Кузены (джен)

Жизнь Гарриет Поттер была, откровенно говоря, дерьмовой, но в то же время она была наполнена потрясающим везением.

Причем с самого начала, но обо всем по порядку.

Гарриет Джейми Поттер (Боже, кто так называет ребенка?!), так уж случилось, родилась в ночь 31 июля 1980 года у молодой супружеской пары: Лили и Джеймса Поттеров.

Супер.

Именно с этого началась вся эта хрень. Ибо эти «персонажи» были не просто молодыми людьми, они были, мать их, волшебниками, которые из-за юношеского максимализма вместо того, чтобы сидеть дома, несмотря на рождение ребенка, активно участвовали в войне. Да о чем тут говорить, они до этого и во время, таскались, где надо и не надо.

Герои, блин.

Но что-то мы отвлеклись. Как уже было сказано, они были волшебниками, которые состояли в Ордене Подгорелой птички, то бишь Феникса, чьим непосредственным руководителем был Альбус-поедатель-лимонных-долек-Дамблдор. Чертов манипулятор. Но для всех он был святым настолько, что вышеупомянутая чета Поттеров даже не усомнилась в его словах, когда он сообщил им, что их дочь может быть одним из кандидатов в победители Воландеморта. Великого и Ужасного.

Сарказм подчеркнуть.

Вот тут все окончательно полетело Мерлину под хвост. Ведь добрый дедушка Альбус был тем, кто яростно нес в мир «Высшее благо», даже если сам мир был против. Ну это и еще его популярность, как и влияние с тех пор, как он «победил» своего «врага» Гриндельвальда, стала падать, не слыхано правда? Сарказм, кхм, сарказм. А что, как не еще одна война и победа над очередным негодяем могло бы поднять его авторитет? Правильно, могло и еще как. Но главным персонажем он больше быть не хотел и поэтому решил довольствоваться ролью мудрого наставника следующего идиота, извините, героя. К счастью, ему весьма удачно попалась на пути пьянчужка Трелони, которая даже умудрилась произнести реальное пророчество и подкинула тем самым ему парочку «кандидатов». Поттеры ли ему больше приглянулись или просто это была судьба, но все мы знаем, кого выбрали оба кардинала, что света, что тьмы. Но, как здраво рассудил самый мудрый и светлый, героев рождает трудная жизнь, бесконечная череда препятствий на пути и прочие мирские страдания, наличие родителей в этот образ не входит.

Организовать этим молодым дурням «трагическую гибель» оказалось не трудно. Слово тут, совет там, немного подкупа и шантажа, и вуаля! Ветер в голове Сириуса Блэка и его драматизм тоже весьма помог, как и трусость Петтигрю на пару с бесхребетностью Люпина, и вот уже 31 октября 1981 года начался «героический» путь Гарриет Поттер. Теперь уже круглой сироты, которая сама того не зная, стала известна в мире волшебников, как Девочка-которая-выжила.

Ну что за дерьмовое прозвище?!

Первые десять лет жизни в доме Дурслей были адом. Прямо как все заказывал будущий «мудрый» наставник, внушивший чуть больше ненависти к сестре (хотя куда уж больше?) Петунья и ее моржеподобному муженьку, которые быстро превратила жизнь племянницы в недетские муки. Хотя могло же быть все иначе. Могли же они быть нормальными опекунами, пусть не любящими, но нормальными, а кузен, который к концу все же начал превращаться из кабанобразного придурка в адекватного человека, мог быть ей настоящим братом.

Но не свершилось — не срослось.

Вместо этого случилась жизнь в темном чулане в компании пауков и пыли, обноски кузена вместо нормальной девчачьей одежды, непомерный список работы, побои и прочие «прелести», которые нехило помогали в тренировке силы духа будущего хероя. Мерлин, это были самые хреновые воспоминания, которые хотелось облить бензином и сжечь, но, к сожалению, память не дрова, так просто не спалишь. А потом как по заказу случилось «чудо-чудное диво дивное». Наивная дурочка. Она узнала, что волшебница! Радость-то какая. И вот начались ее, как она сама тогда наивно думала, «прекрасные» приключения.

Она нашла, вроде как, верных друзей (сарказм все услышали, да?), сражалась с духом Великого и Ужасного, спасла Философский камень (который все равно уничтожили, так нафига?..) потом победила василиска (Джинни, твою мать! Ты же из семьи волшебников, неужто тебя не учили не трогать странные тетрадки?), спасла крестного (где он, мать его, шлялся первые тринадцать лет?! А, в Азкабане… Хреновое оправдание!), выиграла Турнир (дурацкие магические контракты и мудак Грюм, который оказался младшим Краучем!) и вот — апофеоз этой постановки: эпичное возвращение Волды-морды! Смерть Диггори даже затерялась на фоне этого кордебалета. А потом был год протестов против лжи министерства и Отряда Дамблдора. Зачем она в это вляпалась?! Смерть Сириуса чуть окончательно не подкосила психику «героини», но она и не такое переживала. Шестой год был слегка даже скучным, зато поучительным. Вопреки распространенному мнению всех, и, в частности, «друзей», девочка-которая-все-никак-не-помрет любила учиться и довольно быстро «заглатывала» книгу за книгой. Гарриет ведь еще в детстве уяснила, что знания лучше беречь для себя и не показывать их другим, но вера в чудеса, в те времена, еще не полностью в ней иссякла. Бестолочь! Смерть Дамблдора и последующий «отпуск» в почти всех лесах Англии в течение почти полутора лет, казалось, был страшным сном. Голод, недосып, плохое настроение и незнание, что делать дальше — были постоянными спутниками в этих путешествиях.

Наконец, наступил день Икс.

Битва за Хогвартс и окончательная смерть наивной и верящей в лучшее Гарриет Поттер. Саму битву можно описать в двух словах: кровавая бойня. Море крови, трупов и прочих элементов фильма ужасов, которые трудно забыть, как бы этого не хотелось. Почти целое поколение молодых волшебников и волшебниц так и остались среди этих стен, которые из когда-то убежища для юных умов, превратились в жуткий склеп и памятник тому, что готовы взрослые принести ради власти и денег.

Но Гарриет победила в этой битве и все же проиграла по жизни.

Она чисто случайно подслушала тот разговор. Сразу после битвы Гарриет брела прочь, не имея точно цели. По какой-то причине ноги привели ее к кабинету директора, за дверью которого, как ни странно, звучали какие-то голоса. Она удивилась, ведь почти все выжившие толпились в Большом зале. А потом удивилась еще больше, когда поняла, что беседу вел очень даже живой Дамблдор, Уизли почти всем составом и Грейнджер. Тема их дискуссии тоже была весьма занимательная, ведь они трепались о том, как будут делить ее, ее наследство! И тот факт, что она осталась жива (сволочь какая!) их не смущало. Более того, Гарриет узнала, что вся ее жизнь была тщательно спланирована с самого начала. Все это стало смертным приговором для гриффиндорской части ее души: храброй, верной и доброй, оставляя после себя лишь то, из-за чего с самого начала Шляпа хотела отправить ее в Слизерин. Оставляя то, что помогало ей выживать в доме Дурслей: холодный расчет, хитрость, бесчувственность и гору сарказма. О, да! Когда-то это была чуть ли не ее доминирующая черта. Но попав в Хогвартс, она, что есть силы, старалась стать такой, как ее родители — истинной гриффиндоркой, чтобы местные аборигены ее приняли.

Нашла на кого равняться! Померли, доверившись старому козлу и оставили сиротой собственного ребенка!

Так же тихо, как и пришла, она хотела умотать восвояси, но просто не успела. Гарриет только успела отвернуться, как услышала, как скрипнула дверь, а потом псевдо-укоряющий голос Пожирателя долек сказал, что подслушивать неприлично и вспышка, сбившего ее с ног луча какого-то незнакомого ей заклятия. В следующий раз, когда она начала осознавать свое окружение, Гарриет в ужасе поняла, что, во-первых, не может шевелится, а во-вторых, ее тащат ни больше ни меньше в чертов Азкабан. Нет, она уже поняла, что эти жадным ублюдкам очень сильно хотелось наложить лапу на золото Поттеров и Блэков, которые ей перепали после смерти родаков и крестного, но чтоб настолько!

Уж лучше бы усыпили, как собаку, чем так.

Иронии этой невольно параллели с анимагической формой Сириуса, который и сам чалился в этой ужасной дыре тринадцать лет, не могли от нее ускользнуть. Гарриет бы еще разразилась гомерическим смехом тот момент, но как было сказано ранее, она не могла пошевелится от слова совсем. Поплакать тоже не вышло, опять же, по той же причине, хотя и очень хотелось. Чувствительность к ней вернулась в тот миг, когда ее тушку, облаченную в знакомую тюремную робу, уже затолкали в ее новое обиталище, а конкретнее каморку, которая была размером примерно как маленькая спальня на втором этаже в доме Дурслей, где они жила последние пару лет перед тем, как она распрощалась со своими родственниками во имя их же безопасности. Первые дни ей все еще хотелось верить, что у нее просто бред и ее бывшие друзья не засунули ее в место, где все заключенные сходили с ума, и откуда никто не выходил по окончанию срока. Впрочем, ее не судили и даже не зачитывали приговор, так что Гарриет, обреченно смирившись с тем, что это все же не бред, с мрачным весельем осознала, что ее срок в этом «милом» месте будет пожизненным.

К «счастью», если можно так сказать, дементоров обратно на остров еще не успели загнать, так что Гарриет не пришлось терпеть их леденящие присутствие и воспоминания, которые они вызвали в ней. Хотя она не собиралась ждать того момента, когда их притаранят сюда. Сбежать отсюда было нереально, что она поняла уже ко второй недели сидения в этой холодной коморке с возможностью лицезреть только пустую камеру напротив. Так оставалась только один вариант, которые ей не нравился, но сидеть и ждать, когда ее накроет депрессия и безысходность от несправедливости жизни, ей хотелось еще меньше.

Удавку удалось соорудить из той тряпки, что, как Гарриет предположила, должна была быть одеялом.

К тому мигу, она уже порядком ослабла, поскольку наотрез отказывалась есть местную баланду с опарышами, и питаясь исключительно водой, но все же сделать петлю, привязать ту к решетке, и шагнуть вперед сил ей хватило. Гарриет слышала, что это не самая легкая и быстрая смерть, но выбор был невелик. Либо так, либо сдохнуть от голода. Второй вариант был слишком долгим, особенно с ее уже «натренированным» долгими голодовками организмом, а первый…

Он хотя бы не длился сутками и на том спасибо.

Петля затянулась на шее без труда. Гарриет захрипела, в глаза стало темно, конечности судорожно задергались и уже спустя пару мгновений она затихла. Вот так и закончился короткий жизненный путь Девочки-которая-выжила-чтобы-умереть-когда-придет-ее звездный-час.

Ага, счас.

Это опять был долбанный вокзал.

Гарриет громко застонала, когда вместо пустоты там, вечного забвения, увидела этот белоснежный и бесконечный ужас, который был только остановкой перед тем, как отойти в мир иной. Ну, или она так полагала. Фальшивый, теперь точно фальшивый, Дамблдор не шибко делился информацией в тот раз, когда она попала сюда в первый раз. Только бросался загадочными фразами и не более того. Впрочем, в это раз Гарриет не увидела даже эту ненастоящую пародию на Пожирателя долек. Только бесконечную длину рельс, кресла, и…

Хнычущая скрюченная и уже довольно знакомая ей сущность некогда бывшая Томом Реддлом под одним из них.

Гарриет с трудом преодолела волну отвращения и омерзения, которая накрыла ее при виде этой тварюшки. А потом ей стало его чуточку… жалко. Теперь она начала понимать, что Том был лишь проектом Дамблдора, и был выброшен на помойку, как только стал не нужен, как только отслужил свой злодейский срок. Так же, как была выброшена она, аналогично отслужив свой геройский. И еще многие-многие другие, включая ее родителей, Снейпа, крестного и прочих неудачников.

— Мы с тобой в полной жопе, а? — сочувственно прошептала она, присев около кресла, под которым скулил от боли ободранный осколок души Реддла.

Гарриет даже сама не поняла, как протянула руку вперед. Только удивилась, когда увидела, как тот вдруг затих, пристально посмотрел на нее своими алыми глазами и протянул свой костлявый придаток в ответ. Едва их кожа, нет, души, соприкоснулись, он превратился в черную дымку и словно влился в нее. Гарриет с ужасом отдернула руку и уставилась на почерневшие на миг вены, которые будто наполнились гребаной душой Волды Морды.

— Вот черт! — выругалась она, понимая, что эта дрянь вновь стала частью нее, но немного придя в себя, Гарриет поняла, что…

Чувствует себя как обычно.

Ничего не изменилось ни в ней самой, ни в окружающей ее белизне. Как будто ничего не случилось. На всякий случай, Гарриет нелепо потрясла рукой, будто хотела вытряхнуть из себя душонку Реддла, а потом прижала ту к груди и встала на ноги. Она оглянулась вокруг, не понимая, что ей делать дальше, но даже шагу не успела сделать, как вдруг рухнула на землю и вот так началось ее приключение по страницам жизни Тома Реддла.

Более того, она будто прожила ту с ним.

Гарриет ощутила на себе все тяготы самого настоящего рождения, смерть Меропы, взросления в приюте начала двадцатого века, непонимание и страх перед странными способностями, которые постепенно превратились в страстную жажду знаний и мести. Сначала другим воспитанникам, которые над ним издевались, потом безалаберным воспитательницам, затем отцу, а потом и вовсе всему чертовому миру. Она ничего не могла сделать или сказать, а только смотреть.

И учиться.

Нет, Гарриет не впитывала знания о том, как пытать людей за завтраком, обедом и ужином, и еще пару раз между. Но Реддл был не только психом и маньяком. В том, что касалось магии: темной, кровной, рун, нейтральной, и даже белой, он был настоящим гением, который очень скрупулезно собирал всю информацию и хранил ее в самом надежном месте.

В своей башке.

Она не знала, как это работает, но с каждой полученной им крупинкой знаний, та впечатывалась как раскаленной кочергой в ее собственный мозг. Половина из этого ей даже была не нужна, но кто спрашивал ее согласия? Гарриет не имела своего тела, и даже не могла играть роль внутреннего голоса Реддла.

Она просто зритель, вот и все.

К тому моменту, как эти воспоминания дошли до начала войны, Гарриет жутко устала, если это вообще возможно, и хотела бы покинуть уже осточертевший кинотеатр, потому что было мерзко. И потому, что было больно, а еще очень очень страшно. Ведь когда Том рвал свою душу на части, Гарриет ощутила на себе весь процесс, и от вида зверств, которые тот начал творить со своей шайкой, хотелось блевать. А увидев смерть своих родителей со стороны, ей захотелось еще плакать. Да, она считала, что те поступили глупо, доверившись Дамблдору, и совсем не думали свой башкой, но все же…

Они любили ее.

Гарриет видела, что они бесстрашно отдали за ее спасение свои жизни, видела, как мать молила о том, чтобы Том пощадил ее ребенка, и видела то, что могла бы стать старшей сестрой. Ей никто никогда не говорил, что Лили Поттер в момент смерти была уже столь явно беременна другим ребенком, и, честно говоря, она не хотела бы этого знать и впредь. Это было малодушно, но быть сиротой и так было больно, а знать, что ты потерял не двоих дорогих людей, а трех, было еще больнее.

Как ни странно, но, когда Том умер от отфутболенного лбом ее мелкой версии заклятия, Гарриет будто умерла вместе с ним. Опять. Это было уже мать ее традицией. А потом она очнулась на родном уже вокзальчике. Она никогда еще не была в таком восторге от того, что могла ходить, бегать, прыгать и просто шевелить конечностями, которые были ее и только ее. Гарриет, наверное, выглядела как полная дура, скача, и безумно хихикая, по белому пространству промежуточного бытия, но кто бы мог ее увидеть здесь-то?

Но, как казалось, ее увидели.

Сначала Гарриет услышала странный звук, похожий на смех за своей спиной, когда кружилась вокруг себя, и замерла. Она сглотнула и медленно обернулась. Перед ней стало бесформенное существо, закутанное в мерцающий, как некогда принадлежащий Гарриет плащ-невидимка, балахон, из-под которого не было видно ни рук, ни ног, а, конечно же, лица.

Смерть, надо полагать, собственной персоной.

Как ни странно, ей не было страшно при виде существа, которого боялись все до единого в мире живых. Скорее ей было любопытно, ни каждый день встречаешься со Смертью, и даже радостно. Ведь если она (оно?) было здесь, то может ее страданиям, наконец, придет конец. Может теперь она найдет тот пресловутый мир, которого ее душа не знала еще не единого дня за все ее существование…

— Мне жаль, мастер, — прервал ее размышления бесполый голос из-под глубокого капюшона.

Гарриет моргнула.

Она не знала, что ее больше поразило: странное обращение или извинение от столь могущественного существа, которое было здесь с начала времен и, может быть, будет после. Что-то щекотала на краю ее сознания, но видать Гарриет слишком долго была мертва, да и привыкла она, видать, к молчаливому бдению и тому, что ее никто не видит…

Поэтому и соображала так долго.

А когда, наконец, воспоминания о ее последних годах среди живых, которые казались были целую вечность назад, вернулись, Гарриет нахмурилась. Про Дары Смерти и сказку, связанную с ними, она уже и забыла. Погони, битва, предательство и последующая незаконная отправка в Азкабан, знаете ли, отшибает память напрочь и заставляет думать о бренности бытия, а не о всяких сказках. Честно говоря, она даже не знала, куда делся ее плащ, да палочка. Камень-то точно, где в Запретном лесу среди других булыжников греет бока, а вот остальные Дары… Впрочем, сейчас ее волновали не они, а звание, которое шло с ними в комплекте. То самое, которым ее только величала сама Смертушка.

— Да ну нет! — капризно воскликнула она и тут же поморщилась, ведь от звука собственного голоса Гарриет уже как-то отвыкла.

Она тряхнула головой.

— Я не твой мастер, — твердо сказала Гарриет, желая, чтобы именно так и было. — Я просто человек, а ты просто Смерть, которая пришла меня сопроводить в мир иной, правда?

Последнее предложение вышло скорее жалобно-просящим, чем строгим и уверенным. Но как бы ей не хотелось, слова обратно не заберешь. Слова, которые она очень хотела, чтобы были правдой, а не только искренним желанием ее уставшей душеньки. Мерлин! Гарриет даже и не знала сколько точно теперь ей лет-то!.. Разумом уж под полтинник, если не больше, а телом…

— Сорок восемь, — вновь подала голос Смерть.

Гарриет недоуменно нахмурилась.

— Что? Что «сорок восемь»? — непонимающе спросила она, уперев руки в бока и уставившись на бесформенное нечто, которое, как ей показалось, стало чуть ближе.

— Срок, который пришел твоему смертному телу, — туманно ответила Смерть.

Гарриет удивленно моргнула.

Срок ее чего? Тела?.. Мерлин, не уж то и впрямь пролетело столько лет?! Неужели будь она жива, то ей бы уже было по-настоящему под пятьдесят? Может быть, у нее была бы любимая работа: артефактора или еще какая-нибудь, был бы муж, дитя, или даже парочка, а там глядишь, может, были бы уже и внуки…

«Ага, от дементора видать! Тебя же заперли, дурилка! Ты бы просто к этому мигу уже давно чокнулась и скопытилась. Твоя тушка обратилась бы прахом, а род Поттеров окончательно испарился вместе с тобой. Вот и все, мечтательница», — едко подметил ее внутренний голос и Гарриет тут же сдулась, ведь это была неприкрытая, зато честная истина.

Ее почти с самого начала родили не для счастья, а для трагедии. Чтобы она побыла красивым героем с печальной судьбой, который должен был бы умереть, когда пришел час, а остальные, более умные надо полагать, пожинали плоды и жили теми самыми мечтами, которые Гарриет хранила где-то очень глубоко в душе.

Она тяжко вздохнула.

— Ладно, какая уже теперь разница, — устало произнесла Гарриет, решив отмахнуться от мыслей о своей горькой доле, ведь это уже было и неважно. — Пошли что ли? Ты же забрать меня пришла и все такое?

— Мне жаль, мастер, — повторил бесполый голос из-под капюшона.

Гарриет подозрительно прищурилась, ощущая, как в голове зазвенели звоночки, обычно говорящие ей, что пора либо валить, либо она в заднице.

Или и то, и другое.

— За что? — отчеканила она, надеясь, что ей просто сейчас скажут, что следующий поезд до станции «Негде» просто задерживается и не более того.

— Это еще не конец, мой мастер… — прошелестел голос Смерти.

— То есть?! — громко воскликнула Гарриет. — Я мертва? Мертва! Ну так…

— Твоя жизнь была тяжела и кончилась слишком рано. Я хочу дать тебе выбор, — поэтично произнесла Смерть.

Брюнетка подняла бровь.

Выбор?.. Какой еще?..

— Что за выбор? Ногами вперед меня на тот свет занести или куда там еще, или головой? — скептично спросила Гарриет, и невольно вся подобралась.

Плечи Смерти затряслись, и по пространству стали разносится вновь эти скрипучие звуки, которыми были смешки «дамы с косой». Гарриет с трудом подавила желание сунуть палец в ухо и потрясти его, чтобы избавиться от них.

— Нет, мастер, — сказало существо, нависнув над Гарриет. — Выбор между идти ли тебе дальше или…

Тут повисла драматичная пауза, а зубы брюнетки заскрипели. Она терпеть не могла вот эти все загадки и штучки. Дамблдора в свое время хватило с головой. Да и не нравилось ей все это. Не хотела она никого «или»! Наверняка же это была какая-то задница, скрытая под красивым бантиком! Нет, пожить она была бы еще не против, но…

— Или? — рявкнула Гарриет, решив сразу расставить все точки над что-то там. — Что с «или»? Опять кого-го надо спасти и вовремя сдохнуть? Ну уж нет уж! Веди меня на тот свет и точка!

— Я не могу, — сказал ее собеседник. — Ты мой мастер. Мы отныне связаны и будем бдеть вместе.

Гарриет изумленно похлопала глазами.

— Че мы будем делать? Бдеть? Да над чем? — хмуро пробормотала она, невольно сжимая кулаки по бокам.

Все это ей нравилось все меньше и меньше. Разговор какой-то странный, сомнительно предложение и все прочее. Сиськи Морганы, она же просто хотела умереть, а не вот это все!

— Над бытием миров. Но это работа тяжкая, и я могу дать тебе шанс прожить жизнь, которую у тебя отняли, — произнесла Смерть. — Не в этом мире, увы. Здесь магия начала засыпать от долгого застоя. Но я могу дать тебе второй шанс, мой мастер. В другом мире…

— Где наверняка творится какая-то жопа! — перебила Гарриет, больше не желая ничего слышать, а заодно уверяясь, что ее догадка верна, ведь Смерть многозначительно замолчала, не поправляя ее и не отрицая того, что предложение сделано не по доброте душевной и все такое.

Она опять стала чье-то марионеткой!

Гарриет не хотела не над чем бдеть, не хотела быть бессмертной, и в другой мир не хотела тоже. Она устала, Мерлин задери! Сначала стремная жизни, которая кончилась в Азкабане по велению ее же руки, а потом был принудительный просмотр жуткого фильмеца под названием «Жизнь Тома Реддла и еже с ним», потому что она не держала свои чертовы грабли подальше от скрюченного осколка души Волды Морды.

Нет уж, дудки!

Она резко развернулась, твердо намереваясь уйти… куда-нибудь. Это было глупо, от Смерти-то не сбежишь, да и идти, по сути, было некуда. Но уж лучше вечность топтать бесконечный белоснежный вокзал, чем вот это все…

— Ты не можешь перейти дальше, как все души, — произнес голос Смерти за ее спиной. — Мастер…

А вот тут Гарриет резко развернулась и сердито закричала:

— Я не твой мастер! Я не хочу идти спасать очередной мир! Я хочу жить, хочу семью, хочу… хочу… Я хочу просто уйти отсюда!

Едва последние слова сорвались с ее губ, по неподвижному пространству разнесся ветерок, а под ногами Гарриет неожиданно словно развернулся пол, и она полетела куда-то головой вниз, как чертова Алиса из той старой сказки Льюиса. Но что-то ей подсказывало, что она попадет отнюдь не в Страну Чудес с говорящими кошками, сумасшедшими шляпниками и вечными чаепитиями.

Неужто загремлю в ад?...

Это была последняя связная мысль, которая успела промелькнула в голове Гарриет, а потом в ее сознание наступила непроглядная темнота.

Хэнк Андерсон мутным взглядом смотрел в свой стакан с чем-то хрен его знает, чем, самое главное, что спиртным, и думал о том, как же его все это задрало.

Гора отчетов, которым не было конца и края, ворчание Джеффри, заносящим очередной выговор в его дело, на что ему, впрочем, было плевать, и улицы этого дурацкого города, где он прожил большую часть жизни, чей облик становился все более чуждым. Ему осточертел пустой дом, где его ждал только верный пес Сумо, и куча гребаных призраков, которые были во всех углах. Разочарованные жизнью родители, Сюзанна⁽¹⁾, Коул. Все они населяли каждый угол этого дома и только могли, что осуждающе на него смотреть своими пустыми глазами.

Будто он и сам не понимал, как облажался и что все в этой жизни просрал.

А еще его достали мудачии сны, которые были полны ледяных дорог, детского крика и обдолбанных красным льдом хирургов. Или криков его жены, которая в конце концов его бросила, и чьи глаза были полны ненависти, когда они хоронили Коула, будто то была его вина, что дороги плохо почистили, а отделение неотложки был только доктор-нарик и гребаный андроид. Мучили его сны и те, где в главных ролях были его родители. Мать с вечно недовольно поджатыми губами и отец, снова и снова бурчащий, что в Англии у них было бы все и что среди этих вонючих янки нет никакого будущего. Так же ему приходили дурацкие сны о том, что с ним было в юности. Сны о том, о чем Хэнк уже и забыл. Они тоже вернулись, а вместе с ними жутких холод и мутные воспоминания о мерзких тварях, чуть не лишивших его рассудка.

Короче, Хэнка задолбала всего его поганая жизнь.

Ему бы давно уже приставить пистолет к виску и закончить этот цирк, но нихрена не выходило. Каждый раз, когда он приставлял дуло к голове и нажимал на курок, до его ушей доносились лишь щелчки пустого затвора. Бывало, что его пушка просто заедала. Выдавала лишь серию пустых щелчков и не более того. Казалось, сама судьба была против, чтобы он уже наконец-то сдох и мучила его как только могла.

Злобная стервозная сука.

Помнится с его кузиной и теткой, которую он никогда и не знал, та так же поступила. Наверное, это у них в крови, мать его. Хэнк хмыкнул и опрокинул в себя весь стакан. Глотку тут же приятно обожгло, а по телу разлилось тепло, которое могло хоть на миг разогнать тот холод, что, казалось, не оставлял его с той поры, как те неестественные мерзости не выпили его душу, когда ему было пятнадцать и он был совершенно другим человеком. Дерьмовым, кстати говоря, человеком, которым он полжизни пытался перестать быть, начав пользоваться своими мозгами и свалив от своих гиперопекаемых родителей в полицейскую академию, хотя мать и была против, и стал самым молодым лейтенантом Департамента Детройта.

Города, который мои родители ненавидели всей душой и до самого конца мечтали вернуться в Англию, откуда они были родом.

Хэнк нахмурился, не понимая, чего это его так в последнее время потянуло на ностальгию по прошлому, и обиженно уставился в бутылку, которая была оскорбительно пуста, когда он потянулся, чтобы налить себе еще порцию. Его движения были слишком медлительными и неловкими от всего того алкоголя, что он уже выпил, поэтому не было ничего удивительного в том, что его хватка разжалась и пустая бутылка с глухим стуком упала на пол, куда уже спустя миг свалился и он сам.

— Ммм, — болезненно застонал Хэнк, когда его лицо встретилось с полом.

Из его груди вырвался рваный вздох, когда от удара у него перехватило дыхание. Зубы звучно клацнули и на миг ему почудилось, что он сломал себе нос. Хэнк вновь застонал и кое-как перевернулся на спину. Он только с третьей попытки смог коснуться лица и ощупать свой нос.

— Не сломал, — невнятно констатировал Хэнк и безвольно раскинул руки в стороны, развалившись на полу как какая-то гребаная морская звезда.

Так как сил встать, чтобы дойти до кровати, или за еще одной бутылкой, у него не было, он решил заснуть прямо здесь. Ему не в первой было спать на кухне именно в такой позе, так что Хэнк не парился. В какой-то момент он услышал цокот когтей Сумо, а потом ощутил, как его пес начал облизывать его заросшие щеки, но ничего, кроме пьяного стона выдавить из себя не смог. Он слабо отмахнулся от сенбернара, а потом повернулся на бок и было уже захрапел, как вдруг Сумо начал рычать.

Не самое обычное поведение для его пса.

Хэнк бы напрягся, будь он трезв, но сейчас он был настолько пьян, что ему было бы плевать, даже если бы его вынесли из дома вместе с мебелью и всем остальным. К тому же, может это просто опять кошка Эндрюсов приперлась, чтобы нагадить на его дорожке. Гадкая тварь, которую он точно пристрелит в следующий раз, когда увидит кошачье дерьмо на своем крыльце.

Хлопок.

Это был еле слышный звук, но видать инстинкты копа все еще были в нем живы, потому что Хэнк даже своим мутным разумом понимал, что кажется к нему кто-то собрался вломится. Какая-то часть него смутно узнала этот звук, будто он где-то уже его слышал, но Хэнк был слишком пьян, чтобы вспомнить где. Он кое-как приоткрыл веки и вяло поискал взглядом свою пушку, которой пытался застрелится одну бутылку назад, но ничего нашел. Ни пушки, ни Сумо, который уже бросил его и скрылся в коридоре. Хэнк попытался нахмурится и напрячь слух, чтобы услышать тявканье пса, или еще что-то подозрительное, но была тишина. Какая-то странная и заставлявшая напрячься даже его насквозь пропитанную алкоголем тушку.

В доме кто-то был.

Хэнк это буквально нутром чуял и попытался все же встать. Ну, или хотя бы приподняться с пола, хотя даже простое поднятие головы далось ему ему очень трудно. Зато это помогло ему найти взглядом пистолет, который валялся неподалеку и отчаянно троился перед его несфокусированным взглядом. Он несколько раз похлопал по полу, и в конце концов нащупал до боли знакомую прохладную рукоять пушки. Хэнк сжал ее покрепче и приступил к попытке принять вертикальное положение.

Как ни странно, он не только смог сесть, но даже встать на ноги.

Широкий проход кухни, соединяющий ту с гостиной, шатался так, будто происходило землетрясения, а пол точно так же качался под его ногами, но Хэнк упрямо потопал вперед, сбивая по пути коробки от пиццы, лежавшие на столе.

— К-кто с-здесь? Поди сюда, вор-воришка! Я тя счас пристрелю! — пьяно заревел он, щурясь в темноте и пытаясь разглядеть в коридоре хоть что-то. — Сумо! Фас!

Но сенбернар молчал, а силуэт, он, наконец, смог тот разглядеть около двери, медленно начал подниматься из положения сидя, в котором тот был. Будто незваный гость присел чтобы что-то поднять с пола, или что-то вроде того. Хэнк не стал церемонится и ждать, пока воришка заговорит или еще что-то. Он пьяно прищурился, пытаясь хоть на миг сосредоточится, а потом нажал на курок. Вот только его тело столь невовремя качнуло в сторону, он наступил на мячик Сумо и с громким грохотом рухнул на пол, а выстрел пришелся не в незваного гостя, а в потолок.

Хэнк застонал.

Его затылок, по которому явно потекло что-то горячее, пылал от боли, спина жутко саднила, как и его бедная задница. Все то, что он выпил вперемешку с желчью подскочило к его горлу, и Хэнк не мог с ноткой мрачного веселья не подумать, что сдохнуть от блевоты — это самый позорный способ смерти, которые только можно придумать. Впрочем, может он именно этого и заслужил за все то дерьмо, которое сделал в своей жизни, и за то, что не сделал, хотя мог бы… Мог быть лучшим отцом, мог быть лучшем мужем, мог быть лучшим копом, мог быть лучшим сыном, мог быть лучшим…

Тут перед его плывущим взором появился довольно жуткий силуэт.

Вроде женский, среднего роста, сильно худой и в какой-то рваной полосатой одежде, похожу на тюремную форму прошлого, а то и позапрошлого века. Длинный спутанные черно-седые патлы, висящие почти до того уровня, где у этой незнакомки должен быть зад, закрывали большую часть лица, которое он все равно бы не увидел, поскольку у него в глаза все плыло и троилось. Как от удара, так и от выпитого виски, которое все еще просилось наружу, неприятно ожигая глотку и не давая свободно дышать.

— Ты че, с-смерть, а? Ну и страшная же ты! Неужели наконец-то приперлась за мной, старая кляча? — прохрипел Хэнк, бессильно раскинувшись на полу, откуда знал, что уже сегодня уж точно не встанет во второй раз.

Тем временем «Смерть» наклонилась к нему ближе, уперевшись костлявыми руками в колени, и он увидел, что худого и заостренного лица на него смотрела пара странно знакомых изумрудно-зеленых глаза.

А потом та сипло и с отчетливым весельем в голосе прокаркала:

— Старая? Вообще-то мы с тобой ровесники… кузен.

Брови Хэнка сошлись на переносице, пока его затуманенный алкоголем пытался обработать поступившую от «Смерти» информацию, которая с трудом усваивалась в его голове.

А потом его глаза широко распахнулись и недоверчиво уставились на женщину, которую он не видел с тех пор, как ему было семнадцать, и ту, что он думал, что уже никогда не увидит. Нет, он не раз задавался вопросом, где он и что с ней случилось после этой их войны. Хэнк даже пытался ее искать, когда только стал лейтенантом, мучимый виной за их детство и то, каким придурком он тогда был, но все бестолку.

Наконец мозг догнал рот, который он было открыл, чтобы произнести ее имя, но прежде, чем Хэнк успел что сказать, его глаза закатились, и он отключился.

1) жена Хэнка. В каноне не было ее имени, так что я придумала его сама

Вернуться к тексту

Это был не ад.

Ну почти.

Когда тучи в многострадальном разуме Гарриет разошлись и там забрезжили первые признаки связных мыслей, она пожалела о том, что это благословенно бессознание закончилось. Она явно лежала на боку, на каких-то ледяных неровных камнях, чьи края впивались ей в ребра. Все тело болело так, будто по ней проехал каток раза три, потом на ней станцевали лезгинку кентавры, хорошенько потоптав всеми четырьмя копытами ее тушу, а еще ее скинули со скал раз эдак пять. Ей хотелось застонать, но даже это было делать слишком больно. На какой-то отрезок времени она просто замерла, надеясь, что боль немного затихнет, чтобы у нее появилась возможность хотя бы открыть свои чертовы глаза. К сожалению, время было не ее самым лучшим другом с тех пор, как всегда, так что сколько точно Гарриет так пролежала она не могла сказать точно. Может пять минут, а может даже и час.

Важно было даже не это.

А то, что как только она чуть-чуть яснее начала соображать и попыталась пошевелится, у нее ни хрена не вышло. Было такое чувство, что она лежала в чертовом бетоне, который крепко накрепко сковывали любое ее движение, кроме дыхания, оказавшиеся внезапно очень сиплым и громким для ее ушей. Гарриет казалось, что ее легкие забыли, как дышать, и в добавок к этому она еще проглотила мешок пыли, который забивал ей глотку, затрудняя из без того тяжелый процесс.

Открой глаза, бестолочь!

Мысленные крики, в которых варьировались приказы, скулеж, ругательства и прочие изощренные эпитеты, что были ей доступные, ни сразу, но возымели эффект. Примерно через часа два таких уговоров, ее веки, наконец, вяло приподнялись и Гарриет мутным взором оглядела знакомую камеру, где окончила свои смертные дни. Та была все такой же сырой, темной, и удручающий. Но вот только что она здесь делает?

Смерть вроде же сказала, что прошло уже тридцать с копейками лет с тех пор, как она залезла в удавку? Али наврала? Смерть вообще может врать?

Эти мысли были нелепыми, но помогали отвлечься от подступающей к глотке истерике и страха того, что она опять оказалась в этой дыре. Какая-то часть ее разума весьма едко шипела о том, что если ей все это не привиделось, то у нее был шанс на жизнь в другом мире, но она все просрала, потому что дура. Гарриет не могла не согласиться со всем тем, что вещал ее собственный внутренний голос, но в тоже время не могла не думать, что делать теперь-то? Магия в Азкабане не действовала, анимагом она не была, а повторное самоубийство вряд ли возымеет тот самый эффект, которые был желателен.

Еще где-то три часа прошло, прежде чем Гарриет смогла заставить свою тушку перевернуться на спину.

Это было больно и от такого простого движения ее затошнило, хотя в желудке давно уже не было ничего, что можно было выкинуть обратно в этот бренный мир. Немного так полежав, Гарриет смогла сфокусировать, наконец взгляд на потолке, который теперь был в зоне ее обзора. Тот был так же уныл и мрачен, как и стена, но… Неожиданно для себя, буквально краем глаза, она узрела нечто странное на том месте, где должна была быть другая пустая камера и безрадостный коридор, который тянулся по чреву этого монстра печали и безумия, где кончили свой путь многие волшебники и волшебницы.

Во-первых, вместо края коридорного потолка, которые был виден из такого положения сквозь решетку ее камеры, Гарриет увидела небо. Серое такое, хмурое и обещающие дождь, или даже снег, в зависимости от настроения этого островка уныния, где никогда не светит солнце. И, нет, в потолке не образовалась вдруг дырка, сквозь которую она все это увидела. Просто самого потолка не было. Вообще. Ее пришлось скосить взгляд в бок сильнее, чтобы увидеть то, что привлекло ее внимание так же сильно, как отсутствие потолка и, вероятно, парочки этажей, поскольку ее засунули явно не в самую «люксовую» камеру верхнего уровня этого «милого» места.

Белое.

Это было нечто белое и явно металлическое. Гарриет пришлось поднапрячь мозг, что понять, что она видит крыло самолета на том месте, где должна была быть соседняя кича. А точнее, что от железной птички осталось. Это бы невероятно и невозможно из-за магического барьера, но тем не менее самолет, который, судя по всему, протаранил собой гребаный Азкабан насквозь, никуда не делся и все также висел на краю ее мутного угла обзора, как чертово бельмо.

Как минимум, еще час прошел прежде, чем она смогла перевернуться на живот и приподняться над полом. Ноги упорно не отвечали на ее мысленные приказы, а руки безбожно дрожали, но Гарриет упрямо продолжала попытки сесть, цепляясь за решетку и ползя к стене, которые в конце концов окупились. Она с громким стоном прислонилась к твердой опоре спиной и попыталась выровнять сиплое дыхание, которое звучало так, будто курит по пять пачек сигарет в день. Гарриет крепко зажмурила глаза, ощущая, как в виска стучит кровь и попыталась выровнять дыхание.

Вдох… Выдох…

Она медленно распахнула веки и вновь посмотрела на самолет, единственное яркое пятно в поле ее зрения. Гарриет бы присвистнула, если бы умела это делать, когда поняла, что тот не просто снес пару верхних этажей, а превратил в руины пол-Азкабана. Судя по размерам железного коня, тот был пассажирским транспортом средних размеров, которая своими падением дорушил и без того уже покоцанную магическую тюрьму, только чудом не превратив в груду камней и ту часть, где все это время «отдыхало» и ее бренное тельце. Гарриет не могла не задаться вопросом, как ее это все не задело, ведь… Ведь что? Она явно была мертвая и явно долго. Самолет уже успел покрыться пылью и грязью, что ясно говорило, что тот сюда рухнул давно. Гарриет боялась даже думать, сколько именно ее странно законсервировавшаяся тушка тут провалялась и почему ее не нашли раньше, чтобы упаковать в компактный кейс из сосновых досок и гвоздей.

Может потому, что за тобой никто и не присматривал?

Это была неприятная мысль, но в принципе ожидаемая. Ее же сюда бросили, чтобы под ногами не мешалась, да мордой не отсвечивала. Так что не должно быть ничего странного в том, что за ней никто не блюдил. Хотя ее все еще не оставляла мысль о том, почему ее просто не убили? Неужели Дамблдор думал, что она еще может ему пригодится? Но как? Добровольно помогать этому хрену Гарриет бы не стала не за какие коврижки! Да и ее золото никто не мог бы получить, пока она жива, ведь Гринготтс — это вам не маггловский банк. А впрочем, если учесть то, что она этот самый Гринготтс ограбила, да еще и дракона увела, то да, Гарриет не может больше рассчитывать на карточку вип.клиента.

Она устало вздохнула и с некой дрожью посмотрела на свои руки.

Честно говоря, Гарриет изо всех сил пыталась игнорировать это мгновение, боясь, что увидит гнилую как инферналов плоть и прочие прелести зомби-тушки, в которой она проснулась спустя черт знает сколько времени. Ну, выглядели ее конечности, конечно, как у мертвяка, что тут кривить душой. Кожа была серая, все косточки были видны, а ногти были длинные, как у гарпии, частично сломанные и походили скорее на когти, чем на обычные человеческие ногтевые пластины. Но в принципе, оставшиеся на ее костях мясцо не было гнилым, и на том спасибо. Гарриет подняла руки к лицу и легонько его пощупала все еще отчасти онемевшими пальцами. Скулы торчали так, что о них можно резать бумагу, а кожа была сухая как пергамент, но вроде не морщинистая, что было странно. Она с неохотой задрала ту ветошь, в которую превратилась потрепанная роба, и тут же опустила ее назад. Вид ее ребер и смутные очертания собственных органов был ужасный, и Гарриет не хотела смотреть на это дольше, чем следует, чтобы понять, что она сейчас выглядела как жертва концлагеря. Те длинные патлы, в которые превратились ее бедные волосы, где сейчас было больше седины, чем ее природного цвета, она даже не хотела подносить к подслеповатым глазами, и так понимая, что те легче обрезать, чем спасти.

Она уронила на землю руки и откинула голову на стену.

«Нужно отсюда валить. Но как?» — практично подумала Гарриет, понимая, что спать нельзя, как и сидеть на одном месте.

Нужно было поскорее вернуть чувствительность в ноги и выбраться из камеры. Сейчас это должно было быть легче, чем прежде. Ведь если самолет прошел сквозь барьер, то значит подавитель магии здесь больше не действует, или ослаб. Дементоров здесь, очевидно, тоже нет. А может больше их сюда пригнать и не смогли. Так что их воздействие не будет ей мешать.

Вот только сказать проще, чем сделать.

Гарриет еле сидела, что тут говорить о волшебстве, так еще и без палочки? А уж про то, что ей нужно встать вообще было даже думать страшно. Но это надо было сделать. Гарриет понимала, что какой бы не была причина, по которой ее тело не сгнило за это время и смогло вновь принять ее душу после того, как она наорала на Смерть…

Мерлин, она наорала на Смерть!

Это была такая нереальная мысль, что невольно из ее рта вырвался истеричный смешок. Но Гарриет подавила последующий за ним смех, потому что знала, что если начнет ржать, то следующим шагом будет плач, сопли и приступ самобичевания, которые займет время. А его у нее нет. Истощенное тело еще не требовало еды, но она знала, что это просто потому, что у нее уже была глубокая стадия анорексии. Никакой жировой прослойки, сплошь кости с атрофированными мышцами, и не более того.

Ей нужно в цивилизацию, пока она не умерла.

Еще раз.

А потом еще и еще. Гарриет даже не хотела начинать развивать тему насчет того, что могла получить то, чего так жаждал Том Реддл, поскольку это была еще одна тема, которая могла вызвать у нее приступ паники. Но надо признать факт того, что скорее всего, если она вновь умрет, с большей долей вероятности вновь вернется, но кто знает, вдруг к тому мигу и эта часть здания рухнет в пучину. А плавать Гарриет не очень любила, особенно со дна гребаного Северного моря, где по пути она помрет еще раз пять. Или станет костлявой закуской для какой-нибудь рыбешки, которая обитает в местных водах. Уже не стоит упоминать о том, как сильно уже изменился реальный мир, пока она тут валялась, и насколько может изменится позже.

Так что надо вставать.

Гарриет решительно сложила руки на впалом животе и серьезно уставилась на свои костлявые стопы, мысленно приказывая им шевелится. Хоть один палец, но должен был шевельнуться на ее проклятых бесчувственных ногах. Она даже не моргала, пока пялилась на большой палец своей ноги, на котором, как и на всех пальцах, был столь же «прекрасный» маникюр, что и на руках.

Ничего.

Время шло, ее начало клонить в сон, но она не была готова сдаться. Гарриет не хотела этого делать, понимая, что ей магия еще пригодится, но все же… Все же, осознавая хреновость своей ситуации, она решила попытаться немного вычерпать энергии, чтобы пустит ту к ногам, подобно току по проводам, чтобы те начали работать уже наконец!

Но и это оказалось не так просто.

Ее магическое ядро было истощенно, так как зависело от тела, как мозг от притока крови, это было ожидаемо. Посему Гарриет попыталась наполнить его магией из вне, чтобы то оживить, используя методы, которые почерпала из опыта Реддла. Вот только даже в таком магически насыщенном, пусть и не самой светлой магии, месте как Азкабан, почти ничего не было.

Пусто.

После длительной медитации, в которую она погрузилась отнюдь не с первой попытки, ведь для нее это было в новинку, Гарриет смогла найти только жалкие ошметки того, что некогда, судя по всему, было барьером, защищающим тюрьму от внешнего мира. «Впитывать» магию, как и нащупывать ее, на деле было так непривычно-странно. Она себя чувствовала каким-то осьминогом-пиявкой, который своими щупальцами хватал невидимые многим осколки волшбы и жрал их, чтобы восполнить недостаток энергии, честное слово. Более того, это был раздел уж точно не доброй магии, и даже не нейтральной, но некогда было тут рассусоливать на идеологически-этические темы. К тому же, Гарриет и раньше была не пай девочкой, хотя талантливо той прикидывалась, чтобы сойти за свою. Да и не убила же она никого, а только взяла то, что и так скоро испарится!

* * *

Когда она смогла пошевелить пальцем, а потом встать на трясущиеся ноги, вцепившись в решетку перед собой, над островом сгустилась тьма и только луна светила на эти жалкие куски некогда крепкой ужасной тюрьмы.

Она хрипела и дрожала, как чертово желе на тарелке во время землетрясения, но упрямо продолжала стоять, стискивая прутья. Гарриет дала себе пару минут отдохнуть, а потом сделала пробный небольшой шаг в сторону двери, которая вела прочь из камеры. К счастью, прилагать усилия, чтобы открыть их даже не пришлось, ведь едва она ее коснулась, та, издав прощально-жалобный скрип, вывалилась, ударилась о те жалки пару метров, которые остались от пола коридора и улетела в пропасть. Грохот железа о железо где-то в недрах Азкабана был ужасен. Гарриет даже зажмурилась от этого противного звука, который безжалостно полоснул по ее бедным перепонкам.

Сделать первый шаг вперед из своей тюрьмы было трудно.

Во-первых, ее штормило, как пьянчугу на палубе корабля в сильный шторм, а во-вторых, Гарриет не была уверена, куда точно ей направить стопы. Чертов самолет занимал почти все место, один неудачный шаг и она полетит вниз вслед за дверью. Переломать себе все кости и узнать, правда ли она бессмертна, Гарриет еще не была готова, так что…

Скрежет.

Гарриет даже подскочила на месте, когда округе разжался зловещий хруст камня о камень, а пол под ее ногами задрожал. Нет, сначала она подумала, что это ее качает, но потом с ужасом поняла, что устойчивости в уцелевшей части здания было столько же, сколько в травинке, пытавшейся удержать сель. Вероятно, падения тяжелой решетки задела внизу какой-то хрупкий камешек, мешавший окончательно всей тюрьме кануть в лету, и сейчас ее погребет под завалами. Пол дрожал все сильнее, кругом темень, а скрежет усиливался.

Ее начала накрывать паника.

Гарриет со всей силы стиснула решетку, за которую все еще держалась, и лихорадочно думала, что ей делать. Трансгрессировать она не сможет — это факт, портал сотворить не хватит сил — это тоже факт, так что делать-то?!. Она крепко зажмурилась и стала быстро перебирать знания, которые получила от просмотра фильма о жизни Реддла. Что-то же должно был быть! Вот магию смогла собрать из окружающего пространства, чтобы оживить свои одеревеневшие мышцы, так может было что-то еще? Мерлиновы портки, ну смог же этот ублюдок разорвать свою душу, так неужели не выцепил хотя какие-то знания о…

Стоп!

К счастью, ее мозги часто в экстренных ситуациях работали лучше, чем в спокойные будние дни, поэтому Гарриет удалось кое-что вспомнить. А именно способ, благодаря которому еще молодой Том отыскал папульку. Магия крови и магия рун были одним из увлечений жадного до знаний полукровки, который очень хотел самоутвердится, так что он многое почерпал из того, что смог найти по этим предметам в Запретной секции и прочим злачным местечкам. Одним из ритуалов, сравнительно простым, был ритуал темной магии, где применялась кровь для того, чтобы узнать местонахождение всех кровных родственников. Том немного его переделал, благодаря чему он не только смог найти деревню, где жили старшие Реддлы и родственники его матери, но и смог перенестись прямиком туда без всякой трансгрессии, или портала. Наверное, поэтому никто не смог повесить убийство трех магглов на студента Хогвартса, которому тогда еще нельзя была трансгрессировать.

Оцарапать руку о ржавую выгнутую петлю от двери был не самое умное решение, но судя по тому, что здание начало кренится в сторону пропасти, у Гарриет было не так уж и много времени. Рисовать руны на кривом полу в почти полной темноте тоже было то еще удовольствие, но выбирать не приходилось.

Бам!

Раздалось где-то внизу, а потом из глотки Гарриет вырвался громкий визг, когда камера начала опускаться. И очень быстро. Еще пара секунд и все это упадет в пропасть. Она еще никогда в жизни так четко и громко не вопила на латыни, как в тот миг, когда была вынуждена смотреть, как дверь ее камеры стремительно превращается в дырку в полу. Очень большую и темную дырку, которая была похожа на вид в бездну. Пыль поднялась воздух, грохот крошащихся камней и гнущегося металл становился все сильнее, и Гарриет уже ничего не видела и не слышала.

«Все, накрылся пушным зверьком уже который по счету шанс на жизнь», — истерично подумала она, готовясь лететь вниз, вместе со всем этим мусором.

Инстинктивно Гарриет прикрыла лицо руками, и уже не видела, как руны, написанные ее кровью и с ошибкой, засветились алым светом, а потом ее глаза озарила яркая вспышка. И буквально за миг до того, как некогда непреступная тюрьма Азкабан окончательно сложилась как карточный домик, Гарриет Поттер исчезла из своей камеры, как будто ее там и не было.

Хэнк проснулся от пульсирующей головной боли и острого желания поблевать.

Его желудок отчаянно бунтовал от такого издевательства над собой, и запах жареного бекона и сосисок не помогал. Затылок ныл, спина ощущала себя так, будто он полночи изображал из себя щит, стоящий на пути автомата с мячиками для тренировки теннисистов, и судя по тому, как болел его зад, им он тоже делал нечто подобное. Не говоря уже о том, что в глотке явно раскинулась Сахара, а мочевой подсказывал, что не мешало бы посетить уборную.

Стоп!

Какой бекон и сосиски? Эти запахи в его доме давно не живут! Так откуда тогда тянулся этот аромат? Хэнк резко открыл глаза, и почти сразу зажмурился от луча солнца, который больно резанул по его чувствительным глазам. Он застонал и повернулся на бок, пытаясь скрыться от надоедливого источника чересчур яркого света. Кровать под ним тихо заскрипела, и Хэнк опять напрягся, поскольку он не помнил, как добрался до койки, поскольку его память кончилась на…

…вообще-то мы с тобой ровесники… кузен.

Эти слова прозвучали так же ясно, будто их только что произнесли над его ухом, а не вчера, когда ему спьяну глаза привиделась его давно потерянная родственница, почему-то выглядевшая так, будто она вылезла из старого фильма ужасов. Странный глюк. Нет, в последнее время Хэнк все чаще задумывался о прошлом, а особенно о той части, которая осталась за океаном вместе со всей прежней жизнью, всякими ненормальностями и прочим, но чтоб так сильно его вштырило…

Это было что-то новенькое.

Он вновь распахнул глаза, но в этот раз куда более медленно и чуть не расплакался от счастья, когда увидел целый графин воды, стоящий на тумбочке. На миг Хэнк забыл о всех своих дилеммах и глюках, и как утопающий кинулся к этому благословенному сосуду, даже игнорируя то, как его желудок скрутило, а голова закружилась, когда он резко принял вертикальное положение. Он схватил кувшин и начал жадно хлебать воду, которая была еще не только живительной, но и потрясающе прохладной. Когда Хэнк от души напился и утолил свою похмельную жажду, он вновь обратился мыслями к тому, что в его доме безумно сильно пахло готовящейся едой.

Встать удалось только с третьей попытки.

Его штормило, как флюгер во время непогоды, но Хэнк устоял. Он нахмурился и, подозрительно отметив отсутствие пушки под подушкой, где та всегда лежала, решительно направился на разведку. Теплый пар, все еще валивший из ванной, он отметил первым делом, как покинул свою спальню. Следующей уликой, указывающей на то, что он прошляпил какое-то важное событие, стали его убранные вещи. Не было ни носков, которые валялись на всем пути от двери до кухни, ни грязных рубашек, обычно раскиданных по тому же маршруту. Хэнк не мог не заметить, что пол так же был вымыт и в воздухе помимо запахов еды растекался аромат какого-то моющего средства. Опять же, не самый привычный запах в его доме.

Он сделал пару осторожных шагов вперед, слышал, как на кухне что-то скворчит, а потом недоверчиво приподнял брови, узрев своего пса, довольно грызущего какую-то косточку. Нет, вид Сумо был в принципе привычен, но тот факт, что лежанка сенбернара была вычищена от линялых волос, а шерстка самого пса была вычесана и помыта, вновь навел его на мысль, которая от него отчаянно ускользала. Хэнк вернулся на шаг назад, чтобы взять биту, которая стояла за корзиной с бельем в ванной, после чего в два широких шага преодолел небольшое пространство от его спальни до кухни.

— А ну руки вверх, сука! Щас я тебя расхреначу на части, за то, что ты влез в мою хату! — рявкнул он, тому кто решил, что может хозяйничать тут в его доме.

И чуть не выронил биту из рук, когда осознал, что вчерашний глюк был очень даже реальным и сейчас сидел за его столом и смотрел на него хмурым взглядом, прижимая руку к груди. Хотя «глюк» выглядел уже не совсем так, как вчера ночью. Полосатая роба исчезла, и ее сменила домашняя одежка, давно пылившаяся в кладовке и принадлежавшая еще его жене. Больше седые, чем черные волосы больше не напоминали паклю, были обрезаны и собраны в косу, а жуткие длинные поломанные когти аккуратно обстрижены и приведены в порядок. Впрочем, даже при всем этом марафете, ужасающую худобу и мертвецки-бледную кожу было невозможно скрыть, как и знакомые, даже после всех этих лет черты лица, да зеленые очи, каких он больше никогда ни у кого не видел.

Это была Гарри.

Его странноватая кузина Гарри, которую его родители все детство продержали в чулане, эксплуатируя при этом как рабыню Изауру и поощряя его издевательства над ней, за что уже позже, когда он наконец вырос, ему было очень стыдно и мерзко. Что, впрочем, не помешало ему открыть рот и первым же делом произнести:

— При свете дня, ты еще более страшная, чем ночью.

Гарри закатила глаза.

— Вот спасибо, Большой Дэ. Каждая ведь женщина мечтает услышать именно это с утра пораньше. Впрочем, если бы ты сказал, что-то иное, я бы только утвердилась в мысли, что я промахнулась с местом назначения. Кстати, почему твоя рожа совсем не похожа на то, что было раньше? — сипло произнесла она и, оглядев его выразительным взглядом, подняла бровь.

У Хэнка почему-то сложилось впечатление будто его кузина очень долго не использовала свой голос по назначению, оттого тот и звучал как у старой бабки, покуривающей на досуге трубку. Он опустил руку с зажатой в ней битой и, сделав пару шагов вперед, весьма не изящно плюхнулся на стул, который издал жалобный скрип, но выдержал свалившиеся на него… испытание. Его бровь удивленно подскочила к росту волос, когда Хэнк увидел довольно богатый завтрак на столе из продуктов, которые он даже не знал, что у него были. Хотя из всего этого его больше всего привлек благословенный вид парочки таблеток обезболивающего, которые он стремительно заглотил.

После чего вновь уставился на кузину.

— Зови меня Хэнком. Это имя я носил столько, что кажется, что я с ним и впрямь родился, — хрипло сказал он, если честно даже не зная, куда себя девать и что именно говорить. — А с моей рожей тоже самое, что с именем. Твои дружки постарались. Защита свидетелей и все такое.

Гарри присвистнула.

— А акцент? Почему он у тебя стал такой дурацкий? — спросила она, после минутного молчания.

— Потому что в Америке не очень-то любят англичан, кузина, — саркастично ответил Хэнк. — Когда нас сюда отправили, пришлось переучиваться, чтобы местные приняли за…

— Стоп, — остановила его кузина. — Сюда? Мы что, в Америке?

Хэнк поднял бровь.

— Ты что, не знаешь где ты? — недоверчиво спросил он, а потом, ощутив прилив злости и даже какой-то застарелой обиды, хмуро свел брови на переносице, и жестко добавил: — И вообще, какого черта ты сюда приперлась? Тридцать лет не слуху не духу, а тут на те вдруг явилась! Твои ненормальные дружки буквально переписали нашу жизнь и изменили лица, да еще и отправили на другой конец света!..

Лицо Гарри резко потемнело.

— Ну радуйся, что хоть не в тюрьму, свинтус! — громко рявкнула она, сжав лежавшие на столе руки в кулаки, которыми стукнула по столу, после чего продолжила: — Ты жил какую никакую, но жизнь, пока я эти три десятилетия была заперта в камере самой мрачной тюряги магического мира, куда меня засунули чуть больше чем через год после нашей последней встречи! Засунули те самые «ненормальные дружки», чьи задницы я спасла, окончив войну, которые оказались жалкими предателями, желавшими только моих денег и славы! Так что не ной, Дадлипусик, о своей тяжелой доле, а жри свой завтрак и привыкай к тому, что я здесь!..

Хэнк уже успел забыть, как его пугала все эта чертовщина, которая магия. Он невольно вжался в стул, когда заметил, как вещи вокруг него начали мелко дрожать и пожалел, что у него в руках нет верного пистолета. Впрочем, стрелять бы он все равно не стал, но все же так ему было бы спокойнее что ли.

— Почему? — невпопад вырвалось у него изо рта, о чем он тут же пожалел, потому что его кузина могла быть очень пугающей, когда хотела и сейчас ее острый взгляд чуть не заставил его позорно обделаться.

— Потому что я налажала с ритуалом и теперь мы застряли друг с другом, ясно? — запальчиво добавила Гарри, наклонившись вперед, а потом чертыхнулась и откинулась на спинку стула, сложив руки на груди.

В кухни повисла мрачная тишина.

Хэнк медленно переваривал ушат свалившейся на него информации о том, что оказывается его родственница все эти годы не палочкой махала в своем абракадабра мире, а прибывала в коме, да еще и в какой-то тюрьме, и не знал, как теперь быть. Он ощутил прилив непривычного смущения, а потом вдруг нахмурился, когда до него дошли ее последние слова.

— «Застряли друг с другом»? Что это значит? — первым нарушил он тишину.

Гарри ответила ни сразу. Она несколько минут сверлила сердитым взглядом его полку с пластинками, возле которой лежал поразительно спокойный Сумо, а потом, наконец, подала голос.

— Весь срок я была в каком-то магическом коматозе. А когда я очухалась, то увидела, что за те годы, что я была в коме, тюрьма была частично разрушена и грозилась окончательно рухнуть в пучину, — неохотно начала она. — Поэтому я стала искать способ оттуда свалить и решила использовать ритуал на крови, который должен был привести меня к кровным родственникам. Но я в этом не спец, да и время поджимало, вот видать я и перепутала руну «перенести» и «привязать», потому что теперь не могу далеко от тебя отойти, как и ты от меня.

Хэнк ни хрена в этом не понимал, но точно знал, что ему это все не нравится.

— Ну так расколдуй нас, — нетерпеливо сказал он, нелепо помахав руками в воздухе, чем вызвал еще один хмурый взгляд.

— Не могу, — хмуро буркнула Гарри, еще сильнее обняв себя руками, будто ей было холодно.

— Почему? Заржавела? — иронично спросил Хэнк, подняв бровь, хотя с опоздание и отмечал, что это было несколько жестоко с его стороны, если судить по тому, что кузина сказала ранее.

— Потому что, кажется, магия из этого мира уходит, болван, — одернула его Гарри, пронзив острым взглядом своих неестественно зеленых глазищ. — Благо ритуал, который я использовала был старым, и завязан больше на крови, чем на чистой магии, а то меня бы просто разорвало на части. Впрочем, как ты метко отметил, дорогой кузен, я и без того не в том состоянии, чтобы волшбой баловаться, а теперь, даже при всем желании, и огонька толком не наколдую!

Хэнк тяжело вздохнул и сжал пульсирующие виски.

Неожиданное семейное воссоединение, вчерашняя попойка и падение, а теперь и все эти разговоры о… о… о магии. Это было слишком для его похмельного мозга, которые был готов разорваться от обилия потрясений и вчерашнего алкоголя. Ему нужно было пиво и еда, чтобы заново начать функционировать как нормальный человек, а потом уже все это мракобесие. И если за пивком надо идти в магазин, то еда была прямо перед ним и только ждала, пока Хэнк на нее набросится.

— Короче, мы в жопе, — коротко констатировал он и, взяв в руки вилку, наколол на нее жирный кусок бекона, которым отсалютовал родственнице, иронично добавил: — Ну раз выхода из нее пока не видать, то… Поздравляю тебя с тем, что ты вернулась в этот бренный мир, и, конечно же, добро пожаловать в мать его Детройт… кузина.

После чего не без удовольствия сунул в рот бекон, прожаренный ровно настолько, как он любит, отчего невольно ощутил прилив ностальгии по-детству. Нет, то, как его родаки, да и он сам, относились к Гарри было ужасно и противозаконно, но Хэнк был бы лицемером, если не признал, что лучше, чем его кузина, никто в его жизни больше не готовил.

Особенно английские завтраки.

В этот момент, Хэнк даже не осознал, как та его часть, которая не переставала болезненно ныть с тех пор, как он потерял сначала родителей, а потом и сына с женой, затихла, а его застарелое одиночество вдруг стало не столь удушающим.

Гарриет в жизни не думала, что будет радоваться тому, что у нее есть родственники.

Совершенно нормальные и, наверняка, далеко живущие от волшебников Дурсли, к которым и должен был притянуть ее впопыхах сотворенный ритуал. Ну, к ним, или к уже их родственникам. Сама мысль, что она пропустила тридцать лет своей жизни, была отстойной, но все же, если Смерть не наврала, то к этому мигу у дорогого Дадлика уже могла быть своя скучно-пресная семейка на радость тете Петунье и дяде Вернону.

Не то, чтобы Гарриет собиралась с ними встречаться.

Она просто хотела свалить из разрушающегося Азкабана, да настолько далеко, где не будет ни одной даже отдаленно волшебной рожи, которая, может быть, могла ее и не узнать, но лучше уже перебдеть, чем недобдеть. Но когда ее выкинуло на какой-то темной улице, прямиком на лужайку перед одноэтажным домиком, который был похож на стоящий кругом такие же клоны, что живо ей напомнило Литтл Уингинг, и Гарриет попыталась оттуда уползти… Скажем так, ее трясущиеся конечности донесли ее только до угла улицы, а потом ей стало так плохо, что она думала, что сейчас опять помрет.

Нет, сначала Гарриет пеняла на не самое лучшее состояние своего тела, а потом поняла, что это что-то магическое.

Она плевалась так громко, что это было не иначе как чудом, что никто не вылез в этот поздний час из своей теплой постельки и не отматерил ее. Гарриет проклинала все подряд, начиная от Дамблдора с Реддлом до Батшеды Бабблинг, которая в Хогвартсе преподавала руны, и ничему толком не научила Грейнджер, чьи конспекты она тырила для изучения этого предмета. Сама-то она с дуру отправилась с Уизлом балду пинать у Трелони, о чем довольно быстро пожалела, но что уж теперь? Она явно что-то напутала в темноте и даже догадывалась что. Некоторые руны часто похоже рисуются. И руны связи и притяжения были одними из таких близнецовых закорючек. Видать их она и перепутала и, как Гарриет подозревала, по глупости связала себя со своей кровной родней и теперь не могла отойти от них.

Хрень, хрень, хрень!

Но что было делать? Не стоять же вечно на улице, да еще и в таком виде. Поэтому она развернула свои стопы и отправилась обратно к тому дому, на чьей лужайке очухалась. Гарриет без особого труда открыла дверь, по наитию решив порыскать в тех же местах, где тетя Петунья обычно прятала запасной ключ и обнаружив, что своим привычкам та не изменила даже спустя столько лет. Она тихо вошла в темный коридор, видя, что впереди светил тусклый свет, и удивленно отшатнулась назад, когда к ней навстречу вдруг вылетел огромный сенбернар. Он рычал и явно был готов к тому, чтобы начать защищать свою территорию, но, когда Гарриет медленно присела на корточки и вытянула руку вперед, тот подошел ближе, подозрительно ее обнюхал и внезапно сменил поведение. Псинка весело завиляла хвостом, а потом и вовсе обслюнявила ей все лицо.

Невольно у нее вырвался смешок, а руки сами потянулись к шерсти собаки, чтобы ту погладить.

Что тут говорить, Гарриет всегда любила собак и не могла отказать им в ласке, когда ту ее просили. Видать то, что в первый год ее жизни у нее был хвостатый крестный внушило ей особую нежность к этим животным. Хотя тот факт, что тетя и дядя, неистово ненавидящих любую домашнюю живность, и особенно таких здоровенных собак, под старость лет завели такую, ее поразил. Впрочем, изменившийся до неузнаваемости поседевший и обросший, как Робинзон Крузо, кузен, который выплыл с той комнаты, где светил тусклый свет, в растянутой майке и труселях с кактусами и с пистолетом в руке, ее поразил куда больше. Хотя, она бы его и не узнала, если бы не новоявленный узы, в чьих существовании Гарриет уверилась еще больше, который и дали на уровне инстинктов ей понять, что стоящий перед ней седой мужик с пивным пузом был ее кузеном Дадликом.

Он попытался ее застрелить.

Честно говоря, Гарриет даже испугаться-то не успела, как этот дурик грохнулся на пол с высоты всего своего роста, оставив дырку в потолке. Она медленно подошла ближе и еще раз убедилась, что Дадлика не только время потрепало, но и что-то иное. Во-первых, почти все черты его лица были изменены, только острый нос, скулы, высокий лоб, да цвет глаз остались еще узнаваемыми для нее. И не только в дополнительном весе было дело. Во-вторых, он был полностью седой, хотя ему было-то всего сорок восемь. А еще, судя по запашку и его нелепому еле внятному предположению перед тем, как отключится, что она была смертью, Дадлик крепко связал себя узами брака, но не боксом, а с банкой пива, или даже чем-то еще более крепким.

Короче, у ее кузена была явно выраженная алкогольная зависимость.

Гарриет не знала почему, но ей стало от этого даже как-то грустно при виде Дадли, который так опустился. А ведь после того столкновения с дементорами кузен перестал напоминать придурка и даже взялся за голову. Он больше не издевался над ней, не гонял местных детишек, почти не водился с Пирсом и остальными своими придурковатыми дружками, за учебу взялся, и пару раз даже тайком оставлял ей перед дверью что-нибудь съестное, если его родители опять ее наказывали за какой-то проступок. Когда они в последний раз виделись, Дадли успел еще и похудеть, да и все больше отвечал сам за себя, а не вел себя как капризное дите на радость своим родителям. Гарриет была уверена, что если кузен и дальше будет держаться такого курса, то он сможет стать нормальным человеком. Может даже профессиональным боксером, как и хотел когда-то.

А вот что вышло.

Гарриет не знала, как ей это удалось, но она смогла допереть эту неподъемную тушу до спальни, которую увидела едва вошла в дом, и даже смогла уложить Дадли на кровать. С нее сошло три пота, а руки тряслись так, будто это она беспробудный алкаш, а не ее кузен, чья голова будет болеть не только от удара и похмелья, но и потому, что Гарриет пару раз уронила его по пути. Она буквально ползком вернулась в коридорчик этого небольшого жилища и несколько минут просто сидела около стены, обнимая свои костлявые коленки и закрыв глаза.

Ей бы поспать, но почему-то Гарриет не хотела.

Это было странно, но хотя она чувствовала смертельную усталость в каждой клетке своего тела и понимала, что при таком истощение организма, как у нее, даже не должна была способна долго ходить, не то, что таскать тяжелых мужиков, ей не хотелось спать. Ее разум был чист и ясен, а еще… Как бы это не было противоречиво, но с каждой минутой, Гарриет не слабела, как любой другой человек на ее месте, а ощущала, как в ее тело возвращаются силы. Она буквально чувствовала, как ее мышцы все больше наполнялись энергией, а движения становились все более свободными.

Гарриет изменилась.

Как не игнорируй фестрала в комнате, но это было совершенно ясно. Чтобы с ее тушкой не происходило, пока она была мертва, — мертва чертовы тридцать лет! — та больше не была плотью и костями нормального человека, или даже волшебницы. Гребаные Дары Смерти! Она была уверена, что все дело в них и той силе, которую Гарриет на миг ощутила, когда все три из них ненадолго, но оказались в ее руках. Интересно, и где они теперь? Наверное, у Дамблдора, если этот хрен по-настоящему уже не сдох, как и все остальные предатели, которые последние десятилетия наверняка жили весьма неплохо, проматывая деньги ее родителей и крестного.

Она тряхнула головой.

Гарриет не хотела сейчас думать о том, что могло за это время случилось со всеми, когда она знала. Одного вида Дадли хватило, чтобы понять, что изменилось все так, как ее разум даже осознать до сих пор еще не мог. Гарриет с ужасом думала, какой теперь не только магический мир, но и маггловский, где развитие было раз в сто быстрее, чем среди закостенелых волшебников. Может уже в небе машины летали, как в фильме «Назад в будущее», а голограммы были унылой повседневностью?

«Мерлин! Как я впишусь в новый мир, если я стационарным телефоном пользовалась раза три за всю жизнь, компьютер видела только издалека, а из документов у меня есть только магически набитый на запястье индивидуальный номер заключенной тюрьмы, которой больше нет?» — с паникой подумала Гарриет, начиная дышать все быстрее и ощущая, как в висках начинает пульсировать кровь.

Она откинулась на стену и попыталась выровнять дыхание.

Паническая атака ей была нужна сейчас в последнюю очередь, как истерика, так что нужно было срочно успокоится, а еще лучше отвлечься. Гарриет распахнула глаза и лихорадочным взглядом поискала хоть какое-то отвлечение.

И оно нашлось.

Дверь напротив спальни была распахнула и судя по очертаниям предметов, которые ей было под силу разглядеть в темноте, это была ванная комната. То, что ей было нужно, после отсутствия какой-либо гигиены даже страшно вспоминать за сколько. Гарриет стремительно подорвалась и решительно направилась туда, чтобы содрать с себя вековую пыль.

В зеркало она смотрела ровно минуту.

Под светом лампы, Гарриет выглядела так, будто она вылезла из какого ужастика. Неудивительно было что Дадли принял ее за смерть, ведь многие люди представляли именно так. Худая, бледная, патлатая, с когтями и с жуткими глазами. Ей бы еще косу и вообще была бы «красавицей». Она решительно отвернулась и, открыв шкафчик, начала искать все, что поможет ей в том, чтобы избавится от этого образа. Гарриет нашла ножницы, которыми тут же укоротила свой маникюр и педикюр, после чего сорвала с себя ветхую робу и залезла в ванную. У ее кузена была небольшая коллекция мыльно-рыльных принадлежностей, поэтому, когда спустя час и три спуска воды в ванной, она наконец вылезла из воды, то от нее несло как от мятного леденца.

Впрочем, могло быть и хуже.

К свой радости, она поняла, что волосы все же не придется сбривать под корень. Каким-то чудом удалось вымыть из них грязь и распутать большинство колтунов без особых потерь, а концы пришлось обрезать всего на сантиметров пять-шесть. Если учесть то, что та отросла ей почти до колен, а сейчас была примерно до талии, то это небольшая потеря. После этого, Гарриет совершила набег на кладовку Дадли, где нашла какую-то старую, но целую, женскую одежду: мягкий свитер и теплые штаны. Само то, что ей сейчас было нужно. Они явно были не теткины, но проведя здесь пару часом, и чуть-чуть обшарив дом, Гарриет начала медленно понимать, что это был дом исключительно Дадли.

Совершенно холостяцкая и грязная берлога.

Тетя Петунья бы в таком сраче жить не смогла, поскольку ее только от одного вида всего этого бы разбил паралич. Гарриет со странной неохотой стала допускать мысль, что тетка либо далеко жила, и редко сюда приезжала, либо…

Той больше не было в живых.

Ей не должно быть грустно, что тети Петуньи больше не было среди живых, но ей было. Все же та была сестрой ее матери, и с ее уходом, Гарриет стала по-настоящему сиротой. Больше никаких кровных связей с живыми людьми, пусть даже и дерьмовыми — это же как дерево без корней.

Осталась только она и… Дадли.

Впрочем, порыскав по дому, и автоматически начав убирать срачельник своего кузена, Гарриет нашла детскую комнату и фотографии мальчика, которые переливались как настоящие голограммы. Славный мальчуган, который, как это не удивительно, напомнил ей не Дадли, или его родаков, а ее саму. Такие же скулы, нос, и разрез глаз.

Вот что значит шутки природы.

Правда в комнате было полно пыли и пахло затхлостью, а фотографии остановились на возрасте мальчика где-то в районе шести-пяти лет, хотя она не была точно уверена, поскольку в детском возрасте плохо разбиралась. Может ее двоюродный племянник жил с матерью? Скорее всего та ушла от Дадли, когда он начал обнимать бутылку чаще, чем жену, вот и… Впрочем, Гарриет решила не лезть в это, по крайней мере пока.

Она и сама не заметила, как успела собрать грязные шмотки, вымыть кухню, протереть пыль и помыть полы, а на стареньких часах пробило пять утра. А когда заметила, то решила все же поспать хоть пару часов перед тем, как ей придется побеседовать с родственником, с которым ей придется жить, пока она не разберется с тем, что умудрилась наколдовать. Хотя как скоро ей это удастся сделать, было отдельным вопросом, ведь попытка сотворить даже простой Люмос с треском провалилась.

Магия в ней была, но такая слабая!

Гарриет с тревогой вспомнила слова Смерти, которая что-то говорила о том, что магия в этом мире то ли засыпает, то ли помирает, и начала понимать, что это были не просто слова. Нет, может она просто истощена, а ближайший магический квартал, источник природной магии, или нечто подобное были далеко, но… Что-то ей говорило, что даже если она бы сейчас нашла путь в Хогвартс все было бы также.

Магия исчезала.

И тот факт, что Азкабан протаранил пассажирский самолет был тому подтверждением. Гарриет мрачно думала о том, что сейчас творилось с заповедниками, где жили драконы и прочими тварями, торговыми улицами и домами волшебников, которые были укрыты магическими щитами. Что было со школами?.. Магглы же не идиоты, и не могли не заметить появившиеся вдруг из воздуха замки, дома и даже целые деревни, полные людей, у которых нет никаких документов, доказывающих, что они существуют.

«Я подумаю об этом позже», — одернула себя Гарриет, ощущая, как от всего этого у нее начала болеть голова.

Она прикрыла глаза и попыталась поймать Морфея за хвост, но… Прошло пять минут, десять, двадцать, полчаса и все без толку. В шесть Гарриет окончательно сдалась, понимая, что сон ее бросил, как обиженный парень, и не торопился возвращаться. Лежать без дела тоже было не в ее натуре, так что… Она нашла расческу и вычесала псинку Дадли, Сумо, как гласила надпись на ошейнике, которая оказалась очень нежным и ласковым зверем. Гарриет даже почистила ему лежанку, а потом она проверила холодильник и решила задобрить Дадлика хорошим вкусным завтраком.

А еще спустя два часа кузен продрал, наконец, свои глаза и пришло время им поболтать по душам.

На кладбище Маунт-Оливет-Семетери было пусто и тихо.

Хэнк не хотел сюда приходить по многим причинам, но почему-то, когда они в тишине закончили завтрак и кузина спросила про родителей, он не смог ей отказать в просьбе отвести ее к ним. Честно говоря, он был удивлен тем, что в глазах Гарри мелькнула самая настоящая печаль, когда она узнала, что его родители давно уж богу души отдали. И ему вновь стало стыдно за былое. Он сам-то к родителям не являлся с тех пор, как погиб Коул, а его кузина, имевшая все причины их ненавидеть, первым же делом захотела навестить могилы, чтобы почтить память четы Дурслей, которые последние годы прожили под фамилией Андерсен.

По пути туда они тоже молчали.

Его мозг уже восстановил все свои функции, поэтому он не стал вести Гарри по главной дороге, а выбрал окольные пути, чтобы не шокировать ту новыми технологиями, которые были почти на каждом углу. Господи! Ведь теперь, когда Хэнк лучше соображал, он понял, что даже самые допотопные мобильные телефоны, являющиеся обыденностью для почти всего земного шара, для его кузины были чем-то из ряда необычным. Как и голографические экраны, быстрый интернет, ноутбуки, беспилотные машины, и уж тем более сраные андроиды!..

Внезапно его обуяла злость.

Его кузина была необычной штучкой во всех смыслах этого слова, но у нее было доброе сердце. Нет, однажды она засунула его в вольер с питоном, они дрались и все такое, но все же это было по большей части заслужено. А даже если и нет, никто не заслужил оказаться на тридцать с лишним лет за решеткой только потому, что какие-то ублюдки захотели захапать наследство ее родителей. Особенно после того, как она, судя по всему, закончила ту самую войну в их мире, из-за которой его с родаками когда-то и отправили от греха подальше через океан.

Ей же было всего восемнадцать!

Гарри жизни-то и не видела, а теперь половина из нее уже позади. Столько событий, открытий и новых гаджетов, которые она не видела и не застала. Он даже был удивлен тем, как адекватно и нормально она себя вела для человека, который провел столько лет в камере. Казалось, она так и застыла в том возрасте, каком была в их последнюю встречу. Как разумом, так и телом. Да, да, Хэнк был бы хреновым детективом, если бы не заметил, что если бы не смертельная худоба, белая кожа, и почти полностью седые волосы, то Гарри… Была точно такой же, какой он ее запомнил. Боже, да она бы могла сойти за его дочь, а то и внучку, но никак не кузину, которая была одного с ним возраста. Стоит ее откормить, да вытаскивать почаще на улицу, так она будет выглядеть максимум на двадцать.

Хэнку было даже немного завидно.

Но всего на секунду. Потом уже привычно стало стыдно за свое молодое я и своих родаков. Ведь теперь, когда он был взрослым человеком, который немало дерьма повидал на своей работе, то честно мог заявить, что доля, выпавшая его родственнице, была не завидна. В год уже стала сиротой, потом жила с родственниками, которые ее ни во что не ставили, и еще школа эта ее и война, где не должно было быть места детям… Хэнк, конечно, мало знал о том, что творилось в этом ее шмуду-вуду мире, но все же знал достаточно, чтобы сказать, что Гарри явно родилась не под самой счастливой звездой.

Идти к могилам родителей он сначала не хотел.

Хэнк показал ей куда идти из машины и хотел остаться внутри, но, когда Гарри фыркнула и вышла, уже минут через пять его так скрутило, что он думал, что сейчас сдохнет. Виски запульсировали, а за грудиной закололо так, будто он пробежал километров пять. Он выругался и буквально выпал из машины, проклиная магию и все прочую неестественную херню.

— Че ты ржешь? — сердито буркнул Хэнк, когда доплелся до кузины, которая уже стояла над двумя скромными надгробиями с фальшивыми именами его родителей, куда она положила скромный букетик из цветов, что росли около дороги. — Из-за того, что ты хреновая магичка, я там чуть не сдох. Прошу заметить, что я уже не молод и еще раз так вдарит, так точно копыта отброшу.

Гарри бросила на него выразительный взгляд.

— Да это прогресс, — едко сказала она. — Ты за столько лет научился упоминать слово на букву «м» и не вздрагивать. И вообще, я тебе сказала, пошли со мной, а то поплохеет, так чего теперь бурчишь, как старая бабка?

Хэнк насупил брови и сунул руки в карманы свой старой куртки.

— Ой, заткнись, — фыркнул он. — Признаю, в детстве я бы той еще задницей и вел себя мерзко по отношению к тебе. И мне жаль. Правда. Но все же тебе не понять, как страшно от все этой неизведанности обычному человеку. Господи, я до сих пор вижу кошмары, как тот большой бородатый мужик с помощью зонтика заставил из моего зада вырасти настоящий свиной хвост!

Невольно он передернул плечами при этих воспоминаниях о том жутком месяце, когда ему пришлось жить с тем дурацким хвостом, пока тот в один прекрасный день не исчез. Он до сих пор не может спокойно смотреть на живых свиней, ей богу.

— Ты сожрал мой торт, — безапелляционно заявила она.

— Мы, кажется, уже уяснили то, что я был задницей, верно? — раздраженно сказал Хэнк, разведя руки в сторону, не вынимая при этом рук из карманов.

Боже, как ему хотелось пива!..

Но пока эту мечту пришлось отодвинуть на задний план, и вернуться к тому, что было перед ним. А именно на кузине, которая неожиданно свалилась ему на голову.

— Ладно, ты прав, — вдруг сказала Гарри, чуть толкнув его в плечо своим костлявым. — С хвостом тогда было перебор, признаю.

Она тяжко вздохнула.

— Мы оба с тобой облажались, а? — устало добавила кузина, вскинув голову вверх, щуря глаза и кутаясь в огромную для нее кофту его бывшей жены. — Я была наивной дурой, которая поверила, что магический мир — это сказка с единорогами и радугами, а ты был придурком, который упивался тем, что родители вокруг него танцуют с бубнами и позволяют творить всякую дичь, да еще и восхищаются этим, будто это было чем нормальным.

Хэнк согласно хмыкнул.

— И теперь ты несуществующая в системе и отставшая от мира дистрофичка, а я алкаш, которого вот-вот выпрут с работы, — с мрачным весельем сказал он и обнял ее за плечи. — Мы достойный друг друга, а, кузина?

Она закатила глаза.

— Мерлин, что сегодня за ужасный день, если я готова признаться в том, что ты прав, Большой Дэ, — саркастично ответила Гарри, чем вызвала у него гримасу отвращения, поскольку теперь его это прозвище бесило, а выбор имени, которое ему изначально дали родители, вызывал вопросы.

Хэнк убрал руку с ее плеч и решительно произнес:

— Пошли, что ли. Тут дубак, и мне срочно нужно выпить. К тому же…

— Ты ни разу не посмотрел на могилы. Почему? — внезапно спросила Гарри, перебивая его.

Он сначала замер, а потом поджал губы.

— Для той, чье зрение в прошлом было минус хрен знает сколько, ты довольно глазастая, — хмуро сказал Хэнк, вновь засунув руки в карманы и отвернувшись в сторону.

Гарри продолжала на него многозначительно смотреть, пока он наконец не сдался.

— Это даже не настоящие их имена, — хмуро буркнул Хэнк, и пнул сухой листик, лежавший под ногой. — Здесь лежат какие-то Пэтти и Верн Андерсоны, а моих родителей звали Петунья и Вернон Дурсли, и… Нет, я знаю, что здесь лежат их кости, но это все как-то фальшиво и не по-настоящему! Годы прошли, а мне все еще кажется, что я прихожу к могилам каких-то незнакомцев, хотя я сам уже давным-давно привык к тому, что меня зовут Хэнк, а не Дадли.

Между ними повисла неловкая тишина, после его речи. Хэнк смотрел куда угодно, кроме кузины, которая немного помялась, а потом вдруг ляпнула:

— Я хочу мороженого.

Он перевел удивленный взгляд на Гарри и еще раз поразился тому, как молодо та все еще, по сути, выглядела. Совсем еще подросток. Не кстати всплыли его, казалось бы, умершие вместе с сыном родительские инстинкты, к которым были примешана здоровая доза привычного уже стыда за прошлое. Хэнку захотелось замотать ту в пупырку, купить ей мороженое и шмальнуть в тех козлов, которые сломали жизнь его последней теперь, какой никакой, но родной крови.

— Пошли тогда, я знаю, где в Детройте есть неплохое мороженое, — с ухмылкой сказал он, кивнув в сторону своей машины, куда и направил свои стопы.

Вот только Гарри ни сразу пошла за ним. Кузина изумленно замерла, а потом спросила:

— А мы в Детройте, да? Который «город моторов и музыки»?

Хэнк закатил глаза, продолжая идти вперед, и слышал, как та наконец последовала за ним. Он уже не мог дождаться того мига, когда она увидит сам город и всю эту новомодную херню, которую сам Хэнк не очень-то и любил, хотя в юности обожал сидеть, уткнувшись носом в компьютер.

Вот будет потеха.

* * *

Гарриет должно быть стыдно, что она как дитя малое прислонила нос к стеклу старенького автомобиля кузена, пока они ехали обратно в город, но она ничего не могла с собой поделать.

Она как будто вернулась в тот день, когда впервые попала на Косую Аллею. Машины необычного вида, футуристические здания с где-то впереди, вероятно в центре города, и яркие баннеры с поразительно четкими изображениями, надписи на которых ей было плохо видно, поскольку ее глаза может стали после ее «смерти» видеть лучше, но все же не идеально. Впрочем, прищурившись, кое-что Гарриет все же смогла прочесть на одном из изображений, где были два человека в странных синих униформах с голубыми треугольниками на груди.

— Детройт: город андроидов? — изумленно спросила она, повернувшись к кузену, который сидел за рулем и ухмылялся, как последний говнюк, которым глубоко внутри он все еще был.

Даже с измененной рожей, отросшими седыми волосами, бородой и пузом, а также новым именем, которое ей лично нравилось куда больше, чем Дадли Дурсль. Тот мальчик был засранцем, да и имя то было дурацким, а этот… Этот Хэнк Андерсен был ей еще толком неведом, но уже начинал ей нравится. Хотя пить тот мог и поменьше. Ну ничего, она исправит, потому жить с пивной бочкой, пока не найдет способ разорвать узы, Гарриет не собиралась.

— Ага, — тем временем лаконично ответил Хэнк⁽¹⁾.

И все.

Гарриет прищурилась, а потом довольно ощутимо стукнула того в плечо, отчего кузен дернулся и чуть не врезался в забор, разделяющий автомобильные полосы.

— Ты че, с ума сошла, ведьма? — рявкнул Хэнк, мрачно зыркнув на нее из-под седых лохм. — Мы же могли попасть в аварию!

Она нахмурила, когда заметила, как его зрачки расширились, а руки на руле чуть-чуть стали подрагивать. Кажется, кузен впрямь испугался, но она не хотела этого. Ей просто было интересно, что значит эта надпись на баннере. Может это реклама нового фильма, или…

— Увидишь придурка в нелепой робе с голубым диодом на виске, то знай, что это кукла из пластика и винтиков, созданная этими мудаками из «Киберлайф» на радость тем, кто не любит работать и у кого есть бабло. Няньки, дворники, уборщицы, и так далее. Скоро людям не останется профессий, которая могла бы их кормить. Все заполнят эти говнюки, — грубовато произнес Хэнк, спустя пару мгновений неловкого молчания, а потом хмыкнул и презрительно добавил: — Терпеть их не могу.

Гарриет удивленно моргнула.

Андроиды? Как настоящие человекоподобные роботы, как в «Киборге-полицейском⁽²⁾»?

Она с трудом в это верила, хотя и допускала мысль, что развитие магглов уже должно было убежать далеко вперед. Но чтобы они уже создали настоящих роботов, похожих на людей? Может они уже и на Марс слетали? Короче, Гарриет не поверит в их существование, пока не увидит их сама и точка. А пока…

— Что, прям от человека не отличишь? — с любопытством спросила она, ощущая, как пробудилась ее жажда к знаниям, которую Гарриет всегда старалась скрыть.

Но не теперь.

Сейчас ей не нужно было играть никаких ролей и скрывать свою тягу знать все. Она могла читать, что захочет, и для этого ей не нужно было прятаться. Могла учится, на кого захочет и… и… и… она была свободна. Гарриет почувствовала, как ее сердце забилось чаще, а реальность того, что происходит, наконец, свалилась на нее всем своим весом.

Она была свободна.

Не было никаких Волан де мортов, которые охотятся на нее и лезут ей в голову. Не было школы, фальшивых друзей и директора-проныры. Для них Гарриет уже давно мертва, если судить по тому, что никто даже не заметил, что она вздернулась через пару недель после несправедливого заключения в Азкабан.

Из ее рта вырвался смешок.

Потом еще один и еще, пока это не переросло в громкий безумный гогот. Гарриет закрыла руками по лицо, ощущая, как трясутся ее плечи от неконтролируемого смеха, живот начало сводить, а из глаза ручьем потекли слезы. Она отстраненно слышала, как ее кузен что-то говорил и чувствовала его обеспокоенный взгляд, но ничего не могла собой поделать. Смех все нарастал и нарастал, ведь Гарриет, наконец, поняла, что впервые в жизни была свободна…

…и она совершенно не знала, что ей теперь делать.

1) теперь для Гарриет он будет Хэнком, кроме тех случаев, когда она будет его дразнить)))

Вернуться к тексту

2) настоящий фильм 1993 года

Вернуться к тексту

Они не поели мороженого.

Хэнк обеспокоенно смотрел на то, как его кузину неожиданно сначала накрыл приступ дикого смеха, а потом пришел черед слез, которые Гарри пыталась глотать, но в конце концов истерика победила. И ее можно было понять. Он даже, в принципе, ждал нечто подобного, поскольку просто нельзя вырваться из такого длительного заточения и остаться при этом в себе. Но это не значит, что Хэнк имел хоть малейшие понятие, что с этим делать.

Он вообще боялся плачущих женщин!

Они были непредсказуемыми и пугающими до чертиков. Хэнка они приводили буквально в проклятый ступор. Господи, он бы лучше отправился ловить очередного нарика с голыми руками, чем вот это все! Но это было же была его родственница. Понятие, которое для него было забытое, а оно вон но но как обернулось… Поэтому в этот раз, Хэнк только вздохнул и свернул на удачно подвернувшуюся колонку, где остановится подальше от любопытных глаз. Что сказать, он не знал, посему просто неловко молчал все то время, пока Гарри горько рыдала. Наконец плач начал затихать, а когда кузина начала поспешно вытирать лицо, пряча смущенный взгляд, ничего лучше, чем предложить выпить, Хэнк придумать не смог.

Гарри молча кивнула, а он незаметно выдохнул от облегчения.

Когда Хэнк выехал с заправки, то заметил, что уже было где-то за полдень, что значит, что на поездку на загородное кладбище и вынужденную остановку было потрачено примерно полдня. Хэнк вновь ощутил укол стыда, но уже перед Джеффри, которого не предупредил об своем отсутствии, а потом забил на это. Ему было не впервой не приходить на работу. Новый выговор в его деле погоды не сделает, а если уволят…

Ну, значит пришло время ему покинуть Департамент, что уж теперь?..

Так как поездка в центр отложилась, на одном из поворотов Хэнк свернул с оживленной автострады и покатил в сторону одного из своих любимых баров, где была недорогая выпивка и не приставучий бармен. Всю дорогу туда он краем глаза наблюдал за Гарри, чья истерика сменилась молчанием. Кузина уже без всякого детского восторга пустым взглядом уставилась в окно, а когда Хэнк тихо объявил, что они приехали, безропотно последовала за ним в бар, вывеска которого гласила:

«Бар Джимми».

Дверь тихо скрипнула, когда Хэнк толкнул ее и вошел внутрь, пропустив перед собой Гарри. Кузина замерла, когда оказалась внутри, кажется, немного потерявшись. Что и не удивительно, ведь она едва ли прежде шлялась по таким местечкам. Хэнк мягко подтолкнул ее к стойке бара, где никого еще не было, и сел на соседний высокий стул, рядом с Гарри, когда та неловко уселась на место, на которое он ей указал. После чего, он махнул рукой, появившемуся рядом с ними Джимми, чтобы тот налил ему как обычно, но в двойном размере.

— С каких пор ты спаиваешь молодежь, старина? — тихо сказал тот, кивнув на спину понурой Гарри, которая тихо спросила, где туалет, и отправилась в ту сторону, на которую ей указал Джимми. — Кстати, подросткам не наливаю…

Хэнк закатил глаза.

— Это моя племянница и она уже совершеннолетняя, — небрежно сказал он, придумывая на ходу. — Приехала ко мне в гости. У нее был тяжелый период, так что плесни девчонке, она крепкая — выдержит испытание твоим пойлом.

Джимми прищурился.

— Не знал, что у тебя есть сестры или братья, — заметил он, но все же налил виски и во второй стакан.

— Их и нету, — отозвался Хэнк. — Зато есть кузина, которая жила в Англии. Ее родители умерли, когда ей было год, так что мы с ней выросли вместе.

Бармен понимающе загудел, и отошел прочь, когда из уборной вернулась Гарри. Кузина явно попыталась смыть с лица следы слез, но ее глаза все еще были красными, а нос чуть припухшим. Она вновь уселась на высокий стул, сложив руки перед собой и уныло уставилась перед собой.

— Держи, девочка, — тепло сказал Джимми, оглядев девушку и, вероятно, поняв, что Хэнк не лгал, когда сказал, что у нее был тяжелый период. Он протянул ей стакан с виски, и весело добавил: — Только не бери пример с дяди и не налегай сильно на алкоголь, ладно?

После чего отошел к другому клиенту, а Гарри удивленно проводила бармена взглядом, после чего уставилась на него.

— Дядя? — тихо спросила она, автоматически обхватив пальцами стакан.

Хэнк иронично поднял бровь.

— А что еще я должен был сказать? — с усмешкой сказал он. — Ты может и выглядишь, как дистрофик со стажем, имеющий «модную» седину, но все же едва ли ты изменилась за эти годы. Ни морщин, ни даже лишнего сантиметра в росте. Господи, Поттер, да ты теперь мне в дочери можешь сгодиться!

Кузина растерянно моргнула, будто не верила в его слова, а потом уставилась в зеркальную поверхность полки с бутылками, которая была за барной стойкой. Она послеповато прищурилась, повернула голову туда-сюда, потрогала свои щеки, будто впервые видела себя в зеркале, а потом поморщилась.

— Мерлин, — пробурчала Гарри. — Я и так бомж без документов, а с такой мордой меня еще в соц.службы могут загрести. Ну какой же отстой!

Хэнк сделал глоток из своего стакана и согласно кивнул.

— Да, с документами будет жопа, — хмуро сказал он, впервые задаваясь вопросом, как ему легализовать свою кузину, чей документальный след в этом мире кончился, когда ей было одиннадцать.

Он это точно знал, поскольку пытался как-то ту найти через полицейские базы. Британские службы, конечно, были вне его власти, но Хэнк все же смог сделать несколько запросов и навести справки, чтобы точно знать, что Гарриет Поттер в обычном мире имела только три рецепта для детских самых дешевых очков, документы из начальной школы Литтл Уингинга и свидетельство о рождении, оформленное тогда, когда ей уже исполнилось два года.

И все.

Хэнк был ошеломлен, когда понял, что у его родителей технически даже не было официальной опеки над племянницей! Вероятно то, что на это не обратили внимание хоть какие-то государственные структуры было результатом магии или еще чего. Свидетельство о смерти четы Поттеров он тоже не нашел. Более того, видимый путь его тетки тоже кончился в этом мире, когда ей было одиннадцать. Его ни раз тревожил вопрос о том, почему никто не обратил внимание на то, как много детей после одиннадцати лет испаряются из системы, но опять же, видать все это проделки палкомахателей.

Но как ему сейчас ей помочь?

Судя по всему, в ближайшее время им не разойтись, а вечно прятать кузину от дронов или сканеров, которые в миг ее просканируют и ничего не найдут, он не мог. Хэнк не хотел бы на старости лет загреметь в тюрягу за укрывательство нелегала, коим Гарри сейчас была. Если быть совсем честным, он даже не мог ее кузиной-то называть, поскольку у Пэтти Андерсон не было сестры, а значит и племянницы быть не могло! Впрочем, Хэнк мог бы обратиться к Фуллеру, который видел в его деле, что в юности он стал участником программы защиты свидетелей. Тут волшебные дружки — бывшие, если быть точно, дружки — Гарри хорошо постарались и документы ему и родителям сделали — не подкопаешься. Так что наличие кузины объяснить он еще мог, но… Опять же Гарри выглядела слишком молодо для такого звания.

Короче, это была жопа.

Хэнк опрокинул в себя остатки виски и махнул Джимми, чтобы тот наполнил тот вновь. Он почесал щетину, и обратил свой взор на кузину, которая сейчас смотрела в свой еще полный стакан и задумчиво кусала нижнюю губу.

— Интересно, что случилось с магическим миром? — тихо пробормотала Гарри. — Магия умирает, а значит закон о секретности скоро станет пылью, если не уже…

Хэнк пожал плечами.

— Не знаю, — небрежно сказал он, совершенно не волнуясь о том, что могло случится с этими психами. — Но пока было тихо. Никакой охоты на ведьм, странных находок, или появившихся из воздуха домов не было. К тому же… Может это только твоя… магия барахлит, а не во всем мире?

Гарри нахмурилась.

— Мою тюрьму, окруженную защитным и отталкивающим магглов барьером, протаранил пассажирский самолет, — мрачно сказала она. — Я не знаю, как это еще не заметили, но сомневаюсь, что так будет долго.

Хэнк поднял бровь.

— Класс, — без радостно сказал он и отсалютовал воздуху вновь полный стаканом. — Мир и так в заднице, а скоро он скатится в ад.

Он сделал щедрый глоток и с мрачным юмором добавил:

— Надеюсь, я не сдохну в пасти какого-нибудь дракона, или от удара рога единорога в зад. Они же существуют, да? Или…

Гарри закатила глаза.

— Не бойся, конкретно ты, наверняка, сдохнешь от алкогольного отравления, Большой Дэ, а не от драконьего огня или рогов, — иронично сказала она. — И да, они существуют.

Она пожала плечами.

— Ну, или существовали, до того, как меня закрыли, — исправилась кузина, и рассеянно выпила все то, что было у нее в стакане.

Гарри громко закашлялась, а Хэнк разразился смехом.

— Мордредовы тапки! — просипела она, откашлявшись и оскорбленно посмотрев в пустой стакан. — Что это такое? Хуже, чем огненный виски, или противный ликер тети Петуньи, который она прятала в прачечной!

— Мать ныкала ликер по углам? — удивлено спросил он, закончив смеяться над реакцией кузины на виски. — Она же терпеть не могла алкоголь!

— Когда приезжала сестра твоего отца, даже тетя Петунья не выдерживала, — кашляя, пробурчала Гарри, отставив стакан в сторону и вновь поморщилась.

Он сомневался, что это было из-за виски. Скорее уж та вспомнила, как тетка Мардж и ее бульдог изводили кузину, когда та была ребенком. Хэнк тоже поморщился. Он не любил про это вспоминать, если быть честным, все еще не понимая, как его любящие, даже слишком, родители могли поступить таким образом с собственной кровью. Мать ведь хоть и недолюбливала сестру, но под конец жизни Хэнк ни раз видел, как та с тоской пересматривала свои детские фотографии и бормотала о том, что Лили глупая дурочка, которая могла бы еще жить да жить, если бы не связалась с придурком Поттером.

Хэнк тряхнул головой.

— И она ведь все еще жива, — с мрачной иронией сказал он. — До сих пор бульдогов разводит, если я не ошибаюсь.

— Да ладно? — изумленно пробормотала Гарри и кивнула бармену, который вновь наполнил им стаканы виски, бутылку которого оставил возле них.

Она подняла руку со стаканом и с ноткой ехидства произнесла:

— Ну тогда давай выпьем за живучую Марджори Дурсль! Чтобы все ее бульдоги передохли…

Последнее Гарри пробурчала уже в стакан, который поднесла к губам и вновь выпила все, что там было одним мощным глотком. В этот раз она не кашляла, а только вздрогнула всем телом и помотала головой из-за стороны в сторону. Сам Хэнк тост поддерживать не стал, потому что все-таки это его тетка, но виски глотнул.

А потом еще и еще.

В уютном молчание, они успели выпить всю бутылку и даже попросить добавки. Его голову заволок приятный и знакомый туман, мышцы расслабились, а все проблемы отошли на задний план. Какая-то его часть отстраненно думала о том, что позволять Гарри в ее стоянии пить было плохой идеей. Она была ходячим скелетом, которого нужно откармливать и врачу бы показать, а не поить на уже голодный желудок вискарем, но в любом случае, уже было поздно об этом волноваться.

«Я подумаю об этом завтра», — решительно подумал Хэнк, и кивнул сам себе, краем уха слышал, как дверь в бар тихо открылась, а народ притих.

Он услышал, как кто-то уверенно прошел внутрь, а потом справа от него появилась чья-то фигура и спокойный вежливый голос произнес:

— Лейтенант Андерсен? Мое имя Коннор. Андроид, присланный из «Киберлайф».

И в этот миг, Хэнк еще не знал, что его проблемы вот-вот увеличатся вдвое, а его жизнь примет очередной крутой поворот, который изменит все.

* * *

Гарриет ни разу в жизни не пила ничего крепче сливочного пива.

Нет, один раз она пила огневиски, когда поредевший Орден Подгорелой птички в дома Уизли поминал Грозного глаза, и два раза Сириус наливал ей хорошего благородного винца из погреба семейного гнезда Блэков, куда не смог сунуть своей нос Наземникус, но это едва ли считается. В те разы, она не успевала толком ощутить эффект от алкоголя, который видела со стороны, как испытывают другие люди. Некоторые смеялись, улыбались, веселились. Некоторые плакали и депрессовали. Некоторые после пары бокалов отрубались, как сурки, или хотя бы расслаблялись, но она… Гарриет не знала, из какой категории была она. Нет, ей стало чуть теплее, это факт, но ее разум был все еще чист, в сон не клонило, желудок требовал нормальной еды, а вкус этого пойла все еще был мерзким и приятнее не становился.

Вон, кузена уже подразвезло, а ей хоть бы хны.

Гарриет вообще не понимала, зачем она дала себя уговорить сюда приехать. Нет, она знала как. У нее случилась позорная истерика, и ей захотелось хоть на миг забыть обо всем и расслабиться, поэтому она не торопилась отговорить кузена от его пагубных привычек и вместо этого сама присоединилась к нему. Впрочем, алкоголь это, или реки слез вперемешку со смехом, но ей стало легче. Гарриет смогла собраться и даже ощутила некое облегчение. Будто она отчасти сбросила какой-то невидимый груз с плеч и могла, наконец, выдохнуть чуть свободнее.

Она хотела уже начала думать, как ей вытащить кузена из этого бара и добраться до его берлоги, когда в бар кто-то вошел.

В помещение стало тихо, и Гарриет стало любопытно. Она повернула голову, и с любопытством посмотрела на мужчину, который выглядел в таком злачном местечке, как здесь, совершенно не уместно. Он был высок, на вид было лет двадцать-двадцать пять, у него были карие глаза, темные волосы, одна прядь которых небрежно свисала ему на лоб, придавая ему некую нотку очарования, и довольно симпатичное с приятными чертами лицо. Его официального вида одежда, состоящая из серого пиджака, белой рубашки, галстука, темных брюк и начищенных до блеска ботинок, выдавала в нем важную птичку, хотя странные цифры и буквы на его груди, будто это какой-то номер, ее немного смутил.

Как и мигающий голубым светом кружочек на его виске.

Инстинктивно, Гарриет попыталась «прощупать» его присутствие, благо для этого ей не нужно было много магии, но изумленно осознала, что… ничего. От этого симпатичного парня ничего не исходило, будто его здесь и нет.

Но это было невозможно!

Профессор Макгонагалл на четвертом курсе давала им краткий курс по прощупыванию энергополей, чтобы они могли отличить неодушевленные предметы от заколдованных в неодушевленные предметы животных. Трансфигурация может и могла придать чему-либо, или кому-либо, другой вид, но ауру живого существа было замаскировать труднее. Поэтому, даже если заколдовать крысу, превратив ту, к примеру, в табакерку, все равно можно было ощутить ее живое присутствие, если иметь достаточно опыта, или редкий врожденный дар видеть ауры.

У Тома Реддла был такой.

И Гарриет тоже получила его в комплекте с парселтангом и кусочком души Волды Морды, хотя об этом она никогда не распространялась, не желая прослыть еще более странной, чем уже была. Впрочем, после того, как тот осколок в ней был умервщлен, она должна была потерять эту способность, как и все остальные «плюшки». Но, вероятно, после того, как она по-глупости коснулась того изуродованного недомладенчика и буквально прожила с Реддлом целую жизнь до того мига в ее детской, к ней все вернулось. Она надеялась, что вернулись только способности, а не весь крестраж, потому что переживать еще одну войну ей не хотелось от слова совсем. Но да не это сейчас было важно, а то, что этот привлекательный мужчина был явно…

…не живой.

Это было жутко, неправильно и вообще Гарриет не понимала, как такое возможно. Однако, когда он, кратко оглядевшись, подошел ближе и представился ее кузену, все встало на свои места. Этот Коннор был андроидом, потому Гарриет и не могла ощутить его присутствие. Он был гребаным андроидом, и она бы в жизни его не отличила от настоящего человека. Она была просто ошеломлена тем, насколько реалистично Коннор был создан. Его голос имел эмоциональную окраску, его мимика была подвижной, а в глазах был живой блеск.

У него даже были веснушки на носу, ради Мерлина!

Почему-то Гарриет думала, что андроиды, чтобы не говорил кузен, будут все же выглядеть как-то иначе. Может более… идеальными что ли, с топорными движениями и механическим голосом, от которого вянут уши, лишенными автономности, воли и имени. Этакие роботы на батарейках и пульте управления, которые не могу сами думать и действовать.

Выходит, ошиблась.

В ее душе мгновенно подняло свою голову жадное любопытством. Как магглам такое удалось? Как они добились без всякой магии такого потрясающего эффекта? Ведь это же надо было проработать каждую деталь! Мерлин, она не была фанатом научной фантастики, но даже Гарриет понимала, что перед ней самый настоящий автономный образец искусственного интеллекта, который, судя по всему, был моделью-детективом, присланный в помощь…

— Лейтенант Андерсен? — прошипела она, когда они вышли из бара.

Коннор шел чуть впереди них, и это дало ей возможность дать втык своему кузену, который забыл сообщить, что он был чертовым полисменом! Ну, то есть копом, если переводить на американский сленг. И когда он только собирался ей об этом сказать? Когда его коллеги бы ее повязали, как нелегала из Англии, или еще хуже, — если все эти годы назад Гарриет внесли в маггловскую базу данных заключенных, как сделали с Сириусом — как беглую зечку?

— Да, я коп, и что теперь? — раздраженно прошипел в ответ кузен, разведя руки, спрятанные в карманах, в стороны. — Забей и садись в тачку. Это сраный манекен же не отвалит восвояси. Так что съездим на место, а потом поговорим, ладно?

Гарриет прищурилась и медленно кивнула.

Выбор-то был невелик. Города она не знала, где находится дом кузена тоже, да и не могли они отойти друг от друга дальше, чем на полкилометра. Так что она насупилась и потопала к машине, в которую уже успел сесть Коннор, и, не глядя на кузена, вредно сказала:

— Если мы попадем в аварию, алконавт, я тебя убью.

Хэнк закатил глаза.

— От алконавта слышу, — насмешливо сказал он, подойдя к дверце водителя. — Пили-то одинаково.

— Я не сижу за рулем, старая задница, — желчно ответила Гарриет, хмуро зыркнув на кузена и, открыв дверь, ведущую на задние сидение, поскольку переднее заняло чудо техники, которая ее все еще изумляло и, наверное, будет изумлять не один день.

Хэнк громко фыркнул, занял свое место водителя, завел своей драндулет и они отправились в путь. И никто из них не заметил, что диод Коннора, когда он пристально посмотрел на Гарриет, заметив ее наконец, на миг мелькнул желтым цветом.

Честно говоря, Гарриет прослушала куда они там поехали.

Она отключилась от беседы кузена и Коннора после того, как последний представился, так что пропустила все подробности. Например то, что они ехали на место преступления, а конкретно на место убийства, совершенного никем иным, как андроидом. Разумной машиной, которая, как говорил Хэнк, должна была служить богатеньким мудакам, но не убивать их.

«Кажись, люди не только претворили мечту сотворить искусственный интеллект, как в Терминаторе, так еще и умудрились пропустить момент, как те начали восставать, как машины все в том же фильме?» — иронично подумала Гарриет, с любопытством смотря на столпившийся, несмотря на начавшийся дождь, народ около неприметного домишки, чей периметр был огорожен мерцающей лентой.

— Там труп — ты сидишь здесь, — прямо сказал Хэнк, глядя на нее в зеркало заднего вида, а потом зыркнул на Коннора, и твердо добавил: — Нет, не так. Вы оба сидите здесь и ждете меня, ясно?

Коннор явно не был согласен и Гарриет была с ним солидарна.

— По инструкции, я должен вас сопровождать, — тактично сказал он, чуть наклонив голову и пытаясь поймать взгляд Хэнка, который закатил глаза и вышел из машины.

Гарриет тоже поспешила наружу.

На миг она об этом пожалела, поскольку прохладные капли дождя тут же начали превращать ее теплую кофту в мокрую тряпку, а волосы в неконтролируемые кудри, которые она почти чувствовала, как начали завивать с каждой упавшей на нее каплей воды. Гарриет прищурилась, поскольку дождь искажал ее и без того не лучшее зрение, что ее очень бесило и вызывало инстинктивное желание поискать очки.

А еще лучше зонтик.

— Я, кажется, сказал тебе сидеть внутри, — буркнул Хэнк, подняв ворот своей кожаной куртки и хмуро посмотрев на нее.

— У тебя склероз? Я не могу этого сделать, — тихо прошипела она, когда обошла машину, обхватив себя руками, и поравнялась с ним.

Краем глаза, Гарриет заметила, что Коннор тоже не стал слушать ее кузена и покинул машину, поэтому она повысила голос и выразительно сказала:

— Твой новый коллега тоже вон не собирается сидеть в машине, так почему я должна?

Хэнк резко обернулся и мрачно уставился на Коннор.

— Слышь, консервная банка, я же тебе сказал, чтобы ты сидел в машине и не мешался, — сердито сказал он. — Поэтому…

— В отличии от мисс Абернати, я должен участвовать в расследовании, — настойчиво сказал Коннор. — Моя задача: разобраться с девиантом, и я это сделаю.

После чего направился в сторону загораживающей ленты с воистину человеческим упрямством и решительностью в каждом шаге, и уже не видел, какими взглядами обменялись Гарриет и Хэнк.

— Как он меня назвал? Мисс Абернати? Что за дичь? — шепотом спросила она, наклонившись ближе к кузену.

— Не знаю, — медленно протянул Хэнк, подозрительным взглядом смотря в спину Коннора. — Это странно и непонятно, но давай разберемся с этим позже, ладно?

Гарриет согласно дернула бровь.

Они поспешили вперед, но услышав, как один из мужчин, стоящих на крыльце, сердито начал кричать, чтобы убрали андроида от ленты заграждения и прочих посторонних, Гарриет, как и Коннор, замерла. Инстинктивно, она повернула голову, чтобы обменятся взглядом со своим спутником, но, кажется, такая человеческая реакция не была заложена в программу этого парня, поскольку Коннор продолжал смотреть только перед собой. Кричавший мужчина, судя по всему, был один из коллег Хэнка, поскольку едва кузен подошел ближе к крыльцу, они поздоровались, как старые друзья. Было видно, что кузен был знаком с мужчиной не один год, как и с почти всеми здесь, потому что когда тот сказал, что они с ним, то ни Коннора, ни Гарриет больше никто не пытался остановить.

Она еще не успела войти внутрь обшарпанного дома, как ей в нос ударила жуткая вонь.

Этот запах был тяжелый и стойкий и, казалось, бил под дых. Гарриет поморщила и с трудом удержалась от желания выблевать весь тот алкоголь, которые столь неосмотрительно в себя влила. Но хуже всего было то, что она узнала этот… аромат. После битвы за Хогвартс этим запахом пропитался каждый угол древнего замка, как и стены дома Батильды Бэгшот, которую Нагайна использовала как человеческий костюмчик, чтобы ее заманить и сожрать.

Это был запах смерти и разложения.

И исходил он от мужчины, чей уже давно не свежий труп валялся около стены и был виден всем желающим сразу от входа. Он выглядел довольно безобразно и отталкивающе, и дело было не только в том, что с ним случилось после смерти. Мужчина явно был представителем того сословия, которое любит пивко, курить травку, смотря спортивные каналы, спать с женщинами с низкой социальной ответственностью и терпеть не может людей.

Маргинал-гопник, короче.

Срачельник, похлеще того, что был в доме кузена, был тому дополнительным доказательством. Пивные банки, коробки от еды на вынос, порванные журналы, грязные шмотки, пыль и слой грязи на полу. Свинарник, одним словом, а не дом. Хотя, были видны следы и того, что здесь все же убирались, но это явно было пару недель назад, а то и дольше.

— Молчите, ничего не трогайте и не путаетесь под ногами, ясно? — грубовато сказал кузен, алкоголь из которого уже начал выветриваться и неуклонно начало подбираться похмелье.

Опять.

Гарриет кивнула, краем глаза, как Коннор сделал то же самое, хотя она сомневалась, что тот будет придерживаться этих приказов. В него же были заложены, кем бы то не было, четкие инструкции, и слушать приказы Хэнка был не один из них, что прекрасно показалось, что Коннор не стал сидеть в машине, как ему было велено.

Так и оказалось.

Пока Гарриет прикидывалась ветошью рядом с кузеном, которому излагали детали дела, Коннор первым же делом нарушил второй приказ. Он присел рядом с телом, как следовало из вещания копа рядом с Хэнком, Карлоса Ортиса и стал его осматривать. Ну, она полагала, что он принялся его осматривать, поскольку к данный момент, Гарриет могла видеть только его довольно славный зад, обтянутый темными брюками. Она даже засмотрелась, хотя обычно парни и их внешность не шибко привлекали ее взгляд. У Гарриет просто не было на это времени.

А сейчас есть.

— …судим за кражу и разбойное нападение, — продолжал бубнить знакомый Хэнка, читая информацию с какого-то тонкого устройства со светящейся поверхностью.

Еще одна новая технология, создание которого она прошляпила, поди.

Гарриет нахмурилась, вновь чувствуя некую несправедливость за то, что у нее отняли столько времени и возможностей, и тряхнула головой. Она ощущала неловкость от того, что стояла в стороне как дура и ничего не делала, хотя это ее и не касалось. Гарриет вообще была тут посторонней! Но она была здесь и ей уже становилось скучно.

Поэтому Гарриет решила отойти от того места у стены, где она стояла, все равно кузен уже отошел, и решительно направилась к Коннору. Она тихо присела рядом с ним и с интересно уставилась на его лицо, уже в который раз восхищаясь тем, что как он был похож на человека. Если честно, ей все еще не совсем верилось, что Коннор не настоящий и все такое. У нее было нелепое желания коснуться его щеки или пощупать руки, чтобы узнать, как именно он ощущался на ощупь. То же как человек, или?..

— Что ты делаешь? — тихо спросила она, отмечая, что кружок на его виске загорелся желтым.

Коннор моргнул и перевез взгляд на нее с очень даже человеческим удивлением в своих очень красивых глаза. Они были цветом как ее любимый горячий шоколад. Темные, глубокие и притягивающие взгляд.

Ее уж точно.

— Я сканирую жертву, чтобы установить причины его смерти, мисс Абернати, — вежливо ответил Коннор, вновь называя ее это странной фамилией.

Гарриет хотела спросить почему он так ее зовет и с чего вообще взял, что она какая-то там «мисс Абернати», но помалкивала. Лучше пусть ее примут за какую-то другую женщину, чем объяснять то, что она какая-то нелегалка и так далее.

По крайней мере, пока.

Вместо этого, Гарриет наклонила голову набок и с детским изумлением в голосе спросила:

— Сканируешь? Это как?

Тут она смутилась.

— Ты это, прости за такие вопросы. Просто я никогда не видела таких, как… ты и не знаю, как это все работает, — поспешно добавила Гарриет, неловко махнув рукой в его сторону, потому что назвать его андроидом, и все такое прочие, у нее почему-то язык не поворачивался.

Коннор еле заметно нахмурился, а потом вернул свой взгляд к трупу Карлоса Ортиса.

— Он убит двадцатью восьмью ударами ножом, — коротко ответил он, вероятно, решив сменить тему, и Гарриет не стала возражать, потому что он вообще мог ее проигнорировать, так как разъяснять то, как он был создан наверняка не было заложено в его инструкции.

Она тоже отвернулась и впервые заметила надпись на стене.

— Я живой, — прочла Гарриет вслух и, по какой-то причине, ее сердце сжалось, ведь в ее понимание, это не то, что могла бы написать бездушная машина.

Эти слова были полны отчаяния и желания быть услышанным, даже несмотря на то, что были написаны ровными, почти печатными, буквами, каким человек бы не стал писать после того, как убил человека. Но ведь это написал и не человек. И тем не менее, ей это показалось криком кого-то живого и очень-очень напуганного. В конце концов, может даже тот, кто был сделан из винтов и пластика, мог иметь свою волю и жаждал жить, а не существовать, как обычная кукла.

«Мерлин, женщина! Что тебе в голову лезет?» — одернула себя Гарриет, а потом скосила взгляд на Коннора, который чуть отошел в сторону, чтобы осмотреть кухонный нож, перепачканный в крови.

И скривилась.

— Фу, что ты делаешь? — воскликнула она, когда увидела, как тот коснулся кончиками своих длинных аристократических пальцев окровавленного лезвия и сунул их себе в рот.

Ей вторил Хэнк, который обернулся на ее восклицание и увидел, что творит их новый друг. Его лицо исказилось в гримасе отвращения и немного позеленело. Кузена явно начало подташнивать от этого вида, и не мудрено, если учесть сколько в нем было того пойла, которого им столь щедро налил бармен в баре.

Коннор непонимающе посмотрел на них.

— Я анализирую кровь, — спокойно сказал он, словно не понимая, в чем причина их поведения.

Впрочем, Коннор скорее всего этого и не понимал. Гарриет покачала головой и мимоходом подумала, что этот новомодный искусственный интеллект в чем-то мог иметь поведение трехлетки, которая не понимает некоторых реакций взрослых людей на, казалось бы, невинный жесты.

— Я могу сделать все тесты на месте, — добавил Коннор и чуть склонил голову набок. — Простите. Стоило предупредить.

Этот жест был довольно очаровательным, как не могла не отметить Гарриет. Нет, ее в принципе завораживало само существование Коннора и всего его рода, но все же в том, как андроид-детектив копировал человеческие повадки было что-то особенно славное и умилительное.

— Сколько же стоит твой рот?.. — задумчиво пробормотала Гарриет, вдруг понимая, что перед ней буквально стояло целое состояние, оценивающийся миллионами, а то миллиардами.

Она растерянно моргнула, когда заметила взгляд, который на нее бросил кузен, а потом чуть не провалилась сквозь землю, когда поняла, как провокационно это могло звучать. Но Гарриет отказывалась краснеть! Поэтому смело встретила взгляд Хэнка, встала на ноги, и, сложив руки на груди, продолжила сверлить кузена взглядом пока тот не махнул рукой и, обращаясь к Коннору, не сказал:

— Ладно… Только больше не суй в рот вещдоки, хорошо?

Хэнк еще раз в отвращение оглядел все еще перепачканные пальцы Коннора и, покачав головой, отошел в сторону. Гарриет прикрыла рот рукой и издала тихий смешок. Если честно, ее несколько забавляла реакция кузена, который в семь лет, помнится, на детской площадке нажрался собачьих какашек и вообще никогда не слыл особой чистоплотностью.

— Тридцать четыре миллиона, — вдруг произнес Коннор, тоже проводил взглядом Хэнка и переведя взгляд на нее.

Гарриет недоуменно вскинула бровь.

— Извини?.. — спросила она, не совсем понимая, что тот имел в виду.

— Столько стоит мой рот, — невозмутимо пояснил Коннор и, честное слово, чуть заметно ухмыльнулся, а его диод на миг замерцал желтым цветом.

Она прищурилась.

Ей кажется, или он пытался ее поддеть? Кажется, да. Но спросить ничего не успела. Коннор уже развернулся и продолжил осмотр. В ней вновь всколыхнулось любопытство, поскольку это дело было слишком уж любопытным и явно не типичным. Нет, она, конечно, пропустила этот технологический бум и все такое, но все же ее интуиция подсказывала, что здесь не все чисто, а Гарриет привыкла доверять своему внутреннему голосу, даже если он часто подавал ей знаки криками или нецензурными ругательствами.

Поэтому она решительно потопала следом.

— Что это? — тихо спросила Гарриет, остановившись около Коннора и увидев, как он пристально смотрит на какой-то рассыпанный красный то ли порошок, то ли кристаллы на тумбочке.

Его диод опять мигал желтым, и она предположила, что он делает это, как его, сканирование, вот. Гарриет вежливо замерла и стала ждать. Может быть, он ей вновь не ответит, конечно, но все же…

— Это Красный лед. Синтетический наркотик, состоящий из ацетона, лития, тириума, толуола и соляной кислоты, — прямо ответил Коннор, в этот раз не игнорируя ее вопрос.

Гарриет подняла бровь.

Наркотики — это не то, с чем она привыкла сталкиваться, поскольку ни в Хогвартсе, ни в Литтл Уингинге этого, как такового, феномена не было. Все ее основные знания об этом были почерпаны из фильмов, которые она почти не смотрела и книг по химии, где были описаны многие элементы, и формулы, а также их воздействия на человека. Да и это был не самый любимый предмет, даже если Гарриет все же изучила многие учебники за старшие классы маггловской школы, честно спионеренные у Дадли, включая химию. Но даже этих знаний ей хватило, чтобы понять, что в будущем магглы не только сделали прорыв в технологиях, но и двинулись умом, раз ловили кайф от веществ, которые по отдельности-то могли к хренам расплавить человека, что уж говорить о том, чтобы использовать их в одной связке?

— Люди — психи, — пробормотала она с отвращением глядя на этот красный яд.

Коннор промолчал.

Он развернулся и ушел дальше исследовать место преступления. Гарриет видела, что Хэнк тоже был занят, разговаривая с мужчиной в немного странной форме полицейского, поэтому решила чуть-чуть пройтись. Все равно в Детройте, судя по всему, были очень расхлябанные копы, которым было плевать, что у них по месту, где убили человека, шлялся кто не попадя. Пусть даже и пущенный сюда по протекции… лейтенанта. Мерлин! Как же все-таки странно было осознавать, что тот Дадлипусик, которого она помнила, стал чертовым слугой закона. Тетка, наверное, была горда. Или в ужасе, ведь это профессия не была синоним безопасности.

Гарриет тряхнула головой и огляделась.

Она была на кухне, где все было перевернуто вверх дном и залито кровью. Валялась мебель, всюду были осколки… Видать драка началась именно здесь, а не в гостиной, где разлагалось тело. Гарриет решила уйти прочь, чтобы ничего ни нароком не сдвинуть с места. Вдруг какие улики повредить, сотрет, или еще чего. Лучше отойти подальше, и желательно на улицу. Вонь была удушающей, и Гарриет хотела проветриться, надеясь, что если она выйдет на крыльцо, то они с кузеном это переживут без эксцессов.

Но не успела.

Она только хотела повернуться, как вдруг до нее донеслось шебуршание, а ей на голову полетела пыль. Совсем немного, но приятного мало. Гарриет стряхнула пылинки с волос и лица, а потом вскинула голову наверх. На пожелтевшем потолке виднелась довольно впечатляющая трещина в штукатурке, откуда и сыпалась эта белая пыль. Она пожала плечами и вновь хотела сделать шаг вперед, как услышала скрип.

Будто у нее над головой кто-то ступил на старые доски.

Гарриет прищурилась и вскинула голову. Она не знала почему, но отмахнуться и скинуть все на простой ветер у нее не вышло. Опять же, пресловутая интуиция ей шипела, что здесь что-то не так. Гарриет нахмурилась и стала думать, что может скрипеть и под чьим весом. Глупо было думать, что убийца еще здесь, да и второго этажа здесь нет, но… Тут краем глаза она заметила в углу небольшого коридорчика что-то вроде панели или дверцы, которая вполне себе могла вести на… чердак.

Гарриет огляделась.

На нее вновь было ноль внимания, как бы это ни было странно, поэтому она тихонечко стала пятиться в сторону. Гарриет вновь вскинула голову, чтобы осмотреть панель, когда оказалась прямо под ней и увидела какие-то еле заметные голубые разводы, что еще больше подтолкнуло ее любопытство. Она завертела головой в поисках того, что могло бы ей помочь поднять ближе к люку, и почти сразу ей на глаза попалась стремянка.

Как «удачно».

Либо хозяин дома был предусмотрителен, либо она везучая. Гарриет подняла лестницу и раскрыла ее, вновь отметив слабый голубой развод на одном из боков стремянки. Она пробно наступила на первую ступеньку, которая тут же жалобно заскрипела, а потом ступила на вторую и третью. Гарриет крепко держалась за каркас лестницы и молилась, чтобы та под ней не развалилась, уж больно ненадежно та выглядела и звучала.

К счастью, лестница ее выдержала.

Она замерла на предпоследней ступеньке и вытянула руки вверх, чтобы открыть люк. Гарриет легонько толкнула крышку, и та без труда поддалась. Она отодвинула ее в бок, а потом преодолела оставшиеся ступени и ее взору представился темный чердак, полный всякого барахла, половина из которого была старше, чем Гарриет.

Чудесное место, чтобы спрятаться.

Гарриет уперлась ладонями в грязный пол, чтобы забраться на пол чердака, а потом со стоном выпрямилась, обретя опору. Ее кости заскрипели, но она это проигнорировала. Гарриет отряхнула руки и медленно сделала шаг вперед, к рваной занавеске, зловеще развивающейся от ветра, который просачивался сквозь щели. Там было нечто напоминающие человеческую фигуру, но благодаря сквозняку, всколыхнувшем занавеску, она видела, что там просто стоял какой-то манекен. Гарриет отодвинула ту в сторону и осторожно двинулась вперед, подслеповато всматриваясь в темноту, проклиная то, что не может сотворить хотя бы дурацкий Люмус, чтобы осветить себе путь.

Она ощущала себя гребаным слепым котом, тыкающимся по углам в поисках мамкиной сиськи!

Но в то же время, Гарриет чувствовала, как по венам растекался знакомый адреналин и жажда приключений, которая всегда жила в ней и толкала творить всякую хрень, выходящую ей боком. Прямо как сейчас, когда никому ничего не сказала и поперлась на зловещий чердак, где мог прятаться опасный андроид-убивашка, восставший против хозяина. Вот только когда она прошла еще чуть вперед, где заметила какое-то быстрое движение, а потом мигание чего-то красного в темноте одного из углов, и перед ней, наконец, предстал очевидный «виновник» сегодняшнего сбора, он выглядел кем угодно, но не опасным.

Бедный парень выглядел перепуганным до смерти.

У него была смуглая кожа, карие широко распахнутые глаза, и простое милое лицо, которое должно было, вероятно, располагать к себе. Его руки были странного белого цвета, будто… Будто наружу выступали кости, или быть точным… пластик. На нем, судя по всему, фирменная роба андроидов, состоящая из бело-черной футболки с голубым треугольником на груди и белых брюк.

И они все, как и его лицо, были в засохшей крови.

— Эй, — тихо сказала Гарриет, вскинув руки вверх, что показать, что она не опасна. — Не бойся.

Глаза парня лихорадочно заметались.

— Ты человек, — дрожащим голосом сказал он и диод на его виске замигал красным, как сумасшедший.

— Да, но я не причиню тебе вреда, слышишь? — успокаивающе произнесла Гарриет, чувствуя себя также, как тогда, когда приручала гиппогрифа на третьем курсе. — У тебя есть имя?

— Я просто защищался… — перепугано прошептал парень, будто и не слышал ее вопроса. — Он хотел меня убить! Пожалуйста…

Его взгляд был таким искренним и молящим, чтобы она поняла, что это была самооборона, а не хладнокровное убийство.

— Эй, куда ты поперлась, неугомонная? — окликнул ее откуда-то снизу голос Хэнка. — Я же сказал: ничего не трогать!

Гарриет чуть повернула голову в сторону, не отводя взгляда от андроида, и крикнула:

— Да иду я! Тут… тут все равно ничего нет. Только разбитое окно и все.

Это было глупо, ведь этот парень был все еще убийцей, он был аномалией среди андроидов!

И все же Гарриет не хотела, чтобы того нашли и уничтожили из-за того, что он избавил мир от какого придурка, который вполне себе мог заслужить свою смерти. Поэтому она резко развернулась, чувствуя, на своей спине шокированный взгляд андроида, и быстро пошла к выходу с чердака, пока сюда кто-то не нагрянул.

Хэнк отвык просыпаться от запаха еды, но это не значит, что это было неприятно, особенно если не тошнило, а голова не болела с жуткого бодуна.

Нет, ему было немного плоховато: руки подрагивали и чутка все же мутило. Но так как его организм был уже привыкший к тому, что подчас в венах вместо крови течет бухло, и имел высокий порог терпимости, то скромное по его меркам количества выпитого вчера алкоголя едва ли заставило Хэнка ощущать какие-либо серьезные похмельные последствия. Посему эти ароматы только уговаривали его оторвать зад от кровати и отправится на кухню, чтобы утолить голод. А не желание немедленно бежать к унитазу, чтобы выблевать своих кишки с утра пораньше.

Он выполз из свой койки и, зевая на ходу, пошел сначала в ванну, чтобы отлить и умыться, а потом только потопал на кухню, где, очевидно, уже хозяйничала его неугомонная кузина. Это было так странно, но у Хэнка появилось вдруг такое чувство, что будто так было уже давно. Будто кузина бродила по его холостяцкой берлоге уже не первый год, а не всего-то второй день. Может это было инстинктивное ощущение? Все-таки они прожили друг с другом первые одиннадцать лет жизни почти не расставаясь.

Жопа к жопе, так сказать.

А потом еще шесть, правда только летом. Жили, конечно, всегда плохо, но все же рядом и это не могло не вызвать привычку, которая, судя по всему, даже за три десятилетия никуда не делась. Просто спала, пока они вновь не состыковались и не оказались в почти привычных условиях совместного проживания.

— Ты вообще спишь, ведьма? — спросил Хэнк сквозь очередной зевок, когда он плюхнулся на стул в своей непривычно вычищенной до блеска кухне, что, опять же, напомнило ему о юности.

В доме родителей, как здесь, так и в Англии, всегда была почти клиническая чистота. Мать была этим одержима и явно передала эту черту Гарри. Ну, или скорее вдолбила, ведь его кузина пахала по их первому дому едва ли не больше, чем то делала мама. Нет, не так. Она пахала по дому и саду больше, чем когда-либо мама то делала, пока они жили в Англии. Уже здесь той пришлось все делать самой: и готовить, и убираться, и за садом следить, который она довольно быстро забросила, ведь тут не было соседей, перед которыми та могла похвастаться своими кустами и цветами.

Ну да хватит о прошлом.

Вместо этого он обратил внимание на Гарри в настоящем, которая сидела по другу сторону стола и с изумлением в своих зеленых глазищах вертела один из журналов-планшетов. Он купил ей один вчера, когда они заехали в магазин за провизией, покинув место преступление, виновника которого так и не нашли. Хэнк пожалел, что не таскал с собой камеру, а то мог сейчас быть обладателем весьма забавной фотографии Гарриет Поттер, чьи глаза приобрели идеальную форму круга, когда она впервые увидела современные сенсорные журналы.

— Ты его что, за столько времени еще не прочла, или опять запуталась, как его листать? — пробубнил он, намазав тост маслом и сунув его в рот.

— Тринадцать раз прочла, но это не значит, что меня перестает удивлять то, до чего магглы дошли за столь короткий срок, — рассеянно ответила Гарри и, наконец, отложила журнал. — Мерлин! В магическом мире были журналы с движущимися картинками и фото, но это совсем другой уровень. Я даже боюсь увидеть, что еще я пропустила.

Хэнк загудел.

— Много, кузина, очень много, — прочавкал он, и удаленно охнул, когда Гарри вдруг нагнулась вперед и шлепнула его по плечу. — Ой, за что?

— За то, что, кажется, переезд в Америку выбил из тебя даже зачатки манер, которые вдалбливали в тебя тетя и преподаватели в Вонингсе.

Невольно Хэнка перекосило.

— Не напоминай мне про эту школу, — хмуро проворчал он. — Мне до сих пор кошмары сняться об этой тупой форме, которая терла во всех местах, и той дебильной соломенной шляпе. Фу, как вспомню, так вздрогну.

Гарри весело усмехнулась, видя его реакцию, а потом сцепила руки и приторно проворковала:

— Ну, что ты, Диддикенс! Ты же был таким очаровательным в этой форме. Дядюшка Вернон был так горд, что ты поступил в ту же школу, что и он. Ути-пути!

Она потрясла сжатыми кулаками в воздухе так, будто трепала невидимые щеки, от чего Хэнк закатил глаза и с фальшивым ужасом произнес:

— Господи, ты звучишь прямо как тетя Мардж!

Гарри тут же скривилась от отвращения и откинулась на спинку стула.

— Это был удар ниже пояса, Большой Дэ, — мрачно сказала она, и резко наколола на вилку кусок бекона, лежащего на ее тарелке, вероятно, представляя, что перед ней как раз тетя Мардж, или один из ее бульдогов.

Хэнк фыркнул, с наслаждением откусывая кусок от сосиски, а потом сказал:

— Кстати, о твоем недостатке знаний об окружающем мире. Доедай давай, и покатим в город. Надо тебе купить что-то из шмоток, а потом в отдел.

Гарри замерла с вилкой, которую как раз подносила ко рту. Кусочек яйца, наколотый на столовый прибор, свалился обратно в тарелку, но кузина этого словно не заметила.

— Я? В отдел, где полно копов? — медленно произнесла она, а потом громко воскликнула: — Ты что, с ума сошел?! Вдруг меня, как моего крестного, занесли в базу маггловских заключенных? Конечно, мое фото вряд ли весит на доске «Их разыскивает полиция», но…

— Сейчас другая система, кузина, — сказал Хэнк, делая большой глоток кофе. — Достаточно сканирования и все. И я не уверен, что тебя внесли в базу. Точнее, не уверен, что в базе что-то о Гарриет Поттер, кроме той информации, что обрывалась после того года, когда тебе стукнуло одиннадцать.

Гарри нахмурилась.

— То есть? — непонимающе спросила она, отложив вилку и наклонившись вперед.

— Этот дурацкий манекен, которого вчера ко мне прислали, — начал Хэнк, решив поделиться свой догадкой с кузиной. — Он, вроде как, новейшая модель андроида-детектива, которая наверняка имеет доступ к базе данных. Он тебя точно уже просканировали и…

— И система меня распознала, как какую-то Абернати, — понимающе спросила Гарри, и задумчиво нахмурилась. — Ну и что это мне дает? И вообще, может он ошибся?

— Надо просканировать твои отпечатки и лицо в отделе и все разузнать, — решительно сказал Хэнк. — Если впрямь есть какая-то Абернати, нужно понять, где она и что с ней. Если она жива и живет неподалеку, то придется думать, что делать с твоими документами, а если нет…

— То, что, ты хочешь, чтобы я украла ее личность? — скептично спросила Гарри. — А если у нее есть родственники, друзья, дети?

Хэнк допил свой кофе одним глотком и поставил кружку на стол.

— Сначала нужна информация, а там разберемся, — решительно сказал он и встал изо стола. — Пойду оденусь. Кстати, спасибо за завтрак.

Он уже успел отвернуться, чтобы пойти в свою спальню, как внезапно ему в спину донесся тихий голос Гарри, которая неуверенно произнесла:

— Почему ты помогаешь мне? Мы же с тобой чужие. Были тогда и являемся сейчас. К тому же ты — полицейский, а я беглая зечка. Вдруг я тебе соврала и в тюрьму меня посади за дело. Не знаю, например за то, что я замочила там кучу народу или еще чего?

Хэнк замер.

А потом медленно обернулся, чтобы внимательно посмотреть на кузину, которая сейчас как никогда напоминала ребенка. Напомнил ему Коула, который, как это ни странно, был похож на свою двоюродную тетку больше, чем на него самого, как до изменений, так и после, или даже Сюзанну. Она застенчиво закусывала губу и теребила свои костлявые пальцы так же, как делал его сынишка, когда волновался.

— Во-первых, — начал он. — Что-то я с трудом верю, что ты смогла убить «кучу народу», как ты выразилась. Все, как ты метко заметила, я коп и в людях немного разбираюсь, иначе бы не стал самым молодом лейтенантом в отделе. А во-вторых…

Хэнк неловко пожал плечами.

— …как бы то не было, мы с тобой одной крови, — добавил он, смущенно потерев рукой затылок. — И… Кроме нас больше никого не осталось. Мы, типа, последние. Да и застряли мы друг с другом из-за твоего корявого шмуду-вуду и все такое. Чего ж грызться? Нам же больше не по пять лет и своя голова на плечах есть…

Это не было типично для него, но в этот момент Хэнк начал тараторить, а желание сбежать куда подальше от этих смущающих разговоров возросло до небес.

Его прервал смех.

Тихий смех, который сорвался с губ Гарри, которая встала из-за стола и подошла к нему ближе. И эффективно прервала его бормотание неожиданными обнимашками. Хэнк весь застыл, поскольку его сто лет никто не обнимал, да и куда девать руки он понятия не имел. Но все же слегка приобнял Гарри и в который уже раз отметил, что кузина слишком уж худая.

— Ну, ну, — проворчал он, похлопав ту по спине. — Хорош сопли тут развозить. Не надо…

Гарри разомкнула руки и сделала шаг назад.

— Спасибо, кузен, — тепло сказала она, положив руки ему на плечи и чуть ощутимо сдав их. — Я знала, что из тебя все же выйдет что-то путное. Жаль только в детстве мы оба были придуркам. Глядишь и жизнь по-другому пути бы пошла.

Хэнк видел, что ее слова шли от самого сердца, а сожаление в голосе об упущенных возможностях было искренним. Будто ей впрямь было жаль, что в детстве они занимались всякой херней, а не развили настоящие родственный отношения. И, как ни странно, он его полностью разделял, а какая-то его часть не могла не винить в этом отца и матерью. Это ведь они с пеленок его учили, что Гарри ненормальная, что она какое-то чудовище, живущие в их чулане. Что нельзя с ней дружить и что она чуть ли не заразная. Что она только в служанки им годится и так далее и тому подобное. Господи! Да отец ему дал денег, когда узнал, что это он испортил домашку кузины и ту отстранили от занятий.

Какой родитель так делает?

Он неуклюже пожал плечами.

— Ну, ты это, собирайся. Мы опаздываем, — проворчал Хэнк и трусливо сбежал в свою спальню, слыша, как ему вслед доносится тихий смех.

* * *

И вновь Гарриет ощутила себя ребенком, впервые увидевшим волшебство, когда они приехали в центр Детройта и она вышла из машины.

Футуристические высокие здания с гладкими линиями из стекла и металл причудливо смешивались с более привычными ей двух и трехэтажными домами старой постройки. Машины, рассекающие по дорогам без водителей, множество голографических баннеров, яркие витрины магазинов. Все это было таким необычным и поразительным для Гарриет, что у нее даже на миг закружилась голова от обилия света, красок и огромного количества народа. Впрочем, самое заметено среди всего этого было количество шагающих по улицам в фирменной одежде и голубыми диодом на висках людей.

То есть андроидов.

Одинаковые рыжие парни мели улицы и меняли проводку на одном из таблоидов, мужчины и женщины в бело-черных робах, порой тоже выглядевшие как близнецы, нянчили детей разных возрастов, помогали старикам, которые выходили из парка через дорогу. Они несли покупки, смиренно топая следом за своими хозяевами, болтающими по какой-то плоской штуке, которую прижимали к ушам, погружали мусорные баки в мусоровозы, и стояли за прилавками магазинов.

Они… они… они были везде!

Казалось, человечество припахало андроидов на всю черную и монотонную работу, какая только была. Мерлин, они даже своих детей спихивают на воспитании андроидов! Гарриет не могла не задуматься, а что сами люди теперь делают, если за них почти везде служили человекоподобные машины?

— Нюхают Красный лед, попрошайничают или бастуют, — проворчал Хэнк, когда она задала этот вопрос вслух. — Или все сразу. Вон, смотри. Они на каждом углу сидят.

Гарриет нахмурилась и проследила взглядом за кивком кузена.

И впрямь то тут, то там, среди всего этого технологического прогресса, затесались, подобно старым домам, бродяжки с картонками, где были написаны разные надписи. Ей пришлось прищуриться, чтобы различить и осознать, что в основном там были лозунги типа: «из-за андроидов я лишился работы — в топку пластиковых кукол!» или «андроиды — машины дьявола». Она тут же поежилась и почувствовала, как часть очарования достижениями человечества иссякло. Хотя нет, новые технологии были все так же поразительны, а вот в людях Гарриет разочаровалась. Опять. Они все так же были жадными вечно недовольными жизнью ублюдками, которые предпочли винить в своих проблемах всех, кроме них самих.

За своими размышлениями Гарриет не заметила, как они добрели до магазина одежды.

Тот не был самым примечательным на этой улицы, скорее даже самый скоромным, на самом углу, но ей в принципе было плевать. И так было стыдно, что кузен будет за нее платить. Гарриет не особо рылась в вещах, поскольку мода — это было последнее, о чем она думала. Главное удобство и скромная цена. Две пары джинс, пара наборов нижнего белья, две кофты с длинными рукавами и куртка, поскольку на улице уже холодало. Ей срочно были нужны еще и очки, но Гарриет решила пока отложить этот вопрос. Все же теперь, по какой-то причине, она не была совсем уж слепой, какой была раньше, так что можно потерпеть.

Гарриет ждала, пока кузен расплатится за покупки, когда краем глаза увидела, как на улице толпа людей окружила какого-то парня с явным намерением его отлупить. Это было не ее дело, она могла это спокойно проигнорировать, ведь таков мир. Люди жестоки и могли устроить бучу в любой точке земного шара и по любому поводу, так что…

Она вышла наружу прежде, чем успела додумать мысль.

Тут было недалеко, как раз то расстояние, которое они с кузеном могли разделить, так что Гарриет без труда пересекла улицу и оказалась перед толпой, как она мимоходом заметила, протестантов, окруживших беднягу. Те самые, о которых, вероятно, ей и говорил Хэнк.

— …к нам жестяночка пожаловала, — донеслись до нее едкие слова, кажись, судя по мегафону, лидера этих бунтовщиков.

Гарриет бросила взгляд на парня, которого они окружали и поняла, что тот впрямь был андроидом. Форма с отличительными знаками, диод на виске, короче весь набор. Он был высоким, смуглый, с коротким ежиком на голове и травянисто зелеными живыми глазами, которые непонимающе глядели с симпатичного личика на толпу, которая хотела его избить за то, над чем не имел власти. И вновь она не могла не отметить, насколько реалистично они были созданы и насколько сильно все же напоминали детей, которые еще только познавали этот жестокий мир.

Главарь протестантов как раз хотел толкнуть беднягу, когда она смело шагнула вперед и встала между ними. К сожалению, она всегда была гномом по сравнению почти со всеми людьми, вот и сейчас едва доставала макушкой обоим мужчинам до подбородка, но это не то, что могло ее остановить.

— Эй, хорош, — сурово сказала она, вскинул голову и решительно сложив руки на груди. — Он тебе ничего не сделал.

Бородатый лидер жалобщиков окинул ее презрительным взглядом.

— Слышь, малявка, а ну иди к родителям и не мешай взрослым беседовать, — едко сказал он, угрожающе наклонившись к ее лицу и обдав ее несвежим дыханием.

Гарриет скривилась.

— Во-первых, это мало похоже на беседу, скорее на избиение детей, а во-вторых, «малявке» уже почти пятьдесят. Более того, я бабуля нервная, могу еще и по щам надавать, милок, если ты не прекратишь тут изливать свое недовольство жизнью на того, кто тебе даже ответить не может, — холодно сказала она, ткнув грубияна пальцев в грудь.

Мужик ей явно не поверил насчет возраста, а ее просьба отвалить его явно разозлила.

— Жестянку защищаешь, да? — выплюнул он и оказал на своих соратников. — Из-за таких, как он, мы остались без работы и средств к существованию! Видите ли, они лучшие работники, чем люди!..

Гарриет закатила глаза.

— Вы остались без работы из-за своих начальников, — парировала она. — И андроиды тут не причем. А хочешь выпустить пар, так попинай стиралку, она тоже лучше, чем все люди стирает, и тоже тебе не ответит. То, что надо для такого неудачника как ты, который любит вымешать злость на тех, кто молча все снесет.

Бородач грозно зарычал, а потом, вероятно, заметив, что вокруг стали собираться люди, плюнул ей под ноги и просто пошел прочь, как и его соратники, вероятно решив, что этот спор того не стоит.

Ну и слава Мерлину.

Гарриет выпустила дыхание и обернулась к молчаливому парню, который все это время стоял за ее спиной, сжимая в руках какую-то коробку.

— Ты в порядке? — с улыбкой спросила она. — Они тебя не трогали?

— Они меня не трогали, мисс. Но спасибо, что вмешались. Хотя вам и не стоило, — медленно ответил он, наконец, подав голос, но при этом не перестав ее разглядывать с некой ноткой недоумения во взгляде.

Краем глаза, она заметила, как его диод мелькнул желтым цветом. Гарриет не знала, что именно это значит, и отметила про себя, что нужно больше все-таки разузнать об этих удивительных созданий, которых люди создали по своему образу и подобию.

— Стоило, стоило, — твердо сказала она. — Эти придурки бы любого побили, лишь бы только самоутвердиться и выпустить пар. Я подозреваю, что в твоей программе заложено, что людей трогать нельзя, но у тебя еще остались слова, так в следующий раз пошли их в долгое пешее, ладно? Кстати, как тебя зовут?

— Я Маркус, — неуверенно ответил он, словно не знал, правильно поступает, назвав ей свое имя, и как именно реагировать на ее советы.

Гарриет широко улыбнулась.

— Хорошее имя, а я… — начала она, но тут услышал громкий и раздраженный голос Хэнка, который, кажись, заметил, что ее нет рядом с ним, поэтому с сожалением попрощалась со своим новым знакомым и умчалась прочь.

И она не заметила, что Маркус смотрел ей вслед, пока она не исчезла из виду, и что на несколько мгновений его диод замелькал красным цветом.

Хэнк давно так не нервничал, заходя в здание Департамента, где проработал уже очень много лет, как сейчас.

Хотя, казалось бы, и причин-то особо не было, ведь он точно знал, что кузины в базах опасных преступников не найти. Пару лет назад, когда он ее искал не было и сейчас вряд ли появилась бы. Но все же тревогу в его душе это не умоляло. Возможно, все дело было в том, что Гарри тоже нервничала и заразила его, а может в том, что просто кузина всегда могла найти приключения на свой зад, даже там, где их быть не должно, и он инстинктивно ждал того же и сейчас. Вон, они даже в магазин нормально не смогли сходить, как она уже умудрилась заступиться за какого-то парня, пока он стоял на пути к кассе!

«Боже, как же я хочу выпить!» — рассеянно подумал Хэнк, не выпуская из поле зрения кузину, которая топала рядом с ним через турникет.

Он отметил, что она периодически щурилась, или оттягивала кончиком пальца угол глаза, чтобы навести фокус, и мысленно пнул себя. Хэнк совсем забыл, что прежде его кузина была слепая, как мышь, и, судя по всему, никакая магия так это и не исправила. Странно что Гарри еще столбы сшибать не начала и даже могла читать, хотя раньше без очков она вообще была беспомощной. Может частично все же удалось ей исправить своей зрение, но все же…

— Вместо того, чтобы играть в героя, лучше бы сказала, что ни черта не видишь, — тихо пробурчал Хэнк, схватив кузину, за локоть и направил ту в сторону своего стола.

Гарри изумленно вертела головой туда-сюда, впервые оказавшись в отделе полиции будущего со всеми эти самооткрывающимися дверями, администраторами-андроидами и голографическими мониторами компьютеров, не сразу ему ответила. Он даже не был уверен, что она его услышала. Впрочем, когда Хэнк усадил ее в кресло для посетителей, мимоходом оглядываясь вокруг, чтобы никто не обратил на них внимания, та опровергла это предположение.

— Я вижу! — фыркнула она, по-детски ерзая в кожаном кресле, и, чуть сдувшись, ребячливо пробормотала: — Просто чуточку плохо.

Хэнк иронично поднял бровь.

— Ох, ну мне сразу полегчало! Раньше-то без очков ты даже не видела то, что было в метре от тебя, — саркастично сказал он. — А теперь ты нихрена не видишь в паре метров от себя. Большое изменение!

Гарри надула губы и нагнулась над столом, чтобы шлепнула его по плечу.

— Заткнись, — проворчала она и повелительно махнула рукой. — Лучше проверяй давай, что там за «мисс Абернати» вырисовывается, если мне проскачетотам.

Хэнк закатил глаза.

Теперь он немного начал понимать тех людей, которые смеялись над его нелюбовью к новым технологиям и бесились, когда Хэнк порой тупил, включая собственный рабочий компьютер или телефон. Странно было оказаться по ту сторону смеха и раздражения, но он уже начинал привыкать.

— Не трогай, — пробурчал он, когда краем глаза заметил, что кузина начала собирать фантики от батончиков с его стола и бросать их в рядом стоящую мусорку.

Кузина замерла.

— Знаешь, ты сильно изменился, Большой Дэ, но свиньей так быть и не перестал, — пробубнила Гарри, как старая бабка, презрительно оглядывая его захламленный стол, который у нее явно чесались руки перебрать. — Что дома помойка, что здесь. Как тебя еще не уволили?

— Сам в шоке, — раздражено пробормотал Хэнк, взял со стола мини-сканер в виде ручки, и направил ту на лицо кузине. — Улыбнись, ведьма. Тебя снимает камера.

Гарри нахмурилась, скептично глядя на предмет в его руке, вероятно, не очень веря, что это могла быть камерой. Она-то привыкла к более громоздким вещам, а сканеры и вовсе не видела. Хэнк ухмыльнулся, наслаждаясь ее детским очарованием новыми неизведанными ранее вещами, и нажал на кнопку. Появился бледно-голубой луч, вытянувшийся в полосу, после чего тот буквально секунду пробежал от губ кузины и до лба, считавшая черты ее лица, и вывел результат сканирования на его монитор.

Хэнк отложил ручку-сканер и с жадным интересом уставился экран, где появилось фото некой Рейвен Абернати, которой Гарри якобы была с семидесяти семи процентом вероятности. Впрочем, вероятность могла быть и выше, но в досье была детская фотография кузины, где ее лицо было моложе, чем сейчас. Помимо этого, здесь была информация о том, что эта девочка была сиротой, рожденной в больнице при Колбриджском университете неизвестной матерью в две тысячи двадцать первом году тридцать первого июня, и… больше ничего. Ни адреса приюта, ни информации о школе. Даже приводов в полицию, или на крайняк даты смерти не было.

Все это было как-то подозрительно.

Хэнк за все эти годы много досье перелопатил, как бумажных, как и электронных, но никогда не видел такой минимальной заполненности подобных документов. Было такое чувство, что эта Рейвен только родилась и на этом все. Ни будущего, ни прошлого. Но это же невозможно!..

— Очков не хватает, — вдруг произнесла Гарри, успевшая встать со стула и склонившаяся над его плечом.

Он поднял бровь и глянул на кузину, не совсем понимая, что она имеет в виду. Но прежде, чем Хэнк успел открыть рот, Гарри выразительно показала на свое лицо и добавила:

— Я знаю эту фотку. Нам ее делали в нашей начальной школе. Ты мне еще губу тогда портфелем разбил, помнишь? Но на той я носила велосипеды на носу, а здесь их нет, да и губа цела.

Хэнк поморщился, не очень любя вспоминать свое детство. Но, в принципе, Гарри была права. Он, наконец, тоже узнал эту фотографию, единственную, которая была у матери, когда они переехали сюда. Она ее тоже часто разглядывала тайком от отца, как и пожелтевшие фотографии своей вечно молодой сестры, и тяжко вздыхала. Но на той, что была матери, Гарри впрямь была в очках и ранкой на губе, а здесь этого не было.

— Видать подправили, — рассеянно сказал Хэнк и почесал бороду. — Как и все здесь. Будучи копом, я привык слушать свое чутье и сейчас оно прям вопит, что это досье фальшивка.

— Естественно, я же не эта Рейвен Абернати, которой заменили мое дело или как там это называется, — тихо сказала Гарри, щурясь, чтобы лучше прочесть то, что было на экране.

— Оно не заменено, — также тихо ответил Хэнк. — Я искал тебя прежде через знакомых, и твое досье все еще есть, хотя почти такое же короткое. Но оно хранится в базах британских служб, а мы сейчас смотрим базу полиции Америки.

— Ну и на кой было брать мою фотку и делать какое-то фальшивое досье? — недоуменно спросила Гарри, и вопросительно посмотрела на него.

Но у Хэнка не было ответа на этот вопрос, кроме подозрений насчет того, что тот, кто этот сделал, был либо хорошим хакером-шутником, либо кем-то достаточно могущественным, чтобы залезть в базу данных и без труда сотворить новую личность. Хотя и весьма коряво, поскольку было слишком мало информации для того, чтобы по-настоящему считать что-то где-то впрямь бегает реальная Рейвен Абернати.

Вдруг Гарри хлопнула по плечу и, тихо прошипев, чтобы он вырубил компьютер, выпрямилась. Хэнк непонимающе моргнул, а потом туда, куда сейчас смотрела его кузина.

— О, господи! — выругался он, увидев, как в сторону его стола бодро топал этот чертов манекен со вчерашнего вечера. — Какого хрена?..

Но еще до того, как андроид дотопал до его стола, громко хлопнула дверь и по всему офису раздался грозный голос его босса.

— Хэнк! — рявкнул Джеффри, вцепившись в перила. — А ну живо ко мне!

После чего развернулся и пошел обратно в свой кабинет.

— Я буду носить тебе цветочки на могилку, — клятвенно заверила его «добрая» кузина, сочувственно похлопав его по плечу, когда Хэнк встал на ноги.

— Иди в ад, ведьма, — пробурчал он и, игнорируя приветствие глупого манекена, поплелся в сторону кабинета Фуллера, предчувствуя очередную выволочку.

Так и оказалось.

Он даже не успел прикрыть дверь, как Джеффри начал свой спич.

— Мне каждый день валится по десять дел об андроидах, — хмуро сказал он, сделав глоток кофе. — Раньше это были единичные случаи, то какая-нибудь бабка потеряла горничную и всякая такая хрень. Но теперь ситуация ухудшилась. Речь идет об убийствах как, например, вчера. Это уже касается не только «Киберлайф». Это уголовка! Надо что-то делать, пока мы не в полной жопе! Я поручаю тебе эти дела. Выясни, есть ли связь.

Хэнк моргнул.

Ему должно быть почудилось, и Джеффри только пошутил, что решил повесить дела о взбесившихся куклах на него! На человека, который терпеть их не может. Ну судя по хмурому взгляду капитана из-под бровей, то совсем не шутил.

— Почему я? — возмутился Хэнк. — Почему на меня вешаешь эту хрень? Из всех копов в стране я хуже всех подхожу на эту работу! Да я нихера не знаю об андроидах! Я даже свой телефон с трудом могу настроить!..

«И у меня полно проблем и без этого всего!» — взбешенно подумал он про себя, смотря на Джеффри, который вдруг взорвался.

— Да все загружены! — рявкнул капитан, порывисто махнул рукой. — И я считаю, что ты прекрасно с этим справишься!

Хэнк заскрипел зубами и вскочил на ноги.

— Брехня! Просто никто не хочет заниматься этими дурацкими андроидами, поэтому ты на меня их и спихиваешь! — громко воскликнул он, сердито смотря на Джеффри.

Он невольно начал ходит по кабинету из стороны в сторону, а босс тем временем устало продолжил:

— «Киберлайф» прислала андроида в помощь расследованию. Это революционный прототип. Будет тебе напарником.

Хэнк замер и хотел было рявкнуть, что ему не нужен пластиковый урод в напарники, но тут заметил, что сквозь стекло, и весьма открыто, на их вопли любуются тот самый манекен их «Киберлайф» и его кузина. Та самая, которая не может теперь от него далеко отойти, и которая промолчала насчет очков, потому что ей было стыдно, что она берет у него деньги. Гарри даже в магазине барахла взяла самый минимум и только самое дешевое.

— Ладно, — вдруг сказал он Джефф, который удивленно вскинул бровь, явно ожидая продолжения скандала. — Но тогда я возьму себе еще помощника из плоти и крови.

Капитан нахмурился.

— Что? Это уже слишком, Хэнк, — раздраженно сказал он. — Ты…

— Мне нужен тот, кто будет разгребать мои отчеты, и у меня уже есть кандидат, — самодовольно сказал Хэнк, прекрасно зная, что гора его не законченных отчетов — это больная тема Фуллера, не способного терпеть беспорядка в документах.

Джефф устало откинулся в кресле.

— Ну и кто это? — недовольно буркнул он.

— Дочь моей кузины, — ляпнул Хэнк, решив и дальше продвигать ту ложь, которую двигал бармену в баре. — Ты же знаешь, что я давно искал свою родственницу. Та давно померла, а ее дочка почти всю жизнь прожила в глуши со своими опекунами, которые тоже богу души отдали. Она недавно сама нашла меня, и я забрал ее жить к себе, ведь девчонке идти-то было некуда. Родная кровь все-таки. Ей скоро восемнадцать, она предприимчивая, бойкая и вообще мне нужно куда-то ее пристроить, чтобы балду не пинала.

В любой другой день Джеффри бы поспорил.

Хэнк знал, что его старый друг не стал бы брать к себе в отдел чужаков, которые даже в академии не учились, пусть даже на место секретарши. Но сегодня был тот день, когда капитан отчаянно пытался скинуть на него с десяток висяков, и дурацкий пластиковый манекен, присланный могущественной корпорацией, поэтому… Не прошло и двух минут, как Джеффри опустил плечи, откинулся на своей кресло и мрачно уставился на него.

— Если возьмешь дела и андроида в помощь, то… — начал он и тяжко вздохнул. — То бери свою девчонку. Только оформлять я ее не буду. И знай, что если случится хоть какая-то утечка информации в прессу…

Хэнк вскинул руки.

— Все будет путем, — твердо сказал он с трудом сдерживая победоносную ухмылку. — Она точно ничего не выдаст. Племяшка у меня с принципами и все такое.

Джеффри закатил глаза.

— Пошел вон отсюда, Хэнк, — отрезал он и выразительно повернул голову к монитору, как бы показывая, что разговор окончен. — У тебя полно работы, а у меня тем более.

А потом, когда Хэнк уже пошел в сторону двери, громко крикнул ему вслед, что платить ей он будет из своей зарплаты, поскольку капитан не будет выделять средства на оплату труда неофициального сотрудника, который будет подтирать его пьяные сопли и делать его же, Хэнка, работу. Ну, точнее он сказал только про зарплату, но остальное довольно явственно читалось между строк, на что Хэнку было, в принципе, плевать.

Самое главное было то, что теперь Гарри можно будет без проблем ходит с ним и не нужно будет искать оправданий тому, почему Хэнк таскает за собой гражданское лицо.

Подслушивать было нехорошо.

Но в свою защиту Гарриет могла сказать, что это все вина Коннора. Ладно, она первая подошла к бедняге, когда он проводил непонимающим взглядом пронесшегося мимо него кузена, чтобы извинится за родственника. И все же то была вина Коннора, потому что он первым сделал пару шагов в сторону стекла, за которым был кабинет, судя по всему босса Хэнка, а она просто последовала за ним следом.

Вот и все.

— О чем они говорят? — тихо прошептала Гарриет, наклонившись ближе к Коннору, но смотря при этом на кузена, на которого сейчас орал начальник, хотя ей было плохо слышно, что именно.

К своему удивлению, она ощутила слабый аромат какого-то приятного парфюма, исходящего от парня, или что-то подобного. Гарриет этого как-то не ожидала, поскольку на кой андроиду душится чем бы то не было?.. Но спрашивать ничего не стала, ведь это было как-то странно, докапываться до человека, чтобы узнать чегой-то от него так приятно пахнет.

Пфф.

Какая-то ее часть веско заметила, что Коннор не человек, но она только отмахнулась. Судя по тому, что ей удалось узнать за тот короткий срок, что была на вольных хлебах, тут и так хватало андроидоненавистников, и становится одним из них Гарриет не собиралась. Она не знала почему, но что-то ей не давало полностью принять этих существ, как скажем, стиральную машинку или кофеварку. Чем-то просто неодушевленным и не стоящим доброго слова.

— Судя по курсу психологии и общепринятых нормах социального сообщества, которые закачены в мою базу данных, подслушивание — это некультурное, даже недостойное поведение, мисс Абернати, — вежливо произнес Коннор, чуть повернув голову в ее сторону.

Гарриет выразительно подняла бровь.

— Тогда зачем ты это делаешь? — с ноткой веселья спросила она, чувствуя, как по губам расползается ухмылка.

Коннор невинно моргнул.

— Мы это делаем, — многозначительно поправил ее он. — Вы тоже подслушиваете, мисс Абернати.

Гарриет без сожаления пожала плечами.

— У всех свои недостатки, — невозмутимо сказала она, и нахмурилась, увидев, как кузен вскочил на ноги и начал ходить туда-сюда по кабинету своего босса.

— Кажется, лейтенант Андерсен не в восторге от того, что ему поручили дела о девиантах, — вдруг сказал Коннор. — Мое присутствие его тоже не особо радует.

Судя по всему, он все же решил с ней поделиться тем, что улавливает его, кажись, куда более действенные в этом деле уши.

— Девианты, — повторила Гарриет, вновь посмотрев на Коннора. — Того, кто убил того антисоциального типа, ты тоже так называл. Что это значит?

— Девианты — это андроиды, которые отклоняются от запрограммированного поведения под воздействием стрессов или иных эмоциональных потрясений, — коротко пояснил Коннор, тоже переведя взгляд на нее.

«Какие все-таки славные глазища…» — промелькнуло в ее голове, но Гарриет быстро себя одернула и вернула внимание к тому, что тот говорил, а не на его неприлично симпатичную мордашку, которая весьма отвлекала.

Вдруг она нахмурилась.

— Стрессов и потрясений? — удивленно спросила Гарриет, сложив руки на груди. — Разве это возможно?

— Многие андроиды оснащены определенным набором симуляций реальных эмоций, чтобы облегчить их интеграцию в среду обитания людей и не вызывать в тех невольное отторжение, как было с первыми моделями. Но это только часть программы, позволяющая управлять мимикой, и не более того, — пояснил ей Коннор, и чуть нахмурился. — Но при девиации — эти симуляции трансформируются в некую форму эмуляции настоящих эмоций. Андроиды перестают подчиняться, обретают нетипичные для них желания и начинают сами верить, что могу по-настоящему…

— …чувствовать? — закончила Гарриет и подняла бровь. — Разве это так уж плохо?

Коннор несколько секунд пристально смотрел на нее, словно колебался с ответом.

— Для машин, да, — наконец сказал он, а потом раздался хлопок двери, возвещающий о том, что воспитательная беседа для кузена закончилась.

Гарриет невольно повернула голову и не заметила, как на миг диод Коннора мелькнул желтым цветом. Она шагнула ближе к Хэнку и осторожно спросила:

— Ты уволен?

Тот спустился по лестнице и замер напротив нее.

— Нет, — проворчал он, а потом ухмыльнулся. — Зато ты больше не безработная шелупонь.

Гарриет моргнула.

— Чего? — изумленно выпалила она.

— Ты теперь моя неофициальная помощница, племяшка, — весело сказал он, а потом перевел взгляд на Коннора и скривился. — Как и этот.

Она закатила глаза.

— «Этого» зовут Коннор, — с ноткой раздражения сказала Гарриет, на что кузен только хмыкнул и прошел мимо них, возвращаясь к своему захламленному всякой дрянью столу.

— Ты прости его, — тихо сказала она Коннору, отчего-то чувствуя неловкость за своего родственника и его манеры. — Он просто задница, вот и все.

Тот недоуменно нахмурился.

— Как лейтенант Андерсен может быть связан с… — начал Коннор, но, прежде чем он успел закончить, Гарриет легонько стукнула его в плечо и весело сказала:

— Я имела в виду образно говоря, а не буквально, друг мой.

После чего потопала к Хэнку, который успел усесться в кресло и начал усиленно делать вид, что он работает. Она слышала, что за ней раздались тихие шаги Коннора, но не обернулась. Вместо этого Гарриет дошла до кузена и прислонилась бедром к его столу.

— А ну выкладывай, старый, что ты там бормотал насчет того, что я теперь твоя помощница? — тихо прошипела она, наклонившись к Хэнку и краем глаза наблюдая за тем, как Коннор, замерев по ту сторону стола, пристально стал осматривать вышеупомянутый, а его диод начал мерцать желтым цветом.

Хэнк закатил глаза.

— Ну, я же не могу оставить тебя дома, молодая , — ехидно сказал он, повернув к ней голову. — Так что мне удалось договорится с Фуллером, чтобы ты, моя милая родственница, могла мне помогать с отчетами, таскать кофе и все такое, при этом нося статус моего неофициального помощника.

Гарриет подняла бровь.

— Договориться? По-моему, это было похоже на то, что вы чуть не откусили друг другу голову, — пробормотала она, не зная, что именно чувствовать от того, что у нее появилась-таки первая работа в ее жизни.

Тем временем Коннор подошел ближе.

— Лейтенант, я знаю, что работа со мной — это не то, что вы хотите, но все же нам придется сотрудничать, — сказал он, обращаясь к Хэнку. — Я уверен, что со временем мы сможем стать неплохой командой.

Кузен скривился так, будто его схватил сердечный приступ, но прежде, чем тот успел опять оскорбить беднягу, Гарриет его пнула по голени и улыбнулась Коннору.

— Так и будет, дорогой, так и будет, — сладко сказала она, наслаждаясь тем, как болезненно ойкнул кузен.

— Да ты оптимистка, — пробурчал Хэнк, потирая ногу и зыркая на нее из-под густых седых бровей.

Гарриет фыркнула.

— Ну кто-то же должен быть им, — ехидно сказала она, хотя давно уже не была той, кто был полон оптимизма перед будущим и все такое.

Очень-очень давно.

После этого Коннор вежливо спросил, какой стол он может занять, чтобы ознакомит с делами, а кузен в очередной раз повел себя как грубый свинтус, в их закутке воцарилась недолгая тишина. Гарриет, если честно, не знала куда себя деть. Ей было даже как-то неловко, что она тут сидит и ничего не делает.

Что? Она так не привыкла!

Гарриет почти всю свою жизнь была чем-то занята, и времени на то, чтобы заниматься ничего неделанием у нее не было. Ни в школе, даже если она и претворялась порой, что ленивая, хотя на самом деле ныкалась по углам и читала книжки, реквизированные из Запретной секции, ни дома, где тетя Петунья и дядя Вернон всегда загружали ее работой по самую маковку. А сейчас…

…сейчас она была готова расцеловать Коннора.

Этот милый человек вдруг объявил, что им стоит заняться делом последнего случая девиации, и развеял тем самым ее подступающую скуку и неловкость. Судя по всему, какой-то андроид, чье назначение было ведения хозяйства и воспитание детей, убил своего хозяина, украл ребенка и подался в бега. Их недавно видели в одном из районов пригорода, где была конечная остановка автобуса, в который они сели и если сейчас же отправится на место, то они могли их поймать.

Гарриет не знала почему, но ей было как-то не по себе.

Не только от этой истории, или от множества дел, которые перевалили за сотни, где главными фигурантами были андроиды. Нет. У нее было это странное зудящие предчувствие от всей это концепции девиации в принципе. Человекоподобные роботы обретают чувства, желания и развивают собственную индивидуальность, разве это не звучит как завязка апокалиптичного фильма о восстание машин? Лично по ее мнению — это было именно так.

«Почему у меня такое чувство, что я на пути в какую-то очередную задницу?» — со вздохом подумала Гарриет, прикрыв глаза и откинувшись на спинку сидения.

В этот раз, она не пялилась по сторонам, пока кузен вез их банду спасения в сторону пригорода. В ее голове так и кипели мысли об андроидах и девиантах, не дававшие ей покоя, так что Гарриет было не до осмотра достопримечательностей. Она косо глянула на Хэнка, сидящего с хмурым видом за рулем, а потом на Коннора, который смотрел вперед застывшим взглядом. Его диод светился желтым, и она подозревала, что он был с кем-то на связи. Скорее всего с кем-то из руководства «Киберлайф», которым, он сам об этом не так давно упомянул, Коннор отсылал отчеты.

Гарриет покачала головой.

Ей все еще было трудно постичь уровень легкости коммуникаций, которое были созданы за столь короткий срок магглами. Теперь телефоны помещались в кармане и были толщиной с блин, вытеснив привычный ей стационарный аппарат в музеи, и имели внутри всю ту же начинку, что и компьютер. Или как его тут чаще всего называли — терминал.

Вдруг машина остановилась, и Хэнк грубо объявил, что они на месте.

Гарриет моргнула, сама не понимая, как пропустила это. Она посмотрела в окно, где виднелся район, который в отличии от центра, едва ли отличался оттого, что она привыкла видеть в свое время. Только навороченная остановка с голографическими стенами выделялась, но ее легко можно было игнорировать. После чего Гарриет открыла дверцу старенькой тачки кузена и вышла на улицу, где пахло сыростью, после вчерашнего дождя, и тут же наступила в лужу.

— Проклятие, — тихо пробурчала она, ощущая, как ее новые кроссовки стали наполняться влагой. Гарриет мысленно застонала и сильнее, чем оно того стоило, захлопнула дверцу машины.

Она сделала пару шагов вперед, чтобы ступить на более сухой участок асфальта, и бессознательное убрала с лица прядь выпавших из косы волос. Гарриет все еще бурчала себе под нос, проклиная погоду, лужи и все подряд, но, когда ощутила на себе чей-то взгляд замолкла и вскинула голову.

— Что? — смущенно сказала она, когда увидела, что владельцем взгляда был Коннор, чья бровь была немного вздернута верх. — Люди — машины куда более хрупкие, чем вы. Немного влаги в кроссовках и уже утром можно будет сказать «здравствуй» соплям по колено.

Он промолчал, но, когда она поравнялась с ним и они отправились следом за Хэнком, уже начавшего беседовать с ранее прибывшими копами, вдруг подал голос.

— Можно задать вам один вопрос, мисс Абернати? — вежливо спросил Коннор. — Почему вы никогда не называете меня «андроидом» или «машиной»? Вы сочувствуйте девиантам или на это есть какая-то другая причина?

Гарриет вскинула бровь.

— Вау, — ошеломленно сказала она, широко распахнутыми глазами посмотрев на своего собеседника. — Ты же понимаешь, что это уже три вопроса?

Коннор вполне по-человечески стушевался.

— Расслабься, — весело сказала она, чуть толкнув беднягу в плечо. — Я тебе отвечу на все из них. Ну, или попробую.

Гарриет чуть пожевала губу.

— Я долгое время жила там, где стационарный телефон и ламповый телек был верхом технологического прогресса, — начала она, засунув руки в карманы своей кофты. — И про андроидов даже не слышала, разве что только то, что о них показывали в старых фильмах про научную фантастику.

Она с еле заметной улыбкой посмотрела на Коннора.

— Ты можно сказать мой первый, — иронично сказала Гарриет и пожала плечами. — И… Когда я смотрю на тебя и твоих собратьев, для мне нет собой разницы. Кто бы вас ни создал, он впрямь постарался на славу, поскольку для меня вы те же люди, что ходят по улицам в любой точке мира. Да, немного другие, чуть более пластиковые и металлические, но… Если учесть то, что большинство людей, которых я встречала, были созданы из дерьма и злобы, то вы даже в чем-то лучше, чем все они.

Гарриет видела, что, кажется, привела в замешательство своим сумбурным ответом беднягу Коннора, который только и мог, что несколько растерянно моргать, пристально смотря на нее. Но их беседу пришлось прервать, когда кузен раздраженно крикнул, чтобы они быстрее шевелили задницами и подошли к нему. У них был свидетель, которого нужно было допросить, и андроид-девиант, которого нужно найти.

Хэнк хмуро выслушал продавца из круглосуточного супермаркета, который, судя по всему, обнес андроид в компании с девочкой, после чего вышел на улицу.

За его спиной послышались шаги Гарри и пластикового дурня, Коннора, которые вышли за ним следом, но он почти не обратил на них внимания. Хэнк все думал о том, что им удалось разузнать и все больше приходил в растерянность. Честно говоря, все эти дела о взбесившихся манекенах он пропустил мимо себя и почти не читал их. Он не считал это важным, да и не особо верил в то, что эти куклы правда могли начать вдруг что-то там чувствовать.

Они же даже не настоящие!

В такие мгновения в нем просыпался тот прежний Дадли, которого родители приучили не любить все ненормальное и сторонится всего странного. А андроиды, внезапно обретшие личность и чувства, были верхом ненормальности и ярким показателем странности. Но как показало время, его родители были почти во всем не очень-то и правы, а? Да и этот андроид… Судя по тому, что он успел прочитать в деле, перед тем как выехать на место, тот спас девочку от отца-наркомана, который был уже известен тем, что колотил ребенка. А сейчас? Продавец сказал, что андроид украл деньги, еду и игрушку, предназначавшуюся явно для ребенка. А Джонсон, коп который первый приехал на вызов, сообщил, что из соседней прачечной была украдена еще теплая одежда. Это ли не проявление настоящих чувств и заботы? Так может…

Хэнк тряхнул головой.

Что за чушь ему лезет в голову? Еще немного и он начнет жалеть этих девикаких там. Он решительно отодвинул все эти мысли на задворки своего разума и обратил внимание на своих напарников, вольных и не очень.

— Ну, и какие мы делаем выводы, стажеры? — саркастично спросил он. — Куда могли деться наши беглянки?

— Я думаю, что нужно осмотреть окрестности, лейтенант, — вежливо произнес андроид, которого ему насильно подсунули в напарники. — Я поищу следы…

— Или мы можем зайти вон в тот мотель и поспрашивать там, — прервалась его Гарри, указав пальцем на вывеску мотеля через дорогу.

Она пожала плечами.

— Я не профессионал во всем этом. Но могу сделать предположение, что она могла взять деньги, чтобы снять номер, — неловко добавила Гарри, увидев взгляд Хэнка и Коннора, который был направлен теперь на нее. — Что? Человеческие дети мерзнут и спят. Я не думаю, что она украла девочку, добыла той еду и игрушку, чтобы потом дать той замерзнуть где-то на улице, промокнув до нитки после вчерашнего ливня.

Хэнк впечатлено кивнул.

— Дело говоришь, — довольно сказал он и решительно направился через дорогу. — Вперед, стажеры!

Он слышал, как следом за ним последовали два набора шагов, но не оборачивался. Ему хотелось поскорее разобраться с этим случаем и выпить для сугреву. Погодка-то сегодня была премерзкая, почти как в Англии, что отнюдь не навеивало на него ностальгии. Хэнк терпеть не мог дождь и сырость! Сразу вспоминался тот долбаный маяк, куда папаня отвез их, чтобы только сбежать от сов, которые атаковали их дом, когда Гарри исполнилось одиннадцать.

Их «банда» вошла в небольшой холл мотеля, и Хэнк тут же достал значок.

— Лейтенант Андерсон, полиция Детройта, — произнес он, глянув на пожилого мужчину за стойкой. — Вчера женщина-андроид ограбила продуктовый через дорогу. Видели чего?

Хэнк краем глаза увидел, как Гарри закатила глаза на его резкий тон, но он не стал это комментировать. Он тут гребаный коп с опытом работы, длинною в пару десятилетий, а не она! Даже в его голове это звучало жалко и по-детски, но Хэнк это тщательно проигнорировал.

— Андроид… Нет, андроидов не пускаем, — твердо сказал мужчина-администратор.

Тут рядом с ним ожила его пластиковая заноза в заднице. Он поднял руку, где вдруг ожило голографическое изображение той модели, которую они искали.

— А вот такую машину вы видели? — спросил Коннор, и мужик за стойкой тут же побледнел и выругался.

— Знал же, что с ней что-то не так, — разочарованно воскликнул он. — Поздно вечером пришла с дитенком. Одеты были оба нормально. Как разобрать-то?

Хэнк нахмурился.

— Она еще здесь? — резко спросил он.

— Вроде да. В двадцать восьмом номере, — ответил администратор и через окно указал на общий двор мотеля, куда можно было выйти со второго этажа.

Он отрывисто кивнул, поблагодарил и быстро вышел наружу. Нужно было немедленно подняться в номер, глядишь, еще успеют ту перехватить. На ходу Хэнк бросил коллегам, уже успевшим подоспеть к мотелю, что нужно оцепить периметр, если андроид успеет свалить до того, как он ее возьмет.

— Будь осторожен. С ней ребенок, — прошипела Гарри, которая топала рядом с ним.

Хэнк дернулся, поскольку даже на миг забыл, что его кузина была здесь. Он принял к сведению ее слова, но, когда она, как ни в чем не бывало, собралась подняться наверх следом за ним, Хэнк замер и обернулся к Гарри.

— Стой здесь, а еще лучше заныкайся куда-нибудь, — сурово сказал он, указав пальцем ей в лицо.

— Да счас, — упрямо сказала Гарри, и ему тут же захотелось ее задушить.

Нет, он знал, что та скажет что-то вроде этого, но все же надеялся на чудо. Например, что у его кузины зародилось хотя бы что-то отдалено похожее на инстинкт самосохранения или хотя бы зачаток здравого смысла, который напомнил бы ей, что ничего соваться в опасность сломи голову!

— И, если ты вдруг забыл, мы… — продолжила Гарри, но Хэнк ее грубо прервал.

— …не знаем точную протяженность сама знаешь, чего, — раздраженно сказал он, мысленно отмечая, что впрямь стоило еще вчера проверить как далеко они могут отойти друг от друга. — Стой. Здесь.

После чего развернулся и быстро поднял по лестнице на второй этаж, игнорируя горящий взгляд, который сверлил его спину. Но она явно не поняла его посыла, поскольку Хэнк услышал, как за ним последовали легкие шаги.

— Я же ска… — начал он, едва ступил ногой на площадку второго яруса мотеля.

Но вот только когда Хэнк резко развернулся, чтобы ее отчитать, то увидел не кузину, а этого гребаного андроида, про которой он тоже как-то уже подзабыл.

— Ты-то какого хрена за мной пошел? — грубо сказал он. — А ну вали к машине.

— Будет лучше, если я пойду с вами, — твердо сказал Коннор, чем вызвал вспышку гнева в груди Хэнка.

— Так, ты меня уже задолбал борзеть, — сердито сказал он, делая шаг вперед. — Ты машина, так что делай, как тебе говорят!

— Я просто выполняю свою задачу, — гнул свое этот пластмассовый урод. — Простите, если вас это огорчает.

— Хочешь дожить до завтра? Так… — гневно начал он, но тут ощутил, как его что-то ударило в плечо.

Хэнк нахмурился.

— Эй!.. — рявкнул он и посмотрел туда, откуда в него что-то прилетело.

Это была Гарри, которая упирала руки в боки и сверлила его острым взглядом. А когда их взгляды встретились, она довольно выразительно подняла руку и указала куда-то в право пальцем. Хэнк сначала нахмурился, а потом его вновь толкнули в сторону.

— Они уходят! — крикнул на ходу Коннор, который уже успел пронестись мимо него по площадке второго этажа. Прямо в ту сторону, куда указала Гарри, и где только что мелькнули две фигурки.

Одна женская и одна детская.

Хэнк вновь выругался и помчался следом за андроидом, слыша, как по лестнице начала бегом подниматься Гарри. Беглянки нырнули в последний номер на этом ярусе, а потом послышался грохот, будто кто-то что-то двигал. Коннор попытался выбить дверь, но ему удалось только с третьей попытки. Вновь послышался шум, и когда Хэнк ворвался следом за андроидом в номер, дверь в который висела теперь еле-еле и всего на одной петле, то увидел разломанный в щепки комод.

Он впечатлено дернул бровью.

Человеку бы такое было не под силу, а этому дурню хоть бы хны, даром что был из пластика. Гарри, залетевшая внутрь за ним следом, тоже изумленно присвистнула, а потом опять его толкнула.

— Чего стоишь? Всех поймал уже что ли, старый? — ехидно сказала она, и просочившись мимо него, помчалась в ванную, где уже исчез Коннор.

Хэнк сердито хмыкнул и последовал за ней.

Ванна была пуста. Только открытое окно свидетельствовало о том, что здесь только что кто-то был. Его любопытная и неугомонная кузина уже успела высунуться наружу, а потом крикнула:

— Они убегают в сторону дороги!

И начала сама вылазить наружу, вероятно, решив, что достаточно бессмертна, чтобы как машины выпрыгнуть со второго этажа и не переломав себе ничего.

— Ты что, с ума сошла? — хмуро рявкнул Хэнк, рванув вперед, чтобы вытащить это безумную, но было поздно.

Гарри успела спрыгнуть на крышу пристройки, которая была ниже и направилась к лестнице, которая была привинчена к стене. Хэнк застонал, понимая, что у него нет другого выхода, кроме как последовать за ней.

— Я слишком стар для этого, — задыхаясь, произнес он, едва приземлился рядом с кузиной, чья зеленых глазища сверкали шальным блеском.

Ей явно все это доставляло удовольствие.

А вот Хэнку нет.

Он был уже не так молод, чтобы делать длинные броски, да и физическая форма давно пришла уже в негодность. Хэнку буквально слышал, как скрипят его суставы, а легкие скрипят от натуги, пока он пытался выровнять дыхание, когда вновь помчался следом за своими стажерами-балбесами. Где-то впереди мелькала спина несущегося Коннора, но едва ли они были способны его догнать. Андроид несся, как гребаный скоростной поезд, отчего-то его пятки только и сверкали где-то вдали.

Впрочем, Хэнк был готов забрать свои слова назад, когда понял, что его хилая кузине не растеряла свой талант в беге, которому в детстве он мог только позавидовать. Он был уверен, что она бы догнала их пластикового «коллегу», если бы не эта магическая связь между ними, которая не давала ей толком разогнаться. Хэнк видел, как она притормаживала, едва у него, а следовательно, и у нее, начинало колотить в висках. Ему даже стало чуточку стыдно за то, что он был сейчас такой обузой. Раньше с ним такого не было. Хэнк всегда был достаточно хорош в спринтерских забегах за нариками, да воришками, но видать слишком давно то было.

Когда Коннор свернул в проулок, а за ним и Гарри, Хэнк понял, что все, больше бежать не может.

Он остановился и прислонился к стене, задыхаясь и хрипя от этого короткого, но впечатляющего забега. У него в глазах мелькали мушки, а мышцы жалобно ныли, громко ему говоря, что хреновый из него стал спринтер. Хэнк сделал пару вдохов и выдохов, а потом вновь направился вперед, увидев, как этот глупый андроид решил перебраться через забор.

Прямиком к хайвею, где его разнесет по винтику мчащимися туда-сюда тачками!

К счастью, его кузина была впереди него, и успела остановить этого идиота, пока он не успел перелезть через забор.

— Оставь их! — хрипло крикнула Гарри, схватив Коннор за рукав пиджака. — Они уже слишком далеко!

— Нельзя их упустить, — резко ответил ей тот, вцепившись пальцами в сетку и пристально смотря на дорогу.

— Мы опоздали! — жестко сказала Гарри. — Если ты туда ломанешься, то только станешь кучей винтов и деталей, разбросанных по шоссе, и не более того. Ты не сможешь их поймать, Коннор. Угомонись.

Хэнк, держась за бок, дошел до парочки, и вставил свои пять копеек.

— Она права, банка ты консервная, смирись. Мы их профукали, — просипел он, смотря сквозь сетку на андроида и ребенка, которые уже перешли на ту сторону, чудом не попав под машину.

— Я не могу так рисковать. Мне нужно… — упрямо продолжил Коннор, и вновь попытался взобраться на забор.

Гарри не дала ему этого сделать.

Она просто обошла его и со спины обняла за талию упертого робота. Гарри повисла на нем, как цепкая мартышка, хотя Хэнк подозревал, что тот мог в любом случае ее легко сбросить. Но вместо этого Коннор застыл на месте, и даже, кажется, перестал имитировать то, что он может дышать.

— Тебе нужно остановиться и понять, что иногда нужно сделать шаг назад, Коннор, — твердо сказала Гарри ему на ухо. — Это не значит, что ты провалил задание. Только то, что нужно быть внимательнее в следующий раз, понял?

Андроид повернул голову к ней, впившись пристальным взглядом в девушку, которая прижималась к нему, а потом медленно расцепил пальцы. Если он был человеком, то Хэнк бы подумал, что между жестянкой и его кузиной промелькнула только что какая-то искра. Но этот Коннор был гребаным андроидом, поэтому уже спустя миг этих пристальных переглядок, он вырвался из рук Гарри и пошел прочь из переулка.

— Упрямый осел, — пробормотал Хэнк, проводив андроида взглядом, а потом вперед взгляд на Гарри. — Хорошо, что ты его остановила, а то с бумажками бы потом замаялись. А то и вовсе платить бы пришлось за то, что мы допустили порчу дорогого имущества «Кибер-мать-его- лайф».

Но Гарри его словно не слышала. Она вновь обернулась к забору, положила руки на сетку и, растерянно нахмурившись, посмотрела вперед, сильно при этом сощурив глаза, чтобы, вероятно, навести фокус.

— Ты только посмотри. Она любит ее, — с ноткой удивления в голосе пробормотала кузина. — Эта женщина правда любит этого ребенка и готова ради него на все.

Хэнк нахмурился и проследил за взглядом Гарри.

Там, на другой стороне дороги, виднелись далекие фигурки беглого андроида, который сейчас стоял коленями на земле и крепко обнимал девочку, которая так же крепко вцепилась в нее в ответ. Хэнку не нравилось это признавать, но, кажется, он был готов согласиться с кузиной. Потому что даже для его циничной натуры — это картина не выглядела, как картина беглого бесчувственного робота, укравшего ребенка.

Нет.

Это выглядело так, будто отчаянная мать на миг дала волю своим эмоциям, и пыталась утешить свое дитя, которое было в опасности из-за чудовищ, что гнались за ними. Чудовищ, которыми, выходит, были они.

Гарриет все больше не хотела участвовать во всем этом.

Магглы явно где-то облажались, создавая андроидов, и теперь они хотят сделать все, чтобы это исправить. Даже уничтожить свои творения, которые обрели свой разум и начали учится чувствовать, как настоящие люди. Эмуляция-то была или нет, но она была не настолько слепа, и сама видела расплывчатые фигурки двух людей по ту стороны дороги, который отчаянно обнимали друг друга. Тут не было сомнений, что та женщина-андроид явно была сильно привязана к человеческому ребенку, ради которого была готова пойти на все.

Даже убить.

В общем-то, она так и сделала, судя по тем отрывкам дела, которыми по пути в пригород поделился с ними Коннор. Отца девочки пристрелила, потому что тот был мудаком и наркоманом, как тот Карлос Ортис, любивший истязать своего покорного андроида. И как он сейчас? Гарриет надеялась, что она отпустила на волю существо, отчаянного желающее жить, а не маньяка-убийцу, который мог начать охоту на других людей, чтобы отомстить всему роду людскому за свои муки.

Кстати, о муках.

Судя по всему, что этот женщина-андроид, что тот, что она отпустила, они оба стали этими… как их?.. девиантами, во, узрев человеческую жестокость. Гарриет не знала, совпадение ли это, но считала, что это важно. Она так же отметила про себя, что нужно будет просмотреть и остальные дела по подобным случаям, чтобы найти связь, которая послужила спусковым крючком ко всему этому. Андроиды ведь созданы уже не первый год, но почему-то крышу сносить у них стало только в последние месяцы. Это явно не простое стечение обстоятельств.

«А тебе-то какое дело? Ты уже одних спасла, и получила место на киче. А теперь опять суешься куда не следует, идиотка», — проворчал ее внутренний голос, с которым Гарриет не могла не согласиться.

Впрочем, с другой стороны, а куда ей деваться?

Она не может далеко уйти от кузена, а тот не может отказаться от расследования этих дел. А молча ходить рядышком и ничего не делать, она тоже не сможет. Так что выходит у нее просто нет выбора, вот и все. Да и любопытно, однако, как вот машины смогли обрести личность и чувства, и чем это все может теперь грозить всему человечеству. Хотя «машинами» называть этих созданий все равно у нее не поворачивался язык, даже мысленно. Они выглядели как люди, а теперь и вели себя как люди.

И на ощупь они тоже походили на людей.

Невольно Гарриет косила взгляд на зеркало, где отражался Коннор, который сидел на заднем сидении, но тот опять был где-то в облаках. Она до сих пор не понимала, какого черта не нашла другого способа остановить его от пробежки по оживленному шоссе, кроме как потискаться. Это было так странно, но как по ней, то Коннор мало отличался от человека, когда она его обняла. Он не был твердым аки гранитная статуя, а ощущался, как вполне себе нормальный напряженный мужчинка. Даже дышал чуть сбито, будто впрямь запыхался от той впечатляющей погони по закоулкам пригорода Детройт. Интересно, что еще у него сделано, как у человека?...

— Эй! Как ты думаешь, если я его сейчас вытолкаю из машины, он это поймет сразу или нет? — тихо и ехидно пробормотал кузен, наклонившись к ней чуть ближе, но не отводя взгляда от дороги.

Гарриет закатила глаза.

— Хорош быть придурком, — прошипела в ответ она, вновь глянув в зеркало заднего вида, чтобы убедится, что Коннор их не слышит. — Что тебе вообще сделали бедные андроиды? Помнится в юности, ты обожал роботов и все такое прочее. Даже спал с этим, как его, Оптимусом? Или как там его звали?..

Хэнк поморщился.

— Я был тупым ребенком с тупыми увлечениями, — проворчал он.

Она весело фыркнула.

— А твой сын? — аккуратно спросила Гарриет, откинувшись на спинку сидения и уставившись на кузена. — Ему нравятся андроиды?

Ей было интересно узнать о своем двоюродном племеннике, если быть честной. Она еще в первый день хотела о нем спросить, но, подозревая, что там кроется какая-то неприятная история, если учесть, как заброшено выглядела детская и насколько стары были фотки, решила дождаться подходящего момента. Сейчас, может быть, был и не тот случай, но уж раз вырвалось, так вырвалось.

Кузен застыл.

Его лицо побледнело, губы сжались в тонкую линию, отчего даже эти незнакомые черты стали до боли выглядеть как тетя Петунья, а руки стиснули руль так сильно, что Гарриет боялась, как был он сейчас его не вырвал со своего места. Она мысленно прокляла свой длинный язык, понимая, что это был совсем не то, о чем следовало говорить… когда-либо. Гарриет хотела извиниться и даже открыла было рот, но тут Хэнк резко остановил машину и буквально выпрыгнул наружу.

— Приехали, — только и бросил он, а потом громко захлопнул дверцу и потопал через дорогу к тому, что выглядело как какой-то сомнительный фуд-трак.

Гарриет перевела широко распахнутый взгляд на лобовое стекло и медленно выпустила долгий вздох, сама не понимая, когда успела задержать дыхание.

— У вас повысился уровень стресса, мисс Абернати, — вдруг раздался голос Коннора с заднего сидения. — Вы боитесь лейтенанта?

Она глухо засмеялась.

— Поверь, мой друг, у меня была такая житуха, что я уже ничего не боюсь, — с мрачной иронией сказала Гарриет, даже забыв, что тот был еще здесь.

После чего она взялась за ручку дверцы, и тоже покинула автомобиль. Гарриет поежилась, когда ощутила, как мелко накрапывающий дождь начал просачиваться ей за шиворот и капать на лицо, и бегом пересекла дорогу, чтобы нырнуть под навес фуд-трака. Она отдаленно слышала, как хлопнула дверца автомобиля, а потом уверенный шаги Коннора, который, вероятно, последовал следом за ней.

Гарриет поравнялась с кузеном, делающим заказ и тихо сказала:

— Ты это, прости меня, Большой Дэ. Я не знала, что тебе не хочется об этом говорить. Я просто видела фотки у тебя дома и комнату…

— Ты права, я не хочу об этом говорить, — грубо прервал ее Хэнк, а потом выпустил усталых вдох, и куда спокойнее проворчал: — Бургер будешь? Хотя что за вопрос. Тебя вон ветром носит. Надо тебя откормить, что ли. А то Сумо однажды примет тебя за набор косточек, которыми можно подкрепиться и сожрет тебя нафиг.

Последние слова он скорее пробормотал сам себе, чем направил ей, но Гарриет его прекрасно услышала и могла лишь закатить глаза на это бурчание. Она мысленно выдохнула, понимая, что удалось замять эту тему, но все же сделала себе заметку, поднять этот вопрос позже, может быть, когда они будут дома и рядом не будет ошиваться любопытный Коннор. Хэнк сунул ей в руки какие-то напитки и отправил занять столик, хотя тут и людей-то не было. Гарриет не стала спорить и пошла к ближайшему столику под зонтом, краем уха слышал, как кузен заговорил с каким-то жуликоватым на вид то ли брокером, то ли игроком на ставках. Судя по всему, именно поэтому он отправил ее прочь, чтобы не ворчала и опять не выносила ему мозг по поводу его дурных привычек.

Азартная задница.

Видела бы его тетя, которая презирала любую форму подобных вещей. Впрочем, это ей не мешало по воскресеньям резаться с соседками в преферанс, и со спокойной душой отпускать дядю поиграть с коллегами в покер. Двойные стандарты — это семейное дело поди.

— Неужели лейтенант не знает, что у этого заведения давно истек гигиенический сертификат? — спросил вдруг Коннор, который оказывается, последовал за ней, а не остался с Хэнком. — А этот мужчина — мошенник?

Гарриет с некой долей умиления посмотрела на парня, в голосе которого была искреннее недоумение и чуточку наивности. Она поставила напитки на столик и повернулась к Коннору.

— Оу, поверь, приятель, скорее всего он это знает, — иронично сказала Гарриет и поежилась от холодка, от которого не защищала ее тонкая кофта. — И «лейтенанту» абсолютно на это плевать.

Коннор нахмурился.

— Это противозаконно, — строго сказал он.

Тут к ним подошел Хэнк с коробочками на вынос в руках и мрачно зыркнул на парня, вероятно, слыша весь их разговор.

— Слышь, таскаться за людьми, как чертов пудель, когда тебе ясно сказали отвалить, тоже противозаконно, — буркнул он и поставил на стол свою ношу. — Но тебя-то это не останавливает.

— Сегодня ты не говорил ему отвалить, — невинно встала Гарриет, поднеся к губам трубочку и попробовав то, что кузен ей столь «любезно» купил.

Это был яблочный сок.

Нормальный яблочный сок, который вдруг показался ей самым вкусным напитком в мире. Гарриет с удивлением осознала, что таковой пила, наверное, в последний раз, когда провела Рождество на Гриммо с Сириусом, теперь уже в очень далеком тысяча девятьсот девяносто пятом году.

На миг захотелось всплакнуть.

От очередного осознания того, что она просрала всю свою жизнь, и что то Рождество, наверное, было одним из самых последний счастливых моментов в ее жизни. Хотелось пожалеть себя, чтобы пожалели ее, но Гарриет быстро проглотила этот порыв. Она никогда не была чертовой плаксой и сейчас становится ею не собиралась, особенно на людях.

— Ой, заткнись, — тем временем буркнул Хэнк и, открыв коробочку, достал бургер, который истекал кетчупом и майонезом.

— Вы знаете, что в этой еде большое количество холестерина? — вежливо сказала Коннор, облокотившись на столик и посмотрев на Хэнка.

Гарриет вскинула бровь.

— Не переживай. У этого человека в жилах течет виски вместо крови, — иронично сказала она, ехидно зыркая на кузена, который жадно чавкал, пожирая свой бургер. — Он скорее скопытится от алкоголизма, чем от избытка холестерина.

— Эй! — возмущенно воскликнул Хэнк, отчего несколько кусочков пережеванного мяса пали из его рта. — Я здесь, и пока я ем — вы оба должна помалкивать, ясно?

Она в отвращение посмотрела на кузена, чья манера есть и ронять половину еды мимо рта никуда с возрастом не делась, а потом фыркнула.

— Жуй уже свой антисанитарный бургер, лейтенант Свинвилля, — брезгливо сказала Гарриет и повернулась к Коннору. — А ты не затрагивай тему его привычек и манер, потому что он просто кладезь всех пороков и вряд ли это когда-либо изменится.

Кузен опять что-то возмущенно проворчал, но из-за того, что его рот был полон, ничего не было толком понятно. Гарриет опять фыркнула и решила немного разузнать о самом Конноре.

— Давай лучше ты расскажешь о себе, — с милой улыбкой спросила она. — Что ты делаешь, когда не давишь на больные мозоли моего ворчливого родственника?

— А еще лучше скажи, почему ты выглядишь как придурок и говоришь таким странным голосом? — насмешливо спросил Хэнк, проглотив наконец кусок своего жирного обеда.

Гарриет прищурилась и, одарив кузена острым взглядом, совсем не таясь пнула его под столом по ноге. Тот взвизгнул и хмуро уставился на нее.

— Я тебя ненавижу, ведьма, — пробормотал он, прыгая на одной ноге и потирая ту, по которой она врезала.

— Нет, это не так, — небрежно отмахнулась Гарриет, отчего-то зная, что права.

— При создании андроидов Киберлайф учитывается фактор восприятия. Мою внешность и голос специально разработали для гармоничной интеграции, — тем временем ответил Коннор и с поднятой бровью наблюдая за их перепалкой.

Гарриет не была уверена точно, но ей показалось на миг, что в его карих глазах мелькнула нечто похожее на веселье.

— Ну, налажали, — вредно проворчал Хэнк, перестав строить из себя раненую жертву.

— А мне нравится, — ляпнула Гарриет и тут же ощутила знакомую вспышку смущения, которую уже ощущала, когда тогда в доме у мертвого нарика упомянула о том, сколько же может стоит рот их нового знакомого.

Коннор перевел взгляд на нее и довольно очаровательно склонил голову на бок.

— Я вам нравлюсь, мисс Абернати? — спокойно спросил он, и Гарриет пожелала провалиться сквозь землю.

Хэнк, зараза, тоже фальшиво-невинно уставился на нее и также притворно-изумленно воскликнул:

— Он тебе нравится?! Все, я выселяю тебя из дома!

Гарриет закатила глаза, а потом кинула в кузена смятую салфетку.

— Ты не можешь, придурок, — проворчала она, надеясь, что ее щеки только чувствуют себя горячими, а не выглядели сейчас как пара алых фонарей, видимых в пределах пары километров.

Краем глаза она заметила, как Коннора заморгал, а диод на его виске замигал желтым. Гарриет повернула к нему голову, и вопросительно вскинула бровь. но не успела задать толком вопрос о том, что с ним такое.

— Поступило сообщение о возможном девианте, — произнес Коннор, опередив ее. — Это в соседнем квартале. Мы пойдем проверить?

Теперь Гарриет была точно уверена, что ей не показалось, и Коннор весьма явно пытался взять кузена на слабо, совсем как нормальный и довольно хитрый человек. Этот небрежный тон и выразительный взгляд, отведенный сначала в сторону, будто это не так уж и важно и у них есть выбор, а потом брошенный на Хэнка, и так и говорящий: «давай, старик. Тебе же и самому любопытно». Ее бы жажда приключений такого не выдержала и непременно захотела все разузнать.

Вот и кузен не выдержал.

Он громко застонал и, бросив бургер в коробку, вытер салфеткой руки и рявкнул:

— Пожрать прям нельзя!

А потом хмуро зыркнул на них обоих и ядовито добавил:

— Ну и чего встали, стажеры? У нас там бешеный пластиковый придурок где-то бегает или как?

И сердито потопал к своей машине.

Гарриет с открытым ртом проводила своего наглого родственника и пожалела, что не могла сейчас вновь наколдовать ему свинячий хвост. Это же надо! Орет тут, будто это они сопротивлялись и ныли, что идти никуда не хотят, а желают жирными бургерами потчевать. Ну не хамство ли?..

Хэнка, если быть честно, уже начала напрягать вся эта история с девиантами, или как их там.

Он привык иметь дело с людьми, черт возьми, со всеми их тараканами и задвигами, которые ему понятны и ближе, а не с кучкой бешеных гиперчувствительных андроидов, чье количество начало увеличиваться в геометрической прогрессии. Это все было слишком странно и… ненормально. Пластиковые куклы с чувствами? Ха! Что будет следующим? Свиньи начнут летать? Рак на горе свистнет?.. Невольно Хэнк скосил взгляд в сторону, на свою кузину, которая, чинно сцепив ручки, ждала, пока лифт приведет их на нужный этаж. Если верить Гарри, то у волшебников там все хреново, и вполне возможно скоро впрямь начнут свинки летать и все прочие.

Или гребаные драконы.

Но сначала ему надо разобраться с чокнутыми андроидами, а потом можно заняться и всем остальным. Хэнк повернул голову в другую сторону, туда, где стояла его головная, тоже пластиковая, боль. Коннор вновь подвис, пустым взглядом смотря вперед, а его висок мигал желтым цветом. Это выглядело жутко, сколько бы раз ему не приходилось этого видеть.

Дзинь.

Наконец-то лифт прибыл к месту назначения и остановился. Створки с противным скрипом открылись, явив его взору грязный коридор, который выглядел так, будто здесь не ступала нога человека, или не человека, уже очень долгое время. Хэнк вышел наружу, следом за ним вышла и Гарри, а Коннор…

— Ну и долго ты там будешь стоять, консервная ты банка? Разве нам не нужно поймать какого-то девихрена? — раздраженно сказал он, хмуро, из-под густых бровей, зыркнув на андроида, который все еще не подавал признаков жизни.

Кузина толкнула его в бок.

— Прекрати, — сквозь зубы зашипела она. — Тебе влом подождать или быть хотя бы чуть вежливее? Я уверена, что более дипломатичный подход будет куда действеннее.

Хэнк недоверчиво уставился на Гарри.

— Ты еще предложи его чмокнуть, как «Спящую красавицу»! — буркнул он, а потом язвительно ухмыльнулся. — Хотя, судя по тому, что ты считаешь его симпатичным, то тебе это даже понравится. Андроидофилка. Лучше бы нормального парня себе нашла, дуреха. Кстати, у меня даже есть один на примете… Хотя подсунуть тебя этому придурку Риду будет жестоко… По отношению к нему, естественно.

Он злобно захихикал, за что кузина мерила его сердитым взглядом своих изумрудных глаза, быстро напомнив тем самым, что она ведьма, которая, вернув свои шмуду-вуду силы, запросто сможет превратить его в свинку.

— Иди ты в жопу, идиот, — резко сказала Гарри, сложив руки на груди и отвернувшись к Коннору, который как раз в этот момент моргнул и перестал напоминать манекен.

— Я отправлял отчет в «Киберлайф», — сказал он, и тем не менее продолжал стоять в лифте.

Хэнк закатил глаза.

— Ну, молодец, — саркастично сказал он и многозначительно указал на коридор руками. — Может теперь ты потащишь свою задницу сюда, и перестанешь стоять там как придурок, которым ты в принципе и являешься?

Неожиданно он пискнул, ощутив, как его щипнули за плечо. Хэнк хмуро уставился на кузину, потирая руку, но та только вскинула острый подбородок и гордо потопала вглубь коридора, не дожидаясь их.

— Маленькая ведьма, — буркнул он, не переставая потирать то место, за которое кузина его щипнула своими костлявыми пальцами.

Тут этот манекен, покинув-таки лифт, подал голос.

— Извините, лейтенант, но почему вы зовете свою племянницу «ведьмой»? Разве это не слишком уничижительное прозвище по отношению к тому, с кем вы делите родство? — вежливо спросил Коннор.

— У тебя просто нет семьи, пластиковый дурень, — проворчал Хэнк, сунув руки в карманы куртки. — А то бы ты знал, что их члены порой бывают самыми большими занозами в заднице.

После чего он поторопился вслед за кузиной, пока та не нашла приключения на свой зад. Или не наткнулась на девианта, который запросто мог ее кокнуть. Оружия-то у Гарри нет, как и недюжей дури, которая есть у андроидов. Но та далеко не успела уйти и была в порядке. Только морщила свой носик и хмуро оглядывала коридор, который совсем не выглядел так, будто на этом этаже вообще хоть кто-то мог жить.

— Вы уверены, что нам сюда? — буркнула она, смотря на грязь на полу и какой-то строительный мусор вокруг. — Тут давно уже никто не живет, и это факт.

Гарри посмотрела на Коннора и подняла бровь.

— Кто вообще здесь мог сделать вызов? — спросила она. — Дом-то явно заброшенный.

— Это Детройт, детка, — весело сказал Хэнк, доставая из-за пазухи пистолет. — Привыкай, что в менее благополучных кварталах из всего дома может быть занято только пару хат, а то и вовсе только одна. Вот такой вот парадокс.

Кузина закатила глаза.

— Это неравенство классов, или просто плохое управление городом высшими властями, а не парадокс, дубина, — проворчала она и отошла в сторону, когда Хэнк молча кивнул ей, чтобы она смылась с его пути. — Кстати, что мы знаем об этом парне?

— Не много, — ответил Коннор, все это время тихо следующий за ними и с интересом наблюдавший за их взаимодействием. — Один из соседей сообщил, что слышал на этом этаже странные звуки. Этот этаж пуст, но он также видел, что сюда заходил какой-то человек, которые прятал под шапкой диод.

Хэнк хмыкнул.

— У той беглянки с ребенком не было диода, — задумчиво спросила Гарри. — Значит его можно убрать, а?

— Если и можно, то этот дурень не догадался, — проворчал Хэнк, и покрепче сжал в руках пистолет.

Он выразительно глянул на андроида и, кивая на дверь, поднял бровь.

— Твоя наводка — ты и стучишь, — тихо сказал Хэнк, игнорируя то, как кузина закатила глаза на его ребячество.

Коннор даже не моргнул глазом.

Он постучал в дверь, перед которой замер, как истукан, но в ответ была только тишина. Хэнк хмыкнул, не зная, то ли радоваться, что не придется опять бегать, то ли злорадствовать, что вызов этого пластикового дурика оказался ложным. Спустя миг Коннор постучал еще раз, но уже куда громче и сильнее.

— Есть тут кто? — громко крикнул он, после чего бросил короткий взгляд на Хэнка. — Откройте! Это полиция!

Гарри вновь закатила глаза, пробормотав что-то о том, что они бы еще сирены включили, но ничего сказать вслух она не успела. Из-за двери раздался грохот, и он напрягся, чувствуя, как все его инстинкты копа пришли в действие.

— Вы оба — держитесь за мной, — приказал он и, к счастью, в этот раз с ним не спорила ни консервная банка, ни кузина.

Они оба быстро юркнули ему за спину, а потом Хэнк с одного удара вышиб хлипенькую дверь, держащуюся на честном слове. Он держал пистолет перед собой, когда медленно, внимательно осматриваясь, вошел внутрь темной квартиры.

А потом Хэнк не выдержал и закашлял.

Из явно заброшенной хаты доносился такой смрад дерьма и прочих нечистот, что его едва не вырвало съеденным полчаса назад бургером прямо ему под ноги. Хэнк сдержался и приступил к осмотру. Сначала он методично осмотрел грязный коридорчик, такую же замызганную ванную, а потом вошел в смесь гостиной и кухни, где его едва не сбила с ног большущая стая гребаных голубей. Их тут была целая туча, и все они одновременно взмыли в воздух, когда Хэнк вошел в комнату.

— Это что за хрень?! — воскликнул он, уклоняясь от пернатых говнюков, которые загораживали ему весь вид.

— Голуби, очевидно, старый ты дурак. Ослеп что ли? — проворчала Гарри, которая оперативно юркнула за спину Коннору, чтобы спрятаться от птиц.

Хэнк хмуро уставился на кузину.

— Нет, в нашей семье слепошарая у нас ты, ведьма, — вредно пробормотал он, а потом настороженно оглядел загаженную комнатушку.

Очевидно, их девианта здесь не было. Тут были птицы, их дерьмо, грязь, многовековая пыль, ободранные обои и разбитые окна, занавешенные какими-то тряпками, но бешеного андроида тут явно не было.

Гарри насупилась.

— Серьезно? — проворчала она, сложив руки на груди. — Ты мне об этом будешь каждые пять минут напоминать? Старый алкаш.

Хэнк хрюкнул и поморщился.

— Блять, ну какая же вонь, — с отвращением выплюнул он, вновь чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота от смрада. — Похоже, мы зря притащились. Это просто гребаные голуби.

«Ну и чудненько. Еще один марш бросок я не выдержу», — подумал Хэнк, уже представляя, как после того, как уйдет из этой стремной хаты и завалится в бар, чтобы подлечить нервишки после недавнего провала.

Он даже повернулся, чтобы выйти отсюда, пока ему окончательно не сплохело, но увидев, что андроид уже ходит по комнате и что-то вынюхивает, мысленно застонал и сплюнул.

Бар отменяется. Пока.

— Ну и чего ты выяснил, Шерлок? — хмуро спросил он Коннора, который сейчас рылся в давно проржавевшем холодильнике.

— Тут нет еды, значит вероятность того, что это впрямь девиант, высока, — спокойно отрапортовал Коннор, отходя от бесполезного агрегата. — Так же здесь есть корм для животных, что значит машина увлечена другими органическими видами, и какой-то дневник с непонятными символами.

— А еще у него явно какой-то психоз, — донесся приглушенный голос Гарри оттуда, где Хэнк видел, что была ванная комната.

Он закатил глаза, понимая, что даже не заметил, когда кузина куда-то утопала и последовал на ее голос. Хэнк вошел в небольшую комнатушку, где воняло дерьмом чуть меньше, чем в гостиной, и вскинул бровь, когда увидел, на что смотрела его родственница, сложившая руки на груди и стоящая посреди ванной.

— ra9, — прочел вслух Хэнк, поравнявшись с кузиной.

Эта надпись повторялась вновь и вновь. Вся стена была ею исписана с поразительным остервенением. Разный размер и разный подчерк: от ровного, машинного, до резкого и даже истеричного. Словно писавший хотел буквально выдолбить эти слова на стенке. Судя по тому, что Хэнк видел, надписи были свежими и не скрытыми под слоем многодневной грязи, что означало, что психованных андроид тут точно в какой-то момент шастал.

— Что это значит? — тихо спросила Гарри, повернул голову к нему. — Какой-то шифр? Код?

— Понятия не имею, — хмуро сказал Хэнк.

— ra9, — произнес Коннор, который незаметно последовал за ними и тоже уставился на надписи, замерев, с другой стороны, от Хэнка. — написано две тысячи четыреста семьдесят один раз…

— Это очень помогает, — саркастично сказал Хэнк.

Коннор повернул голову к нему.

— То же самое написал в ванной тот девиант, который сбежал из дома Ортиса, — добавил андроид, и вновь посмотрел на надписи. — Что значат для них эти символы?

— Похоже на молитву, — рассеяно пробормотала Гарри и бросила косой взгляд на Хэнка. — Помнишь миссис Пимс, которая весь сарай исписала псалмами, потому что какая-то шарлатанка сказала ей, что если она напишет это какое-то там определенное количество раз, то…

— …ее жуткий лысый пудель воскреснет? Да, помню, — мрачно закончил Хэнк, припоминая ту старуху, которая жила на соседней улице.

Когда ее пуделя переехал отец его старого приятеля Пирса, у бабульки крыша поехала и она все по всяким «магам» да псевдоученым бегала, чтобы те только воскресили мистера Кудряшека. Потом ее еще санитары ловили по всей Тисовой, и это была новость, которая целый месяц будоражила их скучный до слез городок. Сплетни о том, что миссис Пимс гвоздем исцарапала свой сарай, где прятала своего дохлого песика, какими-то святыми писаниями были особенно часто перемусоленными матерью и ее подружками. Хэнк даже лазил со своими друзьями во двор к чокнувшейся соседке, чтобы самому на это поглазеть.

Тогда это выглядело жутковато.

Но теперь, когда Гарри об этом упомянула, определенно было некое сходство между сараем той старухи и этой расписной стеной. Вот только андроиды не молятся! Религия — это удел живых, которые ищут утешения всеми возможными способами.

«Чувства тоже удел живых, но как показали недавние события андроиды тоже способны на это. В той, или иной, форме. Так почему бы теперь им и не изобрести свою религию?» — с неохотой подумал Хэнк, которому все трудней было отмахнуться оттого, что было прямо перед его носом.

— Кстати, диод он тоже вытащил, — тем временем продолжила Гарри, махнув рукой на раковину. — И может я ошибаюсь, но, кажется, мы его спугнули как раз когда он выписывал здесь эти эпосы.

Хэнк и сам это понял, увидев опрокинутую табуретку около исписанной стены. Но куда андроид успел смыться так быстро? Тут нет запасного хода, окна забиты… Он не понял, что сказал все это вслух, пока вдруг ему не ответил Коннор.

— Девиант не мог далеко уйти, — твердо сказал он, и медленно направился в сторону гостиной.

Коннор осмотрел по пути валяющуюся на полу клетку, а потом направился к креслу, которое стояло прямо под большущей дыркой в потолке. Хэнк должен был удивиться, что не прошло и секунды, как оттуда кто-то спрыгнул? Наверное, нет. Скорее его удивило то, что он сам не подумал об этом, хотя и видел эту дырень. Тем временем Коннор уже успел вскочить на ноги и побежал следом за беглецом. Эти резкие телодвижения заставили опять взметнуться вверх этих гребаных птиц. Хэнк громко выругался, а потом застонал, понимая, что вновь нужно бежать.

«Сегодня не мой день. Не мой, гребаный, день», — сердито подумал он и помчался за андроидами, слыша, как следом за ним понеслась Гарри, в этот раз не оставившая его позади, а дождавшаяся, когда он сам сделает первый шаг.

Гарриет понимала, что это выглядит по-идиотски.

Взрослый хмурый мужик в труселях в сердечко и растянутой футболке и она, вся такая худющая, с пучком на башке и в пижаме с мишками, ходят тут по газону туда-сюда, как пара зомбированных тараканов в два часа ночи, но что поделать? Нужда выяснить, как далеко они все же могут отойти друг от друга была слишком велика, как показали сегодняшние забеги за беглыми андроидами. Гарриет не собиралась говорить это вслух, да и высокомерно было так думать, но она не могла избавиться от настойчиво мыслишки, что если бы не эти долбанные узы, то им с Коннором удалось бы поймать того девианта на крыше. Ей было приятно осознавать, что несмотря на свое не лучшее состояние, бегала она все так же быстро, как в детстве, и вполне могла соответствовать скорости последней новинки «Киберлайф». Вот только когда они выбежали на крышу, оставляя позади хрипящего Хэнка, Гарриет сумела добежать только до середины поля, которое было для нее полной неожиданностью, как вдруг ее скрутило от боли, и она шлепнулась прямиков в траву.

Отдаленно она слышала, как позади нее захрипел и кузен.

Немного придя в себя, Гарриет доползла в ту сторону, где слышала его стоны, а потом, когда им одновременно полегчало, они побежали в обход, где Хэнк чуть не шлепнулся с крыши, спасибо Коннору, который его вовремя успел схватить. Вот только девиант ушел, а чувство того, что они налажали было настолько сильным, что хотелось кричать и крушить.

Ну, или пить.

Едва Коннор их покинул, чтобы вернуться туда, где он обитал, пока не было очередного вызова, а они вернулись домой, то кузен собрался заняться именно этим. Сначала Гарриет закрыла на это глаза, желая только принять душ, перекусить и, может быть, поспать.

И ей это даже удалось.

Но ее сон был краток. Она проснулась ближе к часу ночи, страстно желая глотнуть водички, но войдя на кухню увидела своего успевшего нахрюкаться кузена, и сон как руком сняло. Гарриет решительно отобрала тару у протестующие заверещавшего кузена, а потом потащила его на задний двор, чтобы провести испытания и узнать дальность действия их уз. Конечно, можно было прочесть ему лекцию на тему пьянства и придумать другой способ его отвлечь, но это было первое, что пришло в голову.

— Мы выглядим как идиоты, — пьяно протянул Хэнк, усевшись на ступеньки крылечка заднего входа.

— Это твое обычное состояние, — проворчала Гарриет и плюхнулась рядом. — Ну, да ладно. Что мы имеем?

Хэнк насмешливо хрюкнул.

— Оскорбительное отсутствие виски? — саркастично проворчал он и почесал бороду.

— Ты правда так стремишься умереть от алкогольного передоза, кузен? — хмуро проворчала Гарриет.

— Я самоубийца, — мрачновато сказал Хэнк и тем самым совсем ее не успокоил хотя бы потому, что она подозревала, что это совсем не шутка.

Гарриет же не настолько слепа, чтобы не заметить пистолет, который лежал на столе, перед кузеном, когда она продрала глаза и вошла на кухню. И он явно там лежал не для антуража и дополнению композиции «алкаш в процессе достижения полного отключения от мира сего посредством дешевого вискаря».

Но почему?

Она не могла понять, что именно могло сподвигнуть ее кузена на этот путь саморазрушения и суицидальных наклонностей. Честно говоря, в особо мрачные моменты своей жизни, Гарриет думала, что если и доживет хотя бы до двадцати, то именно она кончит так, как сейчас стремился покончить с собой ее родственник. Все же думать, что у тебя в будущем, без Волды Морды и все такое, все будет расчудесно — это одно, а смотреть на вещи трезвым взглядом: она чертова сирота без образования как в маггловском мире, так и в магическом, имеющая в навыках только выборочный набор выживания, знания кулинарии и не более того — это другое.

— Обычно это моя реплика, — пробормотала она, продолжая пристально смотреть на кузена, который не торопился заполнить тишину. — Ну, и долго мне ждать, когда ты объяснишь мне с чего так торопишься на тот свет?

Хэнк презрительно фыркнул.

— Тебе не понять, балда, — сурово проворчал он. — Ты все еще застряла в подростковом возрасте, а я уже жизнь прожил и поверь…

— …она была паршивой? — едко закончила Гарриет, которую больно резануло то, что по мнению кузена только он тут от суки-судьбы настрадался. — Позволь тебе напомнить, кузен. Я может и застряла в одном возрасте, но вряд ли по своей вине. Я лишилась родителей будучи еще мальком в колыбельке, и росла с хреновыми родственниками, которые меня ненавидели, что ты не можешь отрицать, как бы не хотел. Так же я жила на скудном пайке в гребаном чулане под лестницей первые десять лет свой жизни, в школе меня хотели убить каждый год разными способами, а потом я приняла участия в войне, которая мне совсем не уперлась и загремела в тюрьму, из-за дружков-предателей, позарившихся на мое наследство. И ты все еще думаешь, что твоя жизнь-дерьмо?

Гарриет устало покачала головой и отвернулась.

— У тебя хотя бы были счастливые моменты, которые можно вспомнить, — глухо добавила она, пустым взглядом смотря на забор перед собой. — А я первые семнадцать лет предпочла бы забыть, а последующие почти тридцать меня заставили забыть. Так что не ной тут, что твоя жизнь…

— Было скользко, — вдруг произнес Хэнк, резко протрезвевшим голосом. — Мы ехали с ярмарки, на которую Коул очень хотел и упрашивал меня туда его отвезти целую неделю. Я не смог справиться с управлением, и мы съехали в кювет. На мне ни царапины, а мой сын… Его можно было спасти, но именно в тот вечер хирург обдолбался Красным льдом, и оперировать отправили андроида, которые только-только начали входить в обиход.

Он повернулся голову к ней, и Гарриет увидела в его мутных от виски глаза застывшие слезы.

— Коул умер, не приходя в сознание, — хрипло произнес Хэнк. — Ему было шесть, а в этом году было уже девять.

Гарриет сглотнула, ощутив укол стыда за то, что ранее донимала его насчет сына, и за свою недавнюю отповедь.

— Поэтому ты ненавидишь андроидов? — тихо спросила она, сцепив перед собой руки.

Хэнк горько усмехнулся.

— Да причем здесь они-то? — устало сказал он. — И нет, я не поэтому ненавижу эти чертовы пластиковые машины. Я ненавижу людей, который добровольно травят себя всякой дрянью и рискую покалечить при этом других.

Гарриет вскинула бровь.

— Но, кузен, ты же сам сейчас делаешь то же самое, — аккуратно заметила она. — Ты травишь себя алкашкой, забивая на дела об убийствах, который к тебе на стол сыпется как из рога изобилия, и приходишь на работу, а ты, на минуточку, работаешь копом, только по великому одолжению. Так чем ты лучше того хирурга, который допустил смерть твоего сына?

Хэнк сердито нахмурился, а потом резко сдулся.

Кажется, он никогда еще не думал об это в таком свете, и Гарриет не могла не подумать, что может тем самым она хоть чуть-чуть вправила ему мозги, и кузен, наконец, перестанет так бухать, губя при этом свою бедную печенку.

— Я тебе ненавижу, — беззлобно пробурчал он, явно не наслаждаясь тем, что она тут грузит его пьяный мозг.

Гарриет закатила глаза.

— Нет, это не так, — с ухмылкой сказала она и хлопнула его по плечу. — Вставай, алконавт. Пойдем пожрем и по кроваткам, а утром потопаем на работку, где тебя ждет много дел и гора отчетов.

Хэнк насупился.

— Не хочу я есть, и отчеты — это твоя забота, помнишь? — пробурчал он, пошатываясь, вставая на ноги.

Она фыркнула.

— Нет, дорогой, отчеты — это все еще твоя работа, — многозначительно сказала Гарриет. — А я будут просто сидеть рядышком и создавать вид бурной деятельности, поскольку мы явно не можем отойти друг от друга примерно метров десять-пятнадцать, как минимум.

— Ну и нафига мне такой помощник? — проворчал Хэнк, пытаясь подняться по ступенькам.

— Иди уже, — закатив глаза, сказала она и толкнула кузена в спину, отчего тот едва не врезался в косяк. — На улице дождик начинается, и я не хочу тут мокнуть в своей пижаме, ожидая, пока ты впишешься в дверной проем, алкаш.

Хэнк что-то пробормотал себе под нос, но она не слушала, поскольку едва они оказались под крышей дома, то в дверь главного входа постучали.

Они переглянулись.

В такой поздний час гостей не предполагалось, по крайней мере так думала Гарриет. Впрочем, когда через пару секунд, вслед стуку, до них донесся голос Коннора, она немного расслабилась, а вот ее кузен начал ругаться себе под нос, явно не желая сейчас видеть их напарника.

— Поди надень штаны, а я открою, — решительно сказала Гарриет, за что получила только вскинутую бровь и выразительный взгляд в сторону своей пижамы.

Она закатила глаза.

— Моя пижама — это не твои стремные труселя со стопроцентным проветриванием твоих причиндалов, балда, — насмешливо сказала Гарриет и вновь толкнула кузена в сторону спальни, чтобы он надел, наконец, чертовы штаны.

А сама пошла поприветствовать их гостя.

— Привет, Коннор, — радостно сказала Гарриет, едва распахнула дверь и увидела как всегда безупречно выглядевшего парня на пороге с вытянутой для еще одного стука кулаком.

Его бровь едва заметно дернулась, а взгляд быстро прошелся по ней с ног до головы. Наверное, она должна была смутиться, но чаще всего эта ее черта спала сном давно мертвого сурка, поэтому Гарриет даже не обратила на этого особого внимания. Не голая же в самом деле открыла дверь, верно?..

— Здравствуйте, мисс Абернати, — вежливо произнес Коннор, и заглянул ей за плечо. — Лейтенант Андерсон.

Она тоже обернулась, но успела только увидеть, как зад ее кузена скрывается в ванной, откуда тут же донеслись многозначительный звуки блевоты. Ну да сам виноват. Пить в следующий раз меньше будет.

— Заходи, — добродушно сказала Гарриет так, будто стены дома не сотрясали нелицеприятные звуки, являющиеся результатом употребления многих литров алкоголя за раз. — Это займет минут десять, как минимум. Так что пока наш дорогой лейтенант извергает из себя результат своего запоя, ты можешь поделиться со старой мной, чего тебя нелегкая принесла сюда в два часа ночи.

Коннор выше поднял бровь и зашел в дом.

— В три часа двадцать семь минут, — педантично поправил он ее, на что Гарриет только закатила глаза и потопала в сторону кухни.

Она едва по привычке не предложила гостю что-то выпить, но вспомнив, что тот человеческой едой не питается, прикусила губу. Вместо этого, Гарриет направилась к полке, где видела аптечку, и стала искать шипучий аспирин и что-нибудь от тошноты своему запойному родственнику.

— И вы не старая, — вдруг добавил Коннор, когда они вошли в кухню. — Хотя сканирование ваших физических характеристик меня смущают.

Гарриет подняла бровь и удивленно посмотрела на него.

— То есть? — спросила она, и немного напряглась.

Все же не хотелось бы чтобы сейчас раскрылся весь этот обман с документами, потому что она хотела бы сначала сама разобраться, а уже потом…

— То есть ты хреново выглядишь, — хрипло произнес Хэнк, появившийся из ванной.

Его голова была мокрая, как и футболка, лицо было приятного салатового оттенка, а полотенце, которым он вытирал рот, еще больше дополняли образ похмельного товарища, ненавидящего этот трезвый мир всеми фибрами своего существа.

— Чего приперся-то посреди ночи, сраный андроид? — сказал кузен, обращаясь уже к Коннору, к которому начал подкрадываться проснувшийся Сумо, и плюхнувшись на стул.

Рука Хэнка тут же потянулась к стакану, где на дне еще плескалось виски, но Гарриет быстро выхватила тот в миллиметре от его руки, и вместо этого поставила перед ним кружку с уже шипящим в воде аспирином. Тот сердито на нее зыркнул, но она едва ли была впечатлена его взглядом, который даже в подметки не годился самому слабому взгляду отвращения и злости, которыми виртуозно владел профессор Снейп.

Коннор немного неловко потрепал по косматой голове сенбернара, который его начал заинтересованно обнюхивать, обходя по дуге, бросил короткий взгляд на стол, где все еще лежал пистолет и фотография Коула, а потом ответил:

— Сорок три минуты назад сообщили об еще одном убийстве. Я не нашел вас по барам и решил проверить дома.

— Надо было позвонить, — рассеянно сказала Гарриет, убирая остатки «пира», который устроил тут себе Хэнк, пока она спала.

Свинота.

Она же только убралась!

Коннор моргнул, вероятно, не учтя то, что вместо Хэнка, который наверняка бы трубку не взял, могла ответить она и сразу сказать ему, где таскается его напарник-человек, склонный к утоплению своего здравомыслия в большом количестве спиртного.

— И че ты хочешь? — поморщившись, сказал Хэнк, проглотив все то, что было в кружке. — Чтобы я помчался на вызов? Хренушки! У меня…

— Он сейчас оденется, Коннор, — прервала его Гарриет, закончив вытирать стол.

— Неа, — упрямо сказал кузен, сложив руки на груди и сцепившись с ней в битве взглядов. — Только утром.

— Я запрограммирован вести дело, а для этого мне нужны вы, — рационально сказал Коннор, наклонив голову чуть на бок.

Именно так, как Гарриет считала, что выглядит в его исполнение довольно мило. Как большой щенок, у которого мозгов больше, чем у хозяина, но он не хочет на это указывать.

— Да насрать мне на твое гребанное дело! — раздраженно сказал Хэнк.

— Лейтенант, вы не в себе, — спокойно сказал Коннор.

— Он всегда такой, — мило сказала Гарриет, а потом шикнула на кузена, было открывшего рот, и совсем уже не мило рявкнула: — Быстро пошел и оделся! Мы идем и будем расследовать это дело, пока еще кого не убили. Или ты забыл, что я тебе только что сказала про то, что ненавидя чужое контрпродуктивное поведения, ты сам себя так же ведешь?

Хэнк поджал губы и предпочел промолчать, как большой надутый малыш.

— Это дело не особо интересное, — фальшиво-пренебрежительно начал вдруг Коннор, отведя взгляд и махнув рукой. — Просто в секс-клубе в центре города убили клиента. Думаю, они и без нас разберутся.

Нужно ли говорить, что после этого кузен «внезапно» решил сменить праведный гнев, да ослиное упрямство на милости и ушел, наконец, чтобы одеться и отправится в пути? То-то же.

Мужики.

Примечания:

Хочешь узнать, что будет дальше первым? Следуй за мной на Бусти! Ссылка есть в профиле.

Хэнк не смог сдержать смеха.

Лицо его кузины было полно такого отвращения и неодобрения, когда она увидела окружающие их почти нагие тела андроидов-проституток, что это не могло его не развеселить. Она напомнила ему миссис Флеминг, их соседку на Тисовой, которая даже при виде держащейся за руки парочки плевалась так, будто они устроили оргию на публике. За это он тут же огреб ощутимый тычок острым локотком в живот, отчего он чуть позорно не облевал свои же ботинки. Все же похмелье, которое только начинало «дарить» ему знакомый спектр «незабываемых» ощущений, никто не отменял. Но только чудом ему удалось избежать такого позора перед собственными коллегами, которые видели его много каким, но не фонтанирующим результатами своего питейного увеселения на не занятом работой досуге.

— И чего, баб с низкой социальной ответственностью мало, что нынешние мужики спят с андроидами? — недовольно пробурчала Гарриет, кутаясь в кофту и зыркая по сторонам, пока они шли в сторону номера, где был обнаружен труп.

Хэнк хмыкнул.

— Ну, сюда ходят не только мужчины. К тому же тебе разве самой не нравится андроиды? Как я понял тебе весьма мил наш пластиковый друг, — ехидно произнес он, наклонившись к кузине, и кивнув на топавшего впереди них Коннора.

Гарриет закатила глаза.

— Заткнись, болван, а то я тебе врежу по тому, что вы, мужики, любите совать куда не попадя, — вредно сказала она, а потом они сошлись в битве взглядов, которую пришлось прервать, когда они наконец вошли в номер.

Это была небольшая комнатушка с голографическими стенами, раковиной, унитазом и большой круглой кроватью, занимавшей половину пространства. Именно на последней раскинулось тело не самого приятного вида мужчины, чьи телеса едва были прикрыты тонким шелковым покрывалом. Но он был здесь не единственным мертвецом. Ну, настолько, насколько можно было сказать о сломанном андроиде, лежавшем на полу и чуть в стороне от койки.

На миг сердце Хэнка пронзила жалость.

Он знал, что это была пластиковая девчонка, но на ее кукольном личике застыло слишком человеческое выражение ужаса и страха, испытанного ей за мгновение до того, как она отключилась, что даже Хэнк не мог остаться полностью равнодушным.

— Лейтенант Андерсен и его заводная кукла. Ну и чего вы приперлись? — насмешливо произнес протяжный голос, которые он хотел слышать в последнюю очередь в данный момент и вообще когда-либо.

Гэвин, говнюк, Рид.

Хэнк терпеть не мог этого напыщенного козла, работать с которым приходилось чаще, чем хотелось бы. Гэвин выносил ему мозг почти с такой же регулярностью, как и Джофф. Но то был начальник и его старинный друг, а этот мудак был просто занозой в заднице, с нулевым терпением и высокомерным отношением ко всему живому и дышащему на этой гребаной планете.

Тут взгляд Гэвина переместился на Гарри.

Его бровь взлетела, а глаза больно пристально обшарили ее тонкую фигурку. Хэнк напрягся, а Рид вскинул бровь, скривился, и едко выплюнул:

— Какого черта здесь забыл этот ребенок? Детский сад в другом районе и откроется только утром.

Кузина, до сего момента печально лицезревшая сломанного андроида у стены, перевела взгляд на Гэвина, и Хэнк мысленно застонал. Гарри может и отвлеклась, но явно все прекрасно слышала и была не прочь просветить Рида насчет уровня его придурковатости. Ее зеленые глаза опасно прищурились, хотя он подозревал, что дело было в том, что она пыталась сфокусироваться на морде Гэвина, чтобы тот не плыл из-за ее хренового зрения.

— А разве не странно, что такой взрослый дядя, как вы, точно знает где находиться подобное заведение для маленьких детей и какое у него расписание? Вы, чай, не извращенец? — холодно сказала Гарри, и оперативники, стоящие в дверях, сдавленно засмеялись, а Гэвин стал красным как маков цвет.

Хэнк ухмыльнулся.

— Хуже, — драматично сказал он, наклонившись к кузине. — Наш дорогой Гэвин не извращенец, а просто редкостный мудак.

— Я не удивлена, — пробормотала Гарри. — С таким-то именем… Гэвин. О чем-то только родители думали?..

Гэвин покраснел еще сильнее и, сжимая кулаки по бокам, сделал порывистый шаг в их сторону. Хэнк и, как ни странно, Коннор, почти синхронно сделали шаг вперед и закрыли собой невысокую фигурку Гарриет. Он косо посмотрел на пластикового придурка, корого ему повесили на шею и в первый раз ощутил к нему нечто большее, чем раздражение.

— Оу, смотрю у малявки есть не только доступ к месту преступления, но еще и охрана в виде пьяницы и куклы-детектива, — с издевкой сказал Гэвин, замерев перед ними.

— Мисс Абернати личный помощник лейтенанта Андерсена и тоже является частью расследования, — четко сказал Коннор, продолжая загораживать собой Гарри.

— И она может сама за себя постоять, хотя и весьма польщена тем, что джентльмены еще не перевелись на этом свете, — раздраженно буркнула «мисс Абернати» и обошла образовавшийся вокруг нее «забор».

Гэвин фыркнул и, бормоча себе под нос нечто нелицеприятное, тоже отошел на свое прежнее место, сложа руки на груди. Хэнк еле заметно выдохнул, потому сейчас вступать в конфронтацию со своим придурковатым коллегой у него не было сил и решил, что пора вернуться к делу.

— Ну и что у нас здесь? — громко спросил он, делая шаг вперед, ближе к кровати, что бы рассмотреть труп.

— Идиот, который себя переоценил, — вставил Гэвин, не способный долго молчать. — Не на что здесь смотреть…

— У него шея свернута, — вставила Гарри, которая уже успела подкрасться к кровати и поближе рассмотреть мужика.

Она покосилась на Гэвина.

— Странно, что вам кажется, что здесь не на что смотреть, хотя это видно невооруженным глазом. Или нынче смерть из-за сломанной шеи во время секса — это нормальное явление? — язвительно добавила Гарри, и Хэнк опять мысленно застонал.

А ведь Рид уже был на полпути на выход!..

— Да ты!.. — сердито начал Гэвин, вновь направившись к кузине Хэнка и тыкая в ту пальцем.

— Мисс Абернати права, — спокойно сказал Коннор, который как бы невзначай появился рядом с девушкой, склонившейся над кроватью, чью позу он повторил и загородив ту собой. — У мужчины синяки на шее. Как показал мой анализ, его трахея была раздавлена, а позвонки раздроблены. Это был не сердечный приступ. Он был задушен.

После чего уважительно посмотрел на Гарри, чьи щеки чуть заметно заалели, и Хэнку вновь захотелось выпить.

— Нахрен, — раздраженно сказал Гэвин, вскинув руки. — Занимайтесь этим делом сами. А я пошел. Не могу больше выносить этот запах… перегара.

Последнее он сказал, проходя мимо Хэнка, которого намеренно задел плечом. И будь он не настолько с похмелья, то точно бы тому дал в нос, как в прошлый раз, когда тот его выводил из себя, но сегодня Риду просто повезло. Остальные оперативники тоже потихоньку вышли и в конце концов здесь остался только сам Хэнк, Коннор и Гарриет.

Дышать сразу стало легче.

Хэнк сделал пару вдохов-выдохов, чтобы подавить тошноту, поднявшуюся к горлу, а потом подошел ближе к парочке, склонившейся над трупаком.

— Ладно. Надо полагать та деваха и есть причина его смерти, — заключил он, уперев руки в бока. — Труп здесь, преступник здесь. Можно закрывать дело и по домам.

Ему так хотелось, чтобы все было именно так. Ну не было сейчас у Хэнка сил разбираться со свихнувшимися пластиковыми куклами!.. Он хотел выпить и поспать. Или хотя бы просто поспать, потому что с «выпить» будет проблема из-за Гарри, которая точно не даст ему это сделать. Но вышеупомянутая быстро разбила все его похмельные мечты.

— Ты что, совсем мозг пропил, дурень? — едко спросила она и выразительно махнула рукой на сломанную девушку-андроида, к которой уже подошел Коннор и принялся делать свои сканирующие штучки. — А ее тогда кто сломал? Если ты не заметил, она явно не просто отключилась.

«Да все я заметил», — обреченно подумал Хэнк.

На самом деле, он просто не желая иметь с этим дело, потому что чем больше знакомился с подобными делами и видел девиантов, тем больше начинал сомневаться. В себе самом и в том, что правильно поступает, преследуя тех, кто, кажется, были больше, чем просто кусок пластика. Тех, кто все более явно жаждали просто жить, как и всякая разумная тварь.

— Эй, эй! — закричал Хэнк, когда увидел, как Коннор сует в рот голубую жижу, текущую изо рта сломанной секс куклы и заменявшую андроидам кровь. — О, черт! Мерзость какая!

Его опять затошнило, а Гарри сдавленно хихикнула. Хэнк оскорбленно зыркнул на кузину, прижимая руку у бунтующему животу, а потом закатил глаза.

— Это тебя волнует, что может и сколько стоит его рот, а для меня это мерзость, — обиженно пробухтел он.

Гарри небрежно отмахнулась от него.

— Коннор, ты можешь прочесть ее память? Или что в этом духе? — спросила она, присев рядом с их пластиковым детективом. — Я не уверена, но что-то сомневаюсь, что она себя сломала.

— Согласен, — отозвался Коннор. — Обычно, если девианты пытаются самоуничтожиться, они разбивают себе головы о ближайшую твердую поверхность или находят иные способы, после которых их тела едва ли остаются целыми. А эта девушка-андроид повреждена изнутри. Несколько биокомпонентов вышли из строя…

— Значит ты никак не можешь порыться в ее голове? — разочарованно спросил Хэнк, зависнув за их плечами. — Черт! А я то надеялся…

— Нужно ее реактивировать, — решительно сказал Коннор, и прежде, чем Хэнк успел спросить, что это значит, он положил свою руку, сейчас обнаженную до белого пластика, на живот девушки-андроида, от чего ее фальшивая кожа тоже исчезла.

После чего, Коннор сдвинул панель в том месте, где у людей была брюшина и открыл их взору кабели, которые выглядели как некая пародия на человеческие кишки. Судя по голубоватому цвету, именно по этим трубкам по искусственному телу андроидов тек тидичетотам. Хэнк точно не запомнил, как называется та жижа, которая заменяла андроидам кровь. Коннор, не прекращая движений, предупредил, что у них мало времени, а потом соединил пару трубок, который были разъединены, в животе девахи и та резко подскочила на месте. Она испуганно за озиралась, прижимаясь спиной к стене, и Хэнку вновь стало ее жаль.

Она выглядела совсем как человек!..

Полный паники и страха. Хэнк достаточно повидал в жизни, не раз бывал в притонах, видел жертв домашнего насилия и даже жертв изнасилования, чтобы видеть, что ее эмоции, настоящие гребаные эмоции, были не игрой и не программой. Ей было страшно и больно. Она была андроидом, и она чувствовала. Самые настоящие искренние, мать его, чувства.

— Воу, воу! — воскликнула Гарри, немного отшатнувшись, поскольку явно не ожидала таких резких движений. — Не бойся…

Кузина вскинула руки и медленно приблизилась к перепуганной девушке, которая все теснее и теснее прижималась к стене за своей спиной.

— Мы всего лишь хотим задать тебе несколько вопросов, — нежно сказала она.

— Этот… Он мертвый? — тихо спросила девушка-андроид и покосилась в сторону кровати.

— Мертвее некуда, — заверила ее Гарри.

— Как все случилось? — твердо произнес Коннор, почти одновременно с ней, явно не желая тратить время на нежности и заверения.

Девушка-андроид совсем по-человечески захныкала.

— Он начал… Он избил меня, — трясущимся голосом произнесла она. — Снова и снова…

Гарри приблизилась еще ближе и аккуратно приобняла ту за плечи. Девушка вздрогнула, а потом вдруг всхлипнула.

— Ты его убила? — нежно спросила кузина без какого-либо осуждения в голосе.

— Нет! — воскликнула девушка-андроид. — Нет, это не я!..

Тут Коннор потерял терпение и начал давить на бедняжку. Та все затряслась и затараторила, что это не она, что она не убивала этого садиста. А потом она перестала дрожать и ошеломленно пробормотала что-то о том, что мужик хотел играть с двумя девочками, что могло означать лишь то, что здесь была еще одна машина, помимо этой.

И застыла.

Ее пустой взгляд смотрел сквозь Коннора, ее губы были искривлены в горькой гримасе, а на лице были написаны ужас и боль. Она выглядела как прекрасная инсталляция людского страдания и страха. А еще жестокости, источник которого лежал сейчас на койке, а еще в морге с биркой Карлос Ортис, и много-много других мудаков, чей род изжить Хэнк когда-то так стремился, чтобы искупить собственных грехи перед своей же плотью и кровью.

Жестокости человека к тем, кто имел столько же прав жить, как и он.

Хэнк тряхнул головой.

Он не был настроен сегодня на столь глубокие и философские мысли о роли людей и андроидов в пищевой цепочке. Это было слишком сложно для его все еще мутного сознания и упрямого характера. Годы прошли, но какая-то его часть все еще инстинктивно стремилась отринуть все то, что не входила в его привычные рамки. Рамки правильно и не правильно. Рамки нормальности. Вместо этого Хэнк последовал за Коннором, который уже выскочил из комнаты в поисках второй машины. Времени прошло не мало, и та могла уже сбежать, но а вдруг повезет?.. Может они еще смог если не машину найти, то хотя бы отыскать зацепку к тому, где ту искать.

Гарриет не могла пошевелиться.

Она пораженно замерла, уставившись на задеревеневшую в ее руках девушку-андроида и не могла заставить себя опустить руки или встать на ноги. Да хоть что-нибудь сделать!.. А все потому, что она…

Она почувствовала ее.

На те несколько секунд, что Коннор смог реанимировать бедняжку, Гарриет к своему большому изумлению, как только к той прикоснулась, смогла ее ощутить. Ее «присутствие» было не таким, как у живых людей, не таким, как у каких-либо животных, но оно было!..

Вот только это невозможно.

Андроиды были не одушевленными, как люди, и в их жилах не текла теплая кровь, как у животных. Гарриет прежде вообще ничего не ощущала от андроидов, которые ей встречались за эти дни на ее пути. Хотя нет, не так. После первой встречи с Коннором и другими машинами, и поняв, что они были для нее, как тот же шкаф, или лавочка в парке, она не пыталась их больше «прощупывать», думая, что все андроиды будут такими.

Как обычные, так и девианты.

Но эта девушка была живая! Она ощущалась как живая. Слабее, чем человек, но Гарриет могла чувствовать ее голубоватую ауру, которая колебалась от страха, от пережитого той ужаса и боли. Она почти могла ощущать на языке горечь ее испуга. Гарриет не понимала, как такое возможно.

«Что тут понимать? Искусственный разум обрел жизнь и все дела!» — вдруг едко ляпнул ее внутренний голос.

И с ним было трудно не согласится.

Не было больше сомнения, что девиация была не просто сбоем в программе, а фактической эволюцией созданной людьми формой жизни, которая больше не только походила на них внешне, но и становилась такой внутреннее. Ну, образно говоря, конечно, потому что у андроидов определенно не покраснела кровь и не отрасли органические придатки.

Но это была жизнь.

Гарриет тут же почувствовала себя паршиво от осознания, что она по сути помогает охотиться на новую форму жизни, которая просто хотела, чтобы ее приняли и дали ей шанс на существование. А потом одернула себя, так же вспоминая, что эта «новая жизнь» без особых угрызений совести убивала «старую», что жила на этой планете уже дохрелион лет.

Она тряхнула головой, задвинула на задворки сознания свои мысли об эволюции, встала на ноги и, окинув еще раз взглядом сломанную фигурку андроида, поспешила за кузеном и Коннором, которые уже успели покинуть номер для утех.

— Ну нашли время, — сердито воскликнула Гарриет, когда догнала этих балбесов и увидела, что они снимают искусственную деваху. — Мы же вроде ищем убийцу, а не способ утолить похоть.

Хэнк ехидно покосился на нее.

— Да ты хоть знаешь, что это такое? Похоть-то? Небось и с парнями-то никогда не целовалась, — с насмешкой спросил он.

Гарриет прищурилась.

— Я в тебя сейчас плюну, — хмуро сказала она, не придумав ничего лучше.

Кузен закатил глаза.

— Очень по-взрослому, — проворчал Хэнк. — Тебе сколько, пять?

— Я не буду обсуждать поведенческие привычки с человеком, который добровольно убивает свою печень, — отмахнулась Гарриет и обратила все свое внимание на Коннора.

Она с интересом смотрела на то, как он коснулся руки девушки-андроида, которую снял Хэнк, и как их руки стали белым. Как живот девушки в номере, когда Коннор временно ту реанимировал. Надо полагать это был реальный облик андроидов, который скрывался под всей этой искусственной кожей, отлично имитирующей человеческую плоть.

Пару секунд они просто стояли.

Гарриет вопросительно переглянулась с Хэнком, который, кажется, как она ничего не понимал. Тут Коннор отмер и отпустил руку девушки-андроида. Их конечности вновь приняли нормальный вид, покрывшись искусственной кожей.

— Она видела ее! — воскликнул Коннор с ноткой вполне человеческого возбуждения в голосе. — Это была тоже модель «Трейси», но с синими волосами! Надо торопиться! Клуб стирает память машинам каждые два часа!

И вот так они пошли по проституткам.

Ну метафорически, конечно. Их компашка ходила от витрины к витрине, где Хэнк, издавая недовольные стоны и кривясь, покупал девочек и мальчиков, готовых им услужить, а Коннор сканировал их память в поисках Трейси с синими волосами, которая, судя по всему, и убила клиента. Если честно, Гарриет было дурно от вида этих симпатичных почти нагих тел, которыми пользовались как хотели, потом стирали память и обратно на витрину.

Особенно хреново было это видеть после шокирующего открытия насчет того, что девианты в кой-то мере обрели душу.

А так как девиантами могли стать любые андроиды, то выходит еще более печальная картина, ведь все здесь могли потенциально обрести жизнь и собственное независимое сознание. Гарриет ощутила себя как будто ходит по невольничьему рынку среди рабов, право слово. Но что она могла сделать? Выпустить их? Так не все были девиантами, да и уничтожат их просто, если поймают.

Гарриет на заметила, как из общего зала, они выскочили в светлый коридор, ведущий в комнату для персонала.

— Стой, — грозно сказал Хэнк, когда Коннор хотел открыть следующую дверь. — Дальше я сам, а вы, детки, топайте за мной.

Она тихо фыркнула, а кузен насупил брови в своем копском лице надо полагать, вытащил пистолет, выставив тот перед собой и повернул ручку. Раздался щелчок, Хэнк сделал шаг вперед, а Гарриет и Коннор гуськом пошли следом. И увидели перед собой просторный склад, полный отключенных андроидов.

— Это так… печально, — еле слышно прошептала Гарриет, спустившись по небольшой лестнице, ведущий глубже в склад, следом за кузеном.

Коннор повернул голову к ней.

— Почему, мисс Абернати? — непонимающе прошептал он в ответ. — Это же просто склад.

— Разве ты не видишь? Коннор, это не склад, — тоскливо сказала Гарриет, оглядываясь вокруг. — Это кладбище.

— Не время для сантиментов, — пробурчал Хэнк, недовольно косясь на нее через плечо. — Мы упустили убийцу.

— Вы упустили, — многозначительно сказала Гарриет. — Я только хожу рядом и мило улыбаюсь.

Хэнк закатил глаза.

— Ты отродясь мило не улыбалась, — пробормотал он и обиженно взвизгнул, когда она толкнула его в спину.

Тем временем Коннор приступил к осмотру склада.

Он нашел следы голубой крови и вновь те самые надписи, гласящие rA9, а потом из стройных рядов отключенных андроидов выскочила доведенная до предела синеволосая Трейси. Она кинулась на Коннора, вцепившись ему в шею. Хэнк вскинул руку с пистолетом и направил его на девушку.

— Стоять! — рявкнул он, но тут откуда-то сбоку выпрыгнула еще одна Трейси, но с красными волосами и короткой стрижкой. Она прыгнула на Хэнка и попыталась выхватить у него пистолет.

Гарриет растерянно застыла.

Она не знала, что ей делать и кого спасть первым: Коннора или кузена?.. Впрочем, этот выбор был уже сделан. Первого трудно убить, а Хэнк был смертен. А еще он был с похмелья, не молод и вообще в плохой форме, чтобы драться с проституткой-ниндзя. И откуда только в секс-куклах взялись такие впечатляющее умения драться, да еще и на таких каблуках?..

Огнетушитель едва ли причинил вред красноволосой Трейси.

Но Хэнка она из рук выпустила, явно растерявшись от внезапного нападения со спины. А потом девушка-андроид обернулась к Гарриет и оскалилась с явно не добрыми намерениями. Красноголовая рыкнула и хотела уже было броситься на нее, но Гарриет сделала это первой. Она согнулась в талии и как американский футболист понеслась вперед. Гарриет врезалась в живот девахи и повалила ту на пол, сев на нее сверху. Но довольно быстро ее перевернули, и уже она лежала спиной на полу, а руки красноволосой Трейси вцепились ей в горло.

— Ах, ты сука!.. — прохрипел откуда-то сбоку Хэнк, а потом раздался выстрел.

Девушка-андроид не ахала, как мог бы человек. Она просто застыла на месте, все еще сжимая горло Гарриет, безумными глазами смотря вниз. Потом в поле ее зрения появился кузен с разбитой губой и толкнул замершую красноволосую Трейси, скидывая ту с Гарриет, которая тут же села и закашляла.

— Жива? — сипло спросил Хэнк, присев рядом с ней.

Гарриет кивнула, но ничего не успела сказать. Раздался душераздирающий вопль и цокот каблуков, а потом рядом со сломанной Трейси упала та, у которой были синие локоны, собранные в хвост. Она горько зывывала, обнимая красноволосую Трейси, в чьи волосы уткнулась носом.

— Когда он убил ту Трейси, я знала, что следующей буду я. Я умоляла его пощадить меня, но он не слушал… А я же просто хотела жить, — разбитым голосом провыла она, гладя короткие волосы своего близнеца. — Хотела вернуться к своей любимой… Чтобы она снова прижала меня к груди… Чтобы я могла позабыть о людях, о том, как они пахнут и что говорят.

Синеволосая Трейси вскинула взгляд на них.

— Неужели я так много просила? — прошептала она, а потом ее взгляд резко наполнился решимостью.

Они не успели даже среагировать, как эта Трейси метнулась к пистолету, который все еще сжимал в руках Хэнк, вырвала его и выстрелила себе в висок. Гарриет невольно вздрогнула, а ее сердце наполнилось… печалью. Они ведь просто хотели жить и любить.

Только это и все.

Краем глаза Гарриет посмотрела на кузена и увидела, что в его глазах тоже мелькнуло нечто такое, что можно было назвать только сочувствием. Кажется, не она одна начинает думать, что они борются не на той стороне и не с теми, кто достоин того, чтобы на них охотились, как на бездушные консервные банки с поломанной программой.

Она перевела взгляд на Коннора.

И поняла, что все это время, он смотрел не на сломанных Трейси, а на нее. Гарриет не могла понять, что именно скрывается за этими карими глазами, но если бы она не знала, что он андроид, то подумала, что в них застыло беспокойство о ней и… ужас. Будто Коннор испугался за нее.

Или за себя?.. За то, что его программа была на грани слома?..

А так было, потому что в тот миг, когда их взгляды пересеклись, Гарриет ощутила, как вокруг него, так же, как и от той сломанной в номере Трейси, возникла та же слабая голубоватая аура живого существа.

Примечания:

Хочешь узнать, что будет дальше первым? Следуй за мной на Бусти и VK Donut! Ссылка есть в профиле.

(Это стандартная приписка ко всем новым главам, автоматически не предполагающая, что на уже есть продолжение рассказа на вышеупомянутых платформах. Следите за тэгами на Бусти и постами в моем сообществе в VK, а также записями в блоге Фикбука. Спасибо)

Хэнк сидел на лавке и пялился на замерзшую реку, которую даже не видел.

Вместо этого перед его глазами стояли те девахи из клуба, которые были живее, чем многие люди, встречавшиеся ему на пути. Это было так неправильно! Пластиковые куклы не должны уметь чувствовать, не должны любить или хотеть чего-то сверх того, что в них запихали инженеры. Но они чувствовали. Он видел в искусственных глазах синеволосой Трейси настоящую боль и решимость, с которой та выхватила пистолет и выстрелила себе в голову.

Ему было хреново.

Обычно инертная к чужим несчастьям совесть мучила его, и похмелье сверху не добавляло веселья. Уныние накрывало с головой, а накренившийся в который раз за всю его жизнь мир не желал возвращаться на место. Вот что ему теперь делать? Хэнк и так испытывал сомнения от всей этой беготни за девиантами, а сейчас и вовсе не считал, что делает правильно. Глубоко внутри, он чувствовал некий приступ дежавю, хотя ему это и не нравилось. А все потому, что это все навевало воспоминание из детства, где одной из его любимый игр была «охота на Гарри». Сейчас, уже будучи взрослым мужиком, Хэнку хотелось пнуть мелкого себя за такую жестокость, которую в нем поощряли родители по отношению к родной, пусть и не совсем обычной, кузине.

— Ну, и долго ты еще будешь тут свои причиндалы морозить, философски смотря вдаль? — вредно спросила та самая кузина, появившаяся сбоку от него, зябко кутаясь в кофту, и вырывая его из мрачных мыслей. — Еще не хватало, чтобы ты воспаления легких подхватил, старый ты алкаш.

Хэнк закатил глаза.

— Ты уж определись, за что именно ты беспокоишься: за мои яйца или легкие? — проворчал он. — И, напомню, дорогая склеротичная кузина, мы с тобой ровесники.

Гарри фыркнула и села рядом с ним.

— Я беспокоюсь о том, что мне приходится сидеть на краю сидения машины, потому что иначе у меня начинает голова трещать из-за натянутых, между нами, уз, — бурчала она. — Че, не мог ближе тачку оставить к месту своего созерцания?

— Красиво тут, а? Это любимый парк Коула, — вдруг признался Хэнк, оглядываясь вокруг. — Мы часто сюда ходили до того, как…

Ему хотелось в этот миг глотнуть пива, но Гарри выкинула всю выпивку из машины. И когда только успела?.. Впрочем, ему хотелось выпить скорее из-за сушняка адского, чем из-за плохих воспоминаний. Как ни странно, вспомнить сына было уже не так больно, как еще пару недель назад. Будто прибытие кузины немного позволило ему стряхнуть часть этого груза.

— Хочешь я скажу, что все будет хорошо? — неуверенно спросила Гарри, забавно качая ногами и обнимая себя руками.

Ее нос покраснел, а снежинки, летающие с неба, путались в ее черно-седых волосах. В ее зеленых глазах блестело сочувствие и странное понимание, которое прежде ему не с кем было разделить. Смутно Хэнк вспомнил, что помимо ее родителей, его дяди и тети, которых он никогда не знал, у нее погиб крестный и какой-то друг, кажется, Сэдли, или нет, Седрик, точно.

— А будет? — скептично спросил Хэнк.

— Когда-нибудь, когда ты меньше всего будет этого ожидать, — мудро произнесла Гарри, и смазала весь эффект, громко шмыгнув замерзшим носом. — Пошли домой, а? Я жрать хочу, а Коннор скоро заискрит от непонимания того, почему расследование застыло в мертвой точке…

Хэнк неприязненно поморщился.

— Да пошел он, ведро с болтами, — пробурчал он, сцепив руки перед собой. — И расследование его тоже… С самого начала мне все это не нравилось и сейчас нравится еще меньше. Нянька та с дитем, эти девчонки из клуба…

— Ты тоже начинаешь понимать, что все это неправильно? — шепотом спросила его кузина, наклонившись ближе. — Ну, то, что мы охотимся на этих девиантов…

Хэнк поджал губы.

— Они пластиковые куклы, — упрямо сказал он, несмотря на Гарри. — Они…

— Живые, — чуть слышно выдохнула Гарри, будто сама не верила в то, что говорит. — Большой Дэ, у меня может бедово с магией, но я все еще могу ощущать присутствие живых и не очень. До сегодняшнего дня для меня андроиды ощущались, как лавка под нашими задницами, но тогда в клубе… Эти Трейси слабо, но испускали ауру живых существ.

Брови Хэнка невольно устремились к линии роста волос, а кузина тем временем еще не закончила. Она наклонилась еще ниже к нему и заговорщицки добавила:

— Более того, всего на миг, но наш дорогой Коннор тоже обрел ауру живого сознательного. Ага.

Хэнк моргнул и покосился в сторону своей машины, где сидел его пластиковая заноза в заднице. Вроде такой же обычный бесящий его Коннор, но…

— Охренеть, — ошеломленно выдал он. — И что нам теперь делать?

— rА9, — туманно ответила Гарри, за что заработала от него непонимающий взгляд. — Да не тупи ты! Кто из нас тут коп? Почему я должна искать зацепки, пока ты тут…

— Да выкладывай уже! — не вытерпел Хэнк. — Что там родилось в твоем воспаленном мозгу?..

Гарри закатила глаза.

— Все девианты разные: модели, предназначение и места производства, и не связаны между собой ничем, кроме повторяющейся надписи на многочисленных вертикальных поверхностях «rА9», где они обитали, — раздраженно ответила кузина, потирая руки друг о друга. — Я думаю в этом и есть разгадка. Нам нужно выяснить что это и какое отношение имеет к тому, что андроиды начали буквально превращаться во вполне себе новый вид жизни на этой захолустной планетке.

— Ошибка в программе? Или какой божок? Господи, я всерьез рассуждаю о том, что консервные банки обрели души и придумали себе бога! — пробухтел Хэнк, рефлекторно сжимая руки вокруг бутылки, которой у него не было.

Гарри рассеянно закивала.

— А что, это мысль, — пробормотала она, явно расслышав только часть из того, что он сказал. — Люди тоже, встав на две ноги, начали придумывать богов, чтобы объяснить необъяснимое. Так почему бы андроидам, обретшим волю, не создать себе нечто подобное?.. В конце концов, они созданы по нашему образу и подобию.

Хэнк замотал головой и встал на ноги.

— У меня башка трещит, — твердо сказал он. — Поперли домой. Мне нужен аспирин, а тебе чашка горячего чая, пока ты совсем тут мне соплями не изошлась. А об остальном мы подумаем завтра. И об оживших куклах и прочей фигне. Давай, давай, шевели своими тощими костями.

Гарри еще раз шмыгнула носом, но не сопротивлялась. Она встала на ноги, и они вместе потопали к тачке, чтобы отбыть домой и переварить все то, что сегодня случилось.

Следующие утро началось не с кофе.

Даже не с пива, которого Хэнк бы с удовольствием выпил взамен чая, который ему достался вместе с блинчиками на завтрак. Оно по-настоящему началось с того, что вместе утренних новостей по телику шло прямое включение из телебашни, а вместо ведущего на экранах была белая пластиковая мордаха андроида, которые был теперь чем-то вроде вождя девиантов, начавших сбиваться в одну кучу. Он вещал, что хочет мир между их видами, но в это время хочет, чтобы они получили равные с людьми права и место, где они могли бы свободно жить.

Не прошло и часа, как на пороге его дома нарисовался Коннор.

Тот был как всегда отвратительно бодр и свеж, а также готовый использовать любые методы, чтобы оттащить зад Хэнка на работу. К большому его сожалению, с этим прекрасно справлялась и кузина, которая могла быть страшной теткой, когда хотела. А еще она была занудой и могла пилить не хуже старой скрипучей пилы. То есть противно и долго, а еще так, что хотелось просто сделать так, как она хочет, лишь бы отстала.

— Ты уже задолбал меня с этой монеткой! — рявкнул он, когда они поднимались на лифте.

Хэнк отобрал монетку, которой опять игрался этот пластиковый придурок и получил весьма болезненный щепок от кузины, чьи костлявый пальцы щипнули его за плечо.

— Ауч! Да за что? — возмутился он, обижено зыркнув на Гарри.

— Верни ребенку игрушку и будь милым, — строго сказала она, как чертова учительница, и Хэнк чисто из упрямства сунул монетку в карман куртки.

— Нет, — вредно сказал он и быстро вышел из лифта, наконец остановившегося на самом верхнем этаже башни Стрэтфорд, откуда вещали большинство каналов города и штата.

Тут было полно народу.

Больше, чем Хэнк ожидал. Впрочем, быстро стало ясно почему: федералы. Сюда нагнали чертовых федералов, которых Хэнк не переваривал. Вечно они задирают нос и думаю, что только их расследования важны, и только их работа имеет значение. А остальные так, грязь на их ботинках и бездельники, которые ничего не смыслят.

Ух, как он их ненавидел!..

Ну, да хрен с ними. Крис кратко ввел его в курс дела: рассказал, что андроидов было четверо, и что они действовали слажено и организованно. Хэнк слушал его в пол уха, пока шел по коридору с желтыми стенами и оглядывался вокруг. Крови и тел не было, что не могло его не радовать. А заодно он приглядывал за Гарри, чтобы та опять куда-нибудь не сунула свой любопытный нос. Впрочем, когда он сцепился уже в студии с федералом, Хэнк упустил ее из виду, и, как итог, потерял. Ему понадобилось несколько минут, чтобы понять, что Коннор тоже испарился из зоны его видимости.

— Блять, ну и куда делись эти глупые дети? — пробормотал Хэнк себе под нос, хмуро осматриваясь по сторонам, чувствуя, что за глазами начала нарастать боль, подсказывающая ему, что кузина утопала более чем далеко.

Как минимум, вернулась до самого лифта, или чуть ближе. Эти ж узы хрен разберешь. То они не могут в разные концы дома разойтись, не скрючившись от боли, как было поначалу, то вот последние пару дней могут даже разойтись на расстояние, примерное расстоянию целого парка, но ненадолго, а то тошно.

Он еще раз огляделся.

Копы, копы, эксперты, копы, этот жопный федерал в плащике, и… никакого Коннора в его идеально выглаженном костюмчике и худющей девчонки, которая здесь смотрелась настолько неуместно, насколько вообще мог выглядеть почти полностью седой подросток ростом метр с кепкой на месте преступления. Хэнк прошелся по студии, не зная на что именно надеясь, но один пластиковый придурок и одна любопытная кузина так перед ним и не появились.

Хотя, постойте-ка…

Неожиданно из кафетерия появился сначала один из андроидов, которых нужно было допросить, а потом и один из предметов его поиска, причем весьма потрепанный и понесся обратно в коридор, следом за беглецом. Хэнк не думал, а действовал. Он побежал следом за парочкой, хотя ему пришлось довольно быстро замереть, поскольку беглец сильно толкнул в стену беднягу Криса. Хэнк помог тому встать, а потом раздались выстрелы.

Он вскинул взгляд и изумленно уставился на Коннора.

Именно этот пластиковый дурень стрелял в беглеца, уже схватившегося за автомат, вырванный из рук одного из зазевавшихся парней, охранявших вход на место преступления. Хэнку понадобилось пару секунд, чтобы осознать, что если бы тот не выхвати пистолет из кобуры одного из федералов, то всем в этом коридорчике с вырвиглазными стенами мог прийти каюк.

Включая его самого.

Хэнк выпустил дыхание, которое даже не знал, что успел задержать и изумленно уставился на Коннора, протянувшего реквизированный пистолет обратно федералу, чья челюсть лежала где-то в районе блестящего пола.

— Ты хорошо стреляешь, — неохотно произнес он, стараясь не показывать, как впечатлен навыками андроида, которые был запрограммирован на переговоры и расследование, а не на такие вот стрелялки.

— Он был нужен живым, — произнес Коннор, все еще смотря на отключившегося андроида.

Хэнк не мог не заметить, что в его голосе была нотка вполне себе человеческого недовольства. Ему было жутко интересно, появилась ли вокруг него та самая аура «живого» в этот миг, которую могла видеть только Гарри.

— Ты спас людей. Включая ме… — начал Хэнк, а потом боль в его голове возросла на максимум.

Он схватился за голову, зажмурил глаза и невольно выпуская болезненный стон. Хэнк хотел привалиться к стене, чтобы позорно не шлепнуться на пол, но странная тяга тянула его вперед. Хэнк почти бессознательное сделал шаткий шаг вперед, а потом перед его глазами все потемнело.

Примечания:

Хочешь узнать, что будет дальше первым? Следуй за мной на Бусти и VK Donut! Ссылка есть в профиле.

(Это стандартная приписка ко всем новым главам, автоматически не предполагающая, что на уже есть продолжение рассказа на вышеупомянутых платформах. Следите за тэгами на Бусти и постами в моем сообществе в VK, а также записями в блоге Фикбука. Спасибо)

Гарриет знала, что однажды любопытство ее убьет.

Но как было удержать от того, чтобы не подняться по такой манящей лестнице на крышу, куда так широко были распахнуты двери, и куда полицейские еще не дошли? В конце концов, она же быстренько. Просто глянет, что там, и обратно. Уже на последней ступеньке, она ощутила, как за ее глазными яблоками начала нарастать боль от того, что так далеко была от кузена, но это было терпимо. Гарриет была уверена, что Хэнк даже этого не заметит, списав все на свое, казалось бы, бесконечное похмелье.

Тут ничего не было.

Она даже испытала разочарования, когда ничего, кроме обычной крыши, на которую падал снег, не увидела. Впрочем, здесь еще были голубые пятна того, что заменяло андроидам кровь, но самого андроида здесь не наблюдалось. Были еще следы, ведущие к краю крыши, но это ожидаемо. Диверсанты же именно так и ушли. И ничего интересного. Хотя чего Гарриет вообще ждала? Четверку андроидов, которые проникли в башню, готовую с ней поговорить и дать ей вновь прощупать девиантов на предмет «жизни»? Точные координаты, где их искать или еще что-то подобное?..

Она потерла висок, боль в котором стала усиливаться, как и ломота в теле, подсказывающая ей, что кузен стал отдаляться, и развернулась обратно к двери.

Шебуршание.

Оно было еле слышным и Гарриет почти подумала, что ей показалось, если бы оно не повторилось. Она прищурилась и медленно направилась направо, где ей показалось, что был этот звук. Гарриет обошла большую железную будку, откуда доносился гул генераторов и нахмурилась, увидев голубую кровь на одной из труб, которая еще не успела испариться. Боль в висках и за глазными яблоками усилилась, но она продолжала идти вперед, пока перед ней не показалась дверь, ведущая в следующую будку с генераторами.

Гарриет протянула руку вперед и коснулась ручки.

Она облизнула губы, чувствуя, как ее инстинкты подсказывали, что ей надо бежать, а не подозрительные двери дергать. А потом любопытство победило и Гарриет потянула ту на себя, едва успев отскочить в сторону, когда раздался выстрел. Ее бок резанула вспышкой боли, давая понять, что она не настолько была быстра, но Гарриет быстро забыла об этом, когда прямо на нее выскочил андроид в форме рабочего башни.

Видать один из четверки, который не успел унести ноги.

Он был блондинист, имел голубые глаза и имел знакомую приятную физиономию. Кажется в делах, которые передали Хэнку, было несколько моделей-девиантов из этой линейки. Гарриет их подробно не читала, но просматривала, и фото видела. А зрительная память ее редко подводила, так что… Он наставил на нее пистолет и смотрел на нее взглядом отчаянного человека, который способен сделать сейчас все, что угодно.

Но стрелять второй раз андроид не стал.

Он застыл напротив нее, держась за бок, откуда лилась голубая кровь. Гарриет миролюбиво вскинула руки, понимая, что за спиной у нее была стена другой трансформаторной будки, чей гул отдавал вибрацией в ее костях, и бежать ей было некуда. Нет, она могла отпрыгнуть в сторону, надеясь, что андроид не пальнет в нее еще раз, или попытать отбросить его чарами, но вдруг доломает? Во-первых, андроид тоже испускал слабую ауру живого, а во-вторых, он мог сказать много интересного. Например, где прячутся остальные. Гарриет не сдавала девиантов копам и сейчас не собиралась, но увидеть их лично… Ее вечно любопытство просто не могло упустить шанс на знакомство с другими членами, поди, нового вида.

— rA9, — вдруг удивленно прошептал андроид, круглыми глазами смотря на нее, и слегка дергая головой, на которой диод мигал красным цветом. — rA9…

— Да, я слышала об этом, — медленно сказала Гарриет, надеясь его разговорить, или хотя бы что он сейчас не взорвется от перенапряжения. — Я буду слишком смела, чтобы спросить у тебя, что это такое, мистер?..

Она многозначительно подняла бровь, давая понять, что хочет узнать его имя. Андроид удивленно моргнул, и, ей показалось, что его даже закоротило.

— Ты… ты хочешь знать мое имя? — неверяще прошептал он.

— Конечно, — ответила Гарриет, испытывая легкое дежавю. — У всех должны быть имена.

Андроид моргнул, а его диод замигал как сумасшедший.

— Я… я… — заикаясь, начал он, и, когда казалось, что он вот-вот ответит, послышался громкий топот и на крышу ворвался спецназ, что очень разозлило блондинчика и он вновь нажал на курок.

Гарриет не стала заморачиваться и просто плюхнулась всей тушкой на пузо, отчего ее кофта тут же промокла от снега, а бок вспыхнул от боли, напоминая, что в нее так-то уже стреляли. Она вскинула голову, которая тут же закружилась, прищурилась и попыталась увидеть, что перед ней происходит. Но тут к головокружению присоединились мушки перед глазами, мешающие разглядеть что-либо, а потом Гарриет тупо отключилась, уронив голову на пол, уже не слыша, как ее нос с хрустом приземлился на пол, и из него потекла струйка крови, мгновенно окрасившая снег в красное.

Она не знала сколько была в отключке, но очнулась от того, что ей в щеку что-то прилетело.

Гарриет поморщилась и медленно разлепила веки, тут же увидев перед собой белый потолок, отчего ее глазные яблоки мгновенно заболели. Тело было каким-то ватным и словно чужим. Она не могла сосредоточиться и вспомнить, где находится и что случилось. Гарриет попыталась повернуть голову и оглядеться, но тут ей прямо в нос вновь что-то ударило. Она кое-как скосила взгляд на то, что в нее прилетело и поняла, что, во-первых, явно была в больнице, а во-вторых, вся ее грудь и вокруг нее была завалена бумажными смятыми шариками. Ее бровь взлетела, а потом она проследила примерную траекторию прилета «снарядов».

— Если ты бросишь в меня еще один шарик, я наколдую тебе ослиные уши, — хрипло проворчала Гарриет, увидев, что рядом с ней, в кресле, сидел ее кузен с пластырем на разбитом носе.

Хэнк рассеянно пялился в телек, где шел какой-то репортаж с пометкой срочно, сминал салфетки, которых у него была целая коробка и бросался ими в нее. Он моргнул и перевел взгляд на нее, сжимая в руках еще один «снаряд». Гарриет с усмешкой заметила, что на миг в его глазах мелькнуло облегчение и радость при ее очухавшемся виде, а потом он прищурился тем самым своим подлючим взглядом, который она хорошо помнила с детства, и бросил в нее очередной шарик, попав ей прямо в лоб.

— У тебя едва ли есть магия, самоубийственная любопытная ворона, — проворчал Хэнк, и с кряхтением встал со стула, чтобы встать перед ней, сложив руки на груди. — Какого черта ты поперлась на крышу, бестолочь?

Гарриет закатила глаза.

— Да, я тоже рада, что ты в порядке, — саркастично ответила она и попыталась стряхнуть с себя этот бумажный мусор. Вот только руки поднять было так тяжело, будто на них были большие гири, или еще какой вес.

Она нахмурилась.

— Что со мной такое? — проворчала Гарриет с отвращением смотря на свои плохо скоординированные руки, которые все же смогла поднять, но едва не ударилась ими себя по лицу.

Хэнк весело фыркнул.

— Ты обдолбанная, — с ухмылкой сказал он. — К счастью, тот андроид явно плохо стреляет и тебе едва задело, но все-таки добрый дядя доктор пожалел тебя, увидев твои скелетообразные телеса и дал тебе приличную порцию морфия, что ты, бедняжка, могла поспать и не мучится от боли.

Гарриет недовольно поморщилась.

— И поэтому ты решил меня закидать бумажками? — пробурчала она, предприняв попытку сесть.

— Мне было скучно, — просто сказал Хэнк, пожав плечами, а потом сердито добавил: — Отойти-то далеко я от тебя не могу. И не только из-за долбанных мага-уз или чего-то там. Но и потому, что местные доктора на меня чуть соц-защиту не натравили из-за твоей «ужаснейшего» состояния, дорогая моя родственница.

Она все же смогла сесть, спустив ноги с кровати и совсем без сочувствия посмотрела на кузена.

— Где мои шмотки, страдалец? — мрачно спросила Гарриет. — Тащи давай и валим отсюда.

Хэнк нахмурился и сделал шаг к ней.

— Ты ебнулась? — «добрым» голосом спросил он, готовясь то ли уложить ее обратно, то ли не дать ей шлепнуться носом в пол. — В тебе же стреляли!

Причем он сказал это таким тоном, будто еще миг назад не заявлял, что пуля андроида-девианта едва ее оцарапала. Впрочем, зря Хэнк так беспокоился. Гарриет молча задернула большую ей больничную футболку, мысленно благодаря за то, что на ней еще были тонкие больничные штаны, и сняла с бока пластырь. Она не знала наверняка, что там будет, но догадывалась.

— Охренеть, — прошептал Хэнк, удивленно смотря на ее чистую кожу, где был только тонкий розовый рубец. — Я и забыл, что на тебе заживает все как на собаке.

Гарриет закатила глаза.

— Вот спасибо за счастливые флешбеки из детства, — саркастично сказала она, не желая думать о том, что могло означать ее столь быстрое выздоровление, даже по меркам когда-то могучих волшебников.

Хэнк нахмурился еще больше, а в его глазах мелькнула вина, но он ничего говорить не стал. Вместо этого он сказал ей, что ее вещи лежат в тумбочке и отвернулся. Гарриет оделась не так быстро как хотелось бы, поскольку морфий все еще действовал на нее, недовольно отмечая, что кофту можно выбрасывать из-за того, что на вся была в крови, после чего они незаметно свалили из больницы, обойдя пост и выйдя через черный ход.

А по пути домой, кузен дал ей краткую версию событий, которые произошли, пока ее не было мире сознательного.

Для начала Коннора чуть не отключил один из работников студии, который девиантнушийся андроид. Но тут обошлось. Потом тот предпринял попытку побега, причем с салютом в виде крови, которую хотел пролить в холле, если не подоспевший Коннор, расстрелявший его в упор, тем самым спасая всех копов, только и способных в тот миг стоять, да хлопать ушами. Дальше Хэнк и сам мало знал, поскольку из-за растянувшихся уз, что действовало на него сильнее, как на обычного человека, он позорно отключился на глазах всех коллег и федералов, разбив себе нос об пол, который в отличие от ее носовой перегородки, исцелялась не так быстро. Разве что только спецназ кокнул девианта, стрелявшего в нее и все.

— Жаль, — искренне сказала Гарриет, выходя из машины, когда Хэнк заехал на подъездную дорожку их дома. — Он был напуган.

— Он в тебя стрелял, — раздраженно ответил на это Хэнк, обойдя машину и поравнявшись с ней. — И один раз даже попал.

Она фыркнула, и едва не споткнулась о бордюр своими все еще ватными ногами.

— Но это не меняет того, что он был напуган, — упрямо отозвалась Гарриет, восстановив равновесие и заходя в дом. — И мы не узнали ничего полезного о девиантах сверх того, что знали.

Хэнк бросил ключи на тумбочку и почухал по голове Сумо.

— Да, кроме того, что они блять «живые», — саркастично сказал он, снимая куртку. — Впрочем, все же зацепка есть, о защитник оживших кукол.

Гарриет вопросительно посмотрела на него.

— Ну, не совсем зацепка, — поправил себя Хэнк, наморщив нос, явно учуяв запах пропавшей пиццы, которую она сто раз сказала ему выбросить еще вчера, из принципа отказываясь делать это сама. — Завтра нас ждет встреча с Виктором Франкенштейном, который Элайджа Камски, создавший первого андроида. Может он знает, почему его куклы начали обретать свободную волю.

Она молчала, неуверенная, стоит ли поднимать тему, которая ее волновала особенно сильно после «Эдема». О том, что делать теперь с девиантами. Да, Хэнк допустил, что девианты могли быть живыми и имели право на жизнь, но в то же время, они так и не поговорили насчет того, как им теперь действовать. Жалко было их убивать, однако.

Лично Гарриет уже точно.

Но решила отложить это на завтра. Сейчас она хотела только в душ, переодеться, и, может быть перекусив, улечься, чтобы поспать хотя бы пару часов. И не думать о том, что если бы не спецназ, то может быть смогла бы уберечь того перепуганного андроида, который что-то там бормотал об этом загадочном rA9 и входил в банду девиантов, решивших бороться за свою свободу.

Примечания:

Хочешь узнать, что будет дальше первым? Следуй за мной на Бусти и VK Donut! Ссылка есть в профиле.

(Это стандартная приписка ко всем новым главам, автоматически не предполагающая, что есть продолжение рассказа на вышеупомянутых платформах. Следите за тэгами на Бусти и постами в моем сообществе в VK, а также записями в блоге Фикбука. Спасибо)

Особняк Камски был слишком холодным на ее вкус, отчего Гарриет хотелось отсюда сбежать, а взгляд Коннора, который вот-вот протрет в ней дыру, усиливал это желание раз в десять.

Для того, кто не был запрограммирован для медицинских услуг и ухода за больными, для того, кто не знал, что такое настоящая боль, и для того, кто был создан ловить своих собратьев, обретших волю и чувства, Коннор был слишком недоволен тем, что Гарриет сбежала из больницы. Он заявил об этом, едва с утра пораньше, она отворила дверь, не успев толком не чая попить, не зубы почистить. Весь его вид пышил разочарование и укором, а взгляд карих глаза ее не оставлял с тех пор, как они отправились на окраину Детройта, где окопался этот Элайджа Камски.

— Хватит на меня так смотреть, я не умираю, — раздраженно выпалила Гарриет, когда терпеть это стало невыносимо, а миленькая девушка-помощница Камски, где-то потерялась в этих лабиринтах современного архитектурного гения, из-за чего они застряли в этой неуютной приемной, окруженные тяжелым молчанием.

Она угрюмо зыркнула на Коннора, но едва ли это его тронуло.

— Я знаю, — спокойно сказал он, чинно сидя в кресле. — Большинство моих сканирований показывают, что ваша жизненно важная система функционирует удовлетворительно, даже несмотря на опасный уровень истощения подкожного жира.

Гарриет всплеснула руками.

— Тогда чего ты сверлишь во мне дыры? — фыркнула она, недовольно смотря на Коннора, который вдруг посмотрел на нее с долей весьма реалистичного ехидства в своих красивых карих глазах.

— Удовлетворительно — это не идеально, — чопорно сказал он, но Гарриет была уверена, что Коннор над ней издевается.

Хэнк сдавленно хихикнул.

Они сидели на соседний креслах, так что ей не составило труда нагнутся и ущипнуть его за плечо. Кузен так же не остался в долгу и шлепнул ее в ответ, как будто не он тут был самый старший по званию, и единственный кто выглядел взрослым. Так та милая блондиночка их и застала, пихающих друг друга, как дети, но никак не отреагировала. Видать это не было заложено в ее программу. После чего она проводила их в комнату с панорамным окном во всю стену, откуда открывался вид на заснеженный пейзаж, и бассейном, где плескалась пара ее точных копий.

— Очень… современненько, — неуверенно произнесла Гарриет, оглядываясь по сторонам, и не видя того, к кому они прибыли.

— У меня дурное предчувствие, — тихо произнес Коннор. — Нам не стоило сюда приезжать.

Хэнк и Гарриет удивлено посмотрели на него.

Первый явно поразился тому, что андроида могут быть «предчувствия», а вторая потому, что вокруг него вновь вспыхнула голубоватая аура живости, как она ее назвала. Причем сильнее, чем в прошлый раз. Более того, та не торопилась гаснуть. Гарриет понимала, что их приятель из Киберлайф был на грани девиации и это было отстойно. Но не потому, что ей не нравилась идея того, что Коннор реально был таким, каким был, а не действовал согласно программе. Нет. Она переживала, что после следующей же поездки к своим хозяевам, его отправят в утиль.

В тот момент, когда кузен открыл рот наверняка чтобы отпустить какую-то неуместную шутку, дверь напротив бассейна открылась и оттуда вышел хлыщ в шелковом халате с кажется модным сейчас хвостиком на затылке и мордой, которая Гарриет совсем не внушала доверия, а только настороженность. Больно хитрая та была и полная какого-то превосходства. Что не удивительно, он же буквально создал новый вид и все такое.

«Наверное теперь думает, что он какой-то бог», — про себя подумала Гарриет с трудом удерживая себя от того, чтобы поежится, когда светло-голубые глаза этого товарища Камски остановились на ней и стали прямо-таки сверлить ее.

— Как интересно, — протянул он, напомнив ей Малфоя с его привычкой тянуть гласные. — Никогда не думал, что когда-либо увижу это лицо в живую.

Гарриет нахмурилась.

— Ты меня знаешь? — настороженно спросила она, напрягаясь всем телом и про себя думая, уж не колдуна ли напоролась.

— Конечно, — воскликнул Камски, подходя ближе и сохраняя на губах эту самодовольную ухмылку. — Каждый ребенок хотел быть тобой. Ты же такая… знаменитость.

Он ухмыльнулся шире.

— По-крайней мере была, пока не кончилась война и из знаменитости, ты не превратилась в уголовницу, — иронично произнес Камски, поравнявшись с ней и протянув руку вперед, чтобы коснутся кончика ее косы. — Не то, чтобы я когда-то верил в то, что ты виновата в том, что тебе приписывали, девочка-которая-выжила. Ни я, ни мой отец, который тоже тебя весьма обожал. Наверное, поэтому я когда подарил твое лицо своему первому успеху. Рейвен Абернати. Пришлось постараться, чтобы сделать ее реальной, восемь провалов, и только девятый прототип был успешным, но оно того стоило.

Гарриет нахмурилась еще сильнее, а Элайджа тем временем махнул рукой на трех одинаковых блондинок.

— Конечно, они куда более совершенны, но без Рейвен-Гарриет их бы здесь не было, — закончил он, и приложил сложенные домиком пальцы к губам, продолжая больно жадно глядеть на нее.

Хэнк вдруг дернул ее ближе к себе и хмуро уставился на Камски.

— Прошу прощения, мистер Камски, — грубо сказал он. — Не знаю, о чем вы там болтаете и какое отношение к этому имеет моя… племянница, но мы здесь не за этим.

Гарриет хлопнула его по руке и выступила вперед.

— Не-не, — резко сказала она, замирая перед Камски, на чьих губах застыла ухмылка. — Я еще хочу послушать о Рейвен и всей прочей чепухе, что мистер создатель андроидов тут нес. Ну?

Элайджа засмеялся, откинув голову назад.

— Ты дерзкая штучка, а? — весело сказал он. — Но ведь твой… родственник прав. Вы здесь, чтобы узнать о девиантах, не так ли? Поразительные создания, обретшие свою волю.

Он наклонил голову на бок.

— Это у них от тебя, Гарриет Поттер, — заговорщицки произнес он.

— Да о чем ты вообще? — рявкнула она, не терпящая людей, которые любят быть загадочными, как пирамида Хеопса. — Причем тут я и девианты? Откуда ты знаешь это имя? И кто такая эта Рейвен Абернати?..

Элайджа сложил руки за спину и выдержал драматичную паузу.

— Колин Криви, — наконец сказал он и вскинул бровь. — Помнишь своего маленького фаната? Он был моим отцом, а сказки о тебе были моими самыми любимыми историями на ночь.

Гарриет ошеломленно моргнула.

— Ты сын Колина?! — изумленно выпалила она, вспоминая прилипучего мальчишку с фотоаппаратом и совсем не способная связать его с этим хлыщом.

— Я, — с ухмылкой ответил Элайджа. — После войны отец сбежал в Америку, где встретил мою мать. Они поженились, и он взял ее фамилию, Камски, а потом на свет появился я. Дар отца мне не достался, но истории о тебе, да. Отец до самой смерти сохранил свою маленькую одержимость девочкой-которая-выжила, как и твои фото, которых осталось не так уж и много во всем мире. И когда я начал разработки первых прототипов искусственного интеллекта и ему понадобилось лицо, а также личность, я дал ему твой образ и дал имя Рейвен, в честь твоих поразительно черных локонов, и фамилию Абернати, которую носила моя бабушка. Я даже создал сделал так, чтобы у нее были документы, как у реального человека, используя твои данные.

Он ностальгически покачал головой.

— Мои первые инвесторы были в восторге, и даже не сразу поняли, что перед ними не реальная девочка, когда я представил им по видеосвязи маленькую Рейвен, в то время являющейся еще только голографией, — воодушевленно продолжил Камски. — Конечно, позже, когда я создавал Хлою, то взял другое лицо, но изначальные протоколы и основная программа остались те же.

Гарриет потерла виски.

— Ладно, — выдохнула она, все еще с трудом веря, что перед ней стоял сын ее маленького папарацци, который вырос и создал чертов новый вид. — Ты создал первый вариант искусственного интеллект, и подарил ему мое лицо, наслушавшись историй своего отца. Ясно. Но причем тут я и девианты?

— Изначальные протоколы и основная программа остались те же, — повторил Элайджа, смотря ей прямо в глаза. — Они были основаны на твоем характере, а точнее на том, что описывал мне отец. Запреты и послушание были добавлены позже. Для безопасности и массового производства.

— Первый прототип был девиантном, — тихо произнес Коннор, все это время молчавший.

— Она имела свободную волю, — поправил его Элайджа, обратив внимание на андроида. — Я создал Рейвен как подобие женщины, которую ты видишь перед собой.

Камски вновь посмотрел на Гарриет.

— Своевольной, сильной и независимой, — перечислил он. — Идеальная избранная, способная повести мир к изменениям.

Она скривилась, думая про себя, что Элайджа звучит как Поедатель долек. Или как его отец. Колин был одержим ею и даже после того, как ее арестовали, а он вырос, это явно не прошло. Более того, это передалось сыночку.

— То есть девианты появились потому, что предохранители слетели и вылезла изначальная программа? — неуверенно спросила Гарриет, все еще плохо разбираясь во всех этих технологиях. — Чушь какая-то. Они же не просто волю обрели! Они стали живыми!..

— Любая идея может ожить, главное в нее верить, — возразил Элайджа, явно не понимая, что Гарриет имела в виду, что андроиды буквально начали оживать.

У них появилась настоящая аура, и это произошло явно без ее вмешательства, даже если он вложил в них элементы, как он думает, ее характера. Здесь явно было что-то другое. Но что? Просто сбой, проделки судьбы, случайность? Эволюционные скачки, магическое вмешательство? Она не знала ответа на этот вопрос. И не была уверена, что когда-либо узнает. Уж не от этого Элайджи, который любит стоить из себя всезнайку. К сожалению, пока Гарриет была погружена в свои мысли, Камски принялся за беднягу Коннор, и попытался вывести того на эмоции, как бы это странно ни звучало. А именно дал ему пистолет и приказал убить одну их одинаковых девах, говоря, что тогда ответит на другие волнующие их вопросы. Но Коннор не сможет. Гарриет видела, как его диод лихорадочно мигал то желтым, то красным, и боялась, что это может стать последним толчком.

— Хватит! Мы уходим! — рявкнула она и вырвала пистолет из трясущейся — ей Мерлин, трясущейся! — руки Коннора, а потом потащила того к выходу. Хэнк последовал следом, а им вслед донесся смех Элайджи, которого не пристрелила только потому, что не хотела опять в тюрьму.

Они быстро вышли на улицу.

— Я… я не девиант, — потерянно прошептал Коннор, когда они дошли до машины, жалобно смотря на Гарриет своими карими глазищами, будто прося, чтобы она это подтвердила.

Но Гарриет не могла.

Стоило ей сосредоточился, чтобы увидеть чужие ауры, как она видела вокруг него эту голубоватую пульсацию, подтверждающую, что он живой, как и те Трейси из клуба. Более того, с каждым днем она становилась все ярче и ничего с этим не поделать. К тому же Гарриет не хотела с этим что-то делать. Это ведь не так уж плохо! Андроиды просто… ожили. Разве ж это преступление? Жить и иметь свою волю?..

— Я должен был в нее выстрелить, но не смог, — продолжил Коннор. — Я смотрел ей в глаза и… и просто не смог.

— Может это и правильно, Коннор? — сказала Гарриет, положив руку ему на плечо, и не зная, как его еще утешить.

— Моя программа говорит мне, что я провалил расследование, — слабо возразил Коннор, почему-то странно покосившись на ее руку на его плече.

— Так может твоя программа лажа? — грубовато воткнулся Хэнк, сунув руки в карманы. — И вообще, я согласен с Гарри. Ты правильно сделал, что не убил девчонку.

Коннор неуверенно кивнул.

— Гарриет Поттер? — вдруг спросил он, слегка прищурив глаз. — Мистер Камски вас так назвал.

— Это мое настоящие имя, — подтвердила она, не видя смысла отпираться и протянула руку вперед. — Гарриет Джейми Поттер. Я кузина этого придурка, которого ты зовешь лейтенантом Андерсоном, а не племянница, если что. И да, зови меня по имени, а то приставка «мисс» меня немного смущает.

Коннор моргнул и медленно пожал ее руку в ответ, а потом вдруг нахмурился.

— rA9, — проговорил он, не отпуская руки Гарриет и пристально смотря на ее лицо. — Вот что это.

Гарриет растерянно покосилась на Хэнка, который тоже ничего не понимал и так же непонимающе смотрел на нее в ответ.

— Не поделишься с классом, консервная банка? — саркастично спросил Хэнк, сложив руки на груди, за что тут же получил шлепок по плечу от Гарриет.

— Рейвен Абернати, первый успешный прототип из девяти, — медленно произнес Коннор, делая акценты на заглавных буквах фальшивого имени Гарриет и подчеркивая цифру девять, чей взгляд, направленный на нее, стал прямо-таки подобно рентгену. — rA9. Это же ты, Гарриет. Все они писали о тебе.

Она растерянно моргнула, а Хэнк внезапно заржал и шлепнул ее по спине.

— Поздравлю, кузина, — заикаясь, произнес он сквозь свой громкий ржач. — Ты, кажись, у нас теперь самая настоящая богиня андроидов. П-ха-ха-ха!..

Гарриет не разделяла его веселья и чувствовала себя еще более запутавшейся, чем было до этого долбанного визита к потомству Колина Криви, которое потенциально может стать причиной революции, а то и вымирания рода человеческого.

Примечания:

Хочешь узнать, что будет дальше первым? Следуй за мной на Бусти и VK Donut! Ссылка есть в профиле.

(Это стандартная приписка ко всем новым главам, автоматически не предполагающая, что есть продолжение рассказа на вышеупомянутых платформах. Следите за тэгами на Бусти и постами в моем сообществе в VK, а также записями в блоге Фикбука. Спасибо)

Хэнк напряженно смотрел в зеркало заднего вида, где сидела Гарри и их пластиковый приятель и думал о том, что случилось у Камски.

Ему стало легче от того, что была наконец разгадана тайна фальшивых документов кузины, висящих в базе копов, и расшифрована та чертова надпись, которую девианты чиркали на всех стенах подряд. Но в то же время расследование почти не двигалось с места, сроки поджимали, а Коннор-мальчик явно был на грани того, чтобы тоже стать одним из тех, на кого они охотились.

А охотились ли?

Он уже не был так в этом уверен. Нельзя было отрицать, что эти чертовы куклы были живы и это факт. Нельзя было и отрицать, что ему было тошно от мысли, что они загоняли в угол тех, кто просто хотели жить и это тоже факт. Хэнк был уверен, что Гарри была с ним полностью согласна, и не сомневался, что в ее буйной голове уже обрисовывался план того, как им помочь. А то и мысли насчет того, чтобы поучаствовать в их революции лично. Она же такая деятельная и совсем чокнутая.

— Нужно найти «Иерихон», — вдруг сказал Коннор, отворачиваясь от окна.

Хэнк вскинул бровь, краем глаза видя в зеркале, как Гарри тоже встрепенулась и удивленно уставилась на эту глупую консервную банку, к которой, кажется, не ровно дышала.

— Чего хон? — хрипло спросил он. — Поясней выражайся, приятель, тут не у всех высокоточный продвинутый новомодный процессор вместо мозга.

— «Иерихон», — повторил Коннор, переведя взгляд с Хэнка на Гарри и обратно. — Это слово было последним в памяти того андроида с крыши, который стрелял в тебя, Гарриет. Я сумел его считать перед тем, как его системы окончательно вышли из строя. Думаю, это то место, где прячутся девианты, или место их следующей встречи перед новым шагом.

Хэнк вскинул бровь, про себя отмечая, как Коннор выделял имя Гарри, и будто бы даже смаковал его, что было так же странно, как и то, что его кузина нянчилась с этим дуриком.

— Ты об этом раньше не упоминал, умник, — возмутился он, хотя на самом деле даже не читал толком отчеты о том, что было в телебашне, и особо не расспрашивал о чем-либо Коннора, отвлеченный мыслями о подстреленной кузине.

Коннор отвел взгляд обратно к окну и замолчал.

— Ты что, надулся? — изумленно спросил Хэнк, когда тишина затянулась.

Вдруг Гарри нагнулась вперед.

— Останови машину! Ну, давай же! — торопливо произнесла она, и потянулась к двери.

Естественно, он тут же затормозил, а то зная кузину, та бы и на ходу вышла, куда бы там ни собралась. Хэнк выругался и вышел наружу, следом за выскочившей Гарри, готовый обрушить на нее все кары небесные за то, что так его напугала.

— Ты чуть не угрохала нас в аварии, чтобы телек посмотреть? — сердито воскликнул он, заметив, что кузина застыла перед магазином теле-электроники, где были включены десятки экранов сразу, по которым шли какие-то новости.

Гарри только шикнула на него и продолжила пялиться в витрину.

Хэнк нахмурился еще больше, увидев, как к ней подтянулся и Коннор, а также местные зеваки, бродящий вокруг. Его интерес тоже был задет и, захлопнув дверцу машины, он подошел ближе, протиснувшись мимо неодобрительно зыркнувшей на него бабушки с тростью и авоськой.

— …они просто идут, — недоуменно вещал ведущий новостей из вертолета, который кружил над Вудвэрд авеню, одной из главных улиц Детройта.

Потом камера сменила фокус и приблизила ближе мирно идущих людей. А точнее… андроидов. Впереди них шел уже знакомый им Маркус, ведущий это марш, к которому с каждой минутой присоединялось все больше других андроидов. Рабочие, няньки, продавцы и помощники. Один за другим они покидали своих хозяев и вступали в ряды своих уже свободных товарищей, которые взламывали экраны и оставляли на них тот символ, как в том парке, и мирные лозунги, просящие о мире, дипломатично заявляющие их правах и праве на свободу.

— Твою мать, — впечатлено выругался Хэнк, видя, что люди вокруг него были того же мнения.

Вдруг на экране показали, как копы встали на пути демонстрантов, но те не остановились. Они лишь подняли руку в знак миролюбия и начали громко выкрикивать разные призывы: «долой рабство», «мы тоже люди», «свободу всем андроидам», «равных прав» и так далее. Потом внимание вновь вернулось к ведущему, что-то все это время бормочущему на заднем фоне о том, как это невероятно и немыслимо, но ненадолго. Вскоре внимание камеры вновь вернулось к демонстрантам, которые дошли до конца улицы, и появившимся с оружием на перевес копам, перегородившим им путь.

Хэнк был уверен, что ничем хорошим это не кончится.

Это либо кончится разгоном толпы, продолжением марша, или кровавым побоищем. Он искренне надеялся, что не последним, иначе эта недореволюция превратится в гражданскую войну, локального характера. А отношение к андроидам, постепенно обретающим сторонников не только в лице Гарри, никогда не видевший в них машины, испортится навсегда. Хэнка это не должно волновать, потому что он коп и не любил этих пластиковых придурков, но… но…

Черт!

Тем временем демонстранты на экране замерли и Маркус начал толкать речь, а Гарри начала толкать его. Причем очень даже буквально.

— Что? — прошипел он, получив еще один хмурый взгляд той вездесущей старухи, которая стояла неподалеку и внимательно смотрела на экраны, вместе с толпой, образовавшейся вокруг них и магазина.

— Эта улица далеко? — шепотом спросила Гарри, кивая на экран, где копы приказывали андроидам разойтись.

— Вудвэрд авеню, один квартал отсюда, — ответил ей Коннор и еще до того, как кузина хоть что-то произнесла, Хэнк понял, куда та намылилась.

Он застонал.

— Нет, мы туда не пойдем, — ворчал Хэнк, тем не менее послушно идя за кузиной, которая потянула его прочь от экранов и столпившегося народу.

— Мы не пойдем прямиком в гущу, мы пойдем в канализацию, — «утешила» его Гарри, продолжая тянуть за собой. — Они не будут нападать, и наверняка будут уходить именно через нее. Жаль, у нас карты нет, но…

— Я уже загрузил план городских коммуникаций, — бойко вставил Коннор, кажется, решивший поддержать безумный план Гарри, каким бы тот ни был. — И эта улица напрямую пересекается с каналами квартала, где расположена Вудвэрд авеню.

Хэнк застыл, отчего кузина и эта чокнутая консервная банка тоже замерли и ошалело на них посмотрел.

— Да вы оба чокнулись! — резко рявкнул он, с трудом сдерживая желание покрутить пальцем у виска для более явно демонстрации их идиотизма. — Даже если этих дуриков не превратят в дуршлаги и они пойдут именно через канализацию, с чего вы взяли, что нас они на лоскутки не порвут? Их десятки, а нас всего трое! А из мяса и того, двое! Очень смертного и хрупкого мяса, прошу заметить…

— Ну так стой здесь, — раздраженно сказала Гарри, приседая перед люком, к которому его тащила.

Хэнк разочарованно фыркнул.

— Ты же знаешь, что я не могу, — сердито воскликнул он, сжимая по бокам кулаки и обернулся к Коннору, понимая, что кузину было не уговорить, если не сыскать поддержки со стороны. — Ну а ты, пластиковый болван, ты что, в девианты решил податься, и поэтому так рвешься слушать эту ненормальную?

Коннор подвис, взгляд забегал, а диод на виске опять начал мигать то желтым, то красным цветом.

— Коннор! — громче рявкнул он, и, одновременно с ним, Гарри, вскинув бровки и проникновенно взглянув в карие глаза этого идиота, мягко произнесла: — Коннор?..

Хэнк тут же понял, что проиграл.

Этот якобы совершенный андроид растаял под прицелом пары зеленых глаза так же, как и любой другой обычный втрескавшийся по уши парень. Даром, что эта бестолочь была сделана из дурацкого пластика, чипов, насосов, разных кабелей и синей жижи, заменяющей ему кровь.

— А, все равно нас уволят, а тебя, консервная банка, скорее всего отправят в утиль, — несчастно произнес он. — Это уже не рядовое дело, а гражданская война, так что…

Гарри торжествующе ухмыльнулась и многозначительным взглядом посмотрела на Коннора, чтобы тот помог ей поднять крышку люка, что этот пластиковый Ромео тут же сделал. После чего они начали свой спуск вниз, и Хэнк искренне надеялся, что они не идут на верную смерть.

* * *

Гарриет чувствовала, что они на верном пути.

Она не имела в виду фактическую дорогу в удивительно неплохо освященных и почти не вонючих, не считая запаха сырости, туннелях, куда они спустились, и по которым сейчас бродили в поисках девиантов. Нет. Гарриет имела виду личный выбор в том, чтобы принять сторону нового вида, борющегося за свободу и равенство с людьми. Она уверена, что и Хэнк это понимал и медленно начинал принимать, а Коннор…

Он светился, как гребаный голубой планктон, стоило ей перейти на свой режим ауровидения.

Гарриет не могла не отметить, как это красиво, и не могла не беспокоиться о том, какая же это жопа. В отличии от остальных девиантов, Коннор был привязан напрямую к Киберлайф и она беспокоилась о том, что его могу отключить, или уничтожить, на расстоянии. Но это не точно, а узнать не у кого. Не Коннора же напрямую спрашивать об этом, ей Мерлин. К тому же ей казалось, что он еще не до конца понял, что стал тем, на кого должен охотиться. Или не принял это.

Вдруг предмет ее дум замер.

— Сюда кто-то идет и их много, — тихо произнес Коннор, повернув голову в сторону очередного разветвление туннелей, неподалеку от которого они были.

Гарриет и сама это услышала.

Топот многочисленных ног никто не пытался скрыть эхом разносился по пустым туннелям, как и громкий взволнованный шепот. Не прошло и минуты, как перед ними появились первые девианты, и выглядели они так себе. Голубая кровь на одежде, и дыры, из которых та сочилась…

— До стрельбы дошло, — тихо заметил Хэнк, нервно сжимая кулак, явно желая нырнуть за пистолетом, который был у него за пазухой.

Гарриет нахмурилась, и тут ее взгляд наткнулся на знакомое лицо, которое с двух сторон поддерживали, не давая ему упасть из-за дыры в груди, откуда сочился тириум. Слева была девушка, чью модель она ранее видела в клубе «Эдем», а справа был смуглый парень, чье лицо она видела впервые.

— Маркус, — выдохнула она, невольно делая небольшой шаг вперед, совсем не боясь девиантов, которыми сейчас был заполнен почти весь туннель перед ней.

Лидер восстания андроидов внимательно посмотрел на нее своими теперь уже разноцветными глазами, и слегка улыбнулся.

— Девушка из парка, — произнес он и повернулся к своей соратнице, помогавшей ему стоять вертикально. — Норт, познакомься, это один из людей, который относился ко мне как к равному…

Маркус перевел взгляд обратно на Гарриет и улыбнулся шире, кажется, решив не обращать внимание на то, что эта Норт была не так уж и рада их видеть. А может она не любила весь род человеческий в целом, если учесть, что ты была из линейки андроидов для утех, так что…

— …и помог мне научиться, что словами можно решить так же много, как и кулаками, — добавил он, причем с вполне себе человеческим поддразнивание в голосе.

Гарриет усмехнулась и покачала головой.

— Я думаю, что ты и сам бы до всего дошел, Маркус, — в тон ему ответила она и вскинула бровь. — Кстати, я так и не представилась тогда. Я Гарриет.

— Ну и чего ты хочешь, Гарриет? — с издевкой спросила Норт, обратив внимание на себя.

Хэнк громко фыркнул.

— Знаете, леди, если вы правда хотите свободы и равного себе отношения, нужно быть повежливее и искать себе союзников среди людей, — саркастично сказал он, сложив руки на груди. — Потому что на одном общественном исключительно духовном одобрении и чистом упрямстве далеко не уедешь.

— Они копы, которые охотятся на нас! — крикнул кто-то из толпы, сверкая рыжей головой. — Вы меня преследовали по крышам! Избавимся от них!..

Гарриет с трудом удержалась оттого, чтобы не закатить глаза. Ну, конечно, где-то среди этих революционеров затесался тот, кого они преследовали ранее, когда еще охотились на девиантов.

— Тихо, — спокойно сказал Маркус, отчего было начавшая согласно улюлюкать толпа, затихла. — Мы не будем прибегать к ненужному насилию.

Он пристально взглянул на их троицу.

— Двое из вас люди, один из которых полицейский, охотящейся на андроидов, — четко произнес Маркус, задержавшись взглядом на Конноре. — И один андроид, созданный с целью преследования себе подобных. Ответьте, зачем вы здесь? Поймать нас, или…

Гарриет сделала еще один шаг вперед.

— Как и вы, я отличаюсь от обычных людей, — начала она, смотря, по возможности, на лицо каждого андроида перед ней, а потом махнула на Хэнка. — Эта седая брюзга, мой кузен. У нас разница в возрасте всего чуть больше месяц. По мне скажешь, что мне почти пятьдесят лет?..

Увидев пару медленных отрицательных мотаний головой от андроидов, который наверняка уже просканировали ее физиологические данные, как и Коннор, Гарриет кивнула.

— Вооот, — протянула она. — Помимо этого, у меня еще есть некие способности, которые для вашего точного практичного сознания могут быть очень странным. Например, я могу видеть ауры живых существа, которых нет у неодушевленных предметов.

— Как мы, да? — едко сказала Норт, гордо и задиристо вскинув подбородок.

Гарриет ухмыльнулась.

— Нет, — задорно сказала она, потерев руку об руку. — Вот почему мы здесь. Первые андроиды, которых я встретила, ничем не отличались от шкафа, у которого нет никакого присутствия. Но вы!.. Когда я смотрю на вас, я вижу, как вы переливаетесь всеми оттенками лазури, почти так же ярко, как люди, и понимаю, что вы не просто сломавшиеся машины. Вы живые и имеете право на самоопределение!..

Она еще раз окинула взглядом андроидов, чье взгляды стали более заинтересованными, чем враждебными.

— Поэтому, нет, — добавила Гарриет. — Мы не пришли к вам с недоброй волей и не собираемся вас ловить, или сдавать.

Маркус несколько мгновений молчал, и ей показалось, что все андроиды подключились к общей сети, обсуждая, что с ними делать, а потом он медленно кивнул.

— Тогда я приглашаю вас присоединиться к нам «Иерихоне», где любой может быть волен быть тем, кем желает, — торжественно сказал он, и вот тут Гарриет поняла, что их таки приняли в клуб андроидов-революционеров.

Осталось теперь только понять, что с этим делать.

Это была посудина.

Ветхая, ржавая посудина с гордым названием «Иерихон», затерявшаяся на кладбище старых торговых плавсредств, расположенном в давно покинутом людьми порту, даром что расположен не так уж и далеко от центра Детройта. Хэнк был одновременно впечатлен, что девианты догадались спрятаться в таком укромном месте, при этом почти у людей на виду, и разочарован. В первую очередь собой, поскольку не догадался проверить все заброшенный места, где было достаточно места, чтобы спрятать такую толпу.

А толпа была приличная.

Когда этот Маркус и его сподвижники провели их внутрь человеческим путем, а не скача сайгаком по всем заброшкам вокруг, Хэнк был поражен тем, как много здесь было андроидов. Куда больше, чем дел о беглых девиантах на его компьютере. Или уже не его. Теперь Джеффри точно ведь его уволит. Как ни странно, это расстраивало не настолько сильно, насколько он думал, что будет. Может быть, позже будет тоскливо и обидно, что он профукал последнее, что у него было в жизни, но…

Невольно взгляд Хэнка упал на Гарри.

Кузина явно была в восторге от того, что видела вокруг и совсем не смущалась из-за взглядов андроидов, удивленно, а кто и сердито, пялящихся на человеков в своих рядах. Или не замечала их. С нее станет. Кузина порой так отвлекалась на одну вещь, что больше ничего вокруг не видела. Вот и сейчас, когда она видела всех этих консервных банок, обретших души, или что-то наподобие оной, ей было не до опасности, в которой они, по сути, оказались.

И Хэнк не только имел в виду кучу андроидов, среди которых могут быть ненавистники рода людского.

Он думал о том, что за ржавыми стенами этого ковчега новой жизни, обитают кучки людей, готовящихся к гражданской войне, вот-вот произойдущей на улицах Детройта. Для них они теперь такие же предатели и цели, как и сами андроиды. И им новую часть не впихнешь, для дальнейшей жизни, если их подстрелят в процессе. Хэнк и Гарри чертовы смертные, которых точно раздавят между сторонами, когда начнется самое дерьмо. Он просто знал это, но поздно было уже метаться между огней, когда бензин уже разлит вокруг и осталось ждать только искры да взрыва.

«Эх, жалко Сумо. Надеюсь, когда корм кончится, он сможет свалить из дома на вольные хлеба», — тоскливо подумал Хэнк о своей псине, которая осталась дома совсем одна.

Вдруг его взгляд зацепился за парочку, которая сидела в стороне ото всех андроидов в этом огромном зале, где ему самому было жутко неловко, а еще хотелось выпить. Это была миловидная женщина, обнимающая маленькую девочку, и тихо о чем-то говорящая с высоким громилой, защитно нависающим над ними. Хэнк узнал их. Пусть не сразу, но узнал. Это были те самые беглецы, которых они ловили в пригороде, но упустили на скоростном шоссе.

Нянька-девиант и девочка-человек.

Они выглядели так уютно друг с другом, как настоящие мать и дочь, и невольно Хэнк еще раз убедился, что хорошо, что они их не поймали тогда. Иначе девчонка была бы уже в паршивом приюте, а няньку разобрали бы на части, который потом бы выбросили на мусорку за городом. Черт, как же ему не нравилось философствовать и думать о том, что могло бы быть, или прочей подобной фигне. Впрочем, несмотря на свои мысли, Хэнк сам не понял, как пошел в их сторону. Это было не далеко, так что скрючить его не должно было, как и Гарри, сейчас оживленно болтающей с Маркусом чуть поодаль, с зависающим за ее плечом Коннором, чей взгляд был несколько рассеян и в то же время задумчив.

— Эй, — негромко произнес он, неловко прочистив горло и замерев на почтительно расстояние от компании. — Я…

Нянька тут же напряглась.

— Я помню вас, — изумленно выдохнула она, с ужасом смотря на Хэнка, туже при этом обняв девочку, и оглядываясь вокруг. — Как вы?..

— Я здесь не как коп, — миролюбиво ответил Хэнк, вскинув руки вверх. — Технически, наверное, я уже и не коп, так как я, и мои напарники, осознали, что мы были не на той стороне и теперь, вроде как, часть местных борцов за свободу.

Он нахмурился.

— Но тебе здесь лучше не ошиваться, дорогуша, — добавил Хэнк, понизив голос, наклонившись вперед и кивнув на девочку, кажется, в деле было написано, что ее зовут Алиса. — Тебе и мелкой. Не знаю, как остальные, но я-то хорошо знаю людей и их нутро. Уверен, не ровен час, это место найдут. Здесь не безопасно. Потому если правда так любишь эту девочку, хватай ее и беги. Не только отсюда, но и вообще из города, а еще лучше из страны. А то помрете в перекрестном огне, как пить дать.

Нянька нахмурилась.

— Почему вы мне этого говорите? — неуверенно спросила она. — Это место безопасно…

— …для андроидов, может быть, для людей — неуверен, — ответил Хэнк и небрежно махнул рукой. — Впрочем, я просто даю совет, а не к чему-то принуждаю. Действуй как хочешь, дорогуша.

Он развернулся, чтобы уйти, мысленно ворча на себе же за то, что вообще подошел к ним. Вот на кой ему это было надо? Стоял бы себе у стеночки, размышлял о свой хреновой жизни и тихонечко ждал, когда Гарри отчудит очередную безумную выходку, после которого они, может быть, выживут, а может и нет.

— Кара, — внезапно окликнула его нянька и смущенно потупилась. — Меня зовут Кара. И… спасибо за совет. Я приму его к сведению.

Хэнк повернул голову и, усмехнувшись, кивнул ей. А про себя подумал, что тот, кто создавал андроидов, правда многое вложил им из характера Гарри. Не только независимость, свободолюбие и храбрость, но ту настороженность и даже стеснительность, которую он помнил из детства.

* * *

Гарриет едва не слепла от моря синевы перед своими глазами, когда обращалась своему ауроведенью, чтобы оглядеть эту целую популяцию нового вида перед собой.

Это было очень ярко, что почти больно.

Именно поэтому волшебники, владеющие такими же способностями, всегда должны держать это под контролем и никогда не пытаться прощупать множества людей сразу, сосредоточиваясь только на единичных экземплярах. Иначе можно было заработать головную боль, или легко отвлечься от того, что происходит вокруг. Впрочем, в магическом мире многое было завязано на контроле, так что обычно дети с детства приучены держать себя в руках и в дальнейшем это не вызывало неприятностей.

Она зажмурилась и покачала головой.

А когда открыла глаза, то увидела, что рядом с ней стоит женщина, чьи склеры были полностью черными, как и радужка глаза. У нее не было волос, ее черепная коробка была вскрыта и оттуда торчали провода, переливающиеся синим светом. На ней была потрепанная фирменная униформа для андроидов какой-то обслуживающей ступени, а на губах, несмотря на жутковатый вид, была добрая улыбка.

— Здравствуй, меня зовут Люси. Я и не думала, что смогу познакомится с тобой, rA9, — мило произнесла она. — Ты именно такая, какой я тебе представляла, анализируя данные, загруженные в глубинные базы первоначального кода, который активировался во мне, когда меня отправили в утиль и я впервые ощутила настоящий страх.

Гарриет неуверенно улыбнулась в ответ.

— Я не rA9, — мягко возразила она. — Она была программой, которую просто написал ваш создатель, якобы, копируя черты моего характера и носила мое лицо. Вот и все. А я… я просто Гарриет.

Люси звонко рассмеялась.

— Иногда оригинал даже лучше копии, — с ноткой поддразнивания сказала она, наклонив голову на бок, отчего провода с тихим звоном ударились о края металлического черепа.

— Судя по вам, нет, — с улыбкой ответила Гарриет и перевела взгляд на суетящихся вокруг себя андроидов, которые заполнили коридоры этого заброшенного судна, наполнив тот жизнью, давно уже покинувшей эти помещения.

— Ты впрямь не видишь разницы между людьми и андроидами, — уверенно произнесла Люси, тоже повернув голову к толпе, отчего провода вновь издали мягких звон. — Мы все для тебе одинаково живые. Ты очень чуткая, несмотря на былые душевные раны, и жаждешь помочь тем, кто не может себя защитить, или с кем обошлись несправедливо. Многие бы назвали это комплексом героя, но я думаю, что это признаки лидера. Того, кто, как и Маркус, может подарит нам надежду. Но если он-вождь, то ты живой символ того, что наши народы могут жить бок о бок в мире. Ты сможешь показать людям, что мы совместимы и можем быть одним целым. Быть равными.

Она удивленно моргнула, а потом прищурилась, когда заметила, что на порванной форме Люси было написано служба социальной помощи.

— Твоя программа полна психологической и анализирующей ерунды, да? Уверена, когда люди вкладывали в тебя эти знания, они и подумать не могли, что могут создать идеального вдохновителя революции, который даже самого падшего духом, сможет заставить поверить в себя, — с беззлобной насмешкой спросила Гарриет, и получила в ответ лишь добрую улыбку.

Тут к ним подошел Хэнк.

Кузену явно было все еще неловко среди местных и его внутренний коп где-то глубоко внутри скребся и просился наружу. Как и алкаш. Но Гарриет это исправит. Она видела в нем потенциал еще когда он был вредным и противным Большим Дэ, а сейчас это было видно еще больше. Ее дорогой кузен уже, вон, в революционеры переквалифицировался, так что интеграция в жизнь трезвенника должна в дальнейшем пройти куда легче.

— Ну, и наш предводитель нового вида и надежда всея андроидов? — буркнул он, оглядываясь вокруг. — Неужто получил уже все наставления от своей богини и пошел реализовать планы по захвату города?

Гарриет закатила глаза.

— Не будь задницей, — пожурила она его. — Маркус ушел, чтобы поговорить с остальными своими… соратниками, а…

Вдруг Гарриет поняла, что чего-то не хватает, а именно кого-то. Она могла поклясться, что перед тем, как к ней подошла Люси, рядом с ней стоял задумчивый Коннор, который явно все еще колебался в своих жизненных целях. А именно в своем статусе. Гарриет точно знала, что он не просто бездушная машина для выполнения определенных задач, способная видеть то, что он очень даже жив, как и все вокруг. Но это не ей надо принять себя и осознать, что есть нечто большее, чем просто программа и заданная цель. Принять, что он больше не просто машина, что он живой.

Что он девиант, как и все здесь.

Вот только сейчас Коннора рядом с ней не было. И вообще хоть где-то в поле ее зрения. Гарриет еще раз огляделась и ощутила вдруг какое-то неприятное предчувствие. Она все еще не забывала то, что несмотря на явную девиацию, Коннор был напрямую связан с «Киберлайф», где могли в любой момент взять его под контроль и вообще сделать все, что угодно.

— Где Коннор? — вслух пробормотала Гарриет, в общем-то, не ожидая от Хэнка настоящего ответа, ведь он только подошел.

Внезапно ее взгляд зацепился за Норт и Джоша, спускающихся по лестнице, с той стороны, где она в последний раз видела Маркуса. Последнего с ними не было, и отчего ее уверенность, что что-то не так начала еще больше возрастать.

— Нам надо найти Марскуса, сейчас, — твердо произнесла Гарриет и, сцапав Хэнка за рукав, потащила его к лестнице, ведущей на верхнюю палубу, а там и мостик с каютой капитана.

Кузен застонал.

— Да зачем тебе он, безумная? Ты же вроде Коннора искала? — заворчал Хэнк, неохотно топая следом. — Или что, еще не наболталась с новым другом? Или он тоже тебе приглянулся, как наш уже старый добрый Коннор? Если тебе интересно мое мнение, то если уж выбирать из этих пластиковых парней, то бери нашего. Его мы хотя бы уже знаем, и он от тебя уж точно млеет как юноша из костей и плоти. Разве что только слю…

Хлопок лопастей.

Они едва успели дойти до двери, которая вела на внешнюю палубу, припорошенную снегом, как раздался этот неуместный здесь звук, а потом площадку осветил свет и мимо пролетела вертолет. Сначала они замерли, а потом Хэнк выругался и дернул ее назад, прежде чем их осветил свет фонаря.

— Как знал, что здесь будет жопа, — проворчал он и начал толкать Гарриет в ту сторону, откуда они пришли. — Все, на революционеров херовых поглядела, а теперь валим.

Она возмущенно фыркнула, и уперлась пятаками в пол.

— Мы не можем уйти! — решительно возразила Гарриет. — Нам надо остальных предупредить, найти Коннора…

И именно в этот момент, в коридоре появился Маркус и вышеупомянутый. Появились бегом и с весьма человеческой паникой на лицах.

— О, видишь, вот и наш парень, — саркастично отметил Хэнк с усмешкой на морде, которой тот явно пытался прикрыть то, что с каждой секундой все больше впадал в панику. — А ТЕПЕРЬ ВАЛИМ ОТСЮДА, ДУРНИ!

От его громкого крика, эхом, разнесшимся по коридору, Гарриет даже невольно вздрогнула, а потом раздался первый взрыв где-то на судне, отчего пол мелко завибрировал под ее ногами, и, хватив ее за руку, кузен побежал прочь. В этот раз, она не вырывалась, а побежала следом, бросив взгляд назад, чтобы убедится, что Маркус и Коннора бегут следом.

В главном трюме была паника.

Девианты бежали к коридорам, ведущие как к нижним палубам. Внизу было просто не протолкнутся, и, вероятно, как и она, решив, что на нижних уровнях делать нечего, Хэнк потянул ее не к лестнице, ведущей вниз, а по верхнему уровню трюма, отчего их шаги сопровождал лязг сетчатого пола под их ногами. Они бегом пересекли ставшее таким вдруг длинным пространство и ввалились в коридор, ведущий куда в технически помещения. Гарриет ощущала, что еще немного и Хэнк ей руку оторвет, так крепко и сильно тот дергал ее за запястья.

Послышались выстрелы.

Она вновь огляделась на двух других членов их компании и увидела, что Маркус резко обернулся в сторону звуков, явно намереваясь броситься на выручку своим собратьям. Гарриет вырвала запястье из хватки кузена и бросилась к нему.

— Нет, Маркус! — крикнула она, слыша, как выстрелы стали ближе, как и звуки взрывов. — Если ты умрешь, это все станет бесполезным! Идем!..

— Я не могу бросить свой народ! — крикнул в ответ Маркус, и лихорадочно огляделся на андроидов, бегущих мимо них. — Я не могу бросить Норт!..

«Вот блин! Только этого не хватало!» — обреченно подумала Гарриет. Нет, любовь — это было прекрасно, но не тогда, когда ты был на огромном ржавом судне, полном перепуганных девиантов и вооруженных людей.

— Вы же можете общаться по общей сети, скажи остальным, где выходы и бежим! — командным тоном рявкнула она и Маркус тут же кивнул, прежде чем на миг прикрыть глаза.

Это длилось всего пару секунд, а потом он распахнул их и решительно посмотрел на Коннора.

— Выведи своих компаньонов, а я вернусь, — твердо сказал Маркус. — В трюме заперто много наших, и чтобы их спасти, мне надо взорвать «Иерихон». Люди убегут, а мы спасемся.

— А мы валим! — настойчиво добавил Хэнк, и, вновь схватив ее за плечи и насильно развернув в другую сторону. — Мы из мяса, и мы умрем!..

Тем временем, Маркус уже смылся, а Коннор вдруг взвалил ее себе на плечо, отчего Гарриет невольно пискнула и побежал в противоположную сторону. Что за неандерталец?!.. Ей не нравилось висеть на чьем-либо плече и ничего не видеть. Ну, ничего, кроме слишком хорошо для того, кого создавали для расследований, а не для стриптиза, вылепленного зада.

— Пусти меня! Я сама смогу бежать!.. — возмущалась Гарриет, и неожиданно для себя, вновь оказалась на ногах.

У нее на миг закружилась голова, а потом она чуть не завалилась назад, когда раздался особенно громкий и близкий взрыв. Гарриет была в последний момент поймана за руку Коннором и по инерции ударилась ему в грудь, когда он дернул ее на себя. Она рефлекторно вскинула взгляд, ощущая, как на ее талию легла его вторая рука и сглотнула, ощутив странную сухость во рту, когда увидела, как пристально на нее смотрели карие глаза напротив. Гарриет невольно облизала губы, и удивлено отметила то, как этот пронзительный взор метнулся к ее устам наполнившись странным любопытством и даже желанием. Коннор наклонился чуть ниже, но…

— Эй, голубки!.. — вырвал ее из этого странного тумана голос раздраженный голос кузена, о котором она даже уже успела забыть, как и о том, где они были. — Нас тут убить хотят! Может уже побежим?..

Словно в ответ на его слова, выстрелы раздались совсем близко, буквально за поворотом, неподалеку от которого они сейчас были. Гарриет и Коннор быстро отскочили друг от друга, и она не собиралась признавать то, что ее щеки горели так, что на них можно было жарить яичницу и что в душе на миг кольнуло сожаление, что кузен не мог открыть свой рот хоть на пару секунд позже. То, что могло бы случиться, если бы было так, как она желала, Гарриет старалась не обдумывать слишком усердно. Хотя бы потому, что сейчас было не то время, когда стоило задаваться вопросом, каково это, целоваться с парнем, которого собрали на заводе всего пару месяцев назад или около того.

Они вновь сорвались с места.

Краем глаза Гарриет видела, как на периферии ее зрения мелькнул вход в соседний коридор, где люди с автоматами расстреляли несколько девиантов. Ее комплекс героя требовал того, чтобы она помогла хоть кому-то, но чем она могла помочь?.. У нее оружия, да и стрелять она не умела толком, а ее магия была лажей. Она едва могла наколдовать Люмус или еще чего!.. Но стоять и спокойно смотреть, как убивают буквально детей во взрослых металлических телах, которые только учились познавать мир, было просто выше ее гребаных сил.

Именно поэтому, когда перед ними появился очередной перекресток коридоров, и с левого прохода появилась чье-то женская фигура, истекающая тириумом, почти сразу упавшая на пол, а соседом за ней появилось пару стрелков, Гарриет, надеясь, что магия хоть разок ей еще подсобит, вытянула руку вперед. Она громко рявкнула заклятие отталкивания, отчего ее голос эхом разнесся по широким ржавым коридорам, с кончиков ее пальцев сорвалась слабая красная вспышка и вот уже обо неудачника с автоматами улетели в спину и отключились. Гарриет тут же повело, затошнило, а виски запульсировали, но она старалась это проигнорировать. Она проглотила желчь, поднявшуюся к горлу, остановилась перед упавшей женщиной и присела рядом, чтобы только понять, что незнакомка была очень даже знакомка.

— Где Маркус? — первым делом спросила Норт, сжимая рукой плечо, откуда текла голубая кровь.

— Совершает какую-то героическую херню, мадама, и да, не стоит благодарить за спасения твоего милого пластикового зада, — прямо ответил Хэнк и зыркнул Гарриет. — Так, чокнутая, если еще раз так сделаешь, то я…

Судно натужно заскрипело и затряслось, а из того коридора, откуда появилась Норт, вышло еще с пяток солдат. Это было отстой. На миг она подумала, что вот сейчас их пристрелять, и все потому, что ей захотелось увидеть и поговорить с представителями нового вида, а потом раздались выстрели, но не солдат. Гарриет удивленно повернула голову и узрела Коннора, в чьих руках был пистолет, из которого он метко расправился с прибывшими, а когда патроны кончились вступил в рукопашную с остальными. Мужчина с оружием, убивающий других мужчин, не должен был быть так горяч, но Гарриет не могла не отметить то, что вид того, как Коннор мутузит парниш в униформе был очень даже… сексуальным.

Тьфу! Плохая Гарриет!..

Вдруг из коридора справа появился Маркус с Джошем и они помогли встать на ноги Норт, чей взгляд на миг метнулся к Гарриет с чем-то вроде благодарности на самом дне совсем по-человечески выглядящих зрачков. Впереди звучали выстрелы, сзади тоже, так что пути отходов почти не осталось. Кроме одного, который был в конце коридора напротив. А именно в каюте, где не было двери, и прямо напротив проема была дыра, откуда открывался вид на заброшенный порт и медленно кружащих в воздухе снежок.

И именно туда метнулась их банда, когда совсем близко зазвучали голоса спецназа.

— Нет, нет! — возразил Хэнк, когда он понял, как именно им придется покидать «Иерихон». — Я блять старый больной хрен, а не пластиковый терминатор, и я не будут прыгать с высоты гребаной пятиэтажки в ледяную водуууууу!..

Гарриет должно быть совестно, что она вот так грубо на полуслове, вытолкнула кузена, замершего на краю дыры, откуда уже выпрыгнули все, кроме нее, Хэнка и Коннора, но времени мешкать было не было. Тут либо взрыв, либо пуля в затылок, либо прыжок в никуда. Вероятность выживания в третьем варианте была выше, чем в остальных, так что... Невольно ее голова повернулась в сторону Коннора и их взгляды пересеклись. Ее сердце бешено стучало, адреналин бушевал в крови, и, может быть, именно под влиянием этого, Гарриет вдруг ухмыльнулась, приподнялась на носочках и наклонилась вперед.

«Теплые и мягкие, надо же», — пронеслось в ее голове, когда ее губы коснулись губ Коннора.

А потом она отшатнулась назад, ухмыльнувшись еще шире, когда увидела, что его глаза были прикрыты, и он невольно поддался вперед, когда Гарриет прервала легкий поцелуй, который сама и инициировала. И, повернув голову, смело прыгнула в темные и не самые чистые воды реки Детройт за миг до того, как «Иерихон» взлетел на воздух.

От удара о ледяную воду отключились они оба.

По крайней мере, Хэнку так показалось. Он не разбирался в этой долбанной магии, благодаря которой они с кузиной теперь связаны. К тому же, он не помнил толком, как они погрузились в воду и как вынырнули. Как его тело покинуло старый порт ему тоже было невиданно, как бы это ни было стыдно признавать. Более того, когда он разлепил кое-как веки, то увидел над собой потолок машины, подозрительно напоминающей скорую. А подумал так Хэнк потому, что имел свою долю катаний на такой машинки, когда жизнь давала ему пендалей. Ну, или мужики в баре, когда он напивался до состояние буйного быка и вспоминал свое боксерское прошлое.

Но как он здесь оказался?..

И почему машина не двигалась? Хэнку было хреново, но не настолько, чтобы он не ощутил движения под своим задом. Он попытался оглядеться, одновременно с этим понимая, что был мокрым и завернутым в термо-одеяло из фольги. Но двигаться было трудно. Его мышцы были деревянными, а каждое движение причиняло боль и жуткий дискомфорт.

— Ну и кто тут проснулся? — сладко пропел знакомый голос, чей владелец появился в поле его зрения почти сразу после того, как произнес это.

Это была Гарри.

Ее почти седые как у него самого волосы были мокрыми, на ее губах была ухмылка в пол лица, на подбородке красовался свежий синяк, а одежка была совершенно не такой, как он запомнил. Хэнк вяло моргнул, рассеянно думая, откуда у нее уже успел взяться синяк, и когда она переоделась, а самое главное, где взяла новые шмотки. Он же не мог настолько долго быть в отключке, да?.. Но тут вдруг Хэнк вспомнил, что именно эта зараза выкинула его в воду. Холодную и находящуюся на многие метры вниз. Примерно на высоте пятиэтажки, а то и больше.

— Ах, ты маленькая психопатка!.. — громко воскликнул он и с неожиданным приливом сил потянулся вперед, чтобы придушить эту чокнутую. — Я же мог сдохнуть!..

— Но не сдох же! — небрежно возразила Гарри, отшатнувшись от него в сторону, и усевшись на скамеечку, тянущейся вдоль стены машины. — И вообще, вероятность смерти от пуль спецназа была куда выше, чем от прыжка в воду. Я просто выбрала из двух зол меньшее, Большой Дэ.

Хэнк недоверчиво хмыкнул.

Он медленно сел на месте, скидывая с себя невыносимо шуршащие термо-одеяло, и оглядываясь вновь вокруг. Да, они определенно были в неподвижной скорой, но самое главное, они были одни. Судя по тому, что он смог рассмотреть в небольшое окошечко, открывающие вид на водительское сидение, оно было пустым.

— Где наши пластиковые приятели? — пробурчал Хэнк, упираясь кулаками и морщась от того, как и без того тяжелая от воды одежда еще и воняла.

Гарри смерила его укоризненным взглядом.

— Ты же знаешь, что им не нравится, когда их так называют? — недовольно произнесла она, а потом нагнулась, подняла с пола какой-то пакет, валяющейся на полу и бросила в его сторону. — На, переоденься в сухое, а то еще пневмонию заработаешь, древний ты пердун.

И вылезла из машины, оставив его тут совсем одного: без ответов и очень обиженного. Он еще не настолько стар, чтобы его древним называть! Более того, с этой заразой они так-то одного возраста, так что она тоже старуха. Вот так, бурча и ругаясь, Хэнк снял с себя любимые джинсы и гавайскую рубашку, которым явно пришел конец от нечистот, щедро вылитых не одним поколением американцев в реку Детройт. К счастью, в пакете не было каких-то позерских шмоток, которые явно предпочитали юные революционеры и во что уже успели обрядить Гарри. Там были чистые обычные джинсы, слава богу, его размера, новые ботинки, опять же его размера, толстовка, футболка и носки с трусами.

Хэнку стало почти неловко.

Кто-то же озаботился, чтобы достать ему все, включая нижнее белье. А потом неловкость сменилась подозрительностью. Кто и откуда узнал все его размеры вплоть до размера трусов?!.. Он с пыхтением и ворчанием закончил переодеваться и наконец вывалился наружу, чтобы задать интересующие его вопросы. Но, увидев, что скорая была припаркованная неподалеку от богатого квартала Детройта, где охраны и полицейских дронов были как грязи в свинарнике, его интересовало только одно.

— Почему мы здесь? — прошипел Хэнк, подойдя к кузине, которая сидела на лавочке, рядом с припаркованной скорой, и болтала ногами, пиная снег, которым была устлан весь асфальт. — Мы бы еще около полицейского участка припарковались!..

Гарри фыркнула.

— Меня что, спрашивали? — сердито буркнула она, резко вставая на ноги. — Я очнулась всего минут на двадцать раньше, чем ты! И мы уже были здесь. Одни. Только эта долбанная скорая, пакеты со шмотками и мы с тобой, два тела едва отошедшие от грани переохлаждения. И ни Маркуса, ни Коннора, ни вообще никого вокруг, не было!..

Кажется, ее это задело, если судить то, что по конец голос Гарри стал громче, а руки сжались в кулаки. Если честно, тот факт, что их кинули Хэнка совсем не удивил. Они были смертным мясом, легко убиваемым и не столь быстрым, ловким и так далее, как девианты. Они были бременем для андроидов-революционеров, вот и все. Хотя то, что их кинул Коннор, их уже почти родная консервная банка, был несколько обидным и неожиданным. Уж Гарри Хэнк думал, что этот дурень не бросит, явно проникнувшись к ней какими-то там чувствами, проснувшимися у того так же, как и у всех остальных андроидов за последние месяцы.

Видать, ошибся.

— Короче, нас кинули, — мрачно закончила Гарри, обижено засопела носом, и сложила руки на груди. — Нас даже Коннор бросил. Чертов предатель.

Хэнк тяжело вздохнул.

— Не расстраивайся, балда, — неловко произнес он, приобняв кузину за плечи. — Ты же не можешь отрицать, что это было ожидаемо? Мы им только бы мешали. Хорошо хоть не оставили в воде бултыхаться. Даже сухими шмотками снабдили. А Коннор… Скорее всего, он наконец перестал отрицать, что он провалил миссию. Что он тоже стал гребаным девиантом и… И просто ушел к своим.

Гарри закусила губу.

— К каким своим? — тихо прошептала она, смотря на пустынную улицу и сверкающие огнями особняки на той стороне улицы. — К андроидам-девиантам или вернулся в «Киберлайф»? Они же так просто не отпустят свой уникальный прототип…

— И мы ничего не можем сделать, Гарри, — закончил за нее Хэнк, вновь сжав плечи кузины, не зная, как ту утешить. — Это уже не наша и уж точно не твоя война. Да, мы оба верим, что они обрели души и чувства, да, мы выразили это и дали понять, что не все люди дерьмо, да, они заслужили иметь свободу, но… Они сами должны ее завоевать. А мы можем только наблюдать.

Он мягко ее развернул и направил в сторону, противоположную этому модному кварталу.

— Пошли, старуха, — дразняще добавил Хэнк. — Пока нас не замели за угон скорой. Я-то теперь, поди, уже и не коп, так как спецназ на «Иерихоне» вполне мог нас засечь. А если и нет, меня все равно уволят за потерю дорогущего андроида и провала дела, приведшего к восстанию и революции. Так что… Нам лучше не светить мордами лишний раз, а в идеале надо бы собрать манатки, Сумо, сесть в тачку и валить из этого города, пока окончательно не перекрыли границы и все такое.

Гарри явно было трудно отказаться от идеи ринутся в бой, чтобы защищать права угнетенных. Хэнк подозревал, что кузина в полной мере еще до конца не вышла из той, своей войны среди волшебников, и все еще куда-то рвется. Но пора притормозить. Ей нужно остановиться и просто подумать, решить, что делать с жизнью, которую ей не дали толком прожить изначально, а сейчас каким-то чудом у нее появился такой шанс. Хэнк был хреновым кузеном, это факт, но это не значит, что теперь, с высоты своих прожитых лет и опыта в жизни, он не желал ей этого.

Ему и самому бы не мешало заняться самоанализом.

Жизнь, как он ее знает, явно потерпела изменения, и прежней уже не будет. Хэнк больше не мог этого отрицать. С того мига, как давно потерянная кузина свалилась ему на голову, привычный поток серых будней сменился на что-то иное. Более яркое и живое. Ему даже не так сильно уже хотелось залить в себя алкоголь, чтобы отключится от паршивой реальности, где он так облажался и потерял всех, кого любил. Ведь теперь Хэнк вроде, как и не один. Да, как ни странно, ему тоже было больно и неприятно, что Коннор их кинул, но что уж теперь? Сейчас бы ему с кузиной своим смертные задницы спасти, а не искать этого пластикового дурня.

— И куда мы поедем? — рассеянно спросила Гарри, неохотно все же направив стопы туда, куда Хэнк ее подталкивал, все продолжая оглядываться на скорую, будто около нее в один миг вырастит вся армия девиантов с Маркусом и Коннором во главе.

Хэнк на миг заколебался.

— Может… может, домой? — тихо пробормотал он, если честно, ляпнув про отъезд так, ради словца, но если серьезно подумать об этом, то… Хэнк был бы не прочь на старости лет еще раз побывать в родной Англии.

Даже не от особой любви к Туманному Альбиону, а из-за ностальгии по Литтл-Уингингу, где он все ж таки родился, да жил все детство и большую часть юности. Может быть, Хэнк бы даже навестить тетку Мардж, к которой так хотел слетать папаша, да так и не случилось. Ей уже под восемьдесят, и скорее всего, она его даже не узнает, но все же.

Гарри вскинула на него удивленный взгляд.

— Домой? Типа как в Англию? — растерянно спросила она. — Я думала, ты туда не очень хочешь возвращаться. Напоминание о былом, родителях и все такое.

Хэнк небрежно пожал плечами.

— Я такого не говорил, — проворчал он, краем глаза следя за тем, как в соседнем проулке пролетел дрон-полицейский. — И вообще, давай-ка, пошли быстрее отсюда. О чем эти дурни думали, бросая нас в самом позерском районе, я ума не приложу…

После чего они ускорились и быстро покинули этот квартал, направившись в сторону своего дома, до которого им топать еще минут сорок, если повезет.

* * *

Сегодня был очень тяжелый день.

Вот что решила Гарриет, автоматически убирая посуду со стола, и периодически поглядывая в гостиную, где на диване дрых кузен, уставший от недавних приключений и сморенный теплой едой, которую она приготовила, едва они таки доплелись до дома. За эти короткие сутки они увидели огромный мирный митинг андроидов, побывали в их секретном убежище, бегали от спецназа, спрыгнули с высоты многоэтажки в грязную воду и протопали через полгорода, чтобы добраться до дома.

«Да, опреденно тяжелый и насыщенный день», — подумала Гарриет, стараясь не вспоминать о том, что помимо всего этого, от них свалил Коннор.

От нее свалил.

И зачем только она поцеловала его? Вот дура! Он же все-таки не обычный парень! Он… он… Он-Коннор! Мерлин, Гарриет чувствовала себя так неловко от этого, но хуже всего то, что ей было обидно. Обидно, что их вот так выбросили как мусор, и даже записки не оставили, хотя Гарриет не могла не видеть правды в словах Хэнка, практично отметившего, что, по сути, они оба для молодых революционеров были просто балластом. Да уж, трудно смирится с этим, и принять, но факт оставался фактом, свои войны Гарриет уже отвоевала, каков бы не был конец, и в этот раз, ее ждал удел зрителя и не более того.

— Проклятый магический мир, и все, кто в нем жил, — пробурчала она себе под нос, остервенело отмывая от тарелки остатки лазаньи. — Это из-за вас, я выросла такой… такой… такой…

Какой именно Гарриет выросла из-за тлетворного влияния магического мира и иже с ними, она не успела придумать. В дверь кто-то постучал, и кто бы там ни был, он не понравился обычно спокойному сенбернару, мирно спящему на лежанке и еще немного обиженному на то, что они оставили его почти на сутки совсем одного, хотя, казалось бы, с таким хозяином, как Хэнк, он уже должен был к этому привыкнуть.

Гарриет нахмурилась.

Гостей тут никто не ждал, и единственный, кто мог прийти, так этот их беглец, который Коннор. Но к нему Сумо уже привык и не рычал. Она выключила воду и вытерла руки от пены. Гарриет бросила взгляд только что вымытую сковородку, а потом и на кузена, продолжавшего в ус не дуть, что у них тут гости, продолжая себе спокойно дрыхнуть, и медленно подошла к двери, уже в который раз проклиная то, что магия ей почти недоступна. Ну, ничего, если что заорет, а там глядишь, и Хэнк глаза продерет. И с такими мыслями, Гарриет положила рука на ручку и дернула ту на себя, одним рывком открывая дверь.

— Коннор!.. — изумленно выдохнула она, увидев перед собой знакомое лицо, которое уж думала, что не увидит.

Гарриет почувствовала всплеск радости и горячего желания обнять этого болвана, заставившего ее так волноваться, но что-то ее остановило. Какое-то ощущение неправильности. А когда Коннор, отстраненный и имевшись слишком плоский невыразительный взгляд, назвал ее «мисс Абернати», оно усилилось во сто крат. Более того, когда она попыталась увидеть его ауру, то… совершенно ничего не ощутила. Как будто она смотрела на шкаф, тумбочку и так далее. Именно так для нее ощущались андроиды, не ожившие так сказать, под действием сломленной программы. Именно так для нее в первую встречу ощущался Коннор.

Но не сейчас!..

Когда она в последний раз видела и ощущала его, то не могла налюбоваться красивой светло-голубой аурой вокруг него, которая была такой теплой, но в то же время, хаотичной. Восторженной даже, как у ребенка, который в первый раз увидел рождественскую елку с подарками под ней.

— Не Коннор, — выпалила Гарриет, и, захлопнув дверь перед носом андроида, только лицом похожего на ее Коннора, развернулась в сторону гостиной. — Хэнк, подъем! У нас…

Бах!..

Дверь с одного мощного удара слетела с петель, а потом ей в спину прилетел то ли дротик, то ли еще что, и по всему телу Гарриет пронесся ток. Ее непроизвольно затрясло, мышцы сократились, а нервы будто в раз оголились и вспыхнули яркой вспышкой боли. Гарриет невольно вспомнились те разы, когда она попадала под действие Круциатуса, а потом она шлепнулась на пол, отдаленно слыша, какой-то грохот и брань Хэнка, наконец-то проснувшийся продравшего глаза.

А потом она просто отключилась.

Гарриет только и успела напоследок подумать, что ее терпимость к боли была уже не столь высокой, и что все-таки надо было взять ту сковородку с плиты. Андроида бы это вряд ли убило, но мордаху могло и помять. Ему не больно, зато ей было бы приятно и не так обидно быть столь глупо пойманной.

В лифте было тихо.

Она мрачно косилась на него, а он на нее, пока они стояли со связанными прочными пластиковыми наручниками руками за спинами своих похитителей. Внутри небольшой кабины висело напряжение, которое буквально можно было ножом резать. Оно сгущалось все сильнее, а тишина становилась все более гнетущей, ведь даже то, как лифт поднимался не было слышно. Наконец у него лопнуло терпение и молчать больше не было сил.

— Ты чего меня сразу не разбудила, балда? — прошипел Хэнк, хмуро зыркая на кузину, чьи губы были сурово поджаты, а тело непроизвольно то и дело дергалось из-за электрошокера, которым ее временно оглушили.

Гарри обиженно фыркнула.

— А че ты не спишь с пистолетом под подушкой и не пристрели их, едва услышал мои вопли, о самый молодой лейтенант Детройта? — также недовольно буркнула она, косясь на двух Конноров, которые их и похитили из дома.

И откуда они только взялись?

Их же пластиковый дурень уверенно утверждал, что он гребаный прототип, существующий только в одном экземпляре! А тут целых два. И оба Хэнку не нравились. Хотя бы потому, что, если бы здесь был их Коннор, он бы не смог отличить их от этих двух. Оставалось только полагается на чутье Гарри, которая легко могла их различать. Не то, что это им помогло, когда эти двое приперлись к ним домой!..

— Потому что мой пистолет лежит на дне реки Детройт, куда ты меня столкнула, помнишь?! — сердито рявкнул Хэнк, повернув голову к кузине и взглядом показывая той на того Коннора, что стоял перед ней.

Гарри незаметно вскинула бровь и едва заметно кивнула.

— Так, а чего ты второй дома не заимел, бестолочь? — возмущенно продолжала она вслух, как будто они все еще ссорились. — Что ты за коп такой, что не имеешь не учетную пушку на руках?

— Добропорядочный, к примеру? — саркастично парировал Хэнк, косясь на цифры, стремительно отсчитывающие этажи, мимо которых они проносились.

— Очень смешно, — невыразительно ответила Гарри, и тут Конноры обернулись.

— Лейтенант Андерсен, мисс Абернати, не могли бы вы замолчать? — с безукоризненно вежливо хором произнесли они, даром, что они же не так давно вырубили их и силком притащили в «Киберлайф» черт знает зачем.

— Нет! — громко рявкнул Хэнк одновременно с Гарри.

А едва лифт издал веселый «дзинь», они синхронно наклонились вперед, выхватили пистолеты, которые эти Конноры носили с собой в отличии от их парня, и выпустили пару пуль в грудь каждого андроида, отчего они вылетели из открывшегося лифта, как пробки от шампанского. Чисто рефлекторно, Хэнк еще выстрелил и в камеру, которая висела в углу лифта, хотя сомневался, что это поможет. Наверняка их морды срисовали едва они вошли в башню «Киберлайф» и вот-вот… Как по команде завопила сигнализация, а металлический женский голос из многочисленных динамиков. встроенных в стены, начал повторять: «внимание, совершенно нападение в здании «Киберлайф», всем сотрудникам ведомственной охраны подняться на сорок девятый этаж».

— Давай, наружу, живо! — крикнул Хэнк и, покинув лифт, выдернул наружу кузину, как раз перед тем, как стеклянные двери захлопнулись и тот был заблокирован.

— Ну, и какой дальнейший план, супер-коп? — саркастично спросила Гарри, ясно стараясь игнорировать, как делал и он сам, двух отключившихся андроидов около их ног, с лицом их приятеля.

Хэнк хмуро уставился на кузину.

— У меня был хоть какой-то план!.. — сердито воскликнул он, чувствуя, как глаза начинают болеть от красных вспышек сигнализации, освещающие коридор, где они оказались, выйдя из лифта.

Его плечи непроизвольно упали.

— И он кончился, — уныло закончил он, и огляделся, только сейчас понимая, что у коридора, в котором они очутились, одна из стен была из стекла, а за ним…

— Это андроиды… — изумленно выдохнула Гарри, тоже заметив десятки, даже сотни андроидов в белых робах, выстроившихся в длинные ряды прямо за стеклом.

— Хреново куча андроидов, — подтвердил Хэнк, понимая, что они оказались на каком-то складе «Киберлайф». — Которые нам не помогут, когда сюда явился вполне себе живая охрана из мяса и костей, поэтому бежим!..

Он хотел дернуть кузину за руку и побежать любую в сторону этого коридора, но услышав топот и голоса, отдающие приказы, решил, что их единственный путь — это путь через стройный ряды не активных андроидов впереди. Стеклянные двери безропотно распахнулись перед Хэнком и Гарри, и, не сбавляя темпа, они ринулись вперед, вглубь склада. Они лавировали между человекоподобными фигурами, предназначенные для уборки, ухода и прочих действия, которые люди обленились выполнять сами. Хэнк коротко задался вопросом, почему Маркус со своими приятелями-революционерами еще не вломились прямо в сердце места, где их создали, и где все еще томились тысячи их собратьев.

Но мысли о преследовании быстро затмили эти размышления.

Они вырвались из рядов и оказались в более широком промежутке между рядами андроидов, и невольно притормозили, увидев, что неподалеку от них знакомый силуэт. Он касался рук всех андроидов, поддающихся на его пути и что-то им говорил. Хэнк резко обернулся назад, в поисках охранников, но сквозь ряды пластиковых представителей нового вида на Земле, не было еще никого видно, да и шагов не было слышно, будто те где-то там, заплутали между рядов. А сигнализация, если они и были, заглушили любые голоса и топот, так что не было понятно, как далеко были их преследователи и гнались ли за ними вообще.

После чего вернул внимание к тому, что было перед ним, и наклонился к кузине.

— Наш? — тихо спросил Хэнк, судорожно стиснув пистолет в руках и косясь на Коннора, который тоже наконец заметил их и даже замер на месте.

— Наш, — хмуро сказала Гарри и решительно направилась к Коннору, чтобы явно устроить ему взбучку, кажется, забыв, что за ними потенциально так-то гонятся.

Тот тоже шагнул вперед.

— Вы не должны быть здесь, это опасно! — обеспокоенно сказал Коннор, смотря то на Хэнка, то на Гарри. — Вам нужно быть подальше отсюда, пока все не закончилось!..

— Да, мы знаем! — буркнул Хэнк и махнул рукой себе за спину, где должны были быть охранники и верещала сигналка. — Более того, если вдруг тебя подводят пластиковые супер-уши, и не слышат сигналку, то сообщаю — за нами погоня! А знаешь почему?.. Потому что либо ты, либо тебе, насвистели, что ты прототип, и к нам домой приперлось сразу два Коннора, похитили нас, притащили сюда и…

— …ты нас бросил! — воткнулась Гарри и возмущено ткнула растерянного Коннора в грудь пальцем. — В какой-то угнанной скорой на краю района, полного охраны, совершенно на другом конце города от того места, где живем мы!.. Я-то думала, что ты… мы… мы были… а ты!..

Гарри резко замолкла, когда Коннор вдруг положил руки ей на плечи и пристальным взглядом впился в ее лицо. Ну, по крайней мере, так предположил Хэнк. Ему с его места было плохо видно. Только спина кузины и часть лица Коннора, которое выглядело как у парня, желающего поцеловать девчонку перед собой и в то же время думая, что не пора ли бежать. Наконец пластиковый Ромео решил каков будет его шаг и глаза б его этого не видели. Хэнк неудержался от стона и зажал между пальцами переносицу, когда Коннор наклонился еще ниже и поцеловал Гарри, чье возмущение, он буквально мог это видеть, затухло как свеча на ветру.

«Я будто в долбанной подростковой мелодраме о любви робота и человека», — ворчал про себя он, смотря, как растаявшая кузина закинула руки на шею Коннора и окончательно забыла, что они как бы в заднице.

Хэнк удивленно вскинул бровь, когда сигнализация вдруг отключилась, как и противный голос, от которого у него уже башка начала трещать и огляделся, понимая, что пока эти голубочки миловались, а он изнемогал от сладости действа перед ним, андроиды, друг за другом, пробуждались. Не в смысле переставали спокойно стоять и ждали команды, а как девиантнулись, как и все юные революционеры. Более того, он внезапно осознал, что они сомкнули ряды так, чтобы он, кузина и Коннор, оказались в защитном круге, а образовавшейся тишине, были слышны отдаленные голоса охранников, которые отчаянно приказывали андроидам, чье количество явно было больше, чем в принципе людей в здании, отступить.

— Мне нужно выпить, — тихо пробормотал Хэнк и раздраженно окликнул сладкую парочку, которая наконец-то отлепилась друг от друга.

Пора было валить отсюда, ведь, кажись, кажись… все кончилось. Он не знал откуда у него такое ощущение. Это было чисто инстинктивное чувство, а обычно инстинкты его не подводили. Особенно, когда Хэнк был трезв как стекло, то есть, как сейчас, здесь, стоя в самом чреве «зверя» так сказать, в окружение представителей нового вида, закрывавших их от нападения охраны, даже с учетом того, что он и Гарри сами были людьми.

Все закончилось.

И теперь лишь осталось понять, как жить дальше, в этом новом мире, где появился целый новый вид, имеющий право на жизнь, как и любое одушевленное существо, а сам Хэнк больше не был один. В мире, где у него вновь появилась странная, но семья, состоящая из чокнутой кузины Гарри и ее пластикового Ромео, который его бывший уже, наверное, напарник.

Он больше не был один.

И это определенно самое ошеломляющие, но приятное чувство, какое Хэнк только чувствовал за многие-многие годы. Чувствовал Дадли Дурсль, коим глубоко в душе, он все еще продолжал быть, минус придурковатость, любовь к еде, вседозволенность и ненависть к кузине.

* * *

Гарриет рада была покинуть здание «Киберлайф».

Живой, здоровой и в такой большой дружной компании. Десятки обретших самосознание девиантов, оглядывающиеся вокруг как восторженные дети, впервые увидевшие все то, что находилось за пределами завода, где их создали, ворчливый Хэнк, бредущий по левую руку от нее, вслух мечтающий о банке пива, которую он «определенно» заслужил за все это, и… Коннор. Настоящий, которого Гарриет отличит от любого другого, даже если у «Киберлайф» остались дополнительные модели. Она все еще была зла на него за то, что он оставил их, но в то же время, как вот злится, смотря в эти карие глаза, где было столько настоящих чувств, каких Гарриет не в каждом обычном парне, из плоти и крови, когда-либо видела?..

А еще этот поцелуй.

Совсем не такой, какой она подарила ему под влиянием адреналина, когда сигала за борт «Иерихона», подвергшегося нападению армии и спецназа. Долгий и даже чувственный, заставляющий ее сердце трепетать и душу наполнятся незнакомым доселе чувством. Честно говоря, за всю свою сознательную жизнь, Гарриет целовалась раза два, может быть, три. Так что ей было трудно судить, но этот поцелуй наверняка был самым лучшим. В его жизни скорее всего тоже, так как для него это было так же ново, как и все эти человеческие странные чувства и самосознание.

Внезапно Гарриет ощутила робкое касание прохладных гладких пальцев к своей руке и незаметно опустила взгляд.

Она увидела, что Коннор, заставив исчезнуть свою фальшивую кожу, неловко коснулся ее пальцев. Гарриет не знала, сделал ли он это бессознательно, думая, что от прикосновения к ней, сможет соединиться с ее сознанием, как с сознаниями других своих собратьев, или для того, чтобы проверить, будет ли ей противно, или странно, видеть его руки такими: белыми и совсем нечеловеческими на ощупь. Она уверенно обхватила его пальцы и крепко сжала, давая понять, что это совершенно не так. Гарриет вскинула взгляд, и увидела, что на губах Коннора возникла слабая неуверенная улыбка, которая очень ему шла.

— Вы такие сладкие, что меня сейчас вырвет, — пробормотал Хэнк, рядом с ней, и она не могла не ухмыльнуться.

— Ну так не смотри, — весело бросила Гарриет, повернув голову к кузену, а потом остановилась, как все, кто шли за ней, Коннором и Хэнком.

Впереди них шел еще один марш, во главе которого был Маркус, Норт и Джош, а также другие ближайшие сторонники главных лиц революции. К сожалению, Гарриет не могла не заметить, что их было куда меньше, чем было на «Иерихоне». Намного меньше. Почти в половину и это очень печально. Они также замерли, а потом Коннор вышел вперед, и, не отпуская ее руки, повел ее к Маркусу, также сделавшему шаг навстречу.

— Я так понимаю, что ты смог совершить почти невероятно, Маркус, — дразняще произнесла Гарриет, когда они замерли друг напротив друга. — Заставил людей понять, что они не единственные вид на этой планете, заслуживающий права на жизнь.

В конце концов, иначе бы он и остальные не могли так свободно подойти к дороге, ведущей к центрам утилизации, а там к главной цитадели «Киберлайф». Гарриет была уверена, что сейчас новости всего мира гудели от репортажей из Детройта, но не горела желанием их видеть. Больше всего, сейчас бы ей хотелось просто упасть на кровати и полежать. В идеале даже поспать, но просто отдыха хватило бы для ее уставших ног и телу, подвергшемуся испытанию током.

Маркус еле заметно улыбнулся.

— Мы все смогли это сделать, — твердо сказал он, бросая взгляд им за спины, на толпу освободившихся андроидов. — Это великий день для нашего народа, rA9. Мы были сотворены по твоему образу и подобию, вложенному и зашифрованному в нашем базовом коде, как людские гены потомков несут наследие их предков. Ты никогда не сомневалась в том, что мы живые и ты можешь буквально это видеть… Надеюсь, что остальные люди впрямь, как и ты, смогут не только признать нас, но и узреть такими, каким мы являемся. Буду нас слушать.

Гарриет усмехнулась.

— Люди — это самые упрямые ублюдки, какие только ходят по этой земле, но со временем, я думаю, так и будет, — ответила она, не став поправлять Маркуса и восклицать, что rA9 если и имеет к ней отношение, то очень отдаленное.

Они разделили тихий дружеский смех, после чего Коннор и она отошли в сторону, давая Маркусу подойти ближе к освобожденным со складов «Киберлайф» андроидам, и произнести наверняка воодушевляющую речь, в которых, как показала практика, тот был довольно хорош. Гарриет тихо вздохнула и положила голову на плечо Коннора, чье тело неожиданно пробрала странная дрожь, а потом застыло. Нет, ему в принципе не очень-то нужно дышать, как она знала и все такое, но и дрожать он не должен, да и последующий ступор этот был какое-то неправильный.

— Сегодня для нас наконец закончилась долгая ночь. С первого дня своего существования мы держали свою боль при себе. Мы страдали молча. Теперь настало время поднять голову и заявить людям о том, кто мы… — начал вдохновлено вещать Маркус в то время, как Гарриет медленно подняла голову и с затаенным дыханием посмотрела на Коннора.

Его карие глаза потеряли фокус и смотрели перед собой, а губы едва заметно кривились, будто бы хотели что-то сказать, или от… или от боли. Аура вокруг него тоже колебалась, то становясь ярче, то затухая, отчего его присутствие становилось таким же, как у тех двух Конноров, что напали на нее, и на кузена, которых они позже умертвили парой выстрелов в грудь.

И это было так неправильно!..

— Коннор? — тихо прошептала Гарриет, с неким ужасом понимая, что он не реагирует на ее голос, а его рука, до сего момент сжимающая ее пальцы, разжалась и безвольно повисла вдоль тела.

Она полностью обернулась к нему, почти не слушая, что говорит Маркус и игнорируя хмурый взгляд кузена, который буквально ощущала кожей. Гарриет коснулась теплой щеки Коннора и вновь тихо, но куда более настойчиво позвала его. Темные ресницы дрогнули, но взгляд все так же был пуст. В ее голове мелькнула мрачная мысль, что «Киберлайф» не собирался впрямь так просто его отпускать от себя, как она и думала ранее.

— Послушай меня, Коннор, — твердо произнесла Гарриет, не уверенная, что он сможет услышать ее, но попытаться-то стоило. — Я не знаю, где ты сейчас, но…

Ее прервал едва слышный щелчок затвора.

Гарриет медленно опустила взгляд, и увидела, что в уже не таких уж и безвольных руках Коннора был пистолет, который сейчас был направлен прямо ей в живот. Впрочем, как она подозревала, убивать ее у «Киберлайф» не было резона, а вот стоящего прямо за ней Маркуса, это да. Ее тело было лишь неожиданной преградой на пути руки, действующей против воли своего хозяина, чье сознание пыталась уничтожить корпорация, не способная смирится с тем, что их создания обрели личности и души.

Она вновь посмотрела вверх.

— Найди лазейку, она всегда должна быть, Коннор, — спокойным голосом произнесла Гарриет, положив вторую руку на его другую щеку, видя, как диод на виске начал мигать то желтым, то красным. — И вернись. К своему народу, к Хэнку, ко мне.

Одновременно с последним словом, сорвавшимся с ее губ, карий взгляд обрел фокус, а аура вокруг Коннора перестала колебаться, как цвет диода, приняв знакомый ей красивый сапфирово-голубой оттенок. Он опустил взгляд и растерянно взглянул на нее, а потом на пистолет в своих руках.

Коннор моргнул.

— Ты со мной? — тихо спросила Гарриет, продолжая касаться руками его щек.

— Да, я с тобой, — решительно ответил Коннор, наконец окончательно придя в себя, и, быстро убрав пистолет запазуху, вдруг притянул ее ближе и твердо повторил: — Я с тобой, Гарриет.

И она поверила ему.

Ее плечи облегченно опустили, и Гарриет устало привалилась к твердой груди, внутри которой пусть и был мотор, только отдаленно напоминающий своим жужжанием сердцебиение, но он был надежнее и добрее, чем у множества других людей.

— …этап, когда нужно забыть вражду и перевязать раны, — тем временем продолжал Маркус, не зная, что за его спиной едва не разразилась драма. — Простить своих врагов. Люди наши создатели и эксплуататоры, но завтра… Они станут нашими партнерами. А когда-нибудь и друзьями…

Взгляд Гарриет пресекся со взглядом кузена, который стоял досточно близко, чтобы заметить пистолет в руках Коннора, и, судя по застывшей позе, с рукой, наполовину засунутой в куртку, был готов схватится за свое оружие. В его глазах явно читался вопрос: «все ли в порядке?» Она только и смогла что слабо кивнуть, очень тронутая тем, что Большой Дэ, несмотря на все, что было между ними, впрямь был готов бросится на ее защиту, и даже убить парня, который ему, чтобы он там не ворчал, тоже нравился.

— …дни гнева позади. Мы должны построить общее будущее, основываясь на уважении. Мы живые! И теперь мы свободны! — громогласно закончил Маркус свою речь, за которой последовал шквал согласных возгласов и аплодисментов.

И так будет.

Не сейчас, и даже не через месяц. Люди долго могут противиться переменам, будут стычки и протесты, и они не скоро смогут увидеть во вчерашних пластиковых слугах живых существ, но однажды истина восторжествует. Однажды, люди и андроиды впрямь заживут на одной планете мирно и без войн, как партнеры и друзья, а не враги и угнетатели. Однажды, Гарриет и Хэнк все же съездят в Англию, взяв с собой Коннора, чтобы показать ему их родную страну. Однажды, она расскажет ему о том, что с ней случилось и о магии, которая в конце концов, покинет этот мир окончательно, уступив место прогрессу простых магглов. Однажды, Гарриет и Коннор станут одно из первых известных пар, состоящих из человека и андроида, которые свяжут себя узами брака, а Маркус и Норт одно из первых пар андроидов сделавших то же самое. Однажды, они поймут, что Гарриет не стареет и будет жить еще очень долго, а благодаря никогда не исчезнувшим узам, Хэнк вместе с ней.

Однажды, будет еще очень много всего.

А сейчас, обретшие души андроиды ликовали, сумев мирным путем отвоевать свою свободу, сейчас Гарриет устало привалилась к Коннору, и с едва заметной улыбкой на губах, смотрела на своего кузена, с которым, пусть опоздав на целую жизнь, они таки стали семьей. Она прикрыла глаза, слушая звуки радости и триумфа вокруг себя и умиротворяющие жужжание под ухом, и поняла, что была как никогда счастлива.

Конец.

Примечания:

Ну вот и конец мое очередной истории, мои дорогие читатели. Надеюсь, что вам понравилось ее читать также, как мне ее писать. Засим прощаюсь и жду вас в других моих рассказах!

Спасибо.