И судьба сведет нас в третий раз (гет)

Примечания:

ПБ включена.

* * *

— Наверное, мне стоит уйти, приду сюда в другой раз, — столкнувшись с продолжительным молчанием, девушка неловко улыбается, стараясь вести себя доброжелательно.

— В смысле уйти!? — В воздухе появляется Паймон, недовольно топнув ногой в воздухе. — Паймон столько сюда добиралась так поздно, а ты хочешь уйти! Вот Паймон сейчас возьмёт и оставит тебя одну! — Фея осматривается вокруг, замечая сидящего на траве юношу, неотрывно смотрящего в их сторону. Возможно ли, что у путешественницы тут свидание, а она появилась так неожиданно? Хотя, Паймон всегда рядом с Люмин и не видела этого юношу рядом с ней. А возможно, была тайная встреча? Вдруг он написал ей письмо?

Паймон расплылась в довольной улыбке, искоса поглядывая на путешественницу. Давно уже пора, столько лет в Тейвате, а на парней почти не заглядывалась. Фея, конечно же, всё не так поняла, а Люмин потом ещё долго будет объясняться, что всё не так, наверное...

— Паймон та-а-ак устала сюда лететь, — фея прижала руку ко лбу, изображая усталость. — Паймон пойдёт спать, а ты можешь веселиться без меня, — она по-настоящему зевнула, растворяясь в воздухе, оставляя не понимающую Люмин наедине со всё ещё молчавшим юношей.

— Нет, стой... — Довольно поздно опомнилась путешественница, а феи и след простыл.

Мечница осталась стоять на месте, не зная куда себя деть. Неизвестный всё ещё продолжал смотреть на неё, а ей не то, чтобы неприятно было, просто ощущения такие странные, будто она его знает? Возможно все-таки когда-то встречались мельком, и она об этом благополучно забыла? Ну не может же девушка помнить всех тех, с кем когда-то пересекалась на пару минут, таких людей было слишком много. Однако на простые ощущения похоже не было, нечто подобное она уже чувствовала, когда прибыла в Инадзуму.

Прибыв в первый раз на остров Рито, девушка чувствовала себя нормально, но когда её любопытство завело в Татарасуну, с ней начало происходить нечто странное. Она точно была уверена, что никогда не была в Инадзуме, но знала куда идти, знала где что находится, будто бы узнавала местные пейзажи, приходящие ей в ночных кошмарах, а ещё был голос, постоянно твердивший: «Что бы ни случилось, я всегда буду на твоей стороне». Кто это говорил? Возможно, её брат? Люмин не знала, не видела во сне лицо говорившего, но это даже было к лучшему. Когда девушка впервые поднялась на гору Ëго, чтобы посетить великий храм Наруками, то встретила там кицунэ Гудзи Яэ.

При встрече Яэ ей сказала, что рада вновь встретиться, а потом, когда ничего не понимающая Люмин спросила, знает ли её Яэ, лисица нахмурилась, но быстро вернула прежнее выражение лица, сделав вид, будто бы ничего не было. То же самое потом произошло и в городе.

В тот день, исследуя город и выполняя поручение, путешественница, непринуждённо болтая с Паймон, заняла свободный столик, задумчиво ковыряя еду и обдумывая всё происходящее. Поведение Мико её настораживало, лисица явно что-то знала, но любые попытки выудить у нее информацию заканчивались неудачей и очередным поручением. Путешественницу несколько раздражали все эти секреты, она бы не лезла, если бы это не касалось её, но поняв, что от Яэ всё равно ничего не добиться, мечница сдалась. Ей и так хватает своих проблем с поисками информации о брате, чтобы еще в какие-то явно важные тайны лезть.

— Люмин?

Незнакомый женский голос раздался рядом и путешественница нехотя повернула голову к говорившей. Ей оказалась женщина лет тридцати на вид, со светлыми волосами и маской на четверть лица, закрывающей один глаз. Одета она была элегантно, в традиционное кимоно, а длинные волосы собраны в сложную причёску с использованием, по мнению Люмин, тяжёлых и замороченных украшений.

— Это и правда ты, — с недоверием произнесла светловолосая. — Куникудзуши ведь говорил, что ты погибла... Извини, я просто не могу сдержать эмоций.

После этих слов путешественница напряглась ещё больше, так как говорившая явно была не в себе. Порой Люмин казалось, что её слишком часто преследуют сумасшедшие люди, и ведь по-другому назвать она их не могла.

— Извините, вы, наверное, ошиблись. Я в первый раз посещаю Инадзуму и не могу никого здесь знать, как и никто не может знать меня, — путешественница старалась мягко объяснить странной женщине об ошибке, слава архонтам, та не стала настаивать на своём.

— Вот-вот, Паймон тоже видит вас в первый раз и уверяет, что мы с Люмин вас раньше не встречали, — появилась неожиданно фея, уперев руки в бока.

— Извините, наверное, я и правда ошиблась, — спустя некоторое время, хмурясь, ответила женщина, до конца уверенная, что она права, правда не желающая как-то дальше этого показывать. Что-то для неё было не так, но, возможно, позже ответы сами найдут её. — Надеюсь, я не сильно вам помешала. Как хозяйка этого заведения в качестве компенсации могу предложить вам наслаждаться блюдами совершенно бесплатно.

— Правда?! — Тут же удивилась феечка, услышав, что можно поесть от пуза, да ещё и не потратив ни единой моры.

— Конечно, — вежливо улыбнулась женщина, поклонившись.

— Люмин, ты слышала? Можем хорошенечко поесть, — в один миг забыв о недопонимании, фея переключила всё своё внимание сразу на бесплатную еду.

— Хорошего вам дня, — ещё раз поклонившись, женщина покинула зал в некоторой спешке.

И пока Паймон поедала за обе щеки предлагаемые к чаю сладости, путешественница задумчиво смотрела на своё отражение в чашке с напитком, не понимая, что вообще происходит в этой Инадзуме и почему её знают, а она их нет. Да ещё и обращались так, будто они были довольно близки и долго общались.

И ещё Люмин откуда-то знала имя Куникудзуши. Но кто он? Они когда-то встречались раньше? Может быть, кто-то мигом встреченный в путешествии? Сколько бы не пыталась, девушка не могла вспомнить, хотя, казалось, она вот-вот могла ухватить воспоминания за хвост. Лишь только голова разболелась из-за попыток вспомнить, точно так же было и с Татарасуной, и с небольшой деревней, в которой ходил странных слух о "белом монстре", который якобы проклял деревню. Именно в тот момент и началось то, что неизвестный голос во снах продолжал ей твердить:

«Даже если весь мир будет против тебя, я останусь на твоей стороне.»

А кто это сказал она так и не вспомнила, но это явно кто-то был очень близок ей, дорог, и она, похоже, тоже была дорога этому неизвестному. Эти слова надолго ещё засели в её голове, не давая спокойно жить. Что-то крылось за этой фразой, что-то настолько ценное и важное... Только память не пробудить насильно, потому, кажется, до самого конца так и останется загадкой тот, кто ей это говорил.

С тех пор, как Люмин встретилась с той женщиной, кошмары стали беспокоить путешественницу чаще. В них она бесконечно сражалась с монстром, но неизменно проигрывала и умирала, видя напоследок полную луну. А один раз, исследуя подножия горы Ëго и вовсе наткнулась на надгробие, только имя давно было стёрто, однако кое-что заставило девушку забеспокоиться.

Снова та фраза, высеченная на камне. В тот раз девушка потеряла сознание у могилы неизвестного, попав в очередной кошмар. Инадзума ей точно никогда не понравится, всё здесь доставляет ей дискомфорт, Люмин это раздражает. Чего только стоило в тот момент обеспокоенной Паймон найти подмогу так, чтобы и от путешественницы не отходить. Благо служители возвращались в храм и по счастливой случайности наткнулись на рыдающую фею и её бессознательную спутницу.

И что же она ощущала сейчас? То же непонятное чувство в груди, та же уверенность, будто знает того, кто так безотрывно смотрит на неё. Странно, всё так слишком странно, она не понимает, что с ней происходит, что происходит с окружающими. Кажется, зря Паймон её оставила, Люмин как никогда нуждается в ком-то близком, чтобы успокоиться, чтобы отвлечься от нарастающего чувства тревоги.

Путешественница все так же стояла на одном месте, не рискуя ступить и шага. Что с ней происходит? Почему сердце бьётся так быстро, будто сейчас же выпрыгнет из груди? Почему, даже несмотря на морской бриз, ей так жарко? А ещё это взгляд таких незнакомо знакомых глаз... Она их уже видела? Кажется да, но где? Во снах? Люмин не помнила. Девушка знала, что ей что-то снится, но на утро не могла вспомнить, что именно.

Эти глаза цвета предгрозового неба, эти волосы, это лицо... Сердце в груди билось быстро-быстро, отдавая шумом в ушах.

А он всё смотрел. Подмечал каждую деталь, вплоть до укладки волос. Тот же голос, те же глаза цвета расплавленного золота, та же улыбка, то же имя. Но явь ли это? Так не бывает, столько лет прошло, Люмин давно мертва, но надежда в нём не угасала, как и память о тех днях, когда он был искренне счастлив.

Только вот фраза девушки о том, что она его не знает стала добивающим ударом в этом томительном ожидании.

Она его не помнит.

Не помнит.

Как же от этого больно, как же тяжело осознавать, что теперь только он несёт в себе эти воспоминания, приносящие беспокойство и грусть на протяжении этих столетий, только он сохранил память о пережитых днях те далёкие сотни лет назад, только он сохранил в себе любовь к той, кто, как теперь выяснилось, окончательно мертва.

Да, перед ним стояла Люмин, но не та, которую он знал, которую любил, которую ждал столетия, взращивая в себе надежду на счастливую жизнь вместе с ней. А теперь?

Всё утеряно. Возможно, было бы лучше, забудь он тоже всë, тогда бы не прожил эти столетия в болезненном ожидании. И всё же они встретились, именно на том месте, где она писала, именно в тот момент, когда было полнолуние, которое она так любила. Или любит и сейчас? Раньше он её не видел, возможно, в этом мире появилась недавно? Он мало что знал о той Люмин, так как их время было слишком ограниченным, они не успели узнать друг друга лучше, так может ли он говорить, что девушка, которую он встретил этой лунной ночью отличается от той, которую он знал? Прошлая Люмин ненавидела его за то, что он сделал в том будущем, из которого пришла, потому её отношение было холодным, в какой-то степени жестоким, но сейчас в её взгляде не было ненависти, лишь недопонимание и... грусть? Из-за чего?

— Вы не помешаете, — решает сказать он, отворачиваясь. Сколько же сил ему стоило перестать рассматривать ее, хотелось вскочить, обнять и высказать всё, что думает о её неожиданном уходе, сказать, как сильно любит, сказать, как сильно скучал, сказать, что больше никогда не отпустит, но молчал. Даже если начнёт что-то объяснять, то не факт, что его не сочтут сумасшедшим и не наставят меч, Люмин все проблемы почти таким образом решала.

— Еще раз извините, — очнулась от своих мыслей путешественница, подходя почти к краю, подальше от неизвестного юноши и тоже села на траву, взглянув на небо.

Однако что-то мешало ей наслаждаться полюбившимся видом, и её взор часто возвращался к юноше. Может быть она и правда его уже видела? Нет, точно нет, иначе бы его лицо запомнилось, оно было слишком примечательным, очень красивым. И в какой-то степени напоминал Райден, но Люмин не особо акцентировала на этом внимание, куда важнее было то, что она испытывала по отношению к неизвестному. Откуда эта теплота в груди? Ну не могла же она как в сказке влюбиться в первого встречного? И с чего она вообще взяла, что влюблена? Какие же глупости порой ей лезут в голову, похоже недавнее сражение с электро архонтом что-то точно ей повредило.

Молчание угнетало, а все мысли как назло были только о том, кто сидел в паре метров от путешественницы.

— А вы тоже путешественник? — Решается задать вопрос Люмин, не выдержав молчание. Впервые с ней такое, чтобы она первая заводила разговор, обычно предпочитала молчать.

— Что-то вроде того, — юноша повернулся к ней, наблюдая, как немного нервно она перебирает волосы из длинной светлой пряди. Та Люмин, которую он знал, тоже так делала. А можно было ли их разделять? Люмин есть Люмин, даже если ничего и не помнит, даже если приветливее, чем раньше, потому как незадолго до своей смерти вела себя точно так же, как сейчас.

— Во многих местах были? — Девушка подсаживается чуть ближе, окончательно привлекая к себе внимание неизвестного.

— Достаточно многих, — всё так же немногословен юноша. Разговор встал на несколько долгих и неловких минут. — А вы? Тоже путешествуете?

— В некотором роде да, брожу по миру, ищу зацепки о своём брате, — девушка поднимает взгляд к небу. Иногда ей кажется, что это путешествие не закончится никогда.

Куникудзуши удивился. Он даже не знал, что у неё есть брат. Может, просто не помнил? Или Люмин никогда этого не упоминала? И правда, он в который раз убеждается, что не знает её совсем.

— И есть результат?

— Есть, но явно не положительный, — грустно усмехается путешественница, пододвинув колени к груди и положив на них подбородок. — Но путешествие на то и путешествие, что не всё на пути будет идти гладко, без трудностей было бы слишком скучно.

— Но большинству хочется пройти по ровной дорожке, не прикладывая никаких усилий.

— Вы правы, — Люмин повернула голову к юноше. — Вам нравится полнолуние? —Девушка заметила, как безотрывно он смотрел на луну.

— Ненавижу, но вынужден смотреть, напоминая себе об одном человеке.

И снова тишина возникла между ними.

— Меня зовут Люмин, хотя, кажется, вы уже это знали. А вас? — Решила перевести тему девушка.

— Куникудзуши, — прикрывая глаза, отвечает он.

Люмин на долю секунды хмурится, услышав знакомое имя. Та женщина из чайной тоже называла это имя, но потом путешественница подумала, что просто совпадение, бывают же одинаковые имена, и в этом нет ничего такого подозрительного.

— Приятно познакомиться, — девушка улыбнулась. — А вы, я так понимаю, из Инадзумы?

— Да. Служил там в храме.

— О как интересно...

Их разговор был долгим, непринуждённым, простым, без всяких заморочек, словно как раньше. Люмин впервые так много с кем-то говорила, даже не подозревая, что может так открыто общаться с незнакомцами, а Куникудзуши... Ему было по-своему тяжело вести с ней диалог, тяжело взять и не рассказать всё, но грузить своими проблемами ничего не понимающую девушку явно не будет. Она всё забыла, значит такова была их судьба, значит такова цена за новую встречу. И даже если путешественница ничего не помнила, то не страшно, от этого она не перестанет быть той, кого он ждал сотни лет, той, о ком грезил во снах, той, кого так сильно любил...

Он смог отпустить прошлое, став свободным от оков ожидания, смог преодолеть себя, давая свободу своим чувствам.

Рядом с его рукой засиял бирюзовый свет, но он был слишком увлечён разговором, чтобы увидеть его, лишь когда небо начнёт светлеть он увидит дарованный ему глаз бога....

* * *

Год спустя. Сумеру.

— Ну что, как там? — Спросила путешественница, когда Куникудзуши спустился с высокого дерева вниз.

— Всё чисто, новых зон увядания не видно, — ответил он, убирая с одежды листья.

— Отлично, наконец-то можно отдохнуть! — Радовалась Паймон, поедающая персик.

— Ты ничего не сделала, чтобы отдыхать, — Куникудзуши не мог не задеть фею, отмечая для себя, что ту интересно дразнить. Раньше в храме Наруками с ним так поступала Гудзи Яэ, видимо, от неё плохого понахватался.

— Люмин, зачем мы его взяли, давай вернём обратно?! — Разозлилась фея, из-за поддержки путешественницы, но та лишь скрыла улыбку за ладонью, забавляясь с того, что Паймон каждый раз ведётся на поддразнивания юноши.

Удивительно, уже год прошёл, как они вместе путешествуют. Даже признаться было трудно, что Люмин когда-то будет путешествовать не одна, так ещё буквально с первым встречным. После их первого разговора на утёсе, Люмин как-то обмолвилась, что ей нужно в Сумеру, так Куникудзуши ответил, что и ему туда нужно, предложив пойти вместе. Долго Люмин не думала, как-то подозрительно быстро согласившись, но скорее всего на её решение повлияла выгода от ещё одного напарника, а может в её согласие крылся совсем другой мотив.

— Ну ладно вам, хватит, — улыбнулась путешественница. — Раз с зонами закончено, предлагаю вернуться в город и поесть, а то потом мне нужно идти к Нахиде, она сказала, что ей нужно со мной о чём-то важном поговорить.

Дружба с Дендро Архонтом у Люмин сложилась сразу, особенно после спасения Кусанали от её собственного народа и одного из клонов Дотторе. Удивительно, если даже просто клон так силён, то что будет, когда Люмин встретит оригинал? Даже думать не хотелось, так как всё сводилось к очень нехорошему концу.

— Ура! Сумерская еда и кофе! — Моментально забыла все обиды фея, когда речь зашла о еде. Уж кто, а Паймон никогда не меняется.

— Тебе лишь бы поесть, — закатил глаза Куникудзуши.

— Молчи, слуга, — огрызнулась фея.

— Люмин, она меня обижает, — поймав взгляд путешественницы "жалобно" сказал юноша, состроив, как бы сказала Паймон, щенячьи глазки. Порой они оба вели себя как дети, а в, казалось бы, нелюдимом Куникудзуши проскальзывало детское простодушие.

— Ну хватит вам, если сейчас не пойдём, то все лавки с едой скоро закроются.

Эта угроза подействовала только на Паймон, та сразу все обиды забыла, полетев вперёд всех. Люмин уже хотела идти следом, но Куникудзуши аккуратно взял ее за руку, останавливая.

— Что? — Люмин сразу же повернулась к нему, однако ответ услышала не сразу, получив сначала короткий спонтанный поцелуй.

— Ничего, — ярко улыбнулся юноша, уходя в сторону, где уже прилично далеко виднелась Паймон. — Догоняй, а то летающая консерва наест на неподъемную сумму, — услышала она от уходящего Куникудзуши. И вот опять он такой — слишком нежный.

С некоторых пор их объединяли не только одна цель путешествия и товарищество, но и чувства. Ещё тогда, на утёсе, Люмин поняла, что чувствует себя уютно рядом с ним, а прожив около полугода под одной крышей, окончательно поняла, что полюбила Куникудзуши. Ей нравились его забота, характер, отношение к ней. В него нельзя было не влюбиться, как говорили окружающие путешественницу подруги. А около двух месяцев назад, когда Люмин наконец очнулась после долгого сражения, её тронула забота и переживания Куникудзуши, потому она решила признаться, получив взаимное признание в ответ. Она словно в сказку попала, не иначе, ведь не бывает всё так гладко. Или бывает? Возможно, просто раньше девушке попадались плохие примеры отношений? Всё возможно, но главное, что сейчас у неё есть тот, кому она может доверить свою спину, не боясь предательства.

Ужин прошёл оживленно, Паймон как всегда переругивалась с Куникудзуши, успевая при этом активно жевать всего понемногу, и ведь не успокаивались, пока Люмин не угрожала фее остаться без завтрака, а Куникудзуши... С ним отдельный разговор будет, он слишком хорошо знает путешественницу, чем и пользуется, состроив невинное лицо. И ведь работало же уже не один раз.

А позже, когда Паймон и Куникудзуши отправились отдыхать в чайник, путешественница ушла на встречу к Нахиде.

— Ты пришла. Здравствуй, — архонт появляется откуда-то из недр храма Сурастаны, ступая босыми ногами по каменному полу.

— Здравствуй, — приветливо улыбнулась Люмин.

— Значит, ты все-таки согласна?

— Раз я здесь, то да.

— Последний раз предупреждаю, что это может быть опасно и неизвестно, что именно в себе несут твои запечатанные воспоминания. Вдруг пожалеешь?

— Я хочу идти до конца. Мне кажется, это что-то очень важное, потому как они слишком явно просачиваются в сны, но не запоминаются до конца, — уверенно произнесла путешественница.

Последний месяц кошмары преследуют её каждую ночь, отчего на душе у Люмин неспокойно. Когда об этом узнала Нахида, то решила помочь, и в итоге обнаружила, что память путешественницы в какой-то степени повреждена, так как прочитать мысли Люмин легко не удалось, будто что-то мешало.

— Хорошо. Тогда проходи, и тебе будет лучше прилечь, — Нахида указала на сооружение в центре храма, куда и предложила прилечь. — Может быть больно. Если я сочту, что стоит остановить, не возникай. Я не могу быть уверена на сто процентов, что у нас всё получится.

Холодный камень под спиной ощущался отчётливо, но вскоре холод был последним, о чем думала Люмин. Все начиналось спокойно. Ладони Нахиды на висках путешественницы расслабляли, её клонило в сон. Сила архонта словно укачивала, погружая всё глубже и глубже в себя. Люмин чувствовала легкость во всём теле, безмятежность, в какой-то степени слабость.

А потом боль. Резкая, пронизывающая сознание насквозь боль, заставляющая кричать. Неприятно, слишком жестокое вмешательство, хотя Нахида точно делала всё аккуратно, но всё равно было больно. Однако, путешественница терпела, прикусывая губу, терпела, сжимая руки в кулаки.

Больно.

Она умирает?

Нет, всего лишь воспоминания. Чьи? Её? Но разве она сейчас не жива?

Больно. В голове каша из неразборчивых картинок, отрывков и снова смерть. Люмин не понимает, что происходит, чьи это воспоминания. Разве её?

Тяжело. Слишком тяжело. Сознание мягко уплывает, дав отпор чужому вмешательству.

Пробуждение даётся нелегко, во всём теле непонятная слабость, голова болит от потока информации. Прохладная рука касается её лба, и Люмин наконец открывает глаза. Она вся в холодном поту, перед глазами всё кружится, а по щекам текли слезы.

— Я говорила, что это будет больно, но не думала, что настолько, — виновато произносит Кусанали, поглаживая путешественницу по голове. — Извини, наверное, я слишком грубо вмешалась и твоё сознание в какой-то момент меня выкинуло. Ничего не получилось, да?

— Получилось, — хриплым голосом отвечает Люмин, вставая. Тело такое слабое, словно она не спала пару ночей точно. — У тебя правда все получилось, — девушка прячет лицо руками, пытаясь унять слезы.

— Я рада, что смогла помочь, — устало улыбнулась Нахида. — Но, кажется, тебе сейчас пора, да?

— Спасибо, — девушка, пошатываясь, встала на ноги, довольно быстро вернув себе устойчивость. — Мне правда нужно бежать, и так задержалась...

«На сотни лет задержалась.»

— Твой спутник ждёт тебя у входа. Он сказал, что тебя долго не было, потому заволновался и пришёл, — вспомнила Нахида о юноше, пришедшим часом ранее, пока путешественница была без сознания. — Будь аккуратна, и не перенапрягайся в ближайшие дни, — донеслось вслед уже покидающей храм путешественнице.

Когда девушка выскочила из храма, взглядом начала искать Куникудзуши. Тот нашёлся сразу, стоявшим у перил и наблюдающим за небом. Как иронично, на небе вновь сияла полная луна.

Увидев путешественницу, Куникудзуши радостно улыбнулся, но потом сразу же нахмурился, заметив дорожки слез на щеках возлюбленной.

— Люмин, что...

Он не успел сказать, она в одно мгновение оказалась рядом, крепко обнимая юношу за шею. Ничего не понимающий Куникудзуши осторожно обнял в ответ.

— Прости меня, прости, малыш, — шептала ему она.

От знакомого прозвища внутри Куникудзуши всё сжалось. Совпадение? Нет, не может быть, Люмин за весь этот год никогда так его не назвала.

Неужели...

— Я правда виновата перед тобой, я не думала, что у меня осталось настолько мало времени, — её голос надрывался от рыданий, она не могла успокоить себя. Сколько сожалений было перед уходом, сколько всего несказанного. — Я всё вспомнила.

Руки Куникудзуши сильнее сжали плечи путешественницы и он отстранил её от себя, заглядывая в такие родные золотые глаза, пытаясь найти в них подвох.

— Повтори, — сипло попросил он, растерянный от ситуации.

Нет, всё не может быть так гладко сложено, это всё точно сон. Они целый год были вместе и ни намека на то, что Люмин хоть что-то помнит о том далёком общем прошлом. Не бывает так, чтобы всё складывалось хорошо, обязательно должен быть подвох. Он однажды поверил в своё счастье, поверил, что может жить как все, но тут же лишился всего, чем дорожил, своими руками это похоронив.

Его глаза становятся влажными от слез, он сам не понимал, почему плачет, почему в груди, где всегда было пусто, теперь так больно.

— Я всё помню, малыш, — она тоже плачет, тоже не может поверить в то, что с ними произошло, что всё по-настоящему и спустя столько трудностей, они могут быть вместе. Без сожалений, без ограниченного времени, могут просто быть счастливыми, какими были в тот последний миг.

Он обнимает крепче, сжимая её одежду. Обнимает так сильно, словно стоит её отпустить, как всё окажется сном, его фантазией, попыткой жить прошлым, от которого он должен был отречься. Осознание бьёт по голове слишком резко, он не был готов к таким поворотам, когда только пришёл проверить, почему Люмин долго нет.

Они не заметили, как уже стоят на коленях, продолжая отчаянно цепляться друг за друга. Им пришлось долго успокаиваться, долго убеждать себя в том, что всё происходящее реально, особенно Куникудзуши.

— Прости, я слишком долго, да? — Шёпотом спрашивает она.

— Ты не торопилась, — всхлипывает он. — Ненавижу тебя за то, что ты не держишь своих обещаний, — юноша утыкается носом в основание шеи путешественницы.

— Ты сильно изменился, — делает попытку улыбнуться, но ей не удаётся. В груди так больно, сердце готово разорваться от осознания всего того, что произошло между ними в прошлом. Её ненависть, её любовь. Необычное сочетание, и всё к одному человеку...

— А ты попробуй пожить с этой облезлой лисой сотню лет, я посмотрю на тебя, — он наконец-то отстраняется, позволяя себе улыбнуться, даже в какой-то степени шутит.

Он долго ждал и дождался. Всё не было напрасно, столетия ожидания хоть и были томительны, но ради того, что они приобретут сейчас — всё произошедшее стоило того.

— Зато ты совсем другая, когда не ненавидишь меня, — вытирая слезы с щёк путешественницы, улыбаясь, говорит Куникудзуши. Им нельзя долго грустить и сожалеть о прошлом, всё это осталось там, далеко, будто бы вовсе в другой жизни, сейчас же у них всё по-новому.

— Прости, — вновь сожалеет о своём поведении в те времена, хотя, точнее будет сказать, о поведении той себя, чьи воспоминания почему-то оказались запечатанными в теле тогда ещё спящей Люмин. Возможно, дух из тела вернулся к настоящей хозяйке? Как странно это звучит, никто из них не был фальшивкой, никто из них не был отдельной личностью, просто всё вот так вот по-странному сложилось. — Но могу сказать, что всё то время, пока мы шли до храма, я больше не ненавидела тебя, скорее, уже тогда любила. Я хотела написать всё это в письме, но подумала, что это стало бы слишком обременительным для тебя. Да и не думала, что ты будешь ждать меня, а не станешь жить своей жизнью, забыв. Именно об этом я тебя и просила.

— Ты жестока, Люмин, — он вновь обнимает её, прижимая к себе. — Слишком жестока ко мне и к себе. Я люблю тебя, и тогда любил, и сейчас люблю. Ты не представляешь, как это было невыносимо ждать, верить в то, что казалось несбыточной мечтой, приходить на этот чертов утес и бесконечно ждать чуда. Ты просто представить не можешь, что я почувствовал, когда увидел тебя тогда, на утёсе, ведь я уже сдался в тот момент, готов был отпустить, но тут появляешься ты. Не описать, как я был счастлив, но потом ты сказала, что мы не знакомы. Это было слишком тяжело для осознания...

— Прости меня, малыш, — Люмин отстраняется, касаясь обеими руками его щёк, вытирая слезы. — Я думала, у меня будет больше времени, ведь ничего не предвещало беды. Мне жаль, что я вела себя так ужасно, жаль, что ушла так неожиданно.

— Надеюсь, теперь ты не исчезнешь?

— Теперь нет, — девушка мягко улыбается, прижимаясь лбом ко лбу юношу. — Ты смог покорить меня уже дважды. Удивительно, что какой бы я ни была, всё равно влюбляюсь в тебя, и пусть первый раз был не совсем удачным, но сейчас всё по-другому. Я люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя, — он улыбается, заглядывая в золотые глаза, а затем коротко целует.

На их долю выпало много испытаний, но мелкими шагами они смогли их преодолеть, чего бы им это не стоило, но судьба все-таки свела их в третий раз.

Конец

Примечания:

Вот наконец-то и "отгремела" последняя глава. Что могу сказать, я рада, что смогла закончить очередной макси, хоть и писались эти 150 страничек больше года. Идея для меня оказалась сложной, так как никакого плана на фф не было, он писался так « что в голову взбредёт, то и будет», потому что шутка с этим вы зашла далеко, а ведь всему виной так глава из прошлого фф по СкараЛюмам.

Что же, спасибо, что всё это время оставались со мной, поддерживали моё творчество, да и просто оставли отзывы. Не думала я, что "Судьба" Заинтересует стольких читателей.

Ещё раз всём спасибо, до новых встреч в работах: « Пока цветет смерть» и наконец-то возрождаю «Звезды только ночь».

Буду ждать ваши отзывы про весь фф в целом. Не забываем сказать спасибо бете за работу.