Свобода взаперти (гет)

Жаркая струя опалила щеку, пламя вздыбилось, закружилось в порыве ветра, языки превратились в острые шипы-бритвы, смертоносные и прекрасные, и я едва успела отскочить и вырастить перед собой земляной щит. Огненная булава ударилась о стену, расплескалась обжигающими цветами и растаяла застилающим глаза паром. Зуко передо мной смазался, растворился и пропал, вспышкой света проносясь рядом. Я дернулась, отшатнулась в последний момент; воздух вокруг гудел и переливался, упругими комами ложась в ладони. Ветер взметнулся ураганом, рассеял туман пламени, солнце тонкими лучиками засветило в глаза, освещая местность и слепя одновременно. Золотые глаза принца светились игривыми искорками, выдавая его с головой, а на кончиках пальцев сверкали молнии. Он веселился, наслаждался боем и вместе с тем выплескивал накопившиеся чувства. Растущая с каждым днем в груди злоба и обида, беспомощность, спрятанная в самой глубине солнечных глаз, и желание, наконец, действовать. Пожалуй, сидение на одном месте осточертело нам обоим, но Аанг все еще был не готов. Не готов взваливать на плечи огромную ответственность, пусть и болезненно осознал важность и неизбежность предначертанного, не готов втягивать в это бесчисленное количество людей. Аанг все еще был слишком добрым и слишком мудрым, чтобы идти на войну.

Зуко снова пронесся слишком близко, обдав плечо горячими искрами, дунул почти в ухо, а я только и успела что крутануться вслед за ним на пятках. Черные волосы взметнулись в пламенном вихре, на миг закрыли глаза, а когда через мгновение я смогла видеть, Зуко уже стоял за моей спиной. Его горячие руки обхватывали меня за талию, крепко прижимали к себе, а прерывистое дыхание было подозрительно близко от моей щеки. Я было дернулась, но мне не позволили отстраниться и на миллиметр, брюнет мягко прошелся губами от щеки до ключиц, слишком открытых из-за съехавшей рубашки, чмокнул меня в самый уголок губ и наконец-то отпустил. Я чувствовала, что цветом лица совершенно точно слилась с багровой одеждой, и приложила подрагивающие ладони к полыхающим щекам. Зуко улыбался, ни капельки не смущенный собственным поведением, стоя посреди тренировочной площади и сложив руки на груди.

— Ты чего творишь? — вместо возмущенного голос получился хриплым и неуверенным.

— Ничего, — все еще подозрительно улыбаясь, Зуко приблизился, заставив меня отшатнуться, — ты имеешь что-то против?

— Я думала, мы тренируемся! — снова попыталась возмутиться я.

Не дав мне далеко уйти, принц поймал мою руку и уперся носом в запястье. Ноги подкосились, и я едва не упала, смущенная и возмущенная одновременно. В последнее время Зуко странно себя вел, постоянно ходил за мной следом и так и норовил лишний раз прикоснуться. Со стороны мы наверняка стали похожи на вечно милующихся Сокку с Суюки, и лично я была категорически против такого положения вещей. В отличие от Зуко, который явно наслаждался и собственными выходками, и моей на них реакцией.

— Мы тренируемся, — выдохнул брюнет, выцеловывая странные узоры на моей ладони, и хохотнул, — и ты проиграла.

Я выдернула у него руку и отскочила, одновременно заливаясь краской и почти теряя слух от грохота собственного сердца.

— Негодяй! — выкрикнула я. — Это не честно!

— Не помню, чтобы в этот раз мы устанавливали правила, — заметил парень, медленно подходя ближе.

Он, конечно, был прав, вот только черта с два я в этом признаюсь. Использовать такие подлые трюки, чтобы сбить меня с толку, так или иначе было не честно. Никто же в настоящем бою так делать не будет!

Я подозрительно дернула бровью и, склонив набок голову, сделала шаг навстречу. Зуко, не то удивленный, не то довольный, расплылся в улыбке, тотчас погасшей, когда я сердито нахмурилась и ткнула в него пальцем.

— Кто ты и куда дел Зуко? — я сощурилась и уставилась ему прямо в глаза.

Парень обескуражено отшатнулся, смеривая меня испуганным взглядом, словно он действительно был всего лишь подменой. Через мгновение маска веселости слетела с его лица, и на меня снова смотрела привычный принц Зуко, немного растерянный и самую чуточку обиженный. Он теперь смотрел на меня исподлобья, сверкая золотыми в свете солнца глазами, прикрытыми нависающей сверху черной челкой. Я усмехнулась, радуясь наконец успокоившемуся сердцу, и шагнула ближе, вкладывая свои пальцы в его ладонь. Зуко моргнул, скривился слегка виновато и крепко сжал мою руку.

— Прости, — выдохнул он, — в последнее время столько всего случилось, что я сам не свой.

Я качнула головой в знак понимания и согласия и потянула его прочь с тренировочной площади в сторону дома. Брюнет послушно шел за мной, слегка опустив голову так, что волосы закрывали его глаза, и что-то тихонько бухтел себе под нос. Когда мы уже дошли до комнаты, и дверь за нами захлопнулась, он резко развернул меня лицом к себе и крепко прижал к груди. Его длинные пальцы скомкали рубашку на спине, нос уперся мне за ухо, и теплое дыхание невесомо шевелило волосы. Я выдохнула ставший вязким и тяжелым воздух и зарылась носом в густую копну на макушке.

— Я боюсь потерять тебя, — прошептал Зуко спустя какое-то время, — боюсь, что ты снова исчезнешь, растворишься в пальцах, и я больше никогда тебя не увижу.

Его руки переместились ниже, прижимая еще крепче, а теплое дыхание скользнула на щеку.

— А после этого дурацкого спектакля, — надрывно продолжал он, — все стало совсем плохо. Мне приснился сон, где ты умираешь, и теперь это видение преследует меня повсюду. Стоит выпустить тебя из поля зрения, как накатывает ужас, что тебя больше нет.

В носу засвербело, и я всхлипнула, подаваясь еще ближе. Настолько близко, чтобы касаться каждой клеточкой тела, чтобы стать единым целым, неразрывным, неделимым. Этого не может быть, совсем-совсем не может быть.

— Я хочу касаться тебя как можно чаще, быть с тобой как можно дольше, потому что мне постоянно кажется, что все это вот-вот исчезнет, утечет как песок сквозь пальцы, не оставляя после себя ничего.

Я снова всхлипнула, не в силах сдержать подступающие слезы. Мои пальцы дрожали, впрочем, как и пальцы Зуко, крепко вцепившегося в меня, а сердце грохотало в горле. Голос не слушался, я не могла вымолвить ни слова, поэтому только крепко прижималась к нему, вплетала пальцы в волосы и тихонько плакала в плечо. Страх, отражение страха Зуко, разливался в груди чернильным пятном, несмываемой кляксой, тянул свои щупальца все дальше, проникая в каждый уголок сознания, отравляя мысли, табуном проносящиеся в голове.

— Все будет хорошо, — едва слышно неверным голосом прохрипела я, но Зуко услышал, в ответ подарив мне поцелуй в висок, — мы обязательно справимся.

— Только не оставляй меня, Хинаи, — словно безумный фанатик выдохнул он, — не бросай меня.

— Катара, — в который раз позвала девушку я.

Мы уже битый час топтались в коридоре перед пустующей комнатой, и до Катары, кажется, никак не доходило, чего же я от нее хочу. Она смотрела на меня словно загипнотизированная и не подавала никаких признаков жизни, кроме частого глубокого дыхания. Я же сжимала в руке пресловутые ножницы и то и дело сдувала со лба лезущую в глаза прядь волос. Я бы не обратилась к девушке за помощью, если бы мне было к кому еще обратиться. Тоф при всем желании помочь бы не смогла, Суюки уже наворотила дел, а просить мальчишек было попросту бессмысленно. Вот и осталась одна Катара как последняя надежда, которая до сих пор не понимала, с какой стати я с ней разговариваю, и только хлопала глазами, глядя куда-то поверх моей головы.

— Слушай, я не прошу у тебя чего-то сверхъестественного! — вспылила я и взмахнула ножницами перед лицом девушки. — Просто подстриги меня, пожалуйста!

Катара дернулась, отступила на шаг назад, часто заморгала, как будто только что проснулась, и пораженно уставилась на меня. У меня, честно признаться, сложилось впечатление, что она действительно ничего не видела и не слышала, погруженная в собственные мысли, потому что озиралась девушка так, словно не понимала, как здесь оказалась. Я глубоко вздохнула, гася разгорающееся в груди пламя раздражения, и постаралась как можно дружелюбнее улыбнуться. Очевидно получилось плохо, потому что Катара посмотрела на меня как на идиотку, задумчиво дернула себя за прядь волос и, махнув мне рукой, вошла к комнату. Я, обрадовавшись, что она наконец вняла моей просьбе, заскочила следом.

— Что за ужас у тебя на голове? — без обиняков спросила Катара, как только за мной захлопнулась дверь.

Я от неожиданности икнула и провела рукой по неровно остриженным прядям. С одной стороны волосы были короче, чем с другой, а сзади торчала парочка длинных, щекочущих спину локонов. Я вздохнула и поморщилась, вспоминая воодушевление Суюки. Подруга была уверена, что в стрижке нет ничего сложного, и с неприкрытым любопытством размахивала ножницами в опасной близости от моего лица. Получилось после ее стараний то, что получилось, а мне пришлось искать кого-нибудь, кто все это исправит.

— Суюки постаралась, — выдала я подругу с потрохами и просительно заглянула Катаре в глаза, — ты же сможешь исправить?

Девушка закатила глаза, отмахиваясь от меня, и кивнула на ближайший стул. Я с готовностью плюхнулась на него и протянула ножницы. Вскоре зазвенели смыкающиеся лезвия, смуглые руки девушки закружились вокруг моей головы; все вместе вызывало непривычное умиротворение, я почти заснула, когда холодный металл обжег шею. Я заставила себя не дернуться, сжала кулаки, не в силах унять заколотившееся птичкой сердце, и медленно выдохнула сквозь зубы. Катара, заметившая мою нервозность, отступила, опуская руки.

— Извини, — слова едва выдавливались, а губы словно одеревенели.

— А, — мотнула головой девушка и уселась на длинный стол слева от меня, — в последнее время мы все на взводе.

— Ты поэтому со мной не разговариваешь? — после долгого молчания уточнила я.

Не то чтобы мне действительно было интересно, просто слова сами сорвались с языка. Длительная тишина не угнетала, наоборот, сидеть так с Катарой оказалось неожиданно приятно. Полумрак пустой комнаты убаюкивал, уносил дурные мысли и предчувствия, очищал сознание от тревог. Я не хотела, чтобы все закончилось побыстрее, я хотела, чтобы ничего вообще не начиналось. Никакой войны, никаких смертей, никакой магии. Только тихая и спокойная жизнь, как сейчас, только друзья вокруг, только наш маленький мирок без страха за завтрашний день.

— Нет, — хмыкнула девушка, — мне просто казалось, что ты так легко все это принимаешь.

Она помахала рукой в воздухе, словно показывая, что это все, и зябко повела плечами. Я невольно проследила за ее движениями, осознавая только что сказанные слова, и расхохоталась.

— А я считала тебя легкомысленной, — призналась я, утирая выступившие слезы.

Катара прыснула и едва не свалилась со стола. Маска вечной серьезности слетела с нее, и взамен на смуглое лицо легло выражение досады, смешанной с весельем, и обреченности, так и сочившейся из складки между бровей и из глубины потемневших глаз. Морщинки-лучики скользнули по лицу, девушка поджала губы, с интересом глядя на меня, и подалась вперед, со стуком опуская ноги на пол.

— Никогда не думала, что кто-то может считать меня легкомысленной, — она фыркнула, отрезала прядь черных волос, задевая горячую кожу холодом ножниц, и отстранилась, удовлетворенно кивая на собственную работу.

Я ощупала волосы, завивающиеся под подбородком, и оглядела валяющиеся на полу черные и серые пряди. Седые локоны смотрелись дико, как нечто лишнее, как напоминание о прошлом и предостережение о будущем.

— Ты так старательно убегала от действительности, что мне иногда казалось, будто ты и вправду не понимаешь, — я опустила глаза, продолжая рассматривать замысловатые узоры из россыпи волос на полу, — или тебе все равно.

— Мне казалось, что тебе не страшно, — быстро подхватила Катара, — совсем-совсем, ни капельки не страшно, как будто война — это нормально.

— У меня никогда не было нормальной жизни, — хмыкнула я, — кроме той, что сейчас. Поэтому я пойду на все, чтобы ее не потерять.

— А я никогда не видела настоящей войны. Несмотря на то, что было в Южном племени или в Ба Синг Се, или во время нашего нападения на дворец; мне все это казалось нереальным, глупым сном, который вот-вот закончится, просто очередной частью наших с Аангом приключений, капельку опасной. Я не хочу даже думать о том, что в это же время другие люди убивали друг друга и могут убить меня, стоит лишь зазеваться.

Катара замолчала, крепко сжав в пальцах юбку. Я не смотрела вверх, но побелевшие костяшки, такие же, как мои собственные, были прямо перед глазами. Затаенная боль, страхи и беспомощность наполнили комнату, удушливым газом просочились в легкие, отравляя дыхание и наполняя глаза горячими слезами. Девушка громко всхлипнула, отстранилась от опоры-стола и вышла прочь, громко хлопнув дверью.

— Нам нужен план действий, — решительно заявила Катара за ужином.

Семь пар глаз, включая появившуюся накануне Хиину, сошлись на девушке, и она поморщилась, отмахиваясь от чрезмерного внимания. Сокка закашлялся и деланно пораженно уставился на сестру, Суюки хихикнула в ладошку, Тоф утвердительно топнула пяткой, а Зуко только хмыкнул. Аанг же вытаращил на девушку глаза так, словно она была последней, от кого он ожидал услышать подобное заявление.

— Наша душка наконец-то одумалась, — промурлыкала чересчур довольная Хиина.

Я кивнула Катаре, показывая, что поддерживаю ее, но она только хмыкнула и отвернулась. Что бы ни произошло между нами сегодня, едва ли это кардинально повлияет на дальнейшие отношения. Мы с девушкой никогда особо не ладили, и один единственный разговор по душам не способен нас резко сблизить. Возможно постепенно мы и придем к некому взаимопониманию, но для этого, я почти уверена, понадобится как минимум несколько лет и еще парочка подобных дискуссий.

— В общем, я согласен, — жуя, прочавкал Сокка, — только чтобы разработать план надо знать, что в итоге мы будем делать с Озаем?

Теперь все взгляды устремились на смущенного Аанга. Мальчик нахмурился, подумал несколько мгновений и серьезно кивнул Сокке:

— Я сам с ним разберусь.

— Понял тебя, чувак, — ничуть не удивленный, мигом откликнулся парень, — тогда я составлю примерный план для остальных. Когда мы встретимся с твоим дядей, — он ткнул ложкой в Зуко, — нужно будет его доработать.

— Ставлю эту курицу на то, что все пойдет не по плану, — покрутив в руках куриную ножку, Тоф отправила ее в рот почти целиком.

Я хмыкнула, слушая тихое возмущение Сокки. Я была согласна с бандиткой, чем более продуманный план подготовить, тем вероятнее он провалится в самом начале. Не то чтобы планы совсем не были нужны, просто я не считала нужным так заморачиваться с продумыванием всех деталей. Лучше придумать план «А», план «Б» и план «В» (и еще парочку про запас), чем паниковать, когда один единственный пойдет наперекосяк. Сокке, конечно, я этого не скажу, потому что ему доставляет удовольствие сам процесс планирования и проработки деталей. К тому же этот парень наверняка и придумает несколько запасных планов, потому что кому как не ему знать, с какой вероятностью все летит в тартарары.

Кто-то подергал меня за рукав, привлекая к себе внимание. Аанг, сидевший с другой стороны, оказался рядом и смотрел на меня умоляюще. Хиина обнимала его за плечи и что-то шептала на ухо, на что мальчик краснел и изо всех сил пытался игнорировать призрака. Тоф все еще спорила с Соккой, поэтому не заметила маневров Аватара, а вот Зуко косился на него подозрительно и постепенно придвигался ближе ко мне.

— Научи меня…

— Научи его чувствовать природную энергию! — перебив Аанга на полуслове, воодушевленно воскликнула Хиина.

— А, — я машинально кивнула, не понимая, как могу этому научить, и отвернулась, — ладно.

Тренироваться мы пошли, старательно отбиваясь от группы поддержки. Каждый хотел посмотреть, но Аанг решительно отнекивался и отбрыкивался всеми силами. В конце концов пришлось перебежками добираться до леса, путать следы и слезно умолять Зуко отвлечь несносных преследователей. Не уверена, что сработает надолго, но пока погони не было, и мы смогли расположиться на небольшой поляне в глубине густых лесных зарослей. Хиина все это время летела следом, заявив, что будет наблюдать и направлять нас обоих. Она заговорщически подмигнула мне, пообещав кое-что рассказать, и взмыла ввысь, устроившись на макушке одной из елей.

Я глубоко вздохнула и уселась на землю, жестом приглашая Аанга занять место рядом. Сквозь прикрытые веки алым светило солнце, легкий ветерок трепал волосы, а внизу, под ногами, копошились подземные жители. Кроны деревьев шелестели листьями, где-то пели птицы и жужжали насекомые, вдалеке плескался океан, перебирал мелкие песчинки на берегу, шуршал ракушками и вытягивал волны-щупальца к самым стенам резиденции. Я глубоко вздохнула, мысленно возвращаясь на поляну, и вздрогнула от огромного количества концентрированной магии.

Хиина, а это именно она была тем сгустком магии, сидела прямо перед Аангом, вытянувшим вперед руку, и ехидно улыбалась, раскачиваясь туда-сюда. Рука раз за разом проходила сквозь полупрозрачное тело, Аанг мрачнел, а Хиина веселела. Ей явно доставляли удовольствие мучения мальчика, она тянула и тянула энергию из воздуха, становясь на вид все более плотной. Аватар, тем не менее, по-прежнему не мог до нее дотронуться. Он на подсознательном уровне сам принялся выпускать энергию, питающую Хиину, и женщина постепенно становилась все больше похожа на сидящего перед ней мальчишку. Я, раскрыв от удивления рот, привстала и ткнула в нее пальцем, совершенно не ожидая, что он упрется в мягкую ткань многослойной одежды.

— Что вы делаете? — удивление сдержать не получилось, и я упала рядом, продолжая дергать Хиину за платье и волосы.

Аанг открыл глаза, уставился на собственную руку, все еще проходящую через женщину насквозь, и тяжело вздохнул, словно признавая собственные неудачи.

— Плохо, что ты не открыл последнюю чакру, — вполне осязаемо Хиина щелкнула его по лбу, — но мы справимся и без этого.

Аанг покачнулся, попытался схватить ее за руку и кувырнулся на спину, ухватив пустоту. Я хихикнула и резко прикусила губу, встретив гневный взгляд женщины, которую все еще держала за волосы. Шустро разжала пальцы и спрятала руки себе за спину, изо всех сил стараясь не рассмеяться.

Тренировка продолжилась, постоянно прерываемая репликами Хиины. Я пыталась научить Аанга почувствовать магию вокруг себя так, как он чувствует воздух. С аналогиями сработало, мальчик хотя бы понял, что от него требуется, а к концу дня и вовсе смог закружить вихрь из листьев, которым любила прикрываться озорная женщина. Когда он совсем выдохся и упал на спину без сил, а солнце уже начало клониться к закату, призрак позвала нас. Она подскочила, стоило Аангу коснуться земли локтями, и радостно захихикала.

— Детки, — Хиина взмыла в воздух и закружилась, собирая вокруг себя листья, — хотите лекцию?

— Э-э-э, — протянул Аанг, — а на какую тему?

Я только сморщилась, всем своим видом выражая нежелание слушать долгие истории.

— Ну как это, — прошелестела призрак, и листья вокруг нее опали на землю, — про Аватара.

Мальчик встрепенулся и часто закивал, вызывая у Хиины еще более довольную улыбку. Я осторожно кивнула, не совсем понимая, почему тогда здесь только я и нет остальных. Если эта лекция только для Аватара, зачем здесь я, а если для всех, то почему только я?

— Глупышка, — словно прочитав мои мысли, склонилась надо мной Хиина, — тебе тоже будет интересно. Если захотите, можете потом рассказать остальным детишкам.

В груди предвкушающе натянулась толстая струна, я вся превратилась в слух, услышав в интонации призрака что-то такое, что не могло оставить меня равнодушной. Пальцы непроизвольно сжались в кулаки, я уселась поудобнее, поджав под себя ноги, и старательно убрала развевающиеся на ветру волосы за уши. Аанг тоже притих, приготовившись слушать, и даже прикусил губу от нетерпения. Хиина тем временем немного покружила вокруг нас, поднялась и опустилась вверх-вниз и уселась в самом центре поляны.

— Все люди делятся на детей природы и детей магии, — менторским тоном начала Хиина, — дети природы — это те, кто не может использовать магию, или способен управлять лишь одной стихией. Такие, как Хинаи, кому подвластно сразу несколько — дети магии, как вы можете догадаться. Когда-то на них охотились и истребляли, поэтому сейчас таких людей совсем немного. Особенность детей магии не в том, что им подвластны несколько стихий, а в том, что они способны не просто чувствовать магию любой стихии, но и безстихийную магию. Они могут поглощать и отдавать, но только ту самую нейтральную магию.

Она замолчала, ожидая то ли вопросов, то ли просто давая нам переварить информацию. Аанг едва ли не подпрыгивал от нетерпения узнать, наконец, что-нибудь про Аватаров, а я глубоко задумалась, почти пропустив момент, когда Хиина снова заговорила.

— Аватары появились в этом мире, чтобы восстановить равновесие, когда детей магии почти не осталось. В отличие от детей магии Аватары могли поглощать и энергию стихий, то есть магию, текущую по человеческим жилам вместе с кровью. Таким образом Аватар мог лишить магии или наделить ею любого человека.

— Вот оно что! — воскликнул Аанг и подскочил с места. — Мне не обязательно убивать Озая, я могу просто лишить его магии!

Это было то решение, которое он долго искал, не согласный с необходимостью кого-то убивать, поэтому теперь он мог позволить себе радоваться, словно сбросил с плеч огромный груз. Хиина цыкнула, одним звуком пристыдив разошедшегося мальчишку, и жестом приказала ему сесть обратно. Аанг в свою очередь не обратил на нее ровно никакого внимания и уже умчался делиться радостной новостью с друзьями. Я же задержалась, вглядываясь в странное выражение, застывшее на лице призрака. Она легко улыбалась, глядя улепетывающему мальчику вслед, а в глубине ее глаз светилась затаенная печаль и отзвуки забытой любви.

— Аватары не палачи, но судьи этого мира, — тихо выдохнула она, — не дети магии, но сама магия, облаченная в бренное человеческие тело.

Не знаю, сколько бы она так стояла, глядя в никуда, если бы я не привлекла ее внимание легким покашливанием. У меня все еще было несколько вопросов, и я не собиралась уходить, пока не получу на них ответы. Хиина встрепенулась, удивленно посмотрела на меня, как будто забыла, что я все еще здесь, и недовольно скривилась, подлетая почти вплотную.

— Почему только я могу до тебя дотронуться? — выпалила я.

Я хотела спросить совсем не это, но под грозным взглядом Хиины стушевалась и выпалила первое, что пришло на ум. Женщина же удовлетворенно улыбнулась, сверкая смешинками в глазах. Печаль пропала, словно ее и не было, призрак снова вела себя раскованно и непринужденно.

— Дорогая моя, — пропела она, — ты дышишь магией, в отличие от твоих друзей, вбираешь в себя то, что вокруг, то, из чего я и состою. Другими словами, мы с тобой одинаковые, поэтому ты можешь меня касаться.

Я кивнула, принимая ответ на ненужный вопрос, и выпалила то, что меня действительно интересует, прежде чем Хиина снова гневно на меня зыркнула:

— Если детей магии больше не истребляют, Аватары станут не нужны?

Хиина резко сжалась, стала совсем маленькой, поникла, а на лицо ее снова легла тень печали.

— Аватары больше не нужны, — монотонно повторила она, — этот мальчик, пожалуй, последний Аватар, в котором действительно нуждается наш мир.

У меня в груди что-то сжалось до боли, сердце неприятно кольнуло и прыгнуло в пятки. Кончики пальцев закололо, а на глазах выступили слезы от осознания, что после Аанга Аватары больше не будут нужны этому миру. Их дело окончено, и все, кто стоит за спиной мальчика из племени Воздуха, смогут покинуть этот мир и обрести покой.

Обратно в резиденцию я шла в смешанных чувствах, еле переставляя ноги, поэтому объявилась только тогда, когда солнце совсем закатилось за горизонт, и на небе засверкали первые звезды. Стоило двери захлопнуться за моей спиной, и я сползла на пол, поджимая колени к груди и давая волю накопившимся чувствам. Слезы хлынули из глаз водопадом, дрожащие пальцы, которыми я пыталась вытереть лицо, намокли, а короткие теперь волосы прилипли ко лбу. Меня прижали к теплой груди, усадили на колени, вплели пальцы в волосы и зашептали что-то на ухо. Я подалась ближе, подставляясь под ласку, и мазнула мокрыми губами по шее Зуко. От него привычно пахло пеплом и солнцем, тонкие пальцы гладили меня по голове, и я постепенно успокаивалась. Жаркие поцелуи перемещались с моих влажных щек на шею, за ухо, на кончики пальцев и возвращались к губам, терзая и заставляя забыть. Тревоги выветривались, страхи улетучивались, а я приникала все ближе, не в силах удовлетвориться, желая получить как можно больше.

Ночь вокруг сверкала и искрила, лаская наши тела и даря необходимые перед походом спокойствие и умиротворение. Прежде чем мы пойдем на войну, мы получим все, что еще не получили от мира и друг от друга.