На рассвете мы возродимся (гет)

Ночью лес всегда живет своей жизнью. Если прислушаться, в тишине ночи можно услышать дыхание леса, его шепот и предупреждение: ты здесь чужак. Вот, где-то вдалеке призывно ухнула серая неясыть, а чуть позже совсем близко раздался протяжный, похожий на зловещий смех голос ее длиннохвостого сородича. Там, среди кустарников слышен тихий шорох — это мелкий грызун пугливо ищет пропитание, боясь самому стать ужином для сов. В какой-то миг начинает жутко кричать лисица, отпугивая остальных хищников. Легкий ветер то и дело играет листвой в густых кронах деревьев, нашептывая тревожную мелодию.

Но страшнее всего, пожалуй, когда лес молчит. Тогда и темнота вокруг сгущается, и деревья гнутся ниже своими искривленными ветвями, и призраки подступают ближе. Призраки прошлого, призраки грядущего…

Эртур тряхнул головой, отгоняя непрошеные мысли, и поглядел на товарищей. Они сидели вокруг небольшого костра, над которым на самодельном вертеле жарился кролик, пойманный давеча. Освелл, как обычно угрюмый, сдвинув брови, сосредоточенно полировал свой меч. Рейгар не отставал от него в хмурости. Наследный принц сидел чуть поодаль от костра и, опустив локти на согнутые колени, уставился на пламя, пожирающее дрова. Таргариен выглядел настолько погруженным в свои мысли, что никому даже не приходило в голову попытаться заговорить с ним.

Еще четверо гвардейцев, приехавших с принцем из самого Драконьего камня, по большей части молчали, изредка переговариваясь о чем-то несущественном. Два немолодых грума, аккуратно пристроив под деревом несколько небольших дорожных сумок, завернутых в холщовую ткань, сидели там же, неспешно пожевывая мясо. Вот и вся честная компания, что сопровождала наследного принца в его путешествии до Ривверана, где должна была состояться помолвка леди Кейтлин Талли и Брандона Старка.

С Харренхольского турнира минуло без малого четыре луны, и самым значительным событием за это время стало рождение сына Рейгара, которого нарекли — какая неожиданность! — Эйгоном. Мальчик родился несколько раньше срока, и первые недели мейстер Драконьего Камня опасался за его жизнь, однако юный Эйгон оказался истинным борцом, цеплявшимся за жизнь всеми своими детскими силами, и с каждым днем беспокойство родителей и мейстера таяло, сменяясь облегчением и пугливым счастьем.

В столице же жизнь текла своим чередом. Эйрис после покушения в Харренхолле стал еще более, если так можно было сказать, опасен и непредсказуем. Все чаще его замечали, разговаривающим с самим собой, что только добавляло нелепости и увечья ситуации, когда все воочию видят безумие, но никто не решается к нему прикоснуться, стремясь лишь поскорее сбежать от его очей.

Вместе с тем, Эйрис вызывал смутную, почти иррациональную и едва ли не постыдную жалость у тех, кто видел его в день покушения — испуганного, бледного, как полотно, забитого в углу своей спальни и не осознающего реальность. Но тема эта была под негласным, строжайшим табу. Никто из присутствовавших в ту ночь в покоях Эйриса и видевших его немощность, не распространялся об этом. Безумный и буйный монарх пугает, но монарх слабый, жалкий и раздавленный — порождает демонов в душах подданных. А если у династии есть враги, готовые подослать убийц к самому королю, слабость ее равносильна смерти.

Сразу после турнира Рейгар с женой отправился в свою резиденцию на Драконий Камень, где и родился их сын. После представления, разыгранного в последний день турнира, когда Рейгар, коленопреклоненный, обвиняемый в покушении на своего отца, был на волосок от смерти, все, посвященные в детали, ожидали, что наследный принц засядет на своем острове и носу оттуда не высунет. Но Рейгар вновь всех удивил, когда две недели назад назад заявился без приглашения и без приличествующего предупреждения в Королевскую Гавань.

В тот вечер он посетил покои отца и долго беседовал с ним, а единственным свидетелем этой беседы оказался Варис. Эртур, в тот вечер дежуривший у покоев короля, знал, что инициатором той встречи и присутствия при ней мастера над шептунами был сам кронпринц. Эртур, как и Освелл и Коннингтон, приехавший из Грифоньего гнезда, ожидали, что Рейгар поделится с ними о причинах приезда, но этого не произошло. Таргариен, был дружелюбен и улыбчив, однако молчал, как воду в рот набрав. Единственный раз он прервал молчание, чтобы сообщить, что по приказу короля собирается посетить Ривверан, дабы лично поздравить Талли и Старков с помолвкой.

Когда первая волна удивления схлынула, Рейгар добавил, что, по воле отца, с ним в путь отправятся также и Дейн с Уэнтом. К тому моменту Эртур уже давно перестал понимать, что происходит в голове его друга детства. Но вопросы он задавать не стал вовсе не поэтому.

После Харренхолла невидимая трещина возникла между ним и Рейгаром. Трещина, которая способна возникнуть лишь между близкими друзьями — недостаточно широкая, чтобы ее нельзя было перешагнуть, достаточно узкая, чтобы можно было еще притворяться, что ее нет, но слишком обрывистая, чтобы не споткнуться. Эртуру казалось, что Таргариен перестал ему доверять, хотя, видят Семеро, он, Эртур, повода для того не давал. Но как объяснить подчеркнутую вежливость и сдержанность в общении? А именно такую линию поведения избрал Рейгар, вернувшись в столицу.

В любом случае, гордость не позволила Дейну выпытывать у друга признаний. Захочет — сам придет и все расскажет. Но удивляло иное. С какого перепугу Эйрис решил послать двух своих Королевских гвардейцев на празднование помолвки вассалов? Королевская гвардия должна находиться подле короля и только него! Единственный раз, когда произошел подобный прецедент, был случай с Братством Королевского леса. Но тогда речь шла о куда меньшем расстоянии. Вывод напрашивался очевидный: отец с сыном что-то задумали.

— Как далеко мы от Ривверана? — внезапно спросил Рейгар, не переставая глядеть в огонь.

Вопрос был задан одновременно всем, однако ответил Эртур, назначенный главой охраны принца:

— Мы в шестидесяти лигах оттуда, Ваше высочество.

Они выдвинулись из Королевской гавани примерно десять дней назад, продвигаясь сперва вдоль Черноводной, а затем по берегу Искристой в сторону Божьего Ока. Ехали налегке, взяв с собой лишь самое необходимое и останавливаясь по большей части в придорожных тавернах, изредка — в лесах или полях, как сегодня. Здесь, между западным берегом озера и замком Харлтонов растянулся небольшой еловый лес, где их и настигла ночь.

— Хмм, стало быть, если мы будем двигаться прямо на северо-запад, то прибудем в Ривверан дней через пять-шесть?

— Да, мой принц. Можно было бы быстрее, да земли тут болотистые, потому придется ехать медленнее.

Рейгар слегка задумался.

— Мы можем сократить наш путь?

— Ваше высочество, — подал голос один из гвардейцев по имени Грегори, — можно проехать чуть севернее болот, мимо деревушки «Высокое сердце». Тогда мы прибудем в Ривверан на день раньше, но чтобы добраться до нее, нам придется пройти через Грифонов овраг, а там может быть небезопасно…

— Что ж, в таком случае мы пойдем этим путем, — мягко, но уверенно перебил его Рейгар. — С такой охраной мне ничего не грозит.

Он улыбнулся, покосившись на Эртура. Дейн на улыбку не ответил.

— Мой принц, я тут хотел спросить, — слегка замявшись, пробормотал Грегори. — Мы как-то с племянницей поспорили об истории вашего дома, но так и не пришли к согласию. Не могли бы вы мне прояснить кое-что?

На скучающе-равнодушном лице Рейгара проскользнула заинтересованность. Он чуть выпрямился, всем видом показывая, что слушает.

— Правда ли, что Эймонд Одноглазый не погиб у Божьего Ока, и прилетел в столицу в день казни Анны Бриклэйер на драконе?см. примечания

Рейгар приподнял бровь, усмехнувшись. Прежде чем ответить, он поднял с земли небольшую ветку и помешал ею угли.

— Это интересный, но запутанный вопрос, — признал он. — Танец дракона, как мы знаем, окончился победой Черных, и на трон сел принц Джекейрис, прозванный Справедливым. В его царствовании и завершился Танец драконов. День, о котором вы говорите, день Горящей виселицы, когда Среброкрылая прилетела в столицу с двумя всадниками на спине, окутан такой паутиной домыслов и сплетен, что отличить правду от вымысла уже и невозможно. Кто-то утверждает, что то были Эймонд и Эйгон Таргариены, кто-то заверяет, что оба брата погибли к тому времени. Наиболее правдоподобным кажется объяснение, что всадником был Эйгон Пьяный, а другой, вероятно, был самозванцем, призванным для пущего запугивания врагов. Ведь всем известна была репутация Одноглазого — он бы камня на камне не оставил от Красного замка, увидев жену с петлей на шее. В любом случае, стоит помнить, что толпа, ставшая свидетелем того дня, была напугана до смерти, а значит, верить их рассказам нельзя.

— Но что тогда случилось с Одноглазым? — поинтересовался Дергос Корт, браавосиец, невесть как затесавшийся в компанию Рейгара.

— Я склонен верить, что Эймонд на самом деле сгинул в озере, — пожал плечами Рейгар. — А уж после его смерти его приспешники, в числе которых был известный своей безрассудностью Боррос Баратеон, пустили слух, будто бы он выжил и скрывается в Штормовом пределе. Не удивлюсь, если в замке Баратеона также обретался тот самый самозванец, водя людей за нос. Зачем они это сделали? Полагаю, боялись неизбежной казни, и таким образом заманивали к себе союзников, сохранивших верность Зеленой партии, чтобы продолжить борьбу.

— А куда же тогда сбежал Эйгон Второй? —почесал затылок Робби.

— Кто знает, — Таргариен приподнял ветку, рассматривая алые полосы, разбегавшиеся по ней. — Последний раз его видели в Браавосе. Как поговаривают, тяжело больным. Скорее всего, он скончался где-то в Эссосской глуши. И предвосхищая ваш следующий вопрос, скажу, что знать не знаю, что стало со Среброкрылой.

— Ох, на месте короля-пьяницы я бы поселился где-нибудь в Лиссе. Говорят, там лучшие шлюхи…

— Чушь собачья! Все знают, что лучшие куртизанки в Браавосе! — возмутился Дергос, оскорбленный до глубины своей браавосийской души.

На этом, как оказалось, любопытство Грегора было удовлетворено, а вопросы о драконьей истории исчерпаны, и разговор самым топорным образом перетек к излюбленной мужской теме. Рейгар криво усмехнулся, опустив беловолосую голову. Отчего-то Эртур не сомневался, что Таргариен мог бы еще очень долго рассуждать об истории своего дома, вот только каждому рассказчику свой слушатель. Сколько ворону не объясняй красоту горных вершин, его будет заботить лишь, есть ли там пропитание. И, наверно, он будет прав.

Мало-помалу, наевшись крольчатины, все, кроме дежурного Уэнта, улеглись спать. Эртур еще некоторое время разглядывал безлунное небо, по привычке думая о той, которую не видел уже несколько месяцев. Еще никогда прежде он не желал смерти Безумного короля так отчаянно, каждой частичкой души. Ведь только так он обретет возможность освободиться от белого плаща, из гордости превратившегося в душащие цепи.

Как она? Спит ли? Думает ли о нем? Эртур вздохнул, переворачиваясь на бок. Нужно было заснуть, но что-то мешало. Необъяснимая тревога скреблась изнутри. Неведение, пугающее спокойствие Рейгара и его молчание угнетали. Что-то приближалось к ним, словно густой туман, медленно и неотвратимо. И это что-то не сулило ничего хорошего Эртуру Дейну.

* * *

Утро выдалось пасмурным и не по-летнему хмурым. Свинцовые облака, медленно гонимые ветром на восток, угрожающе нависали над путниками, наводя тоску и невнятную досаду. К тому времени, как они, собрав свои скромные пожитки, выехали из леса, начал мелко накрапывать дождь. Белесый туман стелился по земле, размывая очертания и обманывая зрение. В этих окрестностях, к западу и северу от Божьего Ока, капризная погода редко радовала жителей погожими солнечными днями, зачастую сея кругом серость, сырость и сплин, и Эртур, рожденный в жарком и солнечном Дорне, выросший в не менее щедрой на тепло Солнечной гавани, здесь становился особенно хмур и раздражителен.

Путь их лежал через Грифонов овраг, упомянутый Грегом и известный своей дурной славой, истоком которой служили не только и не столько местные суеверия, сколько мелкие шайки разбойников, устраивавших тут засады путникам. В отличие от призраков, которых, как и все живущее в человеческом разуме, изжить не вышло, то разбойников в этих местах не видели уже добрых три-четыре десятка лет. Протянувшийся на несколько сотен футов, овраг достигал сорока футов в ширине и примерно столько же в глубине. Отвесные каменистые склоны кое-где были покрыты редкой, жухлой травой и кустарником, каким-то образом прорвавшимися в источнику жизни своими корнями.

До Эртура, ехавшего впереди, доносились вялые голоса Грегори, из скуки травившего старые байки об этом овраге и о якобы обитавших тут призраках, и Робби, встревоженно вопрошавшего, не придется ли им тут ночевать. Кто бы мог подумать, что такой рослый детина, как Робби, может бояться бестелесных духов. А когда он буркнул, что, дескать, знал бы, взял бы с собой оберег матушки, спутники, не сдержавшись, расхохотались во весь голос, распугав никого не трогавших мертвых.

Заприметив впереди каменный колодец, они спешились и начали наполнять исхудавшие бурдюки. Робби как бы невзначай вспомнил о суевериях своей бабки, утверждавшей, что прежде чем наполнить воды из незнакомого колодца в него надобно плюнуть.

Плевать ему, к его вящему удивлению и обиде, никто не позволил. Дейн, в это время чуть в стороне очищавший подкову своего жеребца от застрявших в ней мелких камешков, криво усмехнулся и уже собирался предложить Робби искупаться в этом колодце, как заметил Рейгара, что, передав поводья коня груму, приблизился к нему.

Общее веселье никоим образом не коснулось Таргариена, на чьем непроницаемом лице застыло странное выражение, которому Эртур не мог подобрать название. Тревога? Обреченность? Злость? Сожаление? Решимость? Все сразу? Воспользовавшись моментом, Рейгар кивнул ему, предлагая немного отделиться от расшумевшейся компании. Вскоре смех и ругань остались позади, но они еще некоторое время неторопливо шагали в полной тишине. Каждый ждал, когда другой первым нарушит молчание.

— Ты зол, — впечатлил наблюдательностью Рейгар. Он не спрашивал, а лишь констатировал очевидный факт.

— А мне есть за что злиться, мой принц? — покосился на этого знатока человеческих душ Эртур.

— Уж не знаю, но ведешь ты себя, как обиженная девица, Дейн, — заметил Таргариен, останавливаясь. — Говори, что тебя терзает, и мы, наконец, разберемся с этим.

Эртур ответил не сразу, хмуро глядя перед собой и раздумывая, с чего бы начать. Вернее, какую степень откровенности он может себе позволить.

— Ты заявляешься в столицу, как снег на голову, ведешь душевные беседы с Его величеством и Варисом, после тащишь нас черти с чего в Ривверан. Если ты не считаешь нужным что-либо нам объяснять — валяй. Но не принимай нас за полных идиотов. — Эртур повернулся к Рейгару, окинув его тяжелым взглядом, от которого некоторые зеленые оруженосцы мгновенно начинали заикаться. — Мы вместе вышли на этот тернистый путь, мы поклялись тебе в верности и я не помню, чтобы хоть кто-то из нас тебя на нем подвел. Ливен и вовсе отдал жизнь! Однако если ты желаешь дальше двигаться без нас…

— Это не так, и ты это прекрасно знаешь, — с легким раздражением перебил его Рейгар, на всякий случай оглянувшись, чтобы убедиться, что остальные гвардейцы находятся на приличном расстоянии. — Я доверю вам свою жизнь, даже больше — если понадобится, я, закрыв глаза, доверю вам жизни своих детей и жены. Но всему свое время. Правде — тоже.

Эртур пренебрежительно фыркнул.

— Знаешь, в чем заключена величайшая ценность дружбы? — внезапно промолвил Рейгар, решивший пустить в ход безотказный козырь. — Знать, что друг пойдет за тобой в самое Пекло, без лишних обсуждений, если ты его туда позовешь. А если же, прежде чем ступить за тобой в пылающую яму, он будет мешкать, задавая вопросы, значит, это не тот человек, с которым тебе дано пройти весь путь до конца.

Эртур закатил глаза, решив пока не бросать в лицо друга детства парочку не самых лестных высказываний о его персоне.

— Я всегда ценил в тебе это, — вдруг на лице Таргариена расцвела знакомая добродушная усмешка. — Ты можешь быть хмур, как сам Неведомый, можешь злиться и браниться, но ты всегда идешь за мной. И если я упаду, ты меня не отпустишь. Ты пойдешь за мной в бой, а после будешь стоять рядом, с таким же хмельным сердцем, как и я.

— Не знал, что арфисты — поклонники кровавых битв, — кинул ему шпильку Дейн.

Рейгар виртуозно умел заговаривать зубы, и он не собирался попадаться на его крючок.

— Битв я не желаю, это верно. Но девиз моего дома не даром гласит о пламени и крови. Кровожадность течет у нас в венах, спящая, первозданная, лютая. Ей только нужно пробудиться, и она затопит наш разум навсегда. Мне остается только молиться, чтобы моя монетка легла правильной стороной.

— Каждого короля неизбежно сравнивают с предшественником. Тебе повезло, ибо тебе достаточно просто сохранять хотя бы видимость трезвомыслия, чтобы запомниться великим королем, — хмыкнул Эртур.

— Ты не все сказал, —проницательно заметил Рейгар, покосившись на него.

Насколько хорошо Рейгар умел пускать пыль в глаза, настолько же славно он уворачивался от чужой пыли. Кажется, на этот раз отмолчаться не выйдет. Эртур стиснул зубы — была не была.

— Безумие Эйриса уже не секрет ни для кого во дворце. Все только и ждут, когда ты заменишь его на троне, —Эртур понизил голос. — Обитатели Красного замка, в числе которых и твоя мать, живут, будто на бочке дикого огня. Единственной надеждой являешься ты. Но если ты передумал… — Эртур решительно посмотрел на Таргариена. — Мы сделаем все сами.

Рейгар, нахмурившись, резко вскинул голову, вглядываясь в его лицо так, словно пытался понять, шутит ли он. Однако Эртур был предельно серьезен.

— Чего я не знаю? — вкрадчиво произнес Таргариен. Когда у него прорезывался такой тон, можно было смело хвататься за ножны.

Эртур пожал плечами. «Я влюбился в собственную сестру и хочу увести ее в Эссос, как только ты сядешь на трон». Проклятье, стоило произнести это вслух, только ради выражения лица Рейгара! Который, похоже, крепко задумался, бросая на друга подозрительные взгляды. Ну, что ж, не вечно же им ломать голову над тем, что творится в его венценосной головушке. Эту игру можно играть и в обратном порядке.

— Еще не время, — голос Таргариена сочился злостью. —Прежде я должен избавиться от врагов нашей династии руками Эйриса.

Вот оно что! Рейгар не желал начинать свое правление с кровавой расправы над предателями. Куда проще было предоставить эту прерогативу Эйрису, а после обвинить его в сумасшествии и свергнуть. Это ты задумал, Рейгар Таргариен? Можно было спросить об этом, вот только Эртур устал задавать вопросы, на которые все равно не получил бы ответа. Он стиснул челюсть, прежде чем выдохнуть:

— Это не все. Я сделаю все от меня зависящее, чтобы помочь тебе избавиться от тех, кто угрожает твоей семье, но после, когда ты сядешь на трон… я попрошу отставку.

Вот уже второй раз за время их странной беседы Рейгар изумленно поднимал брови.

— Седьмое Пекло, Дейн! — воскликнул он. — Что, скажи на милость, творится с тобой?! Ты сам не свой с Харренхолла!

«Я проклят» — хотелось закричать, но Дейн только криво улыбнулся, не подозревая, насколько его улыбка показалась другу потерянной.

— Мы обсудим это позже, ладно? — примиряюще промолвил Таргариен, сжав его плечо. — Я обещаю, Эртур, мы все обсудим, и ты расскажешь мне, что тебя так расшатало.

— Старк.

— Что? — непонимающе моргнул Рейгар.

— Не что, а кто, — ровным голосом отозвался Эртур, не отрывая взгляд от дороги. — К нам скачет Лианна Старк.

* * *

Лианна Старк, единственная дочь Хранителя Севера, сурового лорда Рикарда Старка, напоминала леди не больше, чем воробей голубя. Из-под потрепанного мужского плаща, бывшего ей ощутимо широким в плечах, выглядывала простенькая льняная рубаха с серо-коричневыми штанинами и добротными кожаными сапогами, судя по крою, тоже мужскими. Длинные, спутанные волосы растрепались и покрылись дорожной пылью, а на широком поясе у девушки висел тонкий меч, больше напоминавший зубочистку, нежели полноценное оружие, способное принести серьезный ущерб.

Но несмотря на все эти детали, от которых Дейн бы непременно презрительно скривил губы, будь он чуть хуже воспитан, даже он, надменный и чопорный гордец, предпочитавший женщин чистых и ухоженных, не мог не признать, что Лианна Старк умела произвести впечатление. Раскрасневшаяся от быстрой езды, с большими горящими непритворным волнением глазами, решительно сжатыми губами, развевавшимися на ветру локонами и в одежде, подчеркивавшей каждый изгиб девичьей фигуры, она была подобна древним воительницам. Невпопад в голове проскочила мысль, что именно так должна была выглядеть Нимерия.

Однако местной «Нимерии» было не до любезностей и расшаркиваний. Она направила коня прямо к ним с Рейгаром, с ловкостью бывалой наездницы соскочила с седла и, не тратя время на приветствия, выпалила:

— Ваше высочество, вы должны сей же час повернуть коней обратно в Королевскую гавань!

Отстававшая часть их небольшого отряда успела приблизиться и теперь взирала на северную деву, ничего не понимая. Рейгар тоже молчал, во все глаза уставившись на Старк, и винить его Дейн не мог. Не каждый день тебе на большой дороге попадается дочь влиятельного лорда, напоминающая не то замарашку, не то, разбойницу, да еще и с ходу отдающую тебе приказ.

— М…миледи, — Таргариен прокашлялся, — сказать, что я обескуражен — ничего не сказать. Что вы тут делаете?

— Спасаю вашу жизнь! — нетерпеливо воскликнула девушка. Конь под ней, учуяв волнение своей всадницы, дернулся, недовольно фыркнув. — На пути в Ривверан, недалеко от Атранты вас будет ждать засада! Вас убьют!

Громкий, даже слишком, голос Старк эхом разнесся по оврагу, растревожив угнездившихся среди кустарника птиц, что испуганным черным облачком взмыли в небо. Гвардейцы переглядывались, кто ошеломленно, кто недоверчиво. Рейгар оглядел Лианну с ног до головы пытливым взглядом, что, кажется, изрядно взбесило эту дикую девицу.

—Вы слышите, что я говорю?!

Старк выглядела так, точно будь у нее в руке дубинка, она без колебаний треснула ею по голове слишком туго соображающего кронпринца.

— Можете не сомневаться, миледи, проблем со слухом у меня еще не наблюдалось, — невозмутимо, с едва уловимой ноткой сарказма отозвался Рейгар. — По крайней мере, до сегодняшнего дня. Но прежде чем бросаться в столицу сверкая пятками я бы попросил вас пролить чуть больше света на эту более чем необычную ситуацию. Откуда у вас эти сведения? И, что еще важнее, как вы оказались тут совершенно одна?

Если Таргариен был воплощением хладнокровия, то Старк еще чуть-чуть и затопала бы ногами от волнения. Расслабленность Рейгара только еще больше ее раздражала, с каждым прошедшим мгновением исчерпывая и без того скупо дарованное богами терпение. Втянув носом воздух, она деланно спокойно вымолвила:

— Я приехала в Ривверан вместе с братом, но, получив весть о приезде гостей из столицы, Бран отослал меня обратно домой раньше времени, посчитав мое присутствие там… неуместным. — Щеки Лианны заалели. — Мы остановились в местной таверне, где я случайно подслушала разговор нескольких мужчин. Они обсуждали, как нападут на вас!

Эртур даже не надеялся, что скепсис не найдет отражения на его лице. Девчонка, быть может, и была виртуозной лгуньей, но в этот раз ей стоило подготовить легенду правдоподобней. Иначе это было почти оскорбительно с ее стороны, надеяться, что они уверуют в столь плохо слаженную басню. Куда вероятнее было то, что юная леди прознала про очередные планы своей семейки и снова пыталась усидеть на двух стульях, одновременно спасая одного небезразличного ей мужчину и прикрывая шкуру другого. Рейгар, очевидно, пришел к схожему выводу, однако деликатно воздержался от дальнейших расспросов. По меньшей мере, пока.

— Что же, миледи, нам несказанно повезло, что бандиты решили остановиться в том же трактире, что и вы. К слову об этом, где же ваши спутники? Молю, только не говорите, что сбежали от них!

Виновато потупленный взгляд Старк звучал красноречивее слов.

— Вы сбежали, не так ли? — Рейгар усмехнулся, однако улыбка это не коснулась холода глаз. — В таком случае, мы проводим вас до вашей свиты, ибо они несомненно сбились с ног…

— Ваше высочество, гляньте-ка туда, — протянул Освелл, указывая пальцем в том направлении, откуда они пришли.

Несколько человек, чьи черты размывал туман, постепенно приближались к ним. Прищурившись, мужчины попытались лучше разглядеть нежданных гостей. Их было пятеро, высокие, крепкие мужчины, на поясах каждого висели мечи, еще несколько коротких кинжалов были закреплены кремнями к бедрам.

— Приготовиться, смотреть в оба! — приказал Дейн, делая шаг по направлению к незнакомцам и одновременно предупреждающе ложа руку на Рассвет. — Стойте, где стоите! Кто вы такие?

Последний вопросы были адресованы незнакомцам. Мужчины тут же остановились, а тот, что был впереди сговорчиво поднял руки, демонстрируя пустые ладони.

— Мы межевые рыцари, — приятный бас незнакомца звучал вполне дружелюбно. — Идем на север, чтобы поступить на службу. Прошу, позвольте нам пройти.

Чуть повернув голову, краем глаза Эртур заметил, как его люди перегруппировались. Рейгара и девчонку Старк спереди и сзади защищали Грегори И Освелл. Остальные заняли позиции по бокам.

— К кому вы собираетесь на службу?

— К лорду Фрею!

Эртур окинул их цепким взглядом. Картина складывалась вполне очевидная и довольно-таки скверная: овраг, колодец, возле которого путники просто обязаны остановиться и спешиться. И наемники, которым приказано убить наследного принца. Похоже, леди Старк слегка припозднилась со своим предупреждением.

— Коль так, проходите, если идете с миром, — Дейн вынул меч из ножен, всем видом демонстрируя готовность убивать. Негромкий лязг стали дал понять, что товарищи позади сделали то же самое.

Наемник хищно улыбнулся, делая пару шагов вперед. И тут одновременно произошло несколько вещей. Раздался свист, и вылетевший из тумана арбалетный болт вонзился в грудь Робби, пробив кольчугу. Второй болт воткнулся в горло одного из грумов. С противоположного конца оврага с мечами наперевес выскочило еще трое наемников, без промедления бросившись на их отряд. Судя по всему, все это время они скрывались в зарослях кустарника. Наемник, только что беседовавший с Эртуром, воспользовавшись секундной заминкой, выхватил меч и налетел на Дейна.

В считанные мгновения завязался бой. Эртур, одновременно сражавшийся с двумя противниками, успел только заметить, что Освелл прикрывает спину принца, сцепившегося с каким-то высоким, но худощавым наемником, который, впрочем, очень усердно орудовал кинжалами. Девчонка Старк куда-то подевалась, но времени думать об этом не было. Дейн сделал обманный выпад вправо, увернулся от летевшего ему в голову меча и, пригнувшись, вонзил Рассвет в сочленение доспеха одного из наемников. Оставался лишь один противник, но откуда не возьмись из-за спины материализовался еще один враг, ростом почти в семь футов, с ревом размахнувшийся огромной булавой. Эртур едва успел отскочить в сторону, как оружие рассекло воздух в каких-то сантиметрах от его лица.

Арбалеты больше в ход не пускались, очевидно, из опасения попасть в пылу сражения по своим. Вскоре второй противник Эртура также лежал на земле, захлебываясь собственной кровью, хлеставшей изо рта и пробитого горла. Последний наемник с булавой был на редкость неказист: грубые черты лица, выступающий вперед широкий подбородок и обезьянья челюсть, выдающиеся вперед надбровные дуги, большой нос и маленькие щелочки глаз, делали его похожим на злобного зверя. А отсутствие видимых проблесков ума на этом лице только усиливало сходство с приматами. Огромная кисть крепко сжимала дубинку, которую он похоже передумал пускать в ход.

Эртур зло усмехнулся. Что же, жажда жизни вполне естественна, даже для таких отбросов, как он. Непонятная самому злоба внезапно окутала его с головой, подобно окружающему их туману. То был не просто естественный гнев на пытавшихся лишить их жизни врагов. Это было нечто куда глубже, куда первозданное. Словно копившиеся многие месяцы и не находившие выхода бессильная ярость, граничившая с исступленным бешенством, отчаяние, боль, безысходность, наконец, нашли возможность вырваться.

— Лучше бы ты сегодня не вставал с постели, — обманчиво спокойно проговорил Эртур, делая плавный шаг вправо, в сторону большого булыжника и крутя в руке Рассвет.

— Я сегодня не умру, — прорычал урод, несколько удивив способностью говорить.

— Ты уже мертв, потому что, к несчастью для тебя, лучше всего я умею убивать.

Он так и не узнал, что разглядел в его глазах верзила, но успел заметить страх на грубом лице, прежде чем набросился на него. Наемник бестолково замахал булавой, но его грубая техника боя, вернее, ее полное отсутствие Дейн уже успел изучить. Точный взмах и половина кисти вместе с булавой полетела на землю. Рев мужчины смешался с хлынувшей из его руки алой кровью. Еще один удар, затем другой. Прежде чем совершить третий, Эртур прыгнул на булыжник и, подпрыгнув вверх, обеими руками вонзил Рассвет прямо в выдающуюся переносицу наемника, проткнув его череп насквозь и невольно рассекая лицо.

Огромная туша повалилась на землю, утягивая за собой и Дейна. Несколько мгновений он хрипло дышал, как человек, пробежавший несколько миль. В глазах постепенно прояснялось, а вспышка ярости, обычно не свойственная ему, отступала.

Эртур выпрямился, быстро оценивая ситуацию наметанным глазом солдата. Грегори удерживал натиск одновременно двоих врагов, Рейгар сражался бок о бок с Освеллом, по виску которого стекала струйка крови, браавосиец ловко уворачивался от наемничьего топора, однако и сам дотянуться до него не мог. Еще один гвардеец, как и второй грум, лежали мертвые, однако и ряды противников успели поредеть — оставалось всего пятеро, но сражались они на редкость отчаянно. Дейн шагнул в их сторону, когда услышал женский крик. Один из бандитов — да сколько же их тут?! — наступал на Лианну Старк, вцепившуюся обеими руками в свою зубочистку. Чертыхнувшись, Эртур смерил направление в ее сторону. Лучше бы девчонка сбежала под шумок!

Не только он отвлекся на крик северянки. Рейгар, резко повернувшись на крик, пропустил удар своего противника, пришедшийся ему в бок. Освелл, Грегори, Эртур и Дергос каждый был занят своим противником и не успели бы прийти на помощь. Все могло бы закончиться там же, если бы наемник внезапно не замешкался, словно и сам удивился неожиданному успеху. Рейгар тут же воспользовался заминкой, подставив ему подножку. Повалившийся на спину мужчина хрипло простонал сперва от удара спины о землю, а после от острой боли в верхней части бедра, куда Таргариен вонзил кинжал.

Все это Эртур увидел по той простой причине, что его противник неожиданно бросился наутек. Его примеру последовали оставшиеся трое. Можно было попытаться их остановить, однако всех волновал лишь один вопрос — насколько тяжело ранение кронпринца.

— Все в порядке, — тяжело дыша и с видимым усилием поднимаясь на ноги, выдавил Рейгар окружившим его гвардейцам. — Всего лишь царапина.

Вопреки собственным заверениям, он прижимал ладонь к боку, а свободной опирался на собственный меч. Эртур переглянулся с Освеллом. Дело — дрянь. Они потеряли половину своих людей, застряли посреди оврага с истекающим кровью принцем.

— Что будем делать? — с истинно браавосийской деятельностью осведомился Корт.

— Необходимо как можно скорее доставить принца к мейстеру.

— Ближайшее поселение в сутках отсюда, — покачал головой Освелл.

— Я… я знаю, — лишь услышав дрожащий голос бледной, как полотно, северянки, Эртур вновь вспомнил о ее существовании. Когда пять пар мужских глаз уставились на нее, девушка, все также дрожа, закончила: — По пути в двух милях отсюда я видела деревушку. Там вряд ли есть мейстер, но, возможно, кто-то сможет нам помочь.

— Значит, едем туда, — преувеличенно бодро улыбнулся Рейгар, не сумев на этот раз никого обмануть.

Спорить смысла не было — за неимением лучшего варианта. Прежде чем ехать, они наскоро перевязали рану Таргариена, и, как и подозревал Эртур, она оказалась серьезнее обычной царапины. Он запретил себе поддаваться панике, твердо решив, что расшибется в лепешку, но не позволит умереть этому кретину, с которым ему «посчастливилось» сдружиться. Как обычно случается в критические моменты, эмоции отступили, а разум Эртура был кристально чист и ясен, открывая обзор на то, что раньше было в тени.

Когда не без помощи друзей Рейгар сел в седло, они без лишних разговоров поскакали прочь из проклятого оврага в сторону указанной Лианной деревни. Эртур, то и дело нервно оглядываясь на Таргариена, просто чтобы убедиться, что он еще способен сидеть в седле, мимолетом подумал, что стоило все же сплюнуть в гребаный колодец, как советовал Робби. Покойный Робби, которого они даже не похоронили.

* * *

Сидя на корточках у самого края оврага, будучи прикрытым довольно большим булыжником, Оберин внимательно следил за развернувшейся внизу битвой. Одетый в простую, но такую практичную наемничью одежду, он лишь скрывал лицо за темно-красной полотняной повязкой, завязанной на затылке на дорнийский манер. Руки, затянутые в черные кожаные перчатки, с обманчивой расслабленностью перекатывали парочку камней.

С такого ракурса ему открывался полный обзор на ту часть оврага, где был расположен колодец, и где его ребята устроили засаду Рейгару. Он видел, как к небольшому отряду принца прискакала Лианна Старк, как они некоторое время беседовали и как по его сигналу его люди вступили в игру. Разумеется, Оберин не был столь наивен, чтобы полагать, что ему удастся сохранить этот отряд наемников в полном составе целыми, но все же где-то в глубине его зачерствевшей души ему было жаль тех, что погибли в этом бою. Мартеллу не впервой было посылать людей на смертельные миссии, однако бессмысленных жертв дорниец не любил, всегда с известной долей презрения относясь к тем начальникам, что разбрасывались ценными людьми, как подпорченным мясом, которое не жаль.

Когда Рейгара ранили, Оберин весь напрягся, словно сжатая пружина, даже моргать перестал. Но Таргариен выкрутился, пусть и не самым благородным способом, подставив подножку. Но тут Оберин его винить не мог, сам не единожды использовал грязные приемчики, чтобы выжить. С такого расстояния он не видел, насколько тяжело ранен был Рейгар, но судя по спешности, с которой его охрана, на скорую руку залатав его, понеслась с ним прочь, даже не став оказывать хоть какую-то подобающую дань уважения павшим товарищам, дело было серьезно. А может и нет.

Опустив платок, Оберин почесал щетинистый подбородок, обдумывая, как бы ему поступить дальше. Негромкое покашливание, раздавшееся позади, он намеренно проигнорировал, вот только спутник его оказался на редкость навязчив. Кашлянув снова и не добившись ответной реакции, парнишка заговорил своим вкрадчивым и слегка слащавым голосом, от которого у Оберина первое время сводило зубы:

— На такой ли исход вы рассчитывали, Ваше высочество?

Оберин неспешно поднялся, отряхнулся от пыли и лишь после повернулся к собеседнику. Невысокий, худощавый темноволосый парнишка с плутоватым блеском в карих глазах напоминал Мартеллу молодую версию самого себя. Разве что более осторожную и осмотрительную версию. Оберин в дни своей юности был горазд на всякого рода безумства, что пару раз едва не стоили ему жизни, а в итоге лишили его репутации, которую он впрочем и по сей день не особо жаловал. Однако его четырнадцатилетний спутник был куда более расчетлив. Поначалу Оберин грешным делом принял его рассудительность за трусоватость, однако стоило отдать ему должное: нужно было иметь яйца, чтобы решиться на предложенную авантюру.

— Можно и так сказать, — уклончиво ответил Мартелл, и это даже не было откровенной ложью. По сути, до сегодняшнего дня все шло по его плану. Разве что неудачное ранение Рейгара подпортило игру, но если взглянуть на это с другой стороны, это было даже лучше. На ближайшие несколько миль вокруг не было ни одного мало-мальски крупного поселения, и вопрос сумеет ли Таргариен найти мейстера стоял теперь ребром. — Ты хорошо справился со своим первым заданием, заманив сюда девчонку Старк, мальчик. Теперь дело за малым.

— За чем же? — с искренним любопытством улыбнулся Петир Бейлиш, даже не скрывая своего довольства.

— За тем, что я голоден, как волк, и желаю немедля добраться до ближайшего трактира, где есть сытный каплун, хорошее вино, да парочка грудастых девиц, — Оберин хлопнул его по плечу и направился к привязанным у дерева лошадям. — А уж за хорошим ужином мы и обсудим, как дальше быть.

Предлагать дважды не пришлось. Мальчишка запрыгнул следом на свое седло, и они пустили коней галопом в сторону юго-востока. Уже доскакав до края оврага, они увидели поджидавших их наемников. Оберин потянул за узды, останавливая коня. Зааро Кхоро, его лучший и самый надежный наемник, пришедший на его зов из самого Тироша, подошел ближе, слегка прихрамывая. Этому бывалому воину уже минуло четвертый десяток, однако в бою он был неистов, как разъяренный буйвол, и недосягаем для смертельного удара, как лань. Многолетний опыт работы наемником оставил на его теле не один десяток шрамов, а сердце его обратил в камень. Оберин не без доли зависти полагал, что этот человек попросту потерял способность испытывать страх. Как и жалость.

— Вы хорошо поработали, — кивнул Мартелл на незаданный вопрос и оглядел оставшуюся команду, выглядевшую в меру потрепанно, достаточно, чтобы не быть посрамленными и не осрамить своих неприятелей.

Зааро молча кивнул, сплевывая оземь. Жизнь наемника не стоит гроша, и кому как не им это знать. Потому никому из них не пришло бы в голову оплакивать павших товарищей или, чего хуже, винить кого-то в их гибели.

— Древис чуть не испортил все дело, — хрипло бросил он, прищурившись, глядя на бледный диск солнца, нерешительно выплывавший из-за облаков. — да жизнью за это и поплатился.

— Ты знаешь, что дальше делать, — Оберин выразительно посмотрел на тирошийца. Скупой кивок был ему достаточным ответом, чтобы уверенно продолжить путь. — И не забудьте похоронить всех павших. Всех, — добавил он, а то с этого негодяя станется оставить тела врагов на растерзание падальщиков.