Повязки на наших пулевых ранах (гет)

Зима — тяжелое время в Кеттердаме, и никто не знал этого так хорошо, как обитатели Бочки.

Особенно дети.

Инеж не могла точно сказать: она просто не замечала этого раньше, или нынешняя зима выдалась особенно ужасной, — но, казалось, больные дети встречались в каждом квартале, дрожащие от холода или уже даже за гранью дрожания. Она давала им, что могла, но этого было недостаточно. Она знала это.

Интересно, подумала Инеж, она стала в этом году остро осознавать такие вещи, потому что всего несколько месяцев назад Каз рассказал, уткнувшись ей в ключицы, о том, что произошло с ним и Джорди? Разрозненными фрагментами, но Инеж услышала достаточно, чтобы сложить всё вместе.

Она гадала, спасло бы их, если бы всего один незнакомец остановился, чтобы помочь. Или даже просто ослабило бы боль, которую Каз испытывал сейчас, почти десятилетие спустя.

Инеж не могла спасти Джорди и Каза Ритвельдов, но возможно, лишь возможно, она могла разорвать порочный круг.

Когда она вернулась с супом (отдельные чашки составлены друг на друга в нескольких сумках), который предполагался вознаграждением за рекордные выходные в «Серебряной шестерке», в Клепке царила странная тишина, что немедленно ее насторожило.

И не то чтобы вокруг не было людей — весь первый этаж был заполнен разнообразными Отбросами, некоторые из которых радостно приветствовали, завидев ее с супом. Инеж была на полпути к кухне, когда поняла, что не так…

Она не видела ни одного из беспризорников Каза. Или самого Каза, коли на то пошло.

Взяв одну из сумок с супом, Инеж поднялась по лестнице к двум комнатам, которые занимали семеро детей. Сначала она заглянула в комнату старших. И не обнаружила ни одного из четверых детей, которые жили здесь. Но она услышала голоса в комнате младших, располагавшейся рядом. Инеж легонько постучала в дверь, прежде чем открыть ее, и моргнула, когда на нее обратились взгляды четырех пар глаз.

Вначале она отметила троих из четырех посыльных: Эйф, старшая и, по сути, личная помощница Каза; Фиен, огненно-рыжая двенадцатилетняя девочка, с такой чрезмерной склонностью к драматизму, что могла бы посрамить Каза; девятилетний Нанко, очень странный ребенок, который мало говорил, но часто бывал причиной многих шалостей в Клепке.

Затем Инеж поняла, что дети столпились вокруг двух маленьких фигур, деливших одну из кроватей. Она шагнула вперед и нахмурилась, поняв, что это Лианг и Джинги — бледные и с покрытыми потом лбами.

Последним присутствующим в комнате был, конечно, Каз. Посмотрев на него, она узнала беспокойную энергию в его глазах, говорившую о том, что он вот-вот либо сбежит, либо впадет в панику.

Инеж взяла на себя руководство.

— Фиен, Нанко, сходите принесите два ведра чистой воды и несколько тряпок. Эйф, — она выудила из кармана клочок бумаги и взяла с единственного туалетного столика в комнате ручку, быстро набросав список. — Сходи к аптекарю и принеси мне вот это.

Прежде чем Инеж успела даже достать кошелек, Каз вручил Эйф небольшую пачку крюге.

— Возьми побольше, — велел он, не отрывая взгляда от близнецов. — Просто… на случай, если еще кто-нибудь заболеет. Меньше хождений, дешевле оптом.

В кои-то веки странно серьезная Эйф кивнула и умчалась. Как только дети ушли, Инеж повернулась к Казу — она не осмеливалась прикоснуться к нему. Не так.

— Иди проветрись, — мягко произнесла она. — С ними всё будет хорошо. Если сможешь принести мои ступку и пестик, я буду благодарна. Я отправила Эйф за ингредиентами для чая, который готовила моя мама, когда я болела зимой. На вкус ужасен, но творит чудеса.

Каз медленно выдохнул и кивнул.

— Я знаю, что с ними всё будет хорошо, — тихо произнес он. — Ты же здесь.

С этими словами Каз выскользнул из комнаты.

Инеж поставила суп на туалетный столик, после чего осторожно села на край кровати и пощупала лбы близнецов. Лианг медленно открыл слегка остекленевшие глаза и подался к ее прикосновению.

— Nima Неж? — пробормотал он.

— Привет, Лианг, — ответила она, убрав волосы с лица шуханского мальчика. — Всё хорошо, hend zir, просто отдыхай. Мы с Казом защитим тебя и твою сестру, и скоро вам станет лучше.

Обеспокоенные складки на его лице медленно разгладились, и мальчик расслабился на простынях.

Инеж не могла спасти всех детей — таких, как Джорди и Каз Ритвельды. Но если она могла спасти некоторых, оно того стоило.