Раскрывшийся бутон (джен)

— Эй, у меня к тебе вопрос. Ты ведь часто смотришь фильмы ужасов?— Думаю, да.— Сделай мне одолжение: в следующий раз, когда будешь смотреть, будь повнимательнее. Когда кто-то говорит, что в доме водятся призраки, не надо ходить туда.Сериал «Сверхъестественное (Supernatural)»

На следующее утро Петуния встала пораньше, умылась и, приоткрыв окно на первом этаже с видом на заснеженный лес, постелила на подоконник платок и поставила на него небольшое блюдце со свежим молоком, следуя указаниям прабабушки Гриды. Затем она уронила в молоко три капли своей крови и позвала Граната, изо всех сил представляя его образ.

Ровно в двенадцать во дворе раздался хлопок, а затем в дверь постучали. Скорее всего это пришёл мистер Малфой. Петуния вздохнула, поднимаясь на ноги, взяла небольшую сумку, в которой было всё необходимое для общения с призраком и его изгнания, и поспешила к выходу. Она не любила заставлять людей ждать, а также опаздывать.

— Добрый день, Люциус, — приветливо улыбнулась Петуния, заперев входную дверь.

— Добрый, Петуния, — кивнул Люциус, галантно предлагая руку. — Вы уже аппарировали до этого?

— Нет, — отрицательно помотала головой Петуния, — это будет в первый раз. Но Северус рассказывал мне об аппарации и даже показывал.

— Понятно. Позвольте предупредить, в первый раз может стать плохо: головокружение, тошнота. Да и само ощущение от перемещения, — Малфой передёрнул плечами, скривив губы, — преотвратное. Держитесь крепче, я аппарирую нас на счёт три. Один. Два. Три.

Петуния успела только с силой стиснуть ладонь Люциуса, как её дёрнуло в районе пупка, сжало, скручивая, завертело и резко выплюнуло перед большими коваными воротами. Упасть ей не позволил Малфой. Он подхватил её под локоть, помогая встать ровно на трясущихся ногах.

— Спасибо, — тихо произнесла Петуния и прижала ладонь к губам, борясь с подкатывающей к горлу тошнотой. Люциус кивнул, потом подошёл к воротам, прикасаясь к ним рукой, и те бесшумно отворились.

— Добро пожаловать в Малфой-мэнор, — произнёс он, как показалось Петунии, немного самодовольно.

Они направились прямиком к поместью по широкой дорожке, выложенной плиткой. По бокам были расположены декоративные кустарники причудливых форм, в некоторых Петуния с трудом узнала волшебных животных. Малфой-мэнор представлял собой светлое вытянутое здание, по бокам которого тянулись к небу остроносыми шпилями круглые башни.

— Поместье накрыто защитным куполом, а также антиаппарационным, который не позволяет никому, кроме членов семьи и особо доверенных людей, перемещаться на территорию Малфой-мэнора, — пояснил Люциус.

Стоило им подняться по широкой лестнице на крыльцо, как двери медленно распахнулись, пропуская в пустой холл.

— Пинки! — позвал Люциус. В ту же секунду раздался хлопок, похожий на звук лопнувшего воздушного шарика, и перед ними появилось странное существо, заставив Петунию вздрогнуть и отступить на шаг назад. Существо было небольшого роста, примерно ей по пояс, на морщинистом лице выделялись большие карие глаза и длинный острый нос, а по бокам с лысой головы свисали огромные уши, напоминающие крылья летучих мышей.

— Пинки может что-то сделать для младшего хозяина Люциуса? — пропищало существо высоким голоском, низко кланяясь.

— Где сейчас леди Антуанетта?

— В восточном крыле, в сиреневой спальне, младший хозяин Люциус.

— Свободен, — небрежно кинул Малфой, начиная подниматься по лестнице. Существо пискнуло и исчезло с хлопком. Петуния выдохнула, оказывается, она невольно задержала дыхание после появления Пинки.

— Люциус, — медленно произнесла она, — что это было за существо?

— Это? Это домовой эльф, — ответил Люциус таким тоном, будто сказал что-то общеизвестное.

— Домовой? — переспросила Петуния, нахмурив брови в попытке вспомнить. Кажется, Северус что-то упоминал о подобных существах, но не вдавался в подробности, поэтому ей стало интересно.

— Ах, да, вы же не знаете. Это домовые эльфы, их ещё иногда называют домовиками. Магические паразиты, служащие волшебным семьям и родам за возможность пользоваться магией. Они не имеют своего источника, вырабатывающего магическую энергию, но могут использовать для колдовства магию, заимствованную у мага. Домовые эльфы следят за порядком в доме и саду, готовят еду и так далее, — Люциус хмыкнул. — Крайне полезные существа.

— Знаете, это напомнило мне о русских домовых, — осенило Петунию. — Правда, как я уже заметила, между домовиками и домовыми очень много различий. Взять хотя бы внешний вид и поведение.

— Да, помню, Антонин как-то жаловался на это и называл своего домового совершенно невыносимым.

Дальше они шли в тишине. Петуния только и успевала крутить головой, пытаясь рассмотреть, как можно больше — она никогда раньше не была в таком доме, больше похожем на маленький замок и музей в одном лице. На полу лежал темно-коричневый паркет, который местами покрывали дорогие персидские ковры. Большие окна закрывали тяжёлые темно-бордовые портьеры, оставляя, однако, небольшие щели, поэтому света хватало. В нишах стояли хорошо отполированные доспехи, держа острые даже на вид копья и мечи. На стенах в коридоре были панели из тёмного дерева, выше висели многочисленные картины: пейзажи и натюрморты. Петуния присмотрелась и едва не ахнула, потому что люди на картинах двигались! Многие из них, негромко переговариваясь, следовали за ней с Люциусом, с лёгкостью переходя с одной картины на другую.

— Мы пришли, — Люциус остановился возле одной из дверей, немного помялся, но вздохнул и потянулся к дверной ручке. Стоило двери приоткрыться, как раздался громкий вой, затем звон посуды и глухой удар. Они коротко переглянулись и поспешили зайти в комнату.

Посреди комнаты лежал перевёрнутый кофейный столик, вокруг раскинулись осколки, в которых с трудом можно было угадать остатки фарфорового сервиза. Леди Антуанетта, едва заметно колыхаясь, зависла в нескольких сантиметрах над мягким пуфом, стоящим возле белого туалетного столика.

Светло-каштановые волосы были собраны в корону из кос, открывая милое личико сердечком, маленький рот с пухлой нижней губой и большие глаза, опушённые длинными ресницами. Пикантности придавала небольшая родинка в верхнем правом уголке рта. Одета призрак была в жёлто-золотое домашнее платье с облегающим корсетом и широким декольте «лодочкой», открывающим покатые плечи и изящную шею. Край выреза окаймляло кружево нижнего платья-рубашки, такие же кружева стыдливо выглядывали из-под края больших, шарообразных рукавов.

Антуанетта Элис Малфой, в девичестве Розье была настоящей красавицей, которую ни капли не портило даже становление призраком.

— Леди Антуанетта? — тихо позвал Люциус, немного робея перед фамильным призраком, которого помнил с раннего детства.

Ушедшая в себя Антуанетта моргнула, посмотрела на Малфоя и яростно скривилась, а потом подскочила с пуфика, прокричав:

— Предатель!

Она взмахнула рукой, и Люциуса снёс с ног сильный порыв воздуха, выкидывая в коридор. Дверь в комнату с громким хлопком захлопнулась. Призрак зависла над полом, сжав кулаки, а Петуния, пошатнувшись, едва успела схватиться за косяк.

Между ними повисла вязкая тишина, оглушая безмолвием.

— Кто вы? — через несколько мгновений твёрдо спросила леди Антуанетта и посмотрела прямо на Петунию.

— Меня зовут Петуния Эванс, — представилась Петуния, отцепляясь от косяка и вставая ровно.

— Я не помню такой фамилии среди чистокровных семей. Что вы здесь делаете? — пробормотала, успокоившись, леди Антуанетта.

— Меня пригласил мистер Малфой… — начала Петуния.

— Этот предатель! — воскликнув, перебила её призрак. — Надеюсь, он пригласил вас из-за того, что передумал жениться на этой девице из Блэков! — выдавив последнее слово сквозь зубы, словно самое грязное ругательство, леди Антуанетта снова заметалась по комнате, проходя сквозь предметы, что стояли на её пути.

Наконец она остановилась, внимательно оглядела Петунию и, мило улыбнувшись, произнесла:

— Садитесь, мисс Эванс, — призрак указала рукой на пуф, на котором раньше сидела сама. Петуния аккуратно присела, поставив объёмную сумку на пол. — А теперь расскажите о себе подробнее. И не забудьте упомянуть, зачем вас пригласил этот несносный мальчишка.

— Люциус пригласил меня для того, чтобы я изгнала вас, — спокойно произнесла Петуния.

— Это что-то новенькое, — удивилась леди Антуанетта, а затем насмешливо продолжила, раздвигая полные губы в усмешке. — Последний раз меня пытались изгнать лет двести назад, как видите, — она сделала паузу, разводя руками, — я всё ещё тут.

Но Петуния, присмотревшись, заметила, как дрогнули её губы в едва заметной болезненной гримасе, как сжались лежащие на корсете руки.

— Я не шучу с такими вещами, леди Антуанетта.

Петуния поджала губы, светлея глазами — светло-голубой цвет радужки, казалось, выцветал, почти сливаясь с белком. Леди Антуанетта поёжилась, отлетая подальше, и обняла себя за плечи внезапно озябшими руками. Призрака пробила дрожь. Казалось, что девушка с жуткими глазами видит её насквозь: все её прошлые грехи и недобрые поступки как на ладони, а мисс Эванс аккуратно их перебирает тонкими пальцами, беспристрастно взвешивая и оценивая.

Это ощущение чего-то древнего и могущественного, леденящего душу заставило самые дальние уголки души леди Антуанетты, запрятанные давно и глубоко, дрогнуть. Она судорожно втянула в себя воздух — скорее по привычке, чем по-настоящему в нём нуждаясь — и как смогла, задавила рождающиеся в груди всхлипы. Казалось, в ней опять просыпалась молодая девушка, только-только справившая свою помолвку с одним из самых красивых мужчин магической Англии — Онисом Юлиусом Малфоем или, как его называли в светских кругах, Сиятельным Онисом. Это было замечательное время: Антуанетта, как и многие юные девушки, была в него влюблена, а Онис так мило и галантно ухаживал за ней, дарил цветы и разные безделушки. Они гуляли в семейном парке Розье под присмотром её верной домовушки Тилли и разговаривали обо всём на свете, а Онис так по-настоящему интересовался её мнением! Конечно, были и украденные с её губ поцелуи в беседке, трепетные прикосновения его пальцев к запястьям, нежные взгляды, от воспоминаний о которых до сих пор наворачиваются слёзы.

Они были вместе так мало!

Став призраком Антуанетта не смогла показаться на глаза любимому мужчине, поэтому ей оставалось только украдкой наблюдать за тем, как страдает Онис, отомстив виновнице её смерти. Ей хотелось выйти и успокоить, положить невесомую руку на плечо и улыбнуться ему той улыбкой, что он так любил, чтобы Онис взглянул на неё, чтобы опять назвал её своей «бесценной».

Она долго не могла решиться и сделать этот шаг — открыть своё призрачное существование. Время для призраков течёт иначе, чем для людей, и в этом она убедилась сама. Антуанетте показалось, что прошло не так много времени, пока она решалась, но это было не так. Траур, который носил по ней Онис, давно прошёл, а сам он обзавёлся новой невестой, на которую смотрел своими невероятными глазами, которую трепетно держал за руки, которой клялся в любви.

Антуанетта была раздавлена, совершенно разбита.

А потом у Ониса родился сын, наследник, который не взял от матери ничего, кроме формы изящного носа и абриса упрямых губ, и она не сдержалась. Антуанетта навещала детскую почти каждую ночь, охраняя сон маленького Юлиуса — малыш часто просыпался по ночам, и тогда она пела ему колыбельные, которые слышала в детстве от своей нянюшки Тилли.

Но в одну из таких ночей в детскую неожиданно наведалась Анита Малфой и подняла крик, заметив склонившегося над детской кроваткой призрака. Растерянная Антуанетта не успела убежать, а потом стало поздно, ведь в комнату ввалились поднятые криком маги с палочками наперевес. Чтобы узнать её, Онису потребовалось всего несколько секунд, и, опуская палочку, он потерянно прошептал «Нетта». Дальше были долгие разговоры, по результатам которых Антуанетта могла больше не скрываться, а также находиться рядом с Юлиусом в любой момент.

Антуанетта прижала дрожащие руки к лицу, выныривая из воспоминаний, которые, казалось, давно похоронила глубоко в душе. Она подавила очередной всхлип и тихо спросила, заглядывая в жуткие глаза:

— Мисс Эванс, вы правда можете это сделать? Избавить меня от этого… пустого существования?

— Именно для этого я здесь, — ласково улыбнулась Петуния. — Это моя доля — помогать заблудшим душам найти свой путь, успокоить и упокоить.

Леди Антуанетта вздохнула, беря эмоции под контроль, затем подлетела ближе и села на кровать, расправляя складки призрачного платья. Разве не этого она так давно жаждала, загнивая в этом болоте, неспособная покинуть поместье, неспособная уйти за Грань и вынужденная наблюдать, как гаснут её любимые мужчины — сначала Онис, а потом и Юлиус, к которому она относилась как к своему собственному сыну.

— Что вам для этого нужно?

— Всё нужное у меня с собой, — Петуния указала на объёмную сумку. — Только, — она замялась, но решительно продолжила, — леди Антуанетта, можете утолить моё любопытство? Чем вам так не угодили Блэки?

— Хорошо, я вам расскажу, мисс Эванс, — произнесла леди Антуанетта и будто бы погрузилась в воспоминания. Взгляд её потускнел, а на губах мелькнула грустная улыбка. — Мы с самого детства соперничали с Адарой Ирмой Блэк, эта змея не понравилась мне с первого взгляда, впрочем, это чувство было обоюдным. В школе, попав на один факультет, мы пакостили друг другу, едва подворачивалась такая возможность. Но однажды Адара перешла все границы. Пока Онис не был помолвлен, она, как многие другие, тихо вздыхала по нему, вырезала его колдографии из газет и пыталась привлечь внимание, навязчиво крутясь возле него на каждом балу. Я тоже вздыхала, собирала колдографии и мечтала, не особо надеясь на что-то большее, но приехав на Рождественские каникулы на седьмом курсе, была поставлена перед ошеломительной новостью — отныне Сиятельный Онис мой жених! — она вздохнула, замолчав.

— И что было дальше? — с любопытством спросила Петуния, подаваясь вперёд.

— Об этом тут же было объявлено в газетах! И в первый же вечер после каникул Адара подлила мне в кубок Амортенцию. Это мощное приворотное зелье, — пояснила леди Антуанетта. — К сожалению, я никогда не была сильна в зельях, но мне повезло. Через несколько дней соседки по комнате заметили что-то неладное. А ведь я, одурманенная зельем, уже подумывала о том, чтобы сбежать со своим «избранником»!

— Как… подло! — с трудом подобрала слова Петуния.

Леди Антуанетта оказалась интересной собеседницей, и Петуния не заметила, как прошло несколько часов. Закончив обсуждать историю самой леди Антуанетты, они поговорили про ритуал, и Петуния в общих чертах объяснила, что и зачем она будет делать.

После разговора с призраком морально уставшая Петуния вышла в коридор и растерянно оглянулась. Она совершенно не представляла, где в данный момент может находиться Люциус. Наконец её осенило: вспомнилось сморщенное существо с огромными ушами.

— Пинки, — неуверенно произнесла она. Раздался хлопок, и рядом с Петунией появился лопоухий домовик.

— Чем Пинки может помочь гостье младшего хозяина Люциуса?

— Пинки, ты можешь проводить меня к Люциусу?

— Пинки может, Пинки сделает, — закивал домовик и засеменил дальше по коридору, призывая Петунию следовать за ним. Вскоре они остановились возле одной из дверей, домовик коротко постучал и тут же с хлопком исчез. Петуния услышала сухое «войдите» и повернула ручку, заходя в кабинет.

— А, это вы, Петуния, — Малфой приподнял голову, отрываясь от бумаг. — Присаживайтесь. Что вам удалось узнать?

Петуния села в кресло и коротко пересказала свой разговор с леди Антуанеттой и причины её поведения, а также негативного отношения к Блэкам.

— Вот оно что. Значит, в смерти леди Антуанетты виновата Блэк, — пробормотал Люциус.

— Леди Антуанетта согласна на ритуал, но перед этим она хочет познакомиться с вашей невестой поближе, Люциус.

Люциус нахмурился, начиная отбивать ритм по поверхности стола, потом поднялся на ноги и налил в стакан янтарной жидкости на два пальца, медленно пригубил и спросил:

— Это не опасно? Учитывая отношение леди Антуанетты к Блэкам.

— Не думаю, — качнула головой Петуния. — Я думаю, леди Антуанетта лишь хочет удостовериться, что Нарцисса Блэк не так уж и похожа на Адару Блэк. Если она сбросит этот груз с души, это только упростит прохождение Грани.

— Хорошо, раз она так хочет, то я организую ей встречу с Нарциссой, но на это потребуется время, поэтому ритуал придётся отложить, — произнёс Малфой, а Петуния кивнула, соглашаясь.

— Это вполне может подождать неделю. Как уладите все дела, пришлите мне сову, — Петуния встала с кресла. — А теперь не могли бы вы доставить меня домой?

— Да-да, конечно. Идёмте, Петуния.