Ласточка на запястье (гет)

Утренний свет проникал в палату сквозь тонкие больничные шторы. Георгий Костянов склонился над кроватью сына, сжимая в руках его бледную руку. Парень был жив. Спустя длительное время врачам удалось привести его в чувства, хоть психиатр и утверждал, что воздействие на мозг молодого человека было деструктивного характера. Есть вероятность моральной инвалидности.

Капля лекарства медленно сползала по прозрачной трубке. Кирилл с иголкой в вене лежал смирно, уставшими глазами смотря на своего отца. За всё это время он изрядно похудел. Щёки пропали, на их месте явно проступили скулы. На подбородке образовалась щетина, которую тот до последнего не сбривал. Георгий приходил в больницу каждый день и каждый раз твердил об одном и том же. Просил прощения, будто бы во всём, что было, была его вина.

«Чем больше стресса и конфликтов, тем слабее разум. Легче подчинить себе сознание, перегружённое вопросами, чем сознание психически здорового человека».

Мужчина крутил в своей голове диалог с врачом каждую ночь, и открытия, которые он делал, не могли порадовать его или принести морального удовлетворения. Всё, во что он так верил, перевернулось с ног на голову, и многие вещи будто обрели свой реальный цвет и оттенок. Словно мутный пузырь, окружающий его самого, лопнул, пустив мыльные брызги прямо в глаза, заставив слёзы течь неконтролируемым потоком.

- Необязательно со мной так сидеть. - в который раз говорит Кирилл, отворачиваясь к окну. - Меня скоро выписывают.

Навязчивость отца радовала лишь первые сложные дни. Потом стала больше смущать, чем радовать.

- Твои друзья сказали, что заберут тебя на празднование нового года. - мужчина натянуто улыбнулся.

- Да, я знаю.

- Скажи, ты… У тебя были какие-то проблемы? Доктор сказал, что… В общем, не важно. В последнее время я очень сильно давил на тебя, да?

- Пап, нет.

- Мальчик мой. - отец резко поднялся со стула и подошёл к окну, за которым танцевал снег. - Когда я говорил о том, что ты должен то или иное, я не имел в виду, что… — он снова прервался. Потёр пальцами нос. Выдохнул. - Я хочу сказать, что люблю тебя и каким бы ты ни был, ты самый лучший. Порой я забываю, что человек само по себе чудо, и ему необязательно достигать всего, чтобы считаться человеком.

Слова давались ему нелегко. Они словно застревали в горле, царапали его. В молодости у Георгия вообще не получалось говорить таких вещей. Смотря на своего сына, он видел лишь зашуганную копию себя, которую постоянно сравнивают, причём не с лучшей стороны.

- Я просто хотел лучшей жизни для тебя, и не хотел, чтобы ты переживал из-за моих высказываний. А насчёт той девушки. Маша, так ведь её, да? Не то чтобы я считал тебя нытиком, но… — он резко развернулся. - Я не знаю, как правильно поддерживать. Не знаю, как правильно говорить. Что именно ты хочешь от меня услышать?

Кирилл вяло улыбнулся. Свободной рукой отодвинул одеяло и медленно принялся подниматься, старясь не перекрутить капельницу.

- Эй, малец, ты что творишь? - Георгий подбежал к сыну и хотел уложить обратно, но тот лишь уткнулся лицом в его грудь.

Этот год действительно был для него тяжёлым. Поддержки от родителей не хватало, как воды не хватает жаждущему. Школа так резко закончилась, оставив после себя лишь навязанное схематическое представление о жизни, что совершенно не укладывалось в реалии. Кирилл долгое время ощущал себя блуждающим в тумане ёжиком, который знает, что нужно идти, но не видит куда, ибо впереди всё застлано плотным дымом. И помощи не попросить, и руку никто не протянет. Только упрёки все сильнее загонят под землю. Ведь в свои годы ты должен уже быть если не кем-то, хоть иметь представления о будущем.

Кирилл видел, как родители переживают за него. Видел, как волнуется отец. Слышал о том, как рассказывает про суд над охранником и последующим заключением того под стражу. Видел фотографии своего отца в группе города. Впервые после выпуска из школы он чувствовал себя вовлечённым. Чувствовал заботу и поддержку от родителей. Понял, что она была с их стороны всегда. И это он, сам того не ведая, закрылся, укрыв себя плотным одеялом собственного презрения к себе. Теперь же его судьба стала более ясна, а на границе сознания появился светлый образ нового будущего. Будущего, в которое он всегда теперь будет вовлечённым.

- Мне не нужны твои слова. - ответил Кирилл, чувствуя сердцебиение отца. - Я уже всё прекрасно понял. Не стоит винить себя в том, что произошло. Мне просто нужно было время, чтобы осознать некоторые вещи.

Рука отца осторожно легка на плечо Кирилла.

- Я хочу попросить тебя об одолжении.

- Всё что угодно.

- Я хочу поступить на службу в полицию.

Зоя, Гриша и Ангелина осторожно пробирались сквозь огромные сугробы. Больница находилась на самом краю города, так что идти пришлось далеко. Автобус из-за учёбы ребята благополучно пропустили. Вот и шли сейчас свозь сугробы и сильную метель, словно полярники на Северном полюсе.

- Дерьмовая погодка. - Гриша подхватил падающую Ангелину за талию. - Зима в этом году больно жёсткая.

- Не только зима. - вздохнула Дорофеева. - А мы ещё так ничего и не знаем насчёт моего брата.

Зоя продолжала идти молча, блуждая в каких-то своих фантазиях. Через какую-то неделю уже Новый год, после которого Егор Александрович покинет их колледж и уйдёт работать в школу. Всего неделя, а их отношения так и не были выяснены. В конце концов, у неё есть связь с ним, но нуждается ли он в связи с ней, она не знала.

- Ничего, и это решится. - Гриша взял Ангелину за руку.

После тех событий они стали встречаться. Ангелина нашла себе работу и принялась копить на учёбу. Гриша Лебедев предложил ей пожить вместе, и та сразу же согласилась. Впрочем, этому сопутствовало много хорошо сложившихся для ребят обстоятельств:

Ангелина смогла продать квартиру и купить себе хорошую двушку в спальном районе. Отец же застрял в тюрьме надолго. Да даже если его и выпустят однажды, ничего о доверии знать он не будет. Документы все были на неё, а продолжать какое-то общение с отцом она больше не хотела. Гришин отец, выписавшись из больницы, снова вернулся на свою должность и теперь мог самостоятельно обеспечить себя и свою беременную дочь. Так что тянуть семью на себе Гриша теперь был не обязан и мог спокойно помогать Геле вести хозяйство и учиться самостоятельной жизни. Так и Дорофеевой было спокойнее. Брат все ещё был на свободе, и Ангелина боялась, что он придёт за ней.

- Где решили праздновать новый год? - Дорофеева дёрнула Зою за рукав. - Можно у нас в квартире.

Зоя, наконец вернувшись из своих мыслей в реальность, заулыбалась. Она давно уже продумала их праздник наперёд. Они даже не представляли, что придумала неугомонная Орлова и на что ей пришлось пойти, чтобы эту задумку воплотить в жизнь.

- В нашем колледже. - она остановилась, гордо смотря на остолбеневших друзей. - Я узнавала. Поговорила с охранником, подкупила тем, что принесём ему выпивку и салата целое ведро и он согласился дать нам в распоряжение один кабинет тридцать первого. Правда, на нас ляжет ответственность, если что случится, но это уже мелочи.

- Всегда поражался твоим навыкам в уговорах. - покачал головой Гриша.

- Так нас мало же будет, а Михаил Васильевич человек понимающий. - Зоя продолжила идти дальше. Ребята двинулись за ней. - Можно украсить аудиторию. Пронести туда чего-нибудь к столу. У нас, например, компот стоит в холодильнике. Целых три банки!

- А спиртного? - Ангелина стряхнула с шарфа снег.

- Немного можно! - Гриша задумался. - Бутылочку вина?

Так, особо ни о чем важном и не разговаривая, ребята дошли до больницы и пару раз обойдя её, нашли нужное окно. Навещать Кирилла позволялось лишь его родителям, да и то, тем пришлось пройти вакцинацию. Из-за коронавируса впускали в больницу не всех, так что Грише, Ангелине и Зое пришлось найти другой способ, а именно — найти окно палаты Кирилла и попросить его выглянуть на улицу.

- Ну, где он там? - Гриша набрал снега, и, слепив из него снежок, бросил его в окно.

- Трубку не берёт. - Зоя протёрла перчаткой снег с экрана телефона. - На процедурах поди?

Тут в окне появилось рассерженное лицо медсестры. Ребята, заметив его, замерли. Женщина потрясла кулаком, нахмурив тонкие, почти незаметные брови. Телефон у Зои завибрировал.

- Да! - отвернувшись от больницы Зоя, приложила мобильник к уху.

- Зой, подходите к месту для курильщиков. - попросил Кирилл. - Я спущусь к вам. Помнишь, где это?

- Конечно, помню! - Зоя улыбнулась. - Сейчас.

Сбросив вызов, девушка развернулась к друзьям и поманила их за собой. Она знала эту больницу как свои пять пальцев. Каждый вход, каждый потайной угол. Было у них с Кириллом такое особое место, которое они называли курильней. На самом деле это был запасной выход, через который иногда выходили сотрудники, чтобы покурить на улице, или бригада скорой помощи, которой срочно нужно было занести пациента на носилках. Будучи в больнице, они часто с Кириллом пользовалась положением матерей и брали ключи от этого выхода, дабы выходить гулять во внутренний больничный двор.

Обойдя корпус, друзья дошли до тех самых дверей, покрашенных золотой краской. Зоя дёрнула их за ручку, и они отворились. Сразу запахло вымытым кафельным полом и запахом чистящих средств. Кирилл, что уже стоял у входа, придержал дверь, помогая друзья войти.

- Кирюша, как ты? - Гриша, сняв перчатки, протянул Кириллу руку.

- Как видишь, живой. - Костянов пожал руку товарища. - А у вас что нового? Где будем праздновать новый год?

- Зоя придумала устроить праздник в нашем колледже.

- Как у тебя так получилось? - удивился Кирилл, взглянув на Зою.

- Ну ты же знаешь, что у меня хорошо получается убеждать людей. - девушка стащила с головы шапку, осматривая знакомый коридор. - Какая ностальгия!

- Да. - заулыбался Кирилл. - Помнишь, как мы бегали по этим коридорам?

- Ты ещё тогда поскользнулся на вымытом полу.

Будучи взрослыми, они уже не так часто приходили в больницу. Детьми они больше не были, так что слоняться по территории больницы им бы уже никто не разрешил. А жаль. С этим местом было связанно столько хороших и плохих воспоминаний. Стены с облупившейся краской, склад старых носилок, ряды стульев с откидными сиденьями. Орлова снова вернулась в свой старый дом, и теперь воспоминания окружали её со всех сторон. Вот они детьми бегают по коридорам, вот она забирается на носилки, а маленький Кирилл пытается сдвинуть их с места. Столько раз им попадало за такие выходки. Столько раз матери возмущённо качали головами. Но время было доброе, а персонал закрывал на это глаза, лишь следя за тем, чтобы назойливая ребятня не заходила туда, где быть им не следовало. Кирилл и Зоя никогда не осмеливались совать свой нос туда, куда совать его было нельзя. Так что мелкие шалости успешно прощались взрослыми.

- Жалко, что мы уже не дети. - Кирилл смущённо почесал шею. Ему тоже были приятны эти воспоминания.

Зоя, заметив стоящие у стены носилки, подбежала к ним и осторожно залезла на них, качая ногами. Гриша лишь покачал головой, расстёгивая куртку. В помещении было довольно жарко.

- Зой, тебе не страшно на них? - удивилась Ангелина. - Вдруг на них кто-то умер.

- Что значит «вдруг»? - Зоя шутливо состроила удивленное лицо.

- Не все понимают твои шутки. - Кирилл подошёл к подруге и щёлкнул её по носу, как когда-то делал ей, если она не соглашалась возвращаться в палату.

- Скучные. - девушка сунула руки в карманы, после чего вытащила оттуда упаковку с жвачкой. - Держи, принесла.

Кирилл подошёл к ней ближе, открыв рот. Орлова вытащила одну пластинку, и, развернув её, закинула жвачку в рот Костянова.

- Мы вам не помешали? - Гриша и Ангелина подошли к ним и уселись на стулья. - У нас есть что обсудить.

- А я думал, вы меня просто навесить хотели. - притворно возмутился Кирилл, прожевывая жвачку.

- Есть то, о чем я хотел бы вам рассказать. - признался Гриша.

Кирилл залез на носилки, сев рядом с Зоей. Гриша опрокинулся назад и, случайно стукнувшись головой о стену, скривился.

- Не хотел говорить раньше, чтобы не поднимать больную тему, пока ты в таком состоянии.

Лебедев все никак не мог выбросить из головы разговор со Степаном Викторовичем. Его тяжёлый и страдающий взгляд, то, что он сказал по поводу своей внучки. Конечно, первое время он даже не воспоминал об этом. Нужно было как-то жить дальше, восстанавливаться морально. Да и все мысли крутились вокруг лежавшего без сознания друга. Они так сильно переживали за него, что все остальное временно отошло на задний план.

- Не напоминай! - Кирилла передёрнуло. - Самое страшное, считай, что было в моей жизни. Это так странно. У меня было такое чувство, что я не человек. Что я лишь третье лицо, наблюдающее за своей жизнью. Мне казалось, что…

- Кирилл! - Зоя прижалась к нему. Её куртка, что намокла из-за подтаявших снежинок, немного отрезвила его. - Это было в прошлом. В прошлом! Сейчас с тобой всё хорошо, и ты с нами!

- Может, не будем тогда говорить о таких вещах? - предложила Ангелина, но Кирилл покачал головой.

- Если это важно, то надо. В конце концов, что случилось с Аней? Почему он сделал всё это? Отец ничего не хочет говорить мне о том, что у него там происходит, а мать… Она просто начинает плакать. Знаю, что ему дали много лет в тюрьме, но что с нашим классным?

- На него нет доказательств. - Ангелина теребила в руках мокрую перчатку. - Понимаешь, Кирилл? Они не могут посадить его, пока не найдут что получше. А Степана Викторовича посадили, да.

- Он говорил о своей внучке Ане. - Гриша встал и принялся ходить туда-сюда по коридору. - Но как мы связаны с ней? Она казалась вполне счастливой и с жизнью не покончила.

- Аня… — Зоя задумчиво произнесла её имя. - Помню такую. Хорошая была. А ты, Ангелин, помнишь её?

Ребята развернулись в сторону Дорофеевой. Та резко побледнела, вцепившись в свою варежку словно в спасательный круг.

- Любимая, что с тобой? - удивился Гриша.

Он подошел к ней и сел рядом, заключив её руки в свои.

- Олег! - выдохнула Ангелина. - Мой брат изнасиловал её.

Дорофеева склонилась, опустив голову вниз, словно какая-то старуха. Жар опалил лицо, а на душе, наоборот, стало холодно. Ведь она всё знала. Она присутствовала при этом, но ничего не сказала. Промолчала. И вот теперь воспоминание об этом настигло, словно насмехаясь и напоминая о её трусости. Напоминая о том, что она не смогла поступить, как человек. Брат в какой-то степени был даже прав насчёт неё. Она сама была таким же плохим человеком, и просто не имела право в чем-либо винить его.

- Это объяснят, почему ты была в списке. - Зоя опустила глаза на кафель. - Если он знал, что ты видела.

- В каком списке?

- В списке тех, кто должен был умереть.

- Что?

- Так! - Кирилл спрыгнул с носилок и развернулся к товарищам. - Подумаем о том, что это могло всё значить. Аня. Она же уехала в другой город, да?

- Тем летом она навещала своего деда. - не поднимая глаза, ответила Ангелина.

Гриша не хотел видеть её такой расстроенной, поэтому крепче прижал девушку к себе. Кириллу и Зое даже неловко стало от этого зрелища.

- Если это так, то почему тогда Олега не было в списках? - Кирилл опасливо взглянул в сторону выхода из коридора, откуда доносились звуки чужого разговора. - Он бы наверняка записал бы в первую очередь того, кто сделал с его внучкой такое.

- А что с другими? Антон, например? Или Данил? Что другие-то сделали? - Зоя спрыгнула с носилок. - Нужно узнать у этой Ани, что вообще к чему. Может, тогда откроется правда обо всем.

Ангелина всхлипнула. Гриша нежно погладил её по плечу. Разговор неподалеку становился все громче, и вот из-за угла вышла медсестра в компании какого-то мужчины.

- Давайте подумаем об этом после нового года? - предложила Зоя, снова напяливая на себя шапку. - Сейчас нас, скорее всего, выгонять будут.

Гриша отдал Кириллу пакет, наполненный продуктами. Немного фруктов, две шоколадки и бутылка колы. Ангелина подошла к Зое, и, уперевшись лицом в её мягкий капюшон, спросила:

- Я уродина, да?

- Может, раньше я бы так и охарактеризовала тебя. - призналась Зоя, поглаживая подругу по голове. - Но сейчас могу сказать, что это не так. Ты просто была слаба, но это не значит, что сейчас ты не можешь быть сильной.

- Так, давайте быстрее. - заторопился Кирилл, подгоняя друзей к выходу.

Уже у дверей Зоя крепко обняла Костянова, прошептав ему на ухо:

- Выздоравливай побыстрее. Нас ещё ждёт первый концерт группы «Апрельские ласточки»!