Гарри Поттер и Обитель Бессмертия (джен)

Пробуждаясь, Гарри все явственнее ощущал, что совсем рядом холод. Ощущение вписалось в сознание настолько отчетливо, что его трудно было принять за сон: нечто ледяное располагалось возле его плеча. Скорее всего, это и послужило причиной того, что он проснулся так рано. Когда Гарри, наконец, открыл глаза, то поначалу разглядел лишь нечто наподобие пара. Однако, это был не пар. На его подушке сидела Плакса Миртл.

– Наконец-то. То есть, доброе утро, – сказала она, как подобает воспитанной леди.

Гарри пробормотал нечто невнятное и постарался незаметно отстраниться. Миртл не обратила на это внимания.

– Вы с Драко вчера опять подрались, – констатировала она.

Гарри не знал, как отреагировать. С одной стороны, очень хотелось ответить грубо; с другой, он боялся, что она расплачется и разбудит соседей по спальне.

– А его ты тоже навещаешь в постели? – спросил он.

– Не валяй дурака, – кисло посоветовала прозрачная барышня. – Он хочет, ну, то есть он-то на самом деле не хочет, но надо, чтобы я тебя пригласила.

– Куда? – поинтересовался Гарри.

– Встретиться с ним, – пояснила Плакса Миртл, как будто ничего естественнее быть не могло. – В Комнате необходимости, он считает, будет удобно. Сегодня, после уроков.

– Мы должны встретиться один на один? – уточнил Гарри, и мысль его заранее нарисовала все детали малфоевской ловушки.

– Нет, только этого не хватало! – возмутилась Миртл. – Я-то помню, чем это у вас обычно заканчивается.

– Так с кем намерен придти Малфой? – спросил ее Гарри, садясь и натягивая очки.

– Он приведет всех своих друзей, – проинформировала Плакса Миртл.

– В таком случае, я приведу своих, – заявил Гарри.

Плаксу Миртл это вполне устроило; во всяком случае, она сразу же попрощалась и улетела. Она разбудила его окончательно. Поэтому Гарри некоторое время лежал, обдумывая, надо ли связываться с Орденом, и убедил себя в том, что вовсе не обязан этого делать. Все-таки у Малфоя даже метки не было, и видел Гарри слизеринцев каждый день.

После этого он не отказал себе в ребячестве сначала нацарапать дату собрания на монете, и только потом спустился к гостиную, к друзьям, ожидающим объяснений.

– Вчерашнее происшествие многое ставит под сомнение. После этого неизбежна дипломатическая встреча со слизеринцами, – рассудила, выслушав его, Гермиона.

– Ну да, после драки-то, – согласился Рон.

Последующие часы Гарри вместе со всеми изнывал от нетерпения, полагая, впрочем, что никто не способен понять его переживаний. Он много думал о Дамблдоре и о странном заявлении Драко, что тот мертв, и в иные моменты едва сдерживался, чтобы не подойти к слизеринцам и не встряхнуть попросту кого-нибудь. Пока что они не становились более разговорчивыми, и это заставляло Гарри сомневаться в пользе принятого приглашения.

На последнем уроке он запутался, не сумев дать нужное объяснение поэтапному действию помеховой порчи. Как назло, Флитвик задержал его, и отчитывал пять невыносимо долгих минут. И Гарри с друзьями прибыл к месту встречи последним.

Собравшиеся в коридоре слизеринцы и члены Дамблдоровой Армии столпились по обе стороны от статуи. Невзирая на то, что Комната необходимости успела послужить пристанищем и тем, и другим, впервые все они шли в одно и то же место. Большинство ребят делало вид, что ничего особенного не происходит: так, ждут, когда придет учитель, и их впустят в класс. Однако можно было не сомневаться, стараниями некоторых гриффиндорок всем известно о ночных приключениях Поттера.

Малфой стоял впереди своей свиты, и отрывистый кивок, которым он приветствовал Гарри, здорово напомнил гриффиндорцу манеры незабвенного профессора Снейпа.

– Что, сам откроешь? – предложил слизеринец.

– Давай, – согласился Гарри. На самом деле, ему неприятно было бы наблюдать, как это делает Малфой, хотя он и знал, что слизеринец много раз бывал внутри. Однако именно сейчас стоило подвинуть эмоции. «Нам нужна комната. Где мы все поместимся. И сможем сесть за стол переговоров», – думал он, шагая мимо предполагаемого входа.

На этот раз не было никаких препятствий для того, чтобы его желание исполнилось. С последним шагом в стене образовался проем, причем дверь оказалась сразу распахнута. Гарри направился туда, не глядя по сторонам. В том, что оглядеться все-таки стоило, ему дали понять незамедлительно. Потому что Драко Малфой тоже посчитал, что путь для него свободен. Как следствие, они столкнулись в проеме.

Более дурацкой ситуации на данном этапе спровоцировать было невозможно. По крайней мере, Гарри, вжатый одним плечом в дверной косяк, другим – в плечо Малфоя, считал именно так. Ребята сзади принялись возбужденно переговариваться; Гарри был уверен, что, если оглянется, то непременно увидит, как Гермиона покачивает головой и шепчет одними губами: «Честное слово!».

Внезапно Малфой подался назад, и вот Гарри оказался на входе один. Он обернулся и вопросительно поглядел на слизеринца, чтобы убедиться, действительно ли его пропускают.

– Ты так и будешь тут стоять? Иди уже, – нелюбезно процедил Малфой. В полумраке коридора его глаза казались темнее, а может, он просто злился. Зная этого типа, Гарри ожидал хоть какой-нибудь гадости, и потому остался даже доволен, когда оказался прав. – Я вовсе не стремлюсь быть первым в дурости, – пояснил Драко.

Слизеринцы захихикали.

– Это у тебя само собой получается, – парировала Гермиона.

Это, в свою очередь, развеселило членов Д.А. Глаза Малфоя сверкнули, и он нетерпеливо кивнул вперед, словно спрашивая, намерен Гарри таки зайти или навечно заслонит собой проход.

Гарри шмыгнул в комнату, и вовремя: ребята повалили гурьбой. Они рассаживались полукругом, и не успел он дойти, как места в центре беззастенчиво заняли слизеринцы. Пожав плечами, Гарри скромно присел на пуфик во втором ряду. Он почти не испытывал протеста, что главную партию, судя по всему, сейчас должен играть Малфой; членам Дамблдоровой Армии оставалось ждать. И Гарри соглашался на это в обмен на информацию о Дамблдоре.

Слизеринцам пришлось развернуться к остальным зрителям. Речь свою Драко Малфой начал не оригинально.

– Ну вот, позвольте, я начну. Сразу скажу, я предпочел бы обойтись без всех вас, – заявил Малфой. – Но кое-кто посчитал, что вы имеете право знать, что происходит.

Из всех концов комнаты послышались ехидные вариации на тему «Надо же!», которые Драко воспринял равнодушно.

– Прошедшей ночью Поттер в Запретном лесу столкнулся с личностью, которую опознал как профессора Дамблдора, – продолжал он, сощурившись. – Однако, это был не совсем профессор, хотя, безусловно, это и был он. По порядку, – тут слизеринцу пришлось повысить голос, поскольку его путаные объяснения вызывали недовольство публики. – Альбус Дамблдор, как многим из вас известно, искал и уничтожал части бессмертия Темного лорда, известные как хоркруксы.

– Мы знаем, – проворчал Гарри, – дальше!

– При попытке обезвредить один из них Дамблдор умер, – заявил Малфой без должной почтительности. – Это случилось из-за того, что он рискнул надеть кольцо-хоркрукс на свою поврежденную руку, предположив, что по ней проклятье не перейдет на остальное. Я не знаю деталей, знаю только, что смерть наступила не сразу. Это позволило провести эксперимент.

Вырвавшееся наружу разноголосое возмущение не дало ему закончить.

– Между прочим, он сам разрешил, – неожиданно рявкнула Паркинсон. – Дамблдор с уважением относился к науке.

Гарри подавлял раздражение, в очередной раз получив доказательство тому, какая у Малфоя мощная поддержка. В общем-то, все были напряжены и скованы недоверием, но слизеринцы – особенно. С другой стороны, для них не внове было расположиться здесь, и в этом смысле они держались так, словно чувствовали себя хозяевами территории.

– На самом деле, будь оно не так, мы все оказались бы в сложном положении, – продолжал Малфой, и постепенно разговоры стали утихать; пока что слушать его было интереснее, чем возмущаться. – Объявление о его фактической смерти дало бы Темному лорду возможность утверждать, что он расправился с Дамблдором, а все – из-за кое-кого!

Гарри стиснул зубы, поражаясь, как Малфою не стыдно смотреть на тех, кто сражался в Министерстве.

– В то время всем был необходим живой Альбус Дамблдор, иначе перевес на стороне Лорда оказался бы слишком значительным. На самом деле, Дамблдор, разбираясь с перстнем, предпринял меры предосторожности; наверное, благодаря этой защите он не умер совсем; но на него тогда перешла часть бессмертия и, соответственно, часть проклятия. Потребовались дополнительные усилия, чтобы, ну, оживить профессора. Это не совсем Альбус Дамблдор, а его фантом. Весь прошлый год сохраняя пост директора, он был мертв. Только об этом никто не знал. И я тоже, то есть мне объяснили это незадолго до конца прошлого года. Вот и все.

Малфой едва откинулся назад, давая понять, что его функция выполнена. Но по реакции менее заинтересованных людей, чем Гарри, было очевидно, что так называемое объяснение вызывает слишком много вопросов.

– Разве это законно? А откуда ты знаешь? Где можно найти описание… – звенело кругом.

– А зачем, – повысил голос Гарри, – ему понадобилось умирать в башне?

– Фантом начал давать сбои, – объяснил Малфой. – Поэтому он и попытался напоследок уничтожить еще один хоркрукс, но об этом, Поттер, ты знаешь лучше меня, ты был с ним тогда. И ты мог заметить, что с Дамблдором последнее время не все было в порядке. Фантом сохранил основные черты Альбуса Дамблдора, но временами вел себя странно, заговаривался, замирал. Он барахлит до сих пор, то лучше, то хуже. Непонятно, сколько он еще будет действовать.

Гарри почувствовал, что с него хватит. Все это звучало замечательно и прекрасно отвлекало, но гриффиндорец так и не получил объяснений противозаконным действиям слизеринцев.

– Я, между прочим, слышал все, что ты говорил тогда, в башне, – обличительно выдал он, и не то чтобы совсем никак не ожидал, что в результате получит знакомую отвратительную малфоевскую усмешку.

– Мерлин, это не ты должен был слышать, а Темный лорд, если залезет тебе в мозги, и Упивающиеся смертью, – заявил слизеринец. – Так бы никто не сомневался в моей преданности Лорду, надо было, чтобы они слышали хоть часть, а они запаздывали. Я уже не знал, что плести! – пожаловался он.

Но Гарри не так-то просто было сбить с толку.

– Ты весь год чинил проход в Комнате необходимости, – констатировал он.

– Да. Но так распорядился Дамблдор, то есть, когда мы все обсудили и выработали новый план, он сказал, чтобы я продолжал, – проинформировал гриффиндорца Малфой. – Между прочим, он просил тебя не лезть в мои дела.

Гарри, мысленно заготовивший обличающую речь, вдруг осекся, припомнив, что так и было. Каждый раз на его предупреждения директор заявлял, чтоб он не беспокоился. Воспользовавшись его смятением, Малфой не постеснялся: казалось, он давно вынашивал упрек.

– Стоило такого труда все подготовить именно к той ночи! Знать бы, зачем вам понадобилось тогда высунуться из ваших башен! Никто не должен был пострадать, а Дамблдор закончил и передал дела к своему уходу…

– Неужели Орден на это согласился? – недоверчиво спросила Гермиона.

– Орден и каждый, кто состоит в нем, подчиняется Дамблдору, за редкими исключениями, – процедил Драко. – Только такие, как, например, профессор Снейп, имеют свои козыри в рукаве. А остальные набирались из тех соображений, что либо преданы Дамблдору всей душой, как ваш обожаемый Хагрид, либо у них нет иного выбора, чтобы выпутаться из больших проблем, как, например, у меня.

Первоначально Гарри подумал, что ослышался. Потом почувствовал, как кто-то, по всей вероятности, Гермиона сжимает его локоть. Ее предосторожности чуть было не рассмешили его. Такого удара он не ждал, и не мог на это даже злиться. Все, на что он был способен, это увериться окончательно, что Малфой, разумеется, врет. Его, врага нечистокровных, не скрывающего никогда своих предубеждений, сына Упивающегося смертью, приняли в Орден Феникса? «Хотел бы я знать, кому такое пришло в голову?» – снисходительно усмехнулся про себя Гарри, и это позволило ему сохранить самообладание и слушать дальше.

– Чем ты докажешь, что состоишь в Ордене? – набросился на Малфоя менее хладнокровный Рон.

– Ничем, и пытаться не буду ничего доказать, – пробубнил Малфой, когда Гарри вскочил и надвинулся на него.

– Но почему ты? – Гарри чувствовал, что голос дрожит от гнева, и еле как сдерживался, чтобы не сорваться на крик. – Почему ты, а не я?! Я всегда был готов вступить в Орден, я стремился к этому.

Попутно его мозг фиксировал, что товарищи смущены его несдержанностью и не знают, как себя вести; Эрни, впрочем, украдкой держался за палочку.

– Я думал, ты сам знаешь, почему, – тон Драко выражал неподдельное удивление.

– И?!

– Он любил тебя, – пожал плечами Малфой. – И не хотел рисковать золотым мальчиком. Хотя – по нынешним временам это смешно. Я вот пошел туда, когда с помощью профессора Снейпа понял, что невыполнимые задания Лорда рано или поздно погубят меня и мою семью. Нечему тут завидовать, Поттер. Я вступил в Орден потому, что у меня не было выбора.

Из всего этого Гарри расслышал, что в несправедливости замешан еще и Снейп, помогающий, как всегда, своему протеже.

– Вовсе Гарри тебе не завидует, – вступилась Гермиона. – Он просто…

– …бесится, – закончил за нее Малфой. – Вот поэтому мы и не хотим иметь дело с гриффиндорцами.

– А почему авроры не атаковали тот дом, который занял Лорд? – законно поинтересовался Рон. – Почему ты не указал им?

– А я понятия не имею, где он находится, – заявил Малфой. – Я всегда перемещался туда через скрытый камин в подвале дома… – он покосился на товарищей и глухо добавил, – дома Ноттов. Причем дома, где располагался Лорд, менялись.

– Но как тебя вообще можно было допустить в Орден? – продолжал кипеть Гарри. – Риск…

– А, вот ты о чем, – протянул Малфой. – В том все и дело. Старик, знаешь ли, был не лишен воспитательного тщеславия. Он рассчитывал, что на меня эта каторга благотворно повлияет. Трудности закаляют, и все такое.

– Да? И кто еще закалялся? – вспылил Гарри, в гневе переключаясь на Нотта; он считал, довольно того, что он прикрыл его перед директором. – Я видел тебя среди Упивающихся смертью! Скажешь, ты тоже выполнял приказ Дамблдора?!

Нотт не умел держаться так же нагло, как Малфой, и сразу съежился от всеобщего не слишком доброжелательного внимания. Однако слова Гарри установили идеальную тишину, так что все присутствующие смогли его услышать.

– Нет, я не подчинялся директору и не планировал присоединяться к противникам Темного лорда, – признался слизеринец. – Я ношу фамилию Нотт, и, когда я заметил, что намерения Малфоя изменились, и многие в классе его поддерживают, мне это не понравилось. Я родился среди Упивающихся смертью. Для меня не было ничего естественнее, чем стать одним из них.

– И вы что, позволили ему быть рядом с вами? – поразился Эрни.

– Да, – с вызовом ответила Пэнси Паркинсон. – Чтобы вы знали, среди нас нет предателей!

Гарри поразился ее наивности. Он не сомневался, что методы Волдеморта быстро развязали бы любой слизеринский язык.

– Многие решили бы, что я ненадежен, Паркинсон, – примирительно произнес Нотт. – На меня надеялись, очень ревностно относясь к моему воспитанию, – методично продолжал он. – Два моих двоюродных брата порвали с семьей и женились на полукровках и магглофилках. Потом от Лорда отвернулись мои товарищи, я видел, что происходит с Драко, но не делал поспешных выводов. Мне предложили посетить дом Лорда, когда туда отправлялся тот человек, для того, чтобы вытащить тебя, Поттер. Тогда я понял, что мне страшно, но когда-то следовало попробовать. Совершенно верно, ты видел меня. Я пробыл с ними некоторое время, посмотрел, к чему приду, если останусь там. Возможно, мне пришлось бы убить тебя, Поттер, – без выражения констатировал Нотт; это вышло у него так занудно, что никто даже не вздрогнул. – Отказаться от планов моего отца и деда далось мне непросто, но я чувствую, что поступил правильно. Мне совсем не хочется пачкать руки и пытать, если честно.

– И вы все состоите в Ордене? – сурово спросила Джинни.

– Нет, один Малфой, – неожиданно мощный бас Крэбба после безжизненного голоса Нотта прозвучал, как удар гонга. – А мы ему просто помогаем!

– Не только вы, я думаю. Кто-то же покупает вам оборудование, – указала Гермиона. – У вас есть маховики времени, да и другие вещи…

Слизеринцы переглянулись.

– А, вот ты о чем, – протянул Малфой. – Некоторые из нас, между прочим, передавали пожертвования в Орден, но нам, конечно, слепящий порошок и времявороты не продадут. Снабжение – это забота Серого Кардинала.

– Чья? – переспросил Гарри, припоминая, что так Малфой назвал копию Крэбба, вытащившую его из лап Волдеморта.

Во взгляде Драко мелькнуло явное превосходство.

– Серого Кардинала, – вальяжно повторил он. – Это – преемник Дамблдора, новый глава Ордена Феникса. Только он знает всех членов Ордена по именам и в лицо. А его не знает, гм, почти никто.

Это был переломный момент, после которого Гарри, как ни странно, начал верить словам слизеринца. Весь год ему хотелось знать именно это, и становилось понятным, почему Орден продолжает работать. Отношение Гарри к личности Кардинала резко переменилось, и он постарался во всех подробностях припомнить тот эпизод. Несомненно, новый глава Ордена был храбрым человеком, рискующим, но расчетливым и осторожным; он умел и любил командовать.

– Кончай выпендриваться, гадюка! – не выдержал Рон. – Уж ты-то знаешь этого Кардинала!

– А. Случайно знаю, – самодовольно кивнул Малфой, игнорируя оскорбления. – Так вышло, что я без предупреждения явился как-то ночью к кабинету Дамблдора, возникли проблемы с проходом, а он в это время как раз передавал свои дела. Надо сказать, это был неприятный сюрприз – и для меня, и для Кардинала. Он, кстати, уже работал с моим отцом, и…

– Я так понимаю, – ледяным тоном произнес Гарри, – что, если я не вступил в Орден, то мне нельзя знать, кто теперь его возглавляет, так?

В эту минуту Малфой бесил его, как никогда раньше.

– Слушай, даже я этого не знаю, – пробасил Крэбб. – Сказано – чем меньше народу может заложить Кардинала, тем лучше, и завали варежку!

Гарри почувствовал, как его запястье накрывает ладонь Гермионы. Затем она успокоительно похлопала его по пальцам. «Держи себя в руках», – говорил ее взгляд.

– А этот Кардинал, – не пожелал отстать просто так Рон, – он что делает?

– Координирует, – почти дружелюбно ответил Малфой, весь облик которого сочился сарказмом. – У него самая полная информация обо всем – о Министерстве, о том, что делается в школе, и о делах Темного лорда, разумеется. Он занимает такое положение, что ему нетрудно все это разнюхивать и оставаться в тени. Кстати, вам бы он скорее понравился! Хотя кто же тебя разберет, Уизли… Мне вот не очень приятно перед ним отчитываться, как и перед Дамблдором. Но именно он заставил меня придти на вот эту дурацкую встречу и отчитываться перед вами.

Малфой не притворялся – ему это действительно не нравилось. Но для Гарри это было подарком: если Малфоя обязали объясниться, это означало, что с ним, Гарри Поттером, считаются.

– А что нужно Ордену от твоего отца? – с недоверием обратилась к Малфою Гермиона.

Гарри считал этот вопрос закономерным, но слизеринцев он, похоже, позабавил. Миллисента Булстроуд покрутила пальцем у виска, Крэбб и Гойл заржали.

– Тебя еще умной считают, – проворчал Нотт. – Ты думаешь, война – это размахивание палочками?

– А что? – только Эрни оказался способен придержать свою гордость.

– Война – это деньги, – ответил Малфой. – Финансовые потоки, и надо знать, как они перемещаются. Кто стоит за делами Темного лорда. И мой отец в этом отлично разбирается.

Слизеринцы отлично разбирались не только в этом, но и в других сферах, могущих оказывать влияние на все. Пока Гарри пытался переварить и упорядочить услышанное, зашла речь о Вриттер, и как пришел конец их сотрудничеству с Драко из-за того, что она стала писать гадости про его семью.

– Она же была твоим другом, – напомнила Гермиона.

– У нее нет друзей, – покачал головой Драко.

– А ты – такой же? – презрительно спросил Рон.

– Нет, я не такой, – огрызнулся слизеринец, и тут же высокомерно добавил. – А впрочем, думай, как знаешь. Тебе вообще этого не понять. Нас объединяет дух нашего колледжа, и мы всегда можем рассчитывать друг на друга.

– Но, как я понимаю, вы не очень рассчитываете на профессора Слагхорна, – заметила Гермиона.

Слизеринцы насупились; Гарри предположил, что, заговорив о делах «Слизерина», она ступила на запретную территорию.

– Почему же? Слагхорн, как и МакГонагол, прикрывали меня, когда получалось, – пожал плечами Драко и, заметив, как недоверчиво восприняли гриффиндорцы упоминание своего завуча, мрачно пояснил: – Да, она ругалась каждый раз, как я оступлася, как с времяворотом. А старик выдумывал, будто я хожу к нему на дополнительные занятия и все прочее.

– Мы ничего не имеем против Слагхорна, – веско произнес Забини. – Но наш наставник – профессор Снейп.

Гарри поймал себя на подозрении, что вот потому-то они ему так несимпатичны, что норовят подражать своему наставнику.

– И еще, Уизли, – голос Малфоя не утратил типичного высокомерия, но в нем появились странные нотки, – мне, в самом деле, жаль, что оборотень в тот раз укусил вашего брата. Что ни говори, а это кошмар.

Джинни скрестила руки на груди и не проронила ни слова.

– Ну, если все было так, как ты говоришь, я ничего не могу тебе предъявить, – пробурчал Рон.

– Я действовал по плану директора, – Малфой скривился. – Я думал, он все предусмотрел, а он… ни черта с него толку…

– Выбирай выражения, – попросил Гарри.

– Хватит, Поттер! Он нам не поможет! – фыркнула сидящая поодаль Миллисента Булстроуд. – Надо на себя рассчитывать.

Но после этого слизеринцы начали переглядываться, как будто решались на что-то, запланированное, но неприятное. А Гарри успел собраться с мыслями и, прежде чем ему снова начнут морочить голову, потребовал:

– Не мог бы ты, Малфой, все-таки рассказать, чем же ты занимался весь прошлый год, и кто просил тебя покушаться на меня и на Кэти Белл?!

И тем, казалось, застал их врасплох. Слизеринцы продемонстрировали откровенное изумление и выглядели так, словно собираются протестовать. «Могли прикинуться и получше», – подумал гриффиндорец.

– Да, яд в вине Слагхорна, – продолжал Гарри. – Рон чуть не умер…

– В каком вине? Он был в конфетах, – убежденно заявил, обрывая его, Драко Малфой. – В шоколадных лягушках, которые эта дура Ромилда Вейн взяла у доброжелателя, считая, что там только любовное зелье.

Тишины давно не наблюдалось; другие ребята, которые плохо знали эту историю, пользовались случаем, чтобы поговорить. Гарри смешался, не зная, как отнестись к новой версии, он никогда не искал других объяснений. Но в его душе прочно жила уверенность в том, что конфеты он, конечно же, выбросил, а следовательно, никто больше отравиться ими не мог, разве что крысы.

– Маклаген, – отчетливо произнесла Гермиона.

В ее глазах застыло напряженное, задумчивое, отсутствующее выражение. В голове Гарри все переворачивалось; вспомнилась записка, которую Крэбб подложил Гермионе.

– Молодец, Грэнжер! А ты думаешь, на что он намекал, если Крэбб не выдержал и дал ему в морду? Маклаген доносит Лорду на знаменитого Гарри Поттера, – сказал Драко, – и считается, мы с ним конкуренты – кто больше Лорду угодит. Неужели, Поттер, ты всерьез думал, что он поручил бы убить тебя мне? – презрительная усмешка Малфоя стала еще невыносимей. – Дураку ясно, ты никогда бы не подпустил меня настолько близко, чтобы это стало возможно. Тот, кто должен был доставить тебя к нему, жил с тобой в одной башне. Это мог быть только гриффиндорец.

Гарри дорого бы дал, чтобы стереть это презрительное выражение с физиономии Малфоя, и ему было обидно и больно, что слово «гриффиндорец» может вызывать такие чувства. Гриффиндорцы вокруг кипели; совершенно выведенный из себя Рон твердил, что он так и знал.

– Главное, теперь не вздумайте дать понять Маклагену, что вычислили его, – проворчал Малфой.

– А это я уже без тебя сообразил! – вспомнив о необходимости сохранять лицо и надеясь, что до сих пор он не сидел, как дурак, с открытым ртом, Гарри постарался, чтобы его слова прозвучали снисходительно.

– Да? А то я легко могу представить, как вы с Уизли не удержитесь и надаете ему по морде по-маггловски, – хихикнул Крэбб.

– И потом все, улетела птичка, – констатировал Малфой.

– А доказательства против него найти можно? – спросила Гермиона.

Слизеринцы принялись пожимать плечами. Не без злорадства Гарри отметил, что, невзирая на отличное оснащение и школу Снейпа, эту задачу они до сих пор не решили.

– Думаю, надо дать ему время, и он попадется, – нашелся Забини.

– А как насчет ожерелья для Кэти Белл? – напомнила Гермиона.

– Да будет тебе известно, Грэнжер, что я в тот день даже не подходил к «Трем метлам». Ожерелье ей дала Розмерта, которая получила его напрямую от мистера Борджина. Так что, Поттер, кое-какая правда в моих словах, сказанных в ту ночь в башне, все же есть.

Гарри полагал, что Малфой выказывает по этому поводу совершенно излишнее удовлетворение.

– Она находилась под заклятьем подвластья? – спросила Гермиона.

– Не совсем. Поначалу, возможно, но у Темного лорда есть и другие способы переманивать к себе людей, – ответил Малфой. – Некоторое время она вполне сознательно шпионила для него. Нет, конечно, ее запугивали, но поставки некоторых деликатесов с черного рынка в обход налогов компенсировали ей неудобства.

Гарри все это было ново.

– А Дамблдор? – спросил он.

– Он, к сожалению, – Малфой презрительно сощурился, – питал к ней старческую слабость.

Гарри вызывающе выпятил подбородок, заметив, как Рон делает отчаянные попытки не краснеть.

– В тот вечер он использовал ее, нарочно показался ей вместе с тобой, зная, что она донесет, – продолжал Малфой. – Но сейчас Серый Кардинал поставил ей жесткие условия.

– Умнейший тип этот Серый Кардинал, – ехидно заметил Рон.

– С этим сложно поспорить, всем бы так. Ты, Поттер, вчера каким местом думал, когда схватил Грэнжер за руку при всех и уволок за собой? – поинтересовался Малфой с холодной яростью. – Между прочим, ко мне в гостиной уже раз десять подошли люди, которых там, в холле, близко не было, и поинтересовались, с чего я вдруг взялся водиться с Грэнжер.

Переглянувшись с Гермионой, Гарри напряженно застыл. Он не подумал об этом, но, если судить с позиций Малфоя, его поведение действительно казалось опрометчивым.

– Мне, конечно, уже не удастся втереться в доверие к Темному лорду, – продолжал Малфой, – но зачем делать такие глупости?!

– Думаю, ты выкрутился, – примирительно заметила Гермиона. – Врать у тебя отлично получается.

– Нет. Гораздо лучше у меня получается пользоваться неприятной правдой в своих целях, – возразил Малфой.

Гарри вдруг почувствовал, что ему невыразимо надоело наблюдать затем, как Малфой бахвалится, а дело не движется. У гриффиндорца тоже имелись свои цели.

– Передай Серому Кардиналу, – сказал Гарри, в упор глядя в глаза Малфою, – что я, Гарри Поттер, хочу вступить в Орден Феникса. Ясно?

Драко кивнул, причем ни на йоту не изменившись в лице. Это было настолько нетипично для Малфоя, что Гарри почувствовал: что-то тут не то. Он собирался прямо спросить, в чем дело, но его опередили.

– Что не так? – потребовал Рон.

– Серому Кардиналу прекрасно известно, чего ты хочешь, Поттер, – ответил Малфой, и проступившая на его лице привычная противная ухмылка успокаивала Гарри гораздо больше, чем вежливость. – И, между прочим, он не возражает. Более того, он считает, что тебе давно там самое место.

– В чем тогда дело? – поинтересовалась Гермиона.

– А ты пораскинь мозгами, – предложила ей Пэнси Паркинсон; она едва не подпрыгивала от радости. «Нашла повод сказать такое Гермионе Грэнжер», – подумал Гарри. – Ему сейчас просто опасно встречаться с Поттером, неужели непонятно?

– Но он доверяет Гарри? – не поддалась на провокацию Гермиона.

– Серый Кардинал готов пойти Поттеру навстречу почти во всем, – с неудовольствием во взоре сообщил Малфой. – Может, тебе еще чего надо?

– Я хочу встретиться с Дамблдором, – твердо произнес Гарри.

Малфой скривил губы и вскинул брови.

– Так и знал, – сказал он. – Завтра они встретятся с тобой. И кому-то из нас тоже придется вставать рано утром, чтобы провести тебя туда. В шесть в классе астрономии, – безапелляционно назначил он.

– Один Гарри не пойдет, – отрезал Рон.

– Тогда вообще никто никуда не пойдет, – заявил Малфой.

Повисла пауза.

– Ничего, я готов, – примирительно сказал Гарри, глядя на своих сторонников.

– Имей в виду, Дамблдор время от времени заговаривается, – сообщил Малфой. – Он вообще может отказать в любой момент.

– Надеюсь, мне повезет, – холодно произнес Гарри, – и я смогу нормально с ним побеседовать.

Малфой развел руками, но возражать не стал.

– Нам пора в Большой зал, – напомнил Крэбб, – уже колокол звенеть должен.

– Можно и обойтись. У меня есть к тебе вопросы, – заявил Драко, сверля глазами Гарри.

– У меня к тебе тоже, – присоединился Гарри.

– Вы в своем уме? – визгливо вмешалась Пэнси Паркинсон, вскакивая со своего места. – Хотите, чтобы на наше отсутствие обратили внимание, да?!

– Кому мы нужны там? – возразил ей Рон.

Ответила, как ни странно, Гермиона.

– Маклагену! – сказала она.

– Да. Он не должен подозревать, что мы договорились, – моментально перестроился Драко. – Он тогда будет знать, что я рассказал вам про него.

Ребята из Дамблдоровой Армии смотрели на Гарри, ждали, что он решит. В такие моменты герой, пожалуй, уступил бы право выбора кому-нибудь другому, но такой возможностью он не располагал.

– Соберемся в другой раз, ничего не поделаешь, – вынужден был уступить Гарри.

– Надо же, один этот придурок так позорит наш колледж! – вполголоса сокрушался Рон, когда они, в числе первых, вышли в коридор. – Между прочим, он никогда мне не нравился.

Гарри не чувствовал себя в состоянии что-либо обсуждать.

Во время ужина от слизеринского стола передали записку: Малфой хотел обсудить что-то с Гермионой отдельно. Рон и Джинни протестовали, но не очень сильно; Гарри и вовсе не видел ничего угрожающего в разговоре возле библиотеки.

Его мозг распирало от информации, которая переворачивала все с ног на голову и которую он, соответственно, не в состоянии был так сразу переварить. И поднимаясь по лестнице, и расположившись с хмурым видом в кресле в гостиной, он сосредоточился на одном: почему Дамблдор позволил ему верить в ложь?

Первый же ответ, пришедший Гарри в голову, был не очень-то приятен, но логичен: ментальные атаки Лорда на его сознание продолжались, и Дамблдор никогда не мог быть по-настоящему уверен, что Гарри невольно не подведет его. Директор потратил много времени, чтобы передать ему все знания о Томе Реддле, какие сумел собрать; в этом смысле Дамблдор ничем не рисковал, ведь все это Волдеморт отлично знал о себе сам.

Объяснение неожиданно успокоило его, так что дальше Гарри размышлял с относительно ясной головой. Он вспомнил последний вечер, проведенный вместе с директором, в пещере. Тогда Дамблдор не щадил себя, и, если бы гриффиндорец мог такое предположить, он увидел бы, пожалуй, что старый колдун не рассчитывает жить дальше. Наверное, Дамблдор не хотел бы, чтоб Гарри видел, как он разваливается на части; Гарри на его месте точно бы не хотел.

Придя к этому, он заставил себя отвлечься от сентиментальных мыслей и обратиться к еще одному неприятному аспекту. Наконец, своей фальшивой смертью Дамблдор подставил, иначе не скажешь, Северуса Снейпа. Отметая то, что в глубине души Гарри одобрял такой образ действий, он честно признал, что в отношении Снейпа это не очень порядочно. Но, с другой стороны, был ли другой способ спасти Драко Малфоя от преследований Министерства и позволить ему вернуться в школу? После этого Снейп сошел со сцены, и его место, место осведомителя, как предполагал Гарри, в рядах Волдеморта занял Драко Малфой. Но его положение было другим; ведь именно благодаря Снейпу Драко так и не был отмечен, как настоящий Упивающийся смертью, и это Дамблдор тоже наверняка просчитал. Подобно директору, Гарри легко представлял ход мыслей Волдеморта. Быть Упивающимся смертью – это честь, а Драко должен был получить метку, выполнив задание. Но, с другой стороны, та же метка поставила бы слизеринца вне закона. А так, среди сторонников Темного лорда вряд ли к нему относились серьезно, а это порой дает возможность услышать такие вещи, до которых крутым типам вроде Снейпа просто не будет доступа. То, что Снейп сделал все это для Малфоя, не казалось Гарри странным, профессор всегда подставлял плечо Малфою, Гарри слишком хорошо это помнил.

К тому моменту, как вернулась Гермиона, он был даже доволен собой, своим умением понять ситуацию. После интеллектуального напряжения голова была приятно тяжелой; нечто подобное ему приходилось испытывать после успешного решения задачи, например, когда он освоил призывное заклятье.

– Чего хотел Малфой? – поинтересовался Гарри.

– Он предложил мне стать его невестой, – пробормотала Гермиона, пожимая плечами.

Сзади послышался звон – Джинни уронила бокал.

– Что??? – раздалось сразу несколько голосов, в том числе и Гаррин.

– Стать его невестой, – окрепшим голосом произнесла Гермиона. Она обогнула Гарри, прошла к свободному креслу и медленно опустилась в него. – Не по-настоящему, конечно. Просто у него такой план, чтобы его отца не отправили обратно в Азкабан. Я ведь из магглорожденных, и если буду принята в семью, это станет доказательством того, что его отец раскаялся. За это Малфой обещает предоставить мне любые книги и вообще всю библиотеку в своем особняке.

Вокруг понимающе захмыкали. Гарри не мог не оценить хитрости слизеринца; Малфой точно знал, какую приманку надо использовать.

– Думаешь, Люциуса Малфоя хотят упрятать в тюрьму? – фыркнул Рон. – Он столько золота в Министерство натаскал!

– Я знаю, но им теперь нужен приличный повод, чтобы замять все, понимаешь? Общественность недовольна, и если просто так, без всяких объяснений… – она умолкла, потом заговорил снова, складка на ее лбу не разглаживалась. – В общем, Министерству нужны показательные процессы. Но в Азкабане Люциус Малфой не сможет консультировать Орден, – напомнила Гермиона, – вот я и подумала…

– Ты что, согласилась? – оборвал ее Гарри.

– Нет, конечно, – ответила Гермиона, – я сказала, что подумаю и посоветуюсь с вами. Сказала, что мы должны все обсудить. Он согласился, что без этого не обойтись.

– Малфой больше ничего тебе не сказал? – ехидно осведомился Рон.

– Сказал. Мы незаслуженно обидели Нимфадору. Она очень переживает. Я думаю, придется извиниться, – сразу посуровев, сказала Гермиона.

Однако даже это справедливое замечание не помогло потрясающей новости уложиться в мозгах гриффиндорцев.

– Интересно, как это он додумался предложить тебе такое? – не сдержалась Джинни.

Лицо Гермионы приняло загадочное выражение.

– Забавно, но это он не сам придумал. Представьте, ему Плакса Миртл подсказала, – объявила она.

– А ей-то это зачем? – не понял Гарри.

– Ну, это она так помогает своему дорогому Драко, – пожала плечами Гермиона. – В принципе, не секрет, что она никогда меня не любила, так что неудивительно.

– Да пошли ты их обоих подальше! – горячо посоветовал Рон.

Однако, судя по всему, Гермиона все-таки колебалась.

– Ты знаешь, он обещал показать мне книги про драконов, ну, те самые, – сказала она. – А еще у него есть самая первая энциклопедия по трансфигурации, 1498 года.

– Подожди, ты готова допустить, чтобы он использовал тебя? – сурово осведомился Гарри. Он как никогда отчетливо понимал, что дорожит душевным покоем и благополучием лучшей подруги, и стоило подумать, что она будет помогать Малфою в его не самых законных планах, как внутри все начинало крутить. – Думаешь, когда ты выполнишь свою задачу, Малфой станет с тобой церемониться? Подумай, как ты будешь выглядеть перед людьми!

Гермиона нахмурилась и закусила губу.

– Я знаю, как этого не допустить, – сказала она через несколько секунд. Складки у нее на лбу постепенно разгладились, зато губы сжались, и ее лицо приняло решительное, даже чуть воинственное выражение. – Я знаю, да. Сейчас же составлю магический контракт!

– Ты что, собираешься согласиться? – Джинни потрясла головой, словно ушам своим не веря.

– На всякий случай, – отчеканила Гермиона и призвала свою сумку.

Разговаривать с ней дальше Гарри пока не решался, попросту не зная, что еще сказать. Ему даже в голову не пришло обвинять ее в предательстве, а все остальные аргументы казались какими-то слабенькими и неубедительными.

Пока Гермиона трудилась, черкая пером, редко кто не попробовал заглянуть ей через плечо. Гарри и сам не удержался от соблазна, но, определенно, Гермиона сразу заколдовала пергамент так, чтоб никто ничего не сумел прочесть. Гарри было неинтересно разглядывать пляшущие точки, и он оставил эту затею. Зато на лице Рона он без труда прочел недовольство, аналогичное его собственному, и в итоге присоединился к другу напротив Гермионы.

– Что скажешь? – спросил он, присаживаясь рядом.

– Скажу, что слизеринцы еще не успели с нами договориться, а уже пытаются красть наши мозги, – возмущенно заявил Рон. – Как мы позволили только ей задержаться и поговорить с Малфоем?

– Ну, знаешь, мы рассчитывали на ее благоразумие. А по правде, мне и в голову не могло прийти, что Малфой у нее такое попросит, – прошептал Гарри.

Он и сейчас безгранично верил Гермионе, даже зная, с какой страстью он относится к книгам. В других обстоятельствах он и не подумал бы, что это, оказывается, так вредно.

– Привет. Как дела?

Придавленный внезапно обрушившейся проблемой, Гарри не обратил внимания на то, что в гостиную, кажется, кто-то только что влез. И он вдруг почувствовал, что совершенно не готов столкнуться нос к носу с Кормаком Маклагеном, потому что единственное, что ему теперь хотелось сделать, было именно тем, против чего категорически предостерегали слизеринцы.

Теперь он отчетливо видел за дружелюбием и назойливостью признаки диверсанта. А Кормак улыбался, как всегда, но Гарри заметил, как цепко он вглядывается в лица ребят. И Гарри очень старался не выразить свои настоящие чувства, но при этом не мог заставить себя даже поздороваться.

– Отлично дела, – бодро отрапортовала Лаванда. – Вот, к свадьбе готовимся!

Брови Маклагена поползли вверх, выражая приличествующее случаю изумление.

– Уже? – присвистнул он. – Ну вы, сопляки, даете! А кто намыливается-то?

Гарри заметил, что Гермиона наклонилась ниже над своей работой.

– Драко Малфой предложил Гермионе выйти за него замуж, – похвасталась Лаванда и глупо захихикала. По мнению Гарри, играла она просто превосходно.

Маклаген несколько раз изменился в лице и медленно приблизился к Гермионе. Та, выждав, все же вскинула на него смущенный взор, хотя глаза ее озорно поблескивали.

– Извини, Кормак, – забормотала она, – я не знала, как тебе объяснить…

Гарри подался вперед; ему показалось, что стажер вот-вот ударит Гермиону. Но Маклаген, видимо, решил не выдавать себя.

– Что же, – процедил он, – поздравляю.

После этого он задержался ровно настолько, чтобы его уход не сочли за бегство.

– Можно подумать, расстроился! А сам наверняка спешит донести своему господину, – припечатал Рон.

– Лаванда, что ты наделала? – с упреком произнесла Джинни, – ведь теперь Гермионе придется срочно договариваться с Драко Малфоем.

– Ничего страшного, Джинни, все нормально, – вмешалась Гермиона. Казалось, то, что теперь ей не надо колебаться и выбирать, успокаивало ее. – В конце концов, у Малфоев есть нумерологические карты, разработанные в эпоху Нострадамуса!

Заявив это важное обстоятельство, Гермиона напомнила Гарри и Рону, что им пора браться за трансфигурацию, если они, конечно, не хотят в будущий вторник опозориться на уроке.

– Как думаешь, Малфой действительно знает, что у него там, в библиотеке, или по ходу для нее насочинял? – шепотом поинтересовался Рон.

Гарри предположил второе, и остаток дня они проговорили о слизеринцах и Сером Кардинале. Рон признавал, что и в его голове тоже все смешалось.

Перед сном Гарри уговаривал себя ни на что не надеяться, а пробуждение, по его мнению, наступило слишком скоро. Просыпаться с рассветом второй день подряд, как ему поначалу показалось, не компенсировалось никаким любопытством. И все же, повинуясь безжалостному будильнику, Гарри встал, оделся и через пустую гостиную выбрался наружу.

Малфой опоздал почти на двадцать минут, пробормотав, что ему из подземелий гораздо дальше, и водрузил на парту небольшой пакет. Затем он вытряхнул руль от маггловского автомобиля.

– Мне сказали, что эта штука – портшлюс, – равнодушно сообщил слизеринец, подавляя зевок.

– Куда мы отправимся? – спросил Гарри.

– Понятия не имею, – заявил Малфой и кивком пригласил Гарри встать напротив. – Сейчас сам все увидишь! По-моему, профессор Снейп обладает железными нервами, если способен сутки напролет проводить возле старика.

Гарри поморщился; ему были неинтересны соображения Малфоя такого рода. В определенном смысле, руль был удобен в качестве портшлюса тем, что с его помощью можно было легко переместиться, не соприкасаясь.

В помещении, куда их в итоге выбросило, царил сумрак, единственным источником света была пара зажженных свечных огарков в разных частях зала. Гарри почувствовал, что под ногами у него грязный каменный пол, и по запаху догадался, что это «Башка борова». Малфой быстро сунул портшлюс обратно в пакет.

– Наверх, – кивнул седовласый бармен, совершенно не пылая восторгом при виде ранних гостей.

Следом за Малфоем Гарри поднялся на второй этаж и вошел в одну из комнат. Там было светлее и свежее, но лишь в сравнении с залом. Комната была скудно меблирована, там находились лишь стол, несколько стульев и кровать, на которой юноше бросилась в глаза знакомая, но словно ставшая меньше фигура.

Это был все тот же Дамблдор, вот только глаза его выглядели еще более водянистыми, а тщательно расчесанная борода как-то поблекла и сжалась. Подойдя ближе и чувствуя, как колотится в горле ком, Гарри не знал, что сказать.

– Ну, здравствуй, Гарри, – с радушной улыбкой произнес Дамблдор, протягивая руку. – Садись, садись рядом. Как ты?

Причина, по которой Гарри ограничился неопределенным пожиманием плеч, была очевидна. В комнате, разумеется, находился и Северус Снейп, он стоял, заложив руки за спину. Они не виделись давно, если не считать эпизода в лесу, но одно присутствие этого человека яснее ясного говорило Гарри, что ничего между ними не изменилось.

– Вы знаете, у нас есть сложности, – сухо ответил в итоге гриффиндорец. – Не думаю, что Фадж вообще мог справиться с управлением школой.

– Не надо так строго судить людей. Фадж, в общем, не плохой человек, просто нынешнее время пришлось не по нему, – сказал Дамблдор.

– Директор, прекратите провоцировать Поттера. Он и так знает, что он-то герой, – будто уговаривая, произнес Снейп, но от Гарри не укрылась вспышка ехидства, временами мелькающая в глазах зельевара. – Не думаю, что стоит обижаться на мистера Фаджа только за то, что он отменил ненужные соревнования, которые сам же и придумал.

Напоминание об этом все еще огорчало Гарри, и он с неприязнью подумал, что Снейп не разучился безошибочно находить и давить на больные места, а Малфой, наверное, успел, как всегда, пожаловаться.

– Но все-таки я считаю, что правильно сделал, подав заявку на игру, – сказал гриффиндорец.

– Нет, неправильно, – отрезал Снейп. – Поражаюсь, молодые люди, для чего вам это потребовалось. Особенно тебе, Драко, – с нажимом произнес он, должно быть, тоже заметив, что слизеринец что-то недовольно бормочет себе под нос. – В прошлом году ты более здраво отнесся к своим обязанностям.

– Странно, что Вы так говорите. Помнится, Вы более пристрастно относились к квиддичным успехам слизеринцев, сэр, – воспользовавшись возможностью, напомнил Гарри. При этом он словно так и чувствовал на себе взгляд Гермионы, осуждающей его за ребячество, но ничего не мог с собой поделать. В присутствии Снейпа он с трудом сдерживался от того, чтобы не припомнить ему всего, что только возможно. И, в общем, его постигло вполне ожидаемое разочарование, поскольку профессор даже виду не подал, что укол попал в цель.

– В мирное время другие приоритеты, – изрек он. – Советую Вам не забывать об этом.

– Совершенно правильно, мой мальчик, – подключился Дамблдор. – Я ведь всегда опасался, что борьба со злом слишком захватит тебя, и ты забудешь о том, ради чего человек живет – о простых человеческих радостях и трудностях, из которых складывается настоящая жизнь.

Вдуматься в глубину услышанного Гарри не удалось.

– А он не забывает. То одна глупость, то другая, – объявил Малфой.

– Драко, тебе не понять, что значит быть избранным с раннего возраста, – мягко укорил его Дамблдор. – Да, избранным, да…

– Теперь я понимаю, что хоть в этом мне повезло, – согласился Драко, не обращая внимания на изменившуюся речь директора. Глядя на то, как Дамблдор хватается за нить разговора, Гарри начал понимать, что Малфой имел в виду, говоря, что фантом постепенно выходит из строя. Сердце гриффиндорца сжалось; но не настолько, чтобы вытеснить чувство радости оттого, что он находится здесь.

– Надеюсь, вы пришли сюда не затем, чтобы болтать глупости, – вмешался Снейп. – Я так понимаю, Поттер, ты хочешь понять, какая от нас здесь польза, что мы делаем для борьбы с Темным лордом и какие цели преследуем в этой борьбе.

– Ничего нового. Главной целью по-прежнему является ликвидация, во-первых, лорда Волдеморта как вожака Упивающихся смертью, – размеренно произнес Дамблдор.

– Знаю. Я все-таки должен буду убить его, – решительно произнес Гарри.

Однако его слова почему-то не получили немедленного подтверждения.

– Придурок, – тихо, но внятно произнес за спиной Малфой.

– Не торопись, Поттер, – процедил Снейп, а Дамблдор улыбнулся загадочно и странно, сосредоточив все внимание на том, чтобы аккуратно соединить кончики пальцев.

– Я понимаю, я ведь не знаю, как его уничтожить, – продолжил Гарри.

– Не торопись брать это на себя, мой мальчик, – уговаривающим тоном промолвил директор. – Никто из нас не знает, что делать, но, если найдется способ навсегда вывести Тома из игры, может, тебе и не придется убивать его.

Малфой скептически фыркнул, но Дамблдор не обратил на это внимания.

– И, во-вторых – надо уничтожить организацию Упивающихся смертью. Есть, конечно, и другие кегли… пардон, составляющие силы Волдеморта, ты ведь видел мою схему, Гарри?

– Я ему еще не показывал, – сказал Драко таким тоном, как будто сильно сомневался в пользе указанного действия.

Дамблдор порывался сказать что-то еще, но вместо этого лишь щурился, взмахивая рукой, и приоткрывал рот, так что создавалось впечатление, как будто то и дело перематывают один и тот же небольшой фрагмент пленки.

– Довольно, – жестко произнес, вставая, профессор Снейп. – Директор устал, Поттер.

Малфой послушно устремился к портшлюсу. Гарри помедлил, в глубине души понимая, что у него нет ни малейшего повода для того, чтобы остаться. Более того, и это промедление, несомненно, в глазах Снейпа выглядело доказательством слабости, потому, попрощавшись нарочито вежливо, Гарри встал напротив слизеринца и протянул руку к рулю…

В школе они просто разошлись в разные стороны. Дойдя до башни, он вспомнил, что мог бы сказать спасибо, впрочем, вряд ли Драко Малфой так уж в этом нуждался. Еще Гарри помнил о том, что непременно потребует у него объяснений насчет Гермионы, и какой-то схемы, упомянутой Дамблдором, но все это могло подождать. Невзирая на то, что они ничего особенного не сделали, Гарри чувствовал себя так, словно прошел через серьезное испытание. Радость, пережитая им, оказалась опустошающей, но вместе с тем легкой, несла ощущение чуда, но также была приправлена разочарованием. И не последнюю роль в создании неприятного осадка от встречи сыграло то, что Гарри снова пришлось, в конечном итоге, подчиниться распоряжению Снейпа. В общем, чувствовал юноша себя так, словно переместился во времени на год назад, когда оба профессора с полным правом присутствовали в его жизни.

«Мерлин, пора учиться быть на равных с ними обоими», – решил Гарри и назвал пароль.