Девушка, ставшая солнцем (гет)

Зима 1996 года, после "Manere"

Сириус кончил так бурно, что по бедру Анны стекло несколько капель. Мужчине потребовалось некоторое время, чтобы восстановить очертания комнаты перед глазами, и он этим воспользовался: вжав Анну в кровать собственным телом, Сириус надеялся хотя бы ненадолго отсрочить болезненный момент ухода женщины. Однако, к удивлению Сириуса, сегодня она не спешила, приластившись к мужчине, едва он перевернулся на спину.

— Разве тебе не нужно идти? — не веря собственным глазам, осторожно спросил Сириус.

— Я ведь обещала остаться, — ответила Анна и, к изумлению мужчины, укрыла его и себя сброшенным на пол одеялом. — Ты против?

— Нет, — сразу ответил Сириус, чувствуя, как в груди бешеным потоком разливается радость.

Повернувшись лицом к Анне, мужчина с улыбкой вгляделся в нежные женские черты. Погладил Анну по щеке, провёл подушечкой большого пальца по скуле, нижней губе и наконец сладко поцеловал. Неужели Сириус мог делать это до самого утра? Заключив женщину в объятия, он вдохнул запах её волос — такой же, как и много лет назад, если не считать терпкую примесь дорогого парфюма, — и наконец почувствовал себя расслабившимся.

Палец Анны выводил на груди Сириуса невидимые узоры, и, немного уйдя в свои мысли, женщина рассеянно вытащила из-под одеяла вторую руку, чтобы заправить за ухо упавшую на лицо прядь волос. Однако между пальцев протянулась белёсая склизкая нить, поблёскивавшая в свете приглушённого канделябра.

— Надо же, размазалось по ногам, а я даже не почувствовала, — тихо сказала женщина, прежде чем медленно опустить руку на одеяло.

— Наверное, я слишком увлёкся, — со смешком ответил Сириус.

Анна улыбнулась:

— Хорошо, что можно просто взмахнуть волшебной палочкой и не беспокоиться о последствиях. Маглам приходится гораздо тяжелее.

— Разве у маглов недостаточно собственных способов избежать «последствий»? — поинтересовался Сириус.

В молодости он противопоставлял себя своей семье, верившей в превосходство чистокровных волшебников, однако о тех, кто не был способен творить магию, знал ненамного больше своих фанатичных родителей.

Отлипнув от Сириуса, Анна откинулась на спину, прежде чем ответить, глядя в балдахин:

— Вполне достаточно. Однако презервативы и таблетки не так удобны и эффективны, как зелья и заклинания. Впрочем… — прервавшись, Анна села в постели и, поёрзав, удобно устроилась на бёдрах тоже севшего Сириуса, прежде чем продолжить, глядя ему в глаза: — Впрочем, у зелий и заклинаний есть один серьёзный изъян.

— Какой? — поинтересовался Сириус, оставляя лёгкий поцелуй на груди женщины.

Обняв её за талию, мужчина пристально наблюдал за игривыми искорками в тёмных глазах.

— При сильной любви зелья и заклинания могут не сработать, — ответила Анна, нежно проведя рукой по лицу Сириуса.

— Вот как, — проговорил он, немало удивлённый.

Позабавленная его реакцией, Анна мягко рассмеялась:

— Ну надо же, я всегда думала, что уж ты-то должен разбираться в подобных вещах.

— Даже не знаю, посчитать это комплиментом или оскорбиться, — рассеянно пробормотал Сириус в ответ.

Опутанный переплетениями собственных мыслей, он отвечал скорее по инерции. На его губах зрел вопрос, и мужчина пытался отыскать в сознании подходящие слова.

Словно не замечая его смятения, Анна вновь улыбнулась:

— Впрочем, это очень древняя и глубокая магия, которую почти невозможно постичь. Поэтому даже самое крепкое чувство не гарантирует, что она сработает, это происходит редко и случайным образом.

Вслушиваясь в голос женщины, Сириус внимательно смотрел на неё, пока наконец не произнёс горчившие на его устах слова:

— Вы с Робертом уже задумывались о детях?

Казалось, Анна хотела что-то сказать, но, услышав вопрос мужчины, осеклась на полуслове и резко умолкла. Он продолжал смотреть на неё так пристально, что, не выдержав, она вздохнула:

— Не особо.

Закусив губу, Анна отвела взгляд в неприятном предчувствии того, каким окажется дальнейший ход разговора.

— Почему? — не заставив себя долго ждать, быстро спросил Сириус.

У него в груди всё окаменело — только сердце билось неестественно быстро.

Ожидавшая этого вопроса, Анна недовольно поморщилась, но, снова взглянув на мужчину, наконец ответила:

— Я и сама толком не знаю. — Опустив глаза, она помолчала пару секунд, после чего опять посмотрела на Сириуса, на этот раз на губах её играла вялая усмешка: — Наверное, просто не хочу рисковать. У Роберта есть некоторые черты, которые я не хотела бы однажды увидеть в своих детях.

Скажи женщина нечто подобное при других обстоятельствах, Сириус бы посмеялся вместе с ней, однако, отшучиваясь, Анна увиливала от ответа слишком явно, чтобы мужчина мог позволить ей окончить этот разговор.

Она поцеловала Сириуса в шею, затем ещё и ещё, но, не поддаваясь, он аккуратно увернулся. Тело женщины понемногу начинало покрываться гусиной кожей, и, поняв, что её действия не возымели на Сириуса никакого эффекта, она снова легла на спину и накрылась одеялом.

— Если любишь человека, его недостатки не кажутся катастрофичными, — серьёзно сказал Сириус, смотря на Анну.

Женщина натянула одеяло едва не до подбородка. Не найдясь что ответить, она снова буравила взглядом балдахин. На какое-то время между ними повисло молчание, однако Сириус не собирался отступать. Повернувшись лицом к Анне, он лёг на бок и, мягко обхватив чужой подбородок, осторожно повернул голову женщины к себе, вынуждая её посмотреть на него.

— Что ты в нём нашла, Анна? — спросил он так тихо, что женщина едва различила слова, однако лихорадочный огонь, горевший в серых глазах, был звучнее самого громкого возгласа.

— Он был со мной обходителен, — медленно проговорила Анна, заворожённо смотря в эти глаза и пытаясь собраться с мыслями. — Деликатен. Терпелив. Добр. С первого дня нашего знакомства.

— Так дело было только в этом? — бесцветно отозвался Сириус.

Не зная, как интерпретировать его вопрос, Анна отвернулась и вздохнула:

— Нет. Главная причина заключалась в том, что, когда я созрела для серьёзных отношений, ты уже третий год находился в Азкабане.

Сжав одеяло излишне сильно, ведьма прикрыла глаза и тут же нахмурилась, словно даже сквозь сомкнутые веки перед ней проносились воспоминания о прошлом. Выражение её лица странным образом отпечатывалось на лице Сириуса, и он, непроизвольно поёжившись, снова нащупал холодевшую в груди все эти годы мучительную мысль. Она не давала ему покоя ни в Азкабане, ни после, и теперь наконец мужчина решил озвучить её, игнорируя ставший в горле ком.

— Скажи… — тише обычного начал Сириус, и, когда Анна повернулась к нему, чуть слышно сглотнул и продолжил: — Когда я… Когда меня арестовали, что ты думала по этому поводу?

Едва озвученный, собственный вопрос вмиг показался мужчине идиотичным и совершенно не отражающим суть его мучений, словно Сириус спрашивал Анну о том, понравилась ли ей порекомендованная им книга. Однако брать слова назад было поздно, и Сириус, напряжённо замерев, не сводил глаз с Анны.

Она всё ещё смотрела перед собой, в потолок, но теперь её лицо напоминало бледную застывшую маску. Чувствуя на себе обжигающий взгляд, женщина наконец сказала:

— Я не могла поверить, что ты мог оказаться способным на то, в чём тебя обвиняли. Но я поверила. И мысли о том, что ты предал всех нас… обрёк лучшего друга и его семью… ложился в мою кровать, признавался мне в любви и верности, но продал Волдеморту… Это было для меня слишком.

И без того почти неслышный, голос Анны дрогнул и окончательно затих. Он прозвучал спокойно и даже отстранённо, но Сириус заметил, как дрожали её побелевшие руки, всё ещё сжимавшие одеяло. И снова собственные эмоции мужчины странным образом точь-в-точь повторяли эмоции женщины. Поэтому, когда она продолжила, оцепенение Сириуса рассыпалось так неожиданно, что он вздрогнул.

— И тогда я попыталась перестать о тебе думать. Мне казалось, ты сделал свой выбор, и не стоило терзать себя догадками о его причинах, тем более что я не рассчитывала когда-либо вновь с тобой увидеться. Однако время от времени я продолжала просыпаться в холодном поту посреди ночи. И тогда мне особенно явно казалось, что я уже никогда и никому не смогу довериться.

— Но Роберт Селвин изменил твоё мнение, — как бы между делом, словно речь шла о какой-то неважной формальности, заметил Сириус. — Где и когда ты с ним познакомилась?

Мужчина продолжал сыпать вопросами, не давая Анне продыху. Где-то под кожей и рёбрами невозмутимого с виду Сириуса истошно бился пульс, заставляя всего его обращаться в слух.

Анна помедлила, и Сириус едва не придвинулся к ней, боясь хоть что-нибудь упустить. Наконец она сказала:

— Роберт доказал свою непричастность к Пожирателям, он даже косвенно не был с ними связан. Однако мне понадобились годы, чтобы снова кому-то поверить. И он появился как раз вовремя.

— Неужели? — вставил Сириус, изо всех сил стараясь сохранить беспристрастный тон.

— Как я уже сказала, ты был в Азкабане, — выдохнула Анна. — А я продолжала работать в Министерстве, понемногу исцеляя свои раны. Волдеморт сгинул, большинство Пожирателей поймали, и нужно было двигаться дальше. Тогда я и заметила Роберта. Вернее, он заметил меня, в то время как я видела в нём всего лишь заместителя главы Отдела магического правопорядка. Роберт стал понемногу оказывать мне знаки внимания, и я подумала: разве это не образец мирной, безмятежной жизни, о которой я так мечтала? Роберт казался уравновешенным, скромным и благоразумным — полной твоей противоположностью, — при этих словах Анна горько усмехнулась, прежде чем добавить: — А я в те дни менее всего хотела, чтобы что-либо напоминало мне о тебе.

Сириус не ожидал такой откровенности. Он думал, Анна, что было ей свойственно, всеми силами попытается избежать обсуждения такой болезненной и личной темы. Однако женщина говорила, и, растерянный, Сириус не мог сказать наверняка, нравилось ему это или нет. Но, каков бы ни был ответ, мужчина был не в силах прекратить этот разговор, жадно вслушиваясь в каждое сказанное ведьмой слово.

— И когда он сделал тебе предложение? — бесцветно спросил он, надеясь, что смог подавить дрожь в голосе.

— Где-то через год, — неожиданно робко отозвалась Анна. — Но я отказала, — добавила она и, поймав быстрый взгляд Сириуса, объяснила: — Мне казалось, Роберт слишком торопится. Он принял отказ достойно и, более того, повторил своё предложение через несколько месяцев. Я обдумала всё ещё раз и согласилась.

По-прежнему лежавший лицом к Анне, Сириус вдруг потерял её из виду: серые глаза невидяще уставились в стену напротив. Вот так просто, да? Ни клятв в вечной любви, ни радостных визгов, как когда-то представлял юный Сириус в своих самых отчаянных мечтах. Просто «обдумала» и «согласилась».

— Но ведь ты не любила его? — спросил мужчина.

Он не был уверен в риторичности этого вопроса. Наверное, Сириус просто надеялся услышать положительный ответ.

— Нет, — покачала головой женщина, и Сириус ощутил слабое подобие облегчения.

— Но ты всё ещё с ним.

— Разумеется. Мы прожили вместе много лет — нас многое связывает. Хотя иногда…

Замявшись, Анна смолкла. Сириус нащупал в её сердце что-то болезненное и хрупкое, скрываемое за фасадом благополучия. Однако мужчина находил отвратительной идею ворошить раны любимой, только чтобы потешить собственное эго.

— Как поживает Дороти? — вдруг спросил он.

Словно оглушённая неожиданным взрывом хлопушки, Анна потерянно и резко взглянула на Сириуса.

— Дороти? — всё ещё не войдя в колею новой темы, отсутствующе переспросила женщина.

— Твоя подруга, — невозмутимо отозвался Сириус. — Как у неё дела?

— Ах да, Дороти… — пробормотала Анна, и взгляд её наконец прояснился. — У неё всё замечательно. Дори держит магазин со снадобьями на Косой аллее вместе с мужем, и они ожидают прибавление в семье.

— Она смогла восстановить зрение? — тихо спросил Сириус.

Слова Анны снова всколыхнули в его груди чувство радости, однако мужчина не мог притвориться, что забыл о прошлом, особенно учитывая, что оно ожило в настоящем.

— Только правый глаз. Левый остался полностью слепым, — так же тихо ответила Анна.

Женщина не заметила, как вновь перевернулась на бок — лицом к своему собеседнику. Казалось, перед обоими проносились образы тех скорбных лет: звуки битвы и смеющиеся лица товарищей. Вспоминая их, убитых и замученных, Сириус был счастлив, что для Дороти зрение оказалось самой высокой ценой, которую пришлось заплатить за помощь тем, кто сопротивлялся Волдеморту.

— Проклятия Пожирателей жестоки, — чуть слышно вздохнул мужчина.

— Очень жестоки, — отозвалась Анна. — Но они не смогли сломить Дори. Как и прежде, она собирает полезные сведения в городе и помогает Ордену, даже при том что всё ещё формально в нём не состоит. Он не смог сломать её, как многих других.

На какое-то время повисло молчание: закрывшись друг от друга, мужчина и женщина думали о чём-то своём.

— Я боялся за тебя, — вдруг сказал Сириус, заставив Анну удивлённо на него посмотреть. — В то время мне постоянно снилось, будто Пожиратели врываются к тебе в дом, когда меня нет рядом, и я не могу тебя защитить.

Ему было неловко в этом признаваться, но у мужчины были свои тайны. Бравада и праведный гнев, казавшиеся остальным неотъемлемой частью Сириуса Блэка, таяли прерывистыми тревожными ночами, позволяя сомнениям и страху захлестнуть его с головой.

— Ты никогда об этом не говорил, — растерянно отозвалась женщина, не понимая, как реагировать на это признание.

— Ещё бы, — вымученно улыбнулся Сириус. Отведя взгляд, он откинулся на спину. — Но это было ничто по сравнению с тем, как я метался от стены к стене внутри своей камеры, когда узнал, что произошло с Френком и Алисой.

Сириус сделал глубокий вдох, задумавшись. Анна не смела перебивать, смотря на точёный профиль в обрамлении длинных спутанных волос. В свете луны, лившегося через тонкую полоску неплотно задёрнутых штор, он выглядел особенно усталым.

— Это было ужасно, — накрыв глаза ладонью, продолжил Сириус. — Само по себе. Но, понимаешь… молодая Алиса Лонгботтом, какой её запомнил я, была на тебя похожа. И когда я узнал о случившемся, выл несколько дней подряд — к большому удовлетворению своих надзирателей. Ведь после предательства Питера и падения Волдеморта на свободе осталось множество его сторонников, и они могли настигнуть тебя в любой момент. Казалось, мой кошмар вот-вот сбудется. К счастью, я ошибался, — в этот момент Сириус отнял ладонь от лица. Его глаза оставались сухими. — И я благодарю судьбу за это заблуждение. В конце концов, я и помыслить не мог, что Волдеморт доберётся до Джеймса и Лили. Беспечность обернулась для меня гораздо большим ударом.

Мужчина замолчал. Теперь настала его очередь отстранённо рассматривать балдахин. Однако Анна вырвала Сириуса из объятий оцепенения, прижавшись к нему всем телом.

— Взгляни на меня, — сказала она дрожащим голосом, погладив мужчину по щеке.

Словно услышав ведьму откуда-то издалека, он медленно повернул голову.

— Я здесь, с тобой, — добавила женщина. Голос её по-прежнему колебался. — И со мной всё хорошо. Я могу за себя постоять. Не бойся. Тебе и так… — она прервалась, но тут же закончила: — И так пришлось вынести слишком много.

По щеке Анны скатилась слезинка. Не говоря ни слова, Сириус стёр её большим пальцем, после чего, обняв женщину за плечи, прильнул к её губам. Она ответила на поцелуй, обнимая Сириуса в ответ, и какое-то время они лежали так, отчаянно целуя друг друга.

Анна тихо вдохнула, когда губы Сириуса коснулись нежной кожи на её шее, и, насколько это позволяло положение, пошире раздвинула ноги, почувствовав, как тёплые пальцы гладят её внизу. Опрокинув женщину на спину, Сириус плавно вошёл, вдавливая чужое тело в мягкий пуховый матрас. Движения мужчины получались рваными, однако Анна была вполне довольна, чуть ощутимо царапая его спину, и, когда он тихо кончил, на коже Сириуса виднелось несколько красных полос.

— Я люблю тебя, — прошептал он, уже прекрасно зная, что не услышит этих слов в ответ. Но это было не так уж и важно, пока Анна оставалась в целости и сохранности.

Спустя несколько минут она заснула. Её припухшие губы приоткрылись, и лицо приобрело полную безмятежность. Но Сириус уснуть не смог. Любуясь на Анну, он прокручивал в голове их разговор, не в силах отделаться от горького, трагичного чувства потери. С каждой минутой нутро мужчины всё сильнее сгибалось под тяжестью призрачных страниц жизни женщины, которую он любил больше всего на свете. Страниц, на которых не осталось ни единого его следа. Наверное, только сегодня мужчина впервые осознал, что разрушил свою жизнь собственными руками. Ни Волдеморт, ни Пожиратели, ни даже Питер — Сириус сделал это сам, потому что совершил слишком много ошибок. И теперь, расплачиваясь за них, мужчина не мог перестать ворочаться, охваченный мучительным приступом размышлений о том, что сейчас мог бы находиться на месте Роберта Селвина, бок о бок с Джеймсом, живым и здравствующим.

Прогоняя в голове свои нелёгкие мысли, Сириус не заметил, как постепенно стали тяжелеть его веки. Перед ним метались разноцветные вихри, мелькали загадочные тени, а в голове раздавалось странное гудение — всё это свидетельствовало о том, что мужчина погружался в сон. И, едва оказался Сириус в царстве Морфея, причудливые образы вдруг начали темнеть, сливаясь в длинные узкие тени и затягивая заблудшего в чёрный зеркальный коридор. И уже спустя несколько мгновений мужчина стремительно нёсся по нему, сворачивая то влево, то вправо и созерцая эпизоды прошлого, разворачивавшиеся за прозрачными стенами коридора. Вот он, четырнадцатилетний подросток, принимает приглашение Анны, замечая, насколько она интересна и красива. А вот он, уже постарше, останавливает Джеймса и не позволяет ему издеваться над Снейпом; образ сменяется, и тот всё-таки висит над лужайкой вверх ногами, но, когда Анна собирается уйти, Сириус бежит за ней и не теряет впустую целых два года. А вот Сириус после школы: не бросается опрометью на поиски Петтигрю и, связавшись с Дамблдором, добивается заключения предателя в Азкабан. Но ведь Сириусу совсем не нужно искать Петтигрю! Джеймс и Лили живы. Сириус (бах! — и сцена снова переменяется) прислушивается к опасениям Анны по поводу Питера, не отдаляется от Ремуса и становится хранителем Поттеров, а Хвост в итоге выдаёт себя сам, не сумев лишить Гарри любящей семьи и крёстного отца. А вот и Анна: она наконец-то готова принять чувства Сириуса, ведь он так повзрослел и изменился. А вот и их милая девочка, так похожая на свою мать. Но в отличие от неё она считает себя самой красивой, и все так считают. Никто не смеет смеяться над ней, называть уродиной и занудой, ведь, воспитывая её уверенной и решительной, Сириус об этом позаботился. Разве это не то, о чём он мечтал столько лет?..

Резко остановившись, Сириус вдруг понял, что находится в тупике. Коридор обрывался прямо перед ним, словно разрезанный эбонитовой пластиной гладкой чёрной стены. Здесь не было поворотов или других дверей, но вдалеке, там, за преградой, шевелились неясные фигуры, пока одна из них наконец не направилась к Сириусу уверенным шагом, всё ещё озиравшемуся в поисках выхода.

И тогда он увидел её: совсем взрослая, Анна стояла напротив, отделяемая от мужчины прозрачной стеной. За её спиной простиралась комната, странным образом похожая на просторную уютную гостиную, в которой, по очереди догоняя друг друга, играли и звонко смеялись мальчик и девочка, как две капли воды похожие друг на друга… похожие на Сириуса. Эта картина была столь завораживающей, что мужчина не мог отвести взгляд, пока, не произнося ни слова, Анна не посмотрела ему под ноги.

Опустив глаза, Сириус вдруг обнаружил у своих стоп клубы пыли: она струилась почти у самого пола серебристой дымкой. Интуитивно оглянувшись, мужчина вдруг заметил, что это рассыпаются на миллиарды крошечных осколков стены, пол и потолок чёрного коридора, а вместе с ними и все те образы минувшего, которые Сириус так самозабвенно созерцал. Они превратились в прах, оставляя за спиной лишь тьму и пустоту, и при виде этой холодной безмолвной бездны в груди мужчины вспыхнула обжигающая боль.

Но это была горькая правда. Сириус в рассыпавшихся зеркальных стенах коридора являлся всего лишь двойником, и поэтому настоящий стоял здесь совсем один. Сколь ни велико было его желание, он уже не мог ничего изменить. Как бы ни манили его эти обманчивые призрачные искажения, вырисовывающие другую, полную счастья жизнь, они были всего лишь мусором несбывшихся надежд и неутолимых сожалений.

Отвернувшись от исчезнувшего коридора, Сириус ощутил, как по щекам стекают горячие слезы. Инстинктивно бросив затравленный взгляд вперёд, он ожидал увидеть обломки ещё одной своей разрушенной мечты, однако с изумлением обнаружил, что Анна по-прежнему стояла напротив, внимательно за ним наблюдая. И когда спокойные карие глаза встретились с серыми, влажными и покрасневшими, на губах женщины вдруг появилась ободряющая улыбка. И тогда грудь Сириуса снова наполнила надежда, и он прильнул к чёрной гладкой стене, нежно проведя ладонью там, где за прозрачным стеклом находилась женская щека, с теплотой и любовью вглядываясь в тёмные глаза.

Сириус не мог изменить прошлое и вернуть тех, кто был ему дорог. Но он всё ещё был способен повлиять на будущее. Даже если в отличие от авторитетного и уважаемого Роберта Селвина Сириус Блэк был всего лишь незрелым опрометчивым мальчишкой и отвергнутым обществом беглецом, он всё ещё мог воплотить свою мечту в жизнь. Ведь Анна по-прежнему оставалась вместе с ним в настоящем, общими усилиями прокладывая дорогу к будущему без Волдеморта.

Сириус знал: ему понадобится много времени и стараний, чтобы добиться своего. Это будет сложный и извилистый путь. Однако мужчина не привык отступать перед трудностями, особенно если награда казалась ему столь вожделенной. Рано опускать руки. Ведь ничего не кончено, пока Сириус и Анна есть друг у друга.