Долгий побег из Равен Брукс (джен)

Аарон всё ещё отсутствовал на кухне.

Питерсон уже сидел прямее. Возле его ноги, на полу, стояла полупустая кружка с чаем. Обычно он не признавал никаких трав и их свойства, и Диане приходилось спаивать его силой. Но сейчас он был в таком раздрае, что готов был бы и какао выпить — самое ненавистное, по его мнению, недо-кофе на свете.

Он снова и снова поглядывал на журналиста и не мог поверить своим глазам. Квентин ДЕЙСТВИТЕЛЬНО переживал. Возможно, он и пытался это скрыть, но недоверчивый Теодор давно озаботился тем, чтобы научиться читать по лицу, и это знание его не подвело.

Журналист и правда жутко переживал за чужого ребёнка и был невероятно рад его возвращению целым и невредимым.

Теодор не доверял людям, он боялся довериться не тому. Но почему-то ему всё больше и больше хотелось доверять этому непутёвому болвану. Не имея сил встать, он просто благодарно смотрел на журналиста сквозь полуопущенные веки и глубоко сожалел, что гордость и неуверенность не позволяла ему сказать всё то, что он хотел бы произнести вслух.

Квентин подошёл к Никку, чтобы убедиться, живой ли мальчик вообще. Тот выпил чай и в целом стал выглядеть спокойнее. Даже дрожать перестал. Лишь медленно моргал большими осоловелыми глазами.

Кинув ему ободряющий взгляд, журналист перевёл глаза на успокоившегося Теодора, подметил тронутый чай и мысленно улыбнулся. Напиток поможет Питерсону хотя бы немного прийти в себя и перестать калечить своё тело.

На мгновение мужчины встретились глазами. Квентин ожидал увидеть в них ненависть, презрение или даже боль, но искренняя благодарность его знатно удивила. Но, к счастью, профессиональная способность быстро отходить от шоковых ситуаций позволила мужчине не испортить момент и подарить Теодору тёплую и понимающую улыбку.

Аарона в комнате все ещё не было. Данный факт встревожил журналиста, но, к счастью, поводов для беспокойства не оказалось, и мальчик пришёл в комнату сам. Взглянув на влажный ворот его рубашки, Квентин догадался, что Аарон умывался.

«Можно заварить ещё чая. Да погорячее», — мысленно подметил журналист и, вновь подогрев чайник, долил всем в кружки горяченького.

— С… Спасибо, — деревянно-скованно произнёс Питерсон не сильно привычное для его рта слово. Ещё раз отпив из кружки, он прикрыл глаза, так как голова почему-то кружилась.

Аарон неуверенно посмотрел на отца, но подходить не стал. Он присел на подлокотник кресла и успокаивающе коснулся плеча Ника, благодаря его за всё и безмолвно прося прощения за то, что он увидел.

Питерсон вздохнул. Как бы он не хотел, надо было пояснить, почему он так разозлился.

— Хранители леса вышли на свободу, — тихо произнёс он.

Аарон, рассеянно поглядывающий на камин, встрепенулся и сжался.

— И Клив? — хрипло уточнил он и, когда отец вяло кивнул, сжался ещё сильнее. — Это плохо…

— Это ужасно, — поправил его Питерсон.

— Он хочет убить меня? — тихо уточнил Аарон. Ведь это именно по его указке копам удалось найти часть секты и отправить её за решётку. В том числе и Клива, который, впрочем, получил условный, так как особо нигде не светился.

Питерсон замялся.

— Пока нет, — недовольно пробормотал он.

— У нас есть три дня, — тихо произнёс Квентин, наблюдая за плавающими в стакане чаинками. — Что-нибудь обязательно придумаем.

— Интересно, что, — проворчал Питерсон, приоткрывая глаз. — Этот город — их вотчина. Не представляю, где нужно спрятаться, чтобы они не нашли. Мы ведь даже уйти отсюда не можем, не привлекая их внимания! — добавил он ворчливо, но куда более дружелюбно, чем в последнее время.

Квентин притих, раздумывая, после чего тихо предложил:

— А может быть тогда, — мужчина нервно облизнул губы и бросил быстрый взгляд в сторону гаража, — уедем из города? Ну, на моей машине. Вы могли бы спрятаться в салоне под бумагами. Вряд ли бы они стали проверять мою машину. Это было бы слишком странно.

— Это на какой твоей машине, а? — Питерсон приподнял бровь. — Случаем, не на той, что почему-то въехала в мой же амбар? Ну ты и лихач! Ехал бы дальше себе, зачем свернул? От той машины, наверное, ничего не осталось — у нас тут быстро бесхозные вещи разбирают, если их раньше эвакуатор не уберёт.

Квентин хотел было сказать, что врезался в амбар совсем не по своей воле, а по несчастному случаю в лице — или в клюве — одного всем известного Гостя. Но не стал, посчитав эту информацию неактуальной.

— Ну… Когда я разносил гномов, машина ещё стояла на месте, — пожал плечами журналист и, подойдя к креслу, тоже присел на свободный подлокотник.

Питерсон хмыкнул.

— Коробка от машины ещё стояла на месте, — слегка саркастично заметил он, подтягивая ноги к животу. Живительный мятный чай Квентина значительно успокоил его, но у этого была и отрицательная сторона — разморившись, он почувствовал лёгкую сонливость.

Ситуация казалась безвыходной, но Квентин искренне надеялся, что они смогут найти какое-то решение. Сначала следовало просто начать что-то делать. Даже что-то маленькое и незначительное. Не давать хранителям леса сомневаться в его непричастности к Питерсонам. Иначе весь последующий план с пробегом коту под хвост.

— Хорошо. У нас есть ещё три дня. Будем отталкиваться от этого, — стараясь сделать свой голос более уверенным, наконец произнёс Квентин. — Для начала я выпущу статью про гномов и посмотрю, можно ли починить машину. Если нет, то будем думать, что делать потом. Также в эти дни нужно будет внимательно следить за происходящим в городке по камерам. Думаю, сектанты будут как-то проявлять себя.

— Клив может прийти в офис журналистики, — тихо произнёс Аарон, рискнув вмешаться в разговор взрослых. — Он… он же глава местных журналистов.

— Это да, тебе повезло, лис, — нахмурился Питерсон. — Я слышал, он замучил одного из своих сотрудников за то, что тот вошёл в кабинет без спроса.

«Вот это порядки у местных!», — тревожно подумал Квентин и нервным движением вернул очки на нос.

— Тогда… Тогда мне нужно бы находиться там почаще, чтобы не вызывать лишних подозрений, — от одной мысли, что ему придётся оставаться одному ночью в офисе, журналисту было не по себе. Но, к сожалению, это был единственный способ спастись всем втроём.

Аарон погрустнел, осознав, что вскоре Квентину придётся быть в другом месте. Но мальчик понимал, что так нужно для их выживания, поэтому не стал давать грусти проявляться на своём лице, похоронив её внутри себя.

— Только будь осторожен, — произнёс Питерсон-старший, заставив Аарона оторопеть.

Но мальчик оторопел ещё больше, когда поднявшийся на нетвёрдые ноги Питерсон зевнул.

— Если вы не против, я посплю часок, — пробормотал мужчина, и правда выглядя неважнецки, и Аарон приоткрыл рот. Его отец впервые за огромное количество времени САМ изъявил желание ПОСПАТЬ! Нет, он точно что-то разрушил.

— Хорошо, — Квентин робко улыбнулся, всё ещё не до конца определив, как старший Питерсон реагирует на его улыбки. — Отдыхайте. Я пока побуду здесь.

Он хотел было сказать, что приглядит за детьми, но не стал, понимая, что в связи со случившимися событиями это звучало бы как-то неуместно.

Питерсон перевёл взгляд на Ника и нахмурился.

— Пусть не звонит родителям с музейных телефонов, — буркнул он. — Они прослушиваются.

Сказав эту, без сомнения, важную новость, он, покачиваясь, ушёл, оставляя двух детей и одного взрослого в холле. Квентин проводил Теодора взглядом, после чего перевёл всё своё внимание на притихших мальчиков.

— Я отведу тебя домой, Ник, когда пойду сдавать статью, — прояснил он, заметив тень волнения на лице юного Ротта. — Конечно, родители будут искать…

— Мама и папа думают, что я нахожусь в гостях у Энзо, — осторожно подал голос Ник. Когда мистер Питерсон ушёл, он стал посмелее.

— А если позвонят его родителям?

— Не позвонят. У нас на днях сломался телефон.

— Оу, тогда это хорошо, — облегчённо произнес журналист, но тут же смущённо добавил: — Не то, что телефон сломался, конечно, а то, что не узнают.

— Если задница Энзо не выдаст, — пробормотал Аарон тихонько себе под нос. В то время как Ник спокойно общался с ним, Аарон не мог простить Энзо его давнего предательства, поэтому относился к нему максимально неприязненно и настороженно. Пристрастно, как сказал бы отец. Но у этого были причины.

Аарон всё ещё боялся поднять глаза на Квентина. Он опасался увидеть в них разочарование, так что предпочитал глядеть на довольно дохлый уже огонь в камине.

Квентин улыбнулся, услышав реплику Аарона. Во многих вещах мальчик был очень похож на своего папу. Такая мини-версия Теодора.

Сидеть на подлокотнике было весьма неудобно. Тем более из-за ноющей после падений поясницы, поэтому вскоре Квентин удачно поменялся местом с Ником. Чтобы слегка приободрить детишек, мужчина осторожно приобнял их. Ведь они даже не знают, что ждёт их впереди. А значит, нужно ценить каждый спокойный момент вместе.

Аарон прикрыл глаза, наслаждаясь тёплым объятием. Ему всё ещё было слишком стыдно, но одновременно с этим в его душе царило умиротворение. Хотелось уехать куда-нибудь в безопасность и вместе с отцом, Квентином и Ником просто отдыхать и веселиться все дни напролёт.

Камера пиликнула, что означало, что возле одного из поставленных в городе гномов кто-то зашевелился. Аарон вздрогнул от звука и взъерошился. Квентин успокаивающе погладил его по спине и, поднявшись на ноги, отошёл к столику с техникой, чтобы посмотреть, кто же это может быть. После истории с Хранителями он тоже невольно начинал параноить.

Камера засекла присевшего возле гнома таксидермиста. Мистер Отто выглядел, как всегда, весьма настороженно. Он держал гнома в руках и вертел его, рассматривая со всех сторон, из-за чего камера тряслась и не могла установить фокус.

— Что за дьявольщина? — бормотал старик себе под нос, и его длинные усы закручивались от возмущения. — Кто поставил? Для чего? Следить за мной?!

Сверху каркнула ворона, и Отто, подняв голову, взвизгнул:

— Заткнись, проклятая птица! Видишь, не до тебя сейчас! Что это за безобразие у меня во дворе?!

— А мистер Отто не промах, — фыркнул Квентин, вновь возвращаясь на кресло, но уже с прибором. — Ничего от него не спрячешь! Ну что, котята, — обратился мужчина уже к детям. — Хотите немного поспать?

От мыслей о сне Квентин рефлекторно зевнул. Но тут же дал себе мысленную затрещину — его собственный сон пока мог подождать. А вот дети наверняка устали, бегая ночью по городу. Несмотря на то что фактически на улице светлело, было всего пять часов утра, а это означало, что ребята могли бы поспать где-то часика три, хотя бы до восьми, и набраться сил. В это время Квентин мог бы как раз закончить обрабатывать статью.

Аарон скосил взгляд на Ника. Тот выглядел как тот, кто хотел бы чуток вздремнуть. Однако где? Точно не рядом с Питерсоном-старшим. Ник там заработает максимум невротизма и ни за что не уснёт. Была ещё кровать на чердаке, и, в принципе, они бы оба на ней поместились. Однако после узнанных новостей Аарону было тревожно оставаться далеко от взрослых. Он не понаслышке знал, каким жестоким мог быть Клив, и боялся его.

— Кве, — неуверенно-тихо позвал он, комкая полу рубашки и вновь напоминая того мальчика парудневной давности. — А… а ты… можешь… — Он замолчал, собираясь с мыслями. — Может, мы пойдём на… чердак? — робко предложил он и тихо добавил: — Там есть кровать… И стол для тебя есть…

Чердак. Это место явно таило в себе не одно плохое воспоминание, и Квентин подумал, что несмотря на то, что Аарон сам предложил его, он будет сильнее грустить. Посему этот вариант отпадал сразу.

Квентин задумчиво взглянул на потрескивающий камин, на расстеленную рядом с ним кровать и улыбнулся. Кажется, у него появилась идейка!

— Пойдёмте посмотрим, — журналист заговорщески подмигнул мальчикам и отправился вместе с ними на чердак, стараясь ступать как можно тише, чтобы не будить Теодора. — Аарон, Ник, товарищи, берите подушки, а я возьму одеяло и матрас, — попросил Квентин, как только ребята оказались в нужном месте.

Ник, бросив на Аарона удивленный взгляд, послушно выполнил указание. Аарон недоумевал не меньше. Честно говоря, ему не особо хотелось быть на чердаке. Несмотря на то, что окно было не разбиваемо, тут ещё были различные маленькие оконца, через которые вполне мог пролезть враг. Кроме того, эта решётка… Кто угодно мог закрыть их, и хоть отец и довольно сильно повредил её, когда его закрывали здесь в прошлый раз, решётка всё ещё была крепкой.

Аарон не знал, что придумал Квентин, но не решался выступать. Он молча взял подушку и, повинуясь порыву, прижал её к себе. Под рубашкой его кожу охолодил Фрик, но Аарон не хотел доставать его при Нике. Да, Ник был лучшим другом, но в этом игрушечном псе было что-то до интимного личное, и Аарон не хотел выставлять это напоказ.

Квентин, как и говорил, прихватил матрас с одеялом, также прихватил другое одеяло с ширмы и, скомандовав: «Пойдёмте, ребята!», осторожно спустился вниз, по пути прихватив швабру и ещё парочку одеял. Оказавшись внизу, журналист принялся за сборку самодельной кровати-шалаша. Положил на свою кровать матрас, накидал несколько одеял, чтобы было не так холодно от пола, и разложил подушки, которые как нашёл на мере спуска вниз, так и использовал те, которые принесли дети. При помощи швабры, закреплённой между перилами и камином, и двумя тонкими пледами, соорудил временный навесик, который поможет отдохнуть, несмотря на солнечный свет. Однако Квентин оставил одну из сторон шалаша открытой, чтобы Аарон мог видеть его и не бояться.

— Милости прошу к нашему шалашу! — с улыбкой прокомментировал Квентин, когда работа наконец-то была завершена, и с интересом поглядел на детей, чтобы посмотреть на их реакцию.

Ещё когда Квентин только начал делать сооружение, Аарон понял, что он намеревался сделать. Его душу захлестнули смятение и полный восторг. Он поражался — насколько добрым человеком был Квентин, чтобы даже не смотря на все беды, что они ему натворили, продолжать делать волшебство!

Когда Квентин закончил шалаш и позвал их внутрь, Аарон решился. Он подошёл к Квентину и крепко его обнял, пряча в чужой рубашке повлажневшие глаза. Резко отдёрнувшись, он быстро залез внутрь, чтобы Квентин не увидел его слёз, и позвал Ника:

— Ник, иди сюда! Нам надо поспать.

Ник кивнул и, шепнув Квентину: «Спасибо», шмыгнул вслед за Аароном в импровизированную палатку. На удивление, в ней он внезапно почувствовал себя спокойнее. Возможно, сыграли роль воспоминания из прошлого, когда мальчики сидели в похожем укрытии на фабрике или в лесу. Забравшись в самую глубину укрытия, Ник с радостью нырнул под тёплое одеяло. Несмотря на горевший камин, в музее всё ещё было достаточно холодно.

— Будто бы в настоящей палатке, да? — прошептал мальчик и аккуратно коснулся пальцами спины Аарона. Он хотел было как-то показать другу, что всё хорошо и тому не нужно переживать по этому поводу, но не знал, как это сделать, чтобы не расстроить его ещё больше.

Рядом послышался тихий скрип, свидетельствующий о том, что Квентин вновь занял место в кресле. На удивление, присутствие рядом этого журналиста уже совершенно не беспокоило Ротта, а даже успокаивало. Что немного забавляло, ведь именно ему Ник изначально доверял меньше всего.

— Ага. Только не хватает сверчков… или птиц, — признал Аарон, тревожно вслушиваясь.

В музее было тихо, лишь скрипели старые доски да слышалось расслабленное сопение Квентина где-то рядом. Аарон закопался в одеяло и перевёл взгляд на Ника.

— Прости, — пробормотал он тихо, чтобы не тревожить работающего журналиста. — Я не хотел, чтобы отец пугал тебя.

— Чувак, зато мы до сих пор вместе! — широко улыбаясь, подметил счастливый этим фактом Ник и перевернулся на бок, чтобы лучше видеть Аарона. — А твой папа уже совсем меня не пугает! — расхрабрившись, заверил он, но, вопреки смелому тону, испуганно вздрогнул, когда рядом громко чихнул Квентин.

— Уверен? — слегка с улыбкой уточнил Аарон, ложась на бок и глядя на него. То, что Ник бахвалился, было видно буквально в сумерках. Но Аарон был признателен ему за то, что он всё ещё находился рядом — даже несмотря на всю ту кучу дерьма, что уже испытал, технически, по его вине.

— На все сто пятьдесят тысяч процентов! — уверенно ответствовал юный Ротт, вопреки словам скрещивая под одеялом указательные и средние пальцы. Мистер Питерсон ещё долго будет преследовать его в кошмарах.

Аарон фыркнул.

— Ты очень смел, мой юный падаван! — произнёс он слегка пафосно, пародируя мастера Йоду из вышедшего не так давно фильма «Звёздные войны».

— Учусь у вас, о, мастер! — сложив ладони вместе, будто при молитве, отзеркалил пафосную речь Ник и, не выдержав, забавно захихикал.

Аарон захихикал тоже, чувствуя, как напряжение последних часов принялось потихоньку отпускать его. Как бы то ни было, он был ребёнком и не мог долго бояться или огорчаться. Он вступал уже в мир подростков, но неохотно и несмело, а мир детей был более мечтателен и позитивен, чем миры тех, кто повзрослел.

Квентин оторвался от писанины и перевёл взгляд на импровизированное убежище. Похоже, мальчикам оно пришлось по душе, раз они смогли достаточно расслабиться. Этот факт невероятно обрадовал журналиста. Ведь смех Аарона и Ника не был наигранным.

Какое-то время с улыбкой прислушиваясь к тихим перешептываниям за пледовой стеной, Квентин вновь вернулся к статье. Ошибки или помарки давно были исправлены, и теперь дело оставалось за малым — отнести работу в местный офис и напечататься. Также, повинуясь рабочему вдохновению, журналист написал статью про кота пекарши Герды — Имбиря. Местным жителям тоже не помешали бы позитивные новости.

Закончив писать, Квентин заварил себе чаю, уселся поудобнее на кресле и принялся греть от горячую чашку руку. Спать после случившегося совершенно не хотелось, так что было самое время спокойно подумать обо всём.