Кровные узы (гет)

Лицо Альбуса мелькнуло в толпе в другой части коридора, но Лили хватило и этого, чтобы развернуться всем корпусом и дать дёру.

Разговаривать с братом не хотелось категорически.

Прежде чем свернуть в ответвление коридора, краем глаза она заметила, как он махнул ей рукой, но проигнорировала этот жест. Всё равно, вряд ли он скажет ей что-то интересное. Нет, не так. Лили была уверена, что сейчас у Альбуса только одна тема: его конченый дружок, а ей совсем не хотелось обсуждать Малфоя. Не хотелось даже думать о нём, но, если быть совсем честной с собой, мысли о нём так и лезли в голову, зудели под кожей, бесили с каждой новой секундой.

Резко дёрнув ручку двери на себя — мысленно она оторвала её со всеми внутренностями и выкинула в стратосферу — девушка прошмыгнула в женский туалет с мыслью о том, что Ал не настолько идиот, чтобы вламываться туда, где ему не место. Но только она запрыгнула на подоконник и повернулась лицом к двери, как едва не свалилась на пол от неожиданности. С порога на неё глядел братец собственной персоной.

— Это женский туалет! — возопила она, бросив на него яростный взгляд.

— Да тут же всё равно никого нет! — растерянно оглянувшись, оправдался тот.

Из крайней кабинки послышалось покашливание, и Лили выразительно посмотрела на Альбуса, который смущённо потупил взгляд. Но даже это не заставило его покинуть уборную. Напротив, он решительно преодолел расстояние до подоконника, на котором так и сидела недовольная Лили, и понизил голос до шёпота:

— Ты что, нарочно избегаешь меня?

Девушка закатила глаза:

— Не неси чушь. Я что, не могу сходить в туалет?

— Можешь, — кивнул он. — Но ты сидишь на подоконнике. И сегодня ты каждый раз сбегаешь, стоит мне появиться поблизости. А это, знаешь ли, наталкивает на определённые мысли.

Лили хотелось наброситься на брата, чтобы выколоть его глазёнки, смотрящие с таким вызовом и ехидством, к чертям! Мерлин видит, каких трудов ей стоило сдержаться!

— А тебе есть, что мне сказать? — вместо этого желчно уточнила девушка. Мысленно она поклялась себе, что, если Альбус хотя бы вскользь упомянет имя Скорпиуса Малфоя, она прикончит его на месте.

— Скорее, посоветоваться, — тщательно подбирая слова, ответил юноша.

— И о чём же? — вкрадчиво уточнила Лили. Глаза при этом опасно сверкнули, так что Ал точно не мог не заметить.

— Малф...

Брата спасло лишь то, что дверь кабинки, откуда послышалось покашливание, открылась, и перед ними показалась Хелена Причард. Она кинула выразительный взгляд на Альбуса и, хмыкнув, подошла к раковине.

— И что толкнуло тебя на то, чтобы так бесцеремонно ворваться в женский туалет? — ополаскивая руки под краном, уточнила она, едва ли бросив в их сторону хоть один взгляд. — Кажется, в субботу мы это обсуждали.

Ал тотчас вспыхнул и залился румянцем:

— Мне что же, уже с сестрой нельзя поговорить?!

Лили продолжала сидеть на подоконнике, переводя взгляд с брата на Хелену, и нахмурилась, ни черта не понимая.

«Хелена Причард на страже чести Альбуса Поттера?! Что за бред?»

— В женском туалете, — невозмутимо напомнила слизеринка. — Попахивает содомией.

Альбус задохнулся возмущением и не нашёлся с ответом. Хелена же кинула на него короткий оценивающий взгляд, насмешливо дёрнула уголком губ и с гордо вздёрнутой головой удалилась.

Молчание после её ухода растянулось ещё на несколько минут, но Лили была даже рада этой заминке. Всё лучше, чем обсуждать Малфоя.

— Так вот, о Скорпиусе...

Да блять!

— Ну, давай, дерзай! — со злостью рыкнула Лили. — Расскажи, какой он молодец! Прямо герой! Кинулся, как тигр, на мою защиту, чтобы не дать выпить сливочное пиво, в которое сам и кинул эту блевотную дичь!

За вчерашний день она слишком часто думала об этом, поэтому, чтобы голова не взорвалась, все мысли были готовы вылиться наружу.

— Во-первых, подкинул Розье, а не Малфой, — поправил её Ал. — А во-вторых...

— А во-вторых — мне плевать! — ядовито перебила его девушка. — Хоть Мерлин в трениках! Это было сделано, чтобы достать меня! Иначе зачем ещё подставлять моего парня?! Да чтобы посмотреть, как я отреагирую на весь этот беспредел, и мерзко хихикать в сторонке! А всё потому, что Скорпиус Малфой — последний — самый конченый из самых последних! — мудак, который ничем не чурается, чтобы поиздеваться над кем-нибудь!

Альбус хмуро глядел на неё, прислонившись поясницей к раковине, и ничего не ответил. Лили удивилась бы, если бы он нашёл то, чем можно было оправдать Малфоя.

— Он не хотел этого, — категорично покачал головой он.

— Ха! — девушка подалась вперёд и буквально свалилась с подоконника. — Если ты веришь в это — ты такой же идиот, как твой дружок!

Она ткнула брата пальцем в грудь, но когда он никак не отреагировал на её выпад, спокойно глядя в ответ, Лили рыкнула и, задев его плечом, помчалась на выход.

— Я собираюсь помириться с ним.

Девушка замерла в дверях и дёрнула головой назад, но не смогла заставить себя снова взглянуть на Ала.

— Делай, что хочешь, — отрезала она. — Только потом не надо снова плакаться нам, что твой дружок оказался мудаком, который предал тебя!

Наверное, это было слишком жестоко, но внутри была только злость — жгучая, яростная, всепоглощающая — и справиться с ней не получалось. Хотелось разнести всё вокруг Бомбардой. Натравить на кого-нибудь своих летучих домашних любимцев. Разломать всё основание Хогвартса одним сильным выбросом! Чтобы каждый понимал глубину её презрения к Скорпиусу Малфою! Чтобы каждый знал другую горькую правду...

Звонка ещё не было, хотя Лили казалось, что она была в этом чёртовом туалете со своим чёртовым братом целую вечность. Ворвавшись в аудиторию, она нашла взглядом нужную парту и с размаху закинула на неё рюкзак. Эван и Дакота, сидящие к ней спиной, вздрогнули, а Джесс и Джесс, которые обосновались на стол дальше и развернулись к друзьям, лишь недоумённо покосились на прибывшую.

— Что случилось? — для протокола уточнила Джессика, впрочем, прекрасно зная, кто мог ввести подругу в такой исступлённый гнев.

— Ал случился! — ко всеобщему удивлению рыкнула Поттер. — Прицепился ко мне с разговорами о своём ненаглядном Малфое, чтоб его трижды дементор поцеловал! «Ой, он такой молодец, он спас тебя, давай отпустим все его грехи и будем жить одной большой шведской семьёй!» — язвительно переврала она слова брата.

Эван хмуро покосился на Лили, но промолчал, а Томас закатила глаза. Взгляд молил заткнуться сейчас же, но её было уже не остановить:

— Он всерьёз думает, что Малфой не хотел достать меня этим «безобидным» розыгрышем! — она плюхнулась на стул, который для неё занял Криви. — Но только зачем ему доставать Эвана, если между ними никогда не было конфликтов? Это же полный бред, и даже Малфой не настолько кретин, чтобы издеваться над кем-то просто так! Логично, что это из-за меня!

— Конечно, из-за тебя, — едва слышно фыркнула Джессика, но на вопросительный взгляд Лили только отмахнулась и сделала вид, что внимательно читает журнал.

Поттер откинулась на спинку стула и обвела взглядом всех присутствующих, которые с её появлением даже улыбаться перестали. Ей стало немного стыдно, что она испортила им настроение своими возмущениями по поводу Малфоя, и девушка решила перевести тему. К счастью, она нашлась сама собой. Точнее, не нашлась.

— А где Хью?

Почему-то все взгляды метнулись к Дакоте, и она недовольно искривила губы:

— Понятия не имею, где он шляется.

В этот момент кузен показался в проходе, и Джейсон махнул ему рукой.

— Явился, — фыркнула Джессика.

Хьюго, довольный как слон, уселся рядом с близнецами и, напевая под нос незатейливую мелодию, принялся потрошить сумку. Как только он разложил на столе учебник и тетрадь и принялся вертеть в руках ручку, поднял взгляд на друзей и встретился сразу с пятью парами любопытных глаз.

— Где был? — поинтересовался Джейс.

— Ммм... забегал в туалет, — немного нервно отозвался Уизли. — А что?

— Просто ты потерялся где-то по дороге из Большого зала, — невозмутимо заметила Джессика, изучая журнал.

Теперь уже заинтересовалась Лили, но Хьюго лишь фыркнул и отмахнулся, а звонок на урок подыграл ему. В кабинете тотчас, словно из ниоткуда, возникла Урхарт. Она обладала поразительной способностью вовлечь учеников в урок, и на какое-то время Поттер действительно отвлеклась и слушала профессора, забыв о Малфое. Увы, ненадолго.

— Лили?

Девушка неторопливо повернула голову на шёпот, продолжая краем глаза следить за движениями палочки, которые демонстрировала профессор.

— Что?

— Я хотел поговорить о том, что позавчера произошло.

Лили вздрогнула и резко посмотрела на Эвана.

— Ты издеваешься? — громким шёпотом уточнила она. — Так похоже, что я хочу поговорить о Малфое?!

Эван раздражённо закатил глаза и сжал губы в тонкую полоску. Лили первый раз видела его таким.

— Ну, учитывая, что ты только и делаешь, что говоришь о нём... — фыркнул он. — Вообще-то, я хотел поговорить о себе, но, видимо, ты слишком зациклилась на Малфое и думаешь только о нём.

— Ты спятил? — вспыхнула Поттер. Только чудом вспомнив, что они сидят на уроке, она не завопила на весь кабинет. — Что на тебя нашло?

Эван хмыкнул и отвернулся, направив взгляд на Урхарт. Он подчёркнуто не смотрел на девушку, делая вид, что случает лекцию, и Лили вышла из себя окончательно:

— Ты сам начинаешь этот идиотский разговор, обижаешься непонятно на что, а теперь делаешь вид, что меня не существует? Да что с тобой не так?!

Она не понимала, как Урхарт ещё не выгнала их со своего урока, потому что соседние парты уже пялились на пару во все глаза.

— У меня тот же вопрос: что не так с вами? — сдался Криви. — Потому что, прости, но у меня складывается впечатление, что вы с Малфоем только делаете вид, что ненавидите друг друга, а на самом деле втайне крутите роман!

Это стало последней каплей. Лили даже не успела подумать об этом, как уже была на ногах и прокладывала путь к выходу.

— Мисс Поттер, что это значит?! — последнее, что она услышала, прежде чем громко хлопнуть дверью.

Коридор плыл перед глазами, в ушах шумело, и даже её торопливые шаги слышались, как через слой ваты. Хотелось умчаться подальше от этого треклятого кабинета, Эвана и его глупых, лишённых всякого основания предположений, от собственных мыслей. Лицо горело огнём, словно Малфой снова влепил ей пощёчину, а на душе было в сотню раз хуже, чем в тот раз.

Лили не понимала, как Эвану могла придти в голову такая бредовая мысль, но точно не хотела слушать его доводы в её пользу. Боялась, что он скажет что-то ещё, и она в это поверит. А она не хотела даже представлять себя со Скорпиусом Малфоем.

Но, кажется, было слишком поздно, и эти образы останутся в её памяти навсегда.

Вприпрыжку спускаясь с третьего этажа, Поттер споткнулась и едва не навернулась с лестницы. Ноги засеменили по полу ещё быстрее, и она буквально упала на подоконник у большого арочного окна. Забравшись на него с ногами, Лили прислонила лоб к холодному окну и почувствовала, как жар мало-помалу отступает. Но это не мешало назойливым мыслям возвращаться снова и снова, и единственным выходом казалось тихонько, но настойчиво биться головой о стекло, пока оно не пойдёт трещинами.

Вверх с характерным хрустом поползла тонкая кривая полоса, которая выдавала Лили со всей подноготной.

* * *

Альбус пристально следил за передвигающимися по карте точками в поисках одного единственного имени.

Скорпиуса нигде не было.

Первым делом Поттер проверил Больничное крыло, в которое друга определила Локонс, как только узнала, что ему стало плохо прямо в «Трёх мётлах». Конечно, она была не в курсе о настоящих причинах, и вряд ли он признался ей в своём розыгрыше. Таким образом, весь вчерашний день Малфой провёл под наблюдением мисс Куинн, и им так и не удалось поговорить. Сегодня же появился лишь на втором уроке, после чего бесследно исчез.

В комнате также было пусто. Вторым местом, которое решил проверить Альбус, стала старая хижина лесника, где друг скрывался, когда был не в настроении, но его не было и там. Изучив все самые дальние и скрытые от глаз закоулки, он оставил эту идею и старался разглядеть его среди других студентов, но это заняло ещё больше времени.

Поттер в очередной раз принялся изучать передвигающиеся по третьему этажу точки, пока не наткнулся на пустой коридор с одним единственным именем. Он едва не подпрыгнул на месте, когда увидел, что это Малфой. Первой мыслью было подорваться и побежать к нему навстречу, но юноша остановил себя, рационально рассудив, что лучше проследить за Скорпиусом дальше, чтобы понять, куда он направляется. Гипнотизируя точку с его именем на протяжении всего третьего этажа, Альбус так и не понял, чего друг пытается добиться: судя по его передвижениям, казалось, что он бесцельно слоняется по замку. На несколько минут он задумался, пытаясь разгадать его планы, и не заметил, как точка замерла в одном из коридоров. Ал нахмурился, следя за тем, как Скорпиус топчется на месте, пока мимо него снуют другие студенты, и только потом перевёл взгляд левее и прочитал:

— Статуя одноглазой ведьмы... — тело осознало всё быстрее, чем голова, и он подорвался с места прежде, чем вынести вердикт. — Он хочет сбежать!

Другие имена на карте исчезли, и тогда Скорпиус скользнул в проход, где двигался уже быстрее и проворнее.

— Чёрт.

Похоже, примирение откладывается. Дементор знает, сколько Малфой будет торчать в Хогсмиде, а, судя по последним событиям, он идёт туда топить печали на дне бутылки. Значит, и вечером, когда — если — он вернётся, поговорить не получится. Вряд ли он будет в состоянии связать хотя бы два слова...

Решение возникло неожиданно. И это было самое глупое, что мог придумать Поттер.

Но когда он поднимался из подземелья с мантией-невидимкой и картой наизготовку, он был полон решимости и энтузиазма присоединиться к другу.

Только на полпути Альбус осознал, что в планах Скорпиуса могла быть вовсе не пьянка в одном из баров. Трансгрессировать он ещё не мог, но воспользоваться каминной сетью — вполне. И если его целью было покинуть Хогвартс и прилегающие территории вовсе, он точно не успеет застать его в деревне. Это немного отрезвило Поттера, но в этот раз он предпочёл мыслить позитивно.

До статуи он добрался быстрее, чем отрепетировал свою речь для Скорпиуса, и в нерешительности застыл перед горбом. Воровато оглянулся, проверяя, нет ли кого поблизости. И только вытащил из крепления на предплечье палочку и приготовился произнести заклинание, как услышал позади предупреждающее покашливание. Альбус чертыхнулся и рывком обернулся, судорожно придумывая, как объяснить свои действия прибывшему.

— Джим! — с облегчением выдохнул он, разглядев в нём своего брата. — Напугал!

— И что это мы тут делаем? — тот скрестил руки на груди и смерил его подозрительным взглядом.

Да, рано он радовался.

— Шёл мимо, — Ал выдал первое, что пришло в голову.

— Это ты скажешь Локонс, но не старшему брату, который знает о секретных ходах Хогвартса лучше, чем ты.

Он прикрыл глаза и шумно выдохнул. Врать Джеймсу было глупой затеей.

— Так что ты задумал?

Под его пристальным взглядом Альбус чувствовал себя пятилеткой. Опуская тот факт, что брат был старше лишь на год, в сравнении с ним он всегда чувствовал себя глупым и беспомощным. Наверное, потому что Джеймс действительно превосходил его во всём: ещё в детстве он был всеобщим любимцем, которому прощались любые шалости, проявил магию в шесть лет, ему всё давалось легко, будь то квиддич или учебные дисциплины, и это позволило ему стать старостой и капитаном. А что Ал? Он всегда был в тени старшего брата-проказника и младшей сестры, которой уделялось слишком много внимания в связи с её проблемами. Проявил магию в десять и долгое время думал, что он сквиб или что его попросту усыновили. С трудом осваивал школьную программу, никогда не имел тяги к спорту, а старостой стал только потому, что другой не справился. Всё, чем мог похвастаться Альбус, так это умением рисовать. Вот тут он обскакал Джима. По остальным фронтам же с треском провалился. И это его Шляпа определила на Слизерин?

Внутри засвербела зависть, и Алу это не понравилось. Он был рад за брата. За любого, кто делал успехи и мог выделиться из толпы. Но впервые ему самому захотелось стать кем-то, а не просто пустым местом, каким-то Поттером, другом Малфоя или парнем Королевы.

Но для начала ему следовало перестать быть пустым местом для этих самых людей, самых близких и родных. И они должны были знать, что у него на душе на самом деле, и научиться считаться с его мнением.

— Я иду к Скорпиусу. Я собираюсь помириться с ним, — твёрдо ответил Альбус.

Джеймсу могла не нравиться его дружба с Малфоем, но он не имел права запретить ему, должен был принять это и впредь не касаться этой темы. Альбус чётко решил это для себя.

— Хорошо.

Уже готовый отстаивать свою точку зрения, он так и застыл с открытым ртом, поражённо глядя на брата.

— И это всё? — подозрительно уточнил юноша. — Не будет никаких комментариев, вроде «Малфой — мудак, гореть ему в аду»?

Джеймс расплылся в усмешке и покачал головой.

— Малфой — мудак, — кивнул он, и Ал закатил глаза. — Но кто из нас не совершает мудачьи поступки? Покажи пальцем — я пожму тому руку. К тому же, сколько бы дерьма ни совершал Малфой по отношению к другим людям, он не совершал его в отношении тебя. Поэтому, наверное, друг он хороший. И если тебе его не хватает, ты можешь поступать, как сам того захочешь.

Альбус кивал каждому его слову со слабой радостной улыбкой. Он не ожидал услышать такой оценки Скорпиуса от брата, но ещё больше его удивила резкая перемена Джеймса, который ещё пару месяцев назад считал своим личным врагом каждого слизеринца, даже если он одиннадцатилетка. Чудеса, не иначе. Или это Серена так на него влияет?

— Несколько часов назад Лили психанула, когда я пытался поговорить с ней о Малфое, и сказала ровно противоположное, — хмыкнул Ал, вспомнив разговор с сестрой.

Джеймс закатил глаза.

— Не слушай Лили. В том, что касается Малфоя, она необъективна, как никто другой. За неё говорит детская обида. И вообще... у них слишком сложные отношения, чтобы мы влезали в них.

— Кто ты такой и что сделал с Джеймсом? — Ал не переставал удивляться изменениям брата.

— Здравомыслящий человек, который принимает решения не эмоциями, а холодным разумом. Объективно и беспристрастно, — занудно ответил он.

— Лили тоже стоит над этим поработать.

Они засмеялись. Это было глупо: сестра никогда не думала головой, прежде чем что-то сказать или сделать, позволяя эмоциям взять верх. Это приносило ей кучу проблем.

— Ладно, иди уже, — кивнул на статую Джеймс. — Вижу ведь, что ты уже ждёшь не дождёшься момента, когда сможешь сбежать от меня.

— Неправда, — улыбнувшись, покачал головой Ал. — Я рад, что мы встретились здесь. И... не знаю... — он замялся, — может, нам стоит больше времени проводить вместе? Не только когда я ссорюсь со Скорпиусом и не хочу ночевать в своей спальне, а вообще...

— Мы это ещё обсудим, — пообещал брат. — Тем более, скоро рождественские каникулы, и нам фактически придётся провести их в одном доме.

— Не то чтобы меня это расстраивало.

Джеймс усмехнулся и махнул ему на прощание, а Альбус с ещё большей уверенностью открыл проход в статуе и скользнул в узкий лаз. Дорога до подвала «Сладкого королевства» была на удивление приятной. По всей длине тоннеля горели факелы, что освещали пространство тёплым светом, было почти не холодно и совсем не сыро. Ал редко пользовался секретными ходами, чтобы выбраться из школы, потому что не любил нарушать правила, и, когда был здесь последний раз на третьем курсе вместе со Скорпиусом, зарёкся проделывать подобное вновь. Жизнь — странная штука.

Прежде чем поднять крышку люка, ведущую в подвал магазина, Поттер накинул на себя мантию-невидимку. Он выскользнул наружу незамеченным и, завернув в тихий закоулок, избавился от неё и пошёл в сторону «Трёх мётел». Если он был прав, и Малфой пришёл сюда в надежде напиться и забыться, следовало начать с паба. А уж если там никого не окажется... что ж... Ал решил разбираться с проблемами по мере их появления.

Смех Скорпиуса был слышен с порога. Поттер ещё не успел оглядеть паб, но определил местонахождение друга на слух: он сидел у стойки, окружённый двумя официантками, и перекидывался фразами с барменом. На столешнице стояла большая кружка тёмного пива, но, казалось, всем было плевать на то, что здесь наливают несовершеннолетним. Ясно. Опять «Конфундусом» балуется. Ал вдруг почувствовал себя неловко: он шёл помириться с другом, но совсем не ожидал, что у него уже есть компания, которую он определённо не захочет покидать — официантки были молоденькие и хорошенькие и буквально заглядывали ему в рот.

И когда между долгим глотком и флиртом с одной из них Скорпиус неожиданно посмотрел в сторону выхода, Поттер замер, нерешительно глядя в ответ. Малфой изменился в лице и отставил кружку на стойку, полностью игнорируя своих компаньонов. Подался вперёд и резко замер. Сглотнул. То же самое сделал Альбус.

Чёрт, он не думал, что это будет так сложно.

Бросив бармену и официанткам, что сейчас вернётся, он таки спрыгнул с высокого стула и медленно направился в сторону Ала. Тот последовал навстречу. Должно быть, со стороны они были похожи на пару гиппогрифов, которые ходили вокруг да около, не зная, кому из них поклониться первому. Более глупой ситуации и не встретить.

— Что ты тут делаешь? — первым нарушил тишину Скорпиус.

— Искал тебя, — вторил ему Альбус.

Малфой нахмурился.

— Ясно. Если скажешь, я прямо сейчас вернусь в замок и больше носа оттуда не высуну, чтобы не подставлять тебя и весь факультет, — он наморщил нос и фыркнул. — Просто хотелось сбежать от всех, а то от шуточек про мои блевотные похождения хочется блевать ещё сильнее, чем после того пива.

Ал прыснул и затряс головой.

— Нет, вообще-то я здесь не для того, чтобы отправить тебя в замок, а чтобы... поговорить.

Скорпиус удивлённо вздёрнул брови, и Поттер обвёл нервным взглядом помещение.

— Может, сядем где-нибудь? — и быстро добавил: — Только не к твоим друзьям.

Малфой, помедлив, кивнул и сел за ближайший к ним столик. Альбус пристроился рядом.

— Так о чём... — спустя несколько минут гнетущего молчания, проговорил Скорпиус, — ты хотел поговорить?

— О... — начал тот, но его речь прервал хлопок в стороне камина.

Альбус и Скорпиус синхронно обернулись на звук, словно только и ждали того, кто спасёт их от неловкого разговора, и с удивлением обнаружили в прибывшем Дэниэла Гойла. Он неуклюже выбрался из камина, что с его ростом было довольно проблематично, и отряхнул лацкан пальто от золы. Огляделся и с лёгким недоумением уставился на столик с однокурсниками. Малфой сделал неуверенный жест рукой, приветствуя его, и Дэн приблизился и с позволения присел напротив.

— Вас можно поздравить? — уточнил он, переведя взгляд с одного на другого.

— С чем? — уточнил Скорпиус.

— Судя по тому, что вы сидите здесь вдвоём и спокойно разговариваете, не пытаясь убить друг друга, вы помирились, — спокойно констатировал он.

Альбус и Скорпиус неуверенно переглянулись, но не нашлись с ответом. Взгляд Поттера скользнул вглубь паба, лишь бы не смотреть на друга, и он замер. Моргнул и вгляделся ещё раз. И снова. Малфой, сидящий рядом, тоже притих, и Ал кинул на него мимолётный взгляд, просто чтобы убедиться: он смотрел в ту же сторону. Они переглянулись, нервно поджали губы и синхронно посмотрели на Дэна с примесью сочувствия и натурального ужаса.

В укромном уголке «Трёх мётел» подальше от чужих глаз, держась за руки, ворковали Хьюго Уизли и Дотемрия Нотт.

* * *

Хьюго не мог на неё наглядеться.

Раньше, когда он смотрел на Дотемрию, ему оставалось лишь издалека восхищаться её изяществом, невозможно голубыми глазами и холодной неприступностью.

Он бы никогда не подумал, что такая девушка обратит на него внимание, и оттого считал себя самым настоящим везунчиком. Он словно вытянул счастливый билет. Сорвал «джек пот». Поставил всё на красное и теперь получает свой приз.

— И давно я нравлюсь тебе? — заглядывая девушке в глаза, поинтересовался Хьюго. Он не знал, прилично ли спрашивать такое, но ему было всё равно.

Дотемрия бросила на него лукавый взгляд из-под длинных ресниц и растянула губы в обворожительной улыбке.

— А кто сказал, что ты мне нравишься?

Ох уж эти женские штучки!

— Хочешь сказать, ты не засматривалась на мои кудряшки и ямочки на щеках? — Уизли тряхнул головой и лучезарно улыбнулся, демонстрируя свои главные достоинства. — А на мой пресс?!

— А у тебя есть пресс? — вздёрнула брови Нотт, пробегаясь заинтересованным взглядом по его объёмной толстовке.

— А ты сомневалась? Хочешь, покажу? — предложил Хью с самодовольной усмешкой.

— Неприлично раздеваться у всех на виду, — поучительно изрекла она, но по взгляду было видно, что она сама не верит тому, что отказывается.

— Тогда подождём, пока останемся наедине.

Щёки Дотемрии заалели, а смущённая улыбка сделала её ещё более похожей на ангела.

— Непристойные предложения на первом свидании? — кокетливо уточнила она. — Как не стыдно?

Хьюго расплылся в улыбке.

— Так это свидание?

— Я ещё не решила.

Наверное, именно недоступность так привлекала его в Дотемрии Нотт. Все девчонки, которые крутились вокруг него, не вызывали в нём ни капли интереса, потому что сами вешались на него, но холодность и неприступность с первого взгляда надменной слизеринки, напротив, подкупала и интриговала. И дело было даже не во внешности — а выглядела она потрясающе: белокурые локоны, осиная талия, длинные стройные ноги, огромные глаза цвета неба и белоснежная улыбка — его приятельницы не шли ни в какое сравнение. Она была самой лучшей.

— Но если это не свидание, тогда что? — поддержал её игру Хьюго.

— Дружеская встреча?

— Ты правда веришь, что между парнем и девушкой может быть только дружба? — вкрадчиво уточнил он.

— Ну ты ведь дружишь с Финниган, — фыркнула Нотт и откинулась на спинку стула.

Уизли удивлённо приоткрыл рот. Он и думать забыл про Дакоту. С другой стороны, было бы странно думать о ней во время свидания с другой, но сейчас, когда Диа напомнила об этом, ему вдруг стало не по себе. Конечно, с Финниган его связывали исключительно приятельские отношения и совместные тренировки, и он никогда не воспринимал её иначе, как друга. О чём вообще речь? И от того было ещё удивительнее: он почувствовал укол совести, что сейчас проводит время не с ней.

— А ты ревнуешь? — стараясь не вникать глубже в эти рассуждения, Хьюго снова переключился на Нотт.

— Возможно, — игриво сверкнула глазами девушка.

— Это должно польстить?

— Конечно. Не каждый день тебя будет ревновать Дотемрия Нотт.

— И чем я только это заслужил?

У Хьюго дыхание перехватывало каждый раз, когда она смотрела на него так. Он знал — знал, несмотря на все её уловки и подначки, — что нравится ей. А Дотемрия понимала, что очаровывает его с каждым брошенным взглядом, мимолётной улыбкой и мягким прикосновением. И он с трепетом ждал, когда сможет прикоснуться к ней вновь, а в самых смелых фантазиях и вовсе представлял, как целует её, сопровождает на бал, как все завидуют ему и обсуждают новую сладкую парочку.

— Ты уже решила, с кем пойдёшь на рождественский бал? — неожиданно для самого себя спросил Хью и густо покраснел, впервые за сегодняшний день чувствуя себя смущённым. Уязвимым.

— А у тебя есть предложения?

— У меня есть предложение.

Хьюго закатил глаза, собираясь послать незваного гостя восвояси, но едва взглянул на него — побелел от ужаса. Над их столиком навис Дэниэл Гойл. А учитывая, что он всюду таскается за Дотемрией — выводы напрашивались сами собой.

— Дэн?! — подрываясь со стула, взвизгнула Нотт. — Ты ведь должен был отправиться в Лондон на весь день?!

— Так и было, — подозрительно спокойно отозвался юноша, — но я уже закончил дела и обнаружил, как моя девушка сидит в баре с каким-то мальчишкой!

Его огромный кулак столкнулся со столешницей, так что кружки со сливочным пивом и тарелки подпрыгнули на месте.

— Воу-воу, Дэн, полегче!

Откуда ни возьмись появился Малфой, а за его спиной Хьюго заметил встревоженное лицо Альбуса.

— Диа, ты идёшь со мной, — отчеканил Гойл, хватая девушку за руку.

— Это ещё почему?

Хью округлил глаза, осознав, что это вырвалось из его рта. О чём он, Мерлин его раздери, думал?!

— А у тебя есть возражения? — опасно сверкнул глазами Дэн.

— А если и есть — ты отвянешь? — поднимаясь ему навстречу, вскинулся Уизли. Неужели это всё говорил он?!

Гойл сделал шаг навстречу, нависая над ним, подобно троллю, и у Хьюго поджилки затряслись.

— Так, ребята, стоп, — между ними с поднятыми руками втиснулся Малфой. — Я уверен, что это просто какое-то недоразумение. Ну посудите сами, на кой нашей прелестной Дотемрии сдался этот... — она кинул небрежный взгляд на Уизли.

— Чего сказал?!

— Хью, нам лучше уйти, — влез Альбус.

— Да никуда я не пойду! — запротестовал он. — И Диа тоже!

Он посмотрел на девушку в ожидании её кивка, но она лишь испуганно бегала глазами от одного к другому и была готова разрыдаться.

— Не пойдёшь сам — выведу силой! — рыкнул Гойл и, оттолкнув со своего пути Скорпиуса, налетел на Хьюго.

— Ну пиздец! — заключил тот, наблюдая за тем, как Дэниэл подхватывает парня за воротник толстовки и тянет на выход из паба.

Уизли упёрся ногами в пол, сопротивляясь, и сумел не только вырваться, но и заехать Гойлу прямиком в скулу. Стоило отдать слизеринцу должное, он даже не пошатнулся от удара, но оно и не удивительно: должно быть, удар Хьюго для него был сродни комариному укусу для слона. Однако, подействовал он, как красная тряпка на быка, потому что уже в следующую секунду Дэн набросился на парня, нанося методичные удары по его лицу.

— Твою мать! — послышалось сбоку, но Хьюго не разобрал, кто говорил, потому что единственное, о чём он мог думать, что это будет самая позорная смерть в истории позорных смертей.

С обеих сторон от дерущихся замелькали лица Альбуса и Скорпиуса и, Хьюго мог поклясться, даже испуганные и полные слёз глаза Дотемрии.

— Дэн, ты же убьёшь его! — тоненьким голоском пропищала она, но тут же отскочила в сторону, потому что он повалил Хьюго на пол и, навалившись сверху, впечатал кулак прямо в нос.

— Гойл, угомонись, не поддерживай репутацию тупого громилы!

Хьюго видел, как Ал и Скорпиус пытаются оттащить Гойла, но тот буквально отшвырнул их в сторону, заехав при этом по лицу Малфоя локтем.

— Зашибись, а я то тут причём?! — хватаясь за нос, прошамкал он. — Вот и помогай после этого людям! Неблагодарное дело!

— Дэн, прекрати сейчас же!

Голос Дотемрии послышался до того оглушительно, что Хьюго казалось, что все стёкла, начиная с оконных и заканчивая десятком бокалов, лопнут, засыпав всё вокруг осколками. Он не сразу понял, что по нему больше не наносят удары, но всё равно инстинктивно прикрывал лицо руками ещё несколько минут, а когда отнял их от лица, Гойла поблизости уже не было. И Дотемрии тоже. Юноша подорвался с пола и оглянулся, оценив устроенную ими перестановку: несколько столов и стульев отъехали в сторону, несколько были опрокинуты, как и вешалка для верхней одежды, которая теперь валялась посреди зала.

Только спустя несколько мгновений он почувствовал боль в области носа, а, облизнув губу, ощутил вкус крови.

Хьюго в ужасе огляделся и убедился, что Нотт здесь нет.

— Где Диа?!

— Она ушла за Гойлом, Хью, — мрачно отозвался Альбус.

— Он же убьёт её!

— Ага, как же, — фыркнул сидящий на стуле Малфой, который потирал ушибленный нос. — Он простит ей что угодно, а она этим и пользуется. Вот увидишь, завтра они уже помирятся и будут ходить по Хогвартсу за ручки.

— Но!..

— Забудь ты о ней, — закатил он глаза. — Всё равно у вас с ней ничего не выйдет. Она та ещё сучка.

Хьюго не хотел верить в это, но все воздушные замки, которые он выстроил в своей голове, рухнули и осыпались пылью. Ведь если бы Дотемрия хотела быть с ним, не побежала бы вслед за Гойлом, как собачка на поводке.

От этой мысли стало горько и противно одновременно. Уизли вылетел из паба, даже не забрав куртку, и брёл куда глаза глядят, пока не упал на одну из скамеек в грязной подворотне. Он не знал, сколько сидел так, бездумно пялясь на грязный снег, но когда рядом с ним приземлился Ал и накинул на него куртку, юноша успел замёрзнуть настолько, что зуб на зуб не попадал.

— Малфой правду сказал? — выплюнул Хью куда-то в сторону.

— Я знаю только, что Дэн всегда ходит за Дотемрией, как личный охранник. Они... типа встречаются, — глухо ответил Поттер.

— Блядство...

— Как вообще вышло, что вы с Нотт...

— А ты никогда не влюблялся в того, с кем быть не суждено?

Судя по взгляду, которым ответил ему Ал, он знал, о чём говорит Хью.

— Вот и я теперь в дерьме.

* * *

Скорпиус опустошил уже вторую кружку с пивом и всерьёз собрался взяться за третью, когда дверь паба открылась, и на пороге снова показался Альбус. Он и не рассчитывал, что после случившегося друг вернётся, скорее уж был уверен, что отложит их разговор до лучших времён и побежит за своим кузеном-смертником, которому, похоже, жить надоело, раз он решил связаться с Нотт и её привратником.

Малфой фыркнул, вспоминая этих воркующих идиотов, медленно приближающих свою кончину опрометчивым выбором места для свидания, и легонько прикоснулся к пульсирующему от Гойловского удара носу. Вот и надо было ему встревать? Сидел бы, попивал из бокала и любовался избиением несовершеннолетнего паршивца, позарившегося на чужую подружку... Но нет ведь, полез в самое пекло и отхватил ни за что! Наверное, если бы на месте Уизли был кто угодно другой, Скорпиус так и сделал бы, но ведь он был кузеном Ала, и вмешаться было необходимо. Не из благородства, конечно, а, как минимум, чтобы показать другу, что он исправился. Надо же, один хороший поступок за другим: ещё два дня назад он не дал выпить блевотное пиво девчонке Поттер, поставив под удар себя самого, сегодня встал на защиту другого отпрыска клана Уизли, а завтра... кто знает... Может совершит какой-нибудь новый благородный поступок: кошку там с дерева снимет или ещё чего... Малфой прыснул, в красках представляя, как снимает блохастую с ветки, а она на его глазах становится МакГонагалл и награждает его сразу сотней очков, он становится героем Слизерина, который приносит победу своему факультету и склеивает сразу трёх симпатяжек. О нём пишут во всех газетах, ещё пара лет — и он уже национальный герой. Сам министр магии пожимает ему руку, вручая ключ от магического Лондона, а по правую сторону от него его любимая жена — почему-то она рыжая — и лучший друг, который теперь всегда с ним.

Скорпиус потряс головой, выкидывая из головы этот бред. Он никогда не сможет стать тем, кем все будут гордиться. Таким уж он уродился: разрушает всё, что ему дорого, отталкивает всех, кого любит, и падает всё ниже и ниже, набивая шишки об очередное пробитое дно. К успеху идёт...

— Допился до того, что уже и не хочется? — с усмешкой осведомился Альбус, остановившись у стола.

Малфой медленно поднял голову и скользнул по другу чуть смазанным из-за лёгкого опьянения взглядом.

— Оставляю порцию для твоего кузена, ему нужнее, — фыркнул он. — Кстати, где он? Плачет у дерева, под которым он кормил Нотт мороженым с ложечки? Потому что она определённо рыдает в женском туалете.

Альбус закатил глаза, но тут же напрягся.

— Дотемрия не ушла?

Скорпиус развёл руками, мол, иди да посмотри, и Поттер, как ответственный староста, двинулся в сторону туалета. Малфой же, посидев ещё несколько минут с кружкой пива в руках, плюнул и пошёл следом.

— Зачем ты втянула Хьюго во всё это?

Альбус сидел на полу рядом с Нотт и вглядывался в её лицо, которое девушка закрывала ладонями. Она периодически всхлипывала и судорожно трясла головой из стороны в сторону, ничего не отвечая, и Скорпиус закатил глаза. Ему не было жаль Дотемрию, она сама была виновата, что решила закрутить роман на стороне и так глупо спалилась, но не ему было судить её.

— А что мне было делать, если он мне нравится? — заплаканно спросила она, и её голос сорвался. — Почему я должна быть с человеком, которого не люблю, только потому, что так захотели родители, когда тот, кто мне действительно нравится, всегда где-то рядом и смотрит на меня так, как никогда не посмотрит Дэн? Ответь, что мне делать?!

В туалете повисла тишина, прерываемая лишь мерным стуком капель из крана о дно раковины и приглушённой музыкой из зала.

— Мда, дерьмовая ситуация, — первым нарушил молчание Скорпиус.

Диа громко всхлипнула и снова упала на плечо Альбуса, продолжая заливать его джемпер слезами. Малфой мученически вздохнул и прислонился поясницей к раковине, и следующие десять минут, пока девушка рыдала в жилетку, так любезно предложенную Алом, они провели в молчании.

— Вот, держи, — выйдя в зал «Трёх мётел», Поттер протянул ей свою мантию-невидимку. — Вернёшься в Хогвартс тем же путём, которым тебя привёл Хьюго?

После упоминания его имени глаза Дотемрии снова наполнились слезами, и Скорпиус мученически вздохнул.

— Ну же, успокойся. Ты ведь не хочешь, чтобы кто-то увидел тебя с потёкшей тушью? У всех возникнут вопросы, — каким-то неведомым образом Альбус подобрал именно те слова: девушка с ужасом посмотрела на него, но тут же утёрла слёзы.

— Только никому не говори, что здесь произошло, хорошо? — тихо попросила она, прежде чем выйти за дверь, и Поттер кивнул:

— Не беспокойся, не скажу.

— А вот я не обещаю, — между делом фыркнул Малфой, но никто не обратил на него внимания. Нотт бросилась на шею Ала и пискнула:

— Спасибо! Ты такой хороший!

Она так же стремительно покинула паб, оставив друзей с недоумением смотреть на закрывшуюся за ней дверь, и Скорпиус фыркнул:

— Да ты пользуешься успехом. Ещё немного, и сам Джофри будет кидаться тебе на шею с объятиями.

Ал фыркнул и закатил глаза, но, посмотрев на Малфоя, не выдержал и засмеялся на весь паб. Тот прыснул и присоединился к нему, и они долго смеялись, не в силах сказать что-то ещё. Только когда смех сошёл на нет, и они посмотрели друг на друга, то неловко поджали губы и потупили глаза. В воздухе повисло неловкое молчание, которое прервал Альбус:

— Ну что, самое время помириться?

Скорпиус вскинул голову и недоумённо уставился на друга, увидев в ответ его улыбку, тёплую и радостную, такую, какой она была все эти годы. За это мгновение перед глазами пролетели все пять лет их дружбы. Самые весёлые и самые грустные моменты, от которых в сердце защемило. Первая поездка в Хогвартс-экспрессе в одном купе, где они наелись сладостей; их тогда тошнило всю поездку. Первые совместные каникулы в Лондоне, когда они каждый день виделись в Косом переулке, где построили гигантский снеговик, нарекли его Джофри и разрушили с особой жестокостью в последний день. Первый побег в Хогсмид на втором курсе, после которого их поймали и наказали на месяц, отправив разбирать завалы книг в библиотеке. А потом ещё месяц наказаний, когда выяснилось, что Малфой выкидывал половину книг в окно, чтобы уменьшить объём работы — не смотря на то, что Альбус уже не был наказан, он приходил в библиотеку каждый вечер, чтобы помочь ему. Первая вечеринка на четвёртом, когда они напились пива и пьяные пошли в Запретный лес искать приключения — тогда их поймал староста школы и влепил большой штраф, а на повестке дня встал вопрос об отчислении. Багрово-красное лицо Драко, когда он орал на Гарри Поттера за то, что тот воспитал никчёмного сына, и безобидный розыгрыш Скорпиуса, который за это прилепил на дорогущую мантию отца пергамент с плохими словами заклинанием вечного приклеивания. Первый неловкий разговор о девочках. Ещё более неловкий — о сексе. Самый неловкий, когда Малфой признался, что переспал бы с Лестрейндж даже не смотря на то, что она, фактически, его двоюродная тётя. Каждый проведённый вечер в одной комнате, каждый мини-мальчишник, каждая подколка или розыгрыш. Все эти воспоминания просто были в его голове, составляя одно общее знание, показывая, насколько Альбус Поттер дорог ему и насколько они нужны друг другу. За время их ссоры Скорпиус осознал это отчётливее, чем когда-либо. Наверное, ни для кого другого он бы не старался стать хотя бы немножечко лучше. За одним исключением.

— Неужели это свершилось? — выдавив слабую улыбку, проговорил Малфой.

Скажи он ещё одно слово — позорно разрыдался бы прямо посреди бара. Поэтому без лишних сантиментов протянул Альбусу ладонь, и друг с готовностью пожал её. Юноша почувствовал, как к глазам предательски подступают слёзы и, чтобы скрыть их от чужих глаз, сделал шаг в сторону Поттера и крепко обнял его, тотчас почувствовав, как он хлопает его по спине.

— Спасибо, что ты снова мой друг, — прошептал Скорпиус, чуть отстраняясь от Ала.

— Убрать бы это «снова» и вообще было бы идеально, — улыбнулся он и в ответ получил ещё одни крепкие объятия Малфоя.

Отлепившись от друга, он незаметно смахнул непрошенные слезинки и расплылся в широкой радостной улыбке. Щёлкнув пальцами, чтобы привлечь внимание официанток, он с готовностью уселся за ближайший столик и провозгласил:

— За это надо выпить!

— Но ты не расслабляйся, — усаживаясь напротив, Ал вздёрнул брови. — Мы ещё не обсудили всё, что произошло.

Малфой отмахнулся и, решив, что это дело второе, с ходу заказал у подоспевшей официантки бутылку лучшего виски, который только у них есть, сырную тарелку, два самых больших стейка, приготовленных на огне, крекеры с копчёным лососем, груши с прошутто и ассорти из орехов в пряной панировке.

— Я угощаю, — расплылся он в довольной улыбке, когда Поттер удивлённо вздёрнул брови.

— Это меньшее, что ты можешь сделать, — фыркнул он, и Скорпиус громко рассмеялся.

Пока они ждали заказ, разговаривали на отвлечённые темы, не касаясь того, что между ними произошло. Но как только внутрь попало немного алкоголя, который расслабил и в то же время развязал язык, речь плавно ушла в русло, которое Малфой предпочёл бы избегать.

— Что двигало тобой, когда ты решил устроить тот беспредел с боггартами? — серьёзно спросил Альбус, пристально смотря на Скорпиуса, и тот едва не заскулил от нежелания говорить об этом.

— Ты же знаешь, — фыркнул он. — Ни о чём я не думал. Просто хотел достать твоего брата. Тогда мне казалось, что это гениальный план, чтобы поиздеваться над гриффиндорцами.

— Над моими братом и сестрой, — напомнил Ал. — И над кузенами и кузиной.

Малфой закатил глаза и терпеливо выдохнул. Да, не в его положении было выказывать недовольство, но он не смог справиться с раздражением. В первую очередь, на себя.

— Но проблема в том, что тогда я не воспринимал их, как твоих родственников. Для меня они были просто гриффиндорцами. Соперниками. Называй, как хочешь. Это не был поступок по отношению к тебе. Я вообще не думал, что мы можем поссориться из-за этого, — выдал как на духу юноша. — Только потом, когда всё уже произошло, и я увидел твой разочарованный взгляд, осознал, что натворил.

— Но всё равно вёл себя, как последний придурок, пытаясь спихнуть ответственность на других, — наигранно улыбнувшись, добавил Ал.

— Да! — не выдержав, слишком громко согласился Скорпиус и всплеснул руками. — Потому что это очень тяжело — признавать свои ошибки. И я только учусь это делать. Я правда стараюсь.

Поттер слушал его с опущенной головой, вглядываясь в переливы янтарного напитка в своём бокале, а когда посмотрел на друга, слабо улыбнулся и кивнул.

— Я вижу.

— Тогда, — тут же подхватил Скорпиус, подняв вверх свой стакан, — за мои изменения и за то, чтобы я больше не творил дичь!

— Отличный тост, — ухмыльнулся Ал, и они со звоном стекла столкнулись бокалами.

Новая порция виски разлилась внутри теплом и приятной тяжестью. Скорпиус упал на спинку стула и не глядя подхватил со стола горсть орехов, засовывая в рот по одному.

— А что ты скажешь про Лили?

Один особо проворный орешек проскользнул в глотку раньше, чем следовало, и Малфой громко закашлялся и принялся бить себя в грудь, чтобы не задохнуться. Альбус услужливо наполнил его стакан напитком, и тот залпом выпил его содержимое. В этот раз он и слова не мог вымолвить от того, что горло обожгло крепкими парами виски.

— Чёрт, твоя сестра только одним напоминанием о себе может в могилу загнать! — придя в чувство, возмутился юноша.

Ал закатил глаза, но не позволил другу отделаться так просто.

— Так что ты скажешь в своё оправдание?

— А что я должен сказать? — подозрительно прищурился Скорпиус, подавшись вперёд. — Я ничего не сделал!

— Ты ударил её, — напомнил тот, и всякая уверенность сошла с лица Малфоя.

— Чёрт.

Он упал обратно на спинку стула и потёр переносицу. Матч был совсем недавно, а он уже думать забыл о том, что тогда произошло. И тут оправданий себе он не находил.

— Вообще-то, она первая меня ударила, — обиженно скуксился он. — Я — жертва.

— Да, но, — закатил глаза Ал, — ты мог быть умнее и просто уйти. Это осталось бы на совести Лили, и ты вышел бы победителем из той ссоры, потому что повёл бы себя более достойно, чем она.

О, это было бы идеально. И Малфой так и поступил бы, если бы не эта разъедающая, жгучая ревность, которая кольнула сердце, когда рядом с Лили появился Криви. Но не скажет же он об этом Альбусу, в конце концов! Тогда он рискует получить по лицу снова.

— Я просто идиот.

— О, это я и без тебя знаю.

Малфой безрадостно усмехнулся и покачал головой.

— Я заслужил всё, что со мной произошло: твою обиду, презрение твоего брата и ненависть твоей сестры. Я вёл себя, как самый настоящий мудак, просто потому, что не умею по-другому. Потому что я чёртов клоун, который только и может, что кривляться на потеху публики, и не умеет признавать ни своих ошибок, ни своих чувств... — кажется, он напился настолько, что начал говорить лишнего. — Но я клянусь тебе, что больше я не сделаю ничего, чтобы обидеть тебя или твоих близких! Я обещаю! Я сделаю всё, чтобы вернуть твоё доверие, чтобы всё наладить между нами и между мной и... Хочешь, мы прямо сейчас пойдём к Лили, и я буду просить у неё прощения на коленях?

Всё, это последняя стадия его опьянения — нести полную околесицу.

— Не думаю, что это хорошая идея. Она всё ещё бесится, что ты устроил этот цирк позавчера и блеванул на её парня, — фыркнул Ал.

От упоминания этого белобрысого хорька в качестве парня Лили захотелось ещё разок блевануть на него. Внутри поселилась такая тоска, что впору было лезть на стену. Но вместо этого Скорпиус влил в себя ещё одну порцию виски.

— Хорошо, — чуть смазанным голосом согласился он. — Но я обязательно извинюсь перед ней. Честно-честно. Хотя мне нисколько не жаль, что я блеванул на этого хорька, так ему и надо, нечего ошиваться рядом с... — он икнул и потерял нить разговора. — А вообще, знаешь, Деметрия тоже участвовала во всём этом, и пригрозила рассказать всем о том, что я тогда... ну ты понял... если я расскажу тебе об этом... Вот она стерва, да? Согласись.

Альбус откровенно ржал в кулак, наблюдая за пьяным другом, но Скорпиусу было плевать.

— И знаешь, что мне непонятно? — внезапно снова заговорил Малфой. — Как вы с Джеймсом вообще можете спокойно смотреть на то, как этот Криви хвостом ходит за вашей сестрой?! Это же отвратительно! Он отвратительный! Наверняка он хочет просто пере... — он вовремя заткнулся, останавливая поток своих идиотских мыслей. Очень вовремя, потому что Поттер уже начал подозрительно поглядывать на него со своего места. — Мерлин, вот я идиот! Тебе ведь неприятно слушать об этом, да? Скажи, что да? Может, ты хочешь мне врезать? Ты определённо хочешь мне врезать!

Альбус слабо усмехнулся и покачал головой.

— Ну же, не сдерживай себя! — продолжал подначивать Малфой. — Я ведь натворил столько говна, меньшее, что я могу получить за это — мощный апперкот по роже. Давай же, я готов!..

Скорпиус был совершенно не готов к тому, что Ал спокойно встанет со своего места и зарядит кулаком ему в скулу.

— Эй, ты охренел?! — вскинулся он, поражённо уставившись на друга снизу вверх.

— Ты сам попросил, — только и развёл руками тот.

Малфой потёр ладонью ушибленное место и бросил на друга, который уже занял прежнее место, обиженный взгляд.

— Спасибо, что хоть не в нос!

— Я не целился, — признался Альбус, стыдливо потупив взгляд. — Но мне даже легче стало.

Скорпиус фыркнул, закатив глаза, и внезапно засмеялся. Друг недоумённо покосился на него, покрутил пальцем у виска, но, в конце концов, не сдержался и тоже прыснул.

— О, а ты протрезвел, — заметил он, когда они прекратили заливаться хохотом.

— Блядство, надо исправлять. Надеюсь, я не сказал ничего, о чём потом буду жалеть?

— Всего-то, что тайно и страстно влюблён в Джеймса и мечтаешь занять место Алисии в его фантазиях.

Малфой посмотрел на Ала с выражением ужаса на лице, но по его смеющейся физиономии понял, что это была шутка. Крайне возмутительная.

— Ха-ха, — скривился он, — очень смешно. Тебе что, чувство юмора от твоей семейки передалось?

— От тебя.

Остаток вечера они провели за шутками, воспоминаниями и допитой до последней капли бутылки виски.

— Я в говно! — радостно провозгласил Малфой, едва они вывалились за порог «Трёх мётел».

— Я всегда могу ещё раз врезать тебе, чтобы ты протрезвел.

— Нет, спасибо.

Лицо обдало холодом, и он с наслаждением вдохнул свежий морозный воздух так глубоко, что закашлялся. Альбус перекинул руку ему через плечо и буквально повис с одной стороны.

— Ты плохо на меня влияешь, — хмыкнул он. — Сам бы я ни за что не стал так напиваться. Тем более в «Трёх мётлах». Тем более в понедельник!

Скорпиус безудержно засмеялся, и Поттер прислонил к губам палец с самым пьяным выражением лица, которое только видел свет.

— Т-с-с-с! Вдруг здесь Ман... Мав... МакГонагалл! Мы же и не поймём, если она будет в своём аминаги... анагами... — Малфой прыснул, потешаясь над тщетностью попыток друга выговорить слово «анимагический». — В общем, кошкой!

— И что бы она тут делала? Пришла выпить валерьяночки?

Друзья заливисто засмеялись, едва не растянувшись на скользкой дорожке. Несколько окон в домиках с разных сторон от тропинки открылись, и на тусклый свет фонаря высунулись недовольные заспанные лица:

— А можно потише?

— Что за беспредел?

— Пошли отсюда...

Скорпиус засмеялся ещё громче, Ал присоединился, и они рванули вперёд по дорожке, спасаясь от ругани местных. Поттер, не имея такой хорошей физической подготовки, как его друг, сдался уже через несколько метров, согнувшись пополам, а Малфой по инерции заскользил дальше по скользкому снегу и остановился только у тёмного переулка, через который собрался сократить путь до «Сладкого королевства». Он сложил руки рупором и прокричал:

— Слабак!

Альбус показал ему средний палец, а Скорпиус залился хохотом и скользнул в проулок.

Он успел увидеть только всполох светлых волос и чьё-то лицо, в пьяном угаре показавшееся знакомым, прежде чем кто-то впечатал ему кулак прямо в переносицу. Он поскользнулся и плашмя упал назад, больно ударившись затылком. Тихо взвыл. И последнее, что запомнил: опасно направленную на него волшебную палочку.

В следующее мгновение над ним уже склонялся Ал. Его лицо выражало беспокойство, и только тогда Малфой осознал, что развалился на снегу.

— Что случилось?!

— Я упал, очевидно, — тупо ответил он, и в то же мгновение друг поднял его на ноги.

— Ты кричал, — недоверчиво рассказал Поттер.

— Ну, я же упал. Наверное, было больно.

— У тебя кровь!

И правда: Скорпиус почувствовал, как из носа сочится что-то тёплое. Он вытер кровь ладонью и бездумно уставился на руку в алых подтёках.

— Вот же Гойл мудила! — внезапно возмутился он. — Пиздец ему завтра!

— Он ударил тебя несколько часов назад, и никакой крови не было, — нахмурился Ал.

— Разобью ему нос сразу в десяти местах! — не унимался Малфой.

— А такое разве возможно? — усомнился тот.

— А я почём знаю? Ну я уж постараюсь!

Альбус смотрел на него, как на совершенного кретина, но Скорпиусу было плевать. Все мысли казались логичными и последовательными, несмотря на опьянение и странное зудящее чувство в голове. Словно его хорошенько приложили головой о стену или ударили «Конфундусом».

— Так ты точно в порядке? — вкрадчиво уточнил у него Поттер, и тот кивнул с таким выражением лица, как будто может быть иначе. — Давай лучше уже вернёмся в замок, пока нас никто не увидел.

Малфой почему-то посчитал это отличной идеей, хотя до этого определённо хотел поразвлечься в Хогсмиде ещё какое-то время. Друзья завернули в тёмный проулок, и он озадаченно огляделся по сторонам, поймав дежавю.

— Ты какой-то пришибленный, — заметил Ал, следя за Скорпиусом краем глаза.

— Я отшибленный, — фыркнул он.

Поттер усмехнулся. Видимо, такой ответ его полностью удовлетворил.

— Расскажи что-нибудь, что я о тебе не знаю, — внезапно вырвалось у Малфоя, и на недоумённый взгляд друга он ответил слишком серьёзно.

— Ты точно головой ударился.

Скорпиус остановился на месте, но Альбус заметил, что идёт один, только когда дошёл до входа в «Сладкое королевство». Он озадаченно обернулся и увидел, как друг лежит на снегу, раскинув руки и ноги в разные стороны и высовывая язык, на который медленно опускались снежинки. Поттер закатил глаза и вернулся обратно, навис над другом, но тот смотрел на тёмное небо и не обращал на него внимания. Только щёлкнув перед его глазами пальцами, ему удалось привлечь внимание Малфоя. Ал протянул ему руку, тот ухватился покрепче, но поднять его не представилось возможным: Скорпиус резко потянул друга на себя, и он упал рядом. По пустой улице пронёсся его хрипловатый смех, а Альбус заехал ему кулаком в живот, так что тот судорожно вздохнул и засмеялся ещё громче.

Они лежали на снегу не одну минуту, бездумно пялясь в звёздное небо, пока Альбус не нарушил тишину коротким:

— Я влюбился.

Скорпиус повернул голову в сторону друга и смерил взглядом его хмурый профиль.

— Не слышу радости в голосе, — Ал промолчал. — Это что, не взаимно?

— Мы просто не можем быть вместе. Я не хочу причинять ей неприятности, а они обязательно произойдут, если я пойду на поводу у своих чувств, — признался он.

Малфой долгое время обдумывал его слова и, в конце концов, заключил:

— Это бред. Если она действительно того стоит, ты должен устранить любое препятствие на пути к ней. Забить на всё и всех. Отшить всех парней, которые бегают за ней, послать надоедливых идиоток, которые лезут к тебе, переступить через собственные гордость, трусость, тупость. Потому что только так ты добьёшься хоть чего-то. Добьёшься её.

Альбус коротко усмехнулся, но ничего не ответил. Только спустя несколько минут, когда Скорпиус уже успел замёрзнуть, он произнёс короткое:

— Говоришь так, как будто тебе это знакомо.

Скорпиус сжал губы до побеления и лихорадочно затряс головой.

Он точно не был влюблён. Любовь для слабаков и идиотов, которым хочется страдать и нечем занять будни. У него же были куда более интересные занятия: выводить всех из себя, в том числе Лили Поттер, устраивать диверсии — и чтобы она, Лили, обязательно знала об этом — пускать на смех надоедливых хорьков и привлекать к себе внимание. Увы, всех, кроме неё.

— Чушь, — ответил он другу, ненадолго задумался и фыркнул. — Знаешь, что? Больше никогда не делись со мной своими сокровенными тайнами. И пообещай, что не позволишь мне распыляться даже перед тобой в пространных рассказах о моих чувствах. Поклянись, что не дашь мне так низко пасть!

* * *

— Торжественно клянусь, что замышляю только шалость! — провозгласил Альбус над клочком пергамента, когда они выбрались из прохода за статуей ведьмы и оказались в полутёмном коридоре замка.

— Гениальное изобретение, — с восторгом отозвался Скорпиус, наблюдая за тем, как на холсте плавно возникают очертания стен школы.

— Лунатик, Бродяга и Сохатый гордились бы тем, что вместо сна мы в час ночи возвращаемся пьяные из Хогсмида, — хмыкнул Поттер, освещая путь тусклым светом «Люмоса».

— Чур я Бродяга, — усмехнулся Малфой. — А ты явно Сохатый — тебе только рогов не хватает. Деметрия может устроить.

Ал закатил глаза.

— А кто тогда Лунатик?

— Видимо, я.

Малфой и Поттер вздрогнули от чужого голоса у себя за спиной, но вместо того, чтобы обернуться и воочию увидеть лицо того, кто станет их билетиком из Хогвартса, глупо уставились на карту Мародёров, заметив неизвестно откуда взявшуюся точку у себя за спиной. Это был Эдвард Люпин.

— А, это всего лишь Тедди! — облегчённо выдохнул Скорпиус и стремительно повернулся к нему лицом.

— Всего лишь? — переспросил Люпин, оскорблённо вздёрнув брови.

— Ну... в смысле...

— Ты же клёвый профессор, а не брюзга, вроде Локонс, — пришёл к нему на выручку Ал. — Ты ведь нас не сдашь?

Тедди окинул нарушителей скептическим взглядом и скрестил руки на груди.

— Я же твой троюродный брат, — жалобно напомнил Малфой.

— А я — сын твоего крёстного и почти брат, — вставил свои пять кнатов Ал.

Люпин усмехнулся и покачал головой:

— Ну, раз уж я клёвый профессор... И раз уж вы наконец-то помирились...

— Йес!

— Но вы отдадите мне карту, раз уж я оказался Лунатиком.

Альбус и Скорпиус скуксились и разочарованно переглянулись, но послушно исполнили требование Люпина. Тот с усмешкой забрал у них холст и взглянул на него в первой попавшейся точке. Малфой заметил, как меняется его лицо: ещё секунду назад он ухмылялся, но теперь уголки губ поползли вниз, между бровями залегла глубокая складка, а руки стиснули карту так, что смяли её по краям.

— Идите в свою комнату. И без выкрутасов. Если что, я проверю.

Друзья послушно закивали и буквально умчались из поля зрения профессора. Они остановились только у входа в слизеринскую гостиную.

— Ты это заметил? Люпин выглядел встревоженным? — спросил Малфой, когда они оказались внутри.

— Я думал, мне показалось, — озабоченно потёр лоб Альбус.

— Интересно, кого он увидел...

Он плюхнулся на диван и закинул ноги на низкий стеклянный столик.

— Может, кого-то из профессоров, поэтому и отправил нас в гостиную так поспешно?

— Если так, то нам очень повезло встретить именно его.

Скорпиус улыбнулся, глядя на пляшущие языки пламени в камине.

— Сегодня нам повезло не только с этим.

— А, ты это о том, что трижды получил по лицу?

— О том, что снова буду слушать твоё занудство каждый день!

Они переглянулись и разразились задорным смехом.

* * *

Снежинки за окном закрутились в каком-то причудливом танце и взмыли ввысь, подхваченные потоком ветра.

Как же Джеймс хотел, чтобы в его жизни всё было так же просто. Хотел просто плыть по течению, не беспокоясь, куда заведёт его судьба. Зная, что она никогда не ошибётся и приведёт именно туда, куда нужно.

Но на практике всё было сложнее, и она, напротив, завела его в какие-то дебри. Превратила его жизнь в хренов день сурка, из которого не выбраться, и каждый раз его ждало одно и то же: переживания, сомнения, тщетные старания и обречённость от мысли о том, как ему опротивела такая жизнь.

А самым мучительным было осознание того, что вовсе не судьба сотворила того, кто сейчас смотрел на него в слабом отражении стекла. Этот выбор он сделал сам, и это была его главная ошибка.

Джеймс потерял снежинки из виду сразу же, как они растворились в темноте ночного неба и нашёл новый объект внимания: тусклый огонёк где-то в глубине Запретного леса. Поначалу он не уделил ему должного внимания, переключившись на другую пару снежинок, но когда огонёк начал мигать — робко и в то же время призывно — юноша вгляделся и буквально припал носом к холодному окну. Оно тотчас запотело и юноша протёр стекло рукавом тёплой мантии, снова вглядевшись. Огонёк не исчез, напротив, стал будто бы интенсивнее, больше. Словно кто-то разжёг костёр.

Он с сожалением подумал, что следовало забрать карту Мародёров у Альбуса. Возможно, так он бы смог отследить, кого носит за пределами замка в такой час. Оставалось надеяться, что это был не брат, иначе он получил бы по полной!

Внезапно на лестнице послышались торопливые шаги. Поттер чертыхнулся, но пути к отступлению не нашёл: он остановился между пролётами и точно не успел бы подняться выше прежде, чем некто окажется с ним на одном уровне. С другой стороны, он был старостой и мог списать свою ночную прогулку на то, что ловит сбежавшего студента, или же на самом деле поймать парочку, решившую устроить ночное свидание на Астрономической башне. Хоть какой-то плюс от этого пресловутого титула.

Когда шаги послышались отчётливее прежнего, Джеймс приготовился к тому, что ему определённо придётся оправдываться за свою несанкционированную вылазку, но, когда в пролёте показалось обеспокоенное лицо Люпина, облегчённо опустил плечи.

— Джеймс? — казалось, он стал бледнее, чем когда-либо был. — Что ты здесь делаешь?

Он скользнул взглядом по Люпину и заметил, что тот стискивает в пальцах пергамент, а когда вернулся к лицу и встретился с его взволнованным взглядом, и сам почувствовал неладное. Паника друга передалась и ему, хотя он не знал, в чём дело.

— Мы немного повздорили с Алисией, и я вышел проветриться, — объяснил он. — Что-то случилось? На тебе лица нет.

В голове мелькнула мысль, что это связано с огоньком, который он увидел в лесу, но Джеймс уже не мог сконцентрировать внимание ни на чём, кроме его ответа.

— Доминик, — коротко бросил Тедди и на этой ноте промчался мимо на лестницу, которая вела на вершину Астрономической башни. А Джеймс почувствовал, как парализующий страх, сковавший всё его тело, исчезает и заставляет его прийти на помощь тому, кто в этом нуждается.

* * *

С того самого дня её больше не было.

Пейдж словно стёрли со всех карт, и даже компас виде таблеток больше не указывал в её направлении. Не осталось ни следов, ни отпечатков, только те, незримые, задевшие струны её души и оборвавшие их с особой жестокостью.

Доминик не хотела верить в то, что больше никогда не увидит её. Это казалось бредом, чей-то злой шуткой, розыгрышем, который устроила для неё Пейдж. Она продержалась на этой мысли несколько дней. Она свято верила в это. Ждала, когда же она снова переступит порог её комнаты, пустит прямо в лицо залп конфетти и воскликнет своим хрипловатым голосом, что это был идиотский тупой розыгрыш! Доминик молила об этом, готова была продать душу, лишь бы это оказалось именно так, но шли дни — и ничего не менялось.

Пейдж не было, и вместе с ней словно ушла часть её души.

Всё счастье, которое обрушилось на неё, словно чей-то щедрый подарок, забрали обратно, оставив внутри только щемящие воспоминания и невыносимую боль оттого, что этого уже не вернуть. Пустоту, тёмную, бесконечную.

Самое ужасное, что с каждым новым днём этих воспоминаний оставалось всё меньше. Их словно подчищали из памяти стирающими чарами. Выжигали «Обливиэйтом». Доминик не хотела забывать Пейдж, но её образ исчезал из памяти, словно её никогда не существовало.

Лицо обдало ледяным потоком ветра, и девушка запахнула мантию плотнее, чтобы спастись от холода. Она дрожала всем телом, но продолжала стоять на площадке Астрономической башни в надежде, что ещё не всё потеряно. Что ещё мгновение — и Пейдж поднимется сюда, как в день её первого появления. Доминик сжевала все оставшиеся таблетки — их оставалось около десяти — и была уверена, что этого будет достаточно, чтобы она пришла. Пусть лишь её призрак — главное, что она будет рядом.

Но время шло, секунды перетекали в минуты, минуты — в часы. Её пальцы заледенели, а зубы стучали так громко, что она не слышала собственных мыслей. Ветер трепал спутанные волосы, губы обветрились, она содрогалась всем телом. Казалось, ещё немного — и она замёрзнет насмерть, а обнаружат её лишь через несколько дней, когда следующая группа придёт на занятие по Астрономии.

Внезапно Доминик поразила пугающая, но такая простая и манящая мысль, что в смерти она найдёт успокоение. Кто знает, возможно, как в её сне, там, по ту сторону, она встретит Пейдж? Если бы так произошло, она посчитала бы, что попала в рай.

Девушка подошла к самому краю площадки и взглянула на черноту внизу. Она в красках представила, как лежит там, на заснеженной земле, раскинув руки в неестественной позе, утопая в крови, и не почувствовала ничего, кроме облегчения.

В конце концов, она собиралась сделать это ещё тем сентябрьским вечером, когда к ней впервые пришла Пейдж. И теперь была готова закончить начатое.

Мантия мягко упала на каменный пол Астрономической площадки, и Доминик осталась в одной тоненькой рубашке и свободных штанах. Она сделала шаг к краю и, ухватившись за скользкий поручень, перелезла через ограждение. Кинула новый взор на открывшуюся внизу черноту, и у неё закружилась голова. Дыхание перехватило, а тело сковало от ужаса.

— Доминик. Не двигайся. Прошу тебя.

Девушка вздрогнула и порывисто обернулась на голос, сильнее вцепившись в поручень. Возле винтовой лестницы застыли Тедди и Джеймс. Они были напуганы, но точно не так, как боялась она.

Она вдруг осознала, что совсем не хочет вот так покидать этот мир.

— Доминик, послушай, — осторожно проговорил Люпин, протянув руки в её сторону. — Я сейчас медленно подойду к тебе, ты дашь мне руку, и я помогу тебе перелезть обратно.

— Нет, — отрезала Доминик. — Не подходи или я прыгну!

Умирать было страшно — страшнее, чем она могла подумать, — но это всё ещё казалось единственным выходом. Ведь она хотела жить только если рядом с ней будет Пейдж. Зачем иначе?

Без неё она была ничем.

— Доминик, пожалуйста, — умоляюще попросил Тедди. — Тебе это не нужно.

— Ты не знаешь, что мне нужно! — её голос сорвался до крика.

— Я знаю, — мягко настоял Люпин. — Ты должна понять, что никто не сделает тебя счастливой, кроме тебя самой.

Доминик истерически засмеялась и затрясла головой.

— Как я могу сделать себя счастливой, если всё, что мне дорого, просто исчезло?! Исправилось, словно этого и не было? Пейдж больше нет, и половины меня — тоже. Как я могу быть счастливой после этого?!

Тедди сделал короткий шажок к ней навстречу.

— Просто загляни внутрь себя, и ты поймёшь, что она никуда не исчезла. Да, Пейдж не существует. Но правда в том, что она — лишь отголосок твоей души. И она никогда тебя не оставит, ведь это ты сама! И если ты смогла полюбить её, то ты сможешь полюбить себя. Это ведь самое главное! Ты должна бороться за себя! И позволить кому-то помочь тебе, потому что вокруг тебя есть люди, которым ты очень дорога, которые любят тебя и хотят быть рядом в трудный час. Позволь мне помочь тебе.

Доминик не заметила, как Тедди подошёл совсем близко к краю, из-за пелены слёз, которые ледяными дорожками стекали по разгорячённым щекам.

— Доминик, пожалуйста, послушай, — услышала она голос Джеймса и столкнулась с его испуганными бегающими глазами. — Мы все совершаем ошибки. Я совершил их в своей жизни сотню, и одна из них заключалась в том, что я не ценил тебя, думая только о себе. Я был полным кретином, но, если ты позволишь, я сделаю всё, чтобы ты больше не чувствовала себя одинокой. Я обещаю тебе.

— Мы с тобой, Доминик, — мягко добавил Люпин, протягивая ей руки.

Там, на месте огромной дыры, которая раньше называлась сердцем, вдруг что-то вспыхнуло и разлилось жаром по всему телу. Каждая клеточка тела, которая давно должна была отмереть, снова обрела чувствительность, и за невыносимой болью появилось нечто ещё. Облегчение. Невиданное ранее спокойствие. Надежда.

Доминик сморгнула слёзы, сглотнула тугой ком в горле, который мешал ей говорить, и с готовностью ухватилась за руку Тедди, а вторую отдала Джеймсу, который крепко сжал её в своей ладони.

Впервые за долгое время она ощутила доверие.

Девушка оторвала ногу от края площадки и наступила на поручень, чтобы перелезть обратно на безопасное пространство, но в последний момент ботинок соскользнул. Внутри всё оборвалось в страхе, и она наконец-то осознала ценность собственной жизни. И когда они вытянули её за руки, и Доминик упала на каменный пол, когда Тед прижал её к себе, и она зарылась носом в его плечо, когда Джеймс дрожащей рукой поглаживал её по спутанным волосам, она плакала от того, что осталась жива. Она чувствовала, что жива.