Глава дома Блэк (джен)

Эти дни Сириус работал так усердно, что приходил лишь к позднему вечеру и сидел за столом с крайне задумчивым видом. Вальбурге, конечно, хотелось бы думать, что это связано с некой приятной особой женского пола, но наблюдения за сыном уж больно не соотносились с её желаниями. Разве влюблённые люди бывают настолько бледными, хмурыми и голодными? Должно же быть вроде наоборот, а Сириус эти дни только и делал, что пытался переплюнуть Гарри и истреблял вместе с ним шоколад. Утром этого дня Вальбурга не выдержала и обратилась к нему:

— Сириус, я что-то не пойму… ты в оздоровительных целях кровопусканием чересчур сильно увлёкся или это у вас в Министерстве дементоры завелись?

Сириус, немного отхлебнувший чая, чтобы запить сладкое, подавился и закашлялся. Услужливый Кикимер по одному взгляду хозяйки всё понял и, приблизившись, хорошенько треснул его кулаком по спине.

— Сириус, ты заболел? — обеспокоился Гарри и протянул ему свою половинку плитки шоколада. — Вот, можешь и мой взять.

— Стой, хватит!.. — вскинув руку, предупредил домовика Сириус и тот отошёл в сторону. — Нет, я не заболел, брось, — ответил он крестнику и посмотрел на мать. — С чего ты… про дементоров взяла?

— Я же не слепая, — заметила она.

— А кто такие дементоры? — поинтересовался Гарри.

— Твари нехорошие, я тебе потом о них расскажу, — ответил ему Сириус. — Ты чай допил? — Гарри кивнул. — Отлично, тогда иди, нам это… нам тут с мамой поговорить кое о чём надо.

Гарри не стал спорить и покинул столовую вместе с Добби.

— И в чём же дело? — спросила Вальбурга и через какие-то мгновения поджала губы.

— В Волан-де-Морте… и осколках его души, которые называются крестражами. Один из них нашёлся в хранилище Беллы, точнее, его Кингсли случайно нашёл и принёс мне, — ответил ей сын и рассказал обо всём, что произошло за эти дни, а также о том, что он действительно несколько раз подряд на этой неделе виделся с дементорами.

Ради того, чтобы поговорить с Ноттом, Эйвери и другими близкими сторонниками Тёмного Лорда ему пришлось несколько раз слетать в Азкабан якобы по служебной надобности.

— Думаю, есть что-то ещё… помимо медальона, чаши, той тёмной книжонки, попавшей к дяде Сигнусу… Нутром чую, есть ещё какая-то дорогая безделушка и, может быть, не одна. Надо всё проверить и выяснить это раньше, чем оно опять само всплывёт.

Как же он за эти годы внутренне подрос и возмужал, подметила про себя Вальбурга, но осталась невозмутима.

— Да, вполне может быть. Я могу тебе чем-то помочь, дорогой?

— Нет, я… мы с Кингсли пока справляемся, но я дам тебе знать, если что-то понадобится.

Действительно подрос, опять подумала она и кивнула.

— Хорошо, ты только не переусердствуй и будь осторожен.

— Обязательно. И ты тоже… э-э… береги себя.

На этом Сириус поднялся из-за стола, поцеловал её в щёку и покинул столовую. А ведь когда-то, вернувшись в отчий дом с ребёнком на руках, он не решался к ней даже близко подойти, подметила про себя Вальбурга, проводив сына взглядом. Впрочем, такие мелочи она сегодня подмечала не без причины. Нанятый ею работник наконец-то дал о себе знать, и в короткой записке, которую принесла не сова, а ворона, было сказано, что после захода солнца нанимательнице следует посетить фамильный склеп и приготовить деньги. Возможно, стоило рассказать об этой записке Сириусу и попросить сходить с ней, но, учитывая то, что он поведал о своих делах, Вальбурга решила не грузить сына ещё больше. Начнёт ещё переживать за неё, беспокоиться или же сомневаться в нанятом ею работнике… пусть уж занимается не менее важным делом, а с призраками прошлого она как-нибудь разберётся сама.

— Кикимер, отправляйся в банк и сними пять сотен золотых.

— Да, госпожа.

Этот день показался Вальбурге невероятно долгим, несмотря на разные хлопоты и Гарри, несколько раз прибегавшего к ней со всякими вопросами. После захода солнца Вальбурга оставила с ним не только Добби, но и Кикимера, которой уж точно не допустит беспорядка в доме, а сама накинула мантию, повязала на голову тёмный платок и трансгрессировала с крыльца прямо ко входу к фамильному склепу.

К её удивлению, дверь была приоткрыта и Вальбурга достала волшебную палочку. Все защитные заклинания, способные уберечь кости предков от посягательств на них недругов, были на месте. Вскинув палочку перед собой, Вальбурга вошла и стала спускаться по лестнице. В самом низу, где было очень прохладно и тихо, чем за дверью, ведущей на кладбище, хватило лишь пару раз взмахнуть палочкой, чтобы факелы на стенах вспыхнули и в их свете стали видны имена всех усопших Блэков, кто был захоронен в этом месте. Также в свете факелов стал виден тот самый бледный, украшенный разными символами работник, стоявший по центру зала. Рядом с ним стоял стол, вероятно, наколдованный, на котором угадывалось нахождение тела, укрытого плотной тёмной тканью.

— Ты как сюда вошёл, защитные заклинания не повредив? — нарушила тишину Вальбурга, и её голос в зале зазвучал куда громче.

— Защитные заклинания не действуют на тех, кто не несёт вам зла, госпожа, — ответил ей работник.

— То есть при желании мои недруги могут заплатить тебе больше и заполучить то, что им нужно?

— В таком случае ваша защита нанесёт мне неслабый удар, госпожа, но, как я и говорил вам ранее, мы не любим принимать участия в чьих-либо разборках. Наш дар дан нам не для того.

— Что ж, это похвально.

Работник сдвинулся с места и подошёл к столу.

— Вы были ко мне добры, госпожа, поэтому я подумал отплатить вам тем же, — сказал он, взявшись за конец тёмной ткани. — Обычно таких, как вы, пугает вид их близких, поэтому я решил немного… м-м… скажем так, «поколдовать» и сгладить неприятный эффект.

Он сдёрнул ткань, и Вальбурга шумно втянула в себя воздух. Это был он… её сын, в той же мантии, брюках, рубашке и жилетке. Регулус всегда одевался изящно, как подобало достойному представителю волшебного сообщества. На его голове аккуратно лежали тёмные волосы, которые он, в отличие от старшего брата-смутьяна, никогда не отращивал до плеч и вовремя ходил подстригать. Пожалуй, единственным, что сейчас в нём было неестественным — это его мертвенно-бледное осунувшееся лицо и костлявые руки, сложенные на груди.

— Можете провести необходимые проверки — это ваше право, — сказал работник, отойдя от стола на пару шагов назад.

Вальбурга приблизилась, но не стала взмахивать палочкой. Ей не нужно было применять заклинания и проводить проверку, чтобы убедиться, что перед ней находился её сын. Она всё видела и чувствовала сердцем. Какую бы иллюзию или чары на него не наложили, чтобы тело и одежда стали выглядеть так хорошо, как прежде, им бы не удалось её обмануть. Это точно был он, её Регулус.

— Возьми, — сказала Вальбурга и, вытащив из кармана небольшой мешочек, бросила вперёд.

Работник поймал, развязал и заглянул внутрь.

— Тут больше, госпожа, — сказал он, увидев, что внутри мешочек заметно вместительнее, чем снаружи, — намного больше, чем я просил. Я не возьму столько — это...

— Уважь меня, — оборвала его Вальбурга, не отводя взгляд от сына. — Если не для себя, так возьми для близких или таких же немногих, как ты. Пусть они знают, что Блэки их не презирают и готовы достойно вознаградить за проделанную работу.

— Хм… видимо, Блэки много всего повидали на своём веку, — заметил работник и положил мешочек в карман.

— Очень много… — отозвалась Вальбурга и осторожно протянула руку.

Ладонь сына была грубой и ледяной, когда она её коснулась и почувствовала, как такой же холод сковал её тело. Стало трудно дышать. Всё это было неправильно… чудовищно неправильно. Не должны родители хоронить детей, должно быть наоборот, испокон веков так было.

— Знаете, — нарушил возникшую в склепе тишину работник, — раз уж просили уважить вас, то может… и вы уважите меня?

— О чём это ты? — Вальбурга убрала руку с ладони сына и подняла взгляд.

— О том, что вам и вашему сыну так нужно, я могу вам это дать, — приблизившись, пояснил работник. — Таким, как вы, для этого нужно проводить ритуал, проливать кровь или же использовать какой-нибудь артефакт, а таким, как я, достаточно отточенных с годами умений. За это нас многие ненавидят и презирают, не думая, какой ценой это даётся, но раз Блэки всё понимают… позвольте и мне отплатить тем же.

Неужели он хочет дать ей то, о чём она и не мечтала, подумалось Вальбурге, и её сердце застучало быстрее. Она не произнесла ни слова, и работник, подняв руки, стал тереть одну ладонь об другую. Его мутные глаза потемнели и в свете факелов приобрели янтарный оттенок.

— Регулус… Арктурус… Блэк… силой, данною мне… я призываю тебя! — властно сказал он и, откинув голову, приложил обе ладони к груди её сына.

Пламя факелов дрогнуло, и Вальбурга почувствовала лёгкий ветерок, пробежавшийся по залу. Она глянула по сторонам, но там никого не было, на стенах лишь выделялись безмолвные имена предков.

— Здравствуй… матушка, — вдруг послышался до боли знакомый голос со спины, и Вальбурга медленно повернулась.

Регулус стоял в шаге от неё, бледный и полупрозрачный, как и все призраки. Он был так же молод и хорошо одет, как и тот, кто лежал на столе, разве что его лицо выражало эмоции. Оно было печальным, и глаза, что некогда смело смотрели ей прямо в лицо, теперь были обращены к полу.

— Спасибо, что вернула меня, — сказал он, — там, вдали, мне было так темно, одиноко и тоскливо…

— Если бы я знала… я бы вернула тебя раньше, — найдя в себе силы, ответила ему Вальбурга.

— Ничего, так тоже неплохо. Прости, что… подвёл тебя и исчез, я не мог поступить по-другому, я…

— Что за чушь ты несёшь, сын, ты никогда меня не подводил!

Из-за резкого высказывания матери Регулус перестал смотреть в пол и поднял на неё недоумённый взгляд. Вальбурга же втянула в себя немного воздуха и сделала небольшую паузу, чтобы не дать голосу дрогнуть.

— Если бы я тогда знала… что из себя представляет Тёмный Лорд, я бы пошла вместе с тобой и сожгла всех этих мёртвых загребущих тварей, выползающих из озера, — сурово сказала она. — Если уж кому и стоит здесь извиняться, то уж точно не тебе, мой дорогой.

— Я… не понимаю, ты… не сердишься на меня, матушка? — растерянно спросил Регулус, и она покачала головой.

— Мы уничтожили несколько крестражей, сын, и если найдём новые, то уничтожим и их. Эта подлая тварь ответит за всё. За все лживые обещания и сладкие речи, за всю бесценную кровь, которую она посмела выпить из Блэков.

— «Мы»? О ком ты говоришь, матушка? О себе и отце?

— Нет, мой дорогой, отец меня оставил в то же время, что и ты, скоро ты с ним наверняка встретишься, а я говорю о себе и о Сириусе.

Удивление в лице Регулуса сменилось чем-то иным. Он всё ещё оставался полупрозрачным, но при этом как будто бы ожил. По крайней мере, об этом говорило его переменившееся лицо и блеск в глазах.

— Ты… ты ведь не шутишь, матушка? Ты и Сириус… Вы… то есть… Вы помирились?!

— Именно так, дорогой.

Губы её сына медленно изогнулись в улыбке.

— Это… самое прекрасное, что я слышал за все эти годы. Теперь я буду спокоен. За тебя, матушка, и за Си…

Регулус вдруг исчез и снова перед ней появился.

— Он не сможет удерживать меня здесь долго, — сказал сын, посмотрев ей за спину. — Я должен уйти. Прости, что не могу остаться в мире живых. Мне… будет здесь тяжело, невыносимо.

— И не надо, — сказала ему Вальбурга, — нечего тебе здесь болтаться как дерьму в проруби. Иди, дорогой, ты заслужил покой. Однажды мы снова увидимся и больше никогда не расстанемся.

Регулус кивнул и протянул руку. Она чувствовала прохладу, исходившую от его ладони, когда он коснулся её щеки.

— Я люблю тебя, матушка, — сказал сын на прощание и растворился.

В стороне был слышен тяжкий вздох, и, повернувшись, Вальбурга увидела, что работник убрал ладони от тела её сына.

— Если тебе когда-то придётся туго и понадобится помощь, не забывай о Блэках, — сказала она ему. — Если не застанешь меня в живых, так напомни обо мне тем, кого встретишь, они поймут.

— Хорошо, госпожа, — отозвался работник, — я передам таким, как я, что Блэки нас уважают и ценят. Будьте уверены, если хоть кому-то поступит предложение навредить Блэкам, они его отвергнут. Никакие деньги их не переубедят до тех пор, пока вы первыми кого-то из нас не оскорбите.

На этом он коротко кивнул и направился к лестнице. Вальбурга же закрыла глаза и несколько раз взмахнула палочкой. Когда она снова увидела свет, то ни стола, ни тела больше не было. В стороне лишь появилась ещё одна надпись с именем и датами жизни и смерти. Теперь сын лежал рядом с её мужем, когда-то и она будет рядом с ними, подумалось Вальбурге и спустя минуты она отправилась домой. Чуть позже, во время ужина, она сидела за столом и думала всё о том же… Если бы был хоть какой-то шанс всё изменить, она бы поменялась с Регулусом местами. Будь сын жив, он бы непременно признал правоту старшего брата и снова с ним поладил. Её мальчики смогли бы жить в мире и выручать друг друга.

От разросшихся впечатлений и мыслей Вальбурга не питала этим вечером ни особого аппетита к еде, ни интереса к разговорам за столом, поэтому выпила только чай и ушла к себе. Сидя на кровати в спальне, она выдвинула ящик прикроватной тумбочки и потянулась к самому ценному. Конверты с письмами младшего сына стояли ровно в ряд, а сбоку от них были аккуратно сложены колдографии. Вальбурга взяла ту, где Регулус и Сириус были ещё маленькими и стояли у кресла, улыбающиеся, раскрасневшиеся и взлохмаченные. Как обычно игрались и бегали по дому. Они были такими маленькими и такими дружными… возможно, такими же они и остались бы, если бы она не начала вбивать между ними клинья.

— Матушка, к тебе можно? — послышался за дверью голос сына и стук.

— Входи! — разрешила Вальбурга, тотчас убрав колдографию на место, и задвинула ящик.

— Ты в порядке? — настороженно спросил Сириус.

— А что, ты боишься, что не знаешь, где у меня смертный узелок лежит? — вопросом ответила она, и сын немного нахмурился.

— Знаешь, матушка, твой юмор, он… настолько специфический, что его трудно распознать.

— Да твой юмор, знаешь ли, тоже нельзя эталоном остроумия назвать.

— Ладно, я вижу, ты и впрямь в порядке. — Сириус хотел было закрыть дверь и выйти, но мать его остановила.

— Подожди, — сказала Вальбурга и опустила ладонь на место возле себя. — Если не занят с Гарри, можешь со мной посидеть.

— С Гарри сейчас Добби играет — это надолго, — заметил Сириус и, пройдя в спальню, опустился на предложенное ему место. — Что-то случилось? Ты хорошо себя чувствуешь? Может, Августа позвать?

— Ты что его теперь по каждому моему чиху будешь звать?

— Ну…

— Лучше расскажи, что там у тебя. Удалось что-нибудь узнать?

Сириус поморщился и достал из кармана свернутый вчетверо листок.

— Удалось… — со вздохом ответил он, развернув лист, и показал ей, — только теперь у нас с Кингсли есть работа на несколько месяцев вперёд или даже на несколько лет…

Вальбурга взглянула на лист и увидела на том четыре ряда из названий каких-то ценных вещей, которыми, по словам его приспешников, Волан-де-Морт когда-либо интересовался. Те же четыре ряда были и на другой стороне листа.

— И что, ты сам собрался каждую вещь проверять? — спросила Вальбурга у сына.

— А что, ты предлагаешь кому-то растрепать, что именно меня интересует? Поделим с Кингсли на двоих и как-нибудь уж осилим.

Нет, её сын, может, повзрослел и возмужал, но ещё не настолько, чтобы соображать в элементарных вещах, мысленно поправила себя Вальбурга и поджала губы.

— Кикимер! — сказала она, и раздался хлопок.

— Да, госпожа? — вопросил домовик.

— Тащи сюда наглую морду, живо!

— Да, госпожа!

Через какие-то минуты в спальне был настороженный гоблин и держал в руках тот самый листок, что достал из кармана Сириус.

— Вы… вы хотите, чтобы я всё проверил? — переспросил он.

— Да, — подтвердила Вальбурга. — Каждую вещь, где она находится, у кого, зачарована она или нет, если зачарована, то что там за магия и для чего. Если окажется, что магия тёмная, то тут же явишься сюда и сообщишь нам об этом.

— А если какую-то ценную вещь не найдёшь, то обязательно это отметь и тоже сообщи, — прибавил Сириус.

— А если ты вздумаешь нас обмануть или недобросовестно подойти к делу…

— …то мне не жить по контракту, — сам закончил гоблин, прижав список к груди, и крайне осторожно покинул спальню в сопровождении Кикимера, державшего в руке кочергу.

— Вот вечно ты всё усложняешь, — сказала Вальбурга сыну, и тому не нашлось что ответить. — Ладно, сегодня был очень долгий день, я, пожалуй, отдохну. Спокойной тебе ночи.

Однако несмотря на то, что в ближайшие дни гоблин занимался для них поиском, а Сириус мог снова быть весёлым, приходить пораньше и проводить вечера с Гарри, довольна Вальбурга не была. Её ожидания опять не оправдались. После очередных выходных она поняла, что придётся всё-таки влезть туда, куда ей влезать не особо хотелось. Но что же ещё поделать, если она не молодеет, а годы всё идут и идут? Пока Гарри бегал по дому и играл, Вальбурга поднялась на четвёртый этаж и зашла в комнату к сыну. Как и всегда та пестрила разными плакатами, которыми Сириус её нагло обклеил, но сегодня его мать крайне заинтересовали некоторые из них, поэтому она приблизилась к стене с ними и вскоре скривилась.

— Вот же срамота! — не удержавшись, высказалась Вальбурга вслух, при этом продолжая разглядывать самых безнравственных на свете девушек, с улыбками стоявших на плакатах перед ней в одних только купальниках.

Впрочем, недолгих наблюдений ей вполне хватило, чтобы сделать некоторые выводы о вкусах сына и спуститься в гостиную. Вальбурга немного подумала и села писать письмо. Некоторые дела, как известно, можно решать через поверенных, значит, осталось только нанять одного такого толкового человека, чтобы он решил для неё один крайне надоевший вопрос.

* * *

Похоже, «мамин» гоблин подключил сородичей и они вместе всё проверили. Иных объяснений, как такое количество ценных вещей по составленному им списку можно было найти и за неделю осмотреть, у Сириуса не находилось. Впрочем, это было и не важно. Результаты, которые он получил от гоблина, конечно, оказались не очень впечатляющими. Многие найденные вещи были чистыми или полуразрушенными, какие-то зачарованными, но, конечно же, чтобы блестеть и не собирать пыль. В списке не нашлись только две вещи, и то одна из них была легендой, но кое-кто из Пожирателей утверждал, что Волан-де-Морт верил во многие легенды и ещё в школе твердил, что ценные вещи Основателей Хогвартса наверняка где-то лежат. Именно поэтому у Сириуса не было сомнений, что диадема Кандиды Когтевран — это не вымысел, она наверняка где-то лежит, нужно лишь её найти. Вполне возможно, что её-то Волан-де-Морт и испоганил, как и золотую чашу Пенелопы Пуффендуй, а перед ней медальон Салазара Слизерина. Возможно, это доставляло ему какое-то удовольствие — портить самые древние и ценные вещи, хотя он сам, скорее всего, считал, что таким образом делал эти вещи своими.

Ещё одной вещью, значившейся в списке, но не найденной гоблинами, было некое кольцо Мраксов, но его поиск взял на себя Кингсли. Пока зять изучал архивы и всё перепроверял, Сириус периодически наведывался в Хогвартс и вёл там поиски.

— Мистер Блэк, я всё понимаю и не имею ничего против ваших походов в библиотеку, — встречая его в коридоре, порой говорила профессор МакГонагалл, — но как долго вы намерены досаждать Серой Даме? Ваши преследования переходят всякие границы! Из-за вас привидение как с ума сошло! Серая Дама теперь постоянно донимает всех вопросами, хорошо ли она выглядит, и ругает тех учеников, кто не может сказать ей, который настал час. Это просто дико! Это…

— Досаждать? Да что вы, профессор, я всего лишь хотел пару раз скрасить её досуг увлекательной беседой, но не подумайте ничего дурного, даже такая прекрасная девушка, как она, не сравнится с такой, как вы. Вы же знаете, вы для меня дороже всех, потому что такой, как вы, больше в мире не существует. Только, пожалуйста, Еле… кхм, Серой Даме это не говорите, а то она такая ранимая и…

— Ой, всё, прекратите, идите уже, куда шли!

Благо, что Сириусу удалось задействовать всё своё обаяние и вызвать отклик у Серой Дамы, то есть дочери Кандиды Когтевран, Елены. Она призналась, что некогда и Том Реддл интересовался диадемой, но обманул её. Диадему он нашёл, но не уничтожил, а испоганил и спрятал где-то в замке. Елена всё ещё чувствовала её присутствие, но не могла объяснить где. Вероятно, это место было сокрыто даже от неё, привидения, поэтому теперь они с Сириусом вели разные беседы и вместе всё обыскивали. Это, без сомнений, был тот ещё вызов, ведь когда-то Мародёры составили карту и обошли все закоулки школы, но что же они тогда упустили? Что это за место, где от глаз посторонних можно было спрятать что-то крайне ценное?

В очередной день Сириус, увлечённый поисками, пришёл с работы пораньше, переоделся и сперва отправился на третий этаж, к Гарри, чтобы отпроситься. «Отпрашивался» Сириус, конечно, не в буквальном смысле слова, а скорее сообщал крестнику о своих делах, но это было для него крайне необходимо, хотелось, чтобы мальчик понимал, что он ему важен, да и из дома после таких коротких разговоров уходить было легче: кошки на душе не скреблись.

— Опять важные дела? — спросил Гарри, с кислым видом вернув на место мяч.

— Да, Сохатик, надо идти, — подтвердил Сириус. — Но в выходные я весь твой. Пойдём с тобой в киношку, на мотоцикле покатаемся, в кафешке посидим…

— Правда? — обрадованно переспросил Гарри.

— Даю слово!

— Круто! Тогда иди.

Перед уходом Гарри к нему подбежал и обнял, и Сириус вышел из его комнаты с улыбкой. На втором этаже он намеревался, как и обычно, заглянуть в гостиную и бросить матери, что уходит в Хогвартс, но подошёл ко входу и… внезапно застыл.

— Да, именно так, — сказала матушка, сидя на диване.

На противоположном от неё диване сидело необычайной красоты создание. Это была молодая белокурая девушка, одетая в светлую блузку и не очень длинную тёмную юбку, из-за чего её стройные ножки очень привлекали взгляд.

— Кхм… — Сириус невольно кашлянул и движением руки пригладил волосы. — Доброго дня, дамы!

— О, а вот и мой сын, Сириус, — сказала матушка, обратив на него взгляд.

— Доброго дня, мистер Блэк, — последовав примеру хозяйки, поприветствовала его незнакомка.

— Дорогой, познакомься с Мадлен, — представила её матушка, — она прибыла из Франции несколько лет тому назад, хорошо себя зарекомендовала у нас и любезно согласилась обучать Гарри разным наукам.

Мадлен очаровательно улыбнулась, и Сириус, без того забывший, куда он же шёл и зачем, с трудом прокрутил в своей голове слова матери и немного запутался.

— Обучать? — переспросил он. — А-ам… матушка, а можно тебя на пару слов?

— Конечно, дорогой, Мадлен, вы нас простите.

— Всё в порядке, миссис Блэк.

Матушка вышла в коридор и остановилась у дверного проёма.

— Что такое, дорогой?

— Слушай, она, конечно, хороша… даже очень хороша… но я думал, мы наймём кого-то более… ну… — Сириус немного замялся и снова заглянул в гостиную, где сидела Мадлен. — Зрелого и… искусного, наверное.

— Чтобы этот зрелый и искусный отбил у Гарри всякое желание чему-то научиться? — спросила матушка. — Я думала, ты ищешь кого-то более… приятного на вид и покладистого, способного найти подход к ребёнку, — прибавила она, тоже глянув в сторону гостиной. — У Мадлен самые хорошие рекомендации, к тому же она знает не менее трёх языков, я подумала, она сможет вызвать у Гарри интерес к новым знаниям, но если ты против, то я, конечно, её прогоню. Я всего лишь хотела облегчить тебе работу, ты ведь и без того так загружен поисками…

Матушка было двинулась в гостиную, но Сириус успел её удержать.

— Нет, стой, пусть… Пусть уж тогда попробует, раз она такая… способная.

— Хорошо, тогда я скажу ей, что мы даём ей испытательный срок. Если к Рождеству Гарри ничему новому не научится, тогда будем искать кого-то другого.

— Да, так намного лучше. И это…

Оторвать взгляд от гостьи было невероятно трудно, но Сириус это сделал.

— …я сегодня тоже в Хогвартс пойду, не теряйте меня.

— Хорошо, дорогой, удачи тебе в поисках, — пожелала ему мать и вернулась в гостиную.

Уходя из дома, Сириус хмурился и чуть позже решительно шёл по тайному проходу из Хогсмида в Хогвартс. Надо поскорее найти грёбаную диадему, думал он, ещё не хватало, чтобы какая-то испорченная ценная побрякушка помешала ему участвовать в жизни крестника. Надо же поближе познакомиться с Мадлен, посмотреть, как она будет влиять на Гарри, возможно, вместе пообедать и что-то обсудить… Столько же важных дел, а он в стороне от всего!

«И Кингсли надо пинка дать, чтобы быстрее кольцо нашёл, — думал Сириус, хмурясь всё сильнее. — Ничего, скоро уничтожу всю эту мерзость и заживу как нормальный человек!»