Сын героя (джен)

К фестивалю готовились активно. Вернее, половина семейства Учиха готовилась активно. Сарада носилась кругами, в этот раз почему-то не желая надевать новое кимоно, Сакура бегала за ней, утверждая, что девочка будет сильно выделяться, если придёт на такой известный фестиваль в футболке и шортах. Кезуки наблюдал за этим, сидя на диване. В отличие от большинства мальчишек, ему, в принципе, нравилась традиционная одежда, поэтому он уже был в своей тёмно-синей юкате*, дожидаясь, пока соберутся тётя и кузина.

Наконец Сакуре удалось совладать с дочерью и переубедить её, что-то прошептав ей на ухо. Захихикав из-за чего-то, девочки ушли переодеваться. Кезуки заскучал, заранее зная, что ждать придётся долго. Саске был в своём кабинете, и мальчик зашёл бы к нему, но Сакура сказала, что дядя чем-то занят, и Кезуки решил не мешать ему. Он включил телевизор. Показывали трансляцию сегодняшнего объявления. Он выключил телевизор. Сейчас ему хотелось расслабиться и отвлечься от сегодняшнего события, а не пересматривать его, снова переживая прежнее состояние.

Через вечность, когда до начала фестиваля оставалось не более десяти минут, Сакура и Сарада наконец вышли в гостиную, Сарада в голубом детском кимоно с розовыми цветами, Сакура в розовом кимоно, с зелёными природными узорами.

— Саске ещё не выходил? — несколько удивлённо спросила она. Кезуки помотал головой, не понимая, зачем этот вопрос, если Сакура сама сказала, что Саске занят. — Мы уже уходим! — позвала тем временем тётя. — Саске! Пора.

— Да, сейчас, — отозвался глава семьи из-за двери, и Кезуки подвис, обдумывая ситуацию. Либо Сакура хочет, чтобы Саске оценил их кимоно, что странно, потому что тот никогда не считал одежду чем-то важным, либо же… дядя идёт с ними на фестиваль. Что, в прочем, ещё странней, потому что Саске терпеть не может шум и большие скопления людей, что является нормой для подобных мероприятий.

Сомнения разрешились, когда дядя вышел из кабинета. В чёрной юкате и такого же цвета хаори*. Первый раз в жизни Кезуки видел Саске в традиционной одежде, хотя держался тот так, будто ходил в ней каждый день.

Пока поражённый мальчик не мог вымолвить ни слова, Саске спросил, с едва заметной нотой раздражения в голосе:

— Ну что, довольна?

Сакура с восторженной улыбкой обошла мужа кругом.

— Как я и думала, ты выглядишь превосходно, — заключила она, остановившись перед ним, — Тебе надо чаще надевать юкату.

— Сакура, — Саске посмотрел на неё, нежно улыбнувшись, — ни за что.

Та на секунду надулась, но тут же расслабилась, ответив такой же улыбкой.

— Ничего. Думаю, ты переменишь своё мнение, — с этими словами она взяла Сараду за руку, — Пойдёмте, а то опоздаем.

Мать с дочерью стали спускаться.

Что-то пробормотав себе под нос, Саске двинулся за ними и натолкнулся на по-прежнему удивлённый взгляд Кезуки.

— В чём дело? — недовольно спросил он, — Привидение увидел?

Мальчик пожал плечами.

— Почти, — ответил он, сдерживая улыбку, и потому немного сдавленно, что, впрочем, не мог не заметить дядя.

Саске лишь демонстративно закатил глаза.

— Поднимайся уже, а то действительно опоздаем.

Фестиваль был поистине грандиозным, учитывая тот факт, что вслед за своими Каге приехали погостить и многие простые жители дружественных деревень. Туда-сюда сновали и пожилые, и взрослые, и дети, и от постоянного мельтешения казалось, что народу ещё больше, чем на самом деле.

Впрочем, Кезуки с Акирой это не особо волновало. Успешно лавируя в толпе, а иногда и прибегая к способностям шиноби, они без труда добирались до всего, что им было нужно. Сарада в кои-то веки присоединилась к своим сверстникам и теперь играла с ними под присмотром матери или, может быть, отца.

О Саске Кезуки думал с сочувствием. В подобной обстановке дяде должно быть предельно некомфортно. Не то, чтобы он не умел веселиться. Нет, Саске довольно благосклонно относился ко всем семейным праздникам, на которых мог быть довольно общителен, и даже шутить и принимать участие в различных забавах, свойственных подобным мероприятиям. Но всё это только в кругу семьи. На людях, особенно в большом скоплении, набор выказываемых дядей эмоций и черт характера менялся настолько кардинально, что Кезуки иногда побаивался этого мало знакомого ему человека.

Однако переживать за Саске было некогда. Неугомонный друг Учихи был неистощим на новые затеи, и Кезуки постоянно приходилось то принимать в них участие, то отговаривать от этого участия Акиру. Например, в тот момент, когда Кимура решил, что нашпиговать детскую карусель фейерверками — отличная идея, не взирая на опасность. Его «железным» аргументом было то, что будь он сам ребёнком на этой карусели, то был бы в восторге от такого сюрприза. Благодаря чуду и многолетнему опыту общения с Акирой, Кезуки всё же удалось его переубедить, хотя благоразумие не помешало Учихе помочь разместить те же фейерверки на крышах ближайших высоких домов, окружавших место проведения фестиваля.

Уж в чём, а в активировании салютов на расстоянии Акира был мастер, и уже сгустившаяся тьма над улицами на несколько минут расцвела небесными цветами. Впрочем, судя по их реакции, большинство присутствующих даже не поняли, что это не было запланированным мероприятием. Естественно, это не касалось отрядов шиноби, выставленных, чтобы следить за порядком, которые едва не вычислили их, заставив поволноваться.

Но даже без Акиры праздник был наполнен событиями и встречами. Так, в одно прекрасное мгновение между мальчиками вклинилась Джун, необычайно красивая в своём зелёном кимоно и убранными в высокую причёску каштановыми волосами. Общение с ней принесло массу положительных эмоций и впечатлений и чуть не привело к драке между Акирой и Кезуки. Благо, на пути им встретилась Сакура, и Джун присоединилась к ней.

Друзья решили, что ещё успеют встать на тропу войны из-за девушки, и отправились отметить своё мудрое решение перекусом в ближайшей лавке. Милостью или кознями судьбы, хозяин этой лавки оказался хозяином той самой закусочной, которую Акира и Джун посещали на недавней миссии. Решив, что выставить здесь палатку будет очень выгодно, он приехал в Коноху на фестиваль, разумеется, взяв с собой помощника.

И если Акира общался с Гото как со старым другом, то Кезуки на протяжении всего приёма пищи следил за тем тяжёлым взглядом, многозначительно помалкивая. Чувствуя напряжённую обстановку, Акира однако не мог её разрядить, так как Гото тоже не был в восторге от встречи с давним врагом. Почему-то, быть может, из-за своего лёгкого характера, Кимура под эту категорию не попадал.

Когда они доели свои порции данго и допили свой чай, Акира отошёл по нужде и Гото стал убирать посуду — в «походных» условиях он был ещё и кем-то вроде официанта. Кезуки настороженно наблюдал за его изменившимся и потолстевшим лицом, бывшим на удивление спокойным, и размышлял, как так получилось, что главный задира Конохи стал вдруг работником общепита.

Гото тем временем сложил посуду на поднос и выпрямился, вдруг посмотрев на Кезуки.

— Окстись, Учиха, — сказал он басом, — Мне невыгодно устраивать драку в собственном заведении.

Кезуки скривился в усмешке.

— Поразительно, что тебя вообще посетила такая мысль, как драка со мной.

— Самоуверен, как и всегда, — фыркнул Кеничи, — Я смотрю, жизнь тебя не обламывала.

— Пыталась, да я не дался, — парировал Учиха.

— Ты не дался или папочка твой не позволил? — с презрительной улыбкой спросил Гото. Не успел Кезуки отреагировать, как он продолжил, — Хотя точно, я был сегодня на объявлении. Он же не папочка тебе, а дядя. Видимо, с племянничков и спрос меньше, а, Учиха? Или же он просто всегда жалел бедного сиротку?

Кезуки побледнел. Затем медленно поднялся.

— Держи язык за зубами, ты… — он уже хотел обозвать Гото и сделать шаг к нему, как между неприятелями вклинился Акира.

— Спокойно, ребята, не дурите, — быстро затрещал тот, придерживая друга за предплечье, — Гото, вот деньги за еду, всё было очень вкусно, Кезуки, пойдём, не стоит так злиться, — Акира вытолкал Учиху из заведения. — Что между вами произошло за две минуты? — спросил он, как только они отошли на несколько метров.

— С каких пор ты стал приверженцем побега от конфликтов? — игнорировав вопрос друга, задал Кезуки свой.

— Ну, во-первых, раз мы на Фестивале Мира, то логично будет избегать драк, — справедливо рассудил Акира. — А, во-вторых… ну… есть у этого Гото причина злиться на тебя.

— Да неужели? А я думал, что наши драки забылись как страшный сон, и мы с ним теперь друзья, — съязвил Кезуки.

— Нет, я не об этом, — помотал головой Акира. — Я поспрашивал про него немного, и… понимаешь, его отец пил страшно, и постоянно избивал его с матерью. Они и переехали от него в другую деревню в конце концов. Ну и поэтому Гото так хорошо дрался — потому что ему с самого начала приходилось обороняться от гораздо более сильного противника.

— Хочешь сказать, он завидовал мне? — судя по тону, Учиха не был в восторге от своей догадки.

Акира кивнул.

— Он даже мне походу завидовал, потому что у меня не было отца и мы с мамой спокойно и мирно жили. А у тебя был Саске, который в любой непонятной ситуации горой за тебя стоял. Так что… как-то так. Может, поэтому он и наехал на тебя сегодня, узнал, что ты ему даже не сын, а он всё равно о тебе так заботится, или же его взбесили слова Саске о том, что надо защищать детей, а его никто ведь тогда не защищал.

Кезуки промолчал, подняв глаза наверх и принявшись рассматривать праздничные фонарики. Потом вдруг спросил:

— Если его отец здесь, что же он так свободно по Конохе ходит?

— А говорят он после того, как жена с сыном уехала, совсем спился и умер вскоре.

Кезуки нахмурился от его слов, потом, что-то увидев за спиной Акиры, вдруг остановился, нахмурившись ещё больше.

— Ты чего? — удивился Кимура.

— Да вот думаю, как бы уже мой оте… родитель приёмный не спился.

— А? — Акира обернулся.

На другой стороне улицы, рядом с магазинчиком, торгующей алкоголем и закусками, облокотившись на прилавок, стояли Саске и Какаши с пиалами в руках. Однако сказать, насколько они были пьяны, было сложно — несмотря на расслабленные позы, выражения лиц у обоих были серьёзные и напряжённые. Они что-то обсуждали, но стоило Кезуки задуматься о том, что могло случиться в такой короткий срок, как Хатаке сказал что-то и засмеялся. Саске тоже улыбнулся, и мальчик решил пока не делать выводов.

— Странно это, — сказал лишь он, — Дядя пьёт редко и никогда — на улице. В последнее время я не перестаю ему удивляться.

— Думаешь, что-то происходит? — с беспокойством взглянул на друга Акира.

Кезуки покачал головой.

— Не знаю. Надо будет с ним поговорить.

Домой они возвращались уже за полночь, и с удивлением натолкнулись на Саске и Сакуру, которые тоже почему-то припозднились. Саске нёс уставшую и давно уснувшую Сараду, одной рукой придерживая дочь, другой чуть приобнимая жену за плечи.

Кезуки и Акира поравнялись с ними и пошли рядом.

— Нагулялись? — с улыбкой спросила Сакура.

— Угу, — промычали мальчишки.

— Салют получился отличным, — коротко заметил Саске.

— Ну разумеется, Саске-сан! — ничуть не смутившись, ответил Акира, — Всё по высшему классу!

Кезуки оставалось только кивнуть.

Они дошли до дома, попрощались с Акирой. Тёмный коридор встретил их привычным запахом дерева, который Кезуки обычно уже не замечал, но сегодня вдруг учуял. Он присел на корточки, разуваясь и слыша над собой тихий шёпот Саске и Сакуры. Свет, чтобы не разбудить Сараду, включать не стали.

В темноте всё чувствовалось немного иначе. Тихие голоса, лица в полумраке, едва уловимый звук шагов, шорох одежды, бессвязное бормотание Сарады, когда её укладывали — всё это создавало щемящее ощущение семейного уюта, дома, всего родного и привычного, и Кезуки хотелось подольше продлить это ощущение, впитать его в себя и навсегда сохранить в душе.

Наконец все умылись и легли спать. Голова мальчика гудела от обилия событий, слов и лиц, однако сон не шёл. Минут десять он просто лежал, наблюдая за вздувающимися от открытого окна занавесками и прокручивая в голове сегодняшний день, потом, устав от этого, от нечего делать решил сходить на кухню попить воды.

Выполнив задуманное, он уже собирался снова подняться наверх, когда почувствовал холодок, лизнувший босые ноги. Дверь была закрыта, а, значит, единственное место, откуда могло тянуть — сёдзи с выходящей на двор стороны дома. Кезуки решил проверить, и, действительно, оказалось, что одна из ставен задвинута неплотно. Он протянул руку, чтобы закрыть сёдзи, но внезапно снаружи раздался негромкий голос Саске:

— Кезуки?.. Не спишь?

Кезуки вышел наружу. Несмотря на глубокую ночь, было довольно светло — луна, уже полумесяцем, давала достаточно света. Ступив на настил, Кезуки одновременно почувствовал и прохладу, и тепло от нагретого за день дерева. Одетый в привычные чёрные штаны и совсем непривычную белую футболку, несколько великоватую ему, Саске сидел неподалёку, снова с пиалой в руке и стоящей рядом с ним бутылкой, облокотившись на стену дома. Он явно слышал племянника, но продолжил смотреть куда-то вверх. Кажется, на небо, хотя Кезуки не был уверен.

— С каких пор ты стал выпивать по ночам? — поинтересовался он, подходя ближе.

Саске мельком глянул на него и вернулся к созерцанию звёзд.

— Не волнуйся. Это только сегодня.

— Ага, — кивнув, Кезуки сел рядом, положив ладони на тёплые доски, — Знаешь, все начинающие алкоголики так говорят.

— Ты знаком с начинающими алкоголиками? — спросил Саске, улыбнувшись его словам, — Или это основывается на личном опыте?

— Это основывается на личных наблюдениях и народной молве.

— Да? А может, я всё-таки чего-то не знаю? — наверное, из-за алкоголя, голос его был хрипловатым.

— Чтобы ты и не заметил бы мой алкоголизм? — Кезуки покачал головой, — Ты сам-то в это веришь?

— Нет. Но вдруг ты стал настолько хорошим шиноби, что теперь можешь скрыть даже такое?

Мальчик усмехнулся.

— Хорошие шиноби не бухают.

— Пятая Хокаге очень даже бухала.

Кезуки почувствовал, что их разговор уходит не в ту степь.

— В любом случае, что ты здесь делаешь? Представляешь хоть, как это странно выглядит?

Саске нахмурился, качая в пиале блестящий в свете луны напиток. Потом отхлебнул немного.

— Это не только странно, это ещё и опасно, — сказал он наконец, — Напади кто сейчас, и я не уверен, что смогу дать достойный отпор. Кажется, я уже слишком пьян.

Кезуки наклонил голову вбок.

— Как же ты допустил это?

— Расслабился, — со вздохом ответил Саске. — В последнее время… в последние годы я слишком расслабился. Отвык от серьёзной опасности. От нужды делать что-то тяжёлое и неприятное. Случившееся с тобой тому доказательство. Сначала тянул время, не желая рассказывать тебе правду — боялся твоей реакции. Потом стал нянчиться, право выбора дал… Надо было хватать тебя за шкирку, ещё там, в башне, и тащить домой — как раз бы осталось время на восстановление чакры после перемещений. Лет в восемнадцать я бы так и сделал, и это было бы правильно. Пусть было бы больше разногласий и споров, но, по крайней мере, я бы не рисковал так твоей жизнью. Я стал слишком добрым, — заключил он, глотнув ещё саке. Потом поставил пиалу и, подняв руку, вдруг щёлкнул двумя пальцами по лбу племянника, — А всё из-за вас, — беззлобно продолжил он. — Я не могу сделать вам больно, хотя иногда это необходимо. Вы… как бы сказать? — Саске посмотрел на Кезуки с улыбкой, заглядывая ему прямо в глаза, — Слишком милые, что ли, и ещё слишком маленькие. Вот я и балую вас как могу.

Замолчав, Саске прикрыл глаза, снова вернувшись к саке. Кезуки смотрел на дядю, слегка ошарашенный его словами. Язык у Саске не заплетался, но то, что он изрядно выпил, определить было нетрудно. Во-первых, речь его текла слишком быстро и плавно, практически без пауз, что было не присуще трезвому Саске. А во-вторых, подобные вещи, настолько личные вещи, дядя обычно не говорил.

Кезуки не знал толком, что ответить. Наконец, неловко улыбнувшись, он сказал:

— Ну, знаешь, немного подождать, и мы с Сарадой вырастем и станем вредными и противными. Тогда у тебя не будет таких проблем.

Саске внимательно посмотрел на него. Потом обвёл взглядом двор.

— Ага, — с нотами сарказма подтвердил он, — Немного подождать, и вы вырастете. Вы-то вырастете. А там ещё один на подходе, — он указал большим пальцем позади себя, на дом.

Кезуки проследил это направление взглядом.

— В каком смысле?

— В том самом.

— И всё же? — не понял Кезуки.

Саске снова посмотрел на него.

— Ты что, тупой?

Кезуки посмотрел в ответ, вспоминая его слова. «Ещё один на подходе»… То есть… Мальчик зажмурился.

— Подожди. То есть ты хочешь сказать, что… Сакура беременна?

— Да. — ответил Саске. — Да, чёрт возьми. Именно это я и хочу сказать, — с этими словами он наполнил пустую пиалу.

Хотя догадаться можно было, новость оказалась неожиданной, и Кезуки не сразу осознал её. Осмыслив всё значение ситуации, а также её влияние на будущее, он, наконец, спросил у почему-то хмурого Саске:

— Но разве это плохо?

Дядя, как раз собиравшийся опрокинуть в себя полпиалы, остановил руку, задумчиво уставившись на неё. Потом отлип от стены и облокотился руками на полусогнутые ноги, немного сгорбившись.

— Нет, — ответил он, — Это хорошо. Я, видишь ли, очень рад этому. Но с другой стороны… это ещё один человек, к которому я буду привязан и, следовательно, за которого буду бояться и которого надо будет защищать. В конечном счёте, мне же будет тяжелее потом.

— О чём ты? — нахмурился Кезуки.

Саске ответил не сразу. Мальчик не торопил его, но, пока ждал ответа, только сейчас заметил с другой стороны от мужчины ещё одну бутылку, уже пустую.

Мягко, но настойчиво Кезуки забрал у дяди пиалу с недопитым тёплым саке. Саске не возражал.

— Скорее всего, мне придётся уйти через какое-то время, — сказал он наконец, и в голосе его зазвучали привычные твёрдые ноты, — та организация, которая похитила тебя… Я не говорил об этом, и вообще мы решили не распространяться пока, но часть шиноби с улучшенным геномом, которые были связаны с этими преступниками, просто пропала. Понимаешь? Люди исчезли без следа. Из членов организации даже под техниками Яманака не удаётся получить информацию о них. Впрочем, ещё до всего этого я замечал некоторые странности, да и не только я. Что-то есть в этом мире, или что-то готовится быть. И, я пока не буду говорить тебе, почему я так решил, но это что-то, возможно, ещё страшнее Кагуи. Мне с моим ринненганом будет легче всего проводить расследование.

— И когда ты уйдёшь?

— Года через четыре. Может через пять.

Кезуки удивлённо взглянул на него.

— Тогда почему ты говоришь мне это сейчас? Да и… зачем ждать столько времени?

— Ты не совсем меня понял, — покачал головой Саске, — Скорее всего, я уйду надолго. Я не знаю, насколько точно. Может, на год. Может, на два. Может, на пять лет. Мир большой, а вместе с измерениями Кагуи он ещё больше. Сложно предугадать, учитывая, что мне придётся проверять даже самую незначительную мелочь, чтобы ничего не упустить. Поэтому ты должен заранее это знать и готовиться к тому, что меня долго не будет. А зачем столько ждать… тому много причин. Во-первых, мы даже не знаем, с чего начать. Пока что будем исследовать архивы и сами деревни с их окрестностями. Потом, до определённого момента я могу проводить расследование на краткосрочных миссиях или перемещаясь с помощью ринненгана. Ну и, наконец, я хочу немного подождать, пока вы не подрастёте. Для меня это самая важная причина.

— Может, мне тогда с тобой пойти?

— Нет. Ты останешься в Конохе.

— Но почему? Через пять лет мне будет уже девятнадцать. Думаешь, я не смогу ничем помочь тебе?

Саске вымученно улыбнулся племяннику.

— Разумеется ты сможешь мне помочь, — сказал он и веско добавил, — оставшись здесь. Я хотел бы, чтобы ты, пока меня не будет, позаботился о моей семье. О Сакуре, о Сараде и о будущем ребёнке. И о себе самом тоже. Мы надолго расстанемся, и я хочу, вернувшись, увидеть всех вас живыми и здоровыми. Поверь, твоя задача будет немногим легче моей, а может даже сложнее, так что не думай, что я тебя недооцениваю. Хотя конечно я не имею права тебя заставлять — только попросить.

Кезуки пожал плечами.

— Об этом тебе даже просить не стоило. У меня просто нет выбора — это ведь и моя семья, я в любом случае буду о них заботиться, — заверил он дядю и, заметив, что тот хочет что-то сказать, поспешно добавил, — Да-да, о себе я тоже буду заботиться. Можешь не волноваться. — На этих словах Саске вдруг усмехнулся и оценивающе посмотрел на него. Кезуки поднял бровь, — Что?

— Подумать только, — дядя обхватил его одной рукой за плечи, притягивая к себе, — У меня замечательный племянник. Видимо, я всё-таки умею растить детей. Итачи должен быть благодарен мне за такого сына.

От Саске пахло алкоголем. А ещё он был очень тёплым, почти горячим. Дядя действительно был пьян, но Кезуки не имел права упрекнуть его в этом. По крайней мере, он ведёт себя довольно миролюбиво. Даже слишком миролюбиво. А ещё его речи приобрели оттенок сентиментальности, и это было дико странно. Даже отца вспомнил… Тут Кезуки словно обухом по голове ударили.

— Точно! — воскликнул он, вывернувшись из объятий и посмотрев дяде в лицо, — Отец ведь просил передать тебе спасибо, ну, за то, что ты заботишься обо мне.

— И ты говоришь мне это только сейчас?

— Прости, — виновато улыбнулся Кезуки, — Я хотел тебе сразу сказать, как очнулся, но тогда мне не дали, а потом… как-то к слову не приходилось.

— Ладно, — не стал возмущаться Саске. Потом зачем-то обвёл глазами двор, потянулся за недопитой бутылкой. Остановил руку. Вновь посмотрел на Кезуки и вдруг спросил, — Ты сильно хочешь спать?

— Пока нет, — ответил мальчик, — А что?

— Ну тогда расскажи мне, что там ещё говорил тебе мой мудрый старший брат.

Две недели спустя

Кезуки опаздывал. Банально проспал и теперь, коря себя за неорганизованность, спешно собирался на миссию. Его первую миссию вне деревни с тех пор, как он оправился от травмы. Расслабился за время выздоровления.

Наконец, собрав сумку со всем необходимым, проверив и разместив оружие и одевшись, Кезуки сбежал вниз, на ходу поздоровавшись с Сарадой, и хотел уже было выскочить из дома, как рука Саске ловко поймала его за ворот. Во второй его руке был недоеденный бутерброд.

— Подожди полминуты, Сакура как раз доделывает тебе бенто.

— Но я…

— Ничего с твоей миссией не случится за такое время.

Спорить с дядей было бесполезно, и Кезуки покорно замер. Сакура действительно не заставила себя долго ждать и вскоре вручила ему коробочку с обедом. Убрав бенто в сумку, юный шиноби стал обуваться. Сарада, воспользовавшись моментом когда он наклонился, подбежала к брату и обвила руками его шею.

— Удачи, братик, — сказала девочка, и Кезуки улыбнулся ей.

— Спасибо.

— Будь осторожен и береги голову — травма ещё может дать о себе знать, — напутствовала его Сакура.

— Хорошо, — кивнул Кезуки.

— И следи за правым боком, ты не всегда точно отражаешь атаки с той стороны, — донёсся из кухни голос Саске. Кезуки закатил глаза.

— Да-да, — пробормотал он себе под нос, торопливо завязывая на поясе бандану.

— Не слышу, — повысил голос Саске.

— Обязательно! — крикнул мальчик и, махнув рукой семье, вышел, наконец, из дома.

— Ты побил свой рекорд по опозданию! — возопил Акира, как только Кезуки достигнул ворот Конохи.

— Ну прости, — неохотно проговорил Учиха, — Так получилось.

— Кабы знал Хокаге, насколько халатно ты относишься к своим обязанностям, он бы ни за что не допустил тебя до миссий, — важно сказал Акира.

— Может, мы уже выдвинемся? — начал терять терпение Кезуки.

— Может и выдвинемся, а может здесь минут пятнадцать назад был Шестой и сказал, что должен подойти какой-то старик и передать послание, как раз туда, куда мы отправляемся.

Кезуки огляделся. Вокруг кроме охраны никого не было.

— Выходит, я ещё не совсем опоздал, — заключил он.

— Вы оба должны были ещё минут десять назад подойти, — проворчал Кимура. — Шестому я сказал между прочим, что ты вот-вот будешь. Твоё счастье, что он не остался проверить.

— Шестой сам горазд опаздывать, насколько я слышал.

— Он Хокаге, ему можно.

— Вот именно! Раз он Хокаге, то ему ни в коем случае нельзя опаздывать.

Пока они спорили, что может, и что не может Хокаге и обычный шиноби, вдали улицы появилась неприметная фигура. Приблизившись к мальчикам, старик прокашлялся, привлекая их внимание.

— А, здрасьте, — поприветствовал его Акира. Стоявший к старику спиной Кезуки обернулся.

— Здравствуйте, — сдержанно проговорил он. Старик улыбнулся.

— Неужели ты и есть тот самый Учиха Кезуки? Не думал встретиться с тобой лично.

Кезуки невольно насторожился.

— О чём вы?

— Как же? — удивлённо поднял брови старик, — В последнее время ведь про тебя много говорят. Про тебя, и про отца твоего.

— Про отца?..

С того момента, как всем стала известна правда об Учихе Итачи, Кезуки не раз чувствовал на себе любопытные взгляды, но впервые кто-то незнакомый открыто заговорил с ним об отце. Тем более поразительно было, что человек этот был уже немолодой, наверняка присутствовавший при событиях тех лет, но в глазах его был лишь интерес и та умиротворённая доброта, которая иногда свойственна довольным жизнью старикам.

Несмотря на это, Кезуки по привычке напрягся, как было всякий раз, когда он слышал имя отца от чужого человека. Видимо, беспокойство частично отразилось на его лице и, возможно, он даже побледнел, потому что старик снова улыбнулся и сказал:

— Тебе уже не о чем волноваться. То, что случилось тогда — ужасно, но действия твоего отца… их можно понять, если постараться. И, знаешь, я думаю, что ты можешь гордиться своим отцом. Ты — сын героя, мальчик.

Кезуки не помнил, что ответил. Помнил только, как Акира взял у старика послание и стал поторапливать друга, они отправились наконец в путь, начался лес, кроны деревьев стенами окружали двух молодых чуунинов, и они, скрытые в листве, привычно отталкивались от ветвей, устремляясь вперёд, а в голове Учихи всё ещё звучали эти новые, необычные, щемящие слова.

«Сын героя».