Потерянная — незнакомая себе (гет)

Однажды днём, прогуливаясь по территории замка, она увидела странную картину — Драко крался за Гермионой, Гарри и Роном, которые направлялись к хижине Хагрида. Он явно кого-то выслеживал. Ева замедлила шаг, стараясь не привлекать внимание. Вскоре Малфой, прижавшись к стене, заглядывал в окно хижины.

— Что, Драко, выбираешь себе рабочее место после выпуска? Хижина нравится? Просторно, куры рядом, и хозяин не ругается, если ночью воешь, — сухо и с издёвкой проговорила она.

Малфой вздрогнул, резко обернулся, будто укушенный, и сжал кулаки. Несколько мгновений смотрел на неё, будто не веря, что она снова испортила ему момент, а потом развернулся и стремительно зашагал прочь, даже не удостоив ответом.

После того как Ева испугнула Малфоя, она осторожно подошла к окну хижины Хагрида. Внутри что-то вспыхнуло, зашипело… и вдруг из деревянной коробки, стоящей прямо на столе, вынырнула тёмная, блестящая голова. Маленький дракончик расправлял крылья и пищал. Ева замерла: это был он. Норберт. Она помнила — в книге он только-только вылупился. И вот теперь он был здесь, настоящий, живой, такой странный… и почему-то очень знакомый.

— Ева?! — послышался голос Рона. Дверь хижины распахнулась, и троица выглянула наружу.

— Заходи быстрее, только никому ни слова! — прошипела Гермиона.

Ева шагнула внутрь. В хижине пахло дымом, пеплом и чем-то сладковато-жжёным. Хагрид сидел на табурете, глаза у него блестели от восторга. На столе — дракон. Он вертел головой, шипел и бил хвостом по дереву.

— Он только что вылупился, — прошептал Гарри. — Мы хотели тебе сказать, но… всё как-то слишком быстро закрутилось.

— И Малфой видел его, — вставила Гермиона, нахмурившись. — Он наверняка пойдёт докладывать.

— Я за ним следила, — сказала Ева. — Я его испугала, он убежал. Но да, он точно видел. И мне показалось… он был в ужасе. От страха, не от восторга. Будет молчать — чтобы не подумали, что он сам к хижине ходил.

— Будем надеяться, — мрачно сказал Рон.

— Я никому не скажу, — бросила она. — Мне это не нужно. Но если хотите, могу помочь. Хотя бы, чтобы убедиться, что дракон не сожжёт вам хижину.

Хагрид, стоявший за их спинами, смахнул слезу:

— Ох, девочка, ты… доброе сердце у тебя, как у настоящей Гриффиндорки…

Ева хотела что-то ответить, но в этот момент Норберт поднял голову и уставился на Еву. Она замерла. Их взгляды встретились, и в этот миг между ними будто что-то проскользило. Дракон перестал шипеть, перестал крутиться — он вытянул шею, принюхался… и внезапно ткнулся мордой ей в ладонь.

Все замерли.

— Он к тебе потянулся, — удивлённо прошептала Гермиона.

— Да ты ему нравишься, — с завистью заметил Рон.

Ева осторожно протянула руку. Маленький дракон позволил ей дотронуться до себя, шевельнул крыльями и даже издал короткий, довольный звук.

— Он словно… чувствует во мне что-то, — прошептала Ева, немного растерянно.

И действительно, в этот момент она ощутила нечто странное — как будто внутри неё что-то отозвалось. Связь. Тепло. Словно этот крошечный огненный зверёныш чувствовал её душу — иную, пришедшую из другого мира.

— Эм… — Гарри открыл рот. — Он… к тебе тянется?

— Ни к кому из нас он так не ластился, — удивился Хагрид. — Да ты ему прямо как понравилась!

Ева тихо засмеялась, положила руку на его чешуйчатую голову. Внутри всё вдруг стало тихо, спокойно. Как будто в этом шипящем, дикого вида создании было что-то очень понятное. Она не знала, почему он так к ней — но чувствовала: он ощущал в ней нечто другое.

С того дня она стала помогать ухаживать за дракончиком. Не потому что её просили — потому что он её принял.

Норберт, казалось, действительно тянулся к ней чаще, чем к другим. Когда она приходила в хижину, он успокаивался быстрее. Он ел с её рук, спал рядом с ней, поджав лапы и положив голову на её колени. Гарри и Рон подшучивали: «У тебя новый питомец», а Хагрид сиял от гордости.

Но чем больше проходило времени, тем острее становилось чувство опасности. Малфой молчал, но слишком подозрительно косился на них всех. А Норберт рос слишком быстро, и тайна становилась всё труднее. И всё это время Ева продолжала варить оборотное зелье. Выручай-комната становилась её второй лабораторией, её укрытием.

Иногда она думала: может, Норберт тянется к ней потому, что в ней что-то осталось из того мира, где она когда-то была? Что-то, чего нет у других. Или… может, драконы просто чувствуют души — по-настоящему?

* * *

После того как Гарри предложил отправить письмо брату Чарли, чтобы тот забрал дракона, всё закрутилось ещё стремительнее. Ответ пришёл быстро — Чарли был согласен, и в письме указал точную дату и время: полночь, астрономическая башня.

Дракона нужно было тайно донести туда, и никто из преподавателей не должен был узнать. Уход за Норбертом становился всё труднее. Дракончик рос на глазах, становился сильнее и всё менее управляемым. Особенно плохо он реагировал на Рона — возможно, из-за того укуса.

В тот день. Рон поднёс мясо к морде Норберта. Дракончик фыркнул, потом резко клацнул зубами — но не по мясу, а прямо по руке.

— АЙ! — закричал Рон, отшатываясь. — Он меня укусил!

— Норберт, НЕЛЬЗЯ! — резко выкрикнула Ева, шагая вперёд. Её голос прозвучал уверенно, почти властно. — Назад!

К удивлению всех, Норберт отступил. Он фыркнул, щёлкнул зубами, но послушно попятился и ткнулся мордой в угол, как провинившийся щенок.

— Что вы с ним делаете?! — взревел Хагрид, врываясь в хижину. — Он же малыш! Испугали беднягу!

— Он укусил меня, — пробормотал Рон, сжимая запястье. Рука начала опухать.

— Он просто... играет, — смущённо замотал головой Хагрид. — Он не со зла...

— Игры у него острые, — процедила Ева, подходя к Рону. — Нужно что-то приложить. Я помогу.

Рон, хоть и стиснул зубы от боли, посмотрел на Еву с благодарностью.

— Спасибо. Я думал, он мне руку откусит...

Норберт, тем временем, тихо скреб когтями по полу, посматривая на Еву. Он будто чувствовал её настроение, слушался её голоса.

Укус был не смертельный, но довольно болезненный. Рон долго скрывал рану, опасаясь, что если обратится к мадам Помфри, она задаст лишние вопросы. Но к вечеру рука вспухла так, что спрятать это было уже невозможно. В лазарете он соврал, будто его укусила собака Хагрида.

Когда Ева навестила Рона и обратно возвращалось к башне Гриффиндора, она случайно услышала, как медсестра обсуждает с кем-то состояние Рона. Любопытство взяло верх, и Ева незаметно проскользнула ближе.

Там был Малфой.

Он говорил мадам Помфри, будто пришёл за книгой, которую Рон якобы у него одолжил. Но когда та ненадолго вышла, он склонился к кровати Рона и прошипел:

— Ты думал, что я ничего не понял? Ты, Поттер и Грейнджер что-то скрываете. Я всё расскажу. И Хагрида попрут. А вас отстранят. Слово Мерлина.

Перед уходом Малфой вытащил книгу с тумбочки, та самая, в которую был вложен ответ Чарли. Письмо исчезло вместе с ним. Узнав об этом Гарри и Гермиона были в панике. Все поняли — Малфой теперь знал и мог раскрыть их в любой момент.

Но был один шанс: воспользоваться мантией-невидимкой. Малфой не знал, что у Гарри есть такая вещь, и это давало им преимущество. Решено было, что идти будут только Гарри и Гермиона.

Перед тем как Норберта должен был забрать Чарли она пошла попрощаться с Норбертом к хижине Хагрида. Она увидела что вокруг хижины Хагрида была пуста, кроме четверых фигур, скрытых тенями: Гарри, Гермионы, Хагрида… и Норберта.

Дракончик сидел в огромном ящике, сколоченном в спешке, и слабо ворочался, пофыркивая. Хагрид вытирал глаза уголком платка, а Гарри и Гермиона — прятали напряжение за деловитостью. Дракона вот-вот должны забрать.

Ева стояла рядом, не говоря ни слова. Она держала руку на краю ящика, а Норберт прижимал к её пальцам нос.

— Он... будто знает, что я ухожу, — прошептала она.

— Ты правда ему нравишься, — вздохнул Хагрид, поглядывая на неё. — Я такое редко видел... чтоб так тянуло к кому-то.

— Может, чувствует, что я… — она запнулась. — Что я не совсем отсюда.

Норберт тихо заурчал, уткнувшись в её ладонь. Он не рычал, не фыркал, не щёлкал зубами — только смотрел, почти с грустью.

Гарри с Гермионой переглянулись, но не стали вмешиваться.

— Мне жаль, — тихо сказала Ева, склонившись ближе. — Я не могу взять тебя с собой. Но ты будешь в безопасности. У Чарли. Он тебя поймёт. И... может, ты снова почувствуешь, что ты не один.

Она коснулась лбом его головы. Норберт прижался к ней в ответ.

— Всё, всё… — пробормотал Хагрид, вытирая глаза. — А то я сейчас разревусь...

Ева в последний раз посмотрела на дракончика, что теперь казался совсем не страшным. Просто — одиноким, как и она.

— Прощай, Норберт, — сказала она. — Пусть в Румынии у тебя будет не страшно.

Хагрид помог закрыть ящик. Гарри и Гермиона укутались в мантию-невидимку и, вместе с ящиком, исчезли в темноте. А Ева стояла, глядя в небо, и вдруг ощутила, что ей стало очень тихо внутри — как будто с Норбертом она прощалась не только ради него.

А ещё — что он запомнит её. Навсегда.

Рон лежал в больничном крыле, а Невилл, ранимый и добрый, оказался втянут случайно в неприятность — когда услышал ночной разговор Малфоя с Крэбом про Гарри , Дракона Хагрида. И попытался остановить их, но дал себя поймать.