Город из Лепестков Хризантем: Вода (гет)

И тут Намико, видимо, решила добить нас. Ее резкий выпад показался мне таким стремительным, что я даже не сразу его заметила.

— Может, уже хватит? — гаркнула я, вложив в голос все остатки моей смелости вкупе с подступающей яростью.

Когти Намико застыли в нескольких сантиметрах от моего лица.

— Ради богов, Намико, успокойся! — я вдруг поняла, что если меня сейчас семеро не удержат, я выложу все это русалке прямо в глаза. — Я…

Но флейта вдруг стихла. Мгновение и музыка словно растворилась в молекулах воды. Намико при этом опустила смертоносные когти и, выпрямившись, стала озираться по сторонам, словно ища что-то. Потом она резко рванулась с места и быстро поплыла куда-то, плавно оплывая барханы белого песка.

— Нам надо за ней! — быстро произнесла я, пытаясь двинуться, но Ита ухватила меня за рукав.

— Она ищет остальных… — Ита прокашлялась. — Нам повезло, что музыка стихла, иначе бы нас сейчас доедали местные крабы. Дай мне пять минут полежать, она все равно не уйдет от нас… — Ита вдруг схватилась за грудь и застонала — сильный спазм боли охватил место удара.

— Тебя надо перевязать.

Я хотела было снять свой пояс, чтобы стянуть рану, но Ита опять меня остановила и только вяло улыбнулась.

— Пять минут.

Вот никто не поверит, и я в тот момент не поверила. Конечно, я чувствовала себя дурой, что согласилась на эти пять минут и оставила подругу истекать кровью, но все же… Ита поправилась. Раны затянулись прямо у меня на глазах. Кимоно, конечно, придется покупать новое, но главное, места порезов больше не светились кровавыми разводами.

— Это что за волшебство такое? — опешившая от таково представления, произнесла я, сидя возле Иты с широко раскрытыми глазами.

— Ну, жизнь у меня одна, А вот все остальное слишком необычное. Сама не знаю, как так получается, — многозначительно произнесла Ита, и после ее слов — хоть стой хоть подай.

— Удивила, подруга, — в восхищении произнесла я, поднимаясь на ноги.

— Кимоно придется выбросить, — печально произнесла Ита, оглядывая места, где была разорвана ткань, — А теперь надо искать компас, раз мы здесь.

— Нет! — твердо произнесла я. — Пойдем за Намико! Я не могу ее так бросить.

— Ты дура?

Из уст Иты вопрос звучал риторически. Однако интонация ее голоса прозвучала не так, чтобы я смогла обидеться на ее восклицание.

— Если хочешь, иди ищи компас, а я пойду за Намико! — и без лишних слов и других тирад я зашагала в ту сторону, куда так стремительно уплыла русалка.

— Точно дура! — ответила сама же на свой вопрос Ита и зашагала за мной. — Но помни, если нас поймают, то разделают на суши, и глазом моргнуть не успеешь. Она теперь будет что-то вроде обращенного хищника. На русалок тень действует очень плохо.

Пройдя примерно полсотни метров, я поймала себя на мысли, что направление хоть и есть, но что мешало русалке изменить его сразу на девяносто градусов? И вот я стояла посредине темного ничто, под ногами слегка похрустывал белый песок, чесала репу и не понимала, а стоит ли мне продолжать идти туда, не знаю куда. По логике, идти вперед, куда уплыла русалка — был верный путь, потому что если повернуть, то можно потерять Намико и самим вконец потеряться.

— Эй! Ты чего встала? — Ита, видимо, заметила мое замешательство.

— Э-э-э… — протянула я, оглядываясь по сторонам. — А что, если Намико свернула туда? — я показала пальцем влево. — Или туда… Или туда? Мы ведь так можем идти и не найти ее.

— Знаю, — коротко ответила Ита и отстраненно зевнула, показывая всем видом, что это не ее заботы.

Ее апатия меня слегка задела, но смыла злиться на нее не было. Отчасти Ита была права. Раз назвалась груздем, то давай полезай в кузов. Я почесала затылок последний раз, еще раз с грустью огляделась, вздохнула тяжело и зашагала дальше.

Еще шагов через триста я опять-таки поймала себя на мысли, что я баран, который тупо идет по дороге, потому что не может догадаться свернуть куда-нибудь еще. Думаете, это обидно? Отчасти да! Но когда тебя окружают разноцветные люминесцирующие рыбки, белый песок, уходящий во все стороны, куда ни кинь взгляд, да молчаливая Ита, шестым чувством начинаешь понимать, что баран-то немного прав. И это в редких случаях вознаграждается. И это как раз был мой случай.

Мы вышли к деревне. Обычные покосившиеся небольшие домики, сломанные заборы, обросшие коралловыми полипами, скрипящие калитки… И не души. Сначала мы подумали, что деревня заброшена, но быстро поняли, что это не так. В центре селения, в большом двухэтажном доме, горел свет. Постройка отличалось от других тем, что была отремонтирована старыми, полусгнившими досками. Кое-где виднелись дыры, но и те тоже были закрыты досками. Только крыша над крыльцом слегка покосилось, но вместо того, чтобы его починить, его просто подперли длинными палками. Изнутри доносились веселые голоса. Видимо, все тяп-ляп-ремонтники собрались внутри, чтобы обмыть успешный ремонт. Пользуясь всеобщим весельем, мы постарались по-тихому подобраться к зданию, и сквозь щели, через которые пробивал свет, заглянули внутрь.

А там вовсю веселились наши старые знакомые: швабра, ведро, мотыга, зонт и тапок, плюс еще пара десятков гнилых старых грязных вещей. Швабра и ведро задорно смеялись в компании таких же оборванцев, уплетали рис из плошек, заедая его рыбой и резво опрокидывая себе в рот каждый по маленькому кувшинчику саке. И таких опорожненных кувшинчиков у них под ногами валялось превеликое множество.

«Похоже, они надрались!» — подумала я.

Другие, которых я не буду перечислять, также разбились на группки и все пили-ели. Зрелище было преотвратнейшее до тех пор, пока я не заметила компас. Мой компас! Моментально весь негатив исчез, как и не бывало, а возбуждение полетело вверх по экспоненте. Итак, трое: мотыга, зонт и тапок, взгромоздившись кто на старую бочку, кто на кривой ящик, а кто на перекошенный стул, на низеньком, кривом столике играли в карты. Мне было плохо видно, эти трое сидели далеко, можно сказать, в соседней комнате. Да и карты их были не похожи на те карты, что я знала. Однако у тапка под рукой лежал мой компас. Его грани немного поблескивали в свете бумажных ламп, что во множестве висели под потолком, и я сразу его узнала. Видимо, эти трое оболтусов не поняли до конца, что к ним попало в руки, и ставили его на кон вместо денег. Я дернула Иту.

— Компас там! У тех… — от странной волны радости от того, что я нашла компас, слова вдруг исчезли с губ. — Ну, у тапка под рукой. Они еще в карты играют.

Я старалась говорить шепотом, но опять же от радости мой голос скакал от высоких нот до низких как сумасшедший. Да и к тому же еще и дыхание сперло. В общем, как вспомню, так неловко становится. Дурехой себя чувствую.

Ита за это на меня грозно шикнула, и я благоразумно умолкла напрочь, чтобы не услышали эти пьянчуги.

— Когда они уснут, я зайду и заберу компас! — кивнула Ита.

Я спорить не стала и тоже кивнула.

«С моей бегемотьей грацией там делать нечего, а вот Ита сделает все в лучшем виде, как в самых кассовых шпионских фильмах», — подумала я, все еще продолжая радоваться, только теперь с закрытым ртом и про себя.

Ждать, я вам скажу, самое скучное время. Тем более, что посмотреть на часы не удастся, чтобы потом вздохнуть и произнести полушепотом: «Еще три часа осталось!» Эта странная неопределенность засела у меня в печенках, как только я о ней подумала, и тем паче не желала вылезать, всеми руками и ногами цепляясь за благодатное место. Однако выбора у меня и у Иты особенно не было, поэтому мы укрылись в темноте одного из старых домов, стоящих так, чтобы из его окон открывался вид на злополучное заведение криков, пьяного смеха и яркого света. Мы пытались разговаривать, то и дело косясь на залитые огнем окна и поминутно прислушиваясь, не раздается ли изнутри так желаемый храп наших недругов. Однако эти поганцы и не думали засыпать, в отличие от меня. Я начала зевать уже через полчаса нахождения на посту.

«Да, в дозоре мне не стоять!» — иронично подумала я, уже подпирая голову рукой, чтобы было поудобней.

Ита же, напротив, казалось полной энергии, а ее глаза иногда, когда она поворачивала голову под определенным углом, светились алыми угольками в темноте.

— Слушай! — вскинула голову я, когда поняла, что если не начну новый разговор, то усну, да и тема, которую я придумала, вроде обещала быть интересной. — А скажи мне, что это за тень такая, которую все так боятся, и где опасно. Я уже поняла, что тут обитают не совсем дружелюбные духи, но не может же быть все так просто?

— Я и сама только ничего не знаю, — спустя мгновения ответила Ита, оторвавшись от окна, и ее глаза снова блеснули в темноте, на этот раз как-то жутко. — Ходят слухи, что и тут замешан император. Мол, пришли сюда Тридцать Королей, а с ними танцовщица, которая скрывала лицо под маской и у которой, по слухам, и имени даже нет. Старики говорили, что с их приходом дни стали сменяться ночами и что их сила мешала императору править так, как он хотел. В итоге — новое восстание. А потом... — Ита умолкла.

— Что потом? — не выдержав, надавила я.

— Потом вдруг все разделилась на тень, полутень и ночь. Как-то сразу, и потом больше никто не слышал ни о тридцати правителях, ни о танцовщице. Говорят, император сотворил с ними что-то страшное. Может, проклял как-то. Или еще как. Он ведь даже здесь остается ее сыном.

— Чьим сыном? Госпожа Таиеко ничего не говорила про это! — я навострила ушки и еще нахмурилась, так как поняла, что не люблю знать только полуправду.

— Ну, — Ита развела руками, — Таиеко или сама не уверена, или не желала говорить тебе то, что несущественно. Однако ходят слухи, что император — сын самой Аматерасу. Только падший, что не захотел подчиниться воле матери. По мне, так это чушь собачья. Чтобы такое сильное божество упрятали за решетку, а ключ отдали, ты уж прости, тебе. — Ита улыбнулась во весь рот и негромко засмеялась. — Или, может, у богов своеобразное чувство юмора? — спросила Ита, но как бы обращаясь больше не ко мне, а ко вселенной. Эдакий риторический вопрос, который заставил меня глубоко задуматься.

— Сын, значит? — проговорила я сквозь зубы.

— А? — встрепенулась Ита, видимо, уловив краем уха мои шептания. — Ты об этом думаешь? Не бери в голову — это все вранье, или, по крайней мере, очень странная правда, в которую лично я не верю.

— Если посмотреть с другой стороны! — подняла я вверх загнутый в виде рыболовного крючка палец. — То все достаточно логично. Однако зачем бросать в камеру к заключенному ключ от замка, чтобы тот его рано или поздно нашел? — мой вопрос тоже прозвучал риторически, хотя в глубине души я почувствовала, что если продолжу идти выбранной дорогой, то найду ответ.

В ответ Ита только пожала плечами.

— Есть охота, — расстроенно проговорила она, потирая животик, видимо, ее киты запели песни.

Мои, впрочем, не отставали и тоже время от времени затягивали долгую и грустную песнь.

— Когда уснут, и ты пойдешь туда, — я подмигнула, а потом подумала, заметит ли Ита в темноте мои перемигивания, — кроме компаса, прихвати чего-нибудь поесть.

— Ладно, — хохотнула Ита и тоже подмигнула мне своими алыми угольками.

Однако ни перекусить крадеными продуктами, ни увидеть компас, по крайней мере, в ближайшее время нам не удалось. Наше внимание привлекла еще парочка оборванных старых вещей, а именно: поломанная по бокам корзина, да похожий на змею поеденный молью пояс от кимоно, который и привлек наше внимание тем, что обматывал собой что-то очень похожее на тело. Однако самого тела мы не видели, но слышали разговор корзины и пояса с двумя другими пьянчугами, что вышли к ним из дома. Подвыпивший кувшин с большой трещиной на боку и отколовшимся горлышком присел на крыльце, а за ним сразу же появился старый ржавый, сломанный самурайский меч.

— Что принесли? — спросил, то и тело поикивая, кувшин.

— Да вот добычу принесла наша зверюга. Хотим ее госпоже показать, но сначала вынесите нам выпить немного. Мы долго шли, в горле пересохло, — писклявым голосом произнес пояс, и мне показалось, что он с трудом удерживает тяжелое тело.

— Ты ж под водой! — хрипловато загоготал меч. — Пей на здоровье.

Это была бы, наверное, очень забавная шутка, но в тот момент мне было не совсем до шуток, хотя в глубине души я и посмеялось разочек.

— А ты шутник, старый меч, — резко ответила корзина, доставая из-за пояса маленький кривой ножик.

— Ладно, ладно! — хохоча, поднял руки вверх кувшин. — Дай и выпить, меч-сама, а то ребята щас утонут от злости, — произнеся эту, по его мнению, самую убойную шутку, кувшин чуть ли не упал на крыльцо, давясь от смеха.

Черт, я и во второй раз хихикнула про себя.

«Да уж! — подумала я, когда поймала себя на этом. — Шутники, чтоб вас!»

Меч, давясь от смеха, скрылся в доме и через несколько секунд вернулся с большущей бутылью, которую он передал пришедшим, и те тут же по очереди жадно припали к ней. Из их рук упала на белый песок уже пустая бутылка.

— Хорошее саке! — облизываясь, пробормотал пояс. — Ладно, надо отвести эту русалку к госпоже, и мы вернемся за добавкой. Пока!

И они зашагали по дороге туда, где странные, почти не видимые силуэты скрывала тьма. А кувшин и меч, помахав им руками, снова скрылись в доме.

— Что там? — тут же спросила я Иту.

— Не знаю, наверное, еще какое-то здание. Оно так сильно скрыто тенями, и я даже почти не вижу его. Тут определенно магическая завеса, — ответила Ита, пожав плечами.

— Может, там Намико? — сложить два и два оказалось довольно просто. — Пошли за ними!

— А как же компас? — взволнованная моими быстрыми решениями и действиями — я уже наполовину вылезла из окна, — спросила Ита. — Снова потеряем.