Танцуй-танцуй заварушка (джен)

Эта история относится к фанфикам. Будучи таковым, она в неоплатном долгу перед создателями используемых ниже персонажей: Румико Такахаси, Мэтт Бозон, Эрин Белл Бозон, творческие команды Kitty Films и WayForward.

Дисклеймер: Франшиза "Пол Ранмы" на три десятилетия старше текущих событий, смена пола главгероем в ней — а) против его воли, б) обратимая, хоть по дюжине раз на дню (в реальной жизни магии нет) и служит, в первую очередь, испытанием для главгероя — типичного мачо, заставляя его прочувствовать мужской шовинизм с обратной стороны и стать через это более достойной личностью. Главный герой относится к смене своего пола отрицательно, хватается за каждый шанс избавиться от проклятия. Откуда, данная франшиза — и фики по ней, строго следующие канону — не являются пропагандой смены пола.

* * *

Глава 23,

Продолжение будет

* * *

Незаметно, за трудами и весельем, пролетел месяц. Команда начала уставать, Набики явственно видела, что бойцы в упряжке недолго ещё протянут. Пока в новинку — одно дело, но становиться циркачами на постоянной основе... Нет, это совершенно не их, всё-таки.

Поток туристов изрядно иссяк: приближался сезон штормов, главная достопримечательность острова — безвозвратно утрачена, превратившись в тёмные стальные пещеры, где торчали опасные углы и зияли провалы, а нижние уровни были затоплены.

Владелица курорта отмахнулась: мол посмотрю на следующий год, или Бронь-барону продам, или найду другую завлекалочку. Местные только радовались: конец легендарному страху из глубин — туда ему и дорога.

Оставалось только гадать: что Риски замышляет на этот раз? Ну, и пытаться тащить популярность курорта на плечах цирка, устраивая мозговые штурмы, придумывая новые номера.

Финальную точку поставил первый тайфун, налетевший внезапно и терзавший остров неделю. Причина, по которой туземцы построили свою деревню в столь, казалось бы, неудобном месте под сенью ржавых останцев затонувшего города, явила себя во всей свирепой безжалостности. Тайфун был могуч. Стена ревущего, напитанного дождём воздуха выдирала всё, что не было надёжно запрятано. Даже Ранма не рисковал высовываться на открытую местность. Только пальмы держались, упруго телепаясь вдоль самой земли, словно пружины. Океан вымётывался на пляжи белыми от пены горами, бил в скалы, порождая смертельную круговерть. Все монстры или попрятались, или естественный отбор им судья. Все местные сидели по домам, чиня снасти да изредка бросаясь всем миром помогать, когда ветер срывал чью-нибудь крышу — и это невзирая на укрытость деревни от основного напора стихии.

Вера была постоянно занята, врачуя пострадавших и хворых. Небольшое снижение температуры, которому пришельцы откровенно радовались, оказалось страшной, несущей простуду холодрыгой для её темнокожих соплеменников. Шантэй помогала, где могла, но магия её танцев исцеления не годилась для лечения болезней из-за того банального факта, что вылечивала заодно и микробов, придавая тем новые силы.

Выступать было решительно не перед кем. Привычные пути до деревни туземцев и Бронеграда стали смертельно опасными, а сеть варп-платформ закрылась с окончанием туристского сезона. Оставалось куковать взаперти да подъедать запасы. А тайфуны обещали следовать чередой, наступая друг другу на пятки.

По счастью для застрявшей труппы, последний воздушный корабль рискнул прорваться в затишье между первым тайфуном и следующим, вывозя припозднившихся туристов. Пожертвовав половиной капитала и большей частью реквизита, Набики смогла выбить для своих место на борту.

* * *

А ведь совсем недавно — кажется, только вчера — небо было безоблачным, а время казалось бесконечным. Ранма-девушка и Набики старательно повторяли танцевальные движения под присмотром Шантэй, уже приноровившейся к роли наставницы.

Пришла Аканэ, спросить о чём-то. Полуджинни и её попыталась вовлечь в процесс, до кучки. Та стала выдумывать оправдания, чтобы отвертеться — одно другого нелепее.

— Давай, Аканэ, — не сдавалась танцовщица. — Воитель, не умеющий танцевать — стеснён и на пиру, и в битве.

— Я всё равно танцую отвратно, — упорно отнекивалась младшая Тендо. — Нет смысла время на меня тратить.

— Есть только один способ танцевать плохо, — возразила с мудрым видом Шантэй. — Делать это без радости.

— А я о чём! — окрысилась Аканэ. — Извини...

— Сенсей, тут есть один нюанс, — вклинилась Набики.

И рассказала про хентайную орду, каждое утро штурмовавшую её младшую сестрёнку в воротах школы — табуны думающих не тем мозгом идиотов, науськанных одним напыщенным индюком-старшеклассником, объявившим её призом для победившего её. И как их алчные грабки и вожделеющие глазки чудом не сделали Аканэ законченной мужененавистницей.

— Ужас какой! — опешила Шантэй. — Однако, не танцевать из-за этого — всё равно, как на приключения не ходить потому, что монстров боишься!

Аканэ открыла рот, чтобы дать гневную отповедь. Но на ум шли только собственный поход в Рюгензаву — охотницей на монстров — и любимый принцип Шантэй «свои страхи надо встречать лицом к лицу».

— Только танец позволяет по настоящему понять своё тело, — продолжала агитировать фиолетовласка. — И ничто так не помогает стать гибче и изворотливей! Лучше рискнуть, что на тебя обратят нежеланное внимание, и уметь отвертеться, чем сидеть, словно мышь под веником. Бояться собственного тела — ужас какой!

— Я понимаю, сестрёнка, добила Набики. — Хентайная орда тоже послужила нехилой тренировкой. Но — с изъяном. Припомни, как ты слилась против шести тинкербатов, только потому, что они были с клинками.

— Вертеться надо уметь обязательно, — поддакнула Ранма. — Не все удары можно принять на мышцу!

Аканэ закряхтела от досады, её нежелание гнулось и трещало под ударами весомых аргументов.

— Мастерство в танцах помогает сплетать движения вместе, — вставила Шантэй. — На интуиции, когда думать некогда — в битве, например.

— Это, между прочим, основа Беспредельного стиля, — поучительным тоном добавила Ранма. — Сплетать самые разные движения на лету, меняя рисунок боя, перетекая из стиля в стиль. Любой дурак может попробовать — и наплодить дырок в защите между разнородными приёмами. Только владеющий Беспредельной школой сплавляет их в единое целое. Давай, Аканэ, ты же наследница ветви Тендо!

— Хорошо, уговориили... — Вздохнула, словно её картошку копать завлекали. — Попробую.

С тех пор Аканэ тоже занималась танцами — хоть и была вечно отстающе-догоняющей, и приходилось Шантэй учительствовать вдвое пуще прежнего.

* * *

Внезапно налетевший шторм был недолгим, но свирепым. Воздушный корабль скрипел, мотаемый, словно тряпка в челюстях бульдога. Батарея ковров-самолётов, обеспечивающая основную часть подъёмной силы, промокла и агрегат начал терять высоту, чудом не разбившись о некстати подвернувшуюся гору — та проявилась внезапно из пронизанной дождём хмари, оставив незабываемые воспоминания летящих навстречу скал и встающих дыбом волос.

Доковыляв на честном слове и на одном крыле до Оазис-города, капитан выпнул лишних пассажиров, страшно ругаясь на перегруз. Нэримцы остались добираться остаток пути пешедралом, а потрёпанный магический дирижаблепепелац раскрутил винты и ушёл в глубину Страны Блёсток, удирая от следующего тайфуна, уже маячившего на горизонте.

Возвращение в Боеприпасоград облегчения не принесло. Город успели перестроить до неузнаваемости: кирпичные стены цвета терракоты и полотняные навесы окончательно уступили место металлу. Многие дома смотрелись, словно бункеры. Вместо луковиц крыш — пушки, ещё пушки, больше пушек, и всякие милитаристские хреновины непонятного назначения. Джинн-страж оказался Боеприпас-барону напрочь не нужен: его солдаты, вопреки старым прогнозам Шантэй, успешно извели окрестных монстров, а сейчас носились, боролись с последствиями наводнений. Крохотные ручейки с холмов вздулись бурлящими потоками бурой воды и древесного лома, коий часто образовывал заторы — и реки выходили из берегов, смывая, что ни попадя.

Взирая на верхушку танка, грустно торчащую из бурого от грязи залива, Шантэй поведала, как её тоже однажды вот так смыло в диких пустошах за Водоградом: внезапная буря с ливнем превратила каньон в смертельную ловушку. Избитая мимоплывущими корягами, полуджинни смогла выкарабкаться лишь милями ниже по течению, еле живая, с волосами, превратившимися в нечто, что обычно извлекают из забитого стока.

Дождь и ветер хлестали крохотную башенку маяка, пронизывая сквозняками, барабаня по черепице крыши и гулко завывая в железной печной трубе. Штормило почти непрерывно. Бухта была прикрыта от преобладающих ветров, но маяк-то стоял на одном из рогов полумесяца, обрамлявшего её. Волны переотражались в хаосе мелких островков, громоздились непредсказуемо. Хмурые громады выплёскивались вверх словно из ниоткуда, облизывая временами провисающие подвесные мостики. Шантэй шлялась по тем с устрашающей беззаботностью, хвост волос полоскался по ветру, словно ветроуказатель. Для Аканэ же каждый выход в город стал леденящим душу испытанием, невзирая на весь её прогресс — невеликий, если честно — в отношениях с водой.

* * *

В один из солнечных дней на Острове Сирен, Шантэй решила затащить всех поплавать в океане, а не в бассейне — «этом парном лягушатнике с хлоркой», как она пренебрежительно обозвала любимое место отмокания туристов.

Оно и понятно: солнцем нагревается, размер-от бортика до бортика, волн — нет. Другое дело — дикий океан: прибой мощный, даже в укрытых бухточках, простор — плавай, хоть до горизонта. Русалки, акулы и прочая опасная для жизни живность прилагается. Нет ничего лучше заплыва на милю-другую, чтобы почувствовать себя живой, а не прозябающей — так и сказала.

Сянь Пу пожелала удачи — и откланялась: танец девушки-кошки пока оставался для неё мечтой.

Укё подхватилась с рвением — заодно испытать новый патронташ для метательных лопаточек с пропиткой, а сами лопаточки — со смазкой, от морской воды. Так и набросила эту сбрую поверх бикини.

Ранма содрогнулся — но побежал за водой и бикини: у него были свои резоны после инцидента с запиранием. Мужик встречает свои страхи лицом к лицу и всё такое.

Набики ухватилась за повод испытать себя: её зуд к приключениям, собственно и приведший к её попаданию вместе с остальными, никуда не делся. Просто цирк — это такая морока, что сил не оставалось.

И лишь Аканэ волоклась, тащимая рукой подруги, словно агнец на заклание.

Проплавав час непрерывно, полуджинни вылезла на берег усталая и довольная. И была ошарашена видом растрёпанной и расцарапанной Аканэ, опоясанной спасательным кругом, в который та вцепилась обеими руками с видом мрачной решимости.

— Мы пытались, — сказала рыжая, сплёвывая песок. — Всё это время пытались.

— Но у неё просто анти-талант какой-то, — добавила Укё, вычёсывая песок из волос. — Может, даже проклятие.

Шантэй немедленно впряглась помогать. Оказалось непросто: на все её идеи — «мы это уже пробовали».

Заставила пробовать по второму кругу. Подстраховывая русалкой — которая, что важно, способна говорить под водой, прямо там, посреди ужасающей, кружащей голову коварной бездны, подбадривая «давай, Аканэ, ты сможешь!»

Песок лез в жабры, трепыхающаяся Аканэ регулярно оттаптывала хвост или заезжала под дых — но прогресс был! Ну, по крайней мере, к тому моменту, как младшая Тендо потеряла сознание, окончательно захлебнувшись, и её потащили на берег откачивать — она уже перестала рефлекторно паниковать под водой и героически тонула, не трепыхаясь.

Откачали, отдышалась — и снова в бой. Ранма переживала: захлебнётся же с концами, в очередной раз не откачаем! Даже Укё извелась, не в силах смотреть, как человек себя гнобит.

Шантэй предложила применить научный подход: каковы причины дезориентации, разделить их и бить поодиночке.

Выяснилось — Аканэ совершенно деморализует куриная слепота, приключающаяся с человеческим глазом под водой.

— Тоже мне, проблема, — не удержалась от комментария рыжая. — Это со всеми происходит! Надо или очки для плавания, или русалкой. Или смириться, что дальше собственной руки — сплошная муть.

— Давайте попробуем для начала глаза завязать, — дипломатично предложила Шантэй.

— Да! — согласилась Аканэ, тут же воспряв духом. — Немало тренировок продвинутым техникам выполняется вслепую!

— А чтобы не терять, где верх, где низ, — выдвинула идею Укё, — пусть тащит на спине большой камень.

— Только реально большой, — добавила Ранма. — Чтобы его вес крыл любые течения и прочий боковой снос.

И вот они нашли огромный, округлый валун — весивший примерно тону — завязали Аканэ глаза, и нагрузили этим валуном её согбенную спину и отставленные назад руки.

— Оеньки, — Шантэй поёжилась. — Меня бы таким уже расплющило в блинчик.

— Под водой... его вес... уполовинится, — прокряхтела Аканэ, переставляя подгибающиеся, вязнущие в песке ноги резкими рывками.

— Физика, — с мудрым видом покивала Ранма. — Плотность воды — единица, а плотность камня — где-то около двойки.

— У морской — чуть повыше, — поправила Укё, — а у камня — чуть пониже, но кого такие тонкости колышат?

Аканэ успешно преодолела линию прибоя — чуть не увязнув, правда — успешно задержала дыхание... И продолжала переть, как бульдозер, под уменьшившимся в воде весом валуна.

Шантэй-русалка крутилась вокруг, страхуя и подбадривая.

Силовые упражнения под задержкой дыхания — та ещё радость, но Аканэ продолжала упорно шагать вперёд с грацией топающего сумоиста, вздымая облачка придонной мути и теряя пузырьки из носа. У неё получалось!

Мимопроплывавшая придонная акула покусилась было на её откляченную филейную часть: двигается странно — значит, больное или слабое. А вдруг ещё и съедобное?

Казалось бы — чувство опасности не должно работать против хищников, так как те не испытывают и не проецируют агрессии... Но Аканино, видно, не читало ту книжку. Выпрямилась, сбросив со спины полутонный, под водой, валун — оборзевшей рыбке и его на хребет хватило, но младшая Тендо ещё добавила кулаком с разворота. Точно в рыло, невзирая на завязанные глаза.

Животина даже не трепыхнулась напоследок, только облачко крови расплылось из пасти.

— Это акула подкралась! — спешно предупредила Шантэй-русалка, объясняя ситуацию. — Меня не прибей, вытаскиваю! — и, подхватив ту под колени и спину, как невесту, перевернувшись на спину, чтобы высунуть подругину голову над водой, дала ходу к берегу.

Ранма выкатила валун на берег, Укё поволокла дохлую акулу в соседнюю бухточку — только морских пираний им сейчас не хватало — и пошли на второй заход. Вдохновлённая успехом Аканэ горела таким энтузиазмом, что Шантэй пришлось её осаживать:

— Только покуда можешь, ладно?.. Как почувствуешь, что больше уже не можешь — сразу бросай камень, я тебя вытащу!

— Конечно! — согласилась Аканэ, разминая плечи. — Я не подведу!

Завязали глаза. Нагрузили валуном. Попёрла, словно бульдозер, выдёргивая вязнущие в песке ноги — и дальше по дну. Всё вперёд и вперёд, по пологому песчаному скату, в прохладу и полумрак глубины.

— Аканэ, не хватит уже? — обеспокоенно спросила Шантэй-русалка.

Та что-то грюкнула, пустив пузыри — и пёрла дальше.

— Аканэ, давай уже, вылезаем! — встревоженно воскликнула Шантэй, видя, что ту ведёт, колени подгибаются под весом валуна.

Аканэ упрямо булькнула — и пёрла дальше.

А потом, без предупреждения, рухнула — и валун вбил её в дно, взметнув муть и выдавив из неё целый выброс пузырей.

Пузыри отправились к поверхности, расплываясь мельтешащим зонтиком, а Шантэй бросилась спасать, достигнув подруги одним мощным ударом хвоста. Скатила с той камень... Попыталась скатить. Камень не скатывался. Расплющенная Аканэ не шевелилась.

Шантэй запаниковала, толкала изо всех сил, хвост ныл от натуги и муть вздымалась со дна — ноль эффекта. Попыталась упереться хвостом в дно, а спиной в валун — поняла, что русалье тело не так устроено, чтобы из этого вышел толк. Превратилась обратно, попыталась в человечьей форме...

Валун не скатывался!

Пока паникующая Шантэй догадалась всплыть и покричать на помощь, пока Ранма её услышала и примчалась, словно бешеный дельфин — думали, что уже всё.

Что на этот раз — не откачают.

Надавливала на безответную тушку до скрипа рёбер Ранма. Надсаживалась, вдувая в неё воздух, Шантэй. Уже не веря, что выживет. Просто из нежелания сдаваться, бросать свою.

Чудом ли, печально ли знаменитой её упёртостью — но вытянули.

Кода бледная, словно покойница, Аканэ слабо закашлялась и начала промаргиваться, глаза в кучку — Шантэй склонилась над ней и проникновенным голосом поведала:

— Аканэ, ты, всё-таки, дура! Когда тебе говорят «покуда можешь» — это означает покуда можешь, сбросив потом камень сама, чтобы я тебя вытащила. А не покуда падёшь без сил, он тебя придавит, а мы изведёмся, думая, что тебя сгубили. Потому что, вперехлёст тебя через якорь, моя русалья форма недостаточно сильная, чтобы его сдвинуть!!! Дошло?!..

Аканэ виновато закашлялась.

Уроки плавания больше не повторяли — не потому, что у Аканэ уменьшилось рвение, этого-то было, как гуталина на гуталиновой фабрике — а потому, что всем остальным было стрёмно. Даже Шантэй — которая ещё долго просыпалась в кошмарах о собственном бессилии помочь подруге.

* * *

Про туры, гастроли и прочую цирковую деятельность пришлось забыть: дороги превратились в хляби, перерезанные вышедшими из берегов реками. Помещений нужного размера в окрестных городах не водилось, а если бы у них был настоящий, полноразмерный шатёр... То его бы просто сдуло. Не говоря уже о том, что на перевозку такого добра нужна пара телег и целая команда по разборке и установке.

Вот и получалось: цирк, на который они поставили, как на своё единственное средство к существованию — оказался работой сезонной. И сейчас наступило межсезонье.

За аренду маяка было месяц не плачено — по счастью, Боеприпас-барон не педалировал этот вопрос.

Крутились, как могли.

Укё по нескольку дней пропадала в Бандитском Городе — единственном месте, где можно кашеварить без лицензии. Как она договорилась с местной братвой — вопрос уже другой.

Ранма, Сянь Пу, Аканэ и Шантэй — доскребали последние крохи из окрестных подземелий.

Рёга раздобыл где-то потрёпанный баркас и рыбачил день напролёт, в любую погоду, в местах, куда местные в здравом уме не совались: либо монстры, либо скалы с опасными течениями.

Но лицензия-то всё равно нужна!

Пришли боеприпасцы, случайно встретились взглядом. Ушли, проглотив требования.

Пришёл лично Боеприпас-барон со свитою. Поглядел на оборванного супер-бомжа, способного одним мизинцем танк разворотить. Ушёл, плюнув, на копеечные потери: себе дороже.

Пришли местные смотрящие, от местного аналога якудзы — из Бандитского Города, что характерно. Оценили. Долго перетирали с Рёгой за жизнь. Тот был хорошо знаком с этой публикой, хоть и не так близко, как Укё. Только очень недалёкий человек будет считать их паразитами-кровососами — хотя и придурки-самодуры попадаются. Скорей — помесь санитаров леса с обществом воспомоществования. Хреновеньким — но какое есть. Маленькому человеку взять ссуду или добиться справедливости в суде — не по чину, нищий он слишком. А тут — и ссудят, и разберутся. Только не обессудь: законы-понятия у них слегка волчьи.

И тут такой кабанчик на их делянку. Даже, скорее, дикий кабанище. И что с ним делать?

Рёга тоже не знал. И законы уважить бы, и жрать что-то надо. Торговались долго, придумывая выход совместными усилиями. Часть прибыли — местному смотрящему (суровый дедок в чалме, шароварах и при ятагане, с длиннющими висячими усами). Часть улова — на прокормление сирых (ага, видел он этих «сирых») и временами помогать при ремонте бедняцких хибар в качестве тягловой силы.

Ему трудно, что-ли?..

Вот только доходы от продажи рыбы, почитай, обнулились.

А вот Набики нащупала настоящую золотую жилу: Вспомнив, какой язык тут у них считался за древний забытый, и вспомнив, что по английскому в школе у неё всегда был высший балл (языком господствующей цивилизации надо владеть в совершенстве — как и своим телом — и терпеть любые нудные упражнения — как с йогой и с бегом трусцой — ибо окупятся стократ) она пошла в султанский дворец на трудоустройство. И была принята на должность толмача тамошними книгочеями — хотя и ругались склочные едки и ставили под сомнение её трактовки на каждом шагу. Но, как бы то ни было, их исследования сдвинулись с мёртвой точки, а средняя Тендо по факту тащила всю команду.

И уже начинало казаться, что — выдюжат, дотянут до следующего сезона... Пока в один, далеко не прекрасный, день всё не полетело в тартарары.

* * *

— Всё, — констатировал Ранма, выходя из дверей бани. — Отмылись. Не может она нам абонемент продлить, ей напрямую запретили и боеприпасец над душой стоит.

— Как запретили? — опешила Шантэй. — Почему?

— С самого верху, — объяснил Барракуда Джо, появляясь из дверей вслед за Ранмой. — Абонемент — строго по паспорту, строго для граждан города, никаких больше кумовства и коррупции.

— Дай догадаюсь, — съязвила в ответ Сянь Пу, — Мы и Шантэй уже не в счёт?

— В число граждан — Джо поднял указательный палец, — никоим образом не входят, цитирую, «всякие проходимки, пытавшиеся из под меня город колдовством увести». Так штооо... Или вступай в армию — или плати по полной, как гость. Казну пополнять надо.

— Ой, — ахнула полуджинни. — Боеприпас-барон прознал таки про мою попытку исполнить желание бывшего мэра. Вот же, аукнулось... Ничего даром не проходит.

Баня теперь обещала обходиться, с учётом поднявшихся цен, в 56 медяков за визит на всю компанию — почти пять драгоценных, цена абсолютно неподъёмная.

Невесёлое обсуждение, как выкручиваться, прервало появление султанской стражи. Два здоровенных рыцаря в синих с золотом латах и глухих, колоколовидных шлемах лязгали металлом при каждом шаге. Один нёс побитую и растрёпанную Набики за шкирку, словно нашкодившего котёнка, второй — какой-то свиток.

Гулкий, словно железная бочка, страж зачитал особый указ султаны: «Рекомой Набики Тендо, отныне и вовек, воспрещается участвовать в богословских диспутах а тако ж приближаться к дворцу на пушечный выстрел. Буде нарушит — в кандалы и на каторгу». Бесцеремонно стряхнули среднюю Тендо на землю — и улязгали прочь.

— Сестрица, ты в порядке! — Аканэ бросилась к Набики, с кряхтением поднимавшейся на ноги.

— Жить буду, — отмахнулась та. — Но наша последняя статья дохода накрылась. Вот чёрт меня дёрнул за язык спросить, какой вариант имени их бога на самом деле правильный: Аллах, Тангир, или это один и тот же? Откуда мне было знать, что они от этого взорвутся?.. Не буквально, не делай такие глаза. Они просто с цепи сорвались.

— И бросились тебя бить? — ахнула Аканэ.

— Хуже, — объяснила Набики, разминая поясницу. — Они попытались мне обстоятельно ответить, все сразу — и вызверились друг на друга. Видать, это расхождение в мнениях у них наболевшее. Один бил коллегу священной книгой в переводе на ойгул, другой — ей же, но в переводе на английский, а третий — их обоих медным кувшином за непочтение к святыням, или вроде того. Мне некогда было вникать, я уворачивалась. Там словно не пожилые учёные, а стая бешеных медведей в клубок сцепилась. Это вот всё, — Она указала на синяк, украшавший её правую скулу, — краем зацепило, пока я из их почтенного собрания сваливала на карачках, словно таракан под артобстрелом... Уй.

— Пора вам возвращаться в свою сказку, — с печалью заключила Шантэй. — Не прижились вы в этом мире. Эх... Но ведь дома у вас, наверняка, своя жизнь, свои мечты. И те, кто вам дорог.

— Батя, паразит, — согласился Ранма. — Вы не поверите, мне его не хватать начинает. А ведь ещё мать.

— Жаль расставаться, — просто сказала Сянь Пу. — Между мирами не побегаешь друг другу в гости.

— Насколько я помню, — вставила Набики, — миры разных, кхм, «сказок» в норме друг с другом вообще не соотносятся?

— Да, течение времени у каждого мира своё, — подтвердила Шантэй. — пока связь не возникла, притянув определённые моменты времени каждого мира друг к другу — нельзя даже сказать, что является прошлым, а что будущим друг для друга. Когда вы вернётесь домой — связь-кроссовер прервётся, и подносительное время снова станет неопределённым. Минута здесь может стать тысячей лет у вас. Или наоборот.

— Значит... Расстанемся навсегда? — Аканэ усилием воли заставила голос не дрогнуть, но на глаза навернулась слеза.

— Я знаю. — танцовщица приобняла её. — Уйдёте — и обратно уже никак. Одно и то же желание... Знаем, наступали уже на эти грабли. Даже если вы у себя найдёте джинна... Есть у меня чуйка, что ограничение в три желания на нос — тоже фундаментальное. Может статься, предел в три желания — за жизнь, от любого джинна. Не хотелось тратить бы ваш этот пожизненный запас, но я просто не знаю другого способа.

— Кальмар-барон может знать, — предложила Набики. — Многие его фразочки... Короче, он, наверняка, в теме.

— Вот только не поймать его, — грустно зарубила идею Шантэй. — Варп-кальмары в сезон штормов сваливают в эту, как её, гадско-пелагическую зону. С чадами и домочадцами. Я туда русалкой, конечно, доныриваю — а искать как? Там же тьма кромешная в этих глубинах. Эх...

— Не вешай нос, сестра-воительница, — подбодрила её Сянь Пу. — Жизнь воина — яркая, но, зачастую, короткая. Все расстанемся когда нибудь. Чем грустить — радуйся, что наши дороги пересеклись. Вспоминай, как мы вместе били легендарного злыдня. Как помогали друг другу стать сильнее, раскрывать новые секреты наших Путей.

* * *

Когда Шантэй не удалось превратиться в мамонта ни с пятого, ни с пятидесятого, ни с пятисотого раза — или слон, или ничего — они с Сянь Пу устроили очередной мозговой штурм.

Пришли к выводу, что невозможно воплотить некое абстрактное существо — надо представлять конкретное, до мелочей знакомое.

В случае амазонки, «конкретную девушку» мысленно воплотить оказалось... Вообще непонятно, как. Танец превращения — он или работает, или не работает. Нет ничего, что сказало бы тебе, «горячо» или «холодно». Насколько близко ты подошла к искомому — лишь чтобы пройти мимо в тумане неизвестности.

Сянь Пу пробовала разные подходы. Пробовала в женственость, держа себя и двигаясь с такой плавной грацией, что Ранма начинал отводить глаза, а Аканэ — скрипеть зубами. Пробовала воплотить себя через воительницу, аж поголовье монстров уполовинила. Пробовала даже выпустить внутреннюю хабалку, манерами и нечёсаной гривой напоминая натуральную бомжатину. Никакого отклика от этого не было.

Прорыв случился, откуда не ждали: Шантэй сдружилась с лошадью. Да, она с кем угодно может сдружиться — но с лошадью?.. Бедная животина, которой даже побегать было негде, содержалась в Бронеграде, у непонятно зачем притащившего её на остров мужика средних лет. И совсем было зачахла в стойле без движения, когда Шантэй без задней мысли предложила её выгуливать. Попутно защищая от монстров.

Вот тут и выяснилось, к её удивлению, что лошади — потрясающие звери, очень ловкие и вполне способные к скалолазанию. И двигаться могут гораздо разнообразней, чем от них ожидаешь. Шантэй постепенно перестала за неё бояться, начала брать во всё более рискованные места. Лошадка попалась наблюдательная, приметила её боевой стиль... Скоро носилась на полусогнутых по низким пещерным лазам, где самой Шантэй приходилось пробираться на карачках, взбиралась по вертикальным колодцам, а на открытой местности — штурмовала кручи не хуже горной козы и лихо лягала монстров с налёта, крутанувшись на одном копыте...

Владелец сначала радовался, что животинка воспряла. Потом начал что-то подозревать. А в конце возопил: «Во что ты мою Жемчужинку превратила!»

«В настоящую бойцовскую приключенческую лошадь,» честно ответила недоумевающая Шантэй, на что рекомая гордо выгнула шею и фыркнула, стукнув копытом.

Мужик в конце концов оттаял — он доброй души был, нервный просто — и постановил, что лошадь продаст какому-нибудь хорошему искателю приключений, при первой же оказии, негоже такому сокровищу в стойле киснуть. Но Шантэй её выгуливать запретил, «а то ещё огнём плеваться начнёт»

Вот по этому-то опыту, и какому-то наитию, Шантэй сплясала совершенно дикий танец... И в Арена-град вернулась, цокая копытами, с фиолетовой гривой по ветру.

Набики страшно обрадовалась: цирковая лошадь — это великолепное освежение программы!.. А в вольтижировку сумеешь?..

До Сянь Пу Шантэй добралась только через час, бурча, что стоит превратиться в лошадь — тут же запрягут. Но всё же! Её первый самостоятельно изобретённый танец превращения — никакие духи не подсказывали!

Посидев, покумекав — сделали вывод, что ключом было, как они и подозревали — действие. Но не абы какое, а выражающее способности тела в движении, в натуральном стремлении существа к тому, что ему любо.

Ага, сказала Сянь Пу. И задумалась: а что для неё, лично, было свободным движением тела в натуральном стремлении?

Результатом стал... Танец соблазнения Ранмы. В исполнении кошки. Как косатый прямо на месте сквозь стену не убежал — то тайна великая есть. Но кошка таки превратилась в девушку — с ушами, хвостом и заметным при«мя»киванием в голосе.

Шантэй примчалась на разъярённые вопли Аканэ, свирепый мяв и грохот ломаемой мебели — но застала только последствия: Сянь Пу, чьи белые волосы не доставали даже до плеч, с розовыми ушками и красочным фингалом под глазом — довольно мурчала, завёрнутая целомудренным Ранмой в полотеничко. Аканэ, изодранная так, будто на неё тигр-людоед напал, тяжело дышала, зыркая исподлобья. Ранма старательно отводил от амазонки глаза, красный до кончиков ушей.

— Ну что поделаешь, — с насквозь фальшивым сожалением добавила Сянь Пу, выпуская и втягивая когти, — раз для меняу «естественное стремление» — это соблазмяуть суженого?.. — Она хлестнула хвостом по крутому бедру, с которого полотенце уже начинало сползать.

Шантэй искренне, но скомкано поздравила её с победой: достижение — и правда выдающееся, взят пик мечты... Но и лучшей подруге от от этого пришлось худо. Спешный танец полного освежения стёр все раны... кроме тех, что остались на душе.

Аканэ, шумно выдохнув и играя желваками на скулах, поздравила тоже.

Сянь Пу попыталась избавиться от проклятья, просто застряв кошкодевочкой — но, увы и ах, даже после четырёх часов в этой форме горячая вода смыла все кошачьи черты. Вообще без задержки.

* * *

В мастерской Мимика остались лишь Шантэй и пришельцы из Нэримы. Сам дед, Боло и Скай уже ушли, попрощавшись — во избежание. Дождь глухо шумел за стенами, вода струйками падала с широкой луковицы крыши. Одинокая керосиновая лампа слегка разгоняла тёплым светом сумрак серого дня.

— Ну, вот и всё, — вздохнула Аканэ. — Шантэй-тян, я желаю тебе...

— Нет! — испуганно оборвала та. — Сосредоточься на пути!.. Меньше всего мне хотелось бы, чтобы не сработало из-за такой вот... Ух, ладно. Это как в холодную воду прыгать. Собираемся, сосредотачиваемся, думаем только о доме. Да? — Она кинула многозначительный взгляд на Набики.

— Я постараюсь, — наигранно-равнодушно ответила та. — Но... Риск всё равно есть. — Развернулась к Аканэ: — Сестрёнка, если окажется, что вернётесь без меня... Ну, значит, судьба у меня такая. Этот зуд, эту тягу к приключениям ничем не заглушишь.

— Мы будем молиться за тебя, сестрица, — грустно ответила та.

— Так, ладно, все сосредоточились? — беспокоилась Шантэй. — Готовы? Не забыли, что думать надо о том, к чему хотите вернуться, а не пытаться подумать, что вам тут не место?

— Я... — Аканэ запнулась. — Я желаю вернуться к сестрице Касуми. Да так, чтобы меня к ней, а не её ко мне!.. Надеюсь, меня не унесёт чёрте-куда...

— Я — за немиленькой, — лаконично заявил Ранма. — Куда бы она ни угодила.

— Я — за дражайшим супругом, — улыбнулась Сянь Пу. — Куда бы его ни занесло.

— Я... — Укё вздохнула, смиряясь. — В свою окономиячную. Куда бы их всех ни занесло.

— Ранма, мерзавец, я от тебя не отстану! — добавил Рёга.

Все обступили полуджинни, зажмурившуюся с воздетыми руками.

Вплюснутая в тесный подпол, Риски Бутс тоже переползла, собирая пыль шляпой, чтобы оказаться поближе к вечной сопернице. Ухмылка её расползлась так широко, что того гляди — физиономия треснет.

— А мы, с тобой, малявка-полуджинни — туда, где нас ждёт целый новый мир, полный смертоноснейших опасностей и головокружительных приключений. Давай, мы обе уже переросли этот лягушатник. Довольно мариноваться в Стране Блёсток. Шире! Гляди шире! Замахнись на целый мир — с новыми друзьями, которых наверняка заведёшь... Ну а я уж позабочусь, чтобы тебе было интересно.

— Хххааааа! — на выдохе выкрикнула Шантэй, заставив всех засветиться ослепительными контурами. Если Ранма и успел заметить проступивший сквозь доски пола раскоряченнный силуэт в до боли знакомой шляпе — то сделать всё равно ничего не смог. Шантэй щёлкнула пальцами с оглушительным громом. Всё затопил белый свет.

Мистический предел, известный немногим посвящённым под сакральным названием «четвёртая стена», содрогнулся, пробитый дважды — оттуда и снова туда. Но не все следы вели в одну и ту же реальность.

Конец

15 марта 2024.

Примечания:

1. Знаете, бывает, когда персонажи бунтуют и отказываются поступать так, как задумал автор?.. Вот, со мной это случается — чуть чаще, чем никогда (каждое десятилетие, примерно). И вот Шантэй такая, раз — и матюкнулась. Я, такой: Шантэй не сквернословит * в принципе*, хоть и девица горячая. Язык её (фантастический аналог турецкого) даже словоформ таких не содержит. Но неет. Никакие другие слова в ответ на то, что учудила Аканэ, из неё не желали выходить. Да, она не совсем матюкнулась — это эвфемизм на уровне «ядрёна корень». Но... Удивила, да. Напомнив, что «не терпит и не желает использовать» — это совсем не «не знает» и не «не умеет».

2. Сиквел начал писаться ещё в 2019-м и ещё тогда я принял для него структуру «открытый конец»: ключевые события будут определяться бросками костей, а дальше я уже буду выкручиваться, как писать дальше. Сначала идёт блок из 7 примерно глав (вводно-ознакомительных), где всё прибито гвоздями (из них написано три пилотных), да и потом один сюжетный поворот не-избегаемый (все дороги ведут в Рим), но за этим порогом... Как её величество кость d20 ляжет (специально купил под это дело).

Бросок первый: попадает ли Набики тоже? (75% вероятность)

Результат: НЕ попадает, кроссовер с «Ранмой» на этом заканчивается.

Re-roll? Что скажете, читатели?.. Каждый бросок — однопроцентная вероятность смерти Нико Робин.