О прошедшем и грядущем (гет)

— Мама, почему они нас не убили? — Тиену определённо волновала лишь эта несправедливость, а не то, что их захватили в плен, оставив без всякой возможности на спасение. Разве от врагов не избавляются сразу? Она видела тела Обары и Нимерии: Эурон не мог упустить случая похвастаться поверженными трофеями и предложил посмотреть, как их повесят на мачте корабля. Посмотрите все, я убил лучших воительниц Дорна, самих дочерей прославленного Красного Змея! Тогда Тиена лишь презрительно фыркнула в ответ и наблюдала, как трупы потащили по дощатому грязному полу обратно на палубу. Потом они будут болтаться на солёном морском ветру на радость обезумевшему кракену. Нет, не такой участи заслуживали её сёстры.

Эллария, до этого молчаливо глядевшая в одну точку, посмотрела на дочь и вздохнула. Тиена до сих не избавилась от привычки задавать ей вопросы, как неразумное дитя. Но на деле понимала гораздо больше, чем показывала.

— Ты слышала: корабли идут в Королевскую Гавань. Думаешь, Эурон заявится к Серсее с пустыми руками? Мы нужны ему живыми.

— Но не Серсее, — последовало мрачное утверждение, исказившее красивое лицо Тиены недовольством. Будто сама необходимость упомянуть кого-то из Ланнистеров вызывала в ней отвращение.

— Это ты верно сообразила, — Эллария невесело ухмыльнулась, и гневный огонёк проскочил в её глазах. — Уверена, Ланнистерша ещё придумает, как изощрённо с нами расправиться. Но дочь ей это не вернёт.

— Не вернёт, — согласилась Тиена, но внутренне почему-то вздрогнула. Её это утешало мало. Она была совсем молода и могла прожить ещё многие годы насыщенной и яркой жизни. Могла пасть в сражении, как её храбрые сёстры. Но сгинуть в пасти уже ослабевших и потрёпанных врагами львов? Она не представляла этого.

— Нам не избежать того, что предстоит, — добавила Эллария, догадавшись, видимо, о её мыслях. — Должно ли это нас пугать? Я и на смертном одре с радостью плюну королеве в лицо. Ей самой осталось недолго. Пусть попирует напоследок.

Эллария закрыла глаза, надеясь уснуть. Тиена с удовольствием бы последовала её примеру, но неудобное положение не позволяло расслабиться. Она попыталась сдвинуться с места, чтобы хоть как-то унять боль в затёкших конечностях. Их связали накрепко и бросили по разным углам одной из нижних кают, словно мешки с мукой, не оставив даже воды. А жажда мучила невыносимо. В Тиене разгоралась злость, её охватило желание драться до изнеможения и умереть в битве, что угодно, но не ждать своей участи обездвиженной, словно кукла, лишь в бессилии сжимая зубы. Это дико давило на рассудок.

Однако усталость взяла своё, и Тиена сама не заметила, как постепенно провалилась в дремоту. То был странный сон. Она видела происходящее как наяву. Из углов каюты стали выползать тревожные тени, похожие на невнятные очертания чьих-то лиц. В одной из них она увидела призрак отца. Тиена потянулась к нему, но тень пролетела мимо, растворившись в остальных. И вместо Оберина из сумрака вдруг выплыла убитая принцесса Мирцелла — но здесь она была жива и выглядела такой же, как в день своего отплытия из Дорна. Тиена чувствовала, что может дотянуться до неё, попытаться коснуться — и рука не пройдёт насквозь, а наткнётся на живую тёплую плоть. И это пугало.

— Ты зачем явилась? — спросила она, но Мирцелла лишь молча смотрела, не двигаясь с места.

И вдруг кровь ручьём полилась из её носа, обагряя не только принцессу, но и всё вокруг, заполняя тесную каюту смертоносным запахом гниения и сырости. Через несколько мгновений Мирцелла упала замертво. Тиена, желая убедиться, что это всего-навсего призрак, видение, наклонилась над распростёршимся в кровавой луже телом. И увидела там себя.

Она проснулась резко, дрожа и ощущая выступившую на лбу испарину, лихорадочно ища взглядом кровь на полу, которой не было. Дурной сон покинул Тиену, оставив след лишь в её мыслях. Мать всё ещё спала, и она принялась гадать, наступил ли рассвет. Долго ли осталось до Королевской Гавани? Она уже не сомневалась, что её ждёт.

Дверь с грохотом отворилась, когда вошёл один из стражников с двумя жестяными кружками. Эурон всё-таки не забывал о своих пленницах; не в его интересах позволить им сдохнуть от жажды. Проснувшаяся Эллария окинула юношу безразличным взглядом, а в голове Тиены тут же родился план.

Им по очереди высвободили одну руку, чтобы дать напиться, и Тиена поспешила остановить стражника, когда тот вновь принялся за верёвки.

— Постой, у меня совсем затекли руки, — пропела она как можно более сладко, — оставь хотя бы так. У нас нет оружия, и за дверью ещё десяток воинов, что мы против них?

Он недоверчиво уставился на неё, почёсывая затылок в раздумьях. Справиться с обаянием дорнийки было трудно, и ей немного осталось до победы в этом сражении.

— Боги отблагодарят тебя за то, что облегчил несчастной девушке её последние часы.

Стражник наконец смилостивился, но напоследок предупредил:

— Если у тебя и есть на уме хитрости, лучше их оставить. Будет очень грустно видеть тебя висящей на мачте рядом с теми девицами.

Она тихо усмехнулась, а Эллария сразу поняла, что дочь нечто задумала, и потребовала объяснений, едва успела затвориться дверь. Тиена молча, неловким движением одной руки сняла с шеи цепочку — неприметное украшение из серебра снаружи с таящейся смертью внутри.

— У меня с собой только капля. Я не сказала, потому что... будет нечестно, если умрёт лишь одна из нас?

Глаза Элларии яростно засверкали, превращая её в змею, увидевшую ценную добычу.

— Если возможность есть, её надо использовать. Причём немедленно.

— Я знаю, что со мной сделает Серсея, — Тиена понизила голос, неотрывно глядя на мать. — Я ей не нужна, она хочет отомстить тебе за свою дочь. Прими яд и лиши её этого удовольствия.

Эллария устремила задумчивый взгляд куда-то в сторону, и Тиена вдруг явственно увидела, как все морщинки на её лице углубились от напряжения. Как будто неизменная уверенность всегда хладнокровной дорнийки песчинками осыпалась с неё прямо на глазах. А затем раздалось негромкое, но ожесточённое: «Нет».

Эллария покачала головой.

— Я совершила ошибку, когда не оставила тебя на Драконьем Камне. И совершу снова, если позволю своей дочери умереть от рук Серсеи. Выпей яд сама и умри спокойно. Тогда и я буду спокойна. А для Ланнистеров это станет величайшим разочарованием.

Голос Элларии ни разу не дрогнул, и Тиену переполнила гордость. Её мать была невероятно сильной женщиной. Теперь настала её очередь показать свою стойкость.

— Хорошо. Если ты считаешь, что так нужно, я это сделаю.

Она раскрыла ладонь с лежащим на ней крохотным пузырьком, которому предстояло поставить точку на последней странице её недолгой жизни. Да, это не храбрая смерть в бою, как у отца и сестёр. Но зато — добровольная.

Тиена приняла яд безропотно, продолжая улыбаться сквозь подступившие слёзы, пока тиски смерти сдавливали ей грудь.

— Передавай от меня привет Ланнистерам, — прохрипела она, чувствуя, как слова выходят вместе с пеной на губах.

— А от меня передавай привет отцу, — голос Элларии далёким эхом достигал слуха угасающей Песчаной Змейки. — И прости свою мать, если можешь.