Шкатулка с секретом (гет)

Большой особняк, прятавшийся в глубине сада, за высоким каменным забором, был почти незаметен в темноте.

Верх внушительной каменной ограды был усыпан осколками стекла и опутан колючей проволокой… за которую так удобно зацепить разлапистый альпинистский крюк-кошку с привязанной к нему прочной веревкой, ага. Антиплащ усмехнулся. За прошедшие две недели он успел изучить все подходы к дому досконально и тщательно — и выбрал для штурма садовой стены этот глухой, удаленный уголок участка, выходящий к лесу. В доме есть сторож, который каждые полчаса должен совершать (и, наверное, совершает) обход территории — но, в конце концов, вычислить амплитуду его перемещений во времени и пространстве не составляет никакого труда…

Через полминуты Антиплащ был уже на стене — и, достав острогубцы (незаменимый для взломщика инструмент), осторожно перекусил плотную, ощетинившуюся острыми шипами цепкую проволоку. Прислушался.

Тишина. Стрекот цикад. Где-то далеко, в освещенном доме, негромко играет джаз. В ночном безмолвии Антиплащ слышал только своё дыхание — и биение собственного сердца, пожалуй, сейчас чуть более взволнованное и частое, нежели обычно… Непорядок!

Только полнейшее хладнокровие — залог успеха.

Но, по крайней мере, его никто не заметил. Пока.

Он бесшумно соскользнул со стены в ближайший куст. К террасе, смотрящей в сад, подходила узкая тропинка — через несколько секунд Антиплащ, пригнувшись, уже миновал её и оказался возле дома, притаившись за ближайшим деревом. Перед ним лежали широкие белые ступени, поднимающиеся на террасу, и белая мраморная балюстрада, смутно выступающая из темноты. Полтора десятка шагов — и, поднявшись по лестнице и миновав террасу, грабитель окажется возле двери черного хода… но Антиплащ с этим не торопился.

Стоя под деревом, он терпеливо ждал.

Выжидал — так будет вернее.

Сейчас должен появиться сторож… Да, вот он.

Темная фигура, подсвечивая себе фонариком, вынырнула из двери черного хода — и лениво прошла в глубину террасы. Луч фонарика пробежался по кустам, осветил теряющуюся во мгле садовую дорожку, неторопливо скользнул над головой незваного визитера. Антиплащ не шелохнулся, прячась за толстым стволом старой липы, стараясь, подобно растительному паразиту, в буквальном смысле срастись с деревом и слиться с ним воедино…

Покашливая, сторож постоял немного у балюстрады, потом прошел вдоль стены дома и остановился чуть поодаль, всматриваясь в темноту. Антиплащ стиснул зубы. В любой момент сторож мог вернуться — или хотя бы обернуться, — но, пока он стоял вот так, спиной к незваному гостю, в дальнем конце террасы, надо было рискнуть.

Пригнувшись, Антиплащ с грацией кота выскользнул из-за дерева и, прокравшись по ступеням лестницы, так же неслышно двинулся к двери черного хода — и был уже в нескольких шагах от своей цели, когда услышал доносящиеся из темноты шаги…

Негромкий звук постукивающих об пол твердых каблуков неторопливо приближался ему навстречу. Не от дальнего угла террасы, вовсе нет — спереди, от двери черного хода.

Антиплащ обмер. Прижался к стене.

Черт возьми, почему никто не предупредил его, что сторожей у Хаксли — двое?!

Или это просто пересменка?

Водолазка прилипла к его взмокшей спине. Хорошо ещё, что сегодня новолуние, и ночь настолько темна и непроглядна, что в пяти шагах не видно ни зги.

— Эй! — раздался негромкий голос из мрака (чуть ли не у Антиплаща над ухом). — Энди, ты здесь?

— Да, — отозвался сторож с другого конца террасы. Он склонился над балюстрадой и светил фонариком куда-то в сад. — Я тут, Фред!

— Все в порядке?

— Как будто да… Темнота, как внутри арбуза! Слышишь, — он повел фонариком из стороны в сторону, — Малютка что-то беспокоится… Может, спустить его с цепи?

Фред хмыкнул.

— Попозже, Энди. У босса сегодня небольшая вечеринка. Ему не понравится, если волкодав вдруг кинется на кого-то из его гостей… Старик и без того днем лютовал, что дверные ручки в бальном зале плохо начищены, и пол не натерт до блеска…

— Ладно, ты прав. Но я все-таки возьму собаку и пройдусь по территории… Что-то меня гложут смутные сомнения… Увидимся здесь же через полчаса, Фред.

— О`кей.

Судя по мельканию луча фонарика, Энди спустился с террасы в сад — и, удаляясь от дома, затерялся где-то в плотной душной темноте. Фред стоял в нескольких шагах от Антиплаща, спиной к нему, опираясь на балюстраду, окутанный ядрёным сигаретным дымом; в темноте Антиплащ видел только его смутный силуэт — и красноватый огонек сигареты, небрежно порхающий во мраке вверх и вниз. Собравшись с духом, грабитель осторожно сделал шаг вдоль стены… потом другой… третий…

Вот и дверь черного хода. Неужели… заперта?

Пальцами, плотно затянутыми в тонкую кожаную перчатку, Антиплащ осторожно нажал на ручку. Нет, Фред, выходя на террасу, не запер за собой замок, видимо, намереваясь вскоре вернуться в дом. Ну, тем лучше… Грабитель осторожно приоткрыл дверь…

Она громко, протестующе заскрипела.

Фред шумно вздохнул за его спиной и выбросил окурок в урну, стоявшую под лестницей. Если он сейчас обернётся…

Если он сейчас обернется — Антиплащу придется броситься на него и схватить его за горло… врезать бедолаге ребром ладони поддых и скрутить его прежде, чем он успеет не то чтобы поднять в доме тревогу, а хотя бы попросту пикнуть! Но Фред — детина рослый и подтянутый, сноровкой и силушкой явно не обделен… да и наверняка имеет при себе электрошокер или, чем черт не шутит, даже хорошую такую продвинутую травматику! Сумеет ли грабитель справиться с ним прежде, чем он успеет пустить её в ход — и вообще сообразит, что к чему?!

Антиплащ внутренне собрался. Сердце его колотилось где-то в горле. Ну, сейчас…

Он едва не вздрогнул — откуда-то из глубины сада раздался громкий собачий лай. Волкодав… Что эта проклятая псина там нашла — неужели веревку, оставленную Антиплащом на стене? Черт побери, этого ещё не хватало! Но, по крайней мере, Фред раздумал оборачиваться и, привлечённый шумом, раздающимся из сада, напряженно вглядывался в плотную ночную темноту. Воспользовавшись его секундным замешательством, Антиплащ ужом проскользнул внутрь дома и живо прикрыл за собой дверь.

На мгновение он почувствовал себя куда увереннее. Надо было торопиться…

Перед ним открылся небольшой холл. Ничего неожиданного: мозаичная плитка на полу, безучастные фигуры рыцарей в доспехах по углам, какие-то двери… Откуда-то из глубины дома доносится звон тарелок и непритязательная танцевальная музычка — вечеринка и фуршет в самом разгаре… Ладно, тем лучше. Узкий коридорчик… мраморная лестница, ведущая на второй этаж — если верить Гейл, дверь кабинета Роберта первая налево. Глава дома, конечно, сейчас занят с гостями… Ага, вот и кабинет. Заперто?

Ну, не беда. Агент Дровосека, когда-то служивший у Хаксли лакеем, успел сделать слепки почти со всех ключей в этом доме. Антиплащ достал связку, вставил нужный (помеченный белой краской) ключ в замочную скважину и мягко повернул его — раз, другой… Замок открылся со щелчком, который, показалось Антиплащу, разнесся по всему дому с грохотом пистолетного выстрела.

Черт возьми! Еще секунду он постоял, прислушиваясь. Темнота. Звуки фортепиано и взрывы смеха откуда-то снизу — видимо, из гостиной. Сен-Канарская элита весело проводит время…

Он нажал на ручку, открыл дверь и вошел в кабинет. Включил фонарик.

Тэк-с. «Сейф спрятан за картиной Босха…» Луч фонарика растерянно прыгал по стенам с одной картины на другую (их было четыре), и все, как на подбор — аляповатые, невнятные, с условно изображенными персонажами, похожие на неумелые детские рисунки. Авангардистская мазня! Ну и какая из них принадлежит кисти Босха?

Не знаешь, что делать — прислушайся к своему чутью, уж что-что, а эта нехитрая премудрость частенько выручала Антиплаща в самые затруднительные моменты… Куда бы он пристроил сейф, будучи на месте Роберта Хаксли? Чуть помедлив, взломщик шагнул к столу и осторожно приподнял краешек той картины, что висела от стола по правую руку. Так и есть!

Рама картины легко повернулась на петлях, обнаружив нишу в стене, плотно закрытую черной металлической дверцей. Действительно, «Бюрг-Вахтер», Гейл была права! Сейф знаменитой германской фирмы: встроенный в стену стальной ящик с тремя степенями защиты и заковыристым электронным замком, который в действительности так легко и просто открыть… особенно если знаешь пароль, ага. Антиплащ покачал головой. Милая маленькая Гейл! Как нетрудно было выведать у тебя секрет в незапоминающейся, непринужденной, вроде бы не относящейся к делу беседе… «Дилон увековечил в коде сейфа дату рождения своей любимой кобылы…» Ну да, разумеется. Отправиться в букмекерскую контору, поставить на Снежинку пару десятков баксов и как бы между прочим выяснить дату рождения этой славной лошадки было уже делом техники… Эх, Гейл, Гейл! Какой ты оказалась наивной, какой доверчивой, какой… неискушенной. Какой ласковой… Антиплащу внезапно вспомнилась прошедшая ночь — черт возьми, он никак не думал, что эта девочка окажется такой нежной и чуткой… отзывающейся на каждое его прикосновение, как хорошо настроенная скрипка отзывается на малейший каприз пальцев искусного музыканта… тонко чувствующей все нюансы его сложных противоречивых эмоций, в которых он и сам-то порой не мог до конца разобраться. О, черт, он никак не предполагал открыть в ней такой неизмеримый кладезь душевной теплоты, нежности и любви…

Впрочем, нет. Он знал, что всё будет именно так. Знал, что она — такая. Ещё с тех времен, когда она по ночам сидела возле него, больного и беспомощного, валяющегося в горячке, отирала пот с его пылающего лба и заботливо подносила к его пересохшим губам чашку с теплым целительным питьём.

Почему утром она не дождалась его в доме на озере? Когда он вернулся обратно на верном «харлее» (а времени это заняло больше, чем он рассчитывал, ибо пришлось не только пешком тащиться на стоянку, но и делать потом изрядный крюк по шоссе), — в общем, когда он за ней вернулся, охотничий домик был заперт и пуст. Ни Гейл, ни этого истеричного крокодила там и в помине не оказалось… Может быть, Дилон отвез её в город? Может быть, они все-таки помирились? Маловероятно, но… не следовало в такой момент оставлять их наедине. Не следовало, не следовало! Но Гейл с её больной ногой трудно было бы доковылять почти до противоположного берега озера…

Удастся ли ему, Антиплащу, когда-нибудь увидеть её снова? Да, собственно, захочет ли сама Гейл его увидеть? И вообще, неужели она… достанется этому крокодилу?!

Черт возьми, какого лешего он сейчас обо всем этом думает? Ну вот именно сейчас?

Он набрал на клавиатуре ряд нужных цифр. Дверца сейфа бесшумно распахнулась. Вуаля, как всё просто!

Слишком просто.

На верхней полке лежали какие-то бумаги, чековая книжка и — оп! — вороненая «беретта» старого армейского образца. Нижнее отделение пустовало… только к правой стенке прилепилась небольшая серая коробочка, похожая на простецкую игровую консоль. Видимо, это и было то, что Антиплащ искал — заветный пульт отключения сигнализации в «Китайском Музее».

Коробочка имела всего две тусклые кнопки — зеленоватую и оранжевую. Наверху мерцал красноватый огонёк… Закусив губу, Антиплащ протянул руку и, чуть помедлив, нажал на оранжевую кнопку… и внутренне сжался… но ничто нигде не взорвалось… и ничто не рухнуло ему на голову… и ничто по-прежнему не нарушало тихий и умиротворенный покой этой душной, предгрозовой майской ночи… разве что красноватый огонек наверху консоли благополучно погас. Вот так. Дело сделано?

Он быстро закрыл дверцу сейфа и приладил на место причудливую картину. Скользнул к двери и, распахнув её, шагнул в темный коридор…

— А-ай!

Неожиданно распахнувшаяся дверь едва не сшибла с ног девушку, которая в этот момент проходила мимо — невысокую, облаченную в темное платье и накрахмаленный фартучек, со стопкой не то полотенец, не то выглаженного белья в руках. Горничная? Антиплащ замер. Внезапный испуг в глазах девушки сменился удивлением, потом — недоумением… прежде, чем он успел перейти в подозрение, Антиплащ очертя голову ринулся в атаку.

— Черт возьми, где вы ходите! — закричал он хриплым срывающимся шепотом. — Я вас повсюду ищу! Что это… за безобразие, а? Что у вас тут за порядки? Почему дверные ручки в зале не начищены, я вас спрашиваю?!

Сейчас было все равно, что говорить, главное — говорить быстро, возмущенно, яростно, нахраписто, захлебываясь от негодования… Девушка растерялась. Она впервые видела этого выскочившего из кабинета хозяина взлохмаченного субъекта и слегка опешила от неожиданности и такого лютого, ни с того ни с сего обрушившегося на неё бешеного напора.

— Но… н-но… — Она попятилась. — Мы уже начищали днем ручки… Мистер Хаксли сказал, что все в порядке…

— Ах, в порядке? А почему полы в бальном зале не натерты до блеска? Почему, черт возьми, хрусталь в буфете запылился и столовое серебро потускнело? Черт побери, я сам, что ли, должен его начищать, по-вашему, а?! Почему гардины в спальне босса помяты и палас плохо пропылесосен? Я вас спрашиваю! Вас, именно вас! Я — Эдвард Бёрнс, ваш новый управляющий, я тут живо наведу порядок, я вас всех заставлю пахать в поте лица, бездельники-алкоголики-тунеядцы, а ну-ка живо за работу!

Перепуганная девчушка, что-то невнятно пискнув в ответ, торопливо прошмыгнула мимо него. Пока она придет в себя, пока справится со слезами, пока заподозрит что-то неладное (если вообще заподозрит), пока решится обратиться к кому-нибудь за разъяснениями по поводу «нового управляющего», дело уже будет двадцать пять раз сделано… Наверное. Черт возьми! Как неудачно сегодня всё складывается, он слишком часто напарывается на неожиданности, слишком отчаянно светится, оставляет за собой слишком много следов… Я что, тоскливо спросил он себя, утрачиваю навык? Теряю сноровку? Ради чего я вообще во всё это дерь… во все это дело влез?

Нет, не так — ради кого?

Ладно, осталось совсем немного. Только открыть Шкатулку, подменить «Утреннюю звезду» и подобру-поздорову уносить ноги… «Китайский Музей», если верить Гейл, фотографиям и плану дома, находится совсем рядом, в конце коридора. Вот за этой широкой двустворчатой дверью… Бросив торопливый взгляд через плечо, Антиплащ вновь достал из кармана связку ключей (спасибо Дровосеку!), нашел нужный, помеченный на этот раз красной краской, и, отомкнув замок, неслышно проскользнул внутрь.

Включил фонарик.

Черт возьми, как тут много портьер…

Из мрака неясным зловещим силуэтом на него надвинулась фигура воина «шу», справа и слева поблескивали витрины стендов с экспонатами «Музея», свешивались в простенках меж ними роскошные шелковые драпировки (черт бы их побрал!), золотисто посверкивали из темноты какие-то вычурные украшения и драгоценности, но не они интересовали сейчас Антиплаща — он шагнул к противоположной стене, к постаменту, на котором возвышался массивный резной ящичек: Шкатулка Ли Хао… Зелёный сигнальный огонек на краю постамента не горел — сигнализация действительно была отключена. Подсвечивая себе фонариком, грабитель извлек из загашника злополучный Перстень и вложил паучка в углубление в центре паутины, вырезанной на крышке; без малейшего щелчка Шкатулка чуть приоткрылась… Антиплащ быстро откинул крышку — и замер.

Шкатулка была пуста.

* * *

— Стоять на месте! Руки за голову!

Ослепительно вспыхнули яркие люминесцентные лампы на потолке.

Уже понимая, что это — все, финиш, он — в капкане, в наглухо захлопнувшейся ловушке, и начатую партию безнадежно проиграл, Антиплащ медленно обернулся…

Исчезли портьеры и многочисленные драпировки, до этой секунды скрывавшие за собой серьёзных и решительно настроенных, до зубов вооруженных ребят в черной форме сотрудников Особого Отдела. Многозначительно заклацали затворы… Возле двери, преграждая Антиплащу единственный путь к отступлению, словно из ниоткуда воздвигся Черныш — и серо-голубые его глаза смотрели на двойника так же холодно, категорично и беспощадно, как и направленный Антиплащу в грудь ствол черного многозарядного пистолета.

Откуда он тут взялся? Как он узнал?!

Гризликов обо всем догадался, старый лис? И… устроил засаду? Но мог ли он хотя бы предполагать, кто попадется в расставленные им сети?

Или… они все-таки повязали банду Дровосека? И главарь выдал с потрохами Антиплаща и весь их тонкий хитроумный план, желая потопить заодно с собой и всех своих соучастников? Или это сделал Зигги? Или… кто? Кто?!

И куда же тогда подевался настоящий кристалл?

Антиплащ не знал, что и подумать.

На мгновение он растерялся. Слишком уж копов было много. Слишком быстро его ткнули носом в ближайший стенд, завернули ему руки за спину и нацепили на запястья стальные браслеты. Слишком уж все произошло споро и неожиданно. Даже для него.

— Попался, сволочь? Ну, следовало ожидать, что ты опять возьмешься за старое! — Черныш явно ликовал, хоть и старался этого ничем не выказывать; но его внимательные колючие глаза тем не менее были полны насмешки — а также глубокого, почти нескрываемого злорадного торжества. — Да-да! Ты арестован за проникновение на частную территорию и предпринятую попытку ограбления! Все, сказанное тобой, с этой минуты может быть использовано против тебя. Обыщите его, Берч.

Чьи-то цепкие умелые пальцы шустро пробежались по телу Антиплаща, вывернули карманы, выбросили на пол все содержимое: ключи и кусачки, отмычки и фонарик, злосчастный Перстень и не менее злосчастную копию «Утренней звезды», данную ему Дровосеком…

— Это не… н-не попытка ограбления! — с трудом, вывернув шею, прохрипел Антиплащ. — Ты прекрасно знаешь… Я… я ничего не украл!

«Тут, похоже, всё уже было украдено до меня».

Увы! Лицо Черныша было так же сурово, непроницаемо и невыразительно, как деревянный лик безразличного ко всему древнего воина «шу».

— Даже это? — Он поднял и, нехорошо усмехаясь, продемонстрировал двойнику «Утреннюю звезду» — вернее, ту фальшивку, которой грабитель и должен был подменить настоящий кристалл. И, понимая, к чему он клонит, и чем вся эта комедия неминуемо закончится, Антиплащ похолодел до кончиков пальцев.

— Это… не настоящий камень. Просто подделка!

— Экспертиза разберётся. Но, даже если выяснится, что это — действительно подделка, я тебе не завидую. Ты взят с поличным, голубчик! — Черныш кивнул кому-то невидимому за спиной Антиплаща. — В машину его!

Те же крепкие умелые парни, что ранее обыскивали задержанного, теперь шустро согнули Антиплаща вопросительным знаком и повели прочь из «Музея» — в наручниках, по узкому коридорчику, вниз по лестнице, через крохотный холл, в котором, пропуская к дверям зловещую процессию, шарахнулся к стене чей-то темный, смутно знакомый силуэт. И, несмотря на то, что его обладатель сменил сейчас кроссовки и красную спортивную куртку на лакированные туфли и вечерний смокинг, Антиплащ сквозь растерянность и сумятицу, царившую в голове, тут же опознал широкие плечи, смоляно-черные кудри и липкий тяжелый взгляд Дилона Хаксли.

Который стоял в углу холла, возле индифферентной фигуры одного из жестяных рыцарей, и, сощурив глаза и презрительно вытянув в струнку тонкие губы, ядовито смотрел Антиплащу вслед.

И при этом мерзко, язвительно улыбался.