Меж двух врагов (гет)

Весь оставшийся вечер Гермиона провела в своей комнате, сначала рассеянно листая учебник по истории магии, затем, отложив его в сторону, крутилась на кровати в надежде удобно устроиться, но одно было неизменно — все ее мысли были заняты Малфоем. Драко не мог врать — настолько искренны были его слова, обращенные к ней. Значит, Гермиона Грейнджер, магглорожденная гриффиндорка, действительно нравится ему? Осознание этого грело душу, воспоминания о поцелуе перед библиотекой и недавних объятьях заставляли сердце биться быстрее. Девушка перевернулась на спину и уставилась в потолок, улыбаясь ему, губы подрагивали в улыбке, не давая пока ей стать широкой. Перед глазами появился туманный образ Драко в квиддической форме — он смотрел на Гермиону своими серыми глазами, притягательный взгляд которых запомнился ей еще с первого и, к сожалению, не самого приятного сближения, затем в смущении немного повернул лицо в сторону.

И почему такой Драко Малфой скрывался где-то все эти годы, пока «старый» Малфой, высокомерный, презирающий всех, кто не с ним, кичившийся своей чистокровностью и чуть что угрожавший своим отцом, отравлял своими выходками жизнь Гарри и его друзей? Раньше ведь Гермиона его действительно терпеть не могла и тайно мечтала вообще не знать, но неожиданно ее отношение к нему изменилось. Разные ситуации помогли увидеть другого — обновленного Малфоя. Нет, все-таки он не лгал, когда уверял, что изменился.

— Да, всё меняется. Все меняются, — задумчиво произнесла Гермиона, улыбка уже погасла на ее лице, но сердце продолжало стучать и стучать, ежесекундно напоминая, что оно все-таки отвечает чувствам Малфоя и надеется, что все произошедшее не окажется лишь сладким сном.

Не будь Волан-де-морта, не будь надвигающейся войны, не будь этого пресловутого презрения к магглорожденным, Гермиона бы попробовала построить отношения с Драко, но на фоне всех этих преград это казалось очень сложным. Интересно, думает ли об этом он сам?

Грейнджер мучительно вздохнула, перевернулась на бок и обняла руками подушку. Вести внутренний диалог между влюбленной Гермионой и трезво оценивающей ситуацию уже было невозможно — девушке хотелось поговорить с кем-нибудь еще, помимо себя, но никто бы не одобрил, чтобы Грейнджер имела какие-либо отношения с Малфоем. Никто, разве что...

Гермиона вскочила с кровати и помчалась из башни Гриффиндора прямо к гостиной старост школы, к Блейзу Забини.

— Я бы снял с тебя баллы за беготню по коридорам во время отбоя, — с укором заметил Блейз, — но я чувствую, что ты это делаешь не просто так.

Гермиона обнаружила его недалеко от гостиной старост, в одном из коридоров школы, где Забини проводил свое дежурство. Девушка не знала, с чего начать разговор. Сейчас ей было как-то стыдно рассказывать о своих чувствах, зная, что Забини и так несет на себе тяжкий груз, больно ему нужно выслушивать девчонку с ее подростковыми любовными проблемами.

— Что-то случилось? — уже обеспокоенно спросил юноша, обхватив Гермиону за плечи и всматриваясь в ее смущенное лицо.

— М-малфой, — только и смогла выдавить из себя Грейнджер, и Забини непонимающе уставился в ее карие глаза, в которых он прочитал безысходность:

— Не пойму, что он мог сделать...

— Мы сделали, — выпалила Гермиона. — Кажется, мы с ним влюбились друг в друга. Он мне сегодня признался первым. Смешно, правда? Прости, мне нужно было с кем-то поделиться. Я веду себя как последняя эгоистка, но лишь с тобой я могу это обсудить...

На пару мгновений Блейз с удивлением посмотрел на гриффиндорку, затем отпустил ее и шутливо пригрозил пальцем:

— А-а! Я ведь давно подозревал это. Скажу по секрету, он поведал мне о вашем поцелуе, но тогда еще сам не мог признаться себе, что ты ему нравишься. Но моя взяла — я был прав!

— Да, он так и сказал, — улыбнулась Гермиона, — что ты был прав...

Забини заметил, что девушка улыбнулась грустно, словно и не была рада.

— Тебя что-то тревожит?

Гермиона обхватила себя руками и посмотрела в пол:

— Да. Мы с ним должны забыть друг друга. Я и Малфой — это невозможно. Мы по разные стороны баррикад. Запретная любовь, — девушка кисло усмехнулась, — как бы никто не пострадал от этого.

Послышалось мяуканье кошки, затем покашливание и шарканье ног, а затем из-за угла стал нарастать свет фонаря. Блейз шепнул Гермионе, чтобы та спряталась за длинной портьерой, а сам встал перед ней и был готов ответить Филчу, который обязательно налетит с расспросами, почему ученик не в постели. Как и предполагалось, стоило Филчу показать свой нос в коридоре, как тишина, разбавляемая лишь еле слышными перешептываниями на кое-каких неспящих картинах, была нарушена недовольными воплями старого смотрителя, обнаружившего студента в ночное время.

— Я дежурю сегодня, мистер Филч, — дружелюбно сообщил Блейз, поднося свет на палочке к своему значку старосты на груди. Смотритель что-то пробурчал, окликнул свою облезлую кошку и прошел мимо слизеринца, продолжая что-то бормотать о наказаниях себе под нос. Забини облегченно выдохнул, когда свет от фонаря Филча полностью исчез, оставив коридор во мраке, если бы не горящий Люмос на палочке Блейза. Гермиона выпуталась из портьеры и осторожно шагнула пару раз вперед.

— Пойдем, провожу тебя до башни, а то вдруг опять Филч вылезет откуда-нибудь, как тот тролль на первом курсе, помнишь?

Девушка тихо рассмеялась. Да, сейчас это было смешно, но тогда — страшно.

— Я думаю, ты должна поговорить с ним. Ты знаешь, что я думаю по этому поводу, но не уверен, что также считает он, — сказал на прощание Блейз.

Раньше по воскресеньям Драко обычно не заставал Гермиону за завтраком: они либо сталкивались в дверях Главного зала, когда Малфой заходил и сразу принимал важный вид, обнаружив на своем пути Грейнджер, либо слизеринец вообще ее не видел утром, так как гриффиндорка всегда вставала рано и завтракала одной из первых.

В этот раз он хотел поскорее увидеть ее, поэтому поднялся ни свет ни заря, оделся и зашагал в Главный зал, который еще пустовал, даже небо под потолком было еще ночным. Драко сидел уже минут сорок, когда дверь, наконец, отворилась.

— Что-то Вы сегодня рано, мистер Малфой, — удивленно заметил Дамблдор, обратившись к одиноко сидящему ученику.

— Не спится, профессор, — пожал плечами юноша, и в этом была доля правды.

— Что ж, тогда можно начать завтрак, — сказал скорее сам себе профессор, усевшись на свое место, а затем громко пожелал слизеринцу приятного аппетита. Перед носом Малфоя появилась большая тарелка с овсяной кашей с фруктами, омлет с беконом, чай и парочка маленьких сладких булочек с тыквенным вареньем. Юноша немного подождал, прежде чем приниматься за еду, но, когда в зале появилось несколько когтевранцев и пуффендуйцев, он все-таки начал делать вид, что завтракает, и уныло ковырял кашу. Спустя двадцать минут, когда Драко, все же почувствовав голод, самозабвенно обмазывал булочку вареньем, появилась Гермиона. Она сначала не заметила Малфоя, даже головы не повернула в сторону слизеринского стола, но, когда устроилась за своим столом лицом к Драко, с плохо скрываемым удивлением уставилась на жующего слизеринца. Девушка совсем не ожидала увидеть Малфоя ранним воскресным утром.

— Доброе утро, — одними губами произнес Драко, глядя на Гермиону, и ей показалось, что он также назвал ее имя, но трудно было сказать. Девушка ощутила слабую дрожь в коленках и ответила Малфою подобием улыбки. Мимо тенью пронесся профессор Снейп, бросив хмурый взгляд на Грейнджер, отчего ей стало не по себе. Гермиона вмиг погрустнела и снова посмотрела на Драко: он провожал Снейпа взглядом. Воспользовавшись тем, что он отвлечен, девушка поднялась из-за стола и покинула Главный зал. Она остановилась возле лестницы и глубоко вздохнула.

— Уйди с дороги, — кто-то грубо оттолкнул её в сторону, а второй голос издевательски добавил: «грязнокровка».

— Можно было бы просто попросить, — огрызнулась Гермиона на Крэбба. Гойл с Крэббом развернулись, и последний хотел было снова толкнуть девушку, но его руку перехватил Драко.

— Хватит, Крэбб.

— Ты что, Драко? Разве не хочешь посмотреть, как эта грязнокровка полетит с лестницы? — недоумевал Гойл, а Крэбб мерзко захихикал, но Малфой сурово посмотрел на них.

— Нет. И лучше вам перестать употреблять это слово. Еще раз услышу...

— Странный ты, — пробормотал Грегори, и они с Винсентом исчезли в Главном зале. Драко развернулся к Гермионе:

— Все в порядке, Грейнджер?

Девушка кивнула и посмотрела в глаза слизеринцу: все правильно, он ждет от нее ответа на признание, но что же ей сказать? Неловко себя чувствуя перед Малфоем, Гермиона нервно теребила рукава мантии и избегала встречаться с ним взглядом. Драко заметил это, его немного раздражало это перебирание пальцами, но он не посмел пока прикоснуться к ее руке.

— Насчет вчерашнего... — начала было Гермиона, подняв свои карие глаза, и Малфой тут же решился аккуратно взять ее за руку. Развернувшись, он потянул девушку за собой.

— Лучше поговорим с другом месте. Согласна? — бросил через плечо юноша.

— Д-да, — промямлила в ответ Грейнджер. Поначалу девушка подумала, что они поднимутся на Астрономическую башню — так рано утром в воскресенье там никого не должно быть. Однако Драко завернул совсем в другую сторону и остановился перед портретом мужчины в красном камзоле и с жиденькими, но темными усами.

— Гордость волшебника, — произнес Драко пароль. Гермиона с удивлением смотрела, как открывается проход, ведущий в гостиную старост школы, и испугалась, что Чжоу Чанг сейчас увидит их вместе, затем расскажет об этом, если не своим подругам, так сразу Гарри, а тот потом обрушится на Грейнджер с негодованием и будет требовать объяснений. «Сердцу ведь не прикажешь», — пронеслось сначала в мыслях девушки, но затем она тряхнула головой и остановилась, вытянув свою ладонь из руки Малфоя. Тот удивленно оглянулся на девушку.

— Там может находиться Чжоу.

— Она сейчас в Главном зале, я видел, — заверил ее Драко. — Так что здесь нам точно никто не помешает поговорить.

Они вошли в гостиную. Блейз вышел из комнаты, на ходу завязывая свой изумрудно-серебряный галстук.

— Доброе утро, Драко, Гермиона, — поздоровался юноша.

— Забини, мы же договорились, что в Хогвартсе будем называть друг друга по фамилии! — напомнила Гермиона.

— Извини, забыл. Но здесь только Драко, можешь его убить, тогда он не выдаст никому тайну нашей дружбы, — усмехнулся Забини. — Я подожду снаружи, вдруг Чанг решит вернуться, а вы пока поговорите.

Проницательный (как подумал Драко) Блейз ободряюще улыбнулся своим друзьям и вышел из гостиной.

«Я — гриффиндорка, а Слизерин — наш соперник, враг. Я оказалась меж двух врагов, но для меня они не враги», — подумала Гермиона и развернулась лицом к Драко.

— Знаю, Грейнджер, как неожиданно было для тебя узнать, что я чувствую, — напряженным тоном начал Малфой. Ему казалось, он сможет легко всё объяснить, но вмиг понял, что это будет не так просто: их прошлое отношение друг к другу отразилось на темах для разговора. Точнее, этих тем не было. Как уж тут говорить о любви. — Я сам не мог признаться себе в этом.

— Я тоже, — еле слышно добавила Гермиона, но Драко услышал это и чуть улыбнулся. Затем возникло неловкое молчание, которое нарушила Грейнджер:

— Вообще-то я хотела сказать... — Драко приблизился к ней почти вплотную и смотрел сверху вниз, запоминая в эти мгновения все черты ее лица, все мелкие родинки и бледные веснушки, — ...кое-что другое.

Гермиона подняла на него свой взгляд — измученный, но такой же влюбленный, как у Малфоя. Драко хотел снова взять ее руку, но она отмахнулась с резким «нет!».

— Нет? — переспросил удивленный слизеринец. Он считал, если люди влюблены, то они должны держаться за руки.

— Нет, — еще раз твердо повторила девушка, сделав шаг назад.

— Но... почему? — спросил Драко с интонацией капризного ребенка.

— «Зачем ты делаешь вид, что не понимаешь проблемы? Ведь все очевидно!» — раздраженно подумала Гермиона, глядя на огорченное лицо Малфоя.

— Ты прекрасно знаешь, что грядет война, — напомнила девушка. — И мы по разные стороны баррикад.

Малфой шумно выдохнул. Зачем она это произнесла? Он все это прекрасно знал. Знал, однако ответил совсем другое, сложив руки на груди:

— Я догадывался, что не обойдется без гриффиндорских принципов!

— Это не принципы! — возмутилась Грейнджер. — Это просто неправильно! Нам будет тяжело...

— Мы уже страдаем, Гр...Гермиона, — впервые Драко назвал ее по имени и произнес его так мягко, что от этого девушка даже немножко покраснела. — Но я не дам тебя в обиду никому другому. Мы никому не скажем, что встречаемся, так что никто не узнает и все будет в порядке.

— Нет, не будет! — чуть повысила голос Гермиона, разозлившись на то, что Драко считает ее уже своей вещью. — Открой глаза! Из-за меня уже пострадал Забини, не хочу, чтобы такое повторилось с тобой.

— Если бы Забини не встречался со своей грязнокровкой, то все у него было бы хорошо! — не подумав воскликнул Драко и тут же получил пощечину от Гермионы.

— Кажется, ты забыл, что я тоже грязнокровка! — в гневе процедила она сквозь зубы.

— Я не это имел в виду, — попытался оправдаться юноша, осознав свою оплошность. Он хотел обнять девушку за плечи, но та выставила свою палочку.

— У нас все равно один выход, Малфой. Мы должны забыть друг друга. Если ты меня не послушаешь, я использую заклинание стирания памяти.

Она заметила, как ее слова обрушились на Драко, как обида пронеслась в его глазах, как задетая гордость заставила чуть вздрогнуть его тело. На секунду ей даже показалось, что Малфой был готов заплакать, но выражение его лица ожесточилось.

Гермионе стало жаль, что она была так прямолинейна (но как она могла по-другому?), она убрала палочку и протянула руку, чтобы извиниться, но Драко отмахнулся, как Гермиона отмахнулась недавно от его рук.

— Странно, но я всегда считал, что гриффиндорцы уважают чувства. А когда я раскрыл свои — ты их просто растоптала, — сухо произнес юноша.

— Не говори так, — быстро произнесла Гермиона. — Просто... наши чувства в данное время неправильны. Неужели ты не понимаешь?

Драко хмыкнул.

— Ты слишком много думаешь о правильном и неправильном, о плохом и хорошем. Но я понял: ты считаешь, что наша любовь, — слизеринец выделил это слово, словно оно было в этот миг не возвышенным чувством, а отягощающим обстоятельством, — это плохо. И ты думаешь, что это все из-за того, что мы из разных слоев общества. Но причина в другом, я прав? «Как же меня угораздило влюбиться в такую зануду?»

От спора они оба раскраснелись и смотрели друг другу в глаза. Гермиона в мыслях называла Малфоем «избалованный и самонадеянным чертовым аристократом, который ничего не видит, кроме своих желаний», а Драко беззвучно произносил, какая она «упрямая и трусливая гриффиндорская заучка».

— Я все сказала, Малфой, — надеясь закончить этим разговор, произнесла девушка, но Драко так не считал.

— Никто так просто не уходит от Малфоев, — загадочно протянул юноша и успел быстрым движением выбить палочку из ее рук (Гермиону от этих слов пробрала дрожь и она на всякий случай хотела вновь достать свою волшебную палочку), а затем схватил за запястье и притянул к себе.

— Отпусти! — возмущенно воскликнула девушка, свободной рукой упираясь в грудь слизеринца.

— Я имею право на последнее желание, раз ты не хочешь, чтобы мы были вместе, — приблизив свое лицо к ее, тихо сказал Малфой. Гермиона опешила на миг, но быстро подумав, согласно кивнула.

— Тогда поцелуй меня и назови по имени.

— Что? Это два желания! — запротестовала честная гриффиндорка. Малфой криво улыбнулся и хотел было уже отпустить девушку, но она, выдохнув слово «хорошо», обхватила его лицо сначала одной ладонью, а затем и двумя, прильнула губами к его рту. Драко совсем не ожидал, что Грейнджер умеет целоваться. Совсем недавно, перед тем, как уснуть, он воображал, как будет целовать неумелую гриффиндорку и научит ее целоваться, но, похоже, и в этом ей помощь не требовалась. Малфою не хотелось отрываться от ее теплых и мягких губ, но Гермиона уперлась ладонями ему в грудь и медленно разорвала поцелуй.

— Я выполнила твои желания...Драко.

Он с наслаждением посмотрел на ее пышные каштановые волосы, на ее щеки, румянцем которых любовался, на чуть дрожащие губы, вгляделся в блестящие от эмоций карие глаза, а потом посторонился, освобождая ей путь.

На самом деле она выполнила не все его желания. Было еще одно.

Драко хотел, чтобы все перестали, наконец, решать за него: отец, Темный лорд, Гермиона...