. Тарталья повернулся к Люмин и сказал в микрофон громко и четко:

— Люмин, я люблю тебя!

Ее сердце забилось чаще, и она могла лишь смотреть на Тарталью, пытаясь понять, что произошло. Внутри нее бушевала буря эмоций — восторг, смятение, радость и страх. Она не знала, как реагировать на его слова, сказанные перед всей аудиторией. Люмин отвела взгляд, чувствуя, что её лицо горит.

Зал продолжал оставаться в тишине, словно все замерли в ожидании её ответа. Тарталья все еще держал микрофон, напряженно смотря на нее, в его глазах блеск решимости и надежды.

— Тарталья… — начала она, её голос едва слышен, будто пронзённый волнением и смущением.

Тарталья сделал шаг ближе, его взгляд был полон надежды и нежности. Люмин почувствовала, как её тревога постепенно утихает, уступая место радости и теплоте.

— Тарталья, — повторила она чуть громче, найдя уверенность в собственных чувствах. — Я…

Она сделала глубокий вдох и, осознав, что на нее смотрит не только вся аудитория, но и тот, кто особенно дорог её сердцу, наконец-то обрела смелость.

— Я тоже люблю тебя.

В этот момент зал взорвался аплодисментами и криками восторга. Тарталья улыбнулся шире, обнимая Люмин и притягивая её к себе. Они стояли там, на сцене, в свете софитов, окруженные поддержкой и одобрением зрителей, не замечая ничего вокруг, будто в этом актовом зале не было шума или других людей, а только они вдвоем…