Тео. Теодор. Мистер Нотт (джен)

С Хогвартс-Экспресса никто не встречал ребят и вновь, однако тут все трое воспользовались уже известной стратегией — и нырнули в общественный камин.

Нотт-холл был пуст, темен и грязен. Никто не жил будто бы здесь всю зимнюю пору — Тео был практически уверен, что отец не хотел проводить время в одиночестве в доме, откуда ему пришлось вынести всё, что было нажито трудами предков.

— Тео, а почему тебе не завести домовика, — спросил Гэмп, оглушительно чихнув. — По статусу положено, по возрасту — скажешь, что представляешь отца, а магический аукцион проходит каждое третье августа в Манчестере, мы же в том году видели объявление.

Действительно, домовики регулярно выставлялись на самый настоящий аукцион — видимо, отец на таком же продал домовиков Ноттов. Исторически местом нахождения рынка магических невольников был портовый Манчестер, в то время как в прибрежном Ливерпуле продавали невольников-людей. Со временем домовики перестали считаться невольниками, и их передавали во владение целыми семьями, отчисляя деньги площадке, которую держала семья Уоррингтонов, аристократы и в мире магглов.

— Не знаю, — зевнул Тео. В пути они обсуждали аферу, которую провернул Нотт минувшим вечером — у Варнавы Вздрюченного он попросил снова комнату, где лежало барахло — и откуда как раз вместе с Дином и Арчи достал десяток «запасных» палочек, явно потерявших владельцев много лет назад. Не все из них были пригодны к колдовству, но Тео отдал рабочие инструменты Симусу, Криви и Буту. Остальные отказались. Ещё две он оставил про запас — для Джинни, если понадобится, и для Салли-Энн, чем бы она не занималась. — Отец скажет, что нельзя. Уоррингтоны небось дружны с Малфоями, а перед теми отец до сих пор не расплатился галлеонами.

Ребята, усталые и предвкушающие, разбрелись по комнатам. Уже перед тем, как уснуть, Тео понял, что, поскольку наелся шоколада в поезде (угощали Бут и Криви, у которых день рождения был накануне в один день), не проверил, что в доме с едой. Он спустился вниз и увидел очередную записку от отца, подсвечивая себе Люмосом. Тео взялся за неё — и вдруг…

…его дёрнуло за пупок, скручивая в проволоку, тащило куда-то вдаль, пока он, наконец, не очутился в каком-то странном месте.

— О, Тео! — отец зажёг свет, войдя в комнату. — Я ждал тебя час назад. Успел забеспокоиться, — хмыкнул Магнус Нотт.

Неожиданно для Теодора, он всунул в зубы маггловскую сигарету и подпалил движением руки. Огненная магия была семейной традицией.

— Отец, что это за место?

— Это… по правде говоря, я не знаю, что это за место. Когда-то давно отец твоей матери подарил нам на свадьбу этот тихий коттедж. Где-то в Йоркшире. Не в курсе, — он махнул рукой. — Здесь всё равно всё маггловское и никто никогда не жил. Мой бедный свёкр, твой дед, верил, что я тоже пытаюсь укрыться от Тёмного лорда…

Тео заметил, что отец стоит в маггловской футболке и джинсах, не скрывая рукав.

— Его удар хватил, когда меня взяли вместе с Роули. Но я был чист. Я не врал тебе, Тео, — он присел в кресло напротив дивана, куда упал после перемещения младший Нотт. — Твоя тётка так и не простила мне этого. Ну, ты знаешь бестию Гестию.

— К чему ты это, пап?

Магнус Нотт сделался предельно серьёзным.

— К тому, — он наклонился вперёд, опершись руками о колени. — Я знаю, ты дружишь со своими приятелями… Гэмп чистокровный, спору нет, хотя его родители и были на стороне Дамблдора, а вот другие…

— Что ты имеешь в виду?! — Тео начал злиться.

— Сынок! — взгляд Магнуса стал жёстким. — Мы не можем игнорировать факты. Я виделся с несколькими… знакомыми по тем годам. Некоторые из них уже давно отринули юношеские убеждения, но то, что случилось, показывает неумолимость возвращения. Тёмный лорд, — с патетическим торжеством продекламировал он, — вернётся. Обязательно вернётся. И заставит всех нас, каждого, кто нёс эту метку все прошедшие годы, служить ему вновь.

— Ты намекаешь, что мне стоит примкнуть к нему?

— Нет. Я не желаю стать для тебя тем, кем стал для меня твой дед. Он обманом вынудил меня войти в этот круг, который оказался пирамидой, построенной на смерти. Пожиратели смерти не просто были названием этого круга, о, нет. Каждый из них считал, что увеличивает своё личное могущество, принося в жертву магглов и попадающихся под руку магов. Грязнокровок, полукровок, детей, взрослых… ты читал, что двадцать чистокровных родов сгинули за три года войны, я помню это как сейчас!

Он сорвался на крик и встал, снова достав сигарету.

— Это всё случилось как раз потому, что рьяные последователи Тёмного лорда, и твой дед среди них, верили, что могущество одного мага важнее, чем могущество магического сообщества. Роберт Нотт погиб от палочки аврора Скримджера, который потом погиб от палочки Эйвери, примкнувшего с некоторыми отщепенцами к последователям Гриндевальда. Я говорю не для того, чтобы ты мстил.

Тео с некоторым оцепенением слушал отца.

— Они не знали тогда, что усиливают только одного человека. Тёмного лорда, что ставил эти метки, эти рабские клейма, на каждого, кто приходил под его знамёна. Отребье из Лютного дралось насмерть, лишь бы получить эту метку, я помню, как косой Джон откусил чей-то нос, чтобы стать достойнейшим — и как на моих глазах этот выродок получил от маггловского аврора пулю в лоб.

Трясущимися руками Нотт-старший наколдовал себе воду в стакане.

— Тогда мы все радовались, ликовали, что Тёмный лорд сгинул. Но настали тяжёлые времена. Я никого не убил за время террора, и я никого не убил бы вновь — и потому я здесь, а не в Азкабане рядом с Лестрейнджами и Мальсиберами. Но сейчас… если — нет, когда он вернётся… он заставит всех нас привести своих детей к нему на заклание. Чтобы уже вы сеяли хаос и жертвовали собой, чтобы вы привели его к могуществу. Ему плевать на всех вокруг, кроме себя и своей силы. Понимаешь, к чему я толкую?

Теодор встал. Он был почти вровень ростом с отцом.

— Ты хочешь, чтобы я бежал сюда вместе с друзьями, когда он придёт?

— Он знает, что у меня есть особняк в Лондоне. А если он не знает, то ему скажет Малфой, чтобы выкрутиться! Малфой — сука, но он выкрутится так или иначе. А мы с тобой — нет. Я же знаю, что ты слишком честный слизеринец. Мой сын.

Он положил руку на плечо Тео и сморгнул слёзы.

— Поэтому, — слёзы продолжали течь из его глаз. — Сынок. Пожалуйста. Когда Он вернётся… не просто скройся здесь. Этого мало, а потому… убей меня. Гестия прикроет тебя, я знаю это абсолютно точно, она у меня в долгу, и я сообщу ей, что так и будет.

Тео в шоке отстранился от отца.

— Ты… ты… как ты смеешь! Как ты смеешь такое говорить!

— Я плохой отец… — плакал Магнус Нотт. — Но я буду ещё более плохим отцом, если ты окажешься в этой ловушке, ловушке выбора. Не нужно выбирать, сын. Выбор уже сделал я. Не думаю, что мы встретимся этим летом ещё раз. Передавай привет от меня своим друзьям.

Он всучил в руки Теодору кулон и оттолкнул его от себя. Кулон тотчас оказался порталом, что вернул Тео, разбитого, ущемлённого, раздавленного этим разговором обратно в Нотт-холл, Актон, западный Лондон.

* * *

Дин и Арчи отправились на Формулу-1. В этом году Тео туда не поехал — настроения не было. Он несколько дней хандрил после того разговора с отцом, а потом… встал и собрался. Человек, который решил стать политиком, проговаривал он как мантру, должен был готов принимать и исполнять сложные решения.

Гораздо более сложные, чем того требует его возраст или социальный статус.

В конце концов, он уже ввязался в эту игру.

Вместо того, чтобы хандрить, Теодор уже неделю писал свой политический план. Сначала он провёл несколько часов в редакции Ежедневного пророка в Косом, где ему за два сикля предоставили неограниченный доступ к архиву подшивок за все годы (то бишь, с 1893), чтобы он мог ознакомиться с разными программами министров прошлого.

Теодору предстояло сформулировать свои мысли по множеству разных тем, чтобы не просто быть человеком, который предлагает выступать за всё хорошее и против всего плохого, пытаясь угодить каждому, а политиком, Политиком, который представляет набор идей — и предлагает набор мер для их реализации.

В частности, для себя Тео выписал следующие темы.

Магглы. Первая и самая острая тема, связанная как с растущим технологическим преимуществом магглов, так и с тем, что магические резервации становились всё более и более сильно окружены магглами со всех сторон.

Статут Секретности — вытекающая тема из первой.

Отношение к статусу крови. Чопорное британское общество с трудом приняло магглорождённого Лича, чьё избрание было выгодно лишь Тёмному лорду, укрепившему многих консерваторов в настрое против Дамблдора, сторонника открытости «новой волне магов».

Министерство магии. К своему удивлению, Теодор обнаружил, что Министерство является самым большим местом приложения труда в Магической Британии. Большинство выпускников Хогвартса шло каждый год именно туда — клерками, занимающимися стандартизацией толщины стенок котлов, правоохранителями, патрулирующими улицы магических и маггловских городов, обеспечивающими статут и контролирующими популяции магических тварей. Некоторые устраивались в отделы тайн, устранения магических инцидентов и катастроф, да и в целом — основная масса людей в Магической Британии, работавших в Министерстве магии, занималась сокрытием магии от магглов.

Далее шли темы справедливого распределения знаний и ресурсов — важная тема для консерваторов. Монополисты хотели сохранения монополий (и запрета на импорт из альтернативных источников), старые семьи — разрешения на использование кровной и тёмной магии, недоступной для большинства из-за отсутствия книг, помещений, ресурсов.

На предпоследнем месте стоял вопрос об образовании — как нельзя более актуальный для Теодора. Это предвыборное обещание он уже дал. Собственно, бесплатное образование для магглорождённых было достижением министра Спэвина, который при этом ограничил применение ими колдовства — что затем было распространено на всех студентов Хогвартса, а не только магглорождённых.

Финальным аккордом были налоги.

Тео с удивлением узнал, что налогообложение в Магической Британии было явочным — специальная комиссия Визенгамота могла назначить визит команды авроров в обход Министра магии в любое заведение, чтобы проверить прозрачность и чистоту уплаты налогов. В настоящее время все честные дельцы платили пять кнатов с каждого сикля в министерство. С этих денег жили все отделы и департаменты, ну, а «дополнительную ликвидность», которую привнёс министр Лич и не отменили его последователи, давали маггловские деньги, которые конвертировались в Гринготтсе в галлеоны по официальному, так же облагаемому налогом (дважды — у людей и гоблинов) курсу.

Выписав эти основные позиции, помимо дополнительных (права родственников преступников, правила расселения в маггловских кварталах, разрешённые способы перемещения по миру магглов, единые стандарты международной коммуникации, права сквибов), Тео пришёл в ужас и восторг одновременно.

И приступил к кипучей работе.

* * *

В середине июля ребята всё же вытащили превратившегося в «бледного книжного червя» Теодора Нотта на улицу. Предлог был благостный — Дин, живший на два дома, в Нотт-холле и с родителями, обнаружил, что его подрастающий младший брат — магглорождённый сквиб: он, в отличие от остальных домочадцев Томасов, видел, как на фото из школы, составленных Колином в небольшой альбом, люди двигались. Рядовые магглы этого видеть не могли.

При этом Дин точно был уверен, что брату не придёт письмо в Хогвартс.

— У меня, когда я был мелкий, были выбросы. Ну, это я теперь понимаю. На улице меня потому и уважали — когда копы приехали, чтобы взять с поличным пацанов с этажа выше, я испугался, и их машина не доехала до нас, а подлетела на кочке, как на трамплине, и приземлилась крышей вниз. Сами копы остались живы, но им явно было не до пацанов в тот раз. А у мелкого вообще ничего, никогда, а ему уже девять.

— И что ты предлагаешь? — Теодор щурился от неприятного солнечного света. Ещё бы, после трёхнедельного заточения в четырёх стенах с газетными подшивками, бумагой и собственными мыслями.

— Ну, я думаю, среди чистокровок сквибы — обычная история.

Чтобы действительно развеяться, ребята потащили Тео по невиданному им досель маршруту — через весь Лондон, по подземке к настоящему входу в Косую аллею, паб «Дырявый котёл». Туда они заскочили после гонки в этом году, чтобы вернуться домой, и туда же, в ответ на поздравление (из вежливости, разумеется!) лорд Лонгботтом пригласил Теодора в этот раз. Нотт, разумеется, отказался.

И вот теперь, настрадавшись от грохота и шума в подземных тесных маггловских поездах, Теодор вместе с друзьями шёл в смешанном расположении духа к центральным достопримечательностям Лондона — Вестминстерскому аббатству и Биг-Бену.

— Обычная, — согласился Нотт. — Я как раз читал накануне, что предлагал Абраксас Малфой, кандидат от консерваторов в Министры в семидесятых, по поводу сквибов.

— Так, и что же?

— Как ты думаешь, что мог предложить дед Драко?

— Я теряюсь в догадках, — фыркнул темнокожий подросток.

— Выгнать их в мир магглов? — предположил Арчи.

— Почти. Он предложил их принести в жертву, чтобы за счёт остатков магии в их телах и душах отделить магический анклав Лондона в отдельное пространство, как это в восемнадцатом веке сделали с помещениями Министерства.

— Там принесли в жертву сквибов? — с ужасом вытаращился на него, забежав чуть вперёд, Артур.

— Нет, там принесли в жертву русалок из Темзы, оборотней из близлежащих графств, кентавров всяких и огромное число других магических тварей, обосновывая это Статутом, — Тео покачал головой. — А сейчас, уже полвека, в Артиуме Министерства стоит фонтан, поставленный кающимися волшебниками в ознаменование единства магических рас.

Ребята с трудом протиснулись через большую толпу индийских или пакистанских туристов, говоривших на с трудом узнававшейся вариации английского.

— Я думал, чистокровные считают, что кровь это не вода, — протянул Томас.

— Судя по тому, что я слышал, у нас так и считают, — насупился Гэмп. — Это на Слизерине они занимаются человеконенавистничеством.

— Просто исконно Тёмные рода, типа Блэков или Монтегю, всегда состояли из эгоистов, которые тряслись за свой социальный статус, — менторским тоном пояснил Нотт. — Вон, посмотрите на Уизли, которые ещё в прошлом веке учились и на Слизерине, а не исключительно на Гриффиндоре. Они и сейчас эгоисты, каждый второй, если не первый!

Ребята рассмеялись. Неприязнь Тео к Уизли (кроме одной) была им хорошо известна. Когда на передовице Ежедневного пророка была выпущена хвалебная статья про семейство Уизли, которое посетило Египет, выиграв Министерскую лотерею (Тео тут же подумал, что розыгрыш был весьма волшебным и не независимым от Дамблдора), всем тут же стало ясно, кто именно был любимым ребёнком Уизли — высокий красавец с серьгой в ухе в центре кадра был объектом родительской любви, а остальные сыновья, особенно Рональд, и вовсе как будто не замечались отцом и матерью.

Конечно, колдография не передавала реальные эмоции, а мистера и миссис Уизли Теодор видел лишь мельком несколько раз в жизни, но ему хотелось верить именно в такую картину мира.

— Так а почему ты думаешь, — продолжил развивать тему Томас, когда друзья вышли из Гайд-парка к какой-то арке. — О, это Арка Веллингтона. Дальше там резиденция Королевы Елизаветы, Букенгемский дворец. Почему думаешь, что сквибы не помогают друг другу, а им не помогают их родственники? Вон, взять этого вашего Яксли.

— Букенгемы, кстати, это магические аристократы середины шестнадцатого века, один из них даже в маггловских войнах поучаствовал. Яксли — чиновник министерства, хоть и из старой гэльской семьи. В Уэльсе и Шотландии всё иначе, не могу сказать наверняка, но, вон, тот же Симус в Ирландии рассказывал, что там лепреконы женятся на вейлах и живут бок-о-бок с волшебниками. В Англии это было бы недопустимо.

— К тому же Яксли оплатил своему племяннику маггловское образование, — поддакнул Дину Артур. — И подарил место для мастерской.

Ребята прошли Грин-парк и вышли к Букенгемскому дворцу. Воскресный день и толпы туристов не располагали к тому, чтобы продираться ближе, чтобы посмотреть на каких-то гвардейцев, о которых рассказал Дин, и они зашагали дальше, к Вестминстеру.

— Ага, а Захария ещё рассказывал, что у его тётки приятельница своего сына-сквиба, единственного наследника, обручила с какой-то бедной волшебницей и хочет, чтобы их дети унаследовали её состояние.

— Я могу лишь сказать, что читал истории, как Гонтов сажали в Азкабан в прошлом веке каждые десять лет, что те сжигали детей-сквибов, своих и чужих, в чудовищных ритуалах приращения магической силы, — фыркнул Нотт. — Я это к тому, что чистокровные традиции не дают единого представления на проблему сквибов. Это и есть Биг-Бен?

Башня на берегу реки с огромными часами, «настоящий символ Британии», как горделиво заметили проходивший мимо мужчина, что вёл за собой группу туристов откуда-то из Европы, судя по говору.

Теодор оставил свои мысли при себе. Конечно, Биг-Бен и в целом центр Лондона внушали, но по меркам магического мира это было сущей ерундой. Хогвартс и даже замок в Дувре были ближе его мироощущению.

Подумав об этом, Теодор поймал себя на мысли, что ему, как чистокровному магу, действительно проще себя ассоциировать с высоким, поздним Средневековьем или ранним Новым временем. Он читал, что в начале девятнадцатого века, после войн в Европе против Наполеона, ставшего лидером магов и магглов во Франции, британские колдуны начали исследовать мозги магглов, чтобы понять, почему те развиваются, когда маги «стагнируют», что бы это не значило. Глядя вокруг, он согласился с теми магами.

Эту мысль стоило обдумать отдельно.

Ребята, болтая о том, что квиддичная сборная Уэльса не смогла собраться из-за противоречий между игроками отдельных клубов (Пророк всю неделю смаковал этот конфликт, завершившийся отравлением загонщика ловцом), затащили Тео снова в подземку. Теперь ехать было недалеко, и вскоре они вновь поднялись на белый свет.

Дырявый котёл оказался местечком, тоже берущим свои корни в раннем Новом времени. Узкие бревенчатые своды, полумрак, покрытые свечным нагаром потолки… общая немытость и неухоженность, чесночная вонь и грохот звуков, всё это навевало мысль о том, что заведение отстало от окружающего маггловского мира на добрые сотни лет.

Пройдя мимо оживлённо обсуждающего что-то с престарелым магом в ночном колпаке и штанах с подтяжками поверх мантии бармена, они вышли на задний двор мимо уборных, где кому-то явно было нехорошо.

— И что это за стена? — хмыкнул Теодор. — Вот этот кирпич, да? — он дотронулся пальцем до кирпича, явно обладающего особым значением в ряду прочих. Рунная цепочка, светящаяся неярким светом серебристой магии, разошлась в тот же миг по остальной кладке, запуская реакцию чар — и через считанные секунды перед ними образовался проход.

— Вообще-то, — буркнул Артур с палочкой в руке, — его надо палочкой касаться, а не пальцем.

Ребята рассмеялись.

— Так что, вы хотите теперь к Яксли отправиться? — спросил Тео. На часах было два часа дня. — Я бы не отказался перекусить.

Вариантов перекуса в Косом было несколько, и на этот раз ребята выбрали кафе «Вальпургиева ночь», что было в тупике за магазином Олливандера. Почему-то на улицах было несколько больше авроров, чем обычно, а на витрины заведений несколько усталых магов заклинаниями клеили какие-то листовки.

— Что это здесь написано?

Тео подошёл к витрине «Всё для квиддича». На самой витрине располагалась новая модель метлы, «Молния от Нимбуса и Кармедии» с пометкой «невероятная модель к Чемпионату мира 1994», а прямо рядом с названием метлы снаружи приклеили объявление.

«ВНИМАНИЕ!

Министерство Магии информирует.

ВОЛШЕБНИКИ И ВОЛШЕБНИЦЫ, ИЗ ТЮРЬМЫ АЗКАБАН СБЕЖАЛ ОПАСНЕЙШИЙ ПРЕСТУПНИК, СИРИУС ОРИОН БЛЭК ТРЕТИЙ. КАЖДЫЙ, КОМУ ИЗВЕСТНО О ЕГО МЕСТОНАХОЖДЕНИИ, ДОЛЖЕН НЕМЕДЛЕННО ВЫЗВАТЬ АВРОРОВ».

— Азкабан? Сбежал?! — изумились друзья.

— Вот вам и Блэки.

Побег волшебника из Азкабана был сверхъестественным сам по себе. Буквально неделю назад, до скандала с уэльсцами, туда ездил Фадж, взамен на поддержку консерваторов на минувших выборах отчитавшийся о сокращении сроков особо опасным заключённым, бывшим Пожирателям. С трёх пожизненных сроков им сократили наказание до двух, что обозреватель Скитер высмеивала на все заплаченные ей деньги, ведь мало кто и так покидал Азкабан живым — и тут побег.

Дойдя, наконец, до кафе, ребята расположились за столиком у окна, куда вскоре пришла юная официантка принять у них заказ.

— Добрый день, уважаемые господа, чего изволите? — спросила девочка смутно знакомым голосом, опустив глаза на блокнот, в который она намеревалась записать их пожелания. Теодор нахмурился. Конечно, этот передник на тощем высоком теле, белые колготы и чепчик мало ассоциировались у него с обладательницей похожего голоса…

— Пёркс? Салли-Энн? Это ты? — выдохнул Гэмп. Девочка-официантка дёрнулась, как от пощёчины, но промолчала.

— Чего изволите? — переспросила она. — Я готова принять ваш заказ.

Её выдал всхлип, который она попыталась замаскировать.

— П-пожалуйста, мне рыбный суп, — нашёлся, наконец, Теодор, — и бифштекс без гарнира.

— Мне то же самое, — кивнул Дин.

— Энни, как же ты… — прошептал Гэмп.

— Вы будете заказывать?! — прошипела она, мотнув головой на Гэмпа. Тот подался назад, чуть не слетев со стула. — Если нет, то ваши блюда скоро будут готовы.

Артур так ничего и не сказал — подождав ещё пару секунд, официантка развернулась на каблуках и ушла, пытаясь, как и другие, более взрослые работницы, покачивать бёдрами. Перед ребятами возникли, как по волшебству, пустые тарелки, приборы и стаканы воды. Тео видел, что это были специальные сложные чары перемещения, которые задействовали официанты при активации какого-то артефакта, но сами чары ему были не знакомы.

— Тео, давай уйдём, — тихо сказал Гэмп. — Я разбит и уничтожен. Давайте уйдём, ребят.

— Мы уже сделали заказ, ты же знаешь, что всё равно надо перекусить.

— Тео, я сам предложил это место. Думал, что мы посмеёмся с того, что здесь специально обслуживают официантки, которых по вечерам клиенты могут снять, чтобы переместиться в комнаты выше. А теперь мне не-сме-шно, — сказал он по слогам, наклонившись вперёд, так, чтобы его слышали только ребята. Те промолчали. Они уже собирались, действительно, встать и уйти, когда к ним в таком же переднике подошла взрослая колдунья с подносом с едой, леветируемым палочкой.

— Ваша еда, господа волшебники, — с сердитым, перекошенным лицом она чуть ли не швырнула в каждого из них тарелки с супом, в том числе и Гэмпу. — А теперь послушайте. Не смейте тревожить более мою дочь! Нам с Салли-Энн очень нужны деньги, но не смейте очернять её репутацию! Она уже сосватана за Нарендру Зарендара. И как только войдёт в возраст, этот порядочный маг возьмёт её в жёны — и я не желаю слышать, чтобы какие-то дети чистокровных богачей уродовали жизнь моей дочки!

Закончив тираду, женщина резко удалилась. Гэмп, до того подавленный, стал изумлённым. Покачав головой, ребята приступили к обеду.