Одиночное прохождение (джен)

Пока настраивали капсулу, вновь появилась Змея. В руках она несла пластину от кожуха какого-то устройства. На этом импровизированном подносе грудились довольно аппетитного вида бутерброды и парили две щербатые кружки с горячим кофе.

— Змея, ты прелесть! — ухватив один из бутербродов, заявил Жека. — Если Элька меня бросит, женюсь на тебе.

— В хрен ты никому не упёрся! — ответила Змея и, сдвинув локтем в сторону какой-то ящик с проводами, поставила «поднос» на стол. Потом присмотревшись к тому, что делали Коля и Слот, рявкнула: — Вы чего творите, идиоты! Слот, дебил, это не тот разъём, там переходник нужен! Разворочаешь сейчас всё!

Решительно ринувшись к капсуле, она быстро взяла дело в свои татуированные, но, судя по всему, вполне надёжные руки.

— Ты ешь, ешь. А то фанаты заждались, — подпихнул меня к угощению Жека.

Я принялся уплетать бутерброды, запивая их кофе. Еда оказалась и в самом деле вкусной. Надеюсь, они её не в мусорном баке нашли?

Пока мы расправлялись с угощением, эта троица закончила настройку капсулы. Змея даже вытерла её от пыли какой-то засаленной тряпицей.

— Ну всё, пора. Лезь в капсулу — и вперёд!

— А это? — ткнул я пальцем в кепку.

— Можешь снять, здесь всё экранировано. Но на улицу без неё — ни ногой!

— Угу. А ты что будешь делать?

— Как что? Мне на службу с утра. Ну и при случае постараюсь разнюхать, что там за муть с этим конкурсом.

Жека попрощался со всеми и ушёл. А я, ёжась под насмешливым взглядом Змеи, разделся и полез в капсулу.

* * *

Я ожидал унылого многодневного плавания в реальном времени, однако как только «Гритта» капитана Брендика со мной и Лероем на борту подняла паруса, всё вокруг залила чернота и сразу начала грузиться новая локация.

Когда чернота схлынула, и стало возможным обозреть окружающее, я обнаружил себя лежащим на койке в капитанской каюте. Попытался сесть, и это мне удалось не без труда — во всём теле разлилась неприятная слабость, а голова закружилась.

Едва я, кряхтя и охая, уселся на койке, как в каюту упругой походкой вошёл чисто выбритый и до омерзения бодрый Лерой.

— О, да ты, похоже, идёшь на поправку! — воскликнул он.

— На поправку? А что со мной было? — в недоумении пробормотал я.

— Ты разве не помнишь? В самом начале плавания ты свалился в жестоком приступе лихорадки. Несколько дней провёл в бреду, но затем очнулся и даже смог выпить немного бульона и вина. А потом в основном спал, — сообщил искатель сокровищ.

Я ничего подобного в упор не помнил, но заморачиваться не стал, списав всё на игровую условность. Главное, моим подписчикам не пришлось наблюдать, как я час за часом валяюсь в койке.

— Встать сможешь? — спросил Лерой.

— Попробую, — ответил я и, хоть и не без труда, сумел подняться на ноги.

— Ты почти здоров, дружище! — обрадовался он, а затем протянул мне склянку с красной жидкостью. — Вот, выпей. Это должно тебя взбодрить.

Лекарство и в самом деле подействовало, наполовину почерневшая полоска жизни вернула здоровый красный цвет, а я почувствовал себя заметно лучше.

— Где мы?

— В порту Хориниса. «Гритта» стоит у причала второй день.

— А капитан?..

— О, Брендик, как только на пристань спустили сходни, бросился к своей ненаглядной жёнушке. Её, как ты, наверно, понял, зовут Гритта.

— Угу.

— Кстати, я продал наши жемчужины, золотую чашу, которую ты нашёл в каюте мёртвого капитана, а также ещё кое-какую мелочь, что насобирал среди обломков корабля. Держи, это твоя доля, — сказал Лерой и протянул мне увесистый мешочек с монетами.

— Сколько тут? — спросил я.

— Шесть с половиной сотен. На первое время хватит. Как только смогу, верну тебе всё, что одалживал в Юране.

Ну хоть не совсем с пустыми руками окажусь в незнакомом городе. Но тут же в голову мне пришла одна неприятная мысль.

— Чаша! Я ведь даже не успел рассказать тебе о ней. Ты что, рылся в моих вещах? — спросил я.

Лерой удивлённо округлил глаза.

— Ты и в самом деле многое забыл! Сам же отдал её мне несколько дней назад, когда пришёл в сознание после приступа, — сказал он.

— Да? Видать, крепко меня накрыло этой лихорадкой, — пробормотал я.

— Ты идёшь? — обернулся в дверях каюты Лерой, который уже направился на выход.

— Конечно, — ответил я.

Мы вышли из каюты и поднялись на палубу. Остановившись возле сходен, я окинул взглядом открывшийся вид. Хоринис намного превосходил Юран — здесь один только портовый квартал был больше, чем вся столица далёкого архипелага.

— Нравится? — спросил Лерой. В голосе его сквозила такая гордость, будто он сам построил этот город.

— Впечатляет, — признал я.

— Видишь то здание возле пристани? Это таверна «У одноногого разбойника», там заправляет старина Кардиф. О его заведении знает каждый моряк от Южных островов до Нордмара и от Миртаны до Архолоса и Ларана, — указал Лерой на кривоватую фахверковую постройку. — Здесь ты всегда можешь раздобыть дешёвую выпивку, болотник и самые свежие новости. В том числе такие, о которых вряд ли сообщит глашатай на Висельной площади. Однако там надо держать ухо востро — в любой момент могут обчистить, а то и что похуже. Понимаешь?

— Ага, — кивнул я. Чего уж тут непонятного, портовая таверна — по совместительству обычно притон воров, контрабандистов и прочей криминальной шушеры. Чай, не первую в жизни игрушку проходим, видали уже такое.

— А вон там, правее, «Красный фонарь», — продолжал знакомить меня с достопримечательностями Хориниса искатель сокровищ. — Хозяина зовут Бромор. Тот ещё шныжий выродок, но девочки у него ничего...

Мы спустились по сходням на вымощенную камнем пристань и направились к улочке, которая начиналась между таверной и «Красным фонарём», а затем, поперёк рассекая весь портовый квартал, поднималась к более приличным частям города. Стоявший перед входом в таверну громила со шрамом через всю морду проводил нас тяжёлым тупым взглядом.

— Видишь этот дом? — понизив голос, указал Лерой вправо, на одну из неказистых деревянных хижин, которая на первый взгляд ничем не отличалась от соседних.

— Ну... — кивнул я.

— Здесь живёт ростовщик Лемар. У него всегда можно разжиться монетами. Но связываться с ним стоит лишь в самом крайнем случае — Лемар с должников по три шкуры снимает.

— Ясно. Буду иметь в виду, — покладисто ответил я.

Вскоре подъём закончился, и мы оказались перед кирпичной стеной высотой в полтора человеческих роста. Сквозь неё вёл проём ворот, которые прежде венчала арка. Она давно обвалилась, на её существование намекала лишь неровно обломанная кладка.

В проёме скучал стражник в жёлтых доспехах. Я пристально вгляделся в его слегка опухшую от пьянства небритую физиономию — не один ли это из тех, кто в начале игры пытался бросить меня в колонию под магическим куполом? Однако рожи тех служивых я совершенно не помнил.

Стражник тоже с подозрением уставился на нас с Лероем.

— Кто такие? Куда? Откуда? — дохнув ядрёным перегаром, просипел он.

— Ты что, любезный, уже своих не узнаёшь? — хмыкнул Лерой и незаметно сунул в ладонь стражника несколько монет.

— А-а, так это почтенный господин Лерой! — сразу же скривился в щербатой улыбке страж порядка. — Никак, из путешествия вернулись? Удачно ли?

— Живой остался, и за то хвала богам, — неопределённо отозвался мой спутник.

— А это кто такой? — указал стражник на мою скромную персону, усиленно старавшуюся стать как можно более незаметной.

— Это со мной. Мы вместе путешествовали.

— Ясненько. А то мне было показалось, будто личность знакомая...

Лерой обернулся ко мне и подвигнул, указав глазами на стражника. Пару секунд я тупо таращился на искателя приключений, силясь понять, что он имеет в виду. Затем догадался. Развязал мешок, достал оттуда несколько монет и протянул стражнику. Тот, жадно зыркнув глазами, мгновенно припрятал деньги и снова ощерился во весь рот.

— Ах, так это дружок почтенного господина Лероя! Проходите, чего ж вы встали? Добро пожаловать в Нижнюю четверть Хориниса! — посторонился он.

Едва миновали стену, как по ушам ударил звук кузнечного молота, который размеренно опускался на наковальню. До этого он не особенно выделялся на общем фоне городского шума. Молот держал в руках крепкий бородатый мужик. Тощий смуглый парень, наверно ученик, ногой приводил в действие меха кузнечного горна, раздувая угли.

Лерой кивнул кузнецам как старым знакомым и, стараясь перекрыть голосом удары молота, пояснил:

— Это Ремесленная улица, на ней расположены мастерские и лавки. Если пройти её до конца, то прямо будут Южные ворота города, а слева — вход в Верхний квартал. Но тебя туда не пустят, потому что ты не гражданин Хориниса и не богатый заморский купец. Но сейчас нам туда, — Лерой указал налево, где возвышалась кирпичная башня со сквозной аркой внизу.

Мы миновали кузню и спустились в короткий тоннель. В одной из его стен я с удивлением увидел распахнутую дверь, из которой сочился едкий зеленоватый дымок. За дверью открывалось довольно просторное помещение. Внутри я заметил сухощавого седого человека, который колдовал над алхимическим столом, что-то бормоча себе под нос.

Лерой потянул меня за рукав:

— Это лаборатория алхимика Константино. Вредный старикашка... Идём, нам сюда!

Мы вышли из арки и оказались на просторной площади. С одной стороны её ограничивали тыльные стены зданий Ремесленной улицы, с другой — высоченные укрепления Верхнего квартала, к которой была пристроена часовня. С третьей стороны площадь замыкала постройка, в которой я безошибочно опознал питейное заведение, поскольку из двери доносились аппетитный запах и разудалая песня, которую нестройно выводили два или три пьяных голоса. Вроде бы речь в песне шла о какой-то богатой девице, которая зачем-то уговаривала бедного рыцаря взять её в жёны.

— Это таверна Корагона. Здесь собирается приличная публика, — пояснил Лерой. — Если пройдёшь дальше влево, то окажешься на рыночной площади. Там перед казармами городской стражи находится гостиница. Хозяйку зовут Ханна. Советую пока остановиться у неё.

— А ты?

— Я пойду в Верхний квартал. Раньше мы с отцом жили там в собственном доме, но его пришлось продать, чтобы расплатиться с долгами. Старый друг отца уступил мне каморку в своём особняке. Так что в гости тебя пригласить не могу, не обессудь, — пытаясь скрыть неловкость, ответил Лерой.

— Спасибо, дружище! — хлопнул я его по плечу. — Ещё увидимся.

— Конечно, — улыбнулся он. — Завтра с утра я разберусь с неотложными делами, а потом загляну к тебе. Постарайся ни во что не вляпаться до того времени.

— Осторожность — моё второе имя, — отозвался я. — До завтра!

Пожав друг другу руки, мы разошлись в разные стороны.

* * *

— На моей памяти ты первый, кто оказался здесь во второй раз после того, как его отправили в Рудниковую долину, — рассматривая меня сквозь железную решётку, протянул темнокожий тюремщик.

— Если я тебе уже успел надоесть, то открой камеру, и я сразу исчезну, — буркнул я в ответ.

— Ха-ха, а ты шутник! Мне нравится, когда заключённые не ноют, а сохраняют присутствие духа, — засмеялся он. — Вот, поешь.

Тюремщик просунул между толстыми прутьями миску каши и кружку с каким-то мутным пойлом.

Я подумал, что сейчас было бы очень удобно схватить его за руки и приложить лбом о решётку. Однако сразу отбросил эту затею как бесполезную. Связки ключей от камер у него на поясе видно не было, как и замка на решётке. Видимо, она открывается при помощи механизма, управляющий рычаг которого расположен вне досягаемости узника. Поэтому я просто забрал у тюремщика свой завтрак и отошёл в дальний угол.

Как меня занесло в камеру? Очень просто. Под утро в гостиницу, где я арендовал койку, вломились стражники, скрутили мне руки и куда-то поволокли. Одного из стражников я узнал — тот самый, который накануне взял с меня и Лероя мзду при входе в Нижний квартал. Он меня, как выяснилось, тоже узнал. Даже припомнил, как меня вели к магическому барьеру, чтобы сбросить с обрыва в Рудниковую долину.

У меня отобрали все вещи. Не смогли снять лишь магическую сумку, но всё её содержимое выгребли подчистую, оставив лишь игровой дневник. Больше всего было жалко оружия и книги о морских обитателях.

Доев не слишком вкусный завтрак, я отдал посуду тюремщику, и стал ждать дальнейшего развития событий. Время тянулось невыносимо медленно.

— Эй, служивый! — позвал я.

— Больтан, — отозвался он.

— Чего?

— Звать меня так, говорю. Больтан.

— А-а... Ну, приятно познакомиться. Хотя, если честно, лучше бы нам с тобой оставаться незнакомыми.

— Ха-ха! Да нет, я не против таких знакомств, но, желательно, при других обстоятельствах. Например, в таверне за парой кружек «Тёмного паладина». Но для этого тебе надо было оставаться добропорядочным гражданином, а не превращаться в преступника, — весело сказал тюремщик, снова приблизившись к решётке.

— В чём хоть меня обвиняют?

— На этот раз — в побеге с каторги с использованием запретной магии.

— Понятно. А в прошлый раз?

— Не знаю. В прошлый раз тебя с материка уже в кандалах привезли. Наверно, в Венгарде или ещё где что-то отчебучил. Это уж тебе виднее.

— И что мне теперь будет? Казнят? — стараясь казаться равнодушным, спросил я. Казнь для меня была бы неплохим вариантом. Конечно, это очень больно и неприятно, но после смерти игра отправила бы меня на перезагрузку, а сохранялся я в прошлый раз перед тем, как вошёл в гостиницу Ханны. Перезагружусь — и сразу прочь из города! Найду ферму местного Акила, передам привет от родственника с Юрана, отсижусь в тихом месте и подумаю, как жить дальше.

Однако ответ Больтана разом порушил все мои хитрые планы.

— Да не переживай, никто тебя казнить не станет. И дальше Рудниковой долины всё равно не сошлют, — «успокоил» меня он.

Я подумал, что можно перезагрузиться и так, не дожидаясь казни. Но это сразу жирный минус — зрители трансляции вряд ли оценят такое малодушие. Ну что ж, на каторгу — значит, на каторгу. Правда, другие участники конкурса там, наверно, уже крутыми авторитетами заделались, а мне придётся начинать всё с нуля. Даже не прокачался толком.

Тюремщика кто-то позвал из-за двери, он вышел, но вскоре вернулся. Причём не один.

— Эй, весельчак! Тут к тебе гости, — сообщил он.

— Лерой! — воскликнул я, узнав посетителя.

— Привет, дружище! Как же тебя угораздило? — с досадой спросил он. — Я-то надеялся, что мы снова отправимся искать сокровища, как только дождёмся Клифа и Эларда.

— Видно, не судьба, — вздохнул я. — Тот стражник меня узнал.

— Да, слышал, что ты сдёрнул по дороге на каторгу. Многие в городе тобой восхищаются, — сообщил Лерой.

— В то числе я, — вставил Больтан.

— Тогда, может, выпустишь? — сорвалось с языка.

— Рад бы, да не могу. Служба, сам понимаешь.

— Похоже, на этот раз тебе не отвертеться от Рудниковой долины, — грустно сказал Лерой. — А оттуда пока ещё никто не возвращался.

— Значит, опять мне придётся стать первым, — вздохнул я. — Послушай, Лерой, можно тебя попросить кое о чём?

— Конечно. Сделаю всё, что смогу.

— Когда меня схватили, стражники забрали всё золото и вещи. Деньги, понятное дело, не вернуть — они их наверняка уже поделили между собой. — При этих моих словах Больтан отвёл взгляд в сторону и скромно потупился. — Барахло тоже жалко, но Белиар бы с ним. А вот потерю книги я не переживу. Даже дочитать не успел. Попробуешь её вернуть и сохранить для меня?

— Ту книгу о морских тварях? Конечно, — кивнул Лерой. — Больтан, поможешь узнать, у кого она сейчас?

— Непременно выясню. Загляни ко мне завтра утром, — поспешно ответил тюремщик.

— Ладно, мне пора идти. Надеюсь, ещё увидимся до твоей отправки на каторгу, — вновь обернулся ко мне искатель сокровищ и протянул изрядных размеров свёрток. — Вот, возьми, чтобы нескучно сиделось.

Когда Лерой ушёл, я развернул его подарок. Там оказалась колбаса, кусок копчёного окорока, четверть круга отличного сыра, пара яблок и пузатая бутылка с вином.

— Лучше бы напильник положил. Или свиток с заклинанием превращения в шершня, — проворчал я вслух.

— Свитки были, целых два. Но их Вульфгар забрал. Он все передачки для заключённых лично проверяет, а то, если что, ему же отвечать, — сказал Больтан, который всё также торчал возле решётки.

— Что за Вульгар? — уточнил я.

— Вульфгар, а не Вульгар. Это начальник наш, — ответил тюремщик.

— Ясненько. Колбасу будешь?

— Не откажусь. Пахнет она шикарно, отсюда чую.

Я отломил половину котелки, присовокупил к ней одно из яблок и протянул сквозь решётку. Раз уж у нас с тюремщиком налаживаются неплохие отношения, надо их укреплять. Авось пригодится.

Чтобы не заставлять своих фанатов попусту созерцать затянутые паутиной углы камеры, остаток дня я проспал. Вечером поужинал и снова завалился на брошенную в углу кучку соломы.

Проснулся от неясного шороха. В камере явно кто-то был кроме меня.