Всегда есть что-то еще (джен)

— Проснись! — доносился до меня как сквозь вату голос Ванды. Кажется, звала она уже не в первый раз. Кажется, до этого я не просыпалась. Кажется, демонесса перенервничала.

Открыть глаза оказалось непросто. Складывалось впечатление, что веки щедро залили клеем — или, как вариант, я превратилась в Вия, — и теперь просто посмотреть на мир стало той еще задачей. Но я справилась — и приятно удивилась тому, что на этот раз жара у меня явно нет, насморк тоже отступил, ни повязок, ни зуда, ни боли не ощущалось. Стоило бы счесть это чудом — по крайней мере, в той части, что касалась носа, — но у меня нарисовалась ещё одно предположение. Обычно насморк проходит дней за семь-десять.

С минуту я взвешивала на весах здравомыслия общее сонное состояние организма и свое явное выздоровление, но ни одна чаша так и не смогла перевесить. Требовалось уточнение.

Память в этом отношении помочь ничем не могла. Смутно, словно другую жизнь, я вспоминала дорогу до Скайхолда; действия зелья хватило ровно до той поры, пока мы не поднялись на очередной перевал и не увидели вдали серую каменную крепость. Она и правда была величественной — стояла на самом краю обрыва, со всех сторон окруженная пропастью, и только слева в нее вливался каменный мост, соединяющий с дорогой. Башни цепляли облака, так что я как-то сразу поняла, откуда взялось эльфийское название — небо и впрямь почти лежало на шпиле, венчающем донжон. Скайхолд был похож на ожившую картинку из средневекового рыцарского романа и вызывал восхищение с первого взгляда.

Первый шаг с перевала оказался последним в моей памяти — сонливость догнала моментально, обрушилась карающим мечом на голову и увлекла в очередной раз в беспамятство. Отчего-то мне казалось, что после этого я еще шла, пытаясь бороться с откатом от зелья, но вряд ли дошла до самой крепости. Впрочем, вспомнить все равно не получалось, как и все, что было после этого.

Тогда я все же сосредоточилась на зрении — перед глазами почему-то плавали цветные круги вместо какой-то конкретной картинки, — и с трудом узнала Ванду. Пришлось напрячься, чтобы черно-бело-лиловые пятна сложились в знакомое лицо; лицо это выражало тревогу.

Лениво проползла мысль: интересно, без меня в этом мире что-то может произойти? В смысле, хорошее. Плохое, похоже, решается только и исключительно с моей помощью, иначе меня бы не будили, а дали нормально выспаться.

— Я бы тебя и не будила, — устало прошептала она. — Но ты же не простишь потом. Твои советнички выбирают главу вашей ватаги, и пока наибольшие шансы у твоего любимого Максвелла.

«Демон с ним», — лениво подумала я. Ну, станет наш сиятельный лорд Тревельян Инквизитором и станет, мне-то что? Даже лучше, может, я смогу все-таки уйти отсюда и наконец отдохнуть.

— Демон с тобой, — вяло огрызнулась подруга. — Уже неделю без перерыва. И я бы не стала тебя будить, но Максвелл… у тебя такие мысли в голове бродили в дороге… ты же потом не обрадуешься. Ну, вспоминай!

Вспоминать, что я там надумала про напарника, я не хотела категорически; хотела я спать, так что и глаза закрыла. Тогда в памяти стали сами собой всплывать картинки и мысли, явно выловленные в недрах моего разума демонессой. И если сложить их все воедино…

Я зажмурилась и застонала уже вслух.

— Сволочь…

— Встаём, да? — печально уточнила леди Ванда, словно не сама меня разбудила. Впрочем, сейчас я была ей благодарна: пропусти я возвышение этого… этой… как же я ненавижу этого хитрожопого… точно кусала бы локти всю оставшуюся жизнь, причем не только себе.

На глупый вопрос — оказаться под началом этого типа я не хотела ни за какие сокровища мира! — отвечать я не стала, попыталась встать сама. И только теперь осознала фразу про «неделю без перерыва» — я проспала неделю! И чувствовалось это каждой клеточкой организма: сил не было не то что вообще, складывалось впечатление, что я даже живу за счёт кого-то другого. Тело было словно не моим, по крайней мере, заставить себя шевелиться я смогла с трудом. Казалось, что если удастся сбросить бренные оковы, получится не то что ходить — парить в воздухе, а то и вовсе улететь, не оборачиваясь птицей. К сожалению, оковами выступали собственные кости, мышцы и прочий ливер, и что-то мне подсказывало, что их сбросить можно только один раз — и уже навсегда. По здравом размышлении я сочла, что на такие меры пока все же не готова.

Одевала меня Ванда — сама я могла с трудом сидеть, привалившись спиной к стене и наслаждаясь ощущениями. Голова, в отличие от тела, была легкой как облачко, так что мысли в ней задерживались с трудом, расплываясь в разные стороны шаловливым бризом. Контраст ощущений приводил меня в смятение, и даже привычная злость не помогала собраться. Приходилось периодически напоминать себе, почему я не могу снова улечься в кровать и закрыть глаза. Впрочем, демонесса справилась рекордно быстро, так что долго мучиться сидя мне не пришлось.

Предстояло мучиться стоя. Точнее, на ходу. Самостоятельно устоять у меня ещё получалось — почти минуту! — но на первом же шаге я начинала падать, так что подруга без лишних слов подхватила меня за талию и едва ли не потащила на себе. Как я в таком виде явлюсь перед своими коллегами, я не представляла и пыталась откопать где-нибудь в организме хотя бы немного сил. На выходе из комнаты — небольшой, но с настоящей кроватью, застеленной настоящим постельным бельем, никаких мехов… к сожалению, — лежала моя сумка, и я с тоской на нее покосилась. Там зелья оставались… мне даже не нужно то самое, что Дагна придумала, хватило бы обычного…

— Забудь, — неожиданно жестко отрезала демонесса. Я так удивилась, что запуталась в ногах, но она помогла устоять и потащила к выходу. На вопросительные мысли она отвечать отказывалась, пришлось заставить себя шевелить языком:

— Почему?

Голос оказался хриплым, слабым, едва ли громче шепота. Я бы поморщилась, но сил не было даже на это. К счастью, такое титаническое усилие с моей стороны она игнорировать все же не стала.

— Почему?! Ты… ты вообще помнишь, из-за чего ты сейчас в таком состоянии?!

Я помнила вывихнутую руку и ободранный висок, ожоги на руках… вряд ли это из-за них, заработай я заражение крови, так легко бы не отделалась. Еще я помнила, как едва не замёрзла, но от этого таких последствий вроде бы тоже не бывает… в конце концов, после суток сна я чувствовала себя приемлемо. Потом была простуда, но, опять же, перерасти она в воспаление лёгких, эффект был бы иной. Точно я не помнила, какой, но определенно что-то отдалось бы на лёгкие, а дышалось мне нормально.

Впрочем, возможно, подсказка кроется в причине нашего диалога. Алексиус поил меня какими-то зельями, причем в недобрых количествах. Дело в них? Неужели все-таки отравил? Или они плохо между собой сочетались? Или… или они плохо сочетались с тем зельем, которое по рецепту Дагны? Точно, я же ещё его пила, чтобы дойти своим ходом.

— Два, — прошипела подруга как заправская змея. — А если бы я не отобрала, то и третье бы выхлебала. Я думала, после этого ты уже не проснешься! Мне пришлось на пару с Соласом твою Веру разыскивать, чтобы она за тобой с той стороны следила!

Стыдно мне не стало, но только потому, что особенных сил на эмоции не оставалось. Пожалуй, я слегка… переборщила. По моим предположениям, даже два таких зелья должны были довольно сильно ударить по организму, а он и так был ослаблен. Еще и нервотрепка эта перед нападением… Хорошо, что Ванда отняла третье. Вряд ли я бы померла, конечно, но долго валяться, да еще в таком состоянии — мышцы как желе — мне точно не стоит.

За этими размышлениями я даже не заметила, как мы куда-то дошли. Да и вообще не обратила внимания на окружение: по лестницам мы не спускались и не поднимались, это я бы определенно заметила, потому что не осилила бы такой путь; никого по дороге не встретили, чужие удивленные взгляды я бы, наверно, тоже не пропустила. Да и вообще, дошли… быстро?

Как вообще эта крепость изнутри выглядит? Издали казалась ожившей сказкой, но если последним хозяином был Фен’Харел, то за все эти годы обветшать тут все должно было изрядно.

«Груда камней, — мысленно прокомментировала Ванда. — Но хоть с крышей. Жозефина уже вызвала каких-то мастеров, тут даже начали что-то ремонтировать, для тебя вот кровать собрали… но в основном все еще по палаткам живут. Кабинет себе обустроили и тебя поближе положили».

Мы немного постояли перед дверями, пока я собиралась с силами — впадать на совещание, повиснув на плече подруги, я не желала категорически. Если уж упаду, то хотя бы самостоятельно.

Демонесса, молча дожидаясь, пока я решусь, нехотя добавила:

«Я никого к тебе не впускала. Они хотели проведать, еще с самого начала, потом я просто дверь заперла… К тебе убийцу подсылали. Не они. Наверно. Я ее со злости убила случайно, уже не допросишь».

В последних словах было столько досады, что я едва не рассмеялась. Или это от того, что ко мне все-таки заходили? Значит, не злятся?

От этих мыслей даже какие-то силы появились. Ванда понятливо распахнула передо мной двери, и я вошла внутрь. На втором шаге организм намекнул, что я снова себя переоцениваю, третий удалось сделать только усилием воли. Потом, к счастью, передо мной оказался огромный стол, даже больше, чем в Убежище… на нем даже наша карта целиком поместилась, теперь снова украшенная булавками и флажками! На него я и оперлась руками, не доверяя нижним конечностям.

А подняв глаза, невольно сглотнула и поняла, что с выводами поторопилась. Злятся, и еще как. Взглядом Лелианы можно было бы плавить противникам мозги, а потом замораживать остатки.

— Что ты здесь делаешь? — первой очнулась Кассандра. В ее голосе привычное раздражение щедро было разбавлено изумлением. Впрочем, в той или иной степени эта эмоция угадывалась у всех, кроме тайного канцлера.

Я не ответила, замявшись на пару мгновений. Предъявлять свои подозрения в том неоформленном виде, что бродил в моей голове, было глупо, но никаких доказательств у меня не было. И долго ждать не выйдет, ноги уже подгибались, руки тряслись.

Я украдкой глянула на… напарника, чтоб его… пытаясь угадать, как он умудрился скрыть от меня — все, даже свою силу как-то изменил, гад! И меня осенило — кроме как магией, такого не сделаешь. И если ее убрать… Стояла я как раз рядом с этим... Тревельяном, так что и его зацепит...

Я перевела взгляд на Каллена и, сделав очередное усилие, попросила:

— Командор, мне нужно «очищение области»… еще раз, — название этой способности я вспомнила не сразу и пробормотала как-то невнятно, но меня поняли. Лицо бывшего храмовника чуть вытянулось и на нем мелькнуло какое-то неоформленное подозрение. Он недоверчиво уточнил:

— Сейчас?

— Вы на ногах не стоите, моя дорогая, куда из вас силы тянуть, — неодобрительно заметил маг, а потом хмыкнул: — Догадались, значит. Впрочем, я в вас не сомневался.

Я снова посмотрела на него, теперь уже прямо. Мужчина нащупал какой-то амулет на груди и осторожно прикоснулся к нему; внешность изменилась неуловимо — волосы из каштановых стали черными, кожа чуть забронзовела, черты лица, и без того правильные, стали откровенно породистыми, а глаза из серых заледенели в светло-голубые. Изменения казались почти минимальными, каждое в отдельности прошло бы совершенно незаметно, но в комплексе они меняли мага до неузнаваемости. Я отчаянно жалела, что не могу посмотреть на него правильным зрением, наверняка же и сила стала знакомой.

Верить до конца не хотелось. К Максвеллу Тревельяну я уже привыкла, смирилась с его снисходительностью и даже начала испытывать какие-то теплые чувства. Ну, не очень теплые, но он был привычным злом. От этого же… типа я успела отвыкнуть.

— Маркус, — голос упал уже до шепота и потому прозвучал почти зловеще. Я прикрыла глаза, надеясь, что когда открою, это видение развеется, и добавила: — Я вас ненавижу.

— И шли сюда ради того, чтобы это сказать? — хмыкнул магистр Красс, главный юстициар Тевинтерской империи. — Я польщен. Неужели никак не простите мне тот поход в канализацию?

— За нее я ненавижу вас особенно, — буркнула я, и на этом силы все-таки кончились. Ноги подогнулись, и я бы изучила не только ближайший край стола нашего нового кабинета, но и его пол, но юстициар сноровки не растерял и успел меня подхватить. Повернулся к остальным и проговорил:

— Полагаю, я задолжал вам некоторые объяснения. Сейчас вернем нашу недобитую Вестницу в постель и поговорим.

— А мне вы объяснить ничего не хотите? — поинтересовалась я. С одной стороны, хотелось и правда оказаться в кровати, закрыть глаза и уснуть обратно — вдруг все это окажется просто сном и никаких тевинтерских магистров тут нет? К тому же собственная слабость раздражала, а забота Маркуса и смущала, и раздражала тоже, как и всегда… С другой, мне было крайне интересно, как он тут оказался, что вообще забыл на наших варварских югах, а самое главное — как сумел настолько достоверно скрыться от всех. Ладно внешность, но как он сумел скрыть свой магический кокон? Я ведь уже заметила, что они у всех индивидуальные, узнавала магов по ним, а тут… не узнала.

С третьей, меня изумляло поведение тевинтерца. Мне казалось, что за полгода я неплохо его изучила, и в моем личном понимании магистр Маркус Красс никогда не стал бы ничего объяснять никому, тем более всяким храмовникам и шпионам. Да и вообще, поверить, что достаточно разговорчивый, ироничный и… заботливый?.. Максвелл Тревельян и вот этот ледяной голем — один человек, было почти невозможно. Впрочем, сейчас Маркус на голема и не походил, мимика и характер остались от его маски. Приходилось признать, что либо я его успела изучить плохо, либо наши холодные юга действуют на суровые тевинтерские характеры крайне положительно.

Хорошо бы второе. Глядишь, и Корифей сам извинится и свалит обратно в Тюрьму?

И было ещё четвертое. Вдруг окажется, что этот тип настолько запал в душу остальным, что его назначат Инквизитором, несмотря на то, что он из правящей верхушки Тевинтера?

— А вам, моя дорогая, я объясню все, когда придете в себя, — отозвался… бывший?.. напарник, снова меня удивляя. До сих пор главный юстициар меня беседами не баловал, снизойдя только однажды, да и в роли Тревельяна по душам разговаривать не спешил. — И заодно хочу получить пару объяснений в ответ.

— Не «ваша» и не «дорогая», — проворчала я, потому что больше ответить было нечего, а сдаваться я не хотела. Но маг хмыкнул:

— Посмотрим.

* * *

Всю следующую неделю я просыпалась только для того, чтобы выпить какого-то бульона, который таскала мне демонесса, и уснуть обратно. В комнату она не впускала никого, хотя, однажды проснувшись, я слышала голоса Варрика и Сэры. К последней у меня было одно дело, но Ванда возможности высказаться не дала, да и я быстро уснула обратно. Спалось мне тоже спокойно: во снах больше никто не являлся и в Тень не уводил. При этом какие-то обрывки сновидений в памяти все равно оставались, так что списать их на проклятое предсказание никак не удавалось. Но удивляться сил по-прежнему не было, а когда они появлялись — я находила и другие способы их потратить.

На восьмой день — считала я их по выпитым мискам, так что могла и ошибиться, — я окрепла достаточно, чтобы самостоятельно умыться и переодеться. Заодно и послушать, что же интересного произошло за время моего вынужденного отсутствия среди бодрствующего населения.

Две недели оказались невероятно насыщенными на события. Вернее, поначалу Инквизиция обживалась в новообретенном доме, рассылала письма во все стороны и вообще сообщала миру о том, что выжила. Зато потом… к нам повалили посетители. Складывалось впечатление, что половина Орлея и четверть всего остального мира решила лично убедиться в том, что с Корифеем ещё есть кому бороться.

Про Корифея тоже узнали. Непонятно откуда — я своих знаний не скрывала, но и не особенно афишировала, остальные, те, кто до нападения на Убежище жреца лично не видел, и вовсе помалкивали, чтобы не плодить панику и не выглядеть идиотами в случае, если я ошибаюсь. Тем не менее, слухи поползли.

К нам приезжала делегация из Орзаммара. Предлагала льготы при поставке лириума, а заодно интересовалась здоровьем Вестницы.

К нам приезжала делегация Хартии и тоже предлагала лириум. Мной, к счастью, не интересовалась.

К нам приезжали гонцы от Антиванских Воронов — один от мастера Игнасио и один из Антивы. Оба интересовались моим здоровьем, второй заодно поведал, что пробравшийся убийца был от них. Заказчика гильдия выдать не может, но своих людей антиванцы отзовут — кого получится, потому что контракт был открытым, взять мог любой. И за всеми не уследишь.

К нам приезжал гонец из Хайевера — Джоселин все-таки родила прямо накануне закрытия Бреши, и Фергюс на радостях предлагал дополнительную помощь. Гонец нас еле нашел после бегства из Убежища, был напуган, но полон решимости довести свою задачу до конца… и тоже, конечно, первым делом поинтересовался моим здоровьем.

Складывалось впечатление, что я стала самой популярной персоной по эту сторону Недремлющего моря и даже немного по ту. Хотя меня лично из всех этих новостей больше всего поразило обещание Воронов отозвать контракт — такого даже ради Айдана не делали.

Наши тоже на месте не сидели. Варрик уезжал куда-то почти на неделю в компании Блэкволла, Сэры и Дориана — поняв, что ко мне они все равно не прорвутся, друзья перенесли свою активность на другие дела. «Боевых Быков» отправляли изучить нашу дорогу от Убежища до Скайхолда — посмотреть, не сохранилось ли что полезное, не осталось ли раненых. С ними отправились Воины Пепла — хотели похоронить своих погибших.

Уехали Солона и рыцарь-капитан Хэдли вместе со своими людьми — Круг Кинлох пока ещё оставался Кругом, и его члены не горели желанием торчать неизвестно где. Хотя Солона заверила, что они помогут по первому требованию, а лично для меня оставила пухлое письмо.

Максвелл — юстициар решил пока не раскрывать свое инкогнито — тоже покидал Скайхолд, но успел вернуться. Как ни странно, к нему наши советники отнеслись куда лучше, чем можно было бы ожидать — видимо, после знакомого демона и Дориана тевинтерский старший следователь уже не казался особенной экзотикой. Да и знали его как Максвелла уже более-менее неплохо.

К вечеру я поняла, что на одних супчиках скоро начну звереть, и отправила подругу на поиски нормальной еды. Вернулась она с какой-то ужасной кашей, так что спать я легла голодная, обиженная и злая.

На следующее утро чувствовать я себя стала ещё лучше, а делать в комнате оказалось совершенно нечего, так что я засобиралась наружу — в небольшую щель в окне, которое Ванда в своей паранойе закрыла ставнями и сверху нацарапала кучу рун, я увидела заросший, неухоженный садик, из которого, тем не менее, одуряюще пахло цветами. Запах был не из тех, что я любила, слишком приторный и тяжелый, но в качестве цели для прогулки подходил идеально.

На этот раз подруга все же взялась спорить, явно собираясь вернуть меня в кровать силой, если понадобится. Но я тоже не пожелала сдаваться: в конце концов, у меня ничего не болело, ничем активным я заниматься не собиралась, а от небольшой прогулки — тем более, под присмотром! — ничего плохого не случится. Ругались мы почти полчаса, но я победила.

На этот раз шла я самостоятельно, без поддержки подруги, и дорогу разглядывала с большим интересом: любопытно было все — каменные стены, не такие уж и разгромленные, как мне представлялось после слов демонессы; попадающиеся двери из крепкого золотистого дерева, окованного темным металлом; окна, в которые, наконец, можно было осмотреть двор крепости. В нескольких местах нам попались стяги с символикой Инквизиции — я даже любопытства ради приподняла один из них и увидела трещину в стене, не слишком аккуратно заляпанную раствором. Он вроде бы был гномьим, но наверняка утверждать я бы не взялась — краткая лекция десятилетней давности от мастера Волдрика специалистом по фортификации или хотя бы ремонту меня не сделала.

Ещё я видела тронный зал, хотя мне показалось, что его лучше называть холлом — хоть в одном конце помещения и стояло какое-то ужасное кресло, в другом сияли светом с улицы огромные двери. Пожалуй, будь мы здесь одни, я бы отправилась посмотреть на этот зал получше, но как раз там толпились какие-то незнакомые люди. По одеждам я предположила в них орлесианцев — слишком вычурные платья для ферелденского дворянства, а представителей других государств я здесь увидеть не предполагала. В какой-то момент в общем гуле я выцепила слово «Вестница» и от греха подальше решила сбежать. Благо, выйти во двор можно было и минуя центральный выход.

Сад оказался не таким уж маленьким, как мне показалось из окна, но, пожалуй, даже более неухоженным. Но как-то фрагментами: у нас явно уже завелся садовник или кто-то, его заменяющий, потому что хоть прямо под стенами растения разрослись на свое усмотрение, часть дорожек оказалась расчищена, а кусты более-менее подстрижены — достаточно, чтобы не мешать гуляющим. Именно на эти дорожки Ванда меня и потащила, хотя я отлично помнила, что цветы в другой части сада.

— Зато здесь ты действительно сможешь просто пройтись, а не пробираться сквозь кусты, — яростным шепотом возразила подруга.

К счастью, на дорожках мне никого не попадалось — встречаться с посторонними мне не хотелось, а своих в крепости было не так много.

Чем-то эта прогулка мне напомнила Киркволл — пожалуй, это было единственное место, где я точно так же бесцельно бродила по дорожкам, больше нигде времени на это не находилось. Первый раз в сад виконта меня привел лорд Хариманн — я вспомнила с немного ностальгической улыбкой, — второй раз Себастьян. Его я тоже вспоминала с улыбкой, но несколько иного характера. Интересно, как там сейчас в Старкхэвене? Там ли Бетани и монна Лиандра? И если да, как развивались отношения сестры Хоука и нашего принца? Симпатия между ними была заметна еще до всей этой истории с Мередит, и было крайне любопытно, чем же она завершилась.

На этот раз свои силы я оценила верно. Даже, я бы сказала, рассчитала. Симпатичную беседку из белого камня я увидела издали и решила, что отдохну именно там — потому что возвращаться в комнату не хотелось, а уставать я начала еще на прошлом повороте дорожки. К сожалению, привлекательное место обернулось ловушкой.

Стоило только пробраться сквозь окружающие дорожку кусты — с помощью Ванды, которая на мою первую попытку посмотрела очень мрачно, а потом просто левитировала меня над преградой, — как я мгновенно пожалела о своей поспешности. Беседка оказалась занята; к счастью, знакомыми, но радовалась я этому недолго.

Маркуса мне видеть не слишком хотелось, даже под личиной Тревельяна. Каллен слишком заметно не обрадовался моему появлению. Пожалуй, только с Дорианом чувства оказались взаимными: он при виде меня улыбнулся, я тоже заулыбалась — не ожидала, что он уже вернулся.

Мужчины играли в «королевы». Сейчас над доской сидели командор и юстициар, но ради меня отвлеклись оба. Под двумя взглядами я чуть растерялась и даже попятилась.

— Доброе утро. Простите, я не знала, что беседка занята. Не хотела вам помешать.

— Красивая женщина никогда не помешает, верно? — Дориан, до того стоявший у одной из опор беседки, сделал пару шагов мне навстречу. — Рад, что ты наконец ожила.

Я неуверенно кивнула. Взгляд сам, помимо воли, возвращался к игрокам; впрочем, партию они прервали: Маркус открыто разглядывал меня, Каллен вроде бы изучал доску, но и его взгляды я ловила.

— Неужели заскучали под своей охраной? — с иронией поинтересовался юстициар. — Вовремя, мое терпение начинает заканчиваться, а ответов все нет.

Ванда недовольно скривилась на словах про охрану, но ничего не сказала. Я тоже улыбаться перестала, недовольно поинтересовалась:

— Не знаю, каких ответов вы ждете, но с чего вдруг взяли, что я собираюсь их давать?

— Предлагаете вытягивать силой? — вскинул брови мужчина, а демонесса все-таки не выдержала:

— Только рискни, я тебя всё-таки под камни закопаю!

— Придержите язычок, дорогая, — посоветовал он куда прохладнее. Я схватила подругу за руку, чтобы она не лезла на рожон, и по привычке сама сделала шаг вперёд, словно собиралась защищать ее от нападения. Но атаковать нас никто не планировал, наоборот, Маркус окончательно откинулся на спинку стула и сложил руки на груди, разглядывая нас с исследовательским интересом. Каллен тоже отвлекся от «Королев» и наконец посмотрел прямо, но не на меня, а на Ванду — взгляд был недовольным, недоверчивым, раздраженный, но хотя бы без явной агрессии. Дориан наблюдал за этой сценой с любопытством, словно сидел в театре на премьере новой пьесы.

Я уже с раздражением поинтересовалась:

— Внезапно воспылали симпатией к магии крови?

— Есть старые добрые пытки, — усмехнулся он, но развивать тему не стал. Каллен поморщился и все же глянул на меня:

— Присядьте, Алиена. Вам тяжело стоять.

Я тут же растеряла все появившуюся уверенность и качнула головой:

— Не стоит. Я…

— Садитесь, садитесь, — повелительно махнул рукой Маркус, перебивая на полуслове. — От разговора вы все равно не сбежите. А партию мы почти закончили.

Дориан развернулся к столику и в показном удивлении поинтересовался:

— Неужели готовы разойтись вничью, магистр Красс? Роняете честь нашей прекрасной родины?

— Уступлю дорогу молодежи, альтус, — хмыкнул юстициар, бывший старше Дориана всего-то лет на семь-десять. И впрямь встал с плетеного невысокого кресла, уступая место соотечественнику. — Должен признать, командор более чем достойный соперник. Рискнете побороться?

— То же самое могу сказать о вас, магистр Красс, — ответил Каллен, расставляя фигуры заново. Он явно был не против сыграть и со вторым магом, и мое присутствие здесь особой роли не играло. Не так уж я и мешала — по крайней мере, хотелось на это надеяться.

Мне же Маркус вполне недвусмысленно указал на мраморную скамеечку, стоявшую в беседке явно задолго до появления кресел. Выглядела она основательной, в меру удобной, но холодной — белый мрамор слишком походил на лед, чтобы я смогла без содрогания на нее взглянуть. Слишком мало прошло времени с тех пор, как этот самый лед меня едва не оскальпировал, так что пришлось даже выбривать едва ли не полголовы, выравнивая прическу. Ванда утверждала, что мне и так идёт, заплела кучу косичек по ривейнским традициям, но я не оценила. Раньше мне нравилось больше.

Впрочем, так можно сказать не только про прическу.

Напарник, явно устав ждать, пока я решусь, легко сбежал по ступенькам беседки, подхватил меня за талию и усадил едва ли не силой. Я ожидала почувствовать холод, но, на удивление, камень оказался теплым, словно нагретым на солнце. На мой удивлённый взгляд Маркус выразительно шевельнул пальцами, на которых снова красовались магические перстни. Я благодарить за заботу не стала, наоборот, мстительно заявила:

— Они вас и выдали.

— Вот как? И каким же образом? — садиться рядом юстициар не стал, прислонился к колонне напротив.

Я напомнила:

— В Убежище, когда прилетел дракон, и я держала щит. Вы точно так же шевелили пальцами, чтобы укрепить его, и я узнала движение. А потом, когда мы искали Скайхолд, не позволили мне упасть таким знакомым жестом… как в той проклятой канализации. Я и до этого иногда замечала какие-то знакомые черты, но не обращала внимания, а вот кольца…

— Нужно было оперировать большим количеством сил. Посох в таком деле мне не слишком удобен, — вполне мирно отозвался маг.

Я кивнула и замялась. Мне хотелось — давно хотелось! — посмотреть его перстни поближе, но в Тевинтере это было совершенно невозможно: радушие Маркуса могло бы соперничать с радушием айсберга. Но теперь… вроде и настроение у него хорошее.

Пару минут любопытство боролось с гордостью, и последняя все же сдалась. Я покосилась на остальную часть компании, но игроки были увлечены передвиганием фигур, а Ванда развалилась на перилах беседки и наблюдала то за ними, то за нами, помахивая хвостом и периодически задевая им Дориана. Наверняка, специально, маг каждый раз отмахивался как мухи и поглядывал с такой усмешкой, что я задалась вопросом, не успела ли случайно демонесса и его соблазнить.

Она мою мысль уловила и, лениво потянувшись, поделилась:

«Ему не нравятся такие, как я».

«Демоны?» — я удивилась. Обычно она с успехом доказывала, что на демонов в традиционном для Тедаса смысле ничуть не похожа.

«Женщины», — со смешком поправила подруга. Мне понадобилась пара секунд, чтобы понять, о чем она, а потом я чуть смущённо отвернулась. Не то чтобы меня могла смутить тема… скорее, не хотелось обсуждать Дориана за глаза. Он был мне слишком симпатичен, чтобы сплетничать.

К тому же я все-таки решилась и попросила:

— Можно взглянуть?

Маркус на этот раз ерничать не стал, без лишних вопросов протянул руку, и я с интересом уставилась на артефакты. С четвертой попытки даже удалось вызвать правильное зрение, но ненадолго, так что много увидеть не успела.

— Вы до сих пор настолько слабы? — поинтересовался маг. Без насмешки, так что и ответила я спокойно и даже немного рассеянно, продолжая рассматривать новую игрушку. Вот бы ещё и поиграть… но увы, я-то не маг.

— Будь у меня хоть немного сил, я бы уже улетела, — прозвучало это на редкость двусмысленно, и я поспешила уточнить: — Не насовсем. Я просто соскучилась по небу.

Пожалуй, эта фраза тоже вышла не слишком удачной: уже не двусмысленной, конечно, но какой-то личной… делиться своими увлечениями я не планировала. Поэтому отсела немного и поспешно перевела тему:

— Так как вы здесь оказались? Разве главный юстициар может себе позволить такие поездки?

Магистр Красс с прохладцей усмехнулся:

— Я бы взглянул на того, кто решит мне запретить. Радонис после взрыва согласовал мое пребывание на юге, а Магистериуму стоит, пожалуй, дать выдохнуть. Тем интереснее будет возвращаться к своим обязанностям — сколько репутаций и жизней внезапно окажутся в сфере моих интересов?

— Вы не ответили на первый вопрос, — напомнила я. Проблемы Магистериума и поиска свеженьких малефикаров — вернее, свежеобнаглевших, поскольку понемногу магией крови пользовались практически все, — меня не слишком интересовали. В конце концов, у меня был свой малефикар, он же порождение тьмы, он же… в общем, главный противник.

Маркус равнодушно пожал плечами:

— Мне казалось, это очевидно, моя дорогая. До сих пор от меня не сбегали ни мои подчиненные, ни женщины. К тому же из вас вышел великолепный инструмент, с подобным я так легко расставаться тоже не привык. Отследить вас было легко по браслету; впрочем, после сообщения о взрыве Конклава я не сомневался, что найду вас здесь. Правда, не ожидал, что в такой роли. Вы сумели меня удивить.

— Почему это? — недовольно поинтересовалась Китти, приоткрывая один глаз. — В какой, интересно, еще роли она могла тут быть?

— Танцовщица из борделя, якшающаяся с рабами и демонами? — хмыкнул Маркус. — Уж точно не Вестницы Андрасте. Впрочем, я рад, что приехал. Магистр Тилани была кое в чем права, все эти бои и впрямь освежают. Да и знакомства оказались куда интереснее, чем я ожидал.

Маг уважительно кивнул Каллену. Тот поднял глаза от доски и чуть наклонил голову, принимая комплимент. Потом скользнул взглядом по кошке, на мгновение задержался на мне и снова вернулся к игре. Я, успевшая понадеяться на примирение, когда поймала этот взгляд, снова поскучнела.

— Я ответил на ваш вопрос, теперь ваша очередь, — меж тем заметил юстициар. — Рассказывайте, что это был за демарш с торжественной попыткой самоубийства?

На этом я окончательно растеряла настроение на прогулки и особенно сильно пожалела, что не могу улететь. Но магистр встал так удачно — и вряд ли случайно, — что сбежать из беседки я не смогла бы, даже будь у меня на это силы.

— А если я не хочу разговаривать на эту тему? — обреченно уточнила я. Он пожал плечами:

— Я достаточно задержался здесь. И хотел бы уехать, будучи уверенным, что вы не устроите что-нибудь подобное снова. Я нечасто признаю ошибки, но вас я оценил неверно. Шпион вы посредственный, но уважения все же достойны.

— Зато танцовщица отличная, — буркнула я. Скажите, пожалуйста, достойна я его уважения… нет, услышать приятно, конечно, но манера подачи! Его воспитанием явно не королева занималась.

Маркус задавать дополнительных вопросов не стал, только вопросительно выгнул бровь, и я вздохнула. Не отстанет ведь…

— Когда вы ездили в цитадель Кинлох, успели познакомиться с некоей статуей, если помните, — нехотя проговорила я. — Магистр Эленай Зиновия, известная, как она говорила, предсказательница, чьи слова всегда сбывались.

— Мать архонта Гессариана? — отвлекся от игры Дориан и удивленно присвистнул: — Занятные у вас артефакты хранятся.

— Это не артефакт, — проговорил Каллен. — Как я слышал…

Он что-то объяснял про происхождение статуи, но я уже не слушала: его слова меня словно громом поразили. Мать архонта Гессариана! Так вот кто ее сын, в падении которого я якобы виновата!

Но если это мать архонта Гессариана, то меня она приняла…

— Нет! — кошка слетела со своего насеста и запрыгнула мне на колени, прижимая лапами к скамейке. Краем глаза я заметила, как дернулся Каллен, словно хотел взяться за оружие, но все же сумел смирить первый порыв. Тем не менее, демонессу я на всякий случай обняла и прижала к себе — во избежание всяких неприятных ситуаций. Она на это особого внимания не обратила, заглянула мне в глаза и велела: — Мы не пойдем в Кинлох. И в Тень мы тоже не пойдем! Я сама потом этой статуе голову оторву.

— Статуя меня не интересует, — проговорила я, стараясь успокоить подругу. — И в Тень я прямо сейчас не собираюсь, сначала в себя приду. А потом…

— Нет, — повторила Китти, но тут в наш диалог вмешались посторонние лица. Маркус нахально подхватил демонессу за шкирку, словно обычную кошку, и переставил обратно на перила, после чего заметил:

— У вас в высшей степени интересная беседа, не слишком понятная окружающим. А я предпочитаю в полной мере понимать происходящее.

— А нечего окружать, тогда и вопросов лишних не будет, — Китти хищно щелкнула зубами вслед мужской руке, но было слишком заметно, что кусать всерьез она не собиралась. Юстициар прищелкнул пальцами, и в нос демонессе влетела небольшая искорка, от которой та чихнула и недовольно зашипела, и отрезал:

— Тогда вопросов становится еще больше. Ну же, дорогая моя, не тяните.

Последнее было обращено ко мне, и я поморщилась. Обращение раздражало, как и тема, но бежать и правда некуда. Я прикрыла глаза, чтобы сосредоточиться, и постаралась ответить коротко:

— Магистр Эленай Зиновия, обычно дружелюбная к окружающим, меня терпеть не может. Как-то она оговорилась, что я виновата в падении ее страны и ее сына. Тогда я не знала, кем там был ее сын, поэтому пропустила мимо ушей. Но с архонтом Гессарианом…

Я вздохнула и потерла виски. Об этом я говорить не любила.

— Страж Храма священного праха говорил, что Андрасте в мир не вернется никогда, ее душа ушла. Тем не менее, меня периодически принимают за нее, особенно в Тени. Там я выгляжу немного иначе… Я спрашивала Веру, почему так происходит, она меня заверила, что я к вашей Пророчице отношения не имею. Но после слов Эленай Зиновии у меня появляются сомнения в том, что духу веры стоит доверять.

— Стоит, — перебила Китти. Я посмотрела на нее, отмечая, что моя драгоценная подруга, которой я тоже доверяю как себе, уже не в первый раз влезает в подобное обсуждение, да и говорит уверенно. Может, не только Вера от меня что-то скрывает?

Кошка насупилась, уселась в позу оскорбленной невинности — лапки аккуратно сложены, изящно обвиты хвостом, — и обиженно проговорила:

— Ничего я не скрываю, потому что почти ничего не знаю.

— Почти? — выгнул бровь Маркус, поворачиваясь к ней. Демонесса покосилась на него и нехотя продолжила:

— Эта ваша Вера — один из самых сильных духов Тени, естественно, о ней все знают. Она существует дольше, чем любой из нас, но никогда не вмешивается в наши дела, пока ты не лезешь в ее. Поэтому я ничего и не знаю, мне моя жизнь дорога. Знала бы изначально, какой дух тебя охраняет, может, и не рискнула бы договариваться, — неожиданно закончила она.

Меня это признание несколько выбило из колеи — я, конечно, знала, что Вера сильна, но не думала, что настолько, — и в очередной раз заставило задуматься, что ей от меня нужно. По всему выходило, что это все-таки она притащила меня в этот мир, потому что — а кто еще? Если уж, по ее словам, Создатель ни на что напрямую влиять не может, а сильнее нее духов нет… Одной загадкой меньше, хотя что уж тут было скрывать. Но причем тут Андрасте?

— Она жила долго, у нее может быть много разных знакомых, — тихо напомнила Китти, и тут же ощетинилась: — Но это только мое предположение!

— Даже если ваш дух знал Андрасте лично, едва ли это может быть достаточным основанием, чтобы перепутать с ней Алиену, вы не находите? — поинтересовался Маркус. Я снова потерла виски — от этих мыслей начала болеть голова, — и пробормотала:

— Всегда есть что-то еще, чего мы не знаем. Неважно. Сейчас неважно. Дальше рассказывать?

Всю эпопею с предсказанием я умудрилась уложить в несколько фраз, правда, пришлось потом все равно вспоминать все подробности — Маркус не зря был главным юстициаром, допрашивать он умел не хуже, чем убивать малефикаров. Он даже докопался до моего отношения к Остагару и вообще всей этой истории со смертью, от которой меня якобы спасли… даже не якобы, вторая жизнь была вполне реальной сделкой. Наверно, он смог бы угадать и все остальное, с этим связанное, но путешествия из мира в мир для Тедаса все-таки были диковинкой.

Хотя мне показалось, что магистр моими ответами все же не удовлетворился до конца, да и с той тварью из Бресилианского леса пообщаться успел… Но вслух развивать тему не стал, за что я была благодарна. Сказать точно, почему я не хочу говорить о своем иномирном происхождении, я не могла, но что-то словно останавливало…

Впрочем, кое-что было вполне реальным — усталость. К концу этого допроса мне хотелось умереть, уснуть навсегда, но еще лучше — упокоить моего, так сказать, напарника. Предложение демонессы закопать его под камни становилось соблазнительнее с каждым вопросом. А заодно и остальных — и командор, и альтус бросили игру и слушали меня не менее внимательно, чем Маркус. Вопросов, правда, не задавали — видимо, юстициар был и правда максимально хорош в допросах.

— Магистр, я думаю, вы достаточно узнали, — прервал его в какой-то момент Каллен. — Мне кажется, Вестницу вы уже окончательно утомили.

Мне захотелось немедленно его расцеловать, и не от каких-то нежных чувств — а потому, что такого понимающего человека надо привечать, но сил не нашлось даже улыбнуться. А потом и желания — пришло в голову, что командор даже по имени меня больше не называет, прячась за безликим «Вестница». Кажется, в этот раз права была я, а не Ванда — и удовольствия эта мысль не приносила.

Маркус, тем не менее, внял: осмотрел меня критическим взглядом и недовольно покачал головой.

— Похоже, вы правы. Итак, резюмирую: некая предсказательница, о чьем авторитете и отношении к вам было известно, удачно выбрала момент, чтобы сделать некое предсказание. Как и любое другое, оно было максимально туманным, но вы сделали выводы, основываясь на своей биографии, которую никогда особенно не скрывали. Должен ли я говорить, что просчитать вашу реакцию мог любой разумный человек, а не только предсказатель?

— Если вы о том, что она нужными словами подтолкнула меня саму исполнить это предсказание, то я об этом уже подумала, — тихо проворчала я. — А если учесть то, что я узнала про Веру… думаю, она давала мне жизнь, она может и забрать. Но персонально ей я все же доверяю. Вряд ли она меня убьет в ближайшее время.

Я потеребила край рукава — дурацкая привычка, подцепленная у Йована, с которой так долго боролась Ее Величество, — и со вздохом закончила:

— Я все равно опасаюсь… но кидаться навстречу смерти пока больше не планирую. Хотя в Убежище другого выбора все равно не было. У меня было больше шансов.

— Что ж, я рад, что в вас снова заговорил разум, хоть и не до конца, — философски подытожил маг. — Идём, Алиена. Провожу вас в вашу келью.

— Это совершенно необязательно, — попыталась отказаться от такой чести я, но юстициар хмыкнул:

— Разумеется, обязательно. У меня есть для вас одно предложение, и вам точно понадобится время, чтобы его обдумать. Чем раньше начнете, тем быстрее мне ответите. Сами пойдете или вас опять отнести?

Я бросила отчаянный взгляд на остальных собеседников, но Каллен снова опустил взгляд на игровую доску, а Дориан только улыбнулся, явно не торопясь меня спасать от соотечественника. Маркус нетерпеливо пошевелил пальцами; со скамейки я встала со всей поспешностью, на которую была способна — не то чтобы я не любила кататься на чужих руках, но конкретно от этого человека предпочла бы держаться подальше. Но мужчина, как и раньше, не особенно интересовался чужими личными границами, так что сам положил мою руку на свой локоть и первым ступил на дорожку. Идти под руку было и правда легче… так что, поколебавшись пару мгновений, я всё-таки перехватила его поудобнее и позволила себе опереться. В конце концов, прогуливалась же я с ним так в поместье Гислен и не умерла.

Китти спрыгнула со своего насеста и потрусила за нами, периодически бросая на юстициара предупреждающие взгляды, которые он высокомерно игнорировал. И молчал — я-то ждала, пока он скажет все, что хочет, и отстанет, но мужчина словно нарочно тянул время.

Дорожки окружали кусты, где-то сплошным полотном, где-то — тонким заборчиком, так что за ними явно пряталось что-то ещё. Мне рост не позволял увидеть, но Маркус что-то, видимо, разглядел, потому что в какой-то момент внезапно подхватил меня на руки и перемахнул через живую изгородь, чтобы ссадить на очередную лавочку. Я от неожиданности вскрикнула, но успокоилась почти сразу.

— Да, нервы вам и впрямь стоит подлечить, — заметил маг и встал напротив. — Возможно, с допросом я немного погорячился в вашем состоянии, но виноваты сами — не стоило скрывать. Хотя, чувствую, вы все равно сказали не все… Ну да не к спеху.

Он еще раз меня критически осмотрел и внезапно перевел тему:

— Кажется, ваши дорогие друзья и почти родственники не торопятся мириться с вашим демоном?

— Привыкнут, — я хотела проговорить это жестко, но предположение магистра попало прямо в больную точку, заставив голос чуть дрогнуть. — А если нет — значит, не так уж мы друг другу и дороги. В любом случае, друзей из-за глупых домыслов я не предаю.

Китти тут же запрыгнула ко мне на колени и прижалась пушистой тушкой. Я зарылась в нее пальцами, разбирая мех; в ответ пришла волна обожания, заставившая улыбнуться.

— Да, в этом я не сомневался, — взгляд из острого стал задумчивым. — Ваш брат, как я понимаю, тоже ничего не знает? Что будете делать, если и он не примет демона?

— Айдан меня не бросит, — теперь злость вышла вполне натуральной, потому что была настоящей. — Разозлится, конечно, но не бросит.

— Алиена, Алиена, снова эта ваша наивность, — хмыкнул юстициар, складывая руки на груди. — Помните наши рассуждения об Андрасте?

— Под архонтом Гессарианом вы тогда, полагаю, имели в виду себя? — сухо уточнила я. — Но я не она, и ситуация у нас совершенно иная. Уж, по крайней мере, выбирать между Мафератом и Гессарианом я точно не собираюсь, хотя бы ввиду отсутствия этих персонажей.

Маркус иронично вскинул бровь и покосился в сторону беседки, но озвучивать свою мысль не стал. Я предупредила:

— Если еще раз попробуете меня сравнить, я вас ударю. Вряд ли вам будет больно, но я буду очень стараться.

Он хмыкнул и вернулся к первой теме:

— Что ж, не буду настаивать. Тем не менее, если ваш брат все-таки не пожелает связываться с демоном, это, говоря языком романов, разобьет вам сердце… опять. Вы у нас девушка мягкая, трепетная, хоть и пытаетесь это скрывать.

Говорил Маркус вроде бы серьезно, но мне чудилась насмешка практически в каждом эпитете, так что чем больше он говорил, тем сильнее я злилась. Но не перебивала — пусть уже выплеснет весь свой яд, и мы мирно разойдемся. Желательно, подальше.

— Я успел заметить, что вы привязываетесь не к месту, а к людям. Что, если ваши друзья здесь не пожелают общаться дальше?

— Надеюсь, вы не предлагаете мне склеивать свое сердце с вашей помощью? — все-таки не выдержала я. — Серьезно, Маркус, с меня достаточно потрясений. Придержите подобные предложения при себе.

Он рассмеялся и покачал головой:

— Именно что предлагаю, хоть и не так, как вы успели нафантазировать. В подобных ситуациях отлично помогает работа, а с этим я могу вам помочь. Мне редко встречаются люди, которые меня не раздражают на службе, а находиться рядом с вами было вполне комфортно. Возвращайтесь в Минратос. Я поговорю с архонтом, и вам предоставят должность в моем ведомстве. Или танцуйте, раз уж вам это так нравится, продолжим сотрудничать в прежнем варианте.

На пару мгновений я даже дар речи потеряла — если смотреть непредвзято, это было очень недурное предложение. Вот только оставлять всех, кто мне дорог, ради каких-то там малефикаров и ледяного магистра я не планировала. Я верила брату, я верила Алистеру, я верила…

— Даже если вдруг случится так, что вы правы, я просто уеду в Киркволл, — отозвалась я. — Мои друзья оттуда о Ванде давно знают и прекрасно с ней общаются. Если вдруг так случится, что туда мне дороги не будет, остается Антива. На худой конец, я возьму «Ястреба» и отправлюсь через Амарантайнский океан — всегда было любопытно, что за ним.

— Собираетесь справиться там, где не смогли опытные моряки? — откровенно насмешливо уточнил маг. — Вы хоть раз в жизни видели цетуса?

— Нет, но очень хотим, — промурлыкала Китти, поднимая на мага сомлевший взгляд. — Это здесь приходится сдерживать свою магию, рядом с вашей разодранной Завесой и храмовниками-параноиками, а посреди океана я смогу колдовать в полную силу.

— В общем, спасибо, Маркус… — начала я, но он перебил:

— Мне не нужен ответ сейчас. Подумайте, пообщайтесь, посмотрите по сторонам. К тому же пока что вы связаны обязательствами с Инквизицией, и до победы над Корифеем я бы вас забирать отсюда и не стал. А теперь идем, я все-таки провожу вас, раз обещал.

Я подумала было отказаться, но маг снова не стал спрашивать моего мнения. На этот раз визг удержать удалось.

А в конце дорожки нам встретилась Лелиана. Она посмотрела на нас как-то странно, и я задумалась, не могла ли она слышать наш разговор.

* * *

Тугой ветер бил в крылья, наполняя их силой и обещанием свободы. Увы, насладиться им никак не получалось: приходилось маневрировать и уворачиваться от загребущих когтей охотника. Пока получалось неплохо: меня не зацепили ни разу, я не врезалась ни в одну стену и вообще вполне успешно драпала со всех крыльев на выход, к солнцу.

Тронный зал открылся как-то неожиданно: я успела юркнуть в какую-то закрывающуюся дверь в надежде, что преследователь отстанет, и внезапно едва не врезалась в какую-то разодетую даму. Пришлось в очередной раз уворачиваться и слушать поток негромкой ругани: дама явно пыталась казаться воспитанной, но характер прорывался.

В зале пришлось сложнее — высокие потолки манили подняться повыше, но тогда я рисковала не вписаться в двери, да и бросать ничего не подозревающих людей на растерзание моему преследователю не хотелось, пришлось снова отвлекать на себя. И маневрировать, маневрировать — народу было не как на рынке, конечно, но достаточно.

Пару раз я едва не лишилась перьев в хвосте, а потом вырвалась наружу — ускорившись в последний момент, чтобы оторваться, так что походила, вероятно, на пробку, вылетевшую из бутылки. Впрочем, мне не слишком это помогло, против меня был опытный загонщик, который отставать явно не планировал.

Солнце, яркое и жаркое, ослепило на несколько мгновений, так что я не видела, куда лечу. Поднялась чуть повыше, чтобы не быть совсем уж легкой добычей, и вдохнула полной грудью. Пахло древесными опилками и каменной пылью — ремонтом, за который с энтузиазмом взялись нанятые Жозефиной гномы, навозом — как Инквизиция сумела спасти из Убежища лошадей, я не знала, но конюшни Скайхолда явственно не пустовали; ароматы цветов и влажной земли из сада доносились даже сюда. Обычно обоняние в птичьем теле оставляло желать лучшего; интересно, насколько же сильны эти запахи, если я ощущаю их даже так? Весна, приход которой я как-то пропустила, сидя в горах, на территории древней крепости брала свое, позволяя хотя бы днём больше не кутаться в меха и не слишком жалеть о потере перчаток — как оказалось, их с моих рук попросту срезали, и восстанавливать было нечего.

Снизу раздался голодный рык, и я снова нырнула ближе к земле, благо, глаза привыкли к свету. Продемонстрировала несколько фигур пилотажа, но зайти в хвост к противнику не сумела и снова устремилась вперед. Меня догнал недовольный вопль, и я оглянулась посмотреть, что там творится.

И все-таки врезалась. К счастью, не в стену.

Препятствие оказалось мягче стены, теплее и… кожанее. Чтобы не упасть, я обернулась человеком и почти уткнулась в голую мужскую грудь, в которой моментально опознала Быка — просто потому, что в таком раздетом виде у нас больше никто не разгуливал.

— Привет, — я улыбнулась отступившему на шаг косситу. Никого из своих друзей я за эту неделю не видела: после памятного разговора с Маркусом гулять я предпочитала в самых уединенных местах, чтобы наверняка исключить возможность встречи с юстициаром… и остальными советниками, если уж честно. Видеть их холодность никаких сил не было.

Зато заочно я знала почти всю крепость: Ванда, убедившись, что я не планирую умирать, стала сбегать на прогулки на время моего сна, а потом рассказывала мне и о саде с беседками, которых оказалось несколько, и о таверне «Приют Вестницы», в которой зависали и моя команда, и почти все солдаты посменно, так что жизнь там не прекращалась, и о двух кузнях — общей, где ковали простые доспехи и мечи, и личной Харрита, в которой мастер по-прежнему создавал уникальные предметы. Ещё в Скайхолде были обширные подвалы, которые демонесса успела изучить особенно тщательно. Помимо одной из кузниц под землёй расположились темницы, в которые опять поселили наших пленников; я бы даже сходила посмотреть, как они там — мне было несколько неудобно оставлять в застенках человека, который выхаживал меня в походных условиях, — но дорога в эти подвалы пролегала через двор, куда я не совалась.

До сегодняшнего дня. Увлеклась.

Железный Бык мне обрадовался и явно хотел что-то сказать, но в этот момент меня обхватили со спины, и демонесса довольным тоном заявила:

— Попалась!

— А вот и нет, — хихикнула я, снова обращаясь птицей.

Ванда попыталась меня схватить, но не успела, опять превратилась в кошку и бросилась вдогонку. Я спустилась почти к самой земле, дразня подругу, и мы пронеслись через половину крепости, путаясь под ногами остальных обитателей Скайхолда и даже сшибая их с ног. Вслед нам неслись выкрики — по большей части ругань, хоть и более-менее добродушная.

Затормозили только на внешней стене. Ну, как затормозили — я вылетела за ее пределы и зависла на одном месте над пропастью, демонесса вскочила на каменный парапет и недобро уставилась в ответ. Висеть было не слишком удобно, приходилось махать крыльями с утроенной силой, но раздосадованное выражение на морде у кошки приятно грело душу. Если бы я могла, сейчас бы еще и язык ей показала, но, увы, птичий клюв не был рассчитан на подобные эмоции.

Сдаваться подруга не торопилась, явно примериваясь, не получится ли достать меня лапой. Но без магии не выходило — лапы у нее, конечно, были загребущие, но за столько лет я их длину успела запомнить и порхала в паре сантиметров дальше. Отращивать когти Китти благоразумно не торопилась: во-первых, могла меня поранить, во-вторых, спалиться перед людьми окончательно. Если к Вестнице, которая перекидывается птицей, народ привык еще в Убежище, странную магичку, которая может стать кошкой, тоже со скрипом принял, то демон, пожалуй, все-таки будет перебором. Коул как-то делал так, чтобы о нем никто не помнил, кроме нескольких избранных, кому он доверился… но Ванда так не умела, тем более массово.

Отчаявшись дотянуться, демонесса решила допрыгнуть. Я за нее ничуть не беспокоилась: стены тут высокие, падать далеко — успеет и внешность сменить, и левитацией воспользоваться. Зато наблюдать, как она примеривается к моему неровному порханию, было очень смешно: как настоящая кошка, она припадала на передние лапы, отклячивая пушистую попу, хвостом пыталась скорректировать траекторию, так что он метался из стороны в сторону, как у щенка мабари, и зорко следила за моими движениями, заметно пульсируя зрачками. К тому моменту, как она решилась прыгать, я уже еле держалась в воздухе — и не от усталости, а от внутреннего хохота.

Поймать меня она, ожидаемо, не поймала — я сама до последнего момента не знала, в какую сторону буду шарахаться, так что и прочитать меня она не могла. Когда Китти рыбкой нырнула в пропасть, я все-таки расхохоталась — по небу разнесся счастливый клекот, а к парапету неожиданно кинулся молодой парень в форме разведчика Инквизиции с таким отчаянием на лице, что я подавилась смехом. Похоже, кто-то оказался очень неравнодушен к моей подруге.

Впрочем, выражение лица сменилось сначала на растерянное, а потом — радостное. Я, увлеченная наблюдением, отреагировать не успела: подруга взлетела стремительно и все-таки схватила меня прямо на лету.

— Теперь поймала!

«Ага, — согласилась я. — А это кто? Ты решила завести себе кого-то вместо Зеврана?»

Эльф был единственным более-менее постоянным любовником демонессы, да и относилась она к нему почти так же хорошо, как ко мне, и это было взаимно. Ещё, конечно, оставалась Изабелла, но пиратку мы не видели уже три с лишним года, если не больше… а остальные, с кем подруга проводила ночи, особыми чувствами к ней не пылали.

Она оглянулась и удивилась:

«Нет. Я с ним вообще не спала».

Разведчик, заметив, что на него обратили внимание, неуверенно улыбнулся, а потом быстро ушел со стены. Подруга с удивлением проводила его взглядом и пожала плечами, а потом чуть не взвизгнула от радости:

— Смотри!

И полетела вперёд, на территорию крепости. Летели мы медленно, так что я успела проследить за ее взглядом, но сначала не поняла, кому она так обрадовалась. Во дворе Скайхолда было полно народу: куча наших солдат, среди которых я увидела множество знакомых лиц, Бык, Варрик, Дориан — уже привычная компания, которая направлялась в таверну, возле которой их ждали Блэкволл и Сэра. Сейчас они все стояли, глядя на нас, и — кто улыбался, кто сердился; наша лучница демонстративно потирала бок, видимо, мы чуть не сбили как раз ее. Варрик поймал мой взгляд и подмигнул, а потом чуть заметно кивнул в сторону ворот.

Там я увидела Лелиану, которая разговаривала с кем-то, кто пока скрывался за зубцами стены. Вряд ли Варрик считал, что я так обрадуюсь нашему тайному канцлеру: с момента прогулки по саду прошла уже неделя, то есть с момента бегства из Убежища — почти три, а она так и не желала со мной разговаривать, предпочитая обходиться односложными фразами при редких встречах. Да и Ванда вряд ли так уж жаждала с ней встретиться — если между нами выросла стена, которую было реально, я надеюсь, сломать, то с демонессой у них возникла взаимная ненависть.

Зато собеседников Лелианы подруга могла видеть, а я, зажатая в ее руках, нет. Любопытство придало сил, и я вырвалась вперёд — в конце концов, летает она слишком медленно по сравнению со мной. А потом вперёд повело уже не любопытство, а чистый восторг.

У ворот Скайхолда, огромных, с внушительной решеткой, сейчас гостеприимно поднятой, стояла Изабелла и о чем-то разговаривала с тайным канцлером. Та была мрачна и явно ругалась, пиратка только ухмылялась, но меня подробности их взаимоотношений сейчас не слишком волновали, потому что рядом с Изабеллой стоял Ферхар Мак Энриг. Живой, здоровый, хоть и не совсем целый — теперь его правый глаз закрывала черная повязка, которая его совершенно не портила.

К деду я метнулась счастливым и очень громким комком перьев, так что он заметил меня заранее и приветственно раскрыл объятия. Я в них влетела уже в человеческом облике и крепко-крепко прижалась:

— Я знала, что ты жив! Штормовой Великан не мог вот так просто умереть!

— Ха, а мне сказали, что моя внучка больна, — Ферхар сжал меня так, что, кажется, ребра затрещали в очередной раз. — Но не так уж серьезно, а?

Я кивнула и неожиданно всхлипнула: слезы вскипели на глазах в один момент — то ли от счастья, то ли от облегчения, то ли от всего сразу. Не желая давать им волю, я чуть отстранилась и стукнула деда по плечу:

— Как ты мог позволить каким-то паршивым магам потопить «Халбрейн»?

— Старушка уже хотела на покой и желала уйти достойно, в бою, — в тон мне ответил Ферхар, так и не выпуская из объятий.

В этот момент, наконец, нас догнала Ванда и с радостным воплем обняла Изабеллу. Та ситуацией привычно воспользовалась, так что мгновение спустя дамы самозабвенно целовались. Меня это зрелище смутить уже не могло, так что я только равнодушно скользнула взглядом и снова повернулась к Ферхару. Но он с вопросом опередил:

— Эта свиристелка, что ли, и есть твой ужасный демон? Надо было догадаться, когда она половину моей команды перетр… — он скосил глаз на меня и усмехнулся, оборвав фразу. Но пиратка оторвалась от своего занятия и переспросила:

— Только половину? Теряешь хватку, дорогуша.

— Там был Зевран, — пояснила Ванда и мечтательно добавила: — И Фенрис. И я знаю в крепости одно местечко, тебе точно понравится.

Я вздохнула и пробормотала:

— Надеюсь, это не моя комната… Расскажешь, что с тобой произошло?

Дед легко подхватил меня на руки, чуть ли не усаживая на плечо, и с намеком заметил:

— Травить морские байки на сухую глотку занятие утомительное.

— Там таверна есть, — я махнула рукой. — Я в ней еще не была, но остальным нравится.

Мы оба глянули в сторону крупной надписи «Приют Вестницы», и дед хмыкнул. А я наткнулась глазами сначала на своих приятелей, а потом, проследив за взглядом Варрика, на Каллена. Командор стоял к нам полубоком и в сторону ворот даже не смотрел, но у меня все равно сердце чуть дрогнуло: его сначала во дворе вообще не было, а теперь вышел, может, еще не все потеряно?

Но он не обернулся, даже когда мы прошли мимо — дед меня так на землю и не поставил, так что видела я всех вокруг хорошо, да и весь двор осмотрела, — и я постаралась выкинуть Каллена из головы. Не смотрит и не смотрит, день от этого хуже не станет. Самое лучшее, что могло случиться, уже случилось — Ферхар жив. Если бы еще и Айдан был тут…

— Дед, а ты знаешь, что стал прадедом? — заговорщицки прошептала я, по ассоциации вспомнив последние новости. — У Фергюса родилась дочь.

— Тогда надо непременно отпраздновать появление у меня правнучки и ехать в Хайевер! — Ферхар, не иначе как на радостях, подкинул меня вверх и довольно засмеялся. — Пока эти дурные мальчишки не испортили девку своим воспитанием!

Я тоже засмеялась и обняла его за шею, а потом оглянулась во двор. Изабелла с Вандой, вопреки разговорам, никуда не убежали — догоняли нас, решив, видимо, тоже для начала выпить. Лелиана исчезла, зато стало куда больше и наших солдат, и наших гостей; судя по взглядам, пришли они сюда посмотреть на меня — видимо, слухи о моей болезни были слишком упорные. Улыбнувшись, я помахала рукой, и мне ответили, кто улыбкой, кто поклоном, близнецы — на правах старых друзей, не иначе, — тоже замахали мне руками.

А потом мы все-таки вошли в таверну, сейчас полупустую, но этот недостаток исправился быстро: народу набилось столько, что пришлось выкатывать пустые бочки, на которых можно было сидеть. Сама таверна ничем особенным не выделялась: деревянные столы, деревянные скамьи, деревянная стойка, за которой стоял незнакомый мне клейменый гном. Чуть ли не посреди зала начиналась деревянная же лестница наверх — на второй и третий этаж; там, похоже, были какие-то комнаты, по крайней мере, места под столы угадывалось куда меньше, чем на первом. Пусть не сразу, но я заметила картину, от которой захотелось покусать единственного на весь Скайхолд — хотелось на это надеяться, — художника: над камином висела моя рука, к счастью, нарисованная, из которой лился поток изумрудной магии, сплетаясь со жгутами других цветов. На этот раз Родерик учел мои замечания, и магия светилась — сходство с реальностью было, на самом деле, поразительным, — но меня взяла досада: зачем демонстрировать окружающим мои возможности? Как будто до этого проблем было мало…

Но потом я взглянула на Ферхара и выбросила все мысли из головы. Места отрицательным эмоциям рядом с ожившим едва ли не небытия дедом точно не было.

Стоило нам сесть за стол, как эль на нем появился едва ли не по волшебству. Мне алкоголя не хотелось, так что я дождалась, пока дед выпьет первую кружку, и потребовала:

— А теперь рассказывай!

— Ты первая, внучка, — отозвался он. — Чувствую, у тебя история выйдет поинтересней.

Зная Штормового Великана — упрямством он, пожалуй, даже превосходил Хоука, — можно было не рассчитывать, что он передумает, так что пришлось соглашаться. Я хотела кратко пересказать только основную историю, но меня перебил Варрик, причем почти сразу:

— Перчинка, кто так рассказывает? На самом деле, все было куда интереснее…

Слушать приятеля оказалось так захватывающе, что я даже не сразу узнавала в главной героине себя — гном на приукрашивания не стеснялся, так что по его словам выходило, что чуть ли не я лично убила пару драконов, позакрывала все разрывы на континенте, а Брешь — так и вовсе дважды. Похоронила всю армию Корифея, а его самого отправляла на тот свет регулярно и с удовольствием… ну, последнее было, пожалуй, даже правдой.

Через полчаса я успела даже забыть, о чем хотела расспросить Ферхара, и сама включилась в рассказ — в конце концов, о моей последней встрече с Корифеем толком никто ничего не знал: как мне говорила Ванда, до них долетали только обрывки моих фраз. Зато теперь можно было и воздать должное тем, кто оставался нас прикрывать до последнего, Адану, наготовившему так много полезных зелий и взрывчатки, Ванде с Глыбой, которые устроили такую роскошную ловушку. А заодно — пересказать, как я пыталась взбесить Корифея. Теперь безумия я уже не боялась, было, пожалуй, даже смешно. Кабо, тавернщик, тут же объявил конкурс на лучшее продолжение моей считалочки про жрецов — ведь последней строчки я так и не придумала.

А потом в таверну вошел Маркус. Поначалу его не заметили, но главный юстициар умел обратить на себя внимание — внезапно в зале повисла идеальная, звенящая тишина; люди по-прежнему открывали рты, но звуков не доносилась. Когда все, наконец, повернулись к магу, он усмехнулся, едва заметно поклонился в мою сторону и позвал:

— Наша очаровательная Вестница. Уделите мне пару минут.

— Обязательно сейчас, Ма… ксвелл? — я помнила, что магистр не желал раскрывать свое инкогнито, но называть его теперь ложным именем оказалось непросто. Он только хмыкнул, явно оценив мои усилия, и поторопил:

— Непременно, моя дорогая, непременно. Идемте же.

Я бросила извиняющийся взгляд и на деда, и на всех остальных, и последовала за магом: все равно ведь не отстанет, даже хуже — с него станется вывести меня силой. Меня и так сложно назвать авторитетной персоной, но пока что ко мне с благодарностью относились за Убежище. Не хотелось бы терять это отношение из-за глупых ссор.

На улице ничего радикально не изменилось, разве что еще немного потеплело. Маркус повел меня прочь от таверны — направо, на крепостную стену, с которой я так недавно слетела, и по ней к следующей башне, полуразрушенной и с кучей разломанной мебели внутри, как выяснилось чуть позже.

— У вас есть совесть, магистр? — поинтересовалась я тихо, едва ли не шепотом. — Я полтора месяца считала своего деда пропавшим без вести, возможно, погибшим, он только что вернулся… неужели ваши дела не могут подождать хоть немного?

— Не мои, Алиена, а Инквизиции, — поправил он. И на удивление мирно улыбнулся: — Не переживайте, скоро мы вас отпустим. Сможете праздновать хоть весь вечер.

Я недоверчиво на него покосилась, но по лицу магистра Красса прочесть что-то было нереально. Он эти взгляды, конечно, заметил и внезапно поинтересовался:

— Давно хотел спросить. Неужели тайна моей личности вас настолько шокировала, что заставила подскочить с кровати в полумертвом состоянии? Признаться, увидеть вас в ставке я не ожидал.

— Ванда сказала, что у вас есть большие шансы стать Инквизитором, — нехотя ответила я. — А я не хочу больше оказываться в подчиненном вам положении, хватит с меня канализаций. Я надеялась, что тевинтерского магистра все-таки не назначат главой Инквизиции.

Маркус глянул на меня удивленно и даже рассмеялся, но комментировать не стал. По стене мы обошли едва ли не половину Скайхолда — и я, наконец, смогла осмотреть внутренний двор весь, целиком, а не только площадку возле таверны и сад, — и спустились вниз у конюшен, где нас ждала Искательница Истины.

— Сдаю с рук на руки, Кассандра, — проговорил маг. Тон у него был странный: вроде бы и насмешливый, но при этом уважительный. Похоже, руководство Инквизиции и правда произвело на юстициара большое впечатление: ни разу за время нашего общения в Минратосе я не слышала у него подобных интонаций. Даже к Мэйварис — магистру и весьма талантливому магу — Маркус относился с долей снисхождения.

Искательница кивнула в ответ, и мой напарник быстрым шагом ушел обратно к воротам, а я слегка растерялась. После нападения на Убежище мы с Кассандрой едва ли перекинулись парой слов; она явно знала о Ванде и столь же явно не одобряла, хотя, мне казалось, чуть меньше, чем Лелиана и Каллен. Но роли это не играло — общаться мы перестали.

Почти минуту она молчала, потом заметила:

— Ты создала нам проблему… пришлось приложить усилия, чтобы пресечь лишние слухи.

— Ты словно не сердишься, — осторожно поинтересовалась я. Она пожала плечами:

— Я не одобряю этого демона. Но я видела, что она помогает, и раз ты можешь ее контролировать, я возражать не стану. И доверять — тоже. Но простые солдаты к ней относятся хорошо — кто-то видел, как она убивалась по тебе, кого-то она спасла в Убежище, та эльфийка, что бегает за аптекарем, рассказывает всем желающим, как твоя демонесса вытащила ее из рабства.

— Тогда… мир? — еще осторожнее предложила я, и Кассандра усмехнулась почти дружелюбно:

— Мы и не ссорились. Идем.

Вместе с Искательницей мы отправились в обратный путь, и я с недоумением подумала — зачем же было вообще затевать это путешествие. Но долго мучить меня ожиданием Кассандра не стала.

— «Спасибо» мы тебе так и не сказали, и это совсем неправильно. Хотя одной благодарности, думаю, мало, Убежище мы покинули с минимальными из возможных потерями, и это только благодаря тебе.

— Ничего, я и без «спасибо» перебьюсь, — удивленно пробормотала я. На этот раз возвращались мы не через крепостную стену, а по внутреннему двору, и сейчас предстояло преодолеть довольно крутую лестницу — она вела на площадку перед входом в донжон, оттуда же можно было снова спуститься к таверне. Мне ползти по ступенькам не хотелось, лестницы я так и не полюбила, но Искательница вряд ли оценит, если я сейчас обращусь в ястреба. Я обреченно вздохнула и поставила ногу на первую ступеньку.

Кассандра покосилась и покачала головой:

— Эту крепость тоже показала нам ты…

— Солас, — поправила я, но она возразила:

— Ты шла во главе войска. Многие слышали о тебе, многие говорят. Скоро о Скайхолде, об Инквизиции, о тебе узнает Корифей. Здесь мы можем укрепиться, у нас есть воины… обычно это хороший расклад, но и противник у нас силен. К счастью, у нас есть ты.

— Я? — от удивления я даже остановилась на очередной ступеньке, к счастью, последней. Женщина тоже на мгновение остановилась и кивнула:

— Ты. Человек, который воюет с этим существом дольше, чем мы все. Человек, который успел нанести ему не одно поражение.

Она снова двинулась в путь, и я поспешила догнать. Слова Кассандры были, конечно, приятными, но в глубине души начало зарождаться подозрение, что что-то тут нечисто. С чего столько комплиментов? Меня снова хотят отправить прямо к нему в логово?

Искательница же тем временем рассуждала:

— Ты смогла собрать под нашей рукой и примирить воюющие уже три года стороны. Закрыть Брешь. Позволить нам спастись из Убежища.

— Я была не одна.

— Верно, — кивнула Кассандра. — Но это всегда была ты. Объединила даже тех, кто в принципе не желал работать вместе. Как говорил Варрик, сумела добиться дружбы даже от демона. Неудивительно, что тварь так тебя ненавидит — благодаря твоим заслугам. И мы все это знаем.

На верхней площадке обнаружилась Лелиана с каким-то пафосным мечом в руках. Держала она его так, что было сразу понятно — брала она оружие не для себя, а явно собиралась кому-то вручать. Мои подозрения чуть сменили свою направленность — похоже, меня не посылать собираются, да и отпускать вряд ли захотят, — но окрепли.

— Инквизиции нужен человек, который сумеет объединить весь мир в этой борьбе. Кто уже сумел объединить всех нас, — проговорила Кассандра и остановилась.

Я тоже не решилась идти дальше, и Лел сделала шаг вперед сама. Глаза ее по-прежнему поблескивали сталью, она явно не так мирно отнеслась к демонессе, как Кассандра. Но и смешивать личные отношения и рабочие тайный канцлер явно не планировала, так что выражение лица было нейтральным.

Внизу, во внутреннем дворе, собралась едва ли не вся Инквизиция. Я покосилась вниз и увидела Нитку Хардинг. У стены, привалившись, стоял дядька Льям, а у самых ворот я увидела того разведчика, что так переживал о Ванде. Всех, кто был в таверне, тоже явно пригласили наружу — далеко отходить от злачного заведения они не стали, но наблюдали с интересом, а Ферхар — с заметной гордостью.

Прямо в центре двора ярким пятном выделялась Жозефина — ее золотое платье, казалось, разбрасывало солнечных зайчиков по стенам. Рядом с ней я заметила Маркуса и Каллена. И — это невероятно — оба улыбались. Какие бы там у нас отношения ни были, похоже, сейчас они радовались и за меня, и за себя, и за всех вполне искренне.

Я подумала, что надо сказать что-нибудь такое же высокопарное, учил же меня мэтр Карстен. Но в голову, как назло, ничего не приходило, и я, поколебавшись, проговорила:

— Однажды мне сказали, что Создатель сам приведет нас туда, где мы должны быть. Я всего лишь следовала этим словам.

— А значит, твое место — здесь, — проговорила Лелиана и на вытянутых руках протянула мне клинок. Даже на вид он был тяжеленным, двуручным, так что я сомневалась, что подниму его сейчас вот так легко и не опозорюсь перед всей Инквизицией. Или в этом и состоит хитрый план?

Поколебавшись, я все-таки приняла клинок. В голове пока не укладывалось, но, похоже, меня хотят сделать тем самым главой этого балагана, который будет за все отвечать. То есть… это теперь я — Инквизитор?

Появилось желание обратиться ястребом и смыться куда подальше от этакой чести. Какого демона? Я же не герой! Но люди внизу ждали моей реакции, и подвести их не получалось, как бы того ни хотелось.

— Десять лет назад я поклялась стать щитом этого мира в обмен на жизнь. И клянусь снова, и пусть моя жизнь станет залогом этой клятвы, — теперь я говорила уже громче и обращалась не к женщинам, стоящим рядом, а к тем, ради кого осталась. Солдаты встретили это обещание одобрительным гулом, а Каллен вдруг вышел вперед и выкрикнул:

— Инквизиция! Пойдете ли вы за своим предводителем?

Гул стал громче, прорываясь криками.

— Пойдете ли за Инквизитором?

Криков стало больше и зазвучали они громче, а наш командор выхватил клинок и завершил свой импровизированный митинг:

— За Тедас!

Последний лозунг вызвал больше всего одобрения, а я только удивилась, как хорошо Каллен владеет настроением толпы. И решила, что — меня ведь учили! — и я не хуже. Едва крики смолкли, я повторила свои слова, сказанные Корифею:

— Когда-то давно могущественные маги совершили невозможное: дошли до Золотого города и осквернили его. Мы привыкли бояться той истории, но если посмотреть на нее с другой стороны? Корифей совершил самый страшный грех нашего мира, но что получил взамен? Скверну и пустоту. Он не смог достучаться до своих ложных богов и не смог завершить свой план. Он не смог помочь первому архидемону Думату, которому поклонялся. Он не смог сохранить ни соратников, ни помощников, ни даже свою свободу — и на тысячу лет попал в плен. Он пытался собрать артефакты своего культа, но мы опередили его, уничтожив их. Он пытался создать новую секту, но его помощников — венатори — убивали даже на их родине, и он не смог защитить их. Он создал Брешь, но не сумел воспользоваться ей, а теперь мы и вовсе ее закрыли. Он хотел уничтожить нас, но сделал только сильнее. Мы — вместе — победим!

Мои слова слушали, едва ли не затаив дыхание, но конец речи встретили такими же криками, что и прошлую. Я решила и дальше не отставать от командора и подняла свежеврученный клинок.

…В ставке командования я бросила его на стол, уже не скрывая скепсиса, и мрачно поинтересовалась:

— И что это было?

— Вы же не хотели снова оказаться под моим командованием, моя дорогая? — насмешливо напомнил Маркус. — Теперь мы поменялись ролями.

— Вы недовольны, леди Инквизитор? — ровно поинтересовалась Лелиана, больше не скрывая своей отчужденности.

Я обвела взглядом всю команду. Тайный канцлер прощать меня явно не собиралась, одевшись в броню ледяного гнева. Юстициар и раньше не особенно злился, да и высокомерия со снисходительностью я в его взгляде в последнее время не замечала, все больше иронию. Искательница Истины смотрела прямо и спокойно, о своем отношении к Ванде она явно не врала и, если не смирилась с ее присутствием, то, по крайней мере, доверила разбираться с ней мне. Леди-посол тоже не сердилась, даже улыбнулась ободряюще, хотя и быстро прогнала эту улыбку, покосившись на свою подругу. Взгляд Каллена был слишком… содержательным, чтобы я могла его сходу расшифровать: там была и уверенность во мне, и боль, и гнев, и надежда… Словно он сам до конца не мог понять, как же теперь относиться.

Ну… хоть что-то. С Лелианой будет сложно, но с остальными я хоть смогу договориться.

— Надеюсь, вы затеяли это не потому, что «из меня вышло неплохое знамя»? — мрачно уточнила я, цитируя Маркуса. У Кассандры взгляд налился возмущением, и я заключила: — Что ж… Тогда я хочу знать, что происходит. Какие у нас ресурсы, что у нас с людьми, перспективы Скайхолда — все, чем располагает Инквизиция после бегства. Я хочу знать, кем были те трое, кого привел Корифей. Его военачальники, они точно люди — можно попытаться выйти на них…

— Завтра, — перебил меня юстициар. — Вы хотели пообщаться со своим дедом, и я обещал вас надолго не задерживать, так что отчет выслушаете завтра.

— Если мне не изменяет память, меня полчаса назад назначили Инквизитором, — желчно напомнила я. — Мне казалось, это предполагает, что принять решение я могу и сама. Или вам нечего сказать?

Мои советники переглянулись, и Жозефина мягко озвучила:

— В данный момент у нас неполные данные, леди Инквизитор. Но к утру мы могли бы составить более полный отчет. Возможно, магистр прав, и стоит отдохнуть, пока есть такая возможность?

Несколько мгновений я колебалась: хотелось настоять на своем из вредности — раз уж сделали меня Инквизитором, пусть теперь слушаются, — но к Ферхару я хотела попасть… И в итоге плюнула — кого я накажу этим внеплановым совещанием, кроме себя? А раз так, то и смысла нет настаивать.

К тому же я обещала поразить Дориана своим платьем. Может, пора выполнить это обещание? Поводов для праздника у нас теперь целая куча.