ТомоМурзик (джен)

Том наслаждался тишиной Запретной секции. Вернее, он наслаждался ей настолько, насколько это было возможно, лежа на полке под самым носом у мадам Пинс и наблюдая, как она чистит пергамент щёткой с таким сосредоточенным видом, будто проводит сложнейший ритуал. Он мысленно составлял каталог прочитанного — вернее, увиденного — и строил планы, как можно использовать то или иное знание. Всё было под контролем.

И вдруг его пронзило.

Это не было болью. Это было похоже на резкий, беззвучный крик, отозвавшийся в каждой клеточке его тела. Тревога. Чистая, неразбавленная паника. Его сердце забилось с бешеной скоростью, шерсть встала дыбом, а лапы сами понесли его вперёд, сбросив с полки. Он даже не думал. Он бежал.

Он мчался по коридорам, обгоняя удивлённых студентов, петляя между ног призраков. Его сознание было чистым листом, в нём остался лишь компас, неумолимо указывающий направление. Гарри. Опасность.

Он влетел в коридор третьего этажа как раз в тот момент, когда Гарри, отступая, наткнулся на дверь, и та распахнулась, открыв взору нечто чудовищное. Трёхголовый пёс. Цербер. Поток слюны, три пары горящих глаз, рёв, от которого задрожали стены.

Гарри застыл в ужасе, парализованный. Том увидел, как мышцы на спине монстра напряглись для прыжка.

И в этот момент его разум, наконец, догнал его тело. Древняя магия оберега, вшитая в его сущность Лили Поттер, кричала ему: «ЗАЩИТИ! АТАКУЙ!»

Его лапы сгреблись для прыжка. Его окрепшие челюсти сомкнулись в оскале. Он был готов впиться в горло ближайшей головы, как когда-то впивался в запястье Уизли.

Но это был не Уизли. Это был ЦЕРБЕР.

Мысль, холодная и ясная, пронзила панический туман: «Прыжок = смерть».

Он не был обычным котом, движимым лишь инстинктом. Он был Томом Реддлом. И он знал, что сила — не всегда в лобовой атаке. Иногда сила — в тактическом отступлении.

Вместо прыжка он резко вцепился когтями в штанину Гарри. Не больно, но достаточно ощутимо, чтобы вывести его из ступора. Гарри вскрикнул от неожиданности и боли, глянув вниз.

— Мурзик?!

Том не дал ему опомниться. Он рванул его за ткань, тянул прочь от чудовища, упираясь всеми лапами. Его зелёные глаза, полные не животного ужаса, а ясного, командного посыла, смотрели на Гарри: «БЕГИ!»

И Гарри побежал. Он развернулся и помчался по коридору, а Том, отпрыгнув, помчался рядом, подгоняя его, заставляя бежать быстрее. Рёв цербера гремел им вслед, но дверь захлопнулась, отделив их от кошмара.

Они остановились, тяжело дыша, в безопасном коридоре. Гарри прислонился к стене, его руки тряслись.

— Ты… ты спас меня, Ки-ка, — выдохнул он, глядя на кота с благоговейным ужасом и благодарностью.

Том сидел, вылизывая свою взъерошенную шерсть, пытаясь привести в порядок и её, и свои мысли. Его трясло изнутри. Он ненавидел эту потерю контроля. Ненавидел эту слепую, всепоглощающую силу, которая могла в любой момент превратить его в марионетку. Но вместе с ненавистью пришло и леденящее осознание.

Магия оберега была могущественнее, чем он думал. Она была не просто чувством или желанием. Она была законом, вшитым в его душу. Она могла пересилить его волю, заставить его тело действовать против его разума.

Он посмотрел на Гарри, который смотрел на него как на героя. И в этот момент Том понял ещё одну вещь. Эта связь была не только его уязвимостью. Это был и его козырь. Пока Гарри верил, что кот — его верный защитник, он будет ему доверять. А доверие — это ключ к любой тёмной манипуляции.

Он подошёл и потёрся о ногу Гарри, позволив тому погладить себя. Он даже позволил себе короткое, тихое мурлыканье — не от удовольствия, а как часть спектакля.

Да, он был оберегом. Но он был оберегом с волей Тёмного Лорда. И однажды он не просто уведёт Гарри от опасности. Он приведёт его к ней. К самой большой опасности из всех — к самому себе. Но для этого нужно было время. И терпение. А у кота-оберега, как он недавно выяснил, времени было предостаточно.