Волки и Овцы (джен)

Чудовищный столб огня взревел с новой силой. Лестрейнджей отшвырнуло назад. Рудольфусу повезло чуть больше, чем брату. Позади него в паре шагов росли кусты и густая поросль. Рабастана же приложило о дерево. Ещё можно было разглядеть, как в огненный вихрь вплетается чёрная дымка. Но Руди было не до того: он уже кинулся к неподвижному брату. Бурое пятно на серой коре только усилило неприятное предчувствие. Однако поддаться панике ему не дал приглушённый голос. Аккуратно перевернув Рабастана на спину, он с облегчением обнаружил, что тот цел. Наскоро залечив не очень глубокую рану от встречи с ветками на спине брата, Лестрейндж помог ему сесть.

— Ничего себе! Это что за заклинание такое?

Только теперь Рудольфус позволил себе обернуться. Лесной пейзаж за столь короткое время здорово преобразился. Больше всего пространство перед его глазами походило на сад гигантских ледяных скульптур. Лёд сковал даже пламя и теперь широким столбом тянулся к небу.

— Знаешь, братец, а ты чудишь. Это всё, конечно, внушительно. Я в восхищении и всё такое. Но ты бы, может, немного притормозил?

Разубеждать брата в том, что он всё это сделал намеренно и прекрасно контролирует происходящее, Руди не стал. Не хватало ещё, чтобы Басти нервничал из-за того, на что ни один из них повлиять никак не может. Рудольфусу и собственных волнений было более чем достаточно.

Поттера Рабастан, очевидно, упустил, в чём как-то слишком наигранно покаялся. Балбес просто не знал, что в мальчишке часть души Лорда, и явно радовался, что ни ему, ни брату не придётся связываться с безоружными подростками, которые вряд ли позволили бы взять себя живыми во второй раз. Кстати:

— Поведай мне, Басти, каким образом ты упустил этих двоих, если ни палочек, ни порталов при них не было?

— Ну… Ты только не сильно бесись, ладно? — Начало было не очень обнадёживающим. Но Руди, зная своего брата, не спешил с выводами.

— В каком-то смысле я их поймал. И даже связал, но… Когда я забрал медальон, мне послышался голос Тёмного Лорда. Я понимаю, что это был хоркрукс! Не смотри на меня так! Я читал! Но он будто знал, что меня больше всего беспокоит. В общем, я отвлёкся.

— Они же были связаны. Что-то ты темнишь, братишка.

— Если я расскажу всё как есть, ты точно выйдешь из себя. А мне не очень-то хочется провести последние минуты жизни ледяной статуей. И не лезь ко мне в голову! Какого чёрта, Руди?!

— Тогда говори!

— А если не скажу? Что тогда?

— Почему ты упираешься? Что ты сделал?

Рабастан отвёл глаза, потоптался на месте, но всё же выпалил:

— Я их отпустил! Всё? Убьёшь меня за это?

— Почему? Ты в своём уме?

— Я-то как раз в своём. А вот за тебя ручаться не могу.

— Я бы не стал их убивать. Зачем мне это?

— Да откуда мне знать? Вдруг ты решишь, что это целесообразно? У нас появился шанс всё это закончить. При этом обелив себя. А Поттер. Это же идеальное решение, Руди! Он же самый настоящий гриффиндорец, до последнего волоса на отчаянной голове. Как и его подружка. Сразу два свидетеля! И ещё каких!

— Басти… — Рудольфус чуть ли не взвыл от безнадёжности ситуации. И ведь брат мыслил в верном направлении, просто не знал главного:

— Поттер — ещё один хоркрукс.

— Ты ведь не серьёзно? Он же человек.

— Читал, да? Ну, хоть раз, прошу, удели внимание книгам, которые я тебе советую! Я же не для общего развития её тебе дал!

— Я читал. Не было там ничего про людей. Где ты вообще такой бред обнаружил?

— На сто тридцать четвёртой странице. Красной закладкой отметил.

— Нет. Как это? Это значит, что Поттер на половину Тёмный Лорд? Но он же ведёт себя совсем иначе. И зачем Лорду это понадобилось?

— Не знаю, как именно, но могу догадаться. Нет, Поттер — не Лорд. Чушь не неси. А зачем? Это ведь логично. Кому придёт в голову искать частицу души Самого Тёмного Мага нашего времени в теле его главного врага? Удобно же, не думаешь?

— Всё-таки это бред. Он бы не стал. На него это не похоже. Ты уверен? В том, что Поттер — хоркрукс?

— Уверен. И почему не стал бы? Я бы так и сделал. — Увидев, как стремительно побледнело лицо брата, Руди поспешил поправить себя:

— Гипотетически. На практике я бы до подобного никогда не опустился. Даже если бы на самом деле растерял остатки разума.

— Угу. Ясно.

— Успокойся. Я вполне серьёзно.

— Ладно. Сделаю вид, что верю. Но если что, имей в виду, что я этот твой хоркрукс заставлю тебя сожрать.

— Это не сделает душу вновь целой, — в голосе Рудольфуса звучал смех.

— Посмотрим. Что нам делать теперь?

— Ну, раз ты решил сыграть в благородство…

— Ой, да заткнись! Сказал бы раньше, проблемы бы не было.

— Это когда же, позволь узнать?

— Не знаю. Хотел бы, нашёл бы возможность.

— Ты сейчас пытаешься сделать меня виноватым? Совсем охамел?

— Ладно. Забыли. Так что делать будем?

— Как великодушно с твоей стороны. Благодарю. С гриффиндорцами, очевидно, ничего уже делать не будем. Вернёмся к нашим. Они уже давно должны были разобраться с егерями. Затем выйдем на Поттера, как на остальные хоркруксы.

— Точно! Об этом я как-то не подумал.

— А ещё ты не подумал дать беглецам один из порталов, например, до нашего охотничьего домика. Раз уж захотел выглядеть рыцарем в их глазах.

— С чего это? Это уже перебор.

— Не скажи. Мы бы знали, где они. Они без нашего позволения не смогли бы выбраться из дома. И до них кроме нас никто не смог бы добраться.

— Ну и где ты шатался со своими гениальными идеями? Тоже мне, умник нашёлся.

Они уже вышли из леса и пресекли половину поля, когда Рабастан вознамерился вернуться к поискам гриффиндорцев, но брат его остановил.

— Даже если мы их отыщем, нужного эффекта уже не получится достичь. Шанс упущен. Смирись. В лучшем случае это будет выглядеть подозрительно.

Злое ворчание Рабастана только смешило Рудольфуса, хотя тот считал, что у Руди хватает поводов для разочарований в нём. Сам же старший Лестрейндж был доволен: один хоркрукс уничтожен, заклинание по их нахождению прекрасно показало себя, а его брат, сам того не заметив, проявил здравомыслие, расчётливость и благородство одним вроде бы незначительным поступком. Теперь Поттера будет не так сложно найти, чтобы убиваться из-за его бегства. Но Руди не мог не поддеть брата. Слишком уж забавно он злился на самого себя.