Эшли (джен)

— Мистер Уизли и мисс Грейнджер тяжело ранены. Мистеру Лонгботтому и мисс Уизли хорошо бы остаться на ночь: травмы не серьезные, но лучше проконтролировать. Мисс Коллинз и мисс Лавгуд в порядке, — отчиталась Помфри, завершив осмотр экстренно телепортированных к ней студентов.

Гермиона и Рональд без сознания покоились на соседних больничных койках. Рядом, хлюпая носом, сидел Невилл. Напротив на постели лежала Джиневра с уже перебинтованной ногой, а на стуле около нее разглядывала темноту за окном Луна. Все так или иначе выглядели побитыми, но спокойными. Все, кроме Эшли Коллинз. Она невредимая сидела на заправленной кровати и пыталась скрыть пробирающую ее дрожь, обхватив себя руками. Взгляд ее судорожно метался по полу Больничного крыла, не поднимаясь к находящимся рядом людям.

— Хорошо, — в пол тона заговорил Альбус Дамблдор. — Пускай все останутся под вашим наблюдением до утра, и мисс Лавгуд тоже. Мало ли что. А вот мисс Коллинз пойдет со мной, — отводить взгляд после этих слов уже было невозможно.

— Девочке не мешало бы поспать, — заметила сердобольная Поппи.

— Разумеется, — кивнул ей директор и обернулся к Эшли. — Идемте, мисс Коллинз.

После ярко освещенного Больничного крыла темные коридоры замка выглядели устрашающе. Вообще-то бояться Эш начала с того самого момента, как ее нашли в хранилище пророчеств и привели ко всем остальным участникам заварушки в Министерстве. Помимо министерских чинуш и авроров в атриуме собрались раненые дружки Поттера, группка сомнительных персон, среди которых и отставной Моуди, и Люпин, которым, вроде бы, там быть не полагалось. И Дамблдор. Пожалуй, именно увидев его, Эшли реально начала бояться. Она не знала, что случилось, не знала, кто пострадал — Грейнджер, Лонгботтом и оба Уизли заметно от Пожирателей получили, да кто-то в толпе упомянул, что Поттер жив — не знала, убили ли кого-то, и не знала, подозревают ли в чем-то ее. Но теперь, спускаясь за Дамблдором по тускло освещенной лестнице, в последнем можно было не сомневаться.

— Извините, профессор, но куда мы идем? — решилась спросить Эш на одном из пролетов.

— К профессору Снейпу, — не оборачиваясь, ответил ей старик. — Он ведь ваш декан.

Логично, не поспоришь, но Лавгуд он к Флитвику не повел, отметила про себя Коллинз с нарастающей паникой. А еще отметила, что страшно хочет вынюхать дорогу пыли. Почему-то мысль о золотом порошке навязчиво вытесняла все прочие, даже страх перед Дамблдором. Эшли впервые была в такой близости к директору Хогвартса. С первого курса он казался ей — слизеринской полукровке — чем-то сродни погодному явлению. Он был далеко, его действия не подчинялись какой-то логике, на него все вечно ругались, но сделать ничего не могли. Только недавно Дамблдор стал для Эш опасен, да и то в теории и на весьма краткий срок, после чего вовсе исчез с горизонта стараниями Амбридж и Фаджа. И вот он снова тут, в Хогвартсе. Ведет мисс Коллинз к мистеру Снейпу. Да, дорога пыли тут была бы не лишней.

Когда дверь кабинета слизеринского декана отворилась, и после сухого «Северус» Дамблдор обернулся к Эшли и жестом указал ей войти, девчонку пронзило до боли знакомое чувство. Воле старца невозможно было воспротивиться так же, как приказу Волдеморта несколько месяцев назад. Снейпа Эш едва заметила — он практически сливался со своей темной обителью и, кажется, так и не произнес ни слова. Единственным, на ком было сконцентрировано все внимание девушки, являлся сейчас Альбус Дамблдор. Он словно резко стал выше, могущественнее, опаснее. Это вновь было то ощущение загнанной в угол дичи пред пастью хищника, только в этот раз на девчонку не скалилась голодная змееподобная тварь, а пронзительно смотрел наметивший жертву коршун. Грудь Эшли резко сдавило, сердце забилось чаще и сильнее, тело онемело, словно все мышцы разом свело, как только в кабинете раздался голос Дамблдора:

— Мне жаль, мисс Коллинз, что приходится действовать подобным образом. После всего, что вам пришлось перенести, я старался этого избежать, чтобы не навредить вам еще сильнее, — он вздохнул и медленно подошел ближе к Эш, а та даже инстинктивно отступить оказалась неспособна. — Я давно знал, что вы делаете, и понимал, почему. Какое-то время этой моей осведомленности было вполне достаточно. Однако теперь ситуация сложилась так, что мне крайне важно получить полную информацию о случившемся, понимаете?

— Нет, — едва слышно прошептала Коллинз, и это был не ответ, а мольба.

— Мне придется разрушить искусственный барьер в вашем сознании, мисс Коллинз, — продолжал вкрадчиво объяснять Дамблдор, и его мягкий старческий голос оглушающим эхом отдавался в голове Эш. — Профессор Снейп минимизирует ущерб, но, к сожалению, это все равно не пройдет для вас безболезненно. Поэтому я очень прошу вас не сопротивляться. Ваше сопротивление не усложнит мне задачу, но для вас сделает все еще неприятнее.

— Пожалуйста, не надо… — дрожащим голосом пролепетала девчонка.

— Легилименс… — ледяные голубые глаза растаяли, а следом потекли воспоминания:

Эшли пять, и мама учит ее кататься на коньках в мерцающем рождественскими огоньками парке Лошенд.

Солнечным летним днем мама отмечает свой выходной легкой выпивкой, и вместе с двенадцатилетней Эшли они загорают на крыше своего трейлера и подпевают очередной песне Стоунзов, хрипло звенящей из старого проигрывателя.

На свой восьмой День Рождения Эшли не пошла в школу, а осталась дома с мамой печь шоколадный торт и украшать их скромный трейлер дешевыми бумажными флажками, чтобы вечером как следует отпраздновать с О’Коннорами.

Прошлогодние Пасхальные каникулы, когда мама, заливаясь хохотом, смотрела очередное повторение «Монти Пайтон» и подстригала Эшли.

Лето лет десять назад, когда на все сбережения Эшли с мамой поехали к морю.

Боль! Обжигающая, удушающая, ноющая и тягучая, но при этом разрывающая все внутри. Пытка сильнее, чудовищнее всего на свете, даже хуже Круциатуса. И сквозь эту нестерпимую агонию обрывки прошлого:

Пьяное мамино бормотание во сне.

Мамина улыбка с поднятым выше правого левым уголком губ.

Мягкие, всегда пахнущие сигаретным дымом и лавандовым кремом, руки мамы.

Кортни Коллинз тихо шепчет на ухо Эшли: «Я люблю тебя, доченька».

* * *

Осенняя ночь была светлее и жарче летнего полудня. Собор Святого Павла был объят пламенем так, словно христианский Бог действительно обратил на него свой пылающий взор. Крики и стоны людей сливались с завывающим повсюду пламенем, и этот звук чем-то походил на их воскресные песнопения. По темному, затянутому дымом небу скользнула тень еще более черная, словно длань сурового Бога. Эзельстан Эйвери был язычником, как и все уважающие себя маги Британии, но в чем-то понимал маглов вокруг, что истошно вопили о каре Господней. Творящийся нынче в Лондоне кошмар действительно был сродни чему-то божественному.

— Ты не обязан этого делать, — раздался за спиной тихий мелодичный мужской голос, который Эзельстан слышал сквозь тысячи разрозненных криков, надрывных стонов и оглушающего грохота захлебывающегося в пожаре города.

— Милорд, — Эйвери с улыбкой обернулся, мотнув светлыми вьющимися волосами. — Вы просто разглагольствуете, как всегда, или приказываете мне не делать этого?

Редманд Полибий Паркин молча покачал головой. Его изумрудные глаза отражали буйствующее вокруг пламя и сами, казалось, горели гневом и болью. До чего неестественно выглядел лорд Паркин тут, посреди общего безумия. Всегда такой идеальный, до рези в глазах, до сбивающегося дыхания. На светлой тунике ни следа копоти, на мраморной коже ни единой ссадины. Даже его длинные черные волосы, казалось, развивались сейчас по собственной воле, а не подчиняясь порывам ветра.

— Я знаю, что не обязан, но я этого хочу, — Эзельстан поднял с мостовой метлу. — Ты только представь, что будет, если получится!

— Ты станешь героем, — прикрыв глаза, кивнул Редманд. — И ты умрешь.

— Ред, у меня пятеро сыновей и четыре дочери! — расхохотался Эйвери, кивая на стоящих неподалеку жену и детей, с которыми уже успел проститься. — Да я, считай, уже обрел бессмертие. Но если получится… — он мечтательно глянул в небо, где во тьме и дыме кружила непостижимых размеров тень твари.

— Если получится, ты станешь легендой, — согласился лорд Паркин. — Спасителем Лондона.

— Ха! — довольно заулыбался рыцарь. — Сэр Эзельстан Эйвери — победитель чудовищного Аддедомара! Звучит, а?

— Как в древних легендах, — Редманд едва заметно улыбнулся и подошел ближе к своему вассалу. — Но ты же понимаешь, Эз, шанс, что получится — один на миллион.

— Ты знаешь, я не силен в вычислениях, — легко отмахнулся Эйвери. — Ред, либо прикажи мне не делать этого, либо прекрати свое занудство. Я хочу, понимаешь? Я хочу попытаться. Хочу спасти всех этих людей, спасти свою семью, спасти вас. Просто позвольте мне попытаться спасти вас, мой лорд.

— Хорошо, — спустя несколько секунд молчания произнес лорд Паркин. — Я даю тебе свое позволение.

— Если получится, если тварь сдохнет, — Эйвери забросил метлу на плечо и проверил меч в ножнах, — об этом будут слагать легенды. Обо мне напишут в книгах. Это будут помнить все мои потомки.

— Так и будет, — в этот раз Редманд улыбнулся шире и мягко опустил руку на плечо своего верного рыцаря.

— Вот только, имп бы меня задрал! — Эзельстан внезапно разразился хохотом. — Надо же что-то сказать, верно? Чтобы потом читали и восхищались. Что-то емкое, героическое и красивое. Но у меня на уме — веришь? — одни только прекрасные груди Аврелии, — он глубоко вздохнул и вновь глянул на свою красавицу жену, держащую на руках их годовалого сынишку. — Ох, Мерлин, да за такие груди и умереть не страшно! Так что, если дело выгорит, ты уж придумай потом что-нибудь красивое и емкое, как ты умеешь. Чтобы перед потомками стыдно не было, ладно?

— Конечно, друг мой, — Редманд Полибий Паркин в последний раз крепко обнял своего лучшего друга.

Эзельстан выбрался на крышу собора, прикидывая, сколько пролетит его потрепанная метелка. Воздух гудел не только от царившего повсюду пожарища, но и от волшебной силы драконьего пламени. Магия этой древней твари легко могла свести на нет левитационное зачарование метлы. Рисковать не стоило, нужно было приманить дракона ближе. Рыцарь втянул побольше воздуха, настроился и закричал, усиливая свой голос магией. Чудовище в воздухе отозвалось оглушающим ревом и обернулось на крик, хотя вышел он не сильно громче прочей какофонии, наполнявшей улицы полыхающего города. Для такой громадины — все равно, что писк комара. Но внимание дракона привлекло то, что в отличие от всех остальных криков, этот был полон не боли и страха, а гнева. Этот крик бросал чудовищному Аддедомару вызов, который древнее существо не могло не принять.

Покружив над крышей собора, чудовище стало снижаться и, сбив хвостом несколько построек, с оглушительным грохотом опустилось на площадь. Смельчак на крыше шумно выдохнул и оглядел приземлившегося перед ним дракона: гора непробиваемой даже сильнейшей магией обсидиановой чешуи, поблескивающие, словно стальные, шипы на голове и вдоль позвоночника, глаза, обжигающие древней яростью сильнее, чем вырывающее из пасти пламя. Пугающее зрелище, но Эзельстан не испытывал страха. Страх остался где-то там, внизу, с его семьей и его лордом. Эйвери в последний раз подумал о тех, ради кого шел на смерть, и улыбнулся, после чего закричал снова, громче и яростнее.

Обсидиановые пластины на груди чудища стали вздыматься, и рыцарь ринулся вперед. Как только дракон разинул свою пасть, больше походящую на гигантскую пещеру в обрамлении ряда острых черных сталактитов и сталагмитов, Эйвери запрыгнул на метлу, оттолкнувшись от каменного парапета. Из нутра твари послышался утробный гул зарождающегося пламени, и отважный воин, вскинув меч перед собой, закричал в унисон этому звуку приближающейся смерти. Метла пролетела ровно столько, сколько было необходимо, чтобы ворваться в зловонную бездонную пещеру. Клинок мага вонзился в обнаженную плоть глотки, и прозвучали смертоносные слова:

— Авада Кедавра!

Волна магии прокатилась по телу Эзельстана, концентрируясь в руке, сжимавшей рукоять. На секунду все вокруг озарила, метнувшаяся по сверкающей стали, яркая изумрудная вспышка, а в следующий миг из глотки Аддедомара хлынул пожар его посмертной мести.

* * *

Вновь обретенная возможность дышать оказалась до того неожиданной, что тут же вызвала хриплый кашель. Тело, обмякшее на одноместной койке, колотило, как на лютом холоде, а перед глазами расплывалось темное замковое помещение. Когда приступ кашля прошел, первое, на чем удалось как-то сфокусировать взгляд, оказалось застывшее совсем рядом мужское лицо в обрамлении черных волос. Кто-то очень знакомый, но совершенно точно не Редманд Паркин. Лицо было некрасивым, желтоватым, с крючковатым носом и темными глазами, да и волосы были значительно короче, тоньше и грязнее, чем мог когда-либо допустить идеальный лорд Паркин.

— Как вы? — приглушенно поинтересовался мужчина голосом, тоже вовсе не походящим на мелодичный тембр Редманда.

— Не знаю… — самочувствие сейчас было далеко не самым важным. — У меня получилось? Я убил его?

— Что? — темноволосый нахмурился, что сделало его лицо еще неприятнее, и немного отстранился, откинувшись на спинку кресла, на котором сидел.

— Аддедомар! — будто можно было спрашивать сейчас о чем-то еще. — Я убил его? Что с городом?

— Вы помните, как вас зовут? — мужчина достал из кармана мантии волшебную палочку.

— Эзельстан! Эзельстан Эйв… — на глаза попались собственные руки, и это резануло сознание: тонкие, белые ручонки, какие встретить можно было разве что у юных знатных девиц. — Что за… — да и голос был девичий и хрипловатый, а не мягкий мужской бас. — Эшли, — шепотом отозвалось эхо собственных сбивчивых мыслей. — Меня зовут Эшли Коллинз.

— Помните, какой сейчас год? — спрашивая, волшебник попутно выводил палочкой какие-то невербальные чары.

— Тысяча шестьсот шестьдесят шестой, — поспешно выпалила ответ Эшли, но, увидев реакцию мужчины, призадумалась. — Нет, — пробормотала она, оглядывая кушетку, на которой лежала, — девяносто шестой. Тысяча девятьсот девяносто шестой, — разница в триста тридцать лет как-то даже в голове не укладывалась.

— Вы понимаете, где находитесь?

Хороший вопрос. Вероятно, Коллинз находилась не в Лондоне. Хотя казалось, что, как и Эзельстан, была там совсем недавно. Но не с драконом же она там сражалась? Эшли Коллинз драконов никогда не убивала, это точно. Что же она делала в Лондоне, как попала сюда и куда, собственно, «сюда»? Надо бы оглядеться да пошевелить мозгами. Темноволосый дядька кажется знакомым, может и место вспомнится. Вот только мысли упорно возвращались к горящему городу, к дракону на площади перед собором Святого Павла, к кричащим повсюду маглам, к Аврелии и детям. Мысли неотвратимо возвращались к улыбающемуся Редманду Паркину. Что это вообще было? Неужели просто сон?

Эш заставила себя осмотреть помещение: темное, судя по сырости и холоду, подвальное, с единственным окном, за которым было что-то мутно-зеленое, словно вода. Тут и летом всегда прохладно и сыро, вспомнилось девчонке. На стенах множество полок, по большей части уставленных банками с заспиртованными ингредиентами для зелий, но ближайшие к девушке стеллажи почему-то пустовали. И вновь всколыхнулись воспоминания о том, как она оглядывала эти полки, банки, склянки и их содержимое сотню раз, выслушивая очередную отповедь. В центре комнаты стоял стол, заваленный пергаментами — единственное место, где в кабинете Снейпа допускался беспорядок.

Вот тут и вдарило осознание. Эшли за какую-то секунду поняла, где она, кто перед ней, и вспомнила все, что случилось. Поттер, Министерство, Малфой, Эйвери, Дамблдор — все пронеслось перед глазами, спровоцировав острый приступ паники. А затем вспомнилась темная комната в трейлере, неподвижное тело матери на диване, ледяная одеревеневшая рука и боль. Та самая боль, что накатила на Эш во время слома ментального барьера, концентрировалась где-то чуть выше живота и по всему телу расползалась тягучей слабостью и дрожью. Непроизвольно на глаза выступили слезы, дыхание сбилось, и с губ сорвалось едва слышное «Нет».

— Спокойно, спокойно, — Снейп торопливо убрал палочку, подался вперед, протянул руки к девушке, но в последний момент осекся и на мгновение замер, а затем руки опустил. — Мисс Коллинз, пожалуйста, постарайтесь меня услышать. Постарайтесь дышать: глубокий медленный вдох, — он и сам демонстративно вдохнул, — затем медленный выдох. Еще раз, — скомандовал профессор, когда Коллинз постаралась за ним повторить. — Вот так, вдох — выдох. Все в порядке, вы в безопасности. Ни вам, ни вашим друзьям ничего не угрожает…

— Но Дамблдор… — захлебывалась в истерике Эшли.

— Профессор Дамблдор не собирается принимать к вам и вашим друзьям каких-либо мер, — медленно проговорил Снейп. — Он давно знал о том, что вы делали. Ему необходимо было лишь уточнить детали. Он понимает, что у вас не было выбора, что вам угрожали. Он вас ни в чем не обвиняет.

— Но Темный Лорд…

— Ему также не в чем вас обвинить, — продолжал мужчина. — Вы выполнили его приказ. Вы сделали все, что от вас требовалось. Темному Лорду прекрасно известно, что вы не способны противостоять Альбусу Дамблдору. Еще раз повторяю, ни вам, ни вашим друзьям ничего не угрожает.

Не сразу, но смысл его слов дошел. Истерика немного отступила из-за того, что Эш старалась размеренно дышать, но общая паника сохранялась. Мысли путались и то выдергивали воспоминания о случившемся в Министерстве, то вновь возвращались к дому и маме. Но сильнее всего была боль: сдавливающая, удушающая и при этом словно разрывающая тело на куски.

— Больно… — только и смогла прошептать Эшли, согнувшись и схватившись за то место выше живота, где боль ощущалась сильнее всего.

— Я сожалею, мисс Коллинз, но тут я помочь никак не могу, — сказал Снейп. — Это не физическая и не ментальная боль. Видите ли, искусственный барьер в вашем сознании… — он кашлянул и глубоко вздохнул. — Видимо, в критической ситуации вы неосознанно сумели использовать его не только как защиту от внешнего воздействия, но и как защиту для себя самой. Защиту от собственных воспоминаний и эмоций, связанных со смертью вашей матери. А теперь, когда барьер был разрушен… Боль потери никакими чарами и зельями не исцелить.

Эш попыталась что-то сказать, но голос дрогнул, внутри все сдавило, и девушка просто заплакала, не в силах вынести это мучение. Она подтянула колени к груди, сжалась комком и уткнулась в грубую ткань жесткой подушки. В последний раз, когда Эшли видела маму, та помогала собираться в школу. Кортни тогда в который раз завела жутко неловкий разговор о свиданиях, мальчиках и предохранении, так что Эш торопилась поскорее смыться. Выскочила из трейлера, даже не попрощавшись толком, даже не обняв маму…

— Это вы, — дрожащим голосом, едва удерживая новый приступ истерики, выговорила девушка спустя какое-то время. — Вы рассказали! Из-за вас… они убили мою маму из-за вас! — Эшли вздернула голову и уставилась замыленным от слез взглядом в темные глаза декана.

— Да, это так, — тихо, чуть ли не шепотом, ответил мужчина и сгорбился, опустил голову. — Я уже говорил вам, мисс Коллинз, у меня никогда не было намерения причинить вам вред. И вашей матери тоже. Когда Темный Лорд спросил меня о вас, он уже знал о вашем существовании, уже знал, кто вы. Это не снимает с меня ответственности за то, что произошло, но, если вы в состоянии меня выслушать, я хочу объяснить вам, как это случилось.

— Откуда он мог знать? — злоба каким-то неведомым способом помогала преодолеть боль и говорить. — Этот ублюдок — Эйвери — сказал, что обо мне знали только вы!

— Это не так, — покачал головой Снейп. — Я был единственным, кому ваш отец рассказал лично. Но как минимум знали еще сотрудники Министерства, от которых он сам узнал о вас, когда вам было девять. Он не рассказывал? — вскинул брови профессор, приметив, как нахмурилась девушка.

— Нет, — сквозь зубы процедила Эш, вспоминая, как мудак болтал про подарки на Рождество и ебанное платье на Святочный.

— Департамент Магического Правопорядка безрезультатно занимается розыском вашего деда, Аурелия Эйвери, с семьдесят восьмого, — стал рассказывать декан. — В ходе этого расследования они в какой-то момент и обнаружили вас, как одного из его ближайших родственников. На тот момент в Британии таких оказалось всего двое, и о вас сообщили второму — вашему отцу.

— И что? — скривилась Коллинз. — Темному Лорду обо мне и моей маме тоже кто-то из ДМП рассказал, что ли?

— Я бы и этого исключать не стал, — спокойно продолжал говорить Снейп. — У Темного Лорда множество людей в Министерстве. Но я полагаю, ему было достаточно и того, что о вас сообщил Бартемиус Крауч младший.

— Крауч? Тот, что выдавал себя за Моуди? — припомнила Эшли давнишнее интервью Поттера.

— Да, он узнал вас, — кивнул декан. — Видите ли, мисс Коллинз, в древних чистокровных семьях, таких как Эйвери, Малфои, Краучи и даже Уизли, внешность порой говорит сама за себя. Вы и сами, наверняка, это замечали. Так вот Бартемиус младший некогда был близко знаком с вашим отцом, его матерью и младшей сестрой Эвелиной. С ней Барти был обручен. И вашего с ней сходства он не мог не заметить — на лицо вы словно ее копия. Он и заметил. Ведь он, притворяясь вашим учителем, расспрашивал вас о вашей семье?

— Ну да, возможно, — вспоминать сейчас те посиделки с Моуди и Трейс казалось совершенно неуместно и глупо. — Он просто удивлялся, что нас, полукровок, на Слизерин занесло... — тогда эта болтовня с Грозным Глазом подозрительной не казалась, а позже, узнав, кем на самом деле был профессор, Эшли как-то и вовсе думала и волновалась о совершенно других Пожирателях смерти.

— Он спрашивал вас об отце?

— Может быть, я не помню, — откуда-то поднялось настойчивое желание вынюхать немного гоблинской пыли.

— Вы пили что-нибудь, что он давал вам? — допытывался дальше Снейп.

— Чай как-то пару раз… — вместо отработок, чем дурашки Коллинз и Дэвис долго еще перед друзьями хвастали.

— Он расспрашивал вас тогда о семье?

— Не знаю, не помню… к чему это?! — вздернулась Эшли. — Какая разница? Это вы рассказали! Вы!

— Темный Лорд спросил меня, знаю ли я о том, что среди моих студентов есть дочь Эдриана Эйвери, — глубоко вздохнул Снейп. — Он спросил прямо, назвав ваше имя и возраст. Спросил, что мне о вас известно. Мисс Коллинз, вы ведь понимаете, что соврать Темному Лорду в такой ситуации невозможно?

— Но вы же врете, — внезапно осознала Эш. — Или ему, или Дамблдору. Профессор Дамблдор ведь у меня в голове основательно покопался? Он все видел? Значит, он и о вас знает?

— Профессор Дамблдор считает, что я — его шпион в рядах Пожирателей смерти, — ни один мускул на желтушном лице на этих словах не дрогнул.

— А Темный Лорд считает наоборот, — пробормотала себе под нос Коллинз. — А на самом-то деле как?

— А для вас разница принципиальна? — переспросил профессор.

Действительно, есть ли разница? Грэхэм как-то сказал: «Когда кому-то из влиятельных на тебя посрать, нечего бегать и головой ловить летящие говяхи». Есть ли для Эшли Коллинз разница между Дамблдором и Волдемортом? Дерьмо от них летит в ее сторону в равной степени: обоим срать на ее жизнь, на жизнь ее матери, ее друзей и их родных.

— В тот момент возможности солгать у меня не было, — вновь заговорил Снейп после некоторой паузы. — Но моей вины это не умаляет. Я подтвердил все, о чем спрашивал меня Темный Лорд. Именно я рассказал, где вы с матерью живете. Я понимал, что с ней сделают, догадывался, что сделают с вами. У меня никогда не было намерения причинить вам вред, мисс Коллинз, но в итоге я это сделал.

Когда Эшли было одиннадцать, в их с матушкой трейлер явился странный мужик в темной одежде, чем-то похожей на женское платье. Стремный дядька с бредовым заявлением о том, что Эшли — волшебница. Кортни Коллинз и трезвая послала бы его куда подальше, ведь опыт общения со всякими обдолбышами у нее был обширный. В тот раз она и вовсе принялась скандалить, окатила придурка всеми возможными нецензурными выражениями — даже такими, которые ее дочурка впервые слышала — и погнала бедолагу под дождь на улицу. Эш потому и поплелась за ним, что выглядел он уж очень жалко после ругани матушки. В свои магические способности девочка тогда не особо верила, несмотря на разгорающееся желание. Рори О’Коннор тоже ведь порой называл себя волшебником, хотя был обычным героиновым торчком.

Тогда этот дядька — назвался он профессором — поведал малышке Эшли о мире, который ей и в самых смелых фантазиях не являлся. Стоит ли говорить, что к своим одиннадцати она только и мечтала о том, чтобы выбраться из той гнили, в которой они с матерью увязли? Мечтала о чем-то лучшем, о чем-то волшебном. Слова профессора Снейпа тогда казались чем-то невероятным. Эш к тому времени уже жизненного опыта набралась и знала, что не стоит верить тому, кто шибко гладко стелет. Пыталась оправдать свои странности комиксами, научными экспериментами и мутациями. Пыталась доказать, что нет никакой магии, а Снейп прямо при ней взял и обратил складной стул в курицу.

Наверное, с тех пор Эшли и взялась прощать Северусу Снейпу все его закидоны. С первого курса вопросов к декану Слизерина возникала масса. Он был язвителен, придирчив, истеричен, несправедлив, а временами и попросту жесток со всеми студентами. Не только с гриффиндорцами, вопреки расхожему мнению. Уж как Коллинз и Монтегю прилетало за все их проделки, на факультете уже анекдотами стало. Но всегда, даже в самые обидные моменты, Эш помнила, что именно Снейп рассказал ей о мире магии, именно он изменил ее жизнь. И именно он рассказал Волдеморту о ее матери, вновь кардинально поменяв жизнь Эшли. Рассказал, хотя и говорит теперь, что совсем не хотел этого.

Внезапная неприятная ассоциация возникла в сознании, и девушка тихо спросила:

— Что случилось с Поттером и его крестным?

— Мистер Поттер жив, практически невредим и благополучно вернулся в Хогвартс, — ответил Снейп и замолчал.

— А Сириус Блэк?

— Мистеру Блэку было велено ожидать профессора Дамблдора в безопасном месте, но он, вопреки приказу, кинулся в Министерство, — сжав губы в тонкую нить, продолжил декан. — Там он опрометчиво ввязался в сражение со своей кузиной Беллатрикс Лестрейндж. Между ними были старые счеты, еще с минувшей войны, — зачем-то добавил дядька. — Мистер Блэк сам виноват в том, что случилось.

— Что случилось? — настойчиво переспросила Эшли, вспоминая, как Гарри рассказывал ей о своем крестном, который едва ли не заменил ему отца.

— Беллатрикс Лестрейндж убила Сириуса Блэка.

Ну и кто Эш после этого? Она как-то сказала Поттеру, что Снейп хуже Малфоя, а сама-то она многим лучше? Она когда-то надеялась не пойти по стопам матери, а теперь вырисовывалась перспектива еще мрачнее. Эшли вспомнила светловолосого мужика, что курил трубку с золотистым горько-солоноватым дымком. «Эйвери — ебучие боевики, против которых и спец отряд авроров не вывозил», — напомнил в мыслях голос Грэхэма. «…на лицо вы словно ее копия» — вторил ему голос Снейпа.

— Вы хорошо знаете Эдриана Эйвери, да? — спустя несколько минут спросила Эшли. — Раз он только вам обо мне рассказал.

— Мы дружили со времен учебы, курса со второго, — кивнул декан.

— И для него нормальным было изнасиловать семнадцатилетнюю девушку и стереть ей память? — голос почти не дрогнул, но боль в груди стала еще сильнее, так что на глаза снова поползли слезы.

— Учитывая все, что я знаю о вашем отце, я уверен, что он никогда бы так не поступил, — вкрадчиво проговорил Снейп.

— То есть меня — живого доказательства — вам недостаточно? — шмыгнув носом, переспросила Коллинз.

— Вы не являетесь доказательством того, что связь вашего отца и вашей матери имела насильственный характер, — спокойствие, с которым говорил профессор, злило.

— А какая еще могла быть связь у Пожирателя смерти и маглы?!

— Мисс Коллинз, — декан глубоко вздохнул и на несколько секунд прикрыл глаза, под которыми отчетливо виднелись темные синяки, — вы достаточно взрослая девушка, уже пять лет проучившаяся на Слизерине, а не каком-нибудь Гриффиндоре. Вы ведь понимаете, что мир не черно-белый. Судить о вашем отце по поступкам кого-то вроде Рабастана Лестрейнджа — это все равно, что судить о Грэхэме Монтегю по поступкам Торфина Роули.

— Это не одно и то же, — возразила Эш. — Вас не шляпа в одиннадцать лет в Пожиратели распределила. Вы сами это выбрали. Вы хотите истребить всех маглорожденных, а потом и маглов.

— Такой цели никогда не было, да и не могло быть, — Снейп словно непонятный рецепт по зельеварению студентке разъяснял. — Истребить всех маглов невозможно в принципе — их в тысячи раз больше, и они значительно сильнее нас. Волшебники начали осознавать это после двух мировых войн, увидев, до чего развились маглы в умении убивать друг друга. Вы, имея магловское воспитание, должны хорошо понимать, что Статут уже давно защищает не маглов, а волшебников. Если маглы узнают о существовании магического мира сейчас, они нас уничтожат. Поэтому в свое время многие пошли за Геллертом Гриндевальдом. Поэтому, позднее, пошли за Темным Лордом. Чтобы сохранить наш мир.

— Да идите вы! — вырвалось у Эшли. — Хотите сказать, вы все за счастливое будущее волшебников стараетесь?

— Не все, — невозмутимо продолжил мужик. — Этими целями задавались первые сподвижники Темного Лорда. Те, кто поддерживал его еще до возникновения организации Пожирателей смерти: Лукас Розье, Камилла Кэрроу, Аурелий Эйвери и другие. Они же и развязали гражданскую войну в Британии ради… — тут он осекся на мгновение и едва заметно хмыкнул. — Ради общего блага. Ко времени, когда мы с вашим отцом окончили школу, война шла уже не первый год, хотя и не носила еще того характера, по которому ее теперь все помнят. Но остаться в стороне тогда уже было невозможно.

— И вы выбрали сторону Темного Лорда, — подвела для себя итог Эшли.

— В какой-то степени да, — кивнул Снейп.

— В какой-то степени?! — злость вновь всколыхнулась, а тяга к золотому гоблинскому порошку дошла уже до физически ощутимой дрожи в руках.

— У людей не всегда есть возможность сделать выбор исключительно по собственной воле, — декан потер предплечье левой руки. — Кто-то вполне обоснованно может сказать, что и вы выбрали сторону Темного Лорда.

— Ничего я не выбирала! — прикрикнула Эш, но тут же подумала о Поттере, который наверняка с ней бы сейчас поспорил.

— Поймите, мисс Коллинз, я не собираюсь вам лгать и говорить, что ваш отец хороший и ни в чем неповинный человек. Но он не настолько плох, как вы считаете.

— Он курит гоблинскую пыль, — фыркнула девчонка, считая, что таких отморозков и людьми уже можно не считать.

— Да, курит. И при этом нюхать ее он начал на два года позже вас, — сучий легилимент словно подглядел мысли Коллинз несколько минут назад.

И что можно было ему на это возразить? Да и стоило ли? У Эшли даже сил злиться на декана не осталось. Была только непреходящая давящая боль и навязчивая мысль о том, что золотой порошок может помочь от этой боли избавиться. Боль потери зелья и чары не исцелят, но гоблинская пыль притупить эту пытку поможет. Наверняка поможет.

— К слову об этом, — Снейп откинулся на спинку кресла и сложил руки на груди. — Пока вы приходили в себя, ваши друзья искали вас. Ко мне они, почему-то, обратились в последнюю очередь. Я кратко рассказал им обо всем, что случилось, пообещал отпустить вас, когда вы придете в себя. А потом у нас состоялся очень обстоятельный разговор на предмет того, что вы употребляете последние полгода, — зельевар чуть склонил голову набок, пронзительно глядя на студентку. — Понимаю, вы сейчас не в состоянии выслушивать долгие лекции. Я все в подробностях объяснил мисс Дэвис, ее брату и мистеру Хиггсу и, как мне кажется, они ко мне прислушались. Очень надеюсь, что прислушались. Но важно, чтобы вы сами понимали — вы должны прекратить. Пыль, прах огневицы, наркотики маглов… Вы должны прекратить, иначе это попросту вас погубит.

— Да какая разница, — прошептала Эшли, дергано потирая дрожащие руки. — Кому какое дело, что именно меня…

— Вашим друзьям есть дело, — перебил ее Снейп. — Людям, которым вы небезразличны. Людям, которые готовы ради вас… — его оборвал настойчивый стук. — Только вспомнишь, — дядька поднялся с места, подошел к двери и открыл ее. — Мистер Малфой? Нотт, Гойл, Крэбб… что-то случилось?

— Что-то?! — услышала Эш надрывный голосок Драко и увидела, как декану в руки сунули газету.

— Вот как, — тихо протянул Снейп. — Я полагал, что в прессе это появится только завтра...

— Полагали? Так вы знали?! — у Малфоя, судя по тону, тоже случилась истерика.

— Вы не возражаете, если я их впущу? — обернулся декан к Коллинз.

Она в ответ только безразлично пожала плечами и чуть подсобралась, сев на кушетке. Вслед за профессором в кабинет гурьбой вошли пожирательские сыночки. Грегори — этот здоровенный увалень — был таким бледным и потерянным, что казался мельче и безобиднее малышей, которых шугал на досуге. Винсент рядом с ним был не на много увереннее, хотя в отличие от дружка не побледнел, а раскраснелся и даже покрылся заметной испариной. Оба, приметив одноклассницу, потупили взгляд и стали озираться, словно декан или Малфой должны были экстренно дать им пояснения относительно происходящего. Теодор на их фоне выглядел весьма спокойным, хотя, наткнувшись глазами на Коллинз, замер на мгновение и поглядел на девчонку так же, как в тот вечер, когда застукал ее с Уизли в кабинете алхимии. Драко был бледнее Гойла и, увидев Эш, выразил срывающимся голосом общее удивление:

— Коллинз? Ты тут еще…

— Мисс Коллинз привел ко мне профессор Дамблдор, — заговорил Снейп, как только запер дверь и восстановил на ней чары, — после того, как вернул ее и остальных студентов из Министерства магии, — он приподнял газету, что все еще держал в руке.

— Ты рассказала? — Малфой едва не кинулся на Эшли, но его за плечо удержал Нотт.

— В этом не было необходимости, — декан подошел к мальчишкам и посмотрел на Драко, как на нашкодившего первокурсника. — Вам, вероятно, известно, что профессор Дамблдор сильнейший легилимент…

— У нее был ментальный барьер! — не сбавлял оборотов белобрысый сучонок, и его причитания отдавались у Эш в голове неприятным эхом.

— Профессор Дамблдор его разрушил, — ответил Снейп.

— Так он все знает? — резко севшим голосом проговорил Драко.

— Что знает? — обернулся к нему Гойл.

— Помолчи, — отмахнулся от приятеля Малфой и уставился на декана.

— Да, профессор Дамблдор все знает. Но вам не нужно волноваться на этот счет, — заверил его профессор, а Эшли только сейчас припомнила, что помимо ее шпионской деятельности, Малфой Поттера регулярно легилименцией прикладывал, так что имел все основания волноваться за собственную паршивую задницу.

— Прошу прощения, профессор, — вмешался Теодор, и его голос на контрасте с Драко звучал тихо и неестественно, будто механически, как у бездушной привратницы в Министерстве. — Верно ли я понимаю, профессор Дамблдор разрушил ментальный барьер в сознании Эшли?

— Верно, — кивнул Снейп.

— Когда он это сделал? — чуть хмурясь, спросил Нотт.

— Утром, как только они вернулись, — сказал профессор.

— То есть он сделал это за несколько часов? — продолжал допытываться Теодор.

— Скорее за несколько минут, — поджав губы, уточнил Снейп.

— Сделал за несколько минут то, что без вреда для человека обычно занимает несколько суток? — увидев короткий кивок в ответ, Нотт глянул на Коллинз и нахмурился еще сильнее. — Тогда нам лучше уйти.

— Вот еще! — вздернулся Малфой. — Я хочу знать, что там произошло! Почему наших отцов арестовали?! — он обернулся к Эшли, словно это была ее вина.

Ее подбивало ответить, что причина в том, что их папаши — пожирательские ублюдки, но сил даже на это не нашлось. К тому же она понятия не имела, кто там в Министерстве был, помимо ее собственного отца, Малфоя и миссис Лестрейндж, и кого из них повязали. Хорошо бы всех, особенно паскудную суку Беллатрикс. Ту самую суку, что убила крестного Поттера. Убила потому, что…

— Я довела Поттера до Отдела тайн, — заговорила Эш и удивилась тому, как сипло звучит собственный голос. — Там было какое-то пророчество. Поттер должен был взять его и отдать твоему отцу. Поттер бы это сделал, его почти уговорили, но откуда-то взялись его друзья. Уизли, Грейнджер, Лонгботтом и Лавгуд. А что потом было — не знаю. Меня просто оглушили заклинанием. Когда очнулась, там уже был Дамблдор, — она поежилась от подступивших воспоминаний о директоре и обхватила себя руками.

— Присядьте, — велел Снейп и трансфигурировал четыре стула, после чего обошел заваленный свитками стол и сам опустился на привычное место. — В Министерстве произошло столкновение. Сначала между Поттером и другими названными студентами и Пожирателями смерти. Затем туда прибыли члены Ордена Феникса.

— Чего члены? — рассеянно переспросил Гойл.

— Дамблдоровской организации, я же рассказывал, — шикнул на него Малфой.

Эш тоже что-то такое припомнила. Видимо, Моуди и Люпин, которым в Министерстве быть не полагалось, как раз из этого Ордена. Может, и Сириус Блэк тоже. Может, Снейп прав и Эшли не стоит винить себя во всем. Она виновата, конечно, но, если кто-то добровольно идет работать на Дамблдора, риски оценивать он сам тоже должен.

— Завязалось сражение, в ходе которого был убит Сириус Блэк, — продолжил слизеринский декан, и мальчишки, притихнув, ловили каждое его слово. — Затем в Министерство прибыл Альбус Дамблдор и пленил большую часть Пожирателей смерти. Рабастан Лестрейндж успел сбежать и сообщить Темному Лорду. И тогда Темный Лорд лично отправился в Министерство. Между ним и Дамблдором произошла дуэль, но явились сотрудники Министерства, так что Темному Лорду и Беллатрикс Лестрейндж пришлось скрыться. Однако Корнелиус Фадж и его люди успели увидеть Темного Лорда, так что скрывать его возвращение больше не получится. Учитывая, что ваших отцов схватили на месте преступления…

— Их гарантированно приговорят к заключению в Азкабане, — спокойно договорил за него Нотт. — Учитывая резонанс произошедшего и то, как быстро все оказалось в прессе, заключение будет долгим.

— Не будет, — звонко возразил Драко, что вновь неприятно резануло слух Эш. — Темный Лорд их освободит, так ведь?

— Этого я сказать не могу, — покачал головой Снейп. — Вам в любом случае следует вести себя осмотрительнее. Как минимум, не стоит являться ко мне с криками, мистер Малфой.

— Поттер за это ответит, — серебряный принц между тем уселся на своего излюбленного конька.

— Соваться к мистеру Поттеру я бы тоже вам сейчас не советовал, — заметил профессор и потер переносицу, ненадолго прикрыв глаза.

— Главное, дементоров в Азкабане уже не будет, — заговорил вдруг Крэбб, который до того только шумно пыхтел временами, словно бежал сюда с другого конца замка. — Отец рассказывал, что мистер Макнейр…

— Винсент, — приглушенно перебил его Теодор. — Лишнее болтаешь.

— Вы не доверяете мне, мистер Нотт? — подался чуть вперед декан.

— Вы как-то попытались помешать Дамблдору, когда он привел к вам Эшли? — ответил парень вопросом на вопрос. — Вы что-то сделали?

— Я минимизировал ущерб, — коротко пояснил Снейп.

— Да при чем тут она? — фыркнул Малфой и покосился на Коллинз, но она только молча наблюдала за всей этой сценой.

— При том, что и нам теперь, видимо, остается только надеяться, что, когда с кем-то из нас поступят подобным образом, профессор Снейп будет рядом и так же минимизирует ущерб, — объяснил Теодор.

— Разумеется, ни с кем из вас подобного не произойдет, — покачал головой декан, но на Драко его слова возымели прямо противоположный желаемому эффект.

— Разумеется?! — истерично прикрикнул белобрысый гаденыш, и резкая головная боль у Эш на мгновение перекрыла даже все прочие мерзейшие ощущения. — Дамблдора восстановили в должности директора! Да он может делать, что ему вздумается! Он…

— Могу я уйти? — не выдержала Эшли и перебила эту белобрысую истеричку. — Ко мне ведь больше вопросов нет? — посмотрела она на Драко.

— Я вас провожу, — поднялся с места Снейп.

— Спасибо, не стоит, — как только Коллинз встала с койки, голова опасно закружилась, но виду девчонка постаралась не подавать. — Я еще помню, где наша гостиная.

— Вам в вашем состоянии не стоит ходить одной, — возразил дядька.

— Я провожу, — вызвался Нотт. — Тут я услышал достаточно, — он хмуро глянул на Снейпа, встал и направился к двери. — Если собираешься оставаться, — обратился он к Малфою, — думай, что говоришь, и следи за тем, что они говорят, — кивнул он на Винса и Грега.

— Мистер Нотт, — в дверях окликнул юношу декан. — Если уж вызвались, проконтролируйте, пожалуйста, чтобы мисс Дэвис или мистер Хиггс знали о местонахождении мисс Коллинз, — Теодор на это молча кивнул и вышел из кабинета. — Мисс Коллинз, — обернулся Снейп к студентке, — вот, возьмите, — он взмахнул палочкой и с его стола подлетел небольшой деревянный сундучок. — Я подобрал зелья и отвары, что вам понадобятся в ближайшие дни, и составил инструкции к ним. Вашим друзьям я все разъяснил, но, если сможете, изучите и сами, — Эш молча взяла сундучок, и уже повернулась к двери, но профессор остановил ее, тронув за плечо. — И прошу вас, отнеситесь серьезно к тому, что я вам сказал, — проговорил он, глядя прямо в глаза девчонки. — Прекратите, — сказал он вслух, а в голове у Коллинз эхом прозвучало «…убивать себя».

— Угу, — смогла выдавить Эшли и поспешила убраться подальше от этого легилимента и готового зайти на новый виток истерии Малфоя.

Едва затворив за собой дверь, она встретилась взглядом с ожидающим Ноттом. Глубоко вздохнув и адресовав про себя всему сущему всевозможные проклятья и ругательства, Эш сказала:

— Я сама дойду.

— Хорошо, — тон у Теодора стал намного мягче, чем мгновение назад в кабинете. — Тогда я только прослежу за тем, как ты сама дойдешь, — сил возражать у Эшли не было, да и парень предусмотрительно продолжил: — Я много читал о ментальных дисциплинах. Снейп прав — тебе нельзя сейчас оставаться одной.

Пожалуй, как раз единственное, чего Коллинз сейчас хотелось, это остаться одной. Ну и гоблинской пыли. Страшно, до одури и дрожи хотелось гоблинской пыли. Засыпать золотым порошком хотя бы на несколько часов все мысли и чувства. Если отвязаться от Нотта и сбегать на восьмой, в тайнике еще можно было наскрести на пару дорожек. Но вместо этого Эшли обреченно побрела по мрачному коридору подземелья в сторону Салазарова логова. Ей нужно было, конечно, не увидеть друзей, но показаться им на глаза, чтобы не волновались лишний раз. А они после лекций от Снейпа, надо думать, еще как волновались. И вот дернуло же паскудника им что-то говорить! Будто без того мало поводов для нервотрепки было. И как же Эшли устала от всего этого. Она, казалось, устала за эти полгода больше, чем могла бы за всю свою не такую уж и долгую жизнь.

Нотт шел позади, ничего больше не говоря и, казалось, намеренно производя как можно меньше звуков. В какой-то момент Эш и забыла о нем. Она брела по прохладному коридору и все больше ощущала исходящий от каменных стен холод. Этот холод словно становился осязаемым, тянулся к ней, касался ее. И это прикосновение было пугающе знакомо. Волна паники и ужаса обрушилась так внезапно, что ноги подкосились. Задохнувшись от сдавливающего чувства в груди, девчонка оперлась о каменную стену, и это ее добило. Холод камня был таким же, как холод маминого тела в тот вечер.

Эшли очнулась, сидя на полу, обхватив колени руками и сжавшись до мелкого трясущегося комка. Дышать было трудно, сердце колотилось так, что в ушах отдавалось, а глаза застилали слезы. Где-то совсем рядом суетился Нотт, что-то бормоча и выводя палочкой чары. Спустя мгновение он присел перед девчонкой, аккуратно тронул ее за руку и сказал, протягивая медный кубок:

— Вот, выпей.

— Что? — едва осознавая себя в реальности, глянула на юношу Коллинз.

— Выпей, это поможет, — настоял Теодор.

Эшли послушалась, взяла дрожащими руками кубок и в пару глотков осушила его. Дыхание сразу же стало спокойнее и легче, сердце плавно стало замедлять ритм, голова немного прояснилась. Глубоко вздохнув и прикрыв глаза, Эш пробормотала:

— Вот я и упала…