Принц из клетки (джен)

Данил выдохнул и посмотрел вниз, на разложенные возле кругляши. Пуговицы. Не те, что принято пришивать на одежду — особая игра, в которую он любил играть с отцом. Сбоку тихо потрескивал камин, а ветер усыпляюще подвывал в трещинах замка. Данил моргнул, медленно, сонно, но тотчас сильная рука легка ему на плечо и слегка встряхнула.

— Не спи, Даня.

Данил тряхнул головой, прочищая мысли, начавшие было скатываться в ночную бессвязность, и посмотрел на говорившего. Отец. Он сидел напротив, прислонившись спиной к креслу, прямо на пушистой шкуре какого-то огромного животного, что была раскинута у камина, и смотрел на него. Он казался большим и сильным, таким, которому любое дело по плечу. Данил озадаченно прищурился и осмотрел себя. Он снова был малышом — как тогда, много лет назад, когда отец ещё приезжал в Ракуни. Потом они с Акиро подросли, и встречи стали редкими — они были по уши в учёбе, а отец денно и нощно работал в Дримтери.

— Твой ход, — подсказал отец, заметив его замешательство.

Данил вздрогнул и снова посмотрел на пуговицы. Рассыпанные по ковру, они представляли собой бескрайний красно-жёлтый поток. Отец играл красными, как всегда, а Данилу достались жёлтые. Ход за ходом они переставляли по пуговице, пытаясь "откусить" часть территории и сделать её своей. Но, судя по одинаковому количеству пуговиц, у них пока ничего не получалось.

— О чём ты думаешь? — тихо спросил король, глядя, как Данил рассеянно передвинул пуговицу в абсолютно случайное место. Беспечность в этой игре стоила многое, но сегодня Данил не мог играть.

Как играть, зная, что всё это не по-настоящему? Ведь отец умер, да и он сам, похоже, тоже...

— Тебя нет, — прошептал Данил, не глядя на короля, но чувствуя его дыхание. Глаза запекло, а в носу защипало. — Тебя больше нет.

Отец промолчал. Потом глубоко вздохнул.

— Все мы рано или поздно уходим, — заметил он.

Красная пуговица двинулась вперёд, подчиняясь твёрдому пальцу. Данил смотрел на неё мокрыми глазами и не мог ничего сказать. Там, в голове, где минуту назад было пусто, сейчас роились вихри мыслей, обрывочных и несогласованных, но беспокойных.

— Он убил тебя, — наконец сдавленно произнёс он. — Филипп убийца.

— Филипп, значит? — Король вздохнул. Особо удивлённым он не был. — Жаль. Он был хорошим помощником и добрым другом.

— Если бы он был твоим другом, — пробурчал Данил, смотря в пол — в душе его поднялась остаточная злость, — он бы не убил тебя.

Отец не стал его одёргивать. Лишь снова похлопал по плечу. Должно быть, ещё маленький Данил выглядел забавно, когда дулся.

— Ты должен помочь забрать корону, — произнёс король, и Данил почувствовал подступающее к горлу отчаяние.

— Но зачем?! — воскликнул он и, чтобы занять руки, двинул пуговицу в стан "врагов". Жёлтая кругляшка ворвалась в тыл, отрезав от окружения красных пуговиц три самые крайние. Отец, словно всерьёз увлечённый игрой, тотчас отодвинул их в сторону.

— Ему всё-равно не стать королём, — пробормотал Данил, ожидая отцовского хода с такой сосредоточенностью, что всё становилось ясно. — Корона не выберет его.

— Она уже выбрала. Но никто об этом не знает. — Данил недоуменно вскинул взгляд, и король кивнул. — Да, тогда он провёл церемонию. На самом деле, для неё не нужно многое — лишь наследник и факт надевания им короны. Народ этого не ведает.

— Но... но как это остановить?!

— Ты должен взять корону и отказаться от неё. Тогда церемония сможет повториться вновь.

— Если я это сделаю, то он рискнёт. Ведь больше нет других наследников. — Данил почувствовал себя в ловушке. И даже не из-за того, что его енотье тело сейчас замерзало в морозной коробке. Всё то, о чём он думал, и даже то, о чём он думать боялся, опасаясь разочаровать тех, кого уже не было, воспряло в нём.

Он протолкнул одну из северных пуговиц среди красных соперников, заключая часть из них в ловушку — ровно так же, как и события последних дней захватили в ловушку его самого. Отец смотрел на это, печально понурившись.

— Есть другие наследники, — наконец выдохнул он, и Данил покачал головой.

— Но почему... почему тогда ты вызвал меня? Ты же знаешь, я... я не справлюсь. Я всегда делаю всё не так. Если бы был кто-то другой, ничего такого не произошло бы.

— Не говори так. Произошло то, что должно было произойти. Куда бы мы ни пошли, нам не скрыться от судьбы. Я совершил много зла, но надеюсь, что смог искупить хотя бы часть его.

Данил ошарашенно посмотрел на отца. Зла? Более доброго и справедливого короля ещё поискать надо было! Он всегда был готов помочь нуждающемуся, работал за четверых и никогда не жаловался. Данилу всегда хотелось брать с него пример, но он был совсем другим. Сложно подражать тому, кто играюче выполняет то, что тебе удаётся с трудом.

Король передвинул красную пуговицу к границе жёлтых, но Данил словно не обратил на это внимания.

— Ты и зло? Это... неправда. Ты всегда был Великим, — наконец произнёс Данил.

Король усмехнулся в усы.

— Великий... Люди, милые люди! Но природа всё помнит.

— Расскажи, о чём ты.

Ещё одна жёлтая пуговица зашла сбоку. Глубокая морщина пронзила межбровье, а лицо короля помрачнело. Данил вдруг почувствовал отвратительное ощущение — то самое, под ложечкой, от которого неясно тошнит и лихорадит. Он сглотнул и прошептал было, что если отец не хочет, то... но король медленно качнул головой и решительно произнёс тихим упавшим голосом:

— Нет. Я не могу это больше скрывать. Я использую тебя, Даня, и мне это не нравится. Ты обязан знать правду. Ты уже взрослый и сможешь, если и не простить, то понять.

Он вздохнул и задумчиво уставился на огонь, что, влекомый сквозняком, диковинно извивался в камине.

— Мы долго не могли завести детей — я и Джейн. Это продолжалось годами, словно проклятье нависло над нами, и отчаяние сковывало нас всё сильнее и сильнее. Мы вызывали лекарей со всего необъятного мира и даже дальше. Ходили к знахарям, к зельеварам и магам... Но никто не мог ничего поделать. Это был наш крест, который мы должны были нести. Но... однажды среди туч мелькнул лучик. Старая зельеварша, что в ту пору работала в Дримтери, рассказала об одном ритуале, что исполнялся в Новогодье, в самое сильное мистическое время. Вот только цена этого ритуала была несопоставимо высокой, ведь им владел сам король Снизу. И он хотел не цветочки и даже не трёх убиенных петухов. Он хотел енотов.

Данил сглотнул. Теперь он понял. Он много раз слышал, что в Дримтери давным-давно не было енотов, но всегда думал, что они просто ушли в другие места. Но Скелт... понятно, что он захочет енотов, ведь его злейшая противница любила их.

— Я убил их всех, — тихо произнёс король. — Охотники ловили их клетками. Еноты... они всегда сопровождали людей. Никогда не боялись. Но пришли тёмные времена. Скелт забрал их всех. Но дал то, что обещал — Джейн понесла.

Данила замутило. Умом он понимал, что отчаявшиеся люди могут на многое. Но... менее ужасным всё не становилось.

— Мы скрывали ото всех беременность, боясь, что кто-нибудь мог навредить Джейн и ребёнку. А потом... потом произошли роды, и Джейн умерла. Тогда я был в отчаянии, не знал, что делать. Мне казалось, что это наказание — за то, что отнял столько жизней. Я боялся, что ребёнок может пострадать, и решил, что самое разумное — это спрятать его. Так, чтобы никто лишний не знал. Ракуни — отличное место, здесь спокойно и стабильно. И... я привёз ребёнка сюда.

Король чуть помолчал, потом тихо продолжил, задумчиво разглядывая пуговицы:

— Как я и думал, растить здесь наследника было мудрым решением. Возможно, Ракуни холодный регион, но... Люди здесь не в пример чище. Они не задавали вопросов — просто предложили помощь и всё. И кажется, всё было тихо и спокойно... Но не всегда. Был один случай...

— Какой?

— Однажды, когда мне снова посчастливилось приехать в Ракуни, мы пошли отдохнуть на природу. Тогда стояла ранняя весна, трава только рождалась, но было достаточно тепло — для меня, здешние считали погоду жаркой. Няня предупреждала, что прогулка у реки сейчас не самая безопасная, но... если бы мы все следовали советам, мир бы стал чище. — Король вздохнул. — Мы гуляли, а потом... потом мой мальчик выбежал на лёд — и тот треснул. Я даже не успел ничего понять, как он провалился в воду и исчез из виду.

Данил поёжился. Вода в Ракуне даже летом была холодной. И пусть местные привыкали к ней и даже купались в едва прогретых реках, ранняя весна — это, конечно, ужасное время.

— Я искал его изо всех сил. Подбежавшие слуги и местные — тоже. Но... но мы не могли найти его. Природа забрала свою кровавую дань, отомстила за всё. Так я думал в тот момент. А потом, — король взял пуговицу и, осмотрев её, со вздохом положил обратно, — потом он показался из-под воды. В паре метров от нас, пытался схватиться за что-то. Мы бросились к нему и лишь тогда увидели, что это был... была... енот. Маленькое белое создание отчаянно пыталось спасти сына человека, который убил всех его родичей. Такая вот ирония.

Данил представил себе эту картину — бурная река Ракуни с холодной и пенистой водой, задыхающийся от воды и страха мальчик, беспомощно цепляющийся в белую шерсть зверька, бесстрашный енот, пытающийся вытащить того, кто явно был тяжелее него...

— Когда до них осталось всего ничего, енот вдруг посмотрел прямо на меня. Знаешь, прямо в душу. И тогда я понял, что он... он сейчас отпустит. Я бросился вперёд быстрее рыбы и схватил сына за рукав его рубахи. Нас била и опрокидывала вода, но тут и остальные подоспели. Я сказал им, чтобы они взяли енота, но они схватили нас и потащили к берегу. Я пытался кричать им, но там была такая неразбериха... Когда нас вытащили, я снова приказал, но... но енота уже не нашли. Он пропал под водой.

Данил подумал — пожалуй, впервые в жизни, — что отец был крайне безалаберным человеком. Если бы отец следил тщательнее, он бы не упал в воду... Как же давно это было, он совсем этого не помнил!

— Еноты хорошо плавают, — не очень уверенно вспомнил Данил записи из библиотечных книг. — Возможно, он просто уплыл и убежал домой.

— Я тоже так думал, — кивнул король. — Утешал себя этим. Мы вернулись в замок и постарались забыть о произошедшем, а я поклялся, что больше никогда не пойду с ребёнком к реке. Впрочем, вскоре вообще стало не до прогулок — приближалось Новогодье, самое мрачное время в году. Гулять по лесу было небезопасно, ведь в Новогодье просыпаются все демоны, колдуны и прочая нечисть, а зельевары и ведуны получают потусторонние силы. Как и наш ведун — сразу после ритуалов, которых я не знаю и знать не хочу, если честно, он пришёл ко мне и рассказал, что ему открылось будущее. Я, конечно, всегда скептично относился к подобным вещам. Но, признаться, в те времена, особенно после произошедшего на реке, я был несколько взвинчен. И когда узнал, что за моей спиной готовится переворот... Да, это было лицемерно, но я хотел защитить своего ребёнка. Я думал, что никто не должен знать, кто мой наследник, даже если некоторые знали о его существовании в принципе. Я... я решил найти ребёнка, другого ребёнка, и выдать его за своего сына. Подменить, так, чтобы даже близкие слуги не знали, кто он и где, этот наследник. В тот момент принца могла узнать лишь старая няня, но она вдруг резко занемогла и вскоре покинула нас... Это был самый... благоприятный... момент.

Настала тишина. Король смотрел на пуговицы и молчал. Молчал и Данил, но не потому, что ему не было что сказать — он просто онемел. Он широко открытыми глазами глядел на отца — отца ли? — и не мог открыть рот, боясь, что голос подведёт. Неужели то, что он знал — это неправда? Но... но почему... почему он ничего не помнит? Где же тогда настоящий принц?!

— Даня, — неуверенно подняв на него взгляд, медленно произнёс король. — Скажи что-нибудь. Прошу.

— Я... — Данил прочистил горло, и его сердце отчего-то пустилось вскачь, словно бешеное. — Я — не твой сын?

— Ты рос на моих глазах. Может, и не по крови, но нет — ты мой сын. — Король решительно отодвинул в сторону пуговицы — те посыпались по шкуре и полу, костяно гремя, — и, пододвинувшись к Данилу, осторожно приобнял его.

Данил ткнулся лицом в грудь отца. Его одежда всё так же пахла чем-то свежим и травяным. Данил прикрыл глаза и вновь почувствовал себя в безопасности — как и тогда, в детстве. Сейчас он не мог думать о предательстве — ему просто хотелось вечно сидеть так, слыша чужое дыхание и биение сердце, ни о чём не думать, особенно о том, что происходило прямо сейчас там, откуда он выпал.

Но он мог себе этого позволить.

— Расскажи мне всё, — тихо произнёс Данил, чувствуя разливающееся по телу тепло, смешанное с горечью правды. — Прошу тебя.

* * *

Жар.

Данил медленно пошевелился. Тело было слабым и горячим, будто он лежал посреди огня. Открыв глаза, Данил попытался сесть, но всё, что смог — это вытянуть вперёд руку. Лапу. Он всё ещё был енотом.

Воспоминания неохотно возвращались. Данил был бы рад вернуться обратно в сон, хоть и невыносимо горький, но уютный и безопасный. Но он уже очнулся.

Запахи вокруг были знакомыми. Данил вяло принюхался и почуял аромат готовящейся еды, немного ели и человеческого пота с чем-то травяным — вероятно, одеколона. Где-то вдалеке негромко переговаривались какие-то люди, обсуждая что-то непонятное про политику. Рядом тихо что-то жужжало.

Данил приоткрыл глаза и увидел жужжалку — это была необычная миниатюрная люстра без свечей, подвешенная прямо внутрь потолка. От неё исходил яркий беловатый свет. Скосив взгляд, Данил увидел, что лежал в корзине среди разноцветных махровых полотенец, под которыми чётко ощущались наливные бока грелок. Запах его самодельной подстилки вновь что-то всколыхнул в воспоминаниях Данила. Он напряг память и тут вспомнил — Дима! Полотенца пахли им и его дочерью. Выходит, они всё же отыскали его и спасли из холодного ада.

Данил почувствовал дикую благодарность к этим людям, ведь они совсем не обязаны были ему помогать. Он свалился им буквально как снег на голову, Дима вообще боялся таких, как он! Но всё равно помогал, несмотря ни на что.

"Добрые, добрые люди! — подумал Данил с печальной сентиментальностью. — Жаль, что я ничем не могу вас отблагодарить. Если кто и заслужил награду, так это вы".