Тео. Теодор. Мистер Нотт (джен)

Последствия событий на рождественских праздниках быстро забылись. Уже второго января Теодора выписали из больничного крыла, тогда как Джинни, к которой только после этого пустили обеспокоенных братьев и друзей, лишь шестого. Тео клял себя за опрометчивые слова, сказанные в чувствах ночью — он ощущал, будто бы сделал что-то важное, такое, что предопределит его действия много раз.

Альбус Дамблдор взял с него обещание — даже не скреплённое магией — что Тео не станет рассказывать никому о том, что он видел и слышал в кабинете директора. Хитро улыбаясь поверх своих очков-половинок, Дамблдор сказал, что рад, что на Слизерине есть такие порядочные, пусть и склонные к интригам, ученики.

Школьная жизнь текла своим чередом. Уже в конце января к полноценной жизни вернулись Колин и кошка Филча. Ни один из них не смог, как их не расспрашивали студенты (да-да, Тео лично видел, как Симус и Дин гипнотизируют взглядами хитрую миссис Норрис), рассказать, что же именно было причиной окаменения. Гарри Поттер ходил, потирая свой шрам, и почему-то студенты почти единогласно наделили именно его лаврами избавителя школы.

Младшие курсы — так уж точно.

Больше всех разорялся Малфой.

— Поттер и Уизли влезли к нам в гостиную под видом Крэбба и Гойла, задавали тупые вопросы, а вы их чуть ли не спасителями считаете? — причитал он, слушая гомон первокурсников. Маленький Монтегю всерьёз заявил, что напишет деду похлопотать об ордене Мерлина для Поттера.

Нотта это если и задевало, то… мимолётно. Блейза задевало то, что Тео попал в медицинские неприятности, пока Забини дрых в каникулы, а Арчи — факт того, что он не рассказывает обстоятельства этого попадания, но слишком долго друзья не дулись.

На четырнадцатое февраля профессор Локонс устроил самое настоящее шоу, пригласив в Хогвартс труппу садовых гномов, выдавших себя за бродячих музыкантов. Обряженные в костюмы «стереотипных маггловских фей», как назвала это непотребство Грейнджер, они ходили от студента к студенту, выполняя любовные пожелания стеснительных студентов (и студенток, преимущественно).

Недолго думая, Теодор заклинанием вырезал из белой бумаги сердце, на котором написал:

«Я рисковал ради тебя жизнью. Теперь я понимаю, что оно — твоё» и оставил подпись «Т.Н.». Зачаровав на нечитаемость текст, представляя себе одну лишь юную ведьму, чтобы только она смогла это увидеть, он отдал его первому же гному, шепнув ему на ухо адресата. Тот тотчас же побежал и вскоре скрылся за углом.

— Что, кадришь грязнокровок, Нотт? — усмехнулся видевший это Маркус Флинт. Многие старшекурсники из консервативных семей ещё накануне, когда Локхарт объявил о празднестве, заявили о своём бойкоте этого начинания.

Смерив его уничижительным взглядом, Тео в сопровождении Забини удалился.

Реакцию Джинни Уизли он не видел — лишь потом понял, что добился того результата, какого хотел, когда Малфой решил подразнить Поттера. Тот был в полном непонимании, ведь это не от его валентинки Джинни вспыхнула, как помидор.

На день рождения он получил от неё маленький подарок — это была обычная маггловская записная книжка. К ней прилагалось письмо.

«Теодор.

Я не знаю, но догадываюсь, что получила уже два подарка от тебя. Не знаю, о чём думаешь ты, мистер Нотт, но мне лишь одиннадцать лет, и я не планирую свою жизнь так далеко, чтобы забирать твоё сердце. Особенно после ты-знаешь-чего. Но… как говорила моя мама, нельзя ничего исключать. Поэтому я дарю тебе эту записную книжку. У меня есть точно такая же. Если вдруг… вдруг! Что-то изменится, то на них можно будет наложить протеевы чары.

С днём рождения.

Джинерва Молли Уизли»

Все прочие подарки в этот день были пшиком, какими бы яркими они не были. Смеясь и веселясь с друзьями, он вновь и вновь возвращался мыслями к этому посланию и её словам.

* * *

Пасхальные каникулы, да и весь остаток года, прошли спокойно и размерено. Ребята учились, кто-то, как Блейз, влюблялись (Ханна Аббот, впрочем, буквально через неделю отвергла его), кто-то, как Невилл, теряли жаб. В целом остаток года был спокойным и тривиальным.

В начале мая Нотт впервые поднялся вновь на седьмой этаж основного корпуса Хогвартса. К пустым, безлюдным коридорам, разрушенным, опустошённым классам, в безжизненные галереи, где лишь редкие призраки да спящие портреты оставались полными магии.

К своему удивлению, в одном из пустых классов он услышал голоса подростков. Заглянул — и отпрянул. Уизли и Поттер тренировались в дуэли.

— Эй, кто там? — крикнула Грейнджер. Нотту пришлось войти.

— Нотт, — злобно произнёс Рональд. — Признайся, это ты Наследник Слизерина, которого вывел на чистую воду директор?

— Почему ты так думаешь, Уизли?

— Фред и Джордж видели, как ты пытался затащить туда, к месту нападения, мою сестру. А потом и вовсе в замке был сам Шизоглаз, и они с Дамблдором допрашивали тебя! Или ты скажешь, что они врут?

Тео стоял, как вкопанный. Наконец, он нашёлся, что сказать.

— Они не знают всей правды, Уизли. Я рад, что и ты не знаешь её.

— Это был Волдеморт, — сказал вдруг Поттер. — Тем утром. Когда Уизли пытались поймать тебя. У меня заболел шрам. Скажи, это был Волдеморт?

От этого имени, которое с детства Тео никто и никогда не произносил в Нотт-холле, по спине побежали мурашки. Теодор, конечно, знал от отца страшную историю, почему…

— Я не знаю, что у тебя за шрам, Поттер. Я лишь знаю, что он оставлен страшным проклятьем могущественного тёмного колдуна.

Гарри Поттер раздражённо фыркнул.

— Я не пытался сделать ничего с Тёмным лордом, господа гриффиндорцы. Этот колдун сделал мою жизнь ужасной, отравил её ещё до моего рождения, — честно признался Тео. — Мой отец получил рабское клеймо, моя мать погибла в страхе, рожая меня, а моего деда убили авроры.

Он никогда не говорил этого вслух.

— И мне бы никогда в голову не пришло пытаться вернуть его к жизни. Его одно имя стоило моей семье всего, что у нас было, кроме чести. И пятнать честь таким я бы не стал. Но я знаю, что это вас не убедит. Я дал обещание Дамблдору, что не стану раскрывать его секретов. И не только ему.

— Тогда отстань от моей сестры! — воскликнул ломающимся голосом Рональд. — Это ведь ты настойчиво пытаешься навязаться к ней в друзья, в любом случае! Она всё детство мечтала о знакомстве с Гарри — а ты, хуже Малфоя, втираешься к ней в доверие и порочишь его имя!

— Рональд, — Тео разозлился. — Если Поттеру есть что сказать, пусть он и скажет. А если вам нужно выпустить пар — так делайте это своими палочками, а не мерзкими обвинениями!

Он выставил простейший щит, в который мгновение спустя под окрики Гермионы ударились два обезаруживающих луча. Безостановочно колдуя Протего, Тео отступил к двери — только чтобы седьмым чувством пригнуться, когда оттуда атаковали сразу в две палочки близнецы Уизли.

Тео рассвирипел. Он был один против четверых (Грейнджер не участвовала), а, значит, мог позволить себе больше. Никогда не делав так раньше, он трансфигурировал рукава мантий у Поттера и Уизли в рой пчёл (первое, что пришло на ум!) — те тут же закричали и выбыли из боя. Уизли-средние меж тем сосредоточенно атаковали его, беззвучно шепча заклинания, пока второй близнец что-то говорил.

— Так вот ты…

— и попался! Слизняк Нотт!

— Теперь тебе…

— Не убежать, как тогда…

— …когда мы не дали тебе затащить…

— …нашу любимую сестрёнку…

— …в Тайную комнату!

Теодор не мог им отвечать, но желание поджечь воздух в их лёгких было очень высоким. Он заколдовал ноги левого близнеца, отправив их в танец ананаса, а правого попытался обезоружить — и удачно, тот отвлёкся на брата. Вслед за ним и второй близнец лишился палочек.

Тяжело дыша, Теодор опёрся на обломок парты, стоящий посреди комнаты, и отменил трансфигурацию рукавов. Грейнджер, отряхнувшись от опилок, подошла к нему и протянула в требовательном жесте руку.

— Верни палочки Фреда и Джорджа. Они не станут на тебя нападать, верно я говорю?

Зло глядящие на него близнецы угрюмо кивнули.

— Вам не кажется, что нападать вчетвером не честно? — спросил Тео. — Или хвалёная гриффиндорская честь позволяет это делать?

Ответом ему было молчание.

— Уизли! Слышите, все трое! — Тео поймал злобный кураж. — Мне нравится ваша сестра. Я пообещал её защищать от Тёмного лорда. Я сделаю всё, чтобы жениться на ней, если смогу! А вы, все вы! Мелочные эгоисты! Пропустили, как она, ваша сестра! Чуть не стала орудием того, кого вы до сих пор боитесь, как последние трусы!

Теодор кинул палочки на пол, и, сплюнув, вышел из комнаты. Его провожали три злобных, одна недоумённая, и одна задумчивая пары глаз.

* * *

С того момента Близнецы Уизли, действительно, не трогали Теодора, но и один по коридорам он больше не ходил. Вдруг оказалось, что возвращается Тёмный лорд — а это значило лишь одно: всем им срочно нужно было готовиться к тому, что он вернётся, готовиться к тому, что отец встанет на одну сторону, а Теодор — на другую, не желая разделять чудовищные идеалы Пожирателей смерти.

За неделю до экзаменов, незадолго до дня рождения Драко Малфоя, проигравшего все матчи, в которых летал ловцом, Теодор собрал друзей — тех, на кого он мог положиться, тех, кого считал друзьями, в одном из пустующих классов. Гэмп, Томас, Забини. Лонгботтом, Финнеган, Бут. Криви.

— Немногие знают, что на самом деле случилось с Колином этой зимой. И я не знаю, буду честен.

Ребята расселись по пыльным стульям и столам.

— Но потом цепь событий, что произошла вокруг, заставила меня причаститься к страшным тайнам, которые я не смею открывать вам. Дамблдор наверняка скажет нам, что приближаются вновь тёмные времена. Не сомневаюсь, что большинство рассмеётся ему в лицо. Я смеяться не буду.

Ухмылки и улыбки пропали с лиц мальчишек, большинству из которых ещё не было тринадцати лет.

— Я не призываю вас становиться со мной бок-о-бок или бороться с кем-то, — продолжил Нотт, сложив руки на груди, — не я в силе сделать этот выбор за вас. Хотя надеюсь, что взрослые сделают всё сами. Но… как мне сказал когда-то мой отец, взрослых нет. Все взрослые — это большие дети. Поэтому я хочу, чтобы вы в решающий момент могли постоять за свои семьи. За матерей и отцов, братьев и сестёр. Странно слышать такие слова от слизеринца, но… давайте в следующем году тренироваться, чтобы быть готовыми ко всему.

Его слова были встречены неожиданными аплодисментами.

— Я с тобой, Теодор, — крикнул Блейз.

— Без меня не отвертишься, — погрозил пальцем Гэмп, откинув другой рукой назад свои светлые кудри.

— Лучше быть готовым к драке, — ухмыльнулся Дин. Симус, его приятель на факультете, кивнул.

Лонгботтом слабо улыбнулся, но ничего не сказал, а Бут несколько минут размышлял, прежде чем протянуть Тео свою худощавую руку.

Криви просто был в восторге, ведь старшаки позвали его как равного.

* * *

В брошюре по выбору факультативных предметов Тео без колебаний, ознакомившись со списком, поставил галочки напротив «Древние руны» и «Нумерология». Кроме того, подумав, он взял снова в руки ручку, и приписал снизу: «Бальные танцы» и поставил ещё одну галочку.

Гилдерой Локхарт на крайнем уроке перед экзаменами с улыбкой сообщил, что, хоть он и был бы рад остаться на ещё один год в дружелюбном и гостеприимном Хогвартсе, где так много его поклонников, ему нужно отправиться спасать новые регионы и заниматься наукой. Это известие ученики встретили молча, а затем Теодор первым начал хлопать. Его хлопки подхватили все студенты и Гриффиндора, и Слизерина, кроме Дафны Гринграсс, Фэй Данбар и Гермионы Грейнджер. Они испепеляющим взглядом смеряли мальчишек и примкнувших к ним девчонок, осуждая каждого и всех вместе.

Прямо перед стартом экзаменов у Трапезного зала вывесили списки студентов по факультативным курсам на следующий год. Как ни удивительно, никто из его друзей не выбрал точно такие же предметы. Терри вместо нумерологии выбрал маггловедение, как и Артур, а гриффиндорцы, вопреки логике, записались на прорицания и уход за магическими существами (не иначе как из расчёта научиться справляться с гиппогрифами, уязвлённо подумалось Тео), туда же записались Поттер и Уизли, а на рунах неожиданно оказались Блейз и Малфой.

Больше всего вопросов вызывала фамилия Грейнджер, записавшаяся во все предметы, хотя их можно было выбрать не более двух.

Бальных танцев не было.

Экзамены второй курс сдавал в полном составе три дня подряд. Теоретическую часть по трансфигурации, как и практическую, Теодор закрыл, не чувствуя — сказывались осенние и весенние практики по этому предмету. По чарам было сложнее, однако, ему удалось справиться и с этой частью программы, и взмахом палочки довести стейк сначала до состояния шкворчания, а потом — до состояния «средней прожарки», и разделать его с помощью «Секо Апрехенди» на две персоны. Это был странный билет, но и профессор Флитвик, и его жена, присутствовавшие в комиссии вместе с представителями Министерства, были довольны.

Зелья он сдал на «средне», впрочем, эта наука ему не особо и нравилась. По остальным дисциплинам Тео набрал крепкие «Превосходно», на чём и закончил с десятым результатом по курсу. Его соседями по списку стали Пракинсон и Поттер, которые расположились выше и ниже соответственно, ну, а Грейнджер, будто вознамерившись что-то доказать, список возглавила.

Кубок вновь взял Слизерин, на этот раз — с большим отрывом, а уже после праздничного пира Хогвартс-Экспресс помчал студентов школы чародейства и волшебства Хогвартс на заслуженные летние каникулы.