О прошедшем и грядущем (гет)

Серое небо перед глазами, шелест ветра и ноющая боль где-то в области сердца. Джон рядом, и у него в глазах невыносимая тревога. Рикон понимает, что это его последний день. И даже дня не будет: жизнь уплывает минутами. Но юный Старк благодарен уже за то, что ему дарована возможность увидеть брата и умереть на его руках. На его стороне поля. Не среди врагов.

Джон мешкает, как будто раздумывая, вытащить ли ему стрелу прямо здесь или нести брата в тыл. Дрожащими руками он делает попытку приподнять Рикона, тот кривит лицо — ему больно от любого движения. А Сноу понимает, пусть и не хочет признавать, что всё действительно кончено, когда видит расплывающееся пятно крови на спине брата, что быстрыми каплями пропитала и снег. Рикон хочет что-то прошептать, но смерть уже сдавила тисками горло, лишая возможности говорить. Только лёгкий хрип вырывается наружу.

— Рикон, брат, держись, — произносит Джон севшим голосом, и во взгляде у него столько боли и бессильного гнева, что хватило бы на всё Болтоновское войско, если бы яростью можно было убивать.

На несколько мгновений всё становится забыто: и война, и предстоящее сражение, и собственное воинство за спиной, и вражеская армия напротив. Мир для Джона сужается до умирающего брата, которого он не смог уберечь. «Что скажет Санса? — мелькает беспокойная мысль. — Она и попрощаться с ним не успеет».

В бессилии Джон приглаживает влажные от испарины волосы мальчика в предсмертной агонии. Рикон смотрит на него, широко распахнув глаза. Ему хочется кричать в голос: «Отвоюй Винтерфелл, бей их всех, не оставь и шанса!» Не время для скорби, не время для слёз. Если ему суждено умереть, он хочет знать напоследок, что Джон вступит в сражение со всей свирепостью. Это его самое заветное желание сейчас. И он кричит об этом взглядом.

— Ты не должен умирать вот так, — шепчет Джон одними губами. — Прости меня, брат. Я не успел.

И Рикон улыбается ему. Своей последней, предсмертной улыбкой, собрав все оставшиеся силы. А у Джона перед глазами возникает тот маленький мальчик, его брат, совсем ребёнок, который задорности, бойкости, упрямства имел на двоих. С малых лет в нём было видно больше всего истинной крови Старков. Волчонок, который должен был вырасти в сильного молодого Волка. Стать блестящим воином. Но никогда уже не будет Рикон восседать на коне, никогда не поведёт в бой собственную армию и никогда не займёт законное место лорда Винтерфелла. Жизнь утекает сквозь пальцы.

Губы Рикона шевелятся, и, когда Джон наклоняется поближе, ему кажется, что он слышит, как тот вымученно шепчет одно слово: «Борись».

Взгляд юного Волка застывает, устремлённый в небо. Пальцы, которыми он неосознанно сжал локоть Джона, разжимаются, и рука безвольно повисает. В уголке рта возникает капелька крови, готовая вот-вот сорваться вниз — как алый символ смерти на белизне остывающей кожи. Джон, стиснув зубы, в последний раз смотрит в светлые глаза брата и прикрывает ему веки. На секунду он зажмуривается, заставляя свою боль спрятаться, сжаться в комок. Кажется, что прошла вечность, пока Рикон умирал на его руках, а на самом деле это длилось едва ли пару минут. Джон встаёт.

Вражеское войско никуда не делось. Всё ещё впереди — тяжёлая, долгая битва. И Джон отпускает тяжесть утраты — лишь временно, потом она вернётся с большей силой. Но не сейчас. Потому что сейчас ему нужно бороться.