Неправильно... или - 7? Мир, дружба, мутанты. (джен)

«При подобном состоянии необходимо прекратить работу, отказаться от умственных нагрузок и немедленно вызвать специалиста для борьбы с патологией и восстановления поврежденных участков…»

Это единственная фраза-инструкция, которая была ему известна. Ему надо было сдаться специалистам самому. И сдать девушку, которая умудрилась каким-то образом расколоть собственную душу, выделить три отдельных личности и засунуть их обратно в свое тело. Он может сойти с ума. Не от психических изменений, так просто от боли, которая снова начала терзать голову, заставляя стиснуть зубы и зажмуриться на несколько секунд. Она уже невменяема и неизвестно… Да по всем должностным инструкциям он, как только увидел то, что она с собой сотворила, должен был уничтожить ее физическое тело. Но что-то остановило. Может быть — рациональный голос, который говорил о том, что бестелесные три девчонки, влившиеся в армию призраков, будут более опасны, чем те же три, но в довольно уязвимом физическом теле, которое можно если не уничтожить, так хоть обездвижить. А может быть — голос, похожий на голос Рин, который говорил, что неправильно это — причинять вред человеку, который уже несколько раз спас его жизнь, хоть и регулярно добавлял ему проблем. Был еще третий голос, тоже рациональный, который говорил о том, что Рин в их многочисленной компанией единственная, кто обладает реальной силой, способной что-то изменить и, вдобавок — одним из мощнейших источников энергии во вселенной, а без энергии не будет работать даже простейшая установка научной группы, не говоря уже о том комплексе, который проектировал Михаил.

Надо сдаться и сдать ее… Но следовать инструкциям невозможно, потому что они заперты в диком мире, вдали даже от нормальной медицины двадцать первого века, которая еще встречалась, например, в Полисе. Голова болит… Надо держаться. ВДНХ рядом, там они будут в безопасности. Можно будет отдохнуть.

— Хантер… — кто-то берет его за руку. Айрин, кто же еще. Он по взгляду понимает, что это именно та девочка, которой он помог на свою голову много лет назад.

— Рин, ты хоть понимаешь, что ты наделала? — тихо спрашивает он, щурясь от отсвета фонаря.

— Гы! Прикольно вышло, да? — она строит привычную дебильную улыбку. Искреннюю, но дебильную и непонятно почему бесящую сейчас. Наверное, потому, что это неуместно.

— Твоя личность… Личности… Ты хоть понимаешь, что наделала?

— Неа.

— Не-а?!

Да она издевается над ним!!! Сто процентов издевается! Черт, да почему он вообще должен за нее беспокоиться, когда своих проблем хватает! Разделила душу на три части — ее проблемы! Съедет с катушек — ее проблемы! Загремит за решетку за все свои выходки в совокупности — это будут ее проблемы! А ему и самому сейчас слишком плохо…

Надо было отлежаться несколько дней. Но дела сами себя не сделают и приключения его задницу самостоятельно не найдут. Кроме того, его беспокоила судьба ВДНХ, в частности — Сухого и еще пары друзей. До тех пор, пока он не убедится, что с ними все в порядке…

— Не-а, — так же ровно ответила Шепард, после чего крепче сжала его руку. — Хантер, тебе нельзя быть в таком состоянии.

— Я знаю. Справлюсь.

Он должен был решить эту проблему как можно быстрей. Собственное сознание по непонятной причине продолжало разрушаться. Он с ужасом чувствовал, как что-то меняет все привычные мыслительные процессы, как выстраиваются новые ассоциативные цепочки, которые он едва успевает обрубать. Он должен сохранить свою личность. Он должен откатить случайно произошедшие за последние дни изменения, которые спровоцировали янхары и избавиться от негативных модификаций. Он никогда не занимался этим. У него не получается. Не выходит. Ему нужен отдых. Дойти до ВДНХ. Решить первоочередные проблемы. Хоть немного отдохнуть и во сне снова попытаться решить задачу.

Айрин что-то говорит ему, но он не слышит, лишь старается упрямо идти вперед в своем странном сомнамбулическом состоянии. Он слишком хорошо помнил этот туннель. Вот здесь… да, здесь все прозошло. Здесь его нашла Анна. А вот уже видны в отдалении баррикады.

— Хантер, что с тобой происходит? Что ты с собой делаешь? — тихо спрашивает Айрин. Ей сложно даже смотреть на то, во что превратилось его энергополе. Еще сложней — понять, что именно он пытается сотворить.

— Пытаюсь все собрать… Заново. Это сложней, чем я думал, — глухо произносит он, морщась и опираясь рукой о стену.

— Я тебе могу чем-то помочь?

Он усмехнулся. Малая могла бы помочь, будь он обычным телепатом, а не дознавателем. Малая… Он ее так никогда не называл. Ее зовут… Волна боли катится по телу, заставляя окончательно навалиться на стену.

— Стой, кто идет! — вспыхивают прожекторы. Их свет бьет в глаза, а сил поднять руку, чтобы спасти свое зрение, уже нет.

— Свои! — мгновенно ориентируется даже не Рин, а до этого молчащая Ксифенг. Сейчас она на глазах меняет облик, принимая вид бомжеватого мужика в стандартном сталкерском снаряжении. Ну, как пить дать, новичок-сталкер.

Как ни странно, но ответ пограничников ВДНХ устраивает. Ведь Черные не разговаривают. Ведь у ВДНХ кроме странных мутантов врагов нет. Поэтому они беспрепятственно проходят мимо постов. Его не узнают. Почему? Наверное, мешает тяжелый защитный шлем. Впрочем, людей, с которыми он хорошо знаком, это не остановило бы: они узнают по фигуре, походке, жестам… Узнают… Узнали бы его сейчас коллеги с Сениора?

Снова волна боли.

— Меня зовут Юра, — мгновенно ориентируется Юна, когда у нее спрашивают имя.

К Хантеру не пристают. Может быть, сказывается тот факт, что он практически повис на Айрин и не может даже головой кивнуть, не то, что слово сказать. И дозорные понимают, что с ним что-то не так.

Слух о том, что кто-то пришел из проклятого тоннеля, долетает до станции раньше, чем они туда добираются. Их ждут. От осознания того, что сейчас придется отвечать на вопросы, хоть и кратко, но рассказывать про Черных, при этом тщательно следя за тем, чтобы Сухому не сболтнуть ничего лишнего, стало тошно. Голос на задворках сознания произнес, что Айрин сейчас ненамного лучше, чем ему, но она держится. На это голосу Хантер тут же возразил, что Айрин, в отличие от него, «заточена» как раз-таки для работы в полевых условиях с регулярной боевой практикой, в связи с чем обладает кучей дополнительных «наворотов» вроде того же высокого болевого порога и выработки в кровь такого гормонального коктейля, от которого любой болевой шок превращается в качественный «приход». Кстати, она подозрительно веселая и энергичная…

— Хантер?! Хантер! — Сухой проталкивается через толпу.

«Нет, ну только этого не хватало!!!» — с ужасом завопил внутренний голос. Он был рад видеть Сухого. Верней, не так. Он рад, что Саша выжил на этом чертовом ВДНХ под бесконечной атакой Черных, рад что не стал ни добычей проклятых мутантов. Но видеть его сейчас, говорить с ним — это было выше его сил. Глаза закрывались сами собой, ноги не держали.

Перед глазами возникла картинка двух рядом находящихся энергополей. Вот это — его собственное. Все, как выражалась в мыслях Рин, перепахано в «осколки хлама». Вот — энергополе самой Рин. Тут и энергетическое истощение трехдевной давности, и последствия того ритуала, который они наскоро провернули с Аней, заменив часть символов на пентаграмме Ризенхельца и сделав так, чтобы сила портала подчинилась Рин, а не тому ублюдку. Тут и раскол личности… Но, черт подери, почему она жива, явно не испытывает жуткой головной боли и вполне держится на ногах, еще и его держит!

Присмотревшись, он, кажется, почти понял разницу. Его энергополе было статичным. Ее — постоянно движущимся, меняющимся, хаотичным настолько, что за перемещением энергии было сложно уследить. Раскол не наложил вообще никаких конфликтов, которые непременно должны были появиться! Три личности просто «распилили» между собой умения тела, добавив вдобавок множество новых, которые не передались Айрин от Арэйн, а Кэтрин от Айрин.

Арэйн спит. Кэтрин, судя по всему, проводит какую-то мыслительную деятельность, «зажевав» минимальный процент «оперативной памяти». Айрин… Что она делает?

— Привет! Вы дядя Саша, верно? Мне про вас Артем рассказывал. Рада познакомиться, меня зовут Рин и можно не здесь говорить, а то… вот... в общем.

Сухой что-то говорит ей. Кажется, о чем-то спрашивает. Хантер наблюдает не за этим, а за взаимодействием энергополей. Вот часть структур двух людей сталкивается, вот между ними быстро протягивается благоприятная ассоциативная цепочка, которая укрепляется по мере того, как они перебрасываются парой фраз об Артеме. Он жив? Жив, он скоро прибудет. Мы с ним немного разминулись. Так ты его… подруга? Ну, типа того. Случайно встретились на Тургеневской, он меня к делу припряг, нашли Полис, по Черным ракетами ударили, все остальное очень долго рассказывать. В энергополе Сухого отчетливо отмечается сразу несколько ассоциативных цепочек, в связи с которыми Айрин представляется в положительном ключе, ведь она причастна к уничтожению врагов, она друг его пасынка, вдобавок — она привела на станцию Хантера, которого Сухой уже счел было мертвым. По энергосвязи вдруг начинает струиться поток энергии. В одну сторону, потом в другую, потом обратно к Рин, снова к Сухому. Количество энергии, идущей по каналу, с каждым разом увеличивается, но вместе с тем — ее количество в энергополях людей не уменьшается. Начстанции помогает девушке отвести Хантера в одну из свободных палаток и уложить. В лазарет ему не надо, более того — ему туда нельзя, потому что кругом будут жертвы янхаров, а ему плохо даже здесь, в относительно благоприятной с телепатической точки зрения среде.

Он снова наблюдает за взаимодействием энергополей. Непонятно, как именно, но сила берется словно из ниоткуда. По мере разговора с Рин выравнивается и состояние Сухого. Незначительно, но тот перестает чувствовать усталость и беспокойство, выглядит мене сутулым и изможденным. Рин, в свою очередь, приводит в норму самые нестабильные участки в своем энергополе, за счет чего избавляется от собственного желания прилечь рядом с Хантером на часок, вместо этого начиная расспрашивать Сухого о происходящем после взрыва. Исподволь выясняя то, что интересовало ее саму, Арэйн, Кэтрин и Хантера.

Юна и Хомяк как-то незаметно успели раствориться в толпе. На детей на ВДНХ мало обращают внимания, а массивный Юра, скорей всего, уже давно сменился на вид какой-нибудь непритязательной кучи мусора в стратегически важной точке.

— Хантер, что они с тобой сделали? — голос Сухого срывается на шепот и предательски дрожит. Этот человек далеко не дурак. Пусть он не обладает никакими знаниями, но делать логические выводы и чувствовать неладное он может.

— Не трогай… — тихо просит он, видя, как чужая рука тянется к его плечу. — Мне надо… Оставьте меня.

Он переворачивается на живот и утыкается лбом в сложенные перед собой руки. Становится немного легче, потому что ему больше не надо никуда идти и что-то делать. Можно отдохнуть и даже попробовать поспать.

Он не может сделать так, как делает Рин. Потому что протягивание связи к другим людям и последующая раскачка энергии, ее формирование словно из ниоткуда… Все это причиняет ему боль куда более сильную. Он — дознаватель. Ему никогда не стать таким, как люди вокруг. То, что делала Рин, может повторить любой человек, ведь человек может быть одновременно и энергетическим вампиром и донором. А таких людей около семидесяти процентов и многие из них, найдя подходящего по частоте человека, взаимодействуют с ним и получается, что энергия для обоих участников процесса берется словно из ниоткуда. Иногда они называют это дружбой, реже встречается любовь, которая дает эффект намного более крышесносный. Иногда они «заряжаются» просто от разговора друг с другом, как Рин и Сухой сейчас. Он этого не умеет. Вероятней всего, он больше не откроет глаза. Уже было плевать. По крайней мере, он сделал все, что мог, для общего дела: собрал информацию, помог Рин и Артему в Д-6, потом свел альтернатора и Аню, а также приложил все силы для того, чтобы Рин было, куда вернуться.

* * *

— Ему… Можно чем-нибудь помочь? Можно сделать хоть что-нибудь для тех, кто… — Сухой обрывает тираду на полуслове и с непонятной надеждой смотрит на находящуюся перед ним девочку. Непонятно, по какой причине, но она вызывает у него то же странное ощущение, которое провоцировал Хантер и, пожалуй, Артем. Он чувствовал, что может ей доверять. Что она может… помочь? Глупо рассчитывать на что-то подобное: если бы средство вернуть в строй тех, кто сходил с ума от влияния Черных, существовало, то наверняка его бы нашли толковые врачи. И уж точно оно не было бы известно девушке-сталкеру.

— Не знаю. Чисто теоретически, это возможно. Но с практическим воплощением возникают определенные сложности. Все, что известно про этих существ — это то, что они обладают несовместимым с людьми энергетическим полем, а соответственно: стоит им сунуться поближе к людям, как последние начинают сходить с ума. Но что за процессы в это время происходят на всех уровнях, я… не могу понять. А если нет понимания, то… То нельзя и определить, как обратить вспять это воздействие.

Девушка замолчала.

— Если бы ты знала, то смогла бы… — тихо начал Сухой. Вопрос повис в воздухе. Психиатрия двадцать первого века, которую он помнил, не способна была справиться с подобным.

— Проводя аналогию с медициной… Есть необходимость удалить, допустим, аппендицит. Все знают, что для этого нужен квалифицированный хирург, желательно — с опытом работы. Нужна стерильная операционная, куча инструментов, ассистент, а то и несколько, реаниматолог наготове, если что-то пойдет не так, специальные препараты, донорская кровь… А у нас есть третьекурсник медицинского университета, который видел ход операции на записи или присутствовал вживую сам в роли «подай-принеси-пошел вон», или читал об этом процессе. Вместо операционной — стол, который наскоро протерли спиртом, вместо анестезии — спирт, вместо лекарств — великая панацея типа аспирина, реаниматолог — это вообще какое-то нецензурное слово, смысл которого никто давно не знает, а кровь мы если что будем заливать первой группы, при этом чисто теоретически предположим, что у пациента все-таки положительный резус, так как отрицательного ни у кого нет. Вы бы согласились, чтобы вас или кого-то из близких вам людей спасали в таких условиях?

— У нас уже давно спасают именно в таких условиях. Попытка спасти даже с минимальными шансами на удачу лучше, чем простое наблюдение за тем, как умирают близкие люди, — глухо отозвался начстанции. После этого поднял голову на Рин. Он только что понял, о чем именно она ему говорила. — Я не ослышался? Ты сейчас сказала, что сможешь помочь?

— Если разберусь, что именно происходит. Можете сказать, где именно они нападали?

— Они всегда нападали на внешний блокпост. Часть людей убивали, но большая часть сходила с ума и умирала сама. Общее число жертв — сто пятьдесят восемь человек, по сути — почти все боеспособное население станции.

— Блокпост пробовали убирать, или передвигать ближе к станции?

— Уж не дураки. Все опять повторялось. Нападают ночью, уничтожают самый дальний от станции блокпост, исчезают прежде, чем мы успеваем хоть что-то сообразить и прислать отряд. Что было делать? Не ставить блокпосты? Так, чего доброго, они сразу на станцию бы пришли, тогда жертв уже не пять-десять, как обычно, а куда больше. Помощи просить у других станций? Пробовали, но никому мы тут не нужны. Чай — не стратегически важный ресурс, чтобы ради него кто-то своей жизнью рисковал. Бежать отсюда? И кому мы нужны? Ганзе?

— Красной Линии и Рейху. Подыхать, правда, надо будет не от Черных, а от людей… — внезапно Рин замолчала и уставилась перед собой.

— Что-то не так? — уточнил Сухой. Они стояли в узком коридочике между служебными помещениями. Здесь было абсолютно пусто, лишь по обеим сторонам в комнатах находились склады с припасами и снаряжением.

— Янхары никогда не оказывали физического воздействия. Они действуют только на разум. А те, кого находили… Полагаю, что изуродованные трупы — это дело рук ваших же «сумасшедших».

Сухой крепче стиснул зубы.

— Вас это не удивило, да? — тихо спросила Рин.

— Медики в лазарете предположили то же, что и ты. Провели вскрытие некоторых тел, увидели, что многие раны явно были нанесены людьми… Когда их находят на проклятом блокпосту и в лазарет тащат, никто особо ничего не рассматривает: люди все в крови, изранены, понять, кому принадлежит кровь на человеке, в такой ситуации невозможно. Ну а потом… Рассказать — поднимется паника. Я уже молчу про то, что люди кидаться друг на друга начнут без повода, ситуацию бы это не улучшило.

— Да я вас не обвиняю. Сама бы, наверное, точно так же поступила на вашем месте. Но остается открытым вопрос, как именно действовали эти существа. Верней, чем именно они действовали.

— Что ты имеешь в виду? Проходи, — он пропустил девушку вперед, сам заходя в тесный кабинет и предлагая ей расположиться на стуле напротив. Что та тут же и сделала, прислонившись к спинке стула и болтая ногами, не достающими до пола, в воздухе.

— Ну, на мозги можно действовать по-разному. Звуком, жестами, иллюзиями, можно заставить человеческий мозг выбросить в кровь какую-нибудь хитрую смесь гормонов, из-за которой народ соображать перестает, можно сочетать несколько способов. Хантеру, грубо говоря, мозги ломанули, но такой способ воздействия применим только в том случае, когда противник один.

— А если Черных несколько, и каждый из них оказывает такое воздействие на выбранного человека?

— Они бы друг другу мешали. Это все равно, что я прямо здесь начну слушать Раммштайн, вы включите Кипелова, а следом зайдет Артем и возьмет гитару, на которой будет бряцать мотивчик сродни тому, что у костра играют. Получится в итоге черт-те что.

— Откуда тебе так много известно о воздействии на разум? — это было даже не любопытство. Это был риторический вопрос с одновременным утверждением вроде «я понял, что ты не такая, как люди вокруг».

— Долгая история, — Рин отмахнулась. — Я вам не враг, если вы насчет этого беспокоитесь. Была бы врагом — уже бы двадцать раз вас замочить успела. А рассказывать ничего о себе не хочу, потому что меня, во-первых, Хантер потом будет ругать, да и остальные по головке не погладят, а во-вторых, потому что вам все равно полученные знания пригодятся примерно так же, как может пригодиться сейчас знание истории развития техники владения музыкальным бубном в племени юмба-мумба. Можно мне осмотреть места, где размещался блокпост? Ну и… Самих людей тоже, если можно.

— Тебя никто силой здесь не удерживает, — Сухой пожал плечами и бросил взгляд на наручные часы. — Караван должен прибыть через пятнадцать-двадцать минут.

— А, ну тогда мне проще Темыча подождать — вместе и посмотрим, что да как. Можно пока по станции погулять?

— Гуляй, кто тебе не дает. Достопримечательностей, правда, у нас тут нет…

— И это очень хорошо. Я с достопримечательностями плохо уживаюсь. В смысле, для достопримечательностей плохо.

Девушка тенью выскользнула из кабинета, оставив Сухого наедине с горой документов, которые он и принялся изучать. Впрочем, по прошествии пяти минут он понял, что идея провальная: сосредоточиться все равно не получалось. Именно поэтому он мысленно чертыхнулся, закрыл кабинет и, еще раз проверив оружие на всякий случай, отправился на перрон, где и просидел неподвижно на одной из скамеек до тех пор, пока не поднялись ворота и не заехала на перрон дрезина караванщиков. Тройку людей, держащихся особняком от остальных, Сухой заметил сразу. Как и сразу узнал главу Ордена Спарты, по левую руку которого стоял Артем, а по правую — незнакомая Сухому темноволосая тоненькая девушка со снайперской винтовкой за плечами.

— А я это… Вот… Вернулся… Пап, ты прости, а? Я просто это… Ну… Того…

Артем замер напротив него. Кажущийся только что настоящим сталкером Спарты, он вдруг приобрел вид провинившегося щенка, ожидающего нахлобучки. И не спасали от этого ни тяжелый бронежилет, ни два ствола на спине ни даже странный, слишком суровый для Артема, взгляд серо-зеленых глаз. И… Пап?

— Раньше ты меня так не называл, — непонятно, почему это вырвалось. С одной стороны, Сухой всегда хотел услышать это от Артема. Пожалуй, только за последние несколько дней его отсутствия он по-настоящему понял, насколько сильно успел привязаться к сиротке-пацаненку с Тимирязевской, которого по непонятным для себя причинам решил в свое время оставить у себя и заняться воспитанием самостоятельно.

— Прости, — Артем нахмурился. — Я больше не буду.

— Вообще-то он рад, что ты так его назвал, — раздался за спиной Сухого голос Рин.

— Ты уже здесь, несчастье ходячее? — глава Спарты обратился к девушке напрямую, как к своей старой знакомой.

— Угумс! — Рин подняла руку и сделала типичную рокерскую «козу».

— Ничего еще не разгромила?

— Вас жду! — издевательски усмехнулась девушка. — Тем, ну что стоишь, как вкопанный? Обнимайся давай с папой, пока время есть, а я пойду двести пятьдесятый метр проверю. Кстати, полковник, я тут кое-что выяснила, рассказывать-показывать?

— Пойдем, — Мельников, проходя мимо Рин, силой схватил ее за руку и потащил за собой подальше от толпы народу. Темноволосая девушка тенью последовала за ними, оставив Артема и Сухого один на один. Пасынок делает практически неуловимый шаг вперед и заключает Сухого в объятия. Сглотнув странный ком в горле, начальник станции поднимает руки и крепко прижимает к себе этого несносного придурка со всеми его стволами, бронежилетом и рюкзаком.

— Мне столько всего нужно тебе рассказать, — на грани слышимости произносит Артем.

— Идем, — тихо произносит Сухой. — Твой диван все еще свободен, так что можешь разобрать вещи…

— Я… Не буду разбирать вещи, пап. Я… За эти дни столько всего произошло и очень многое изменилось, — Артем был непривычно разговорчив и Сухой видел, насколько тяжело пасынку этот диалог дается. — Я иду в Спарту и…

— Ненормальный, я внуков, между прочим, хочу, а не тебя получить в цинковом гробу в лучшем случае.

— А я вот не знаю, хочу я их, или нет. Боюсь, что родится от меня кое-что малость не такое, как все.

— В радиацию попал? — с тревогой уточнил Сухой чувствуя, как защемило сердце.

Артем собрался было ответить, но вместо этого нахмурился.

— На внешний блокпост идут мутанты. Будут там через пять минут. Пойду составлю компанию тем, кто там. Вернусь — поговорим, если захочешь, — тихо произносит Артем.

Он не сомневается в словах пасынка. Почему-то. Может быть, потому, что выйдя на перрон, они нос к носом сталкиваются с темноволосой девушкой, которая начинает говорить:

— Артем, там на внешний блокпост…

— Я знаю.

С дальнего края платформы прибегает Рин, следом за которой со всей возможной скоростью несется нагруженный, в отличие от девушки, полковник.

— Артем, Аня, дядя Саша, там на внешний блокпост… — начинает белобрысая…

— Мы в курсе, — машет рукой Артем, а Сухой бьет по тревожному колоколу и начинает отдавать приказы. Все, как обычно. Боеспособные — за оружием и на баррикады. Небоеспособные — в дальнюю от предполагаемого места атаки часть станции.

Как в суматохе не задавили маленькую семилетнюю девочку в смешной шапке с большим помпоном — непонятно. Но она вдруг оказывается рядом с Мельником и дергает его за штанину. Сталкер даже не слушает, что та говорит, лишь кивает и произносит:

— Мы уже знаем.

— Товарищ полковник! — откуда-то из толпы раздается голос еще одной девочки, на этот раз подростка.

— В курсе! Оставайтесь здесь…

— Эй, а как же мой зачет?!

— А как же те, кто на блокпосту?

— Подвинутся, — огрызнулась семилетка и пешком кинулась в темноту тоннеля первой. С поразительной, надо сказать, для ребенка скоростью: Сухой был готов поклясться, что эта девочка умудрилась бежать быстрей самых навороченных дрезин на бензиновом двигателе.

— Эй, бля, нас подожди! — рявкнула девочка-подросток и кинулась следом за малышкой с помпоном.

— Тем, что встал? Погнали!

— Я с вами! — крикнула снайпер.

— Дурдом на выезде, — сквозь зубы выдохнул Мельников и, хоть и не с такой скоростью, но кинулся следом за ними. Сухой хотел было сказать ему, чтобы подождал, пока вытащат дрезину с огнеметом на подмогу бойцам, но когда обернулся, главы Спарты уже и след простыл. Вроде медленней остальных бегал, а успел исчезнуть.

Пока он раздавал указания и расставлял людей на ближайших к станции баррикадах, прошло минут пять. Еще три ушло на то, чтобы добежать со всей возможной скоростью до внешнего блокпоста, минуя все остальные. Внешний блокпост встретил его привычной тишиной и спокойствием. Люди все так же напряженно пялились в черноту тоннеля сквозь прицелы автоматов, словно ожидая своих неведомых врагов.

— Здесь пробегали… — начал было Сухой.

— Вон туда пробежали, — махнул рукой один из патрульных в тот самый момент, когда из тоннеля спереди раздался торжествующий рев мутантов. Перехватив покрепче автомат, Сухой кинулся вперед, успев прокричать патрульным, чтобы оставались на месте, потому что чувствовал, что так будет лучше.

Открывшаяся за поворотом туннеля картина кого-нибудь другого довела бы до сумасшествия. У него лишь вырвалось удивленное «твою мать».

В центре, спиной к Сухому — Мельник с портативным огнеметом в руках. На глазах у начстанции он дал дозу огня на стоящую впереди девушку, которая вместо того, чтобы сгореть, движением руки словно скатала пламя в шар и кинула его вперед, в черноту тоннелей. Тоннелей? Нет, стены обволакивала странная черная жижа, которая словно усилила эффект от огня, превратив тоннель впереди в настоящий коридор смерти.

Твари, валившие из туннеля, отличались поразительным разнообразием: кроме привычных уже упырей, носачей и прочей нечисти, которая не могла пройти огненный коридор смерти, появились какие-то огнеупорные монстры, от одного вида которых Сухого прошибла дрожь. Он слышал о таких тварях. Не видел раньше. Ни разу. И, честно говоря, лучше бы ему вообще не видеть их. Никогда.

— Ил-ла-хо-хо-о-о! — Рин вдруг подпрыгнула под потолок туннеля и ринулась оттуда на тварюгу, при этом вращая вокруг каким-то оружием с такой скоростью, что вокруг нее образовалась словно защитная сфера.

Артема оставили позади отряда, что парня явно не радовало. Но вот какая-то тварь умудрилась пронестись мимо Мельника и кинуться на парня. Не доставая оружия, Артем махнул рукой в сторону зверя и… В следующий момент тот с видом, будто все так и надо, пошел месить своих же собратьев.

— Кролик, сколько просить, помечай миньонов! — раздался из-под потолка вопль снайпера. Подняв голову, Сухой увидел, что девушка-снайпер с видом, будто так и надо, висит в воздухе над сражающимися, при этом поддерживает ее тело на нужной высоте пара черных кожистых крыльев.

— Жарковато! Юна, сбавь обороты, ты не только тварей, но и меня сейчас зажаришь.

— Упс, пардоньте, — раздается голос непонятно откуда и в тот же момент черная жижа горит чуть менее ярко.

Одна из тварей снова прыгает на Артема, на этот раз парень не успевает словить мышей. Дробовик вылетает из его рук. Сухой вскидывает автомат и дает очередь по твари, которой его патроны оказываются, что слону дробина. Но животное бросает Артема и в следующий момент летит уже на него.

Выстрел, еще один, потом третий. Пистолет. Всего лишь пистолет. Но почему монстр валится, как подкошенный.

— Успел… — они с Артемом словно выпадают на время из реальности, оказываясь непомерно далеко от дерущихся с мутантами непонятно кем.

Пистолет растворяется в руке парня, а сам он, все еще улыбаясь, заваливается набок. Проводит рукой по лицу, стирая кровь, сочащуюся из носа.

— Артем!

— Я в норме. Держи, он почему-то их пробивает, в отличие от этой всей хрени, — Артем вытягивает руку вперед и прямо перед Сухим в воздухе виснет уже знакомый пистолет.

— Дядя Саша? — Рин оборачивается в один из моментов, когда снова прут те мутанты, которые не проходят через огненный кордон. — Бля. Народ, походу, у нас опять палево.

Вздохнули все, даже черная горящая жижа, казалось, всколыхнулась на стенах.

— Лезут! — предупреждающе крикнула девушка-снайпер.

— Жги их!

— Рин, мутанты тебя задери!

— Заебал, помечай своих миньонов!

Сухой предпочел не вмешиваться в эту «степенную дружескую беседу», предпочитая стоять неподалеку от Артема, который периодически махал руками на мутантов и отправлял их обратно в гущу боя, но уже на светлой стороне. Пистолет в руках казался неимоверно тяжелым и даже, кажется, отдачей набил ему пару мозолей поверх уже имеющихся. Что это за оружие, что произошло с его пасынком, кто эти все не совсем нормальные личности и, главное — что вообще происходит? Эти вопросы его, конечно, волновали, но сейчас все мысли и силы были заняты тем, чтобы вовремя стрелять и иногда приглаживать волосы на голове, встающие дыбом при виде некоторых тварей. Те, кто потом проверял чертов тоннель, говорили, что по приблизительным прикидкам за те два часа боя странная команда умудрилась завалить около тысячи тварей самых разных форм и размеров. И, черт подери, несмотря на всю ненормальность странных людей, Сухой был очень рад, что они оказались на его станции в тот день! Сложно представить, как бы справлялись защитники ВДНХ малым числом, да еще и без оружия, способного пробить шкуры самых больших и мерзких на вид чудовищ…