Неизвестные переменные (гет)

Решение Элизабет навестить Шарлотту Лукас, теперь миссис Коллинз, в Хансфорде было встречено в Лонгборне с одобрением. После отъезда Ариэль и продолжающейся тоски Джейн, дом снова погрузился в рутину, и поездка хотя бы одной дочери была желанным разнообразием. Ариэль, узнав о планах кузины из письма, ответила кратко, но содержательно: «Будь наблюдательна, дорогая Лиззи. Иногда самые неприступные крепости скрывают самые уязвимые места. Жду твоих впечатлений».

Тем временем в Лондоне Итан Дарси, действуя в рамках своей роли «союзника», предпринял собственный стратегический ход. Он нанес визит своей тетушке, леди Кэтрин де Бёрг, в ее лондонской резиденции. Разговор был искусно выстроен. Он не просил за себя, но с восхищением отзывался о «мудрости и проницательности» мисс Сент-Клер, с которой ему посчастливилось познакомиться в Хертфордшире еще до того, как ее истинное положение стало известно.

— Удивительная история, не правда ли, тетушка? — говорил он с подобранной смесью почтительности и светской непринужденности. — Граф Сент-Клер, человек строгих правил, безумно счастлив возвращению дочери. А сама мисс Сент-Клер… Она обладает не только красотой, но и редким для женщины практическим умом. Я слышал, она уже заключила выгодное торговое соглашение с одним из помещиков в Хертфордшире, что значительно поправило их дела. Решительность, достойная восхищения.

Леди Кэтрин, чье любопытство и страсть к управлению жизнями окружающих были общеизвестны, не могла остаться равнодушной. Узнать поближе эту «чудесно вернувшуюся» девушку, да еще и столь необычную? Проверить ее манеры, ее ум, ее соответствие высокому положению? Да и к тому же, ее любимые племянники, Итан и Фицвильям, также, по слухам, имел к ней некоторое отношение — пусть второй и не столь восторженное. Мысль устроить нечто вроде смотрин, где она могла бы наблюдать за всеми сторонами этого треугольника, показалась ей крайне заманчивой.

Вскоре в особняк Сент-Клеров пришло пышное, размашистое письмо, написанное рукой леди Кэтрин. Она выражала свою «глубочайшую радость» по поводу возвращения дочери графа и приглашала мисс Сент-Клер, а также, «поскольку они уже знакомы», мистера Итана Дарси и, разумеется, мистера Фицвильяма Дарси, посетить ее в Розингсе на следующей неделе.

— Это ловушка, — без обиняков заявила Ариэль отцу, показывая ему письмо. — Леди Кэтрин хочет меня рассмотреть и, вероятно, вынести вердикт. А заодно устроить представление с участием обоих братьев Дарси.

Граф Сент-Клер хмуро просмотрел приглашение.

— Де Бёрги… Да, помню ее покойного мужа. Надменная особа. Ты права, это проверка. Но отказываться — значит проявить слабость. Поезжай. И покажи ей, что дочь Сент-Клеров не нуждается в ее одобрении, но может быть учтива с теми, кто этого заслуживает.

Ариэль улыбнулась. Это было именно то, что она хотела услышать. Она уже дала бой Фицвильяму в Лондоне. Теперь предстояло сразиться с его могущественной союзницей на ее территории.

Путешествие в Розингс в одной карете с братьями Дарси было исполнено скрытого драматизма. Итан сохранял безупречную, слегка ироничную вежливость. Фицвильям был холоден и молчалив, как статуя. Ариэль же вела себя с непринужденным достоинством, будто поездка в обществе двух джентльменов, один из которых был в нее влюблен, а второй — люто ненавидел, была для нее обыденным делом. Она говорила о нейтральных темах — о видах из окна, о новых методах землепользования, — демонстрируя свой ум и полный контроль над ситуацией.

Прибыв в Розингс, они застали там Элизабет, чье изумление при виде Ариэль в обществе обоих Дарси было столь велико, что она едва сумела скрыть его под маской вежливости. Леди Кэтрин, встретившая их с королевской милостью, тут же принялась испытывать Ариэль.

— Мне говорили, вы занимаетесь… торговлей, мисс Сент-Клер? — спросила она, и в ее голосе прозвучала легкая, но отчетливая насмешка. — Необычное занятие для леди вашего положения.

— Я занимаюсь управлением своими активами, леди Кэтрин, — невозмутимо ответила Ариэль. — Считаю это своей обязанностью, дабы не обременять отца и способствовать процветанию тех, кто от меня зависит. А коммерция — лишь один из его инструментов. Разве рачительное ведение хозяйства не является долгом всякого добропорядочного аристократа?

Ответ был точен, как удар шпагой. Леди Кэтрина, сама считавшая себя образцовой хозяйкой своих владений, не нашлась, что возразить. Она лишь фыркнула и перевела разговор на другие темы, но ее пронзительный взгляд все реже отрывался от Ариэль.

Вечером того же дня, когда общество собралось в гостиной, где к ним присоединился полковник Фитцуильям, леди Кэтрин устроила настоящий допрос, касающийся происхождения Ариэль, ее «пропавших» лет и воспитания. Ариэль отвечала с холодной вежливостью, не давая никаких конкретных деталей, но и не роняя своего достоинства.

Итан внимательно наблюдал за этой дуэлью, готовый в любой момент прийти на помощь, но Ариэль в его помощи не нуждалась. Она была непоколебима.

Позже, когда Элизабет и Ариэль удалились в комнату Ариэль , Элизабет не выдержала.

— Боже мой, Ариэль! Что происходит? Ты, оба мистера Дарси… и леди Кэтрин, которая, кажется, решила тебя на части разобрать!

Ариэль, снимая драгоценности, метнула взгляд на кузину в зеркало.

— Происходит война, Лиззи. Война за мое будущее. А леди Кэтрин… она просто очередное поле боя. И, кажется, — на ее губе играла легкая улыбка, — я сегодня одержала на нем небольшую, но важную победу.

Позже на прогулке полковник рассказал Элизабет про то, как мистер Дарси спас своего друга от необдуманного брака. Разумеется, эта новость привела Элизабет в бешенство.

* * *

Следующие дни в Розингсе стали для Ариэль непрерывной чередой испытаний. Леди Кэтрин, не сумев сломить ее прямым натиском, избрала тактику мелких уколов и постоянного наблюдения. Она критиковала все — от манеры Ариэль держать вилку до ее взглядов на современную литературу. Но каждый раз натыкалась на непробиваемую стену вежливой, но твердой уверенности.

Фицвильям Дарси, находясь под присмотром тетушки, был вынужден играть роль почтительного племянника. Его холодность по отношению к Ариэль была заметна, но леди Кэтрин, к своему разочарованию, не могла уличить мисс Сент-Клер ни в одном промахе, который дал бы Фицвильяму моральное право на открытую враждебность.

Итан, напротив, использовал каждую возможность, чтобы подчеркнуть свое уважение и восхищение Ариэль. Его беседы с ней за обедом, их совместные прогулки по парку — все было выдержано в строгих рамках приличия, но в воздухе между ними витало такое напряжение взаимного понимания и поддержки, что даже слепая леди Кэтрин не могла его не почувствовать.

Элизабет, в свои редкие визиты наблюдая за этой сложной игрой, чувствовала себя одновременно и зрителем, и невольной участницей. Мистер Дарси, казалось, стал еще мрачнее и замкнутее. Его взгляд часто останавливался на ней с тем же непонятным, смешанным выражением, что и в Незерфилде, но теперь к нему добавилась какая-то новая, горькая решимость.

Однажды вечером, когда общество занималось музыкой — мисс де Бур робко наигрывала что-то на фортепиано, — леди Кэтрин снова атаковала Ариэль.

— Надеюсь, ваше необычное… предпринимательство не заставляет вас пренебрегать изящными искусствами, мисс Сент-Клер? Юной леди полагается уметь петь, играть и рисовать. Это украшает любую беседу.

— Вы совершенно правы, леди Кэтрин, — согласилась Ариэль, не моргнув глазом. — Однако я всегда считала, что истинное украшение беседы — не умение бренчать на инструменте, а умение вести содержательный разговор. А для этого куда полезнее изучать историю, философию и экономику, нежели часами разучивать гаммы. Хотя, — она вежливо кивнула в сторону мисс де Бур, — я, безусловно, ценю труд тех, кто посвятил себя музыке.

Этот ответ, одновременно учтивый и разрушающий все постулаты леди Кэтрин о женском образовании, поверг гостиную в молчание. Даже Фицвильям не смог сдержать легкой, одобрительной улыбки, тут же спрятав ее.

Итан, сидевший рядом, тихо сказал:

— Браво. Вы только что выиграли партию, даже не тронув фигур.

Леди Кэтрин, побагровев, перевела дух для новой атаки, но в этот момент мистер Дарси неожиданно встал.

— Тетушка, прошу прощения, но я вспомнил о неотложном деле, требующем моего внимания. Позвольте мне удалиться.

Позже, когда общество разошлось, Элизабет, гостившая у Шарлотт, выйдя в сад подышать воздухом, неожиданно столкнулась с мистером Дарси. Он стоял в тени дуба, словно поджидал ее.

— Мисс Беннет, — его голос прозвучал глухо и напряженно. — Я был бы вам признателен, если бы вы уделили мне несколько минут.

Она, удивленная, кивнула. Он повел ее по аллее, подальше от глаз дома.

— Я долго боролся с собой, но больше не в силах молчать, — начал он, не глядя на нее. — Мои чувства к вам слишком сильны, чтобы их подавлять. С самого нашего знакомства в Хертфордшире я восхищаюсь вами, хотя и тщетно пытался отрицать это даже перед самим собой.

Элизабет замерла в изумлении. Она ожидала чего угодно, но не этого.

— Несмотря на все препятствия — на разницу в нашем положении, на возражения моей семьи, на низкое происхождение ваших родственников, — я должен сказать вам это. Я люблю вас. И я прошу вас стать моей женой.

Предложение было сделано. Но в его тоне не было ни любви, ни нежности. Была лишь горькая, надменная убежденность в том, что он оказывает ей великую честь, переступая через свои принципы.

Гнев, копившийся в Элизабет все эти месяцы, наконец нашел выход. Ее щеки запылали.

— В таких случаях, полагаю, принято благодарить за оказанную честь, даже если чувства не взаимны. Но я не могу принять ваше предложение, мистер Дарси. И причин тому несколько.

Она посмотрела ему прямо в глаза.

— Во-первых, вы только что оскорбили меня и мою семью, открыто заявив о нашем «низком происхождении». Во-вторых, вы разрушили счастье моей сестры, разлучив ее с мистером Бингли. И в-третьих, — ее голос дрогнул от ярости, — вы поступили бесчестно с мистером Уикхемом, лишив его законного наследства!

Дарси слушал ее, и его лицо становилось все мрачнее.

— Так вот как вы меня оцениваете? — проговорил он с горькой усмешкой. — Что ж, я принимаю ваш ответ. Прошу прощения за то, что потревожил ваш покой столь неприятным для вас предложением.

Он резко развернулся и ушел, оставив Элизабет одну в ночном саду, дрожащую от негодования и обиды.

Вернувшись в Розингс на следующий день, Элизабет застала Ариэль за чтением. Взглянув на раскрасневшееся лицо кузины, Ариэль отложила книгу.

— Кажется, утро выдалось насыщенным

Элизабет, не в силах сдержаться, выложила все — и предложение Дарси, и свои обвинения.

— ..И он даже не попытался оправдаться! Он просто ушел!

Ариэль выслушала ее молча, затем вздохнула.

— Лиззи, а ты уверена, что твоя информация об Уикхеме и о роли Дарси в истории с Джейн — полностью достоверна?

— Конечно! Мистер Уикхем и полковник Фитцуильям сами мне все рассказали!

— Уикхем — прекрасный актер, — мягко заметила Ариэль. — А что касается Джейн… Ты права, Дарси, вероятно, приложил руку к отъезду Бингли. Но сделал ли он это из злого умысла? Или он, как и твой отец, видел, что Джейн не проявляет своих чувств открыто, и счел, что Бингли ошибся в ее привязанности?

Элизабет уставилась на нее.

— Ты защищаешь его?

— Нет. Я призываю к справедливости. Ты осудила его, не выслушав его сторону. А гнев, как известно, плохой советчик.

На следующее утро Элизабет получила письмо. Конверт был толстым, а почерк — тем самым, размашистым и уверенным. Мистер Дарси просил ее уделить время прочтению.

Сердце ее бешено заколотилось. Война, о которой говорила Ариэль, принимала новый, неожиданный оборот. И она, Элизабет Беннет, только что отвергнувшая одного из самых завидных женихов Англии, держала в руках его оправдание. Что бы ни было в этом письме, оно навсегда изменит ее жизнь.