Ангел-хранитель для убийцы (гет)

Над Конохой стояла глубокая ночь, абсолютно темная и безлунная. Такие беззвездные ночи были не редкостью для Страны Огня. И все же мало кто решился бы покинуть свой дом посреди ночи без веской причины. Стоит сказать, что Конохагакуре была достаточно спокойной деревней, если можно назвать спокойным место, где средний возраст местных жителей составлял лет двадцать пять — тридцать. Большинство составляли шиноби, век которых, как известно, был недолог — мало кто из них доживал до старости. Тем более, после второй мировой войны шиноби , после высвобождения Девятихвостого и гибели Четвертого Хокаге вместе женой, деревня едва сумела оправиться и встать на ноги, даже не смотря на нападение на нее Орочимару и полный разгром после атаки Пейна.

В общежитии АНБУ, которое почти не использовалось по своему назначению, стояла абсолютная тишина, нарушаемая только тиканьем часов, висевших на маленькой обшарпанной кухне, да негромким похрапыванием Сая. Сакура, которая не отличалась крепким сном, проснулась от тихих всхлипов, раздающихся невдалеке от нее. Девушка заозиралась, пытаясь понять, где она и кто именно послужил источником звука. Рядом с ней кто-то завозился и громко хлюпнул носом. «Такуя-кун» — сообразила девушка. Выпутавшись из-под не желавшего отпускать ее одеяла, Сакура подползла на четвереньках к мальчику. Кагами Такуя спал, и ему снился кошмар, один из многих, преследующих его всю сознательную жизнь. Мальчик крутился на расстеленном футоне, сбившаяся простыня, служившая ему одеялом, не скрывала ужасающую худобу ребенка. Девушка знала историю этого мальчика и искренне ему сочувствовала. Она, несмотря на всю свою самостоятельность, так и осталась домашней девочкой, и не представляла свою жизнь вне семьи, даже не смотря на то, что из-за работы они нечасто виделись. Конечно, говоря о сиротах, на ум всегда приходил ее старый друг и сокомандник Наруто Узумаки, ставший предметом для подражания у большинства мальчишек.

Их выпуск вообще был одним из самых ярких за последние лет десять. Холодный красавец Хьюга Неджи, роковой отступник Учиха Саске, умный и ответственный Нара Шикамару, смелый и веселый Инузука Киба со своим Акамару уже разбили немало девичьих сердец, да и выпускницы были им под стать. Многие из них были сиротами и учились выживать, вырывая свое право быть сильными. Быть лучшими. И они доказали, что имеют право называть себя шиноби Конохагакуре.

И вот сейчас перед ней лежал ребенок, чье физическое здоровье, если опустить излишнюю худобу — дело поправимое, было бесспорным, но вот за здоровье душевное Сакура поручиться не могла. Девушка ласково погладила мальчика по щеке, вытирая непрошенные слезы. Видимо почувствовав что-то, Такуя поймал ее руку и прижал к своей мокрой щеке. Девушка горько улыбнулась и, укрыв мальчика кое-как одной рукой, притянула его поближе к себе. Ребенок доверчиво прижался к ней и, всхлипнув напоследок, успокоился, крепко уснул. А вот Сакуре уснуть не удалось. Она пролежала в обнимку с мальчиком до рассвета. И как только солнце стало подниматься над родной деревней, девушка аккуратно выпуталась из одеяла и тихонько, чтобы не разбудить ребенка, прошмыгнула в кухню, где занялась приготовлением завтрака. Когда все было готово, она села за обеденный стол и, немного подумав, написала короткую записку, которую оставила на столе около кастрюли с завтраком. После чего девушка тихонько покинула казармы АНБУ.

Выйдя на улицу, Сакура зябко повела плечами, как бы привыкая к утренней прохладе. Солнце на востоке только-только стало подниматься, освещая сонную Коноху скупым розоватым светом. Дом ее родителей находился недалеко от общежития, и, спустя каких-то пятнадцать минут, девушка оказалась в своей квартире. Стараясь произвести как можно меньше шума, чтобы не разбудить мать с отцом, девушка хотела прошмыгнуть в свою комнату. К полнейшему ее удивлению мать не спала.

— Здравствуй, Сакура! Давно не виделись. Я хочу с тобой поговорить.

Мебуки Харуно, облокотившись на кухонную дверь, с неподдельным удивлением рассматривала свою дочь.

— Здравствуй, мам!

Сакура подошла к ней и, чмокнув мать в щеку, прошла на кухню. Женщина, хмыкнув, последовала за ней. Чай, разлитый по чашкам уже начал остывать, а мать и дочь просто сидели друг напротив друга, не сказав ни слова. Первой нарушить молчание решила Мебуку.

— Сакура, доченька, мы так давно с тобой не сидели вместе на кухне… — женщина замялась, не зная, как продолжить дальше свою мысль.

Она, Мебуку Харуно, которая никогда не лезла за словом в карман, спорить с которой не решался ни один здравомыслящий коноховец, не знала с чего начать разговор с собственной дочерью.

— Да, мама, — откликнулась девушка, не глядя на мать. — Наверное, со времени моего похищения. Я скучала по тебе.

Сакура, наконец, посмотрела на нее. Глаза девушки были полны слез. Мебуки при виде такого зрелища стало не по себе. Ее дочка, ее Сакура, даже в детстве почти не плакала. Она злилась, спорила, кричала, но плакать — только если тихонько в подушку, чтобы никто не видел. Но с тех пор, как она стала одним из лучших ирёнинов Конохи и достаточно опытной куноичи, Мебуки ни разу не видела дочь плачущей. Что же могло случиться с ее малышкой? Женщина с не свойственной ей лаской погладила дочку по щеке. Видимо, не ожидав такого проявления нежности, девушка заплакала еще горше. В мгновение ока она оказалась в объятиях матери.

— Мама, мамочка, как же мне больно, — всхлипнула Сакура, еще теснее прижимаясь к Мебуки.

Сквозь рыдания до матери доносились обрывки фраз, о том, что «Итачи -сан… такой неприступный и такой одинокий», и что кроме него ей никто не нужен.

Женщина рассеянно гладила ее по голове, бормоча слова утешения, хотя прекрасно понимала, что лучшее лекарство для разбитого сердца — время, и чем его больше, тем лучше. Не сложно было догадаться, что, вернее кто, стал причиной слез ее дочери — тот, у чьей постели она проводила дни и ночи, будучи его персональной сиделкой, тот, ради кого она забыла про дом и друзей, чье имя не сходило у нее с уст. Учиха Итачи.

Не сказать, что бы Мебуку одобряла ее выбор — нукенин с испорченной на корню репутацией, старше ее лет на семь, к тому же, инвалид, не имеющий ни гроша за душой. Нет, не такую судьбу она желала своей Сакуре, но и против любви дочери не могла пойти. Женщина укачивала дочку и вспоминала, как когда-то давно тоже была влюблена и о том, как родители не дали ни шанса их чувствам, выдав дочь за нелюбимого, но доброго человека. Никогда из ее памяти не сотрутся дни и ночи, полные слез и отчаяния. Кизаши Харуно был хорошим мужем, добрым понимающим, но нелюбимым. Хотя, спустя столько лет, Мебуку могла бы назвать свой брак удачным, но никак не могла избавиться от мысли, о том, как бы закончилась их история, выйди она замуж за того, кого она любила. И вот сейчас ее дочка пришла к ней с разбитым сердцем, так же как и у нее самой много лет назад. «Наверное, проклятие Учих тяготеет над нами» — с грустью отметила женщина.

— Ты его любишь? — спросила Мебуку, когда всхлипы стали чуть тише.

— Больше жизни,- ответила Сакура и подняла взгляд своих изумрудных глаз на мать.

Мебуку печально улыбнулась дочери. Ведь она так хорошо понимала ее чувства. Но если для нее много лет назад ситуация была безвыходной, то у Сакуры есть все шансы на сердце неприступного Учихи.

— Больше жизни, — повторила она слова девушки. — Тогда не отступай. Борись за него, борись с ним самим.

Сакура удивленно посмотрела на мать, не ожидая от нее поддержки. Она хорошо знала, что та недолюбливает Итачи, и боялась, что рано или поздно Мебуку узнает о ее чувствах и запретит им видеться. Она ожидала, что мать скажет что-нибудь злое, едкое про Учиху, но никак не думала, что та ее поддержит.

— То есть, — недоверчиво уточнила Сакура, — ты одобряешь мой выбор?

— Не совсем одобряю. Скорее смиряюсь с ним. Я думала, ты выберешь себе достойного человека, не запятнавшего свою честь и репутацию. Но знаешь, когда твои похитители потребовали от него явиться на то место, иначе тебя и Шизуне-сан ждала смерть, он не раздумывал ни секунды. Не смотря на его внешнюю сдержанность и скупость на чувства, он очень беспокоился за тебя. Я поверила ему тогда и доверила твою жизнь, поверю и сейчас. Может, он и есть твоя судьба?

Сакура вначале не поверила услышанному, но по мере того, как ее мать расписывала беспокойство Итачи о ней, заметное только ее материнскому глазу, о том, что он не оскорбился на то, что она назвала его убийцей, и что не дал упасть, на ее лице проступила счастливо-глупая улыбка. Девушка обняла мать и счастливо засмеялась вместе с ней.

Следующие несколько дней Сакура провела в лаборатории Хокаге, где вместе с другими ученицами занималась изучением записей Змеиного Санина. Что и говорить, Орочимару потрудился на славу, составляя полнейшее описание свойств, возможностей и скрытых техник шарингана. Девушка подивилась тому, с каким терпением тот по крупицам собирал сведения об этом секретном додзюцу. Однако, не смотря на обилие информации, ничего подходящего им ни Цунаде, ни ее ученицы так и не смогли найти.

* * *

Хокаге мрачно смотрела на горы бумаг, занявших все свободное пространство ее немаленького кабинета, и думала, что делать дальше. Не смотря на то, что всех архив Орочимару был перечитан и ей самой, и Шизуне, и Сакурой, последняя вообще прочитала все записи несколько раз, ничего о подступающей слепоте там не говорилось. Хотя, зная старого перестраховщика Орочимару, женщина могла дать голову на отсечение, что тот не мог не подумать об этом, раз возжелал заиметь шаринганистое тело Учихи. Цунаде вновь взяла один из листов, исписанных убористым почерком ее бывшего сокомандника, и стала вертеть его в руках, наделяясь найти разгадку этих рукописей.

«Что-то должно быть, не может не быть» — думала женщина. — «Он всегда был самым изворотливым из нас. Держу пари, чтобы спрятать, то, что ему нужно. Помнится как-то Джирайя посмеивался над ним, говоря, что Орочимару готов даже у Манды яд попросить, если чернила кончатся, лишь бы писать свои писульки» — злилась на Змеиного Санина Цунаде. «Змеиный яд!» — пронеслось у нее в голове. Как же можно было забыть? Она и сама иногда отправляла особо секретные письма, написанные чернилами на основе змеиного яда, которые проявлялись, если смочить лист молоком.

Женщина вскочила со своего стула и быстрым шагом направилась на кухню, проверять свою догадку. Появление Хокаге на кухне ночью, едва не кончилось трагедией. Кухарка, седовласая старушка, готовящая для всех жильцов резиденции, приняла крадущуюся блондинку за вора и попыталась огреть ее черпаком. Только выработанные с годами рефлексы спасли Цунаде от появления на голове шишки, а несчастную бабульку от сердечного приступа, когда она осознала, кто чуть не пал жертвой черпака. Прервав причитающую кухарку, Хокаге вытолкала ее из кухни, заверив, что не сердится на нее, но все может измениться, если кто-то не покинет помещение. Бабуся была сообразительной, и через минуту Цунаде, наконец удалось проверить свою догадку. На смоченной молоком бумаге стали проступать синие чернила.

* * *

«Голова… как же болит голова... Нужно сходить к медикам за таблеткой… — вяло подумал начавший приходить в себя Неджи. «И мышцы как-то странно затекли и теперь доставляют неприятные ощущения легким покалыванием, которое с каждой минутой становится все сильнее». Хьюга никогда в жизни не был связан и оттого не сразу догадался, что же произошло.

Постепенно по мере того, сознание стало возвращаться к нему, парень вспомнил, что же произошло, и настроение окончательно ушло «в минус». Да что, там! Откровенно говоря, так плохо Хьюга не чувствовал себя никогда, даже после битвы с Кидомару, когда его едва живого принесли в родную деревню, и только своевременное вмешательство Цунаде спасло его жизнь. Если в тот раз пострадало его тело, то в этот раз смертельно раненая была гордость шиноби. Да и могло ли быть по-другому? Он, Хьюга Неджи, как и все члены клана был специалистом по разведке. Именно Хьюга приглашали в качестве шиноби-сенсоров, в таких вот тайных и диверсионных миссиях они были просто незаменимы, как Нара в командном пункте или Яманака на дознании. И вот он попался, как последний дурак.

«Да, кстати о дураках... А где же Учиха?» — отвлекся от самоедства шатен, только для того, чтобы осмотреть поляну, на которую их привели. Саске, как выяснилось опытным путем, оказался здесь же. Судя по тому, что он все еще молчал, никак не реагируя не пленение, Неджи сделал вывод, что его напарник находится в отключке. Их похитители, не особо церемонясь с пленниками, попросту связали ребят спиной к спине. В нескольких шагах от них обнаружился молодой парнишка, которого, судя по всему, оставили нести караул и заодно следить, чтобы пленники не сбежали. И вот этот парнишка бессовестно дрых, расположившись под соседним деревом, сладко позевывая и прижимая к себе копье.

Неджи попытался пошевелиться, однако плотно перевязанные кисти рук, отозвались глухой болью. «Еще час-полтора и двигать я буду только глазами», — обреченно подумал парень. Добудиться до мальчишки или позвать кого-нибудь из их пленителей также не было возможности — кляп во рту не только мешал говорить, но и вызывал время от времен рвотные позывы, от которых Хьюга старательно пытался себя уберечь. Еще не хватало захлебнуться на радость врагам. Неожиданно к большой радости Неджи веревки напрягались, и за его спиной раздался тихий стон, свидетельствующий о пробуждении Саске.

Саске был зол, Саске был очень зол, Саске был в бешенстве. Его, мастера шарингана, связали как какого-то куренка и мало того, завязали глаза и заткнули рот кляпом. В отличие от своего на редкость спокойного напарника, Учиха тут же начал громко выражать свой протест мычанием. Как ни странно, именно этот странный звук и разбудил их незадачливого сторожа.

Парнишка проснулся мгновенно. Увидев, что оба пленника уже пришли в себя, легко вскочил на ноги и сопровождаемый удивленным взглядом Неджи, бросился в кусты, откуда через пару минут вышла группа людей, одетых в видавшую виды, но все еще узнаваемую форму шиноби деревни Скрытой в Траве. Первым вышел седой мужчина лет пятидесяти, одетый в бежевую тунику, поверх которой носил пластины доспеха, серые брюки и высокие черные сандалии шиноби. Протектор деревни был завязан на предплечье. Он задумчиво посмотрел на своих пленников, как бы решая, что с ними делать дальше, после чего сделал какой-то знак своим людям. От толпы отделились две невысокие фигуры с закрытыми маской лицами — «Девушки», — пронеслось в голове у Неджи, — которые сняли с них путы, после чего вновь оказались за спиной своего лидера. Молодые люди тяжело поднялись с земли — сказалось вынужденное сидение. Дождавшись, когда шиноби приведут себя в порядок, мужчина бросил взгляд на свое сопровождение, от которого сразу же отделилось четыре человека, которые окружили Саске и Неджи.

— Следуйте за мной, — произнес мужчина и скрылся в кустах.