Кузены (джен)

От удара о ледяную воду отключились они оба.

По крайней мере, Хэнку так показалось. Он не разбирался в этой долбанной магии, благодаря которой они с кузиной теперь связаны. К тому же, он не помнил толком, как они погрузились в воду и как вынырнули. Как его тело покинуло старый порт ему тоже было невиданно, как бы это ни было стыдно признавать. Более того, когда он разлепил кое-как веки, то увидел над собой потолок машины, подозрительно напоминающей скорую. А подумал так Хэнк потому, что имел свою долю катаний на такой машинки, когда жизнь давала ему пендалей. Ну, или мужики в баре, когда он напивался до состояние буйного быка и вспоминал свое боксерское прошлое.

Но как он здесь оказался?..

И почему машина не двигалась? Хэнку было хреново, но не настолько, чтобы он не ощутил движения под своим задом. Он попытался оглядеться, одновременно с этим понимая, что был мокрым и завернутым в термо-одеяло из фольги. Но двигаться было трудно. Его мышцы были деревянными, а каждое движение причиняло боль и жуткий дискомфорт.

— Ну и кто тут проснулся? — сладко пропел знакомый голос, чей владелец появился в поле его зрения почти сразу после того, как произнес это.

Это была Гарри.

Ее почти седые как у него самого волосы были мокрыми, на ее губах была ухмылка в пол лица, на подбородке красовался свежий синяк, а одежка была совершенно не такой, как он запомнил. Хэнк вяло моргнул, рассеянно думая, откуда у нее уже успел взяться синяк, и когда она переоделась, а самое главное, где взяла новые шмотки. Он же не мог настолько долго быть в отключке, да?.. Но тут вдруг Хэнк вспомнил, что именно эта зараза выкинула его в воду. Холодную и находящуюся на многие метры вниз. Примерно на высоте пятиэтажки, а то и больше.

— Ах, ты маленькая психопатка!.. — громко воскликнул он и с неожиданным приливом сил потянулся вперед, чтобы придушить эту чокнутую. — Я же мог сдохнуть!..

— Но не сдох же! — небрежно возразила Гарри, отшатнувшись от него в сторону, и усевшись на скамеечку, тянущейся вдоль стены машины. — И вообще, вероятность смерти от пуль спецназа была куда выше, чем от прыжка в воду. Я просто выбрала из двух зол меньшее, Большой Дэ.

Хэнк недоверчиво хмыкнул.

Он медленно сел на месте, скидывая с себя невыносимо шуршащие термо-одеяло, и оглядываясь вновь вокруг. Да, они определенно были в неподвижной скорой, но самое главное, они были одни. Судя по тому, что он смог рассмотреть в небольшое окошечко, открывающие вид на водительское сидение, оно было пустым.

— Где наши пластиковые приятели? — пробурчал Хэнк, упираясь кулаками и морщась от того, как и без того тяжелая от воды одежда еще и воняла.

Гарри смерила его укоризненным взглядом.

— Ты же знаешь, что им не нравится, когда их так называют? — недовольно произнесла она, а потом нагнулась, подняла с пола какой-то пакет, валяющейся на полу и бросила в его сторону. — На, переоденься в сухое, а то еще пневмонию заработаешь, древний ты пердун.

И вылезла из машины, оставив его тут совсем одного: без ответов и очень обиженного. Он еще не настолько стар, чтобы его древним называть! Более того, с этой заразой они так-то одного возраста, так что она тоже старуха. Вот так, бурча и ругаясь, Хэнк снял с себя любимые джинсы и гавайскую рубашку, которым явно пришел конец от нечистот, щедро вылитых не одним поколением американцев в реку Детройт. К счастью, в пакете не было каких-то позерских шмоток, которые явно предпочитали юные революционеры и во что уже успели обрядить Гарри. Там были чистые обычные джинсы, слава богу, его размера, новые ботинки, опять же его размера, толстовка, футболка и носки с трусами.

Хэнку стало почти неловко.

Кто-то же озаботился, чтобы достать ему все, включая нижнее белье. А потом неловкость сменилась подозрительностью. Кто и откуда узнал все его размеры вплоть до размера трусов?!.. Он с пыхтением и ворчанием закончил переодеваться и наконец вывалился наружу, чтобы задать интересующие его вопросы. Но, увидев, что скорая была припаркованная неподалеку от богатого квартала Детройта, где охраны и полицейских дронов были как грязи в свинарнике, его интересовало только одно.

— Почему мы здесь? — прошипел Хэнк, подойдя к кузине, которая сидела на лавочке, рядом с припаркованной скорой, и болтала ногами, пиная снег, которым была устлан весь асфальт. — Мы бы еще около полицейского участка припарковались!..

Гарри фыркнула.

— Меня что, спрашивали? — сердито буркнула она, резко вставая на ноги. — Я очнулась всего минут на двадцать раньше, чем ты! И мы уже были здесь. Одни. Только эта долбанная скорая, пакеты со шмотками и мы с тобой, два тела едва отошедшие от грани переохлаждения. И ни Маркуса, ни Коннора, ни вообще никого вокруг, не было!..

Кажется, ее это задело, если судить то, что по конец голос Гарри стал громче, а руки сжались в кулаки. Если честно, тот факт, что их кинули Хэнка совсем не удивил. Они были смертным мясом, легко убиваемым и не столь быстрым, ловким и так далее, как девианты. Они были бременем для андроидов-революционеров, вот и все. Хотя то, что их кинул Коннор, их уже почти родная консервная банка, был несколько обидным и неожиданным. Уж Гарри Хэнк думал, что этот дурень не бросит, явно проникнувшись к ней какими-то там чувствами, проснувшимися у того так же, как и у всех остальных андроидов за последние месяцы.

Видать, ошибся.

— Короче, нас кинули, — мрачно закончила Гарри, обижено засопела носом, и сложила руки на груди. — Нас даже Коннор бросил. Чертов предатель.

Хэнк тяжело вздохнул.

— Не расстраивайся, балда, — неловко произнес он, приобняв кузину за плечи. — Ты же не можешь отрицать, что это было ожидаемо? Мы им только бы мешали. Хорошо хоть не оставили в воде бултыхаться. Даже сухими шмотками снабдили. А Коннор… Скорее всего, он наконец перестал отрицать, что он провалил миссию. Что он тоже стал гребаным девиантом и… И просто ушел к своим.

Гарри закусила губу.

— К каким своим? — тихо прошептала она, смотря на пустынную улицу и сверкающие огнями особняки на той стороне улицы. — К андроидам-девиантам или вернулся в «Киберлайф»? Они же так просто не отпустят свой уникальный прототип…

— И мы ничего не можем сделать, Гарри, — закончил за нее Хэнк, вновь сжав плечи кузины, не зная, как ту утешить. — Это уже не наша и уж точно не твоя война. Да, мы оба верим, что они обрели души и чувства, да, мы выразили это и дали понять, что не все люди дерьмо, да, они заслужили иметь свободу, но… Они сами должны ее завоевать. А мы можем только наблюдать.

Он мягко ее развернул и направил в сторону, противоположную этому модному кварталу.

— Пошли, старуха, — дразняще добавил Хэнк. — Пока нас не замели за угон скорой. Я-то теперь, поди, уже и не коп, так как спецназ на «Иерихоне» вполне мог нас засечь. А если и нет, меня все равно уволят за потерю дорогущего андроида и провала дела, приведшего к восстанию и революции. Так что… Нам лучше не светить мордами лишний раз, а в идеале надо бы собрать манатки, Сумо, сесть в тачку и валить из этого города, пока окончательно не перекрыли границы и все такое.

Гарри явно было трудно отказаться от идеи ринутся в бой, чтобы защищать права угнетенных. Хэнк подозревал, что кузина в полной мере еще до конца не вышла из той, своей войны среди волшебников, и все еще куда-то рвется. Но пора притормозить. Ей нужно остановиться и просто подумать, решить, что делать с жизнью, которую ей не дали толком прожить изначально, а сейчас каким-то чудом у нее появился такой шанс. Хэнк был хреновым кузеном, это факт, но это не значит, что теперь, с высоты своих прожитых лет и опыта в жизни, он не желал ей этого.

Ему и самому бы не мешало заняться самоанализом.

Жизнь, как он ее знает, явно потерпела изменения, и прежней уже не будет. Хэнк больше не мог этого отрицать. С того мига, как давно потерянная кузина свалилась ему на голову, привычный поток серых будней сменился на что-то иное. Более яркое и живое. Ему даже не так сильно уже хотелось залить в себя алкоголь, чтобы отключится от паршивой реальности, где он так облажался и потерял всех, кого любил. Ведь теперь Хэнк вроде, как и не один. Да, как ни странно, ему тоже было больно и неприятно, что Коннор их кинул, но что уж теперь? Сейчас бы ему с кузиной своим смертные задницы спасти, а не искать этого пластикового дурня.

— И куда мы поедем? — рассеянно спросила Гарри, неохотно все же направив стопы туда, куда Хэнк ее подталкивал, все продолжая оглядываться на скорую, будто около нее в один миг вырастит вся армия девиантов с Маркусом и Коннором во главе.

Хэнк на миг заколебался.

— Может… может, домой? — тихо пробормотал он, если честно, ляпнув про отъезд так, ради словца, но если серьезно подумать об этом, то… Хэнк был бы не прочь на старости лет еще раз побывать в родной Англии.

Даже не от особой любви к Туманному Альбиону, а из-за ностальгии по Литтл-Уингингу, где он все ж таки родился, да жил все детство и большую часть юности. Может быть, Хэнк бы даже навестить тетку Мардж, к которой так хотел слетать папаша, да так и не случилось. Ей уже под восемьдесят, и скорее всего, она его даже не узнает, но все же.

Гарри вскинула на него удивленный взгляд.

— Домой? Типа как в Англию? — растерянно спросила она. — Я думала, ты туда не очень хочешь возвращаться. Напоминание о былом, родителях и все такое.

Хэнк небрежно пожал плечами.

— Я такого не говорил, — проворчал он, краем глаза следя за тем, как в соседнем проулке пролетел дрон-полицейский. — И вообще, давай-ка, пошли быстрее отсюда. О чем эти дурни думали, бросая нас в самом позерском районе, я ума не приложу…

После чего они ускорились и быстро покинули этот квартал, направившись в сторону своего дома, до которого им топать еще минут сорок, если повезет.

* * *

Сегодня был очень тяжелый день.

Вот что решила Гарриет, автоматически убирая посуду со стола, и периодически поглядывая в гостиную, где на диване дрых кузен, уставший от недавних приключений и сморенный теплой едой, которую она приготовила, едва они таки доплелись до дома. За эти короткие сутки они увидели огромный мирный митинг андроидов, побывали в их секретном убежище, бегали от спецназа, спрыгнули с высоты многоэтажки в грязную воду и протопали через полгорода, чтобы добраться до дома.

«Да, опреденно тяжелый и насыщенный день», — подумала Гарриет, стараясь не вспоминать о том, что помимо всего этого, от них свалил Коннор.

От нее свалил.

И зачем только она поцеловала его? Вот дура! Он же все-таки не обычный парень! Он… он… Он-Коннор! Мерлин, Гарриет чувствовала себя так неловко от этого, но хуже всего то, что ей было обидно. Обидно, что их вот так выбросили как мусор, и даже записки не оставили, хотя Гарриет не могла не видеть правды в словах Хэнка, практично отметившего, что, по сути, они оба для молодых революционеров были просто балластом. Да уж, трудно смирится с этим, и принять, но факт оставался фактом, свои войны Гарриет уже отвоевала, каков бы не был конец, и в этот раз, ее ждал удел зрителя и не более того.

— Проклятый магический мир, и все, кто в нем жил, — пробурчала она себе под нос, остервенело отмывая от тарелки остатки лазаньи. — Это из-за вас, я выросла такой… такой… такой…

Какой именно Гарриет выросла из-за тлетворного влияния магического мира и иже с ними, она не успела придумать. В дверь кто-то постучал, и кто бы там ни был, он не понравился обычно спокойному сенбернару, мирно спящему на лежанке и еще немного обиженному на то, что они оставили его почти на сутки совсем одного, хотя, казалось бы, с таким хозяином, как Хэнк, он уже должен был к этому привыкнуть.

Гарриет нахмурилась.

Гостей тут никто не ждал, и единственный, кто мог прийти, так этот их беглец, который Коннор. Но к нему Сумо уже привык и не рычал. Она выключила воду и вытерла руки от пены. Гарриет бросила взгляд только что вымытую сковородку, а потом и на кузена, продолжавшего в ус не дуть, что у них тут гости, продолжая себе спокойно дрыхнуть, и медленно подошла к двери, уже в который раз проклиная то, что магия ей почти недоступна. Ну, ничего, если что заорет, а там глядишь, и Хэнк глаза продерет. И с такими мыслями, Гарриет положила рука на ручку и дернула ту на себя, одним рывком открывая дверь.

— Коннор!.. — изумленно выдохнула она, увидев перед собой знакомое лицо, которое уж думала, что не увидит.

Гарриет почувствовала всплеск радости и горячего желания обнять этого болвана, заставившего ее так волноваться, но что-то ее остановило. Какое-то ощущение неправильности. А когда Коннор, отстраненный и имевшись слишком плоский невыразительный взгляд, назвал ее «мисс Абернати», оно усилилось во сто крат. Более того, когда она попыталась увидеть его ауру, то… совершенно ничего не ощутила. Как будто она смотрела на шкаф, тумбочку и так далее. Именно так для нее ощущались андроиды, не ожившие так сказать, под действием сломленной программы. Именно так для нее в первую встречу ощущался Коннор.

Но не сейчас!..

Когда она в последний раз видела и ощущала его, то не могла налюбоваться красивой светло-голубой аурой вокруг него, которая была такой теплой, но в то же время, хаотичной. Восторженной даже, как у ребенка, который в первый раз увидел рождественскую елку с подарками под ней.

— Не Коннор, — выпалила Гарриет, и, захлопнув дверь перед носом андроида, только лицом похожего на ее Коннора, развернулась в сторону гостиной. — Хэнк, подъем! У нас…

Бах!..

Дверь с одного мощного удара слетела с петель, а потом ей в спину прилетел то ли дротик, то ли еще что, и по всему телу Гарриет пронесся ток. Ее непроизвольно затрясло, мышцы сократились, а нервы будто в раз оголились и вспыхнули яркой вспышкой боли. Гарриет невольно вспомнились те разы, когда она попадала под действие Круциатуса, а потом она шлепнулась на пол, отдаленно слыша, какой-то грохот и брань Хэнка, наконец-то проснувшийся продравшего глаза.

А потом она просто отключилась.

Гарриет только и успела напоследок подумать, что ее терпимость к боли была уже не столь высокой, и что все-таки надо было взять ту сковородку с плиты. Андроида бы это вряд ли убило, но мордаху могло и помять. Ему не больно, зато ей было бы приятно и не так обидно быть столь глупо пойманной.