Повязки на наших пулевых ранах (гет)

Каз сдержал слово. Спустя почти три недели разведки и планирования, они с Инеж вытащили Уайлена и Джеспера из тюрьмы. Они разделились на окраине города: Уайлен с Джеспером отправились в один из ближайших фермерских поселков, чтобы на какое-то время залечь на дно, пока всё не успокоится, а Каз подозвал экипаж и отвез Инеж (и Нину) к морю. Они сошли с выложенной булыжниками дороги туда, где трава переходила в тонкий желтый песок, и сидели там, ожидая наступления утра. Нина свернулась позади них в клубок, задремав.

Солнце садилось над морем цвета вина, а Каз продолжал смотреть на Инеж. Ее чернильно-черная коса струилась по спине. Медная кожа озарялась последними лучами солнца, которые заставляли ее светиться, а глаза сияли, когда она мечтательно смотрела на воду.

Она была великолепна. Впервые за… годы Каз почувствовал в груди искру чего-то и позволил себе чувствовать ее.

Не то чтобы теперь это имело какое-то значение — к восходу они разойдутся каждый своим путем. Но в последнем свете угасающего дня он позволил себе всего мгновение поблажки — мгновение, чтобы пожелать мира, в котором он мог бы быть другим человеком, лучшим человеком. Человеком, достойным такой женщины как Инеж — с ее Святыми, ее великолепием и ее смехом. Ее сопротивлением, яростью и храбростью. Ее всем. Человеком, который мог бы держать ее за руку и сладко целовать ее; который провожал бы ее домой, крепко обнимал, любил бы ее так, как она заслуживала и желала.

Ему бы хватило и быть человеком, который может прикоснуться к ней, не думая о трупах.

Заставив себя посмотреть вперед, Каз сжал кулак, и кожа перчатки натянулась на костяшках.

— Что будешь теперь делать? — спросил он и тут же отругал себя — какое его дело, что она собирается делать? После всего, что он сделал с ней?

Если Инеж и не понравился вопрос, она этого не показала. Она слегка склонила голову, посмотрев на его профиль в тусклом свете пляжа. Каз не смотрел на нее. Он не мог.

Если ей это не понравилось, она не показала и этого.

— Думаю… Я… Меня… Украли, Каз, — тихо произнесла Инеж в воздух между ними. Он встретился с ней взглядом. — Работорговцы забрали меня из каравана моей семьи. Вытащили за щиколотки. Привезли сюда и продали Хелен, — она посмотрела на море. — Мне было четырнадцать.

В груди взметнулась ярость, сравнимая только с тем, что он чувствовал к Пекке Роллинсу, и Каз медленно выдохнул. Он не станет перебивать ее.

— Я хочу помешать тому, чтобы это случалось с другими девочками, Каз, — прошептала Инеж. — Я не хочу, чтобы кто-то еще оказался в моем положении.

— Ты не сможешь спасти всех, — сказал Каз и тут же пожалел об этом.

— А ты что теперь будешь делать? — спросила Инеж вместо ответа.

Он вздохнул, плотно сжав губы, и решил не указывать ей на смену темы.

— Не знаю, — наконец признал он несколько долгих мгновений спустя.

После того, как он несколько месяцев назад убил Пекку Роллинса и наконец-то свершил возмездие, он в основном полагался на очередную большую работу, которая позволила бы ему продолжать двигаться, но теперь…

Теперь ему было сложно даже беспокоиться об этом. Какой во всем этом смысл? Почему он продолжал заниматься этим? Ничто не имело значения.

Ничто, кроме его Воронов.

— Наверное, придумаю новую работу. Уайлен с Джеспером планируют убраться из этого проклятого места, и им нужны средства, — сказал он некоторое время спустя.

Он чувствовал, как она нахмурилась.

— Что насчет тебя, Каз? — надавила Инеж.

В ее голосе присутствовал странный оттенок, и на мгновение он встретился с ней взглядом. Ее темные глаза смотрели напряженно.

Ему не надо было даже прикасаться к ней, чтобы утонуть в ее глазах.

— Что насчет меня, Инеж? — наконец раздраженно сказал он, переходя в нападение, как поступал всегда. — Что ты хочешь от меня услышать? Что я планирую стать хорошим благочестивым человеком, который усыновляет сирот и беспризорников? Что я собираюсь спрыгнуть с первого же утеса, который увижу? Что я больше никогда не побеспокою тебя? — он стиснул челюсть и снова отвернулся. — Что ж, хорошие новости, Инеж. Я не твоя проблема, а ты не моя. Тебе больше никогда не придется иметь со мной дело, ты можешь отправиться домой.

Инеж не вздрогнула и не ушла, как всего пару недель назад. Только нахмурилась на него, сверкнув глазами.

— Я хочу знать, что ты будешь жить, Каз Бреккер.

Это… это было последнее, что он ожидал услышать от нее. Он снова повернулся посмотреть на нее, искренне пораженный, нахмурив брови. Она не могла говорить серьезно.

— Почему?

Настала очередь Инеж недоверчиво смотреть на него.

— Почему? — пораженно спросила она. — Потому что ты дорог мне. Ты… ты мой друг, Каз, — тут на ее лице впервые промелькнуло сомнение. — По крайней мере, я так думала.

— У меня… — нет друзей, хотел он сказать, но…

Этого ли он действительно хотел? Через несколько коротких часов Инеж уедет навсегда. Он правда хотел, чтобы она уехала, думая, что безразлична ему? Он захлопнул рот и отвел взгляд.

— Я… Ты тоже, — хрипло произнес он, прочистив горло, а потом быстро добавил: — Дорога мне.

Ее улыбка была слабой, но от нее всё равно дыхание прервалось в груди. Последовало мгновение молчания, когда они просто смотрели друг на друга, слова вертелись на кончиках языков.

— Как друг? — спросила Инеж в то же мгновение, когда Каз сказал:

— Я помогу тебе покончить с ними.

Оба моргнули друг на друга.

— Что? — спросил Каз.

— Поможешь? — выдохнула Инеж.

— Как мило, — промурлыкал третий голос, и Каз вскочил на ноги, загородив собой Инеж, выставив трость, еще даже полностью не осознав голос.

Перед ними стояла Хелен Ван Худен с отвратительно сладкой улыбкой на лице, от которой кровь Каза вскипела. Однако она была не одна: рядом с ней стояли несколько вышибал, включая некоего фьерданца, и женщина с вьющимися каштановыми волосами и разъяренными глазами, которые казались странно знакомыми, и прижатым к ее горлу ножом.

— Нина, — задохнулась Инеж рядом с Казом, и он едва не потянулся сжать переносицу.

Проклятая Святыми лиса?

— Принцесса Нина, — самодовольно поправила Ван Худен. — Которая стоит приличную сумму, если потребовать выкуп с короны. И еще больше, если продать ее фьерданцам.

Маттиас застыл на этих словах, удивленно посмотрев на Хелен, словно до сих пор не знал о ее намерениях.

— Я, черт возьми, сама тебя убью… — прорычала Нина.

— Ну-ну, Нина, дорогая, — сказала Хелен, разглядывая свои ногти. — Я бы на твоем месте вела себя доброжелательнее, если не хочешь, чтобы твоих дружков пристрелили.

Щелкнули взводимые курки на нескольких пистолетах, направленных на Каза…

И, к его ужасу, на Инеж.

— Чего ты хочешь, Ван Худен? — отрезал Каз, скрестив ладони на набалдашнике трости, по-прежнему на полшага перед Инеж.

— Ну, предпочтительно — вернуть мою Рысь, продать принцессу — так или иначе — и увидеть тебя мертвым, — вздохнула Хелен. — Ничего личного, конечно. Просто бизнес.

Инеж по-прежнему стояла за ним как скала, и Каз заставил себя оставаться спокойным.

— К несчастью, — начал он, — это невозможно…

— Не убивайте его, — выпалила Инеж. — Верните Нину Равкианской короне, я… я вернусь с вами, только пожалуйста…

— Инеж, нет… — произнес он, всего на секунду повернувшись к ней, но секунды хватило, чтобы раздался выстрел, и его пронзила раскаленная боль, а нога подвернулась. Он выпрямился как раз, когда Инеж выкрикнула его имя и схватила за руку. Он отдернулся от нее, но этого было достаточно, чтобы вывести его из равновесия.

Чем воспользовались люди Хелен.

Прежде чем Каз смог услышать что-то помимо волн, он уже лежал лицом вниз на траве, один из вышибал прижал колено ему между плеч и схватил голыми руками запястья над перчатками. Каз забился, когда от паники помутилось зрение. Он слышал, как борется Инеж, и должен был помочь ей…

Внезапно всё затихло, и Каз, тяжело дыша, вывернул шею, чтобы увидеть, как Инеж прижимает к горлу Хелен нож, который он ей дал.

— Отпусти его, — спокойно произнесла Инеж. — Если он умрет здесь, ты тоже умрешь. Отпусти его, и я пойду с тобой.

— Инеж, — прошипел Каз, видя только ее. — Не надо…

— Отлично, — мгновение спустя сказала Хелен. Инеж не пошевелилась, и Хелен вздохнула. — Я не убью его. Но он не может последовать за нами. Прострелите ему другую ногу и вырубите его.

Последнее, что он видел — обратившиеся к нему широко распахнутые глаза Инеж, когда Хелен выхватила нож и раздался выстрел.

После этого всё погрузилось во тьму.

Когда Каз очнулся, он был один — с песком во рту и горящей ногой. Всходило солнце.

Он начал ползти.