Барышня и Мародёры (гет)

Несмотря на отвратительную погоду снаружи замка, этим утром у Вероники было превосходное настроение. Она была уверена, что подаренная Джеймсу метла станет для неё той самой «волшебной палочкой», взмах которой принесёт ей хотя бы внимание Поттера. Скрестив пальцы, она думала, что и, наконец-то, его любовь. Поэтому, усевшись за стол, она вела себя несколько странно. Во время еды она то и дело косилась на собственную руку, словно это была не её рука, а что-то постороннее. Несколько раз она прикасалась к ней, как будто гладила, а ещё пару раз поднимала к губам, правда, сразу же отдёргивала и роняла обратно на стол. При этом смущённо оглядывалась, не заметил ли кто. Но никто не обращал внимания на поведение Вероники. Даже подруг с ней рядом больше не было. И Алиса, и Лили сидели теперь вместе со своими парнями напротив Поттера.

Вероника бросала со своего места быстрые взгляды на Джеймса. Он вёл себя совсем как обычно: торопливо ел, поддразнивал то Ремуса, то Питера, потом смеялся вместе со всеми и ни разу не посмотрел в сторону Моул. Радость девушки постепенно потускнела. Она подавила вздох, опустила взгляд в тарелку и стала без всякого аппетита ковыряться в ней. Вокруг неё остальные гриффиндорцы тоже вели себя как обычно за завтраком. Внезапно Веронике стало жутко тоскливо, словно гигантский кальмар из Озера сжал её сердце своими щупальцами. «Если уж даже метла не помогла, может, и вправду не судьба мне завладеть Джеймсом Поттером, не судьба увидеть, как он улыбается только для меня?» — подумалось ей. Она опять вздохнула и отодвинула тарелку. Девушка уже хотела встать и уйти из-за стола, но тут она увидела, как встал Поттер. Взъерошил волосы, помахал остальным и пошёл вдоль прохода. Но не к выходу. Он кого-то высматривал. Навстречу ему от когтевранского стола вдруг бросилась одна из девушек. Она сначала повисла у него на шее, потом он отцепил её, она взяла его под руку — и только тогда они вместе… улыбаясь… пошли к дверям.

У Вероники задрожал подбородок. Она вскочила со скамейки, провожая взглядом этих двоих, но вряд ли что-то видела: слёзы вскипели у неё на глазах. Она обессилено рухнула на место, закрыла лицо руками и разрыдалась.

— О Мерлин! Вероника, что случилось? — послышался голос над её головой. Очень знакомый и заботливый. Она затрясла головой, но не отнимала ладоней от лица. — Да что с тобой? Почему ты плачешь? Неужели получила Тролль?

Даже в такой печали Вероника не могла не улыбнуться: самая большая беда, которую только мог представить её брат Протеус — это получить плохую оценку. Она уронила руки и взглянула на него. Он был не один, рядом стояли Галатея и Гиперион. Все трое смотрели на неё сочувствующе.

— Не плачь, Вероника, — застенчиво сказала Галатея. — Ты обязательно исправишь оценку.

— Если хочешь, я могу помочь, — внезапно предложил её брат.

— Спасибо, ребята, — всхлипнула Лес, — только я вовсе не из-за оценки…

— Из-за парня? — тихо спросила слизеринка.

Гриффиндорка едва заметно кивнула, опять закрыла лицо и разрыдалась ещё пуще. Вдруг рядом послышалось шуршание ещё чьей-то мантии, и чья-то ладонь легла ей на плечо. Вероника замерла: атмосфера вокруг неё сильно изменилась.

— Галатея, Гиперион, — вымолвил Протеус, — вы идите пока, я скоро догоню вас.

Очень непривычно Веронике было слышать такой голос брата: сухой, строгий, повелительный. Она услышала, как Гринграссы послушно ушли. Но она всё ещё не хотела убирать ладони от лица и даже сильнее их прижала.

— Значит, это ты тот парень, из-за которого плачет моя сестра?

И снова она удивилась голосу своего брата: всегда невозмутимый, рассудительный, сейчас он говорил уже не строго, а даже враждебно. А в ответ, после недолгой паузы, послышался очень тихий, но не менее грозный голос Северуса Снейпа:

— Если она плачет из-за меня, то мне и разбираться с этим, не находишь?

— Только посмей её обидеть.

И тогда Северус сильнее сжал холодными пальцами плечо девушки и промолвил ещё тише, но твёрже:

— Я никогда. Не обижу. Веронику. Никогда.

Она вздрогнула всем телом. Столько искренности, уверенности и силы было в его словах! Ах, если бы…

— Я предупредил, — Протеус тоже говорил очень твёрдо.

— Я услышал. Иди, тебя ждут.

— Вероника? — теперь голос брата был сама нежность. — Мне уйти?

— Да, да, — затрясла она головой и услышала, как он ушёл. Холод руки Северуса исчез с её плеча, а сам парень уселся рядом с ней на скамью. Остальные гриффиндорцы тем временем уже успели разойтись: начинались уроки.

— Кажется, твой брат не на шутку рассердился, — ровным тоном сказал Снейп, — на твоего парня. Точнее, на того парня, который довёл тебя до слёз. Не в первый и не в последний раз, между прочим. Хорошо, что это не я. Надо же: мистер Первый Ученик выглядел всегда таким тихоней, но сейчас, я думал, он меня в клочки разорвёт голыми руками, — тон его как-то изменился.

— Он же мой брат… — выдавила из себя Вероника сквозь всхлипы.

— Ну, да. А ты его маленькая, любимая сестрёнка… — с тем же странным выражением сказал Северус.

— Вот погоди, на следующий год в Хогвартс поступит действительно наша маленькая любимая сестрёнка… — Вероника отвлеклась и немного успокоилась. Она уронила руки на колени и даже попыталась улыбнуться: — Ни Протеуса, ни Фрэнка уже не будет, значит, это я, если что, разорву в клочки любого, кто осмелится её обидеть.

Большой Зал опустел, посуда тоже исчезла со столов. Снейп и Моул сидели рядышком совершенно одни. Они не смотрели друг на друга. Некоторое время они молчали. Потом Северус сказал:

— Если твоя сестра поступит на Слизерин, не беспокойся, я её защищу если что.

— Ты жалеешь, что у тебя нет ни брата, ни сестры?

— Иногда — да. Особенно когда наблюдаю, как… близки братья и сёстры. Вот, как сейчас, например. Потом вспоминаю моего папашу-магла, его злую пьяную рожу — и благодарю небеса, что я один ребёнок в семье. Если бы он обращался так же, как со мной, с моим младшим братом или, не приведи Мерлин, с сестрой — я бы убил его.

Вероника вздохнула, вытерла слёзы с лица. Потом вдруг взяла руку парня в свои и погладила сухую, шершавую кожу:

— Спасибо, Северус.

— За что? — изумился он, обратив на неё взгляд огромных чёрных глаз. — Что я такого сделал, чтобы меня благодарить?

— Ты напомнил мне о том, что у меня есть, и отвлёк от сожалений о том, чего у меня нет.

— Надолго ли? — криво усмехнулся он и осторожно высвободил свою руку. Вероника слегка покраснела.

— Ну, вот скажи, — вдруг с жаром вскрикнула она, — что со мной не так, а?!

— Да почему с тобой-то? — он пожал плечами и опять уставился куда-то перед собой. — Не с тобой «что-то не так», а с этим придурком Поттером. Кстати. Ты не пойдёшь на урок? Что у вас сейчас?

— История Магии, — махнула она рукой. — Биннс и не заметит, что кого-то из учеников нет.

— Ну, я тоже прогуляю, пожалуй. У нас Травология, но из-за такой погоды в теплицы мы не пойдём, а про растения Запретного Леса я и так всё знаю.

— Так что не так с Поттером? По-твоему. Почему он не замечает, как сильно я его люблю?

— Ну, почему не замечает… — опять скривился Северус. — Я уверен даже, что он прекрасно это знает. Его же любят поголовно все. Соответственно, и ты тоже. Только до его отбитых бладжером мозгов не доходит, какое это счастье, когда тебя так любят. Да за такую любовь… кто-нибудь другой жизнь бы отдал. Тот, кто понимает. А этот Поттер, который такой везучий, словно у него в жилах не кровь, а Феликс Фелицис? Ему же всегда везёт. Чистокровный, богатый, внешностью не обделён. Куча друзей — да пожалуйста! Лучший игрок в квиддич — обязательно! Всеобщее обожание — а как же! Попустительство учителей, несмотря на то, что «в гостях» у Филча он бывает чаще, чем на уроках — получите, распишитесь! Вздумай, например, я так себя вести — в момент меня выкинули бы из школы. А ему всё можно. Но Поттер никого не любит кроме своей персоны. Гдé ему понять…

— А ты? Понимаешь? — тихо спросила Вероника.

— Понимаю.

Он сказал это с такой болью и искренностью, что она вздрогнула, но почти сразу продолжил легковесно:

— Я ж не такой придурок, как Поттер.

Но показная лёгкость её не обманула.

— Значит, ты… любишь?

Он кивнул, не глядя на Веронику.

— А она? Разве она не замечает твоего чувства? Не знает о нём?

— Не знает и не замечает. И вообще, любит другого.

Они оба надолго замолчали. И тут Вероника всё поняла.

— Почему ты мне сразу не сказал?

— Что не сказал?

— Что ты любишь Лили Эванс.

Он даже не удивился:

— А что бы это изменило?

— Да всё! — она вскочила, засверкала глазами и сжала кулаки, словно готова была побить Северуса. — Я бы тогда могла… сделать так, чтобы она сейчас была бы с тобой, а не с Ремусом! …И ты ещё называешь Джеймса идиотом!

— …Придурком.

— Да всё равно!

— И верно, всё равно, — без эмоций сказал он. — А почему ты думаешь, что смогла бы сделать так, чтобы Лили была со мной?

— Я не думаю, я знаю! Тебе и надо было бы всего съесть горсть-другую жареного миндаля!

— Чего-чего? — он обалдело поморгал, всё-таки удостоив девушку взглядом.

— Да ничего! — в сердцах махнула она рукой. — Уже поздно.

— А может быть, и не поздно… Скажи, Вероника, разве Лили так уж сильно полюбила Люпина, что её не останавливает даже то, что он — оборотень?

Девушка побледнела и задрожала, с ужасом уставясь на невозмутимого парня:

— Он… кто?

— Оборотень. Ты не знала?

— Нет. Откуда бы… Да и Лили вряд ли знает об этом… Ты же не придумываешь?

— Зачем мне придумывать такое?

— Но это же… Он же может быть опасен! Для неё… и вообще для всех.

— Послушай! — он вспыхнул глазами в отчаянии и заговорил торопливо: — Скажи ей, Вероника, скажи! Я бы и сам сказал, да только она не послушает меня. Не поверит, решит, что я наговариваю на него. А я не наговариваю. Это правда. Люпин — оборотень. Он не просто так пропадает каждый месяц в полнолуние. Не родственники его болеют — он прячется. Я даже знаю, где. Предупреди Лили! Пусть держится от него подальше! Пока не стало поздно. Ты должна спасти её.

— Почему ты раньше мне не сказал, Северус! Я же не знала! И поэтому… Ох, что ж я натворила! — шептала Моул, схватившись за голову.

— Э-ээ… А что такого ты натворила? — подозрительно спросил Снейп. — И при чём тут миндаль?

— Нет! Нет! — вдруг она замахала руками в волнении. — Я должна прямо сейчас ей всё рассказать!

Вероника сорвалась с места и выбежала из Зала. Северус Снейп почесал затылок и тоже побрёл к выходу.

…Вероника мчалась по лестницам и коридорам, не чуя под собою ног, и ей показалось, что она и глазом моргнуть не успела, как оказалась возле кабинета Истории Магии. Едва переведя дыхание, она ворвалась в класс. Все, даже учитель-призрак, воззрились на неё.

— Извините, профессор Биннс, — сбивчиво пропыхтела она, бросилась к Лили и схватила её за руку, — мисс Эванс необходимо срочно выйти!

Более не обращая ни на кого внимания, Вероника буквально утащила подругу из класса.

— Лес, тебя, что, бешеная мантикора укусила? — изумлённо сказала Лил, когда они очутились в коридоре, и отчаянно заморгала. — Что за пожар? Или восстание гоблинов?

— Какие, к гремлинам, гоблины?! — возбуждённо прокричала та. — Оборотни!

— Кто? Оборотни? — Лили невольно оглядела пустой коридор. — А ну-ка, успокойся, Вероника. Объясни толком, что происходит. Где ты нашла оборотней? Может, ты про вервольфов из Запретного Леса? Но они же не могут попасть в Замок. Может, тебя отвести в лечебницу?

Моул замотала головой. Потом, тяжело дыша, она в ужасе уставилась на подругу, словно ожидая, что та сама обернётся каким-нибудь зверем, и открывала-закрывала рот, не издавая ни звука. Эванс нахмурилась: с её подругой явно творилось что-то странное.

— Так, не хочешь в лечебницу — пошли в Башню. Успокоишься, у тебя же есть ещё Умиротворяющее снадобье?

Вскоре они уже были в своей спальне, и Лили поила Веронику успокоительным зельем. Как только оно подействовало, Лил опять принялась допрашивать Лес:

— Ну, рассказывай, почему ты устроила такой переполох.

— Лили… Скажи, а где сейчас Ремус?

— О Мерлин… Только не говори, что это всё из-за моего парня. Он уехал на пару дней. Какому-то его дяде стало плохо. У него просто куча болезненных родственников, и он всем должен помогать, — она вздохнула и улыбнулась: — Он такой чуткий и заботливый.

— И все эти его родственники «заболевают» именно в полнолуние.

— Полнолуние? При чём тут…

— Никуда он не уезжает, Лили! Люпин — оборотень.

— Что ты говоришь?! — Эванс побледнела и отшатнулась. — Этого не может быть!

— Я бы тоже не поверила. Но мне сказал Северус. Он точно знает это, и даже знает, где именно прячется Люпин во время полнолуний. Наверняка, его друзья тоже знают. Если ты спросишь напрямую — я думаю, они подтвердят.

Лили закусила губу и из её глаз хлынули слёзы. Она и сама подозревала, что с этими ежемесячными «отъездами» Ремуса что-то не так. После них он возвращался бледный, измученный, и иногда она замечала даже странной формы синяки на его руках. Но она предпочитала закрывать на эти странности глаза. Ведь её Ремус, которого она по-настоящему полюбила, оказался именно таким парнем, о котором она всегда мечтала.

— Это не может быть правдой, Вероника, — всхлипнула она. — Он же такой замечательный! Северус обманул тебя…

— Не обманул, Лили, — горько сказала та. — Ремус Люпин — оборотень. Он опасен, Лили. Ты должна его бросить. Когда он вернётся, тебе нужно поговорить с ним серьёзно. Он должен признаться тебе, кто он есть. И тогда он сам тебе скажет, что ты не должна быть с ним. Вы должны расстаться.

Некоторое время подруги сидели обнявшись и плакали.